Через песок и море | Through Sand And Sea

Беллатрикс смотрит на Спейо. Гермиона не знает, что делать... это уже произошло. Беллатрикс в порядке? Почему она не сказала? Они не должны были смотреть на это... Белла, давай уйдем отсюда. Ты можешь просто рассказать мне, что произошло. Ты не должна снова подвергать себя этому... ...я хочу попробовать. Я хочу... Я не хочу больше бояться. Она больше не может причинить мне боль. Монстра больше нет. Боггарта больше нет. Гермиона слегка отстраняется от головы Беллатрикс, чтобы обнять ее. Крепко обнимает ее. Я знаю. Но ты все равно не должна. Иногда боль просто причиняет боль. Это не делает тебя сильнее, помнишь? Я знаю. Мне просто... нужно это сделать. Теперь, когда ты здесь. Гермиона вздыхает. Целует ее голову. Такая смелая. Хорошо. Я здесь. Ты в безопасности. Это Спейо, помнишь? Не она. Древний человек с хвостом. Беллатрикс усмехается. Именно этим я и занимаюсь. Наблюдаю за их хвостом. Ищу отличия. Она более мужественная, чем мать. Она никогда бы так не стояла. Поза неправильная. Гермиона следит за нитью. Просто... Живоглот, если... Я в порядке. Это был просто шок, теперь я в порядке. Обещаю. Она действительно чувствует себя спокойнее. Хорошо. Гермиона снова сосредотачивается на воспоминаниях. – Тебя обвиняют в двух случаях покушения на убийство и одном случае нанесения тяжких телесных повреждений. Ты признаешь свою вину? Спейо неуклонно скользит ближе. Выше. Возможно, пытаясь запугать Проное. – Я не виновна, сестра. Что?! Как она вообще... конечно, она... – Тогда изложи свою версию. Собрание выслушает тебя, кровь моей крови. Это что, семейное дело? Особые привилегии? Спейо медленно переворачивается, скользя по большой петле, проводя руками по колоннам, когда она проносятся мимо, трещины запечатываются. Беллатрикс фыркает. Мама определенно никогда так не делала. Гермиона облегченно выдыхает. Шутки – хороший знак. – Баланс, – произносит Спейо через всю комнату. – Тьма и свет. Рождение и смерть. Боги и смертные. Бог морских пещер, это моя роль. Из пещер, на суше или в море, родились все существа. Жизнь и смерть? Сотворение? Гермиона и Беллатрикс смотрят, как Спейо кружит по воде. Красиво. Безмятежно. Полная противоположность... Баланс. – И это также моя роль, – продолжает Спейо, – использовать эти знания. Использовать мои дары. Я приношу жизнь и смерть. Ты не можешь называть это убийством, когда это часть моего существа. Проное, позволишь ли ты нам игнорировать твой указ? Орейти, неужели ты позволишь нам отказаться от твоей защиты? Лиагор. Игнорировать твой призыв к собранию? Я делюсь своими песнями для ваших архивов, несмотря на мою ненависть к этим письменным записям. Я позволяю это, ибо это твоя роль. Ваш призыв. Для блага всей расы. Подчиняюсь своей семье. Она скользит к остановке, близко к полу и снова обращена к ним лицом. – Баланс. Морские боги в воде, а смертные на суше. Наши секреты в безопасности. Наш мир в безопасности. Наш род и наши сородичи в безопасности. Тетис не могла обеспечить этого, поэтому я должна была защитить своих сестер. Мы веками жили в одиночестве. И на века мы останемся одни. В безопасности. Скрытыми. Не. Виновна. Гермиона... не знает, что думать. Она... она права. Но она все еще пыталась убить ее, так что... Но если убийство – часть ее роли, может ли она действительно осуждать их культуру? Нет, это смешно. Убийство – это не выход. О. Одна мысль вертится в голове Беллатрикс. Она не мать. Она похожа на меня. Как она? Как? Потому что она... убивала людей? Белла? Белла, ты так... Нет. Нет, все в порядке, милая. Не я теперешняя. Я прошлая. Когда я приняла тьму. Чудовище. Свою роль. О. Беллатрикс, которая приняла все это. Делала то, что должна была делать, независимо от того, насколько мрачной она была. Все неловко бормочут. Неуверенно. Аргумент был убедительным. – Подождите! – кричит Эвдора из камышей. – Но она пытались убить и меня! Родня! Не просто какая-то ведьма, и не перерождение. Они пытались раздавить меня! Эвдора была бы потеряна навсегда! – Молчи, Эвдора. Ты тоже под судом. Ты не можешь... – сникает Лиагор. – А она может? Проное, что... она тоже свидетель. Жертва. Как нам действовать? Шепот. Беллатрикс насмехается. – Эй? Я думала, решения принимаются сообща? Мы тоже должны слышать. Не заставляйте меня подниматься туда! И Спейо переводит взгляд на нее. – Молчать! У тебя нет права голоса, ведьма. Ты должна уйти. Пока я не заставила тебя замолчать навсегда. Она чувствует, как пульс прошлой Беллатрикс снова участился. – Спе...