Во время завтрака в воздухе витает отчетливое напряжение. Филза чувствует на себе взгляды почти всего Рода. Но, по крайне мере, Хриз (она наконец-то сказала ему свое имя), кажется, решает вежливо игнорировать его.
Наверное, он может неправильно всё истолковать. Опять же, он не эксперт. Но, определенно, есть какая-то напряженность со стороны старейшин, и она просачивается вниз по рядам, заражает безмолвным беспокойством всех, кто присутствует за столом.
Техно, похоже, это вполне устраивает или, по крайней мере, не удивляет.
Филза просто стал параноиком. Может быть. Возможно. Тот факт, что у него есть неопределенно бесконечное количество ворон, выкрикивающих его собственные мысли, как живая эхо-камера, совершенно не облегчает ситуацию.
Он понятия не имеет, что с этим делать, он понятия не имеет, стоит ли вообще что-то с этим делать. Он просто будет сидеть здесь, кормить своих птиц и притворятся, что всё в порядке.
Мать Рода фыркает, поворачиваясь к ним. – 𐏂𐎤𐎢𐎧𐎭𐎮𐎡𐎫𐎠𐎣𐎤, 𐏀𐎮𐎸𐎱 𐎦𐎮𐎣𐎫𐏀 𐎽𐎮𐎸𐎭𐎣𐎤𐎱 𐎨𐎽 𐎧𐎮𐎼 𐎮𐎫𐎣?
– 𐎤𐎰𐎸𐎠𐎫 𐏂𐎮 𐎬𐎨𐎭𐎤, – отвечает Техно. – 𐎬𐎨𐎦𐎧𐏂 𐎡𐎤 𐏀𐎮𐎸𐎭𐎦𐎤𐎱, 𐎼𐎤 𐎣𐎮 𐎭𐎮𐏂 𐎪𐎭𐎮𐎼.
– Меня опять называют ребенком? – сухо спрашивает Филза. – Мне кажется, я слышу что-то про возраст.
– Тебя называют стариком, не ворчи.
Филза не бьет тростью по колену Технобледа. Он просто дряхлый старик, у него дрогнула рука. Это могло случиться с кем угодно.
– 𐎣𐎨𐎵𐎨𐎭𐎤 𐎠𐎦𐎤, 𐎽𐏂𐎠𐎦.
– А, это… – бормочет Техно. – 𐏂𐎧𐎱𐎤𐎤 𐎽𐏂𐎱𐎨𐎣𐎤𐎱'𐎽 𐏂𐎨𐎣𐎤𐎽.
Взгляды пиглинов становятся ещё более напряженными – даже Хриз поворачивается к нему. – Божественное дитя? – шепчет она себе под нос.
– Ты сказал, что называешь меня старым! – вскрикивает Филза, толкая Техно под руку. – Почему я снова слышу, как люди называют меня ребенком?
– Потому, что тебе надо начать учить хорш, – весело фыркает Техно. – Они спрашивают, как долго ты был богом.
– А. – Филза хихикает. – Черт, я ведь и вправду божественный малыш. Абсолютное проклятье.
– 𐎠𐎽𐎯𐎤𐎢𐏂?
Вопрос адресован Филзе, но Техно неопределенно отвечает вместо него, жестикулируя руками, пытаясь что-то объяснить. Фил даже не понимает в чем заключался вопрос и это, черт возьми, начинает раздражать. Его постоянно обсуждают, а всё, что он чувствует - это неопределенность.
Сейчас ему очень хотелось бы знать, о чём они говорят.
Он может спросить у Техно потом, но это совсем не то.
Ой, ты дуешься.
Филза невольно сжимается в клубок и слегка вздрагивает, потом резко расправляет плечи и выравнивается по стойке «смирно». Каждый раз мурашки! Ему стоит привыкнуть к этому. – Доброе утро, миледи, - шепчет он себе под нос. – Если сейчас вообще утро.
