Выброс

Отходы Вместе с потерянным голосом я бы хотел потерять и память о том, как я его утратил. Но память осталась при мне. Я был парализован, ничего не видел, не мог пошевелить пальцем, я был заперт в собственной голове, пока в ней ковыряли раскалёнными иглами. Это боль, она не уходила со временем, я не мог к ней привыкнуть, укрыться, спрятаться от неё в воспоминаниях... она поглотила все мои мысли. Она нарастала с каждой секундой. Я не сразу понял, что слышу собственный крик; мне было всё-равно, когда он оборвался - он не облегчил моей агонии. Я помню как проклял мальчишку, место которого занял. Сейчас, я думаю, что позволив себе обвинить его во всём случившемся со мной, я утратил остатки собственной гордости. Наверное, в тот момент я окончательно перестал быть тем человеком, которым когда-то был. Всё, что от меня осталось - имя и память. Тот человек, Валентин Новиков, он был лучше меня, он был твёрже меня. Злее и сильнее. Он бы не сомневался, поняв безвыходность своего положения. Он бы убил себя тогда, когда ещё были шансы. Способен ли убить себя я нынешний, тот которого тюремщики кличут Четвёртым? Я не знаю ответа на этот вопрос. Мне кажется, что нет. Тем-более, что я уже нашел для себя оправдание,причину для того, чтобы побрыкаться ещё немного. Хотя бы эту ночь, пока меня не убьют или я не убью их всех. Странности за собой я начал замечать давно. Ещё когда был подопытной крысой в лаборатории, а не рабом на корабле сраных батарианцев. Эти странности были крошечные, совсем незначительные, но без этих странностей я был бы уже мёртв. Можно сказать, что это они виноваты в том, что я испытал так много, но всё же выскользнул из лап экзекуторов, пусть и не по своей воле. Совсем иные масштабы эти странности начали приобретать, когда я потерял голос, постепенно переставая быть мелкими и незначительными. Те долгие дни, что они исследовали результаты последних трудов своих, я изучал свои странности, постепенно приходя к мысли, что я прихватил гостинец с той стороны. Всё началось с ощущения некой неправильности во мне. Я чувствовал его, имплант, что они вживили мне в мозг, в этот раз не оставив никаких внешних гнёзд. Чувствовал его, не только когда опускал голову на подушку, не только когда прикасался к бинтам пальцами или когда мне делали перевязку. Я чувствовал его всегда, и чувствовал его не кожей. Я чувствовал его каким-то внутренним чувством и это было странно и неправильно. Эта неправильность захватила меня и на несколько дней я полностью сосредоточился на этом ощущении. Так вышло, что мы начали вместе изучать имплант, я, и эти верные последователи Менгеле. По обрывкам бросаемых фраз, я понял, что они искали причины, из-за которых имплант отказывается работать. Я в это время изучал ниточки, провода, что тянутся он него во все стороны. Одни опутывали кору моего головного мозга, иные тянулись глубже. Когда они оставили попытки разобраться в причинах отказа работы импланта, я понял, что чувствую не их, не имплант и ниточки. Я чувствую энергию, бегущую по ним. Это предположение требовало исследований, опытов. Я начал пытаться сделать что-либо с этой энергией, "пощупать" её... Я был на верном пути. Поняв это, я отстал от имплантов, и от первого и от того, который переводчик, они больше не были мне интересны. Я принялся нащупывать границы этих странных способностей, изучать их пределы. Впервые за долгое время я перестал думать о смерти. Мысли о Роке, нависшем над всем человечеством ушли на второй план. Моя ситуация уже не казалась мне безнадёжной. Я всё ещё не помышлял о побеге, не мечтал, что умение чувствовать энергию, поможет мне хоть в чём-то. Нет. Ничего подобного не было в моих мыслях, они целиком и полностью были заняты играми с этой аномалией. Я упустил тот момент, когда "ученые" меня списали. В тот день, когда это случилось, ко мне вернулась надежда. Я намеревался вернуть себе свою гордость. Своё имя. *** Чем отличается жизнь гражданского турианца от турианца военного? Она думала, что многим. Она ошибалась. Учебный лагерь не показал ничего нового дочери отставного военного. Это всё Шейла уже видела в детстве. Потому, учебный лагерь показался ей курортом. Пройдя обучение в учебке, она