угроза...родственникам... – раздается невнятный голос Проное, когда Беллатрикс теряет ориентацию. Пульс в ушах. Ты в порядке, Белла? Это... И тут... успокаивающие мысли заполняют ее разум. Напоминания о том, что она сильная. Что это русалка. Чужак. Вспышки... исчезающей тьмы... пламени... звезд. Заполняют ее сознание. Светящееся тепло. Патронус. Смех. Пузырьки. Сестры. И Гермиона. Воспоминания о Гермионе. – Жалостливая ведьма... ее вид... забавляет меня... А затем жгучая решимость. Уверенность. Сила. Смелость. Беллатрикс встает. Устойчиво на каменной ступеньке, как будто и не под водой вовсе. Она складывает руки на Спейо, прерывая ее на полуслове. – Роли важны, да? Это твой аргумент? Что тебя нельзя осуждать за твою роль. Бог Морских Пещер? Приносящий жизнь и смерть? – обращается она к ней. Спейо хмурится на нее. Наклоняет голову набок. А затем улыбается в изумлении. – Да. Как я ясно сказала. Но если ты не понимаешь... О, она практически чувствует триумфальную ухмылку Беллатрикс. Что же теперь придумала ее гениальная ведьма? О, ты увидишь, питомец. Беллатрикс продолжает ухмыляться Спейо. Возможно, довольно маниакально, если судить по ее растущей настороженности. Она опускается чуть ниже, брови вопросительно поднимаются. Беллатрикс резко вздыхает. А затем бросает взгляд на Спейо. Как будто объясняя очень простую концепцию маленькому ребенку. – Ну что ж. Я – Богиня Сокрытия. Моя роль – прятаться. Она держит руки широко раскрытыми. Жестикулирует сама с собой. И детский лепет исчезает. – Что может быть лучше, чем спрятаться в теле ведьмы? Если тебя нельзя упрекнуть за твою роль, то ты не можешь упрекнуть меня за мою. – Калипсо была скрыта. От всех. Никто не знал о личности Калипсо. На протяжении веков. Она скрывалась... пока снова не нашла своих сородичей. И Беллатрикс плывет через комнату к Спейо. Нет. Не плывет. Скользит. Она не двигает ни ногами, ни руками. Вода несет ее. Это кажется... естественным. В этом есть смысл. Так много смысла. Глаза Спейо удивленно перебегают на Беллатрикс. Переоценивает ее. Веселье исчезло. И Беллатрикс это тоже больше не забавляет. Нет, время игр прошло. Она не знает, на кого злится больше. На Спейо, за то, что она сделала с Гермионой, за то, что у нее такое лицо, за то, что она напугала Агава и Автоное и напомнила ей... или на себя. На себя, за то, что позволила слабости овладеть собой. За то, что забыла, кто она такая. Она выпрямляет позвоночник и сжимает челюсть. Голова высоко поднята, а пальцы сжимают ее слова, когда она приближается к Спейо. – Я принадлежу к этой семье. Я – родственница, кровь моей крови. Я здесь, чтобы остаться. Чтобы защитить моих сестер от вреда. Чего ты не сделала сегодня, со всеми своими театральными представлениями, – рычит она. Потоки начинают двигаться вокруг них. И... это Беллатрикс. Управляет водой. Она подтягивает течение к себе, позволяет ему снова нести ее. Это просто. Без усилий. И начинает кружиться вокруг Спейо. Мстительный бог. Контролируемый шторм. – Сегодня ты бросила вызов не тому Блэку, милая, – насмехается она, вода тянет ее быстрее, Спейо с трудом держится. Опрокидывается и дрожит. Хвост двигается вперед-назад, пытаясь сохранить равновесие. Баланс. Ей нужен новый аргумент. – И ты угрожала не тому товарищу. Ты знала о нити. Ты думала, что сможешь заблокировать нас. Контролировать нас. Посмотри, чем это обернулось. Она не может не