Кардамон / Cardamom

      Через три недели после отъезда из Аммана Леви позвонил Эрвину. В Иордании уже перевалило за полдень, в США было утро. Эрвин сидел на работе, просматривая отчеты.       — Эрвин? Ты здесь? Видишь меня? — голос Леви звучал глухо, картинка была нечеткой, но даже это не помешало сердцу Эрвина подпрыгнуть куда-то вверх, вырываясь из груди.       — Да, Леви, я тебя вижу, — ответил Эрвин, лихорадочно пытаясь подключить наушники. По тому, что было видно на экране, он понял, что Леви стоял на какой-то крыше, а вокруг него маячили какие-то фигуры. — Где ты? Все в порядке?       — Да, с нами все хорошо. Это дом, в котором мы остановились. Погляди!       Леви опустил камеру вниз, показывая Эрвину переполненную людьми улицу. Они разговаривали и кричали. Где-то вдали слышались выстрелы. У Эрвина скрутило внутренности.       — Господи боже, Леви, какого хера у вас там творится? Убирайся оттуда!       На экране вновь показалось абсолютно спокойное лицо Леви. Стоявшие за его спиной люди о чем-то быстро говорили на арабском.       — Все в порядке, Эрвин. Это бедуинская свадьба в соседнем доме. Они просто празднуют.       Он вновь развернул камеру к улице, показывая танцующих и поющих в круге гостей женщин. Раздалась еще одна автоматная очередь, и изображение вдруг затряслось и потемнело.       Эрвин застыл в ужасе. Прежде чем он снова смог говорить, лицо Леви вновь появилось на экране. Он окликнул кого-то по-арабски позади себя, и Эрвин услышал громкий смех, перекрывающий треск автомата.       — Бля, было близковато. Извини, не хотел пугать тебя, — оскалился Леви, — думаю, нам пора спуститься и поздравить молодых.       — Ты точно в безопасности?       — Конечно, это же свадьба.       Позади Леви прокричали что-то на арабском. Смех усилился.       — Что он сказал? — спросил Эрвин, всматриваясь в расплывчатую картинку.       — Он сказал, что внизу, наверное, будет безопаснее, чем на крыше, — перевел Леви и, уже тише, добавил: — Я попозже тебе напишу, ага?       — Да, Леви, пожалуйста, напиши.       Эрвина подташнивало, но, кое-как справившись с неприятным чувством, он натянуто улыбнулся. Завершив звонок, он заметил, как сильно у него тряслись руки.       Следующие две недели Эрвин работал над заявкой для Леви. Кроме того, ему удалось одобрить финансирование на следующий учебный год и разобраться со всей бумажной работой. Леви со своей стороны придется подавать заявление на получение визы, но чтобы облегчить этот процесс, Эрвин тщательным образом изучил все детали процедуры. Однако после недели безрезультатных попыток разузнать правила выдачи визы студентами по обмену, отчаявшийся Эрвин был готов сдаться.       Эти правила абсолютно идиотские. Все было бы гораздо проще, будь ты женат, — писал он Леви.       Ты это о чем?       Правила выдачи визы, разрешение на работу. Было бы проще, если бы ты был женат на американке.       Типа я вообще собирался.       Ну, технически, ты можешь. Здесь это не запрещено законом. С прошлого года, — Эрвин знал, что берет на себя роль адвоката дьявола, но ничего не мог с собой поделать.       Иди на хуй. Я не собираюсь ни на ком жениться.       Почему нет? — не удержался Эрвин, представляя глубоко оскорбленное выражение лица Леви.       Я не собираюсь жениться на тех, кто не в состоянии даже вымыть за собой чашку.       Эрвин громко засмеялся.       Я тоже люблю тебя, Леви: р       Отправив сообщение, Эрвин замер, запоздало соображая, что именно сказал. Написанные в шутку слова были правдивы. Эрвину казалось, что его переехало товарным поездом. Конечно, неоспоримая стойкая уверенность в своих чувствах давно мелькала где-то на краю сознания. Эрвин изо всех сил старался не признаваться себе в очевидном, но теперь все стало ясно как божий день.       