Через песок и море | Through Sand And Sea

Они появляются в спальне Беллатрикс. Она не знает, почему. Наверное, это то место, в котором Беллатрикс больше всего нуждалась. И просто молча смотрят друг на друга. Она не может перестать смотреть на Беллатрикс. Это просто... Она частично русалка? Частично богиня? Что за... Истерический смех вырывается из нее, и она быстро закрывает рот. – О, Беллатрикс, прости, просто ты... русалка! Чертова богиня! Нимфа... Энди знала? Она назвала свою дочь Нимфадорой. Беллатрикс выдыхает дрожащий смех и проводит руками по лицу и волосам. А потом смеется еще. Гермиона присоединяется, она не может перестать смеяться. Это безумие! Беллатрикс стонет, прислонившись лбом к комоду. – Какого черта? Какого черта... Если бы Энди знала, она могла бы сказать нам. Что за... Я нимфа? Что это? Что происходит? Она топает к Гермионе. – Это... что ты наделала, Гермиона? Почему все перевернулось с ног на голову с тех пор, как ты появилась? Ты... и помоги мне выбраться из этого проклятого маггловского наряда. Я не могу дотянуться... Она бесполезно тянется к молнии, и Гермиона с усмешкой расстегивает ее. – Я же говорила тебе. Судьба нам не по зубам. Может быть, твои предки разозлили ее. Кто знает, может, ты тоже им родня! Беллатрикс вылезла из гидрокостюма и начала собирать вещи из своего гардероба. Глаза Гермионы блуждают по голой коже, прежде чем она стыдливо отводит взгляд. Не будь жуткой, Гермиона. Но... почему ты смотрела? Она... В голове мелькают поцелуи. Губы, тепло прижимающиеся к ее губам. К ее щеке. Ее руке. Ощущение... горячего дыхания у ее уха. На ее плече. Руки, крепко обхватывающие ее. Ее рука, ее талия, ее... И... и ощущение щеки под ее собственными губами. Ох. Возможно, у Гермионы появилось какое-то влечение к ведьме. На самом деле, это вполне вероятно, если она действительно подумает об этом. Единственный логический вывод... Черт. Не думай об этом сейчас. Не сейчас, когда ты в ее спальне, а она голая. Это определенно плохая идея. Беллатрикс странно молчит. – Ты в порядке? Это уже слишком. Ты ведь не... Живоглот, правда? Беллатрикс, к облегчению Гермионы, натягивает платье, а затем корсет, взмахом палочки завязывая его сзади. Она растерянно смотрит на Гермиону, а затем кивает головой в знак понимания. – Нет, я в порядке. Ну, не в порядке, это чертовски... но я уверена, что могу пойти и взорвать что-нибудь. Выпустить немного пар. Может быть, я скажу всем остальным Пожирателям Смерти, что я богиня, – усмехается она. Что... Беллатрикс смеется. – Я шучу! Я просто буду делать то, что мне говорят, и немного досаждать Снейпу. Не уверена, что надолго. Обычно, я бы... этот раз это не займет столько времени. Мне не нужно ничего планировать, я уже знаю, что произойдет, мне просто нужно казаться... В общем. Подожди меня здесь, хорошо? Она говорит это непринужденно, но... Гермиона мягко улыбается. – Я буду здесь. Думаю, я просмотрю твою одежду в поисках того, что можно надеть, или заскочу в коттедж «Ракушка» за вещами и вернусь. И, возможно, заберу вещи, которые мы оставили в лодочном домике, но это все. Я немного посплю. Все это плавание было утомительно... Ты тоже устала? Я устала. Беллатрикс только пожимает плечами и заканчивает завязывать шнурки. – Нет, мне нужно избавиться от энергии. Надеюсь, придется немного побегать, а не просто сидеть за столом и строить планы. Гермиона усмехается. Конечно, она не устала. Она как щенок, безграничная энергия. Не то чтобы... она не считает ее милой или что-то в этом роде, она все еще... Хотя иногда она может быть очень милой. Это не должно иметь