поступила в офицерскую школу. Там было сложно: годы постоянной зубрежки уставов, инструкций, учебников, тактик ведения боя в космосе, на земле, совместные операции флота и десанта, высадка десанта на вражескую планету, эвакуация с вражеской планеты, и многое другое. Боевые учения, которые сменяла зубрёжка уставов, инструкций... В начале новые впечатления захватили молодую турианку, но это только в начале, через два года это стало рутиной, которую нельзя избежать. На четвертый год она уже готова была стены царапать и кусать сокурсников, как ей все это надоело. Единственной причиной почему она не сбежала были мечты о битвах в космосе, расправах над пиратами, погонях за контрабандистами. А вдруг война? Это будет шансом построить карьеру на войне. Да, в конце концов, ей просто хотелось нести пользу своей планете на военной службе. И она терпела. Оставался всего год учебы. — …Через год моя мечта сбылась, я получила чин второго лейтенанта и меня направили на службу на этот крейсер, — Жаловалась Шейла своему собеседнику. — Знаешь Шейла, — Лейтенант первого ранга Кадмус не разделяя грусти своей подчинённой, его голос был переполнен смехом. — То, что ты говоришь... — Что?!— Шейла готова была взорваться. Она ему тут свою душу на изнанку выворачивает, а он сидит и... смеётся над ней. — Я хочу сказать, Шейла... — Понявший свою ошибку офицер поднял руки в примирительном жесте, — что ты не первая, кто так думает. Поверь, половина всех моих знакомых шли в армию за приключениями. Он не сказал, что многие из них погибли, причем погибли нелепо, по-дурацки. — Знаешь, — Девушка опустила голову — Мне от этого не легче. — Или ты найдешь другой смысл в военной службе, — Кадмус не собирался питать иллюзии младшего офицера, — или тебе нечего тут делать. Эти слова прозвучали для неё как пощечина. Кадмус ожидал, что лейтенант вскинется и начнет возражать, но вопреки его ожиданиям, взрыва не последовало. Вместо этого девушка совсем поникла. Уже полтора года она не видела ничего кроме внутренностей крейсера, вся её служба состояла из патрулей. Патрули... патрули, бесконечные патрули. Только постоянные спарринги и тактические игры не дали Шейле свихнутся от скуки в этой консервной банке. — Думаешь, мне стоит уйти? — только дисциплина помогла ей удержать себя в руках. Слова турианца задели её сильней чем она думала. — Я думаю, тебе пора вырасти. — Офицеру как турианцу, было жаль её. И именно поэтому он уже который раз пытается снять с нее розовые очки, и как-то раскачать её. Слишком часто такие как она гибнут в первой же серьезной стычке. Не смотря на свою наивность и столь не зрелый взгляд на военную службу, она понравилась солдату, он очень привык к их вечерним посиделкам, к их ничего не значащим диалогам. Да и спарринги были интересными; девушка могла стать одной из лучший рукопашников лет через десять-пятнадцать, особенно если продолжит улучшать своё тело имплантами. Да и в конце-концов, ему просто не хотелось, чтобы она погибла. —Думаю, ты прав, — немного подумав, она вынужденно согласилась с офицером, — спасибо, за то, что выслушал... Её перебил ввалившийся в кают-кампанию десантник. Осмотрев их обоих внимательным взглядом, он выпалил, придержав при себе особо острые комментарии: — Ооо! Да они сидят тут! Хватит ворковать! сейчас боевая тревога будет! Он лишь на секунду опередил сигнал боевой тревоги, поднявшей весь экипаж лёгкого крейсера на ноги. Приближаясь к ретранслятору, они приняли этот объект за метеорит. Подойдя ближе, они узнали в нём лёгкий крейсер. Неопознанный корабль был мёртв. Он медленно дрейфовал в сторону далёкого Ретранслятора, кажущегося им сейчас тусклой звездочкой, ничем не отличающейся от иных, щедро раскинувшихся по космическому пространству. — ...