Навсегда — по воле судьбы

      Долго ждать продолжения истории не пришлось. Три дня спустя, как только Гарри закончил свою смену, на входе сувенирной лавки остановился чёрный лимузин.       Работодатель Гарри — Наземникус, удивлённо присвистнул, как только автомобиль припарковался у тротуара, и, прямо оттуда — с лестницы, на которой стоял, расставляя безделушки по полкам — он громко сообщил об этом Гарри.       У Гарри не хватило времени даже удивиться, кому мог принадлежать лимузин, как из него вышел Северус.       Глаза парня расширились от неожиданности; он вновь перевёл взгляд на шикарную машину, однако из-за тёмных стёкол не смог разглядеть, был ли кто-нибудь внутри.       Любопытно, как в этот момент Гарри мог выглядеть со стороны — с растрёпанными волосами, с наспех накинутой рубашкой, не застёгнутой на все пуговицы как сверху, так и снизу, выставляя напоказ ключицы и, одновременно, нижнюю часть живота, а ещё с чупа-чупсом во рту? Уж точно как нечто, менее всего подходящее к подобной роскоши.       Парень тут же выбросил леденец в ближайшее мусорное ведро, а затем постарался быстро застегнуть пуговицы, одновременно кое-как приглаживая непослушные лохмы. И только потом, мысленно обзывая себя идиотом, Гарри осознал, что все его жалкие попытки привести себя в приличный вид были прекрасно видны тому, кто ожидал его в машине с затемнёнными стёклами. Тому, к примеру.       Вздохнув и поздоровавшись с Северусом, Гарри уже собрался было выйти наружу, как его остановил Наземникус, протягивая тому забытую куртку и мимолётом шепча что-то вульгарно-пошлое о его новом богатом ухажёре. Что именно — парень, слава Богу, понять не смог, мысленно закатывая глаза на слове «ухажёр».       С неприятным «дзынь» за Гарри закрылась входная дверь, однако он уже не придавал значение ничему, кроме находившейся перед ним машины.       Его глаза встретились с глазами Северуса, но взгляд того более не прожигал Гарри насквозь, как раньше, и это не могло не радовать. Скорее всего, дворецкий уже смирился с его присутствием подле своего хозяина, и хоть мужчина оставался предельно сдержанным в жестах и фразах, Гарри всё же заметил изменение в его поведении по отношению к себе.       Парень совсем не удивился, когда, оказавшись в широком салоне автомобиля, обнаружил там Тома. — Что ты тут делаешь? — вместо приветствия, выпалил Гарри. Управляющий пристально посмотрел на него, слегка нахмурив брови, поэтому Гарри поспешил добавить: — Я хотел сказать… я ведь здесь работаю. Ты что, собираешься меня курировать? — Я не понимаю.       Гарри скрестил руки на груди в тот момент, когда лимузин тронулся с места. — Я не дурак, Том.       Вампир улыбнулся и потянулся к его руке, однако в последнюю секунду Гарри отдёрнул её. — Я никогда не считал тебя таковым, — произнёс Том, и в глазах его мелькнула обида.       Гарри надул щёки. — Не нужно строить из себя няньку, я прекрасно могу добираться до дома самостоятельно.       Машина остановилась на светофоре и салон погрузился в тишину, нарушаемую лишь чуть слышным жужжанием двигателя. Гарри бросил быстрый взгляд на вампира, замечая, как тот смотрел на него взглядом, который невозможно было расшифровать. — Я не везу тебя домой, — голос Тома казался слегка обеспокоенным, будто бы он боялся реакции Гарри на подобное заявление. — О, я думал… — Нет, — Управляющий поднял руку, и парень тут же умолк. — Ты уже показал себя достаточно смелым, чтобы самому за себя постоять, Гарри. Я знаю, что ты не нуждаешься в моём покровительстве, и поэтому никогда не считал тебя девицей в беде.       Щёки Гарри начали гореть, стоило ему услышать такое высокое мнение вампира о нём.       Если не считать их первую встречу, в которой ему просто не повезло наткнуться на невменяемых вампиров, Гарри действительно никогда не считал себя слабаком. Наоборот. Он был храбрым, даже в том переулке он до последнего боролся с тремя ужасными монстрами…       Либо он просто безрассудный идиот.       Но думать Гарри всегда предпочитал о первом варианте. — Тогда куда… Ооо, мы едем в особое место, да? Я имею в виду — в место, связанное с твоей семьёй?       Том кивнул, теперь уже более настойчиво протягивая к нему руку. — Именно.       