смысла. Как человек может быть очаровательным и в то же время заставлять ее хотеть... Она прячет свои мысли, когда Беллатрикс поворачивается, чтобы посмотреть на нее со своего места перед зеркалом, высушивая волосы своей палочкой. Беллатрикс хмурится. – Почему ты прячешься от меня? Я ведь не напугала тебя, рассказав о своей встрече? Мне нужно идти, ты же знаешь. Гермиона не знает, что делать... Она не хочет лгать ведьме, тем более, что она была так открыта сегодня. Гермиона доверяет ей. Гермиона делает спокойный вдох. – Я... я просто скрываю свои мысли, потому что они смущают. Например... помнишь, когда мы впервые ели на кухне с эльфами? Ты сказала, что не хочешь знать мои мысли. Беллатрикс продолжает хмуриться, ее глаза мечутся туда-сюда... И затем расширяются в осознании. Хмурый взгляд исчезает, а брови взлетают вверх. Гермиона смотрит на пол и неловко переставляет свой вес. – Ты думаешь о... Правда? Я просто дразнила тебя, смущала. Ты всегда такая... Я, черт, так и знала. Так ты все это время разыгрывала из себя недоумевающую? 'Я не люблю ведьм'. Даже твои мысли были настолько упрямы... что даже я подумала, что неправильно их истолковала. Ох. Гермиона облизнула губы, все еще слишком напуганная, чтобы поднять глаза. Она даже не знает, что она чувствовала, не говоря уже о том, что она хочет, чтобы произошло. – Это не было притворством. Я не знала, я... я не думаю. Но я... ты поцеловала меня. Никакого ответа. Гермиона медленно поднимает глаза, сердце колотится. На лице Беллатрикс написано замешательство. Она вздыхает. – Я поцеловала, не так ли? Я продолжаю целовать тебя. В какой-то момент я должна выяснить, почему, но не думаю, что сейчас у меня есть время. Что?! Ну и кто теперь изображает растерянность? Наверняка из них двоих именно ей нужно время, чтобы разобраться? Гермиона недоверчиво хмыкнула. – Ну, как только ты это сделаешь, может быть, ты дашь мне знать, потому что это очень запутанно. Может быть, мне записать вас на вечер? Или лучше завтра утром? Беллатрикс разразилась смехом. – Я думаю, это немного оптимистично – планировать что-либо в нашей жизни прямо сейчас, питомец. Но в следующий раз, когда у меня появится странное желание поцеловать тебя, я дам тебе знать, чтобы ты могла остановить меня, хорошо? В следующий раз? – Если я захочу остановить тебя, ты имеешь в виду? – пробормотала она, не уверенная, достаточно ли она смела для слов, которые вырываются у нее изо рта. Беллатрикс ничего не говорит. Просто натягивает черную верхнюю мантию и с треском исчезает.

»-———— — ————-«

Гермионе удается немного поспать, но совсем немного. Ее тело измождено, но мозг не перестает ворочаться. В конце концов она сдается и бежит сначала в эллинг Хогвартса, чтобы привести себя в порядок, а затем в коттедж «Ракушка», чтобы забрать свои вещи. Наконец-то. Ее настоящая одежда. Удобные джемперы. Топы и джинсы вместо простыней и платьев, которые могут обнажить разные части тела, как только она не обратит на них внимания. Она не знает, что делать со своими вещами. Оставлять что-либо в комнате Беллатрикс слишком самонадеянно, поэтому она оставляет все в спальне, в которой спала в первую ночь в поместье Блэк, а затем в носках с одной из сумок отправляется в библиотеку. Она собирается воссоздать чары расширения. Она скучает по своей сумке. А потом начнет делать шарф для Добби. Прошло уже несколько недель, а она все никак не возьмется за него. Она сидит у огня, слушает, как он потрескивает и хлопает, и расслабляется в теплом сиянии, бормоча различные чары и трансфигурации. – Мисс Гермиона? Хм? – О, привет, Тигги. Как