Появляется призрачное ощущение, словно чья-то голова ложится на его плечо.
Я могу помочь тебе слушать.
– Зачем тебе это?
Ее улыбка видна на удивление отчетливо.
Я думаю, это было бы смешно.
– Ваше веселье вытягивает из меня слишком много сил, – категорично замечает Филза.
Хриз тычет Фила в живот. – Опять говоришь сам с собой.
Филза легонько отталкивает ее руку набалдашником трости, глядя на смутный образ своей дамы, эфемерно скользящей вокруг него. – Либо я продолжаю в том же духе и выгляжу как безумец…
Это еще почему?
– … либо я принимаю Ваше предложение и выгляжу как маньяк.
Я все ещё не слышу «нет», настаивает Она.
Филза усмехается, щелкая ухом, и понимает, что он не может Ей отказать.
– 𐎠𐎭𐎣 𐏂𐎧𐎤 𐎡𐎱𐎠𐎭𐎢𐎧𐎤𐎽 , почему они двигаются? – Голос старейшины внезапно обретает ясность. – Ты не можешь отрицать, что на него трудно смотреть.
Техно издает неопределенный шум. – У него красивые глаза и красивые волосы. На золото легко смотреть.
– Если уж на то пошло, золото делает его ещё более жутким…
Мать Рода хлопает ладонью по столу. – Он не должен быть здесь. Меня не волнует, что он твой друг.
–
О боже, они все меня ненавидят, – шепчет Филза. –
Неловко.
Хаха. Упс. Он не ожидал, что сможет ещё и говорить на хорше.
Техно, похоже, вздергивает брови под своей маской. Какая прелесть. Видимо, потом их ждет серьезный разговор.
– А теперь он заговорил! Я думал, он неграмотный! – шипит священник.
–
Возможно, сейчас мне везет, – Филза стучит тростью по полу. –
Мы можем извлечь максимум пользы из этой божественной случайности. – Он приподнимает вуаль и наклоняется к священнику. –
Ты, в частности, похоже, питаешь ко мне особую ненависть. Должен признать, мне любопытно почему.
Он, наверное, ведет себя грубее, чем следовало бы. Но голос, окрашенный Её божественной магией, придет ему странную решительность. Раздражение невесомо оседает в горле.
– Ты представляешь угрозу для нас всех, божественное дитя. Вот почему я ненавижу тебя.
Филза поднимает бровь. –
Если я сделал что-то не так, то готов принести свои извинения. Но я не могу этого сделать, пока не знаю, в чем меня обвиняют.
Техно замирает, глядя на Филзу, затем обращается к священнику. – Ты… ты не можешь скидывать всю ответственность на него, старейшина. Это произошло ещё до его рождения.
– Тогда надо ему рассказать! – едко усмехается священник. – Пусть знает о грехах своих братьев.
– Альбедо! Достаточно. – Рычит Хриз.
– Хризопея, не лезь в дела старших. – Командует Мать Рода. – Он не сможет оставаться здесь, если не будет знать своих грехов.
Ухо Техно нервно дергается. – Ты хочешь этого, Филза?
Фил наклоняет голову. –
Есть ли у нас выбор?
Выражение лица Техно застывает, когда он обдумывает вопрос. – Нет. Скорее всего, нет. И это не… это не то, что ты хотел бы услышать от меня.
– Расскажи.
-<>♥<>-
Посмотри на своих старших. Посмотри на нашу историю.
Возьми за истину, поверь мне – боги когда-то существовали.
Боги леса, боги багрянца, боги камня, золота и кварца. Боги лавовых морей и страйдеров, боги святилищ, боги, погруженные в недра земли. Из их рек огня и крови ключом била жизнь.
Истина, дарованная мне, которую я не должен был увидеть.
Горькая и злая Истина, что в век богов мы не испытывали голода. Мы не были заперты в землях своего Рода, не были вынуждены бороться за жизнь. Когда-то каждый Род был богат, и мы принимали жизнь с распростертыми объятиями.