Эрвин, не дыша, ждал ответа. Тишина. Он, колеблясь, занес пальцы над клавиатурой. Удалить сообщение? Извиниться? Взять свои слова обратно? Эрвин сам не знал, чего хотел.       Чё, научился мыть за собой чашку?       Эрвин с облегчением выдохнул, ощущая, как отлегло от души.       За неделю до возвращения Леви в Амман рано утром Эрвина разбудил звонок. Вслепую нашарив в потемках телефон, он нажал на зеленую кнопку и, щурясь, вгляделся в экран. Тем был Леви, в куфии и выцветшей рубашке цвета хаки. Судя по всему, он стоял прямо посреди пустыни.       — Эрвин, просыпайся! Хочешь прогуляться?       — Леви… — невнятно пробормотал еще не проснувшийся до конца Эрвин. — Ты где? Который час?       — Почти одиннадцать утра.       На Восточном побережье было четыре утра. Эрвин, окончательно проснувшись, чувствовал, как внутри него скапливается тревога.       — Черт, Леви, я рад видеть тебя. Где ты нашел сеть? Где ты вообще, черт бы тебя побрал?       — Это южный Авран, к западу от Мафрака. Я взял выходной, чтобы съездить на раскопки. Нужно проверить кое-что для моей диссертации. Хочешь посмотреть?       — Конечно, с радостью. Но все же, как ты поймал сеть? — Эрвин потер глаза, пытаясь сфокусироваться. — Ты же посреди пустыни…       — Ага, знаю. Здесь хорошо ловит GPRS. Побочный продукт милитаризационной зоны. Смотри, сейчас мы пойдем туда…       Камера качнулась, и Эрвин смог разобрать лишь каменистую породу, лежавшую вдоль горизонта.       — Что там? — спросил он.       — Набатейская гробница. О ней говорили еще в конце прошлого века, однако никто так и не смог ее найти. В прошлом месяце местные археологи, расспросив пастухов из соседней долины, обнаружили ее. Оказывается, они использовали ее для ночлега. Хочешь посмотреть?       — Конечно, — улыбнулся Эрвин.       — Я буду добираться до нее почти час. Иди прими душ, посри, или что там тебе еще надо. Я перезвоню, когда буду на месте.       Приняв душ и заварив уже вторую чашку кофе, Эрвин сидел на кухне. Леви позвонил около пяти утра. Его лицо было обмотано куфией, но даже сквозь нее Эрвин мог различить, что тот улыбался.       — Ну что? Мы на месте, — сказал Леви, поворачивая камеру. Эрвин увидел темную расщелину в скале.       — Ты первый аджнаби за многие столетия, побывавший здесь. Надеюсь, Эрвин Смит, ты это ценишь.       — Конечно, Леви. Это невероятно!       На мгновение картинка потемнела — Леви вошел в гробницу. Камера приноровилась к темноте, и изображение стало чуть более четким.       — Погоди… — услышал Эрвин приглушенный голос Леви, — я зажгу фонарик.       Экран посветлел. Эрвин увидел маленькую, грубо вырезанную камеру с арочными углублениями, высеченными прямо в скале.       — В этом помещении хоронили тела, — объяснил Леви, приблизив изображение одного из альковов. — Сейчас здесь пусто. Наверное, ее разграбили несколько веков назад. Смотри, на стенах все еще видна резьба.       Слушая объяснения Леви, очарованный Эрвин рассматривал сквозь экран маленькую гробницу. Тут и там находились новые интересные детали, на которые указывал Леви. Несмотря на то, что изображение постоянно зависало, эта прогулка была очень трогательной, и к моменту, когда на экране вновь показалась залитая солнечным светом пустыня, Эрвин ощущал странное, удушающее чувство.       Камера развернулась, и Эрвин вновь увидел лицо Леви. Его куфия свободно свисала с шеи, а сам он, щурясь от солнца, улыбался. У Эрвина захватило дух.       — Ну, что думаешь? Неплохо? — спросил Леви.       — Это было невероятно! Спасибо, Леви, — глубоко вдохнув, ответил Эрвин.       — Погоди, тут еще кое-что есть. Гляди, — камера вновь развернулась, и Эрвин увидел широкое вади, невысокие холмы, покрытые серо-зеленой порослью оливы, дрожащий от жаркого марева горизонт. Вид этой иссушенной, но прекрасной земли захватывал дух.       — Это великолепно, Леви. Хотел бы я увидеть это вживую.       — Ну, так тащи сюда свою жопу, и увидишь.       — Обязательно. Обещаю.       Эрвин гордился тем, что всегда держал свое слово, но никогда еще он не давал обещания тверже этого.       — Ялла, — голос Леви звучал тише, глуше, чем обычно. Он все еще щурился от солнца, поэтому его улыбка больше походила на гримасу. Что-то начало таять внутри Эрвина.       — Мне пора идти, — сказал Леви, — нужно кое-что осмотреть и возвращаться к остальным.       — Конечно. Спасибо за прогулку, Леви. Правда, это было чудесно.       — Ага, ага, — протянул Леви, отведя взгляд от камеры. Он все еще улыбался. Наверное, так падал солнечный свет, но Эрвин практически был уверен, что слабый румянец тронул лицо Леви.       Закончив с документами для стажировки Леви, Эрвин вернулся к оформлению своего отпуска. Хотя Шадис подписал его заявление еще неделю назад, он все еще был вынужден ждать заверительную печать Нила. После того, как постоянно «занятой» Нил несколько раз проскочил мимо Эрвина в коридоре, после всех оставшихся без ответа имейлов терпение Эрвина начало таять. Подгадав момент, он поймал Нила сразу после заседания Совета по академическому развитию.       — Нил, вот ты где! — натянув дружелюбную улыбку, сказал Эрвин, подходя к нему. — Я уже пару недель гоняюсь за тобой. Думал даже, что ты меня избегаешь.       Он дружески похлопал Нила по плечу. Тот, кашлянув, отвел взгляд. Этот нервный жест был хорошо знаком Эрвину.       — Я был занят, — раздраженно пояснил Нил, — на следующей неделе нужно сдавать предложения по развитию, а у нас все еще не согласованы планы.       — Извини, Нил. Я понимаю, что ты очень занят, поэтому не займу у тебя много времени, — успокаивающим тоном произнес Эрвин. — Я просто хотел спросить: подписал ли Исследовательский комитет мое заявление на годичный отпуск?       Нил резко остановился.       — Насчет этого… — начал он, почесывая затылок. Эрвин, знакомый с этим жестом, напрягся, — есть одна маленькая загвоздка…       — Какая?       — Я не могу подписать твое заявление.       — Прошу прощения? — Эрвин был уверен, что ослышался. — Но его же уже одобрили, Шадис подписал еще в прошлом месяце. Я уже распланировал свои замены на следующий семестр. Университет в Аммане готов принять меня. Я уже оформляю визу. Мне осталось получить только подпись Исследовательского комитета. Это лишь формальность.       — Это не формальность, Эрвин, и Исследовательский комитет не собирается его подписывать.       Эрвин машинально отметил, как чопорно звучал Нил, пытаясь показать свою власть.       — Как тебе известно, — прокашлявшись, продолжал Нил, — Исследовательский комитет контролирует выполнение преподавательской деятельности…       — Да, Нил, я знаю, для чего нужен комитет. До тебя я был его главой, помнишь? И я все еще не вижу, в чем проблема, — перебил цитирующего устав Нила Эрвин.       — Комитет оценил риски и пришел к выводу, что твоя поездка в Иорданию не может быть одобрена.       — Риски? Не помню никаких разговоров о рисках, — раздражаясь все сильнее, возразил Эрвин.       — Вся зарубежная исследовательская деятельность теперь подвергается оценке рисков. Правительственные рекомендации предупреждают об угрозе насильственных действий в отношении граждан США и настоятельно призывают соблюдать осторожность в иорданских кампусах, где высок риск демонстраций, способных вызвать общественные беспорядки.       Эрвину стало интересно: как долго Нил заучивал этот отрывок предупреждений Госдепартамента перед их встречей?       — Но, — начал Эрвин, — мы принимаем участие в крупном исследовательском проекте Иорданского университета. В этом году я выступал на их конференции.       — Правила изменились, — фыркнул Нил. — Кроме того, это была совершенно другая ситуация. Ты был там неделю, а цена годовой страховки куда как выше.       — Так все дело в стоимости страховки? — Эрвин с трудом сдерживал злость.       — Университет ответственен за твою, как сотрудника, безопасность. Ты хоть представляешь, во что обойдется университету любое происшествие с тобой? Все сводится к затратам и репутационным рискам, Эрвин. Ты знаешь, как это работает, — Нил терял самообладание. Эрвин видел, как капельки пота блестят на его тонких усах.       — Я уверен, мы можем решить этот вопрос, если… — начал Эрвин, но Нил его перебил.       — Слушай, Эрвин, — прошипел он, — если с тобой что-нибудь случится, все шишки полетят в меня, ведь я, мать твою, глава этого комитета. Не ты.       До Эрвина начало доходить. Все дело было не в опасениях за его жизнь, и не в рисках для университета — Нил просто боялся подставить под удар свою ревностно охраняемую репутацию.       — Ясно. Я понял, — жестко ответил Эрвин.       — Да ладно тебе, Эрвин, — обыденным тоном отозвался Нил. — Это слишком рискованно.       — Рискованно? — спокойно переспросил Эрвин, скрещивая руки на груди. — Не совсем уверен, что понимаю тебя.       — Это Ближний Восток, Эрвин. Там не раз убивали людей во время студенческих демонстраций.       — Да, Нил. А это — США, тут каждый день стреляют в школах.       Вытаращив глаза, Нил закрыл рот.       — Разговор окончен, Смит. Комитет принял окончательное решение. Если так хочешь сменить обстановку, то отправляйся в отпуск в свою Англию.       Наблюдая за удаляющимся Нилом, Эрвин чувствовал, как что-то холодное сковывает его внутренности.       Вечером, выждав пару дней, Эрвин неторопливо вошел в кабинет Нила.       — Ты занят? — дружелюбно улыбнулся он.       — Я всегда занят, — недовольно отозвался Нил, — если ты опять насчет своего отпуска, то у меня…       — Нет, не за этим, — рассмеялся Эрвин, — я зашел спросить, не хочешь ли ты сыграть партию в сквош после работы?       — И все? — подозрительно прищурился Нил.       — И все.       Что-то похожее на облегчение мелькнуло на лице Нила.       — Ну, раз так…       После работы они встретились в университетском спортцентре. Первые две игры Нил выиграл влёгкую.       — Ты замедлился, Эрвин, — заметил он после второй партии, — должно быть, стареешь.       — Ты слишком быстр для меня, — с сожалением признал Эрвин, потирая левое колено. — Я подаю?       — Не надорвись, старик, — прищурился Нил и занял позицию.       — Ох, — замер Эрвин перед подачей, — совсем забыл сказать. Я на днях переписывался с Несс.       — Несс? — Нил удивленно посмотрел на Эрвина, не обратив внимания на пролетевший мимо него мяч.       — Мой знакомый. Дита Несс, помнишь его? Вы вместе защищали докторские. Насколько я помню, у вас были похожие темы и вы даже были соавторами.       — А, этот Несс, да. Ты собираешься подавать?       — Ой, извини, — Эрвин легко подал мяч, начав третью партию. — Он ушел из науки и теперь работает бухгалтером, представляешь? Ужас какой. У него были все задатки для хорошей научной карьеры.       — Э, ну да, — промямлил Нил, пропуская удар слева. — Давай поменьше разговоров, Эрвин. Трудно сосредоточиться, когда ты без умолку болтаешь.       — Два. Извини, я думал, тебе будет интересно узнать, как у него сейчас дела. Я знаю, раньше вы плотно сотрудничали.       Третья подача Эрвина оказалась более агрессивной. Нилу пришлось броситься через всю площадку, не дотянувшись до мяча всего пару сантиметров.       — Три, — улыбнулся Эрвин. — Мне всегда было интересно, почему Несс так и не получил свою докторскую степень. Я знаю, что ты опубликовал свою работу прямо перед ним. Как думаешь, почему так вышло?       — Ты это, блядь, к чему клонишь? — Нил шагнул вперед, заходя на площадку Эрвина. — Все слова в моей диссертации, все до единого — мои собственные.       — Конечно, — согласился Эрвин, лениво отбивая мяч ракеткой, — не дай бог кто-то подумает иначе. Обвинения в плагиате и нарушении академической этики могут нанести серьезный ущерб твоей карьере. Но ты же это и сам знаешь. Готов?       