поживаешь? Тигги не отвечает, просто смотрит. А потом садится на пол, неловко потирая подбородок. – Госпожа спрашивает о вас. Ох. – О, Беллатрикс здесь? Я думала, ее не будет гораздо дольше, чем... – Не госпожа Белла. Нет, вас спрашивает госпожа Лиагор. Лиагор? Как в... – Так ты тоже им служишь! Конечно! Вот почему ты не мог рассказать мне о них. Должно быть, домовые эльфы почувствовали семейную связь с тех пор, как... Тигги кивает. – Мы всегда знаем, эльфы Блэков. Но нам запрещено говорить. Ни одной из сторон. Мы знаем о Колонии Блэков, отвечаем на призыв Наставницы Тетис, но закон волшебников запрещает говорить. Это третий указ Дома Блэков, чтобы ни один эльф не говорил о... чтобы ни один эльф не говорил о... Тигги вздыхает. – И все же он действует. Ни одна из сторон не должна знать. Таково правило. О. Ну. Гермиона возится со своей сумкой. – Так... ты сказал госпожа Лиагор? Я думала, Хозяин, конечно... Тигги складывает руки, нахмурившись. – Сегодня она – госпожа, и это то, чем она является. Ты учишься быть видящим эльфом или нет? О боже. – Нет, нет, я не имею в виду, конечно, я понимаю, что пол изменчив, это конструкция. Я не... Я очень уважительно отношусь к местоимениям, я бы никогда... Я не хотела никого обидеть. Я просто не была уверена, потому что я... ну, я полагаю, я решила, что поскольку Лигор так похожа на Сириуса и Драко, что... прости. Госпожа Лиагор. Поняла. Тигги кивает. – Сегодня она – это она. Ты идешь? Должна ли она? А как же Беллатрикс? Не расходясь. О, но она действительно хочет знать больше! А Лиагор казалась достаточно милой... – Хорошо, да. Если Беллатрикс вернется, не мог бы ты сказать ей, где я? Чтобы она позвала меня... с помощью нити. Тигги хихикнул. – Вам нужно научиться звать ее по нити. Вы можете говорить, вы знаете об этом? Может, госпожа Лиагор объяснит. Она – друг наш, Лесного народа. Лесной... о! – Домовые эльфы – Лесной народ?! Тигги вздохнул. – Перестаньте быть мыслящим эльфом и идите, если вы идете. О, точно. Гермионе нужно идти в пещеру, для ее миссии, ее обязанностей. Она чувствует притяжение, и исчезает. Устойчиво ступает на мокрый камень в свете факелов. – Умм... Лиагор? Ты здесь? Тигги сказал, что ты хочешь поговорить со мной. Голова проглядывает сквозь воду. Это не... ну, может быть, она полагает. – Лиагор? Русалка тихонько смеется. – Нет, это Лиагор. Она меняет черты лица, заостряя нос и челюсть, сужая форму головы, пока Лиагор не хмурится в ответ. – Гораздо более серьёзно, – рычит русалка, а затем со смехом меняется обратно. Гораздо более Сириуса (игра слов – Sirius и serious)? Какая ирония. Гермиона подходит ближе к воде и ищет ее лицо. Молодое, игривое, озорное. Волосы аккуратно убраны назад. – Автоное? Русалка ухмыляется и хлопает в ладоши. – Ты помнишь меня? Гермиона фыркает. – Ну, это было довольно запоминающееся событие. Почему ты здесь, где Лиагор? Автоное поднимает хвост, застенчиво пряча лицо за плавником на конце. – Это я тебя позвала. Я... я не хотела тебе врать, но... я подумала, что ты можешь возненавидеть меня за нож. Я бы не причинила тебе вреда! Я просто... могу я посмотреть? На палочку? Гермиона складывает руки. – Зачем? Автоное подается вперед и упирается руками и головой в бок. – Я хочу посмотреть, что она делает. Ты можешь создавать свет? Как Калипсо? Калипсо? О. – Ее зовут Беллатрикс. И да, это очень просто. – она протягивает свою палочку. – Просто скажи: «Люмос!» Свет сияет из кончика палочки, и Автоное испускает вопль ликования. Ой! Гермиона хмурится, но затем улыбается. Она помнит радость от того, как впервые увидела волшебство. Она