Через песок и море | Through Sand And Sea

Гермионе удалось провести в кафе два часа, прежде чем противоречивые мысли взяли верх над ней, заставив подняться на ноги и выйти за дверь. К большому облегчению других посетителей и обслуживающего персонала. Возможно, она довольно громко бормотала про себя. Сейчас она уже почти вернулась в коттедж, волоча ноги, отчаянно хотя снова бежать в любом другом направлении. Сама ее душа кричит ей не делать этого. Но она должна. Ради судьбы мира. Она взбирается на последнюю песчаную дюну и... Его там нет. Коттеджа. Что? Ее чары маскировки снова в действии? Ее магия вернулась? Несколько минут назад в кафе она не сработала. Она подошла к тому месту, где, как она знает, раньше был дом. Ничего. Даже следов... ах! Руки появляются из ниоткуда и хватают ее за переднюю часть плаща, тянут вперёд и бросают на землю. Она выставляет руки вперёд, чтобы смягчить падение, ей удается не засыпать лицо песком, а затем ее переворачивают на спину, и перед ее лицом оказывается искривленная палочка. Она смотрит на Лестрейндж. Да, сейчас ее план начинает казаться крайне идиотским. Ведьма выглядит разъяренной, волосы и платье развеваются на ветру, она смотрит на нее сверху вниз, за ее спиной виднеется коттедж. Сердце Гермионы начинает колотиться, все вокруг расплывается, в ушах звенит. Она пытается сконцентрироваться на дыхании, руки впиваются в песок. Сохраняй спокойствие, Гермиона. Ты не должна бороться с ней. Не в этот раз. Волны разбиваются, и песок обдувает ее лицо. Лестрейндж не двигается. Что? Почему она ничего не говорит? Это на нее не похоже. Это она? Или это кто-то другой под Оборотным зельем? Гермиона просто смотрит на нее. Тогда Лестрейндж ударяет ее в живот. Сильно. – Ах! – о боги. Она не может дышать. Пожалуйста, скажите, что она не собирается... Она снова ударяет ее, на этот раз в спину, когда она переворачивается на бок. По ее лицу расползается жестокая ухмылка. Что делать... должна ли она защищаться? Она не может просто стать грушей для битья! Лестрейндж приседает, приставляет палочку к горлу Гермионы, чуть ниже челюсти. Гермиона делает дрожащий вдох, стискивая зубы, пытаясь отстраниться. Сохраняй спокойствие. Она не может убить тебя. Ей нужна информация. Она смотрит на ликующее лицо перед собой... и наблюдает, как улыбка исчезает, превращаясь в гримасу. Лестрейндж вздыхает и встаёт. – С тобой не весело! Куда подевалась твоя борьба, гриффиндорка? Разве ты не хочешь поиграть? Да! Это работает! Разговор намного лучше, чем агрессия. И... Гермиона медленно садится, морщась, и изучает ведьму. Может ли это быть? Это тактика выжидания? Или даже любопытство? – Я не хочу драться. Я слишком беспокоюсь о парадоксе, который могу создать. Оставайся нейтральной. Не обвиняй ее ни в чем, не проси о помощи и не упоминай о совместной работе. Пока нет. – Да, ты была очень непослушной, изменяя время. Не думаю, что тебе стоит его доверять. Может, мне стоит связать тебя и разобраться с этим, пока ты не разрушила весь мир своими грязными ручонками. Связать ее... о, Боже. Она не подумала об этом. – Тебе не нужно меня связывать. Ты права, ты знаешь об этом гораздо больше, чем я, вероятно. Я не буду ничего делать, чтобы изменить временную линию, я просто хочу попасть домой, чтобы не случилось ничего плохого. Ведьма хихикает. – Бедная маленькая грязнокровка испугалась и хочет домой! Ты должна была подумать об этом, прежде чем лгать, прокладывая себе путь в наш мир. Ты думаешь, что ты настоящая