Их пальцы переплелись и Гарри смущённо отвёл взгляд, теряясь в картинах будто совершенно нового для него Лондона, рассматривая места, где он никогда ещё не бывал.       Несмотря на высокий процент населения вампиров в этом огромном городе, Гарри отчётливо понимал, что никогда не уехал бы отсюда. Он был влюблён в его атмосферу, в его звуки и места, будто вышедшие из волшебной сказки. Гарри уже не мог представить свою жизнь нигде, кроме Лондона.       Спустя некоторое время они остановились перед огромным замком, показавшимся Гарри старинным и величественным, но в то же время абсолютно заброшенным. И, в который раз, он удивился тому, какие разнообразные постройки можно отыскать в таком городе, как Лондон.       Лишь в нескольких из десятков окон до сих пор оставались стёкла, в то время как на нижнем этаже окна были забиты досками. На кирпичных стенах некрасиво выделялись граффити, заполнявшие их поверхность практически полностью. Сорняки, доходящие по высоте почти до колена, заполонили весь периметр перед зданием, однако довольно узкая дорожка из белого камня всё же позволила машине проехать без проблем.       Краем глаза Гарри заметил какое-то движение в траве. Что-то быстро ползло, возможно — змея. Будто чувствуя напряжение Гарри, Том сильнее сжал его руку.       Они остановились около входа. Том велел Северусу подождать их в машине, а сам вышел наружу и, моментально оказавшись с противоположной стороны, открыл дверцу перед всё ещё мало привыкшим к подобной галантности Гарри. Протянув руку, Том аккуратно помог ему выйти на свежий воздух.       Гарри знал, что вампиры не могут так перемещаться в пространстве. Скорее всего, этот дар был частью самого Тома, ведь когда Гарри спросил у Рона о подобных суперспособностях вампиров, тот расхохотался так, что Кока-кола вылилась даже из его носа (а ведь Гарри даже и не собирался шутить).       Они поднимались по лестнице, оставляя за собой следы на пыльной поверхности. Том открыл громадную тяжёлую на вид дверь, и ни один мускул на его теле не дрогнул. Гарри был почти уверен, что и через тысячу лет тренировок он не смог бы даже сдвинуть её с места. Быть может поэтому дверь сделали именно такой, чтобы защищать обитателей дома от возможных людских нападений.       Парень вздрогнул, вспоминая о том, что сравнительно недавно тут всё же побывали люди, уродуя стены этого некогда величественного здания.       Они шли по пустынным залам, затем заходя в комнату с широкими стенами и высоким потолком. Том отпустил его руку, и Гарри стал завороженно осматриваться. — Что это за место? — негромко спросил он. — Сюда мы переехали в 1839-м году. Но сначала я должен рассказать тебе, что произошло за эти сто лет.       Гарри кивнул, и вампир начал говорить. — Переехав в Америку, Белла и я были сбиты с толку. Мы только недавно потеряли родителей и, насколько нам было известно, кроме нас и той самой Нагини, на свете больше не существовало вампиров, — на его лице появилась грустная улыбка; медленным шагом он начал прохаживаться по помещению, рассеяно осматриваясь по сторонам. — Мы скрывались в тени и никогда не выходили днём, боясь быть узнанными, даже будучи далеко от нашей родины. Всё было настолько ново для нас…       Наступала Эпоха Просвещения — напомнил ему Том — люди начинали интерпретировать реальность в соответствии с научными принципами. Людям больше не было дела до рассказов о существах, не похожих на них. Поэтому большинство поселенцев стало игнорировать возможные странности, которые могли попадаться им на глаза, или же старались дать им рациональное объяснение, хотя в том, что они видели, рациональности было весьма мало. — Мы скитались из города в город. В тот период мой мозг подвергался большим испытаниям. Меня переполняло информацией, я запутался и уже не понимал, где реальность, а где выдумка. — Как ты смог не сойти с ума? — спросил Гарри, спиной опираясь о стену. — На самом деле, я понятия не имею, — вздохнул вампир. — Наверное, всё благодаря присутствию Беллы. Мы были в одной лодке, поэтому, объединив силы, мы не позволяли друг другу сломаться, — Том слегка потёр висок, прикрывая глаза. — Мы были там, когда колонисты уничтожили множество ящиков с чаем в Бостонской гавани. Мы присутствовали на подписи Декларации независимости, а также когда Джордж Вашингтон стал первым президентом Соединённых Штатов.       