садится на край и спускает ноги в воду. Ее джинсы промокнут, но она сможет высушить их позже. Магия. – У вас есть магия? У нимф, я имею в виду. Кроме метаморфоза. Автоное ныряет под воду, а затем вылетает с плеском, садится рядом с Гермионой и разбрызгивает воду повсюду. Ах! – Осторожно! Я вся промокла! – Промокла? Тебе не нравится вода? Гермиона вытирает воду с глаз. – Мы предпочитаем оставаться сухими на суше, когда это возможно. Там холодно, и наша одежда вся... у тебя тоже есть одежда? Я так мало знаю обо всем этом. Автоное протягивает руку и неуверенно трогает ее джемпер. – У нас этого нет, но я знаю, что такое одежда. Я довольно много знаю о волшебниках. Иногда... я наблюдаю за школьниками. Слушаю их, если они подходят достаточно близко. Тетис это не нравится, – она оглядывается по сторонам, а потом нагибает голову, чтобы прошептать. – Но Тетис иногда бывает ужасно скучной. Она даже не смотрит игру в леталки. Леталки... Гермиона хихикает. – Ты смотришь квиддич? Автоное кивает, взгляд снова фиксируется на одежде Гермионы, слегка пробегая пальцами по шерсти. – Красных легче всего увидеть, поэтому мне нравится, когда они играют. Красивый красный. Она драматично вздыхает и опирается на руки, переводя взгляд на потолок пещеры, словно наблюдая за воображаемым матчем по квиддичу. – У нас здесь почти нет красного, разве что на фресках и мозаиках. Что... – У вас есть произведения искусства? Я бы хотела на них посмотреть. А Орейти упоминал статую... Калипсо, кажется. Автоное оглядывается на нее с задыханием, берет ее за руки. – О, ты должна это увидеть! Но сначала... Она вырывает палочку Гермионы из ее рук, и она падает спиной вперед в воду. – Нет! Гермиона ныряет за ней, инстинктивно создавая заклинание головного пузыря. – Автоное! Отдай! Акцио палочка! Звонкий смех доносится до нее сквозь темноту. И снова у нее нет света. Почему ее жизнь постоянно заставляет ее находиться в темноте... о! Но она может находить людей в темноте. Она закрывает глаза и пытается мысленно найти Автоное. Нити нет, но она должна найти ее, чтобы получить свою палочку. Это ее миссия, ее долг. Хм, ничего. Ну, Автоное точно не зовет ее. Может, это не так работает. – Девочка-ведьма! Стоять! О нет. Она открывает глаза. На темноту. – Ты посмела вернуться после того, как твоя подруга бросила своих сородичей! Ты забираешь наши секреты и убегаешь, как злая ведьма, которой ты и являешься! – рычит голос. Гермиона сдерживает смех. Боже, за все время ее пребывания в волшебном мире никто еще не называл ее злой ведьмой. Это придает сил. – Это ты, Орейти? Я не могу видеть. Мы не хотели уходить так внезапно, но события должны были развиваться своим чередом. Ты, конечно, понимаешь судьбы, не так ли? Мойра? Так их называли? Каждое существо должно склониться перед мудростью Мойра. Тишина приветствует ее. Что ж. Это лучше, чем крик. Слава богу, она слушала гида во время поездки в Афины с родителями. Картина судеб и история, стоящая за ней, была настолько увлекательной, что кто бы мог подумать, что это когда-нибудь станет чем-то большим, чем просто забавный факт? – Почему ты здесь? Почему вернулась одна? – спросил Орейти, теперь их голос был ближе. Ох. Она не хочет, чтобы у Автоное были проблемы. Она вздыхает. – Я потеряла свою палочку, ты не видел? Я пришла поговорить с Лиагором о Лесном народе, но теперь я просто слепая. Мне очень нужно вернуть мою палочку. Не мог бы ты... помочь мне найти ее? Направить меня? Опять каменное молчание. Она почти предпочитает оскорбления. А потом руки берут ее. Хм. – Глупая ведьма. Не приходи туда, где ты не можешь