ведьма? Настоящая ведьма знает, что нельзя вмешиваться в магию времени, грязнокровка! Она такая... Гермиона встаёт на ноги, стряхивая песок со своей мантии. – Я не вмешивалась! Я ничего не делала, со мной что-то случилось в Отделе Тайн. Кто-то толкнул меня! Я уходила, я знаю, как глупо менять время! Зачем мне... ах! Она ударилась о стену дома, зазубренный камень впился ей в спину. – Ты смеешь спорить со мной, грязнокровка? Я прочитала твое жалкое письмецо. Неужели ты думаешь, что теперь мы станем друзьями? Что из-за какого-то пророчества мы вдруг стали равными? Ты для меня не более чем ходячий, говорящий Омут. Так расскажи мне. Расскажи мне все, что ты знаешь, и тогда я решу, стоит ли сохранять тебе жизнь. Гермиона издала дрожащий вздох. Не позволяйте ей напугать себя. У тебя есть мозг, используй его. Сними напряжение. Она медленно вдыхает, смягчая черты лица. Как Снейп. Только более дружелюбно. – Да, конечно. Я могу показать тебе, что произошло, если хочешь? В моих воспоминаниях? Где бы ты хотела это сделать? Она убирает несколько волос с лица и спокойно смотрит на женщину. Лестрейндж хмурится и делает шаг назад, наклонив голову, палочка крутится между кончиками пальцев. – Внутри. Хорошо. Гермиона настороженно кивает ей, а затем поворачивается спиной, сердце бешено колотится, чтобы войти через парадную дверь. Все волоски на ее затылке встали дыбом. Все ее инстинкты говорят ей не терять ведьму из виду. Держать хищника в поле зрения. Но она просто сглатывает и идёт ставить чайник. Если она не хочет, чтобы это была драка, она должна это показать. Очевидно, слизеринцы читают действия и язык тела так же хорошо, как играют в словесные игры. Она так рада, что оказалась в Гриффиндоре. Она наполняет чайник и берет чашку из буфета. – Хочешь чего-нибудь перед тем, как мы начнем? Чай? Кофе? Сзади раздается скрежет дерева по кафельному полу, и Гермиона вздрагивает. Лестрейндж насмехается. – Зачем мне что-то, к чему ты прикасалась своими грязными пальцами? Еще больше насмешек. Итак... она пытается оставаться в привычной обстановке. Ей некомфортно. Она уверена... Или просто ненавидит Гермиону до глубины души. Оставайся непринужденной. Дружелюбно непринужденной. Сдохни, сдохни, сдохни, ужасная женщина! Тронь меня еще раз, и я ударю тебя по голове, снова пырну ножом и попаду в сердце. И дыши. Дружеский разговор. Отказ от контроля. – Хорошо, это твой выбор. Что бы ты хотела увидеть в моих воспоминаниях? Или я могу просто рассказать тебе о будущем. Все, что ты хочешь знать. А есть что-то, что ты не хочешь знать? Легче не менять свои действия, если не знаешь ничего, что должно произойти, но, боюсь, я уже все испортила, извини. Она идёт за пакетиком чая и бросает его в чашку, берёт молоко, руки дрожат, избегая смотреть на ведьму. – Зачем ты это делаешь? Что? Теперь она все-таки поворачивается к женщине. Та сидит на столе, поджав ноги, сузив глаза на Гермиону. Чайник свистит. – Эмм... что ты имеешь в виду? – Гермиона подходит, чтобы продолжить готовить чай, отвлекаясь, и поворачивается, когда чай готов, чтобы прислониться спиной к стойке и подуть в свою чашку. Ведьма спрыгивает со стола и подходит ближе. Все ближе и ближе. Гермиона пытается сохранить ровное дыхание и не реагировать. Беллатрикс забирает у нее чашку с чаем, отставляет ее в сторону, а затем прижимается к ней. Бедро к бедру. Нос к носу. Глаза Гермионы мечутся туда-сюда между темными глазами, стоящими перед ней, и она отшатывается назад. Что она