Номер пятьсот семнадцать

      Мама, что смешно, так ни разу и не позвонила. И даже не написала, на что она лишь равнодушно разводила руками, переглядываясь с потухшими глазами индикаторов отключенных дымоуловителей. Ее дело. Если мама решила, что единственная дочь больше не ее забота, это только ее дело.       Мамы и Крайша.       От безделья хотелось выть и лезть на стену.       Отчеты по миссиям и личные дела она проглотила слишком быстро — хватило всего трех стандартных оборотов, приправленных бессонницей и нежеланием обращаться к таблеткам. Все миссии за сорок три зимы. Путешествие от гибнущей Йистейе к Земле, годы мира, начавшаяся война, приказ пятьсот семнадцать, вновь отправивший музейный корабль в космос, мелкие, но опасные поручения, выкашивающие жизни членов экипажа. Последнее лишило «Горгону» капитана и нескольких техников.       Аналогия со смертной казнью никак не шла из головы.       «Все для войны». Название и содержание приказа были предельно лаконичны.       Ничто не должно пропасть зря, если это можно пустить в ход.       Ничто и никто.       Отключенные дымоуловители задыхались от выкуренных сигарет, и ей пришлось прогуляться по станции и закупить еще несколько блоков, чтобы вдруг не оказаться случайно посреди звездной пустоты без порции никотина. От необходимости делать хоть что-то ее почти трясло. Привычка последних семи зим жить в постоянном движении и ожидании угрозы въелась в самые кости. Признавать это зависимостью от адреналина не хотелось, но чем-то еще назвать не получалось.       Безмолвные звезды.       Да она тут свихнется.       И неизвестно, сколько еще «Горгона» проторчит в ремонтных доках. Корпус после попадания снаряда восстановили, но пострадавшее машинное отделение — сухие отчеты о повреждениях пугали и изумляли тем, как корабль сумел добраться до Земли.       Она точно свихнется. Еще сильнее.       Откинулась назад, качнувшись на стуле и выдыхая дым в потолок. Пора завязывать с изматыванием самой себе нервов. Иначе или на станции не останется сигарет вообще, или, что, конечно, вероятнее, она спустит на них все скопившиеся деньги.       И выход-то был простой: вытащить из-под койки кейс с инструментами, натянуть рабочий комбинезон и прогуляться до машинного отделения.       Совсем ведь легко.       От гари отделение уже отмыли. Раскуроченный левый двигатель легче было бы заменить даже на первый взгляд, но по какой-то причине кучка техников под руководством Инуша аккуратно разбирала его на части вместо того, чтобы просто демонтировать. Громко гудел лазерный резак: техники резали искореженную верхнюю панель, переругиваясь и шумно обсуждая последний матч по хиршу, прошедший на станции между командами кораблей.       — Капитан Лярша! — заметил ее с высокой стремянки Инуш. — Эй, оболтусы, оторвитесь хоть ненадолго, поприветствуйте нового капитана нашей рыбки.       Она широко улыбнулась:       — Вольно, господа. Не отвлекайтесь, прошу вас.       Инуш фыркнул, вытерев ладони заткнутой за ремень измызганной тряпкой, и тяжело спустился со стремянки.       — Ну, все, посмотрели? — обернулся он через плечо на свою команду. — Вот и хватит, капитан велела не отвлекаться! Давайте, мы и так уже слишком долго возимся!       Ухмыльнулась легко, глядя, как техники с деланно-недовольным бурчанием вернулись к работе, бросая на нее короткие любопытные взгляды.       — Сурово вы с ними, господин Инуш, — хмыкнула она, ставя кейс на пол.       — Этим бездельникам только дай волю, — махнул он рукой, подходя к ней ближе. — Какими судьбами, госпожа капитан?       Хромота, что бросилась ей в глаза при встрече, уже почти прошла.       Последствие взрыва — говорилось в медицинском отчете доктора Юрсы. Инуш был рядом со старым капитаном перед его гибелью.       — А то вы не видите. Помочь хочу, если позволите. Лишние руки вам, судя по всему, не помешают.       Инуш скептично посмотрел на кейс у ее ног и цыкнул:       — Неужто разбираетесь в двигателях старше сорока зим?       Она позволила себе быструю улыбку, но тут же сникла, вспомнив, как хвостом ходила за Крайшем по радиорынкам. В таком старье она не разбиралась, но, видят звезды, железная птица, что так и не вылетела из мастерской, была тем еще проклятым конструктором.       — Хуже. Обожаю учиться новому.       Он призадумался ненадолго, ухватив пальцами подбородок, но затем кивнул и хлопнул ее по плечу:       — Ладненько, ваша правда. Помощь нам не помешает, не дурак же я, чтобы отказываться.       И повернул голову, позвав:       — Эй, Царт! Подсоби-ка капитану, я сам пока занят!       Внутренне скривилась, подобравшись.       Проклятье. Только не он.       Она ведь так успешно его избегала. Так прекрасно. Нужно было обратить на техников больше внимания.       Высокий грузный мужчина среднего возраста в таком же перепачканном, как и у всех, комбинезоне осторожно отложил в сторону пластину обшивки и направился к ним. На его груди тускло блестело, покачиваясь, медное птичье сердце.        — Капитан Лярша, — добродушно улыбнулся он, отчего его грубое, будто рубленое лицо стало еще некрасивее. — Рад наконец-то встретиться с вами. Я…       — Посвященный Царт, — перебила она, едва не морщась. — Да, мне известно, кто вы.       Но Царт улыбнулся лишь еще шире.       — Это замечательно! Не будем тратить время на лишние церемонии, — подмигнул он заговорщицки, отчего ее брови чуть не взметнулись вверх под челку. — Признаться, я надеялся, что мы увидимся с вами на вечерних молитвах, но вы так и не пришли. Я решил, что вы слишком заняты, и потому не стал отвлекать.       Отрезала резко:       — Я атеистка.       Взгляд посвященного остался по-прежнему теплым.       — Вера в то, что Создатель никогда не рождался, тоже вера, капитан. И она заслуживает уважения. Я не собираюсь вас осуждать, если вы ждете этого.       Замешательство росло в груди все сильнее с каждой секундой.       Каждого посвященного, что встречался ей на пути, она остро желала выбросить в шлюз прямо в открытый космос. Но здесь — все равно, что пинать ногами большого щенка.       — Призвание веры — дарить силу. Личный выбор каждого, в каком обличье ее искать.       Почувствовала, как дернулось в нервном тике веко.       — Царт, хорош болтать! — крикнул Инуш, тщетно пытаясь замаскировать за недовольством смех.       Он виновато опустил уши.       — Прошу прощения, не мог удержаться. Пойдемте, капитан. Вы же хотели помочь рыбке вылететь из доков?       Ей только и оставалось, что пораженно кивнуть.       Техники — всего пятеро — заинтересованно косились в их сторону, пока Царт не торопясь вводил ее в курс дела.       — Видите ли, — говорил он, вручая ей разводной ключ и показывая, какие детали необходимо снять и куда положить, — замена двигателей слишком дорогое удовольствие для пятьсот семнадцатых кораблей. Они никогда не были имперскими флагманами, флот не станет стараться для них. Поэтому мы выкручиваемся, как можем. Детали добыть гораздо легче, чем целый подходящий двигатель. Проще починить.       — Даже если придется восстанавливать из пепла?       Техник рядом — парень едва ли старше ее самой — негромко рассмеялся:       — Это вы, капитан, еще не видели, как мы один истребитель из двух собирали!       — Это точно! — воодушевленно поддержал его второй. — И как мы прямо на ходу чинили маневровые!       — И систему искусственной гравитации!       — И жизне…       — И как вы языками чешете без умолку, капитан тоже еще не видела и не слышала, — ворчливо оборвал их Инуш, улыбаясь одними уголками губ. — Но вы молодцы, продемонстрировали. Разберитесь с этим сначала, а потом хвастайтесь, олухи.       Техники уязвленно сникли.       Остальные переглянулись, точно так же пряча улыбки, и продолжили работу.       Царт без обиняков хлопнул ее широкой ладонью по спине так, что она чуть не нырнула носом вниз с помоста прямо во внутренности двигателя:       — Не волнуйтесь, капитан, ребята толковые, свое дело знают.       — Да я не волнуюсь, — откашлялась она, прижав ладонь в перчатке ко рту. В ноздри тут же забился резкий запах смазки. — Послужные списки я видела. Я знаю, что корабль в надежных руках. Можно не беспокоиться.       — Льстите старику, — фыркнул Инуш.       — Ничуть.       Инуш, усмехаясь, покачал головой.       