видеть. Найти упавший кусок дерева достаточно сложно с моими глазами, не говоря уже о твоих. Гермиона чувствует, как ее тянет по воде, вытянув руки. Это напоминает ей о том, как она училась плавать в детстве, ее ноги автоматически начинают отталкиваться. – Вообще-то... если я скажу тебе, кто взял мою палочку, ты пообещаешь не слишком сердиться на нее? Она упирается в твердую грудь, когда Орейти резко останавливается. – Кто-то взял ее? Кто бы... Автоное. Это была она, не так ли? И ты ей позволила? Я думал, вы, ведьмы, привязаны к своим палочкам? Этот ребенок! Ребенок? – Она ребенок? Сколько ей лет... если не возражаешь, если я спрошу? Орейти насмехается. – Намного старше тебя, девочка-ведьма. Но от этого она не стала меньше ребенком, и будет оставаться им до тех пор, пока не научится слушаться старших! Куда бы она теперь пошла? Умм. – Она рассказала мне о фресках. Мозаиках. Она сказала, что я должна их увидеть. Я бы хотела, вообще-то, если мне разрешат. И если я смогу увидеть... Ее снова тянет сквозь воду. – Полагаю, ты можешь увидеть, как пара Калипсо. Мы храним единственные подлинные записи о древнем мире. Возможно, ты потеряешь дар речи, как и зрение, увидев нечто столь недоступное простым волшебникам. Ну вот, благородные и древнейшие бла-бла-бла. – Я уверена, что это чудесно. Я бы хотела узнать больше о вашей цивилизации. О вашей истории. Ворчливое хмыканье. – Ну, я не знаю, разрешено ли это, сначала тебе придется поговорить с Тетис. А Лиагор, похоже, намерен узнать о тебе больше. Возможно, если ты отправишься в... Автоное! Немедленно вернись сюда с палочкой ведьмы! Я вижу тебя, прятаться бесполезно! Ах! Она крепко сжимает руки Орейти, когда она проносится сквозь воду, закрывая глаза, когда темнота размывается. Она отпускает одну руку и замирает, когда свет проникает сквозь ее веки. Свет? О нет! Они над стеклянным потолком общей комнаты Слизерина! И там кто-то есть, сидит у огня. Она поспешно превращает себя в невидимку, когда человек смотрит вверх. Дамблдор. Гермиона позволяет невидимости окутать ее разум и тело. Что он там делает? Семестр еще даже не начался... ох. Он выглядит неважно. Его рука, она... – Автоное, немедленно верни палочку ведьмы, или я позову Тетис и расскажу ей о твоем глупом поведении. Дамблдор падает на пол. Нет, нет, нет. – Но Орейти! Я так и не научилась создавать свет. Вот как ты это говоришь, Гермиона? Люмос! Он ползет, то продвигаясь вперед, то снова падая, чернота распространяется от кончиков его пальцев, когда он лежит на ковре у огня. Кольцо Марволо Мракса. Он должен... Где Снейп? Разве он не... – Ты не носитель палочки, Автоное. Верни ее, – мягко говорит Орейти. Она хныкнула. – Но Орейти, пожалуйста! Еще одна попытка. Дамблдор замирает, чернота почти достигает его запястья. Гермиона с рычанием поворачивается к Автоное. – Ты никогда не сможешь наложить люмос. Ты не ведьма. А теперь верни мне мою палочку, дитя. Ты настолько эгоистична, что даже не заметила, как директор умирает на полу. Отдай ее мне, чтобы сегодня не погибла ни одна жизнь. Орейти и Автоное замирают, с ужасом глядя вниз через стекло, а Гермиона выхватывает свою палочку. И бросается к директору. Он все еще теплый на ощупь, но смертельно неподвижен. Что случилось... Где Снейп? Он застрял с Пожирателями Смерти? Надо бы проверить. Она тщательно проверяет невидимое ощущение песка и моря, убеждаясь, что каждый дюйм ее разума, ее тела скрыт. Ты можешь сделать это. Это сработало против Нарциссы. И Снейпа. И они обманули Волан-де-Морта, так что... Она делает последний спокойный вдох и идет по нити к Беллатрикс.