Гарри выпучил глаза, воздух с трудом покидал его лёгкие. Том видел так много, бывал в стольких местах. В то время как сам он… чем он, в свои двадцать, мог похвастаться? Двадцать лет, по сравнению с четырьмя столетиями. От этих мыслей голову Гарри пронзила вспышка боли.       В это время Управляющий продолжил, рассказывая о том, как в 1792-м году они переехали в Филадельфию, и как, спустя год, вынуждены были покинуть её из-за начавшейся Жёлтой Лихорадки. Они не могли позволить, чтобы кто-то заметил их иммунитет на эту страшную болезнь.       Это произошло в небольшой таверне, во время одного из их многочисленных переездов. Они остановились там на несколько дней, прежде чем туда же приехала другая семья. У пары замужних и истощённых бедностью людей было трое отпрысков, и младшая, которой только исполнилось семь, была серьёзно больна. — Белла мгновенно влюбилась в неё, — вспоминал Том. — Мы прожили уже целое столетие и, думаю, в тот момент в ней проснулся материнский инстинкт. — Тут он сделал внезапную паузу, пустым взглядом смотря перед собой. — Я… не горжусь тем, что произошло потом.       Белла попросила родителей девочки продать её им, и, в конце концов, те согласились. Потому что она была больна, потому что им нужны были деньги. Или просто потому, что блеск в глазах сестры Тома был способен убеждать людей. — Девочку звали Гермиона. Моя сестра обратила её, делая самым молодым вампиром в истории. Обращать детей… это было одной из тех непростительных ошибок, которые вскоре вампиры перестали совершать, понимая, какие за этим грядут последствия. Делать это не рекомендуется, ведь ум ребёнка недостаточно развит, чтобы выдержать Обращение. Но в те времена мы не знали об этом. И Белла была так счастлива наконец-то иметь кого-то, о ком она могла заботиться.       Гарри понимающе кивнул. — Что же случилось потом? — Потом… — повторил за ним Том, протягивая ему руку. — Мы переехали в Лондон. Странный выбор, ты не находишь? В этом была вся моя сестра. Переехать в место происхождения своего рода — рода Блэков. Хотя на то время мы уже давно сменили имена.       Гарри ухватился за протянутую ему руку, и они направились к входу на нижний этаж. Управляющий вёл его в подземелья, и дрожь невольно проскользнула по телу Гарри. Он заставил себя даже не думать о побеге, потому что знал, что вампир не уводил его в такие страшные места, чтобы сделать больно, а лишь затем, чтобы раскрыть новый пазл своей истории. — Мы завели дружбу с многими людьми в те времена. Мы ходили на праздники и светские вечеринки и, к несчастью, стали близко общаться с одной из самых влиятельных женщин периода, Мари Дельвейс.       Гарри бросил на собеседника недоуменный взгляд. — Она прославилась тем, что запирала подростков на чердаке и отрезала их генитальные органы. Она была одержима красотой молодости, она не могла принять своё собственное увядание, и поэтому… Вскоре произошёл несчастный случай, в её лапы попала наша Гермиона, и в тот самый момент она показала свою настоящую суть этой жестокой женщине. Этот инцидент заставил нас поджечь особняк Дельвейс, чтобы защитить нашу тайну.       Сердце Гарри билось как сумасшедшее, но в то же время он осознавал, что не чувствует к этой женщине ни капли жалости.       Том вздохнул, проводя рукой по лицу, и этот жест показался Гарри невероятно человечным.       У них было всё: молодость, красота и деньги. Они привлекали к себе внимание, люди слетались к ним, словно мотыльки к огню. Но что-то пошло не так. 1848 год, в мире начали происходить массовые революции, давая возможность вампирам добраться до власти. Они ошибались — признался Том — когда думали, что были единственными вампирами на свете. — Мы вышли в свет, как смертоносные существа, каковыми на самом деле и являемся. В руках у нас была власть, мы выстраивали новую реальность на основе первобытного страха людей. Мы были хищниками, а весь мир вокруг нас — нашей закуской, — слова вампира должны были излучать гордость, однако в тёмных глазах Тома читалась лишь боль, а губы исказились гримасой горечи, давая понять, что ему совершенно не льстило подобное положение вещей. — По крайней мере, так мы с Беллой думали в те времена. Да… мы с Беллой…       Что же должно было произойти с сестрой Тома, что тот вспоминал о ней с такой тоской?       