Работа руками наконец-то позволила переключить мысли и успокоить разум. Стучавшая последние недели в висках тревога постепенно стихала, уступая место короткому спокойствию. Произошло так много всего. Так много. Сознание отказывалось реагировать на события, но она все равно их запоминала.       Бой на «Гоморре» и погибший экипаж истребителей.       Суд и несостоявшаяся смертная казнь.       Приказ пятьсот семнадцать.       Новый корабль.       Новая команда.       Семьдесят восемь душ.       Если бы… если бы произошло все это зим семь назад, перед окончанием академии, она бы не задумываясь пошла к Крайшу. Спросить, узнать, каково это — командовать целым кораблем. Что ей делать, как лучше вести себя, как поступать. Старший помощник — почти капитан, но градус ответственности, но принятие решений, но так много «но», что она все чаще ловила себя на треморе рук и учащенном от тревоги пульсе. Поговорить бы просто. Хоть с кем-то.       Инструменты в руках и вскрытая грудная клетка двигателя, отвлеченная болтовня на фоне, не были тем, что ей нужно, но почему-то все равно помогали. Но почему-то она даже не заметила, как пролетело время, и Инуш скомандовал перерыв.       — А вы двое куда собрались? — ехидно спросил он у все тех же техников.       Они переглянулись.       — Так обед же, господин старший лейтенант.       — Обед у тех, кто на смену не опаздывает, — отрезал Инуш. — А вы шуруйте в медотсек, посмотрите, что у них там с вентиляцией. Доктор Юрса жаловалась на нее недавно, мол, тянет плохо.       С трудом сумела сдержать ухмылку.       Техники вновь переглянулись и с дружными вздохами отправились паковать необходимые инструменты.       — Пообедаете с нами, капитан? — во все той же непосредственной манере спросил Царт.       Она с вычурной церемонностью склонила голову, не скрывая веселой улыбки:       — Почту за честь.       И нет, сразу же проще не стало.       В глазах команды не было ничего волчьего, как в глазах ее старшего помощника три дня назад. Но все: разговоры вокруг, шуточные перебранки, обсуждения каких-то личных проблем — говорило ей, что она здесь чужая. И она смотрела. И запоминала.       Двоих техников, опоздавших на смену, звали Йах и Чано.       У Эсты заболела годовалая внучка.       Фонура только недавно выпустили из медотсека. Он был в машинном отделении вместе с Инушем, когда произошел взрыв.       Улам предпочитал молчать, что-то читая у себя в терминале.       За соседним столом громко хохотала компания из службы безопасности. Она тоскливо размазывала по тарелке кашу, ловя себя на том, что начинает скучать по офицерскому пайку «Гоморры» и быстрым на слова и улыбки летчикам истребителей.       Все крыло погибло.       Трассеры выстрелов и взрывы в тишине.       Все крыло.       Она была их ведущим пилотом когда-то до повышения.       — О чем задумались, капитан?       Моргнула, понимая, что слишком сильно сжала ложку в кулаке.       Заставила себя приветливо растянуть губы и хитро прищурить глаза.       — Вы же глас Создателя, Царт. Так что вы…       — Что я делаю в этом комбинезоне? — он громко засмеялся, хлопнув себя по обтянутому зеленой тканью пухлому животу, и в его взгляде почти не читалось внимательное выражение. — Я инженер по образованию. Всеобъемлющая любовь к Создателю догнала меня после любви к кораблям. Но это не так важно. Помоги ближнему своему, коли видишь беду, ибо в помощи ему обретешь ты спасение и для своей души. Не могу стоять в стороне, если знаю, что могу что-то сделать.       Хмыкнула:       — А еще один нетактичный вопрос можно?       — Капитан, не стесняйтесь, — широко развел он руками.       — Церковь не делится личными делами своих посвященных. Как вас угораздило попасть к пятьсот семнадцатым?       — Я уже сказал, капитан. Не могу стоять в стороне, если способен помочь.       Царт пришел сюда по собственному желанию — это он рассказал позже, обед на третий или четвертый. Время понеслось вперед, наполненное резкими запахами металла и машинной смазки, возни с двигателем и разговорами, разговорами.       