представить себе разбитое тело Гермионы. Синяки. Какой бледной она была, плавая в воде. Лицо в крови и... Белла, я в порядке. Я в порядке... Я знаю. Это не я. Это прошлая я. Она злится. Она в ярости. Вода теряет форму водоворота и превращается в шар. Закручивая Спейо внутри сферы течений. – Мой товарищ сильнее тебя. И я тоже. Ты не единственный, кто видит смерть. Приносит смерть. Мы видели больше смерти, больше боли, чем ты. Гниешь в своей пещере, – прошипела Беллатрикс. Спейо удается упасть с шара. Зрачки темные и широкие. Она поднимает руки, зубы оскалены и остры. Раздается грохот. Камень начинает сдвигаться. Беллатрикс рычит. – Нет! Как ты смеешь?! Хватит! – она посылает взрыв магии в Спейо. Пригвоздив ее к полу, руки и хвост бесполезно сгибаются. Удержать ее трудно. На это уходит вся сила Беллатрикс. Ее пучеглазое очарование почти ослабевает, когда вся ее магия направлена на удержание бога. Но она не показывает этого. Она опирается на свой гнев. И на энергию воды, окружающей ее. – Ты посмела угрожать нам. Призвать на нас смерть раньше времени. Поступила против судьбы. Против своего рода. Я могу убить тебя за то, что ты сделала! Убить тебя там, где ты лежишь! – кричит Беллатрикс. Но она не убила... не убила? Потому что гнев... даже Гермиона хочет убить Спейо прямо сейчас. Ярость такая... как она посмела?! Она пыталась убить Гермиону. Она пугает своих сестер. Она не защищает их. Она причиняет им боль. Избавься от нее. Убей ее. Ты будешь свободна. Тебе больше никогда не придется смотреть на ее лицо, ты... Глаза Спейо закрылись, она прижалась спиной к каменному полу, под ним появились маленькие трещины, пока она пыталась бороться с магией Беллатрикс. Чтобы сбежать. И жгучий гнев исчезает. Потоки затихают. Вокруг них воцаряется тишина. Беллатрикс подплывает ближе к Спейо. С жалостью смотрит на нее, когда она в замешательстве садится. Беллатрикс устало вздыхает. – Но я не такая, как ты, – шепчет она. – Больше нет. С меня достаточно тьмы. И я не причиняю вреда родственникам. Я не причиню вреда своим сестрам. Даже тебе. Никогда. Беллатрикс отворачивается от Спейо. Поворачивается к ней спиной. И закрывает глаза, всего на секунду. Кивает сама себе. Больше нет. Хватит. Хватит бороться. Она моргает, открывая глаза. Улыбается шокированным русалкам, сидящим на ступеньках. И плывет к ним. Занимает место на самой нижней ступеньке. Растягивается и радостно бьет ногами. Смотрит, как Спейо поднимается с пола. Это немного блеф. Притворство. Беллатрикс все еще немного нервничает. Знает, насколько сильна Спейо. Что она не смогла бы удерживать ее долго. Но она – Блэк. Она не покажет сомнений. Особенно перед лицом опасности. Нет, она покажет силу. Она небрежно откинулась на руку. – Итак, сестра. Возможно, мы примем твой аргумент. Пока что. Верно, Проное? До тех пор, пока она не причинит больше вреда своим сородичам? Она прочистила горло. – Я... да, Беллатрикс. Я полагаю... голосование? Все за то, чтобы снять со Спейо все обвинения, при условии, что она не причинит вреда никому из наших родственников? Гермионе в том числе? Осторожные возгласы согласия. Даже из камышей. И Спейо крадется вперед. Остановился над зияющей ямой. Смотрит вниз, в глубину. А затем поднимает голову и ухмыляется Беллатрикс. – Хорошо сыграно, сестра. Что? Спейо пожимает плечами. Задумчиво кивает. – Твой аргумент здравый. Я не могу упрекнуть тебя. Калипсо. Ее взгляд не дрогнул, как и улыбка. Беллатрикс, кажется, встретила ее одобрение. Гермиона не знает, испытывать ли облегчение или легкое раздражение от всей этой суматохи. Она просто отмахивается от этого, как от пустяка? Нормально? Блэки, питомец. Я выиграла спор. Доказала, что я не слабая. Заслужила ее уважение. Это самая глупая... Спейо смотрит назад в дыру в полу. Хмурится. И кивает сам себе. – Я была введена в заблуждение. Вредила родственникам. Это не тот путь. Я принимаю ваши условия. От моей руки не пострадает ни один Блэк, ни его товарищ. Что