Незамедлительно Управляющий продолжил: — Не хочу скрывать от тебя своего прошлого: я был жесток. Я боролся за своё место собственными клыками. Я должен был бороться, чтобы достичь места, на котором нахожусь сейчас. Бывший Управляющий был, скажем так… ещё более безжалостным. Ему было всё равно, как обходились с людьми на его территории. Прошло уже более века, но я помню всё до мелочей, словно это было вчера, — вампир повернулся к нему. — Ты считаешь меня монстром, Гарри?       Парень с силой прикусил нижнюю губу. — Я считаю, что ты вынужден был делать подобные вещи, потому что ситуация, в которой ты находился, заставляла тебя делать это, — ответил он спустя мгновение. — За это никто тебя не посчитает монстром. — Не думаю, что ты останешься при этом же мнении после того, как узнаешь, что я совершил…       Сердце Гарри замерло в ожидании. — И… что же? — Я убил её, — произнёс вампир, и голос его дрогнул. — Я был вынужден убить Беллу.       Из лёгких Гарри вырвался ошеломлённый вздох. — П-почему? — Она лишилась рассудка, — продолжил Том уже более ровным голосом, но Гарри мог поклясться, что заметил отблеск отчаяния в глазах вампира. — Наступил двадцатый век, 1903-й год, если быть точным. Мы возвращались домой с премьеры первого на то время кино. Белла была так воодушевлена увиденным, уже витая мыслями в будущем прогресса, когда усовершенствованные фильмы смогли бы показывать с бòльшими удобствами для зрителя. Звуки, цвета, эффекты освещения. Она так ждала этого…       Когда же мы вернулись сюда — в наш дом, и пошли будить Гермиону… Ты должен понять, Гарри, в то время она была женщиной, запертой в теле маленькой девочки, и её перепады настроения были одними из худших вещей, которые я видел за всю свою жизнь… Мы нашли её лежащей в постели с колом в сердце и прощальной запиской на прикроватной тумбочке. А Белла… Белла потеряла рассудок. Она начала убивать людей, Гарри. Её кровавая жажда была бесконечной и я… на тот момент я уже был новым Управляющим города и не мог оставить всё, как есть. Это было моим долгом. — Ты сделал это тут? — тихо спросил Гарри, солёные слёзы текли по его лицу, при осознании всех трагедий, которые пережил Том в своей жизни. — В… в подземельях?       Том кивнул. — Прошло уже более ста лет, но нет ни дня, чтобы я не испытывал чувства утраты, — с его губ слетел горький смешок. — Я убил свою семью. Убил то единственное, что когда-либо имело для меня смысл жизни, и сделал я это своими собственными руками, своими решениями и поступками. Кто же я после этого, если не монстр? — Мы не можем клеймить себя лишь одним значением, Том… Люди состоят из различных качеств, и именно эта многогранность делает нас человечными. — Если не принимать во внимание, что я — не человек, Гарри, — тихо усмехнулся Том. — Я не забыл об этом, — покачал головой тот, вытирая слёзы и с решимостью глядя на Тома опухшими глазами. — Но ты должен прекратить винить себя. Ты сам сказал, что сделал это потому, что так было нужно. Ты же не мог позволить Белле… продолжать убивать невинных людей.       Вампир поднял взгляд и долго смотрел на Гарри непроницаемым взглядом. — Я не понимаю. Ты же человек, ты должен быть слабым, — Гарри готов был тут же запротестовать, однако Том покачал головой, останавливая его и продолжая: — Но ты не такой, и ты сумел удивить меня. Гарри.       Гарри ничего не ответил, опуская взгляд и вдруг замечая в одном из углов подземелья человеческий череп. Кому он принадлежал? Быть может Белле, или же кому-то стороннему, прибывшему сюда уже после того, как Том в одиночестве покинул это место, отчаянно пытаясь избавиться от своего прошлого…       Этого Гарри узнать никогда бы не смог, но, как бы то ни было, его мнение не изменилось. Том был не таким, как другие вампиры.       Он не монстр, и если Гарри хоть в чём-то был уверен, то именно в этом.