опознавательные знаки отсутствуют, нет возможности определить, кому принадлежит этот корабль. Только фирму-производителя.. — Закончил отчет штурман, обращаясь к капитану корабля. — Сигнатура? — Отсутствует, Ядро корабля выключено или мертво. Установить связь не выходит. — Пираты. — Капитан корабля озвучил мысли всех присутствующих в БИЦ офицеров. Это был не первый и не последний на его памяти «дохлый» работорговец. — Наверное, сломались прямо перед Скачком. — Согласился офицер. — Поднять боевую тревогу! Определить модель корабля. — Сломались они или нет, но капитан обязан был принять меры. — Глянем, что скрывает эта скорлупка. Пока десантная группа готовилась к проникновению на корабль, офицеры в БИЦ внимательно наблюдали за показаниями сканеров, направленных не только на корабль, но и на пространство вокруг них. Не исключено, что это западня. Не исключено, что стоит десанту ступить на корабль, как экраны запестрят отметками вражеских кораблей. Смысла в засаде на них никто не видел, но капитан знал очень много историй. Некоторые из них начинались со слов: "и вот, уже почти долетев до базы, мы видим неопознанный корабль... и лучше бы мы прошли мимо, вот что я тебе скажу". Капитан не хотел быть одним из тех, кто на пенсии будет травить подобные байки. А потому, он заранее готовился к тому, что придётся очень быстро выдёргивать десантников с корабля и ещё быстрее улепётывать к Ретранслятору, молясь Духам, что у противника нет кораблей соразмерного их крейсеру класса. Проникнуть на корабль через стыковочный шлюз им удалось не сразу. Питания на корабле не было, и шлюз пришлось открывать спецсредствами. Десантная группа состояла из двенадцати пилотов, запаянных в тяжёлую броню. Шейла была в составе отряда; она одной из первых ступила на борт мёртвого крейсера. Их встречали, но встречающая делегация была на редкость скудной. Всмотревшись в пустые глазницы батарианца, что распластался в нескольких шагах у шлюза, Шейла покрепче обхватила дробовик. Трупы она уже видела, много трупов видела, но ещё ни разу она не видела мумий батарианцев. Ей казалось, что если пальцем прикоснуться к его коже, то она тут же начнёт расползаться под ним, обнажая кости и мышечные волокна. — Думается мне, — Протянул по общей связи один из бойцов, — этот корабль сломался не сам. — И что тебя навело на такие глубокие мысли? — Язвительно отозвался другой турианец, желая поддеть товарища. — Отставить болтовню! — Пресек разговоры Кадмус, — Шейла, осмотри тело. Шейла двинулась к трупу, направив на него свет прожектора. Осматривать тело, находясь внутри десантного доспеха тяжелого класса, задача не тривиальная, но Шейле ведь не вскрытие делать приказали. Не став заморачиваться, она окинула взглядом торс батарианца, водя по нему широким лучом фонаря. Затем она перевернула его на живот, тут же уткнувшись взглядом в небольшое отверстие в его лёгкой броне, на уровне поясницы. — В него стреляли. — Отчиталась шейла, выпрямившись в полный рост. — Вижу. —Кивнул Кадмус, всматриваясь вглубь тёмного коридора. — Слышите? Где-то в корабле идёт бой. Шейла слышала. Микрофоны её шлема уловили звуки стрельбы ещё до кого как она закончила осмотр батарианца. Они раздавались из вентиляционных отверстий, иногда сопровождаясь криками, доносившихся до них едва различимым эхом. — Взвод, слушай мою команду. — Кадмус принялся отдавать приказы, решив, что они и без того непозволительно долго стоят на одном месте. — Первая тройка, ваша задача - взять под контроль БИЦ, вторая тройка на инженерную палубу, третья в жилые отсеки. Я со своей группой отправлюсь в кабину пилота. Узнайте причину поломки, выясните, что тут случилось, не дай Духи Ядро повреждено. — Отдал распоряжения Кадмус, перешагивая через труп пирата. — Всё! Работаем! Шейла была в той группе, что отправилась в инженерный отсек. Тяжело ступая по узким, извилистым переборкам, они не встретили сопротивления на своем пути. Шейла нисколько этому не удивилась. Это не первый её вояж по пиратским кораблям. Она никогда не видела пиратских кораблей на которых присутствовало бы хоть какое-то подобие дисциплины. И не слышала о таких. Пираты никогда не выставляют постов даже у жизненно-важных узлов своих кораблей. Держа это в голове она удивилась, когда они наконец добрались до инженерной палубы. Вопреки её ожиданиям, инженерный отсек не был пуст, по крайней мере раньше его охраняли, пусть и без особого успеха. — Центр - группе два. — Шейла поспешила связаться со своим капитаном. — Проникли на инженерную палубу. Ядро деактивировано. Панель управления повреждена. В инженерной палубе обнаружили ещё два трупа с пулевыми ранениями, оба трупа