ж... это хорошо. Если это правда... Беллатрикс из прошлого, похоже, настроена так же скептически, и Спейо, должно быть, чувствует это, поскольку она смотрит на Беллатрикс. Встречается с ее глазами. – Клянусь богами. Беллатрикс медленно кивает. Спейо снова усмехается. Это не слишком обнадеживает. А потом она поднимается. Поднимается и скрывается из виду. Чтобы занять свое место на собрании. – Итак. Проное. Я полагаю, ты выступаешь в качестве руководителя этого собрания? Если только как архонт Базилиус я не могу... Множественные крики возмущения эхом доносятся сверху. – Прекрасно. Хорошо, сестры. Клянусь богами, нет необходимости... – Эй?! – восклицает Каллианасса. – И начнется ли наш суд в течение следующего столетия? Освободи нас немедленно, Проное. Мы достаточно долго терпели это унижение. Проное насмехается. – Тебя обвинили в измене и попытке убийства, Каллианасса. И ты беспокоишься о своих неудобствах? – Я не признаю себя виновной! – рычит она. – Как и Спейо, я думала только о всей расе. Тетис держала нас под властью волшебников. Мы заслуживаем свободы. Ходить среди... – И вместо того, чтобы провести дебаты, ты решила убить саму королеву Тетис? Убить младенца? Яйцо? Невинную жизнь? Ты действовала из жадности и трусости, Каллианасса. Ты не думала обо всей расе. Ты думала только о себе. О том, как стать правительницей колонии, – вставляет Проное, возвращая власть. Тростник шевелится и растет. Каллианасса борется. – Я заслуживаю того, чтобы править. Это моя роль. Я должна быть главой этой колонии, а не Тетис и ее... детские капризы. Она не может утверждать, что звание старших дает ей какие-то права – мы все старшие. И самые младшие. Наш лидер – яйцо. Почему? Почему, когда есть другие, чтобы занять ее место? У нее есть своя очередь? Мое имя означает "Прекрасная королева". Судьба назначила меня правительницей. Я заслуживаю... – Все за перерождение Каллианассы за их эгоистичное поведение и изменнические действия, после, конечно, отведенного месяца на запись всех знаний, которые они хотят сохранить? И тут сцена начинает перематываться вперед. Голоса высокие и визгливые, все движется с утроенной скоростью. Белла! Это был самый веселый момент! – хнычет Беллатрикс. Все остальное очень скучно. Каллианасса, Дексамен и Эвдора очень плохо спорили, а Агава отпустили за хорошее поведение и за то, что он в итоге не сделал ничего плохого. И он помог свидетельствовать против других, так что... А Спейо? Уполза обратно в свою нору. Трусиха. Правда? Вздох. Нет. Она все равно там живет. Она продолжала улыбаться мне. Это было... Возможно, мне придется попросить ее сменить выражение лица, или послать кого-то другого, чтобы попросить ее. Я знаю, что показала хорошее шоу, но она была чертовски страшной. Ты была невероятная. Ты сделала это снова. Как и всегда... Гермиона вырывается из головы Беллатрикс, воспоминания забыты. Они все еще на диване. Беллатрикс закрыла глаза. Застряла в своей голове. Гермиона целует ее в щеку. Удивительная ведьма Глаза открываются. Беллатрикс ухмыляется. – Это было хорошо, да? То есть... не очень, но... Ее ухмылка пропадает. Я поступила правильно? Гермиона улыбается ей. Убирает волосы с ее лица. – Да. Да, ты все сделала правильно. Ты защищала своих сестер. Ты защищала меня. Ты перехитрила ее. Разрушила ее доводы. И постояла за себя. Ты была сильной, но контролировала себя. Ты не позволяла гневу причинить кому-либо боль. Ты решила, кем ты хочешь быть... и не позволила ничему остановить себя. Прошлое. Настоящее. Будущее. Ты боролась с тьмой, в одиночку. Потому что ты сильная, Белла. Беллатрикс смотрит вниз на свои колени. Поглаживает платье. На ее губах появляется небольшая улыбка. Она медленно протягивает руку и притягивает Гермиону к себе. Обнимает ее за плечи и прижимается лицом к шее Гермионы. Я скучала по тебе. Ты можешь просто обнять меня? Просто... Крепко? Да. Держи меня крепко. И Гермиона держит. Долго. Держит ее рядом. Держит крепко.