Мы были богаты, когда пришли посланники ада. Когда из земли выросли обсидиановые глаза и из них вышли черти.
Они послали смертных вперед, волны оружия, доспехов и алмазных стрел ворвались в наши дома. Они грабили священные храмы, создавали ужасные крепости из искореженной почвы, нагромождая их высоко над озерами, как паразиты, пронзающие кожу.
Правда заключается в том, что наш народ был настолько силен, что мы Род за Родом, собравшись вместе, были готовы сражаться с захватчиками.
Наш завет, как говорит Истина, был сильнее их жадности. Мы загнали их обратно в адские пасти, туда, откуда они пришли.
Не спрашивай меня, почему мы последовали за ними, ибо эта Истина давно потеряна. Будь то любопытство или жажда мести, но мы последовали за ними.
И боги этих проклятых земель отомстили.
Они поддержали оставшихся захватчиков и атаковали наших богов.
Сначала мы не боялись. Пока не узнали ужасную правду о том, что их было много. Их было так много, словно насекомые они роились вокруг, сияя силой своих богов.
Наши царства пали, наши боги были убиты и рассеяны по всей земле, наши люди были растерзаны и насажены на пики. Надземный мир победил в войне.
Но, несмотря ни на что, это было почти благословением по сравнению с тем, что произошло дальше.
Возьми за Истину, поверь мне – гнев богов не может сравниться даже с их жадностью.
Эти боги Надземья пришли в наши земли и прокляли нас всех, не обращая внимания даже на своих смертных, пророков и младших богов, попавших под перекрестный огонь.
Они создали Гниль.
Смерть, лишенная благословенного забвения. Тело умирает, но души, скованные цепями, только и могут, что вечно кричать. Некоторые из нас пытались бежать сквозь обсидиановые глаза, но их постигла та же участь. Тела разваливались, Гниль съедала их изнутри.
Наши боги отдали свои последние силы, чтобы спасти хотя бы что-то. Но и сами они вскоре оказались подвержены проклятью. Наши боги таяли, растворяясь в небытии, теряя свои силы и свою форму. Их тела остались на нашей земле, заражая пески, животных и даже почву.
Когда-то здесь жили боги.
Теперь они лишь далекое воспоминание.
Они все мертвы.
Наша божественная мать – единственная кто остался в живых. Ибо мир жесток, и он не будет любить тебя, но Род всегда рядом, и ни одна сила – ни огонь, ни чужая жестокость, ни божественное проклятье, не смогут разорвать эту связь.
У нас больше нет армий. Наши замки и города сравняли с землей.
Мы не можем желать мести. Всё, что нам остается – бороться за жизнь.
-<>♥<>-
–
Но… – Филза хмурится, рога дрожат, чувствуя его недоверия. –
… Почему же… нет, нет, они бы этого не сделали.
Он не знает, кому принадлежит этот блуждающий шепот – ему или его даме.
–
Они… мы не могли просто… – Он пытается заглушить их общие слова. –
Нет, нет, не могли.
– Это было давно, – говорит священник, – но такова Истина, которая была дарована нам нашими старейшинами и старейшинами, которые были до них.
–
Это было… – Он чувствует, как нити Её магии ускользают, а его собственный голос возвращается к скрипту. – … но это просто легенды. Басни. Вещи могут забыться – что-то важное всегда теряется или искажается, верно? – Он беспомощно смотрит на Техно. – Они же не могли на самом деле…
На лице его друга нет уверенности, ничего, за что можно было бы зацепится сквозь непреступную пелену незеритовой маски. Только отдалённое воспоминание, отражающееся в глазах.
– «Храни Истину и никогда не забывай её», – печально говорит Техно. – «Как мой отец и отец моего отца». – Он смиренно склоняет голову. – «Когда я был молод, боги были живы».