мумифицированы. — Группа Два - центру. Принято. Продвигайтесь дальше, в сторону БИЦ. Кстати, не одни вы снова наткнулись на мумии. Я допускаю, что это эффект неизвестного биотического приёма. — Есть продвигаться в БИЦ. Еще раз бросив взгляд на тела, Шейла покинула отсек, через другой выход, ведущий к грузовой палубе. Если верить схемам, та соседствует с жилыми отсеками, в которые направилась третья группа. До самого грузового отсека они никого не встретили. Там они наткнулись на тело батарианца, снова высушенное. Похоже, эти пираты обломали себе зубы, похитив где-то раба-биотика. Странного биотика, она никогда не видела ничего, что вызывало бы такой эффект. Шейла склонилась над трупом батарианца, подняла взгляд на пустующие клетки для рабов, стоящие вдоль стен, пытаясь понять, что произошло. По всему выходило, что он открыл клетку с рабом и это стало его последней ошибкой. Она поднялась на ноги, выходя на связь с командиром. Внезапно прожектор погас. Её броня полностью обесточилась, лишая её возможности двигаться. Обзорный экран шлема потух. И без того тёмный отсек погрузился в непроницаемую темноту. Продлилось это не долго, неожиданно мрак отступил, прожектор развеял темноту. Позади Шейлы раздались выстрелы. Она резко развернулась, даже не заметив, что доспех снова заработал. Её напарник непрерывно стрелял из дробовика, целясь в выход, ведущий на жилые палубы. — Прекратить! — Выпалила Шейла, направив луч прожектора в узкий коридор. — Что случилось, в кого ты стрелял? — Тень проскочила, — Коротко бросил турианец, прекратив стрелять. — Что это за херня была? — Не знаю. — Отозвалась Шейла, выходя на связь с командиром. Неполадки с питанием доспеха взволновали юного офицера, наверное поэтому с командиром она связалась, нарушая все протоколы. — Мы в грузовом отсеке... *** Кадмус склонился над телом пилота. — Он спешил, — Пробормотал Кадмус. Картина происходящего на корабле уже почти полностью выстроилась в его голове. В этом очень помог пленник, взятый третьей группой. Словам пленника он верил с трудом. Трудно поверить в то, что уже целый час пиратов кошмарит человеческий детёныш. Раб-биотик. Единственный раб на корабле, купленный одним из членов экипажа на Омеге. В это он тоже не верил, где они, а где Омега... не сходились слова контрабандиста с действительностью. До Омеги отсюда лететь больше недели, прыгая от Ретранслятора к Ретранслятору; к тому же, раб, уже по словам другого пленника, появился на корабле три дня назад. Но, где бы они его не взяли, каким бы бредом это не выглядело... с фактами не поспоришь. Якобы человеческий детёныш сначала застрелил пилота, а потом уничтожил панель управления ядром корабля. По ходу продвижения по кораблю он оставил ещё несколько трупов. И всё это за час, начав действовать в то время, когда они сами сблизились с кораблём, готовясь к высадке. Картина не складывалась в голове Кадмуса. Мало того, что это невозможно, так и бессмысленно. Зачем портить панель управление ССД? Зачем убивать пилота? Он на столько отчаянный? Как он это сделал? Как? Каким образом? Какие такие Духи ему помогают? Бред, бред, бред... Кадмус встряхнулся. Хватит стоять, нужно работать. Не успел он отдать приказ, как на связь снова вышла Шейла. Её группа обнаружила человеческого детёныша. — Захватить раба! Живым! — Прикинув все за и против, отдал распоряжение Кадмус. Ему очень сильно хотелось посмотреть на человеческого детёныша, который убивает пиратов на их собственном корабле, словно они пыжаки какие-то. *** Ярко-зелёная, до безобразия раздражающая лампочка на электронном замке погасла, послышался тихий щелчок. Переступив через тело батарианца я вышел из клетки, покручивая в руке рабский ошейник. Зря он пришел на сигнал тревоги ошейника один. Но это его проблемы. Я ни разу не смог сбежать из своей "комнаты" в лаборатории. Покинуть клетку раба оказалось до абсурда легко. Осмотревшись вокруг, я вернул внимание на тело батарианца. Ещё там, в лаборатории я понял, что мои силы позволяют мне не только чувствовать энергию, но и поглощать её. Обе эти грани нужно изучать, развивать. Тело батарианца, ещё живого, пусть и раненного - прекрасный подопытный образец для моих исследований... но, сначала