делает? Это не так, как раньше, что это за выражение? Снова запугивает? Пытается заставить ее сорваться? Подтолкнуть ее? Она действительно выглядит намного здоровее. Цвет ее щек, губ. Глаза ярче, лицо менее исхудалое. Перестань пялиться, Гермиона. Это странно. Она смотрит в сторону, на свой чай, от которого идёт пар. Лестрейндж говорит. – Почему ты не используешь магию... где твоя палочка? Ох. Гермиона облизывает губы, прижавшись к раковине и очень желая пошевелиться, прежде чем признаться... – Она в моем кармане. Я повредила свое магическое ядро, и... мне нужно время, чтобы восстановить магию. Пока что мне удалось получить несколько искр... и все. Она неохотно поворачивает голову. И встречает горящий взгляд. А потом рука погружается в ее карман. Эй! Гермиона машинально вздрагивает от нежелательного вторжения, успевая лишь ткнуться головой в лоб Лестрейндж. Вот почему людям нужно личное пространство! – Где? Гермиона потирает голову и лезет в другой карман, доставая свою палочку, чтобы ведьма увидела. – В этом кармане. Смотри. Она слегка поворачивается боком, давая себе немного пространства для движения палочки, и сосредотачивается на своей чашке чая. – Вингардиум левиоса. Чашка вибрирует, совсем чуть-чуть, а потом ничего. Гермиона вздыхает. Ведьма со смехом отталкивается от нее, взмахивая палочкой так, что шкафы начинают открываться и закрываться, апельсин летит к ним в центр кухни и очищается в воздухе. Ладно, ха-ха, очень смешно. Незачем тыкать носом в это. Повыпендривайся. Лестрейндж выхватывает очищенный апельсин из воздуха и, подпрыгнув, садится на стол и начинает есть. Выпендривается... и голодна. И более расслаблена. Хорошо. Они на верном пути. – Итак, твоя магия исчезла. Как и должно быть. Просто показывает, насколько слабой она была изначально, ты, вероятно, украла ее. Или твои грязные родители. Теперь все так, как и должно быть. Не обращайте внимания на насмешку. Гермиона пожимает плечами. – Думаю, скоро все вернётся, я все еще чувствую, как жужжит моя палочка, так что моя магия должна быть там. И я уверена, что мне понадобится магия, чтобы вернуться в свое время... как бы это ни получилось. Как ты думаешь, стоит ли спросить кентавров? В конце концов, они составили наше пророчество. – она делает осторожный глоток чая. Лестрейндж бросает на нее взгляд. – Я не нуждаюсь в твоих советах, грязнокровка! Она взмахивает палочкой в воздухе, и Гермиона чувствует, как что-то жжет ей щеку. Она вздрагивает и только успевает не обжечь пальцы, как чай выплескивается за край кружки. О Мерлин, это... Она облокачивается на раковину и подносит руку к лицу. Ах! Жжет! Она порезалась? Или обожглась? Отлично. Сделай вдох и забудь об этом, Гермиона. Она брызгает на лицо водой и поворачивается обратно. Лестрейндж только ухмыляется, зажав между зубами дольку апельсина, давая ей широкую оранжевую улыбку. Ребенок. Гермиона старается не смотреть на нее. Извращённая сумасшедшая. Ведьма закатывает глаза и сглатывает. – Это ты сумасшедшая. Почему я должна бежать, чтобы поговорить с какой-то лошадью о звездах? Что! Она что, прочитала мысли Гермионы? Она разрывает зрительный контакт. Зрительный контакт нужен для легилименции. – Не-а, ничего подобного. Посмотри на меня. Ты обещала. Будь хорошей девочкой и покажи Белле то, что она должна увидеть, или я не буду просить так вежливо. Гермиона со вздохом закрывает глаза. Затем осторожно поднимает взгляд. Палочка Лестрейндж мгновенно оказывается в ее руке. Вот они. – Легилименс!