Еще одна подача прошла мимо Нила.       — Четыре, — плавно подсчитывал очки Эрвин, — похоже, я вернулся в форму.       Эрвин выиграл следующую подачу, три партии и всю игру.       — По пиву? — предложил он Нилу, утираясь полотенцем в раздевалке.       — Извини, не могу, — покачал головой Нил, старательно отводя глаза. — Вернусь в офис, нужно доработать еще пару документов.       Эрвин не спеша отправился домой, зайдя по дороге в кофейню и продуктовый магазин. К тому времени, как он вернулся домой, его уже ждал имейл от Исследовательского комитета, информирующий о разрешении взять отпуск с начала следующего семестра.       — Быстро сработано, Нил, — сухо заметил Эрвин, перечитывая письмо. Запустив Скайп, он написал Леви:       Привет Леви когда ты должен вернуться?       Ответ выскочил на экране лишь около полуночи:       Сегодня. Наверное, под вечер. Уже пару часов в пути.       Замечательно! Я позвоню тебе утром. Береги себя.       Тисбах аля хаир       Засыпая, Эрвин чувствовал себя ребенком накануне Рождества.       Следующим утром он не спешил. Была суббота, собираться на работу ему не было нужно. Встав в девятом часу утра, Эрвин принял душ, побрился и сварил себе кофе. Все это время он ощущал приятную дрожь внутри. На губах то и дело появлялась улыбка. Допив вторую чашку кофе, он глубоко вдохнул, открыл ноутбук и позвонил Леви.       Вызов шел, шел, шел — и оборвался. Бабочки в животе Эрвина превратились во что-то вертлявое и ползучее. Он вновь нажал кнопку вызова и принялся ждать, ощущая, как сердце колотилось где-то в горле. Он ждал, ждал, ждал, и, наконец, увидел Леви — сонного, со взъерошенными волосами и мутными со сна глазами.       — Эй, — пробормотал он, — который час?       — Не знаю. Скоро вечер, наверное? Здесь десятый час утра. Ты спал, да? Извини.       Бабочки вернулись, но теперь Эрвину казалось, что их крылья больно бьются внутри груди.       — На-а-а-льно, — зевнул Леви, — просто задремал.       — Долго ехал?       — Ага. Мы выехали в пять утра. Сначала заехали в Ирбид, затем я забрал свой лендровер и поехал в Амман.       — Прости, что разбудил. Ты, должно быть, замучился.       — Не извиняйся. Мне все равно надо было вставать, — Леви запустил руку в волосы, почесал затылок и вновь зевнул.       — Так ты уже в Аммане? — спросил Эрвин, стараясь сохранить спокойствие в голосе.       — Ага. Побуду здесь, пока не подвернется еще какая работа. Нужно еще поработать над диссертацией.       — Хорошо, — не удержавшись, улыбнулся Эрвин.       — Почему? — окончательно проснувшийся Леви прищурился, подозрительно глядя в камеру.       — Потому что я думал заехать и навестить тебя.       Широко распахнув глаза и вскинув брови, Леви ошеломленно глядел на Эрвина.       — Что… сюда? — пришел он в себя.       — Да, — рассмеялся Эрвин. — Это же и значит «навестить», разве нет?       — Слышишь, умник!.. Когда?       — На следующих выходных.       — На сле… Что? Ты издеваешься, да?       — Я абсолютно серьезен. Гляди, — Эрвин показал в камеру лист бумаги, наслаждаясь видом взъерошенного Леви, уставившегося в экран.       — Это что за херня?       — Мой билет на самолет.       — Ну блядь, — Леви откинулся назад, вновь запустив пальцы в волосы.       — Все в порядке?       — Эм, да, наверное, — ответил Леви, тряхнув головой.       — Ну, если хочешь, я не поеду… — надулся Эрвин. Эрвин знал, что дразниться нехорошо, но сейчас, глядя на растрепанного, еле заметно улыбающегося Леви, он ничего не мог с собой поделать.       — Ой, да блядь, — фыркнул Леви, закатив глаза, — какой же ты жалкий. Да, конечно, ты можешь приезжать. Только дуться прекрати, а.       — Ну что, тогда до следующей субботы?       — Ага, — отозвался Леви. Он попытался нахмуриться, но у него ничего не вышло.       Эрвину хотелось кричать от радости.