подопытного следовало бы опросить. Вот только это невозможно. Не говорящий я больше. Но он всё ещё подопытный. А время у меня есть. Ночь длинна - батарианцы предпочитают спать подольше. Мне должно было когда-нибудь повезти и мне повезло трижды. Первый раз повезло, когда "ученые" не стали меня утилизировать, предварительно разобрав на части, а решили продать. Второй раз повезло, когда меня продали именно этим работорговцам. Они на редкость, не побоюсь этого слова, тупые. До невозможности, до смешного тупые. Они ненормальные. Все, весь экипаж. Они просто безалаберные идиоты. Они главная моя удача. Третий раз мне повезло, когда они, и пираты и ученые, дали мне время разобраться с теми силами, которые я в себе обнаружил. Ещё там, в лабораториях, я научился чувствовать не только импланты в моей голове, но и энергию, меня окружающую. Это требует времени, сосредоточенности и порядка в мыслях, но это того стоит. Спустя три дня пребывания тут, я знаю схему всего корабля. Я чувствую энергию в проводах, опутывающих весь корабль, я чувствую Ядро корабля, сердце его двигателя. Оно буквально слепит моё сознание, затеняя и поглощая рядом с собой иные источники энергии, рисуемые в моей голове. Я чувствую пиратов, чувствую их всех на корабле. Эти живые сгустки яркого света в моём сознании на данный момент почти в полном составе собрались на жилой палубе. Ещё несколько подвижных источников энергии находятся в других частях корабля. Я склонился над батарианцем. Он ещё жив. Он уже жалеет об этом. Опыты не прошли для него легко. По всему выходит, что когда из тебя тянут энергию - это больно. Работая с ним, я понял несколько вещей. Поглощение энергии требует времени и сосредоточенности. Я могу поглощать энергию с разной интенсивностью. Я могу выбирать объект, из которого буду тянуть больше всего энергии, но не могу прекратить тянуть энергию из окружающей среды. Никак не могу. Могу замедлить поглощение, немного отсечь интенсивность, но не могу прекратить. Чем больше интенсивность поглощения энергии, тем сложнее мне себя контролировать. Наступает момент, когда мне приходиться прилагать усилия уже не для того, чтобы начать поглощать энергию, но для того, чтобы остановить себя. Эти силы, в какой-то миг, они будто бы пробуждают во мне жажду, голод, требующий его утолить. И стоит мне только поддастся этому желанию, начинают происходить странные вещи... ещё более странные. Я начинаю тянуть энергию вокруг себя с чудовищной интенсивностью, меня окутывает сфера непроглядной тьмы, радиусом в несколько метров, внутри которой я чувствую всю энергию вокруг себя, но перестаю что-либо видеть глазами. Я вижу энергию батарианца у своих ног, чувствую, как его силуэт тускнеет, по мере того, как я выкачиваю из его тела энергию. Но я не вижу его одежды, пола под ним, не вижу прутьев клеток. Бесполезная грань моих способностей. Пусть она и помогает тянуть энергию с большей скоростью, но у неё больше минусов, чем плюсов. Я ничего не вижу и не чувствую за пределами сферы. В какой-то момент мне приходиться прилагать усилия, чтобы прекратить поглощать энергию. Оно захватывает, это желание поглощать. Куда идёт вся эта энергия, которую я тяну, я ещё не понял, лишь предполагаю, что она копится в моём организме. Так уж вышло, что я чувствую импланты в своей голове, но не чувствую своего тела. Энергии в нём. Отпрянув от трупа батарианца, наконец полностью пустого, я решил действовать. Никакого плана у меня нет, одно лишь понимание - с пиратами на корабле я соседствовать более не намерен. Они сегодня ночью сдохнут или сдохну я. Подняв с пола пистолет моего хозяина, которым могу пользоваться только обхватив его обеими руками, я направился к выходу из грузового отсека. Для начала следует разобраться с пилотом. Не думаю, что мне понравится то место, куда мы в итоге прилетим. Потом мы с пиратами будем играть в прядки, когда я отрублю им электричество. Хотя бы этим, хотя бы им, я покажу кем был когда-то. Самому себе напомню, кем был подопытный Номер Четыре до своей смерти. Придурки-работорговцы, в отличие от тюремщиков в лаборатории, сами дали мне этот шанс. Вложили мне его в руки своей безответственностью. Не могу этим не воспользоваться.