На пятый день своего пребывания на борту она выяснила, что парни из отдела безопасности отлично играют в настольные игры.       На шестой день они с техниками закончили разбирать двигатель и добыли необходимые новые детали.       На седьмой к ее вечерним посиделкам в комнате отдыха с отделом безопасности присоединились Йах и Чано.       На восьмой они устроили командные соревнования техников и охраны. Чано жульничал.       На девятый она проснулась от кошмаров с противными холодными от пота ладонями. Единственный день, который она пропустила и не спустилась в машинное отделение. Доктор Юрса, как выяснилось, скручивала самокрутки крайне умело, а вентиляция была починена на совесть.       Своего старшего помощника все это время она успешно избегала. Короткие встречи в столовой не считались.       На двенадцатый день они приварили последнюю пластину корпуса.       И двигатели завелись.       Низкий звук приятной вибрацией отозвался где-то внизу живота, и она не смогла сдержать ликующего вопля, слыша, как ее крик слился в одно целое с семью другими.       Инуш улыбался, и его морщинистое лицо сияло, несмотря на черные пятна смазки.       — Мы это сделали, капитан.       — Лярша, — улыбаясь в ответ, поправила она. — Лярша и на «ты», когда я не на службе.       Инуш, приподняв удивленно кустистые брови, одобрительно крякнул и протянул ей руки для пожатия.       На тринадцатый день из адмиралтейства пришел приказ.       Ей стыдно не было. Стыд — чувство бесполезное, мешающее. Он лишь останавливает. Не позволяет быть честным до конца даже с собой.       Вместо этого она веселилась от всей души.       Потому что Йоргун — непроницаемое выражение строгого лица, прямая спина, идеально отглаженная и застегнутая на все пуговицы форма, туго заплетенная волосок к волоску белая коса — так смешно смотрелся рядом с ней. Закатанные рукава, расстегнутый китель и стоящая дыбом челка, вонь сигарет и тонкий шлейф вчерашнего празднования. Порядок против дикого хаоса.       — Я отправил всем членам экипажа приказ возвращаться на корабль, как вы и просили, — говорил он, холодно глядя ей прямо в глаза. — Уже завтра команда будет на борту в полном составе. Перечни продовольствия, загруженного на борт, а также медикаментов и боеприпасов сброшены на ваш компьютер и ожидают вашей подписи. Я все проверил, можете не волноваться на этот счет. Все приготовления к отлету начаты.       И ей бы поежиться от этого взгляда.       Почувствовать, как дрожь поднимает короткую шерсть вдоль позвоночника.       Ощутить, как будто понизилась температура в зале совещаний от его интонаций.       Но еще в академии у нее выработался на все это стойкий иммунитет.       — Отлично, — лучезарно улыбнулась она. — А теперь давайте-ка обсудим предстоящее нам задание.       Его лицо словно заледенело.       — Я всегда считал, что брифинги проводятся в присутствии как минимум пилота и навигатора, — сказал он.       И выделил голосом последнее слово, пройдясь по грани презрения:       — Капитан.       Откинулась в кресле, беря со стола в руки терминал.       — Теперь они будут проводится в два этапа, господин старший помощник. Я не хочу спорить с вами на глазах у всей команды. А мы будем спорить, это по вашим глазам видно.       Он склонил голову.       — Если вы так настаиваете.       — Я настаиваю, — ответила ему в тон, приподнимая брови. — Прошу вас, сядьте поудобнее. Вы будто арматуру проглотили. Обсуждение обещает быть долгим, господин Йоргун, не напрягайтесь раньше времени.       — Капитан, — вновь начал было он, но она прервала его, повелительно махнув ладонью.       Поморщилась:       — Послушайте. Я понимаю, что я вам не нравлюсь. И даже вполне понимаю, почему. Но прошу вас все свои личные чувства оставлять за дверью вашей каюты, господин старший помощник. Вы считаете, что я не заслужила капитанские нашивки и назначение на ваш корабль? Пусть так. Вы считаете, что это все лишь благодаря моему отчиму, с которым я даже не общаюсь? Опять же, пусть будет так. Но, в таком случае, я прошу вас обратиться к списку моих наград и достижений. Он приложен к моему личному делу. Все это исключительно мои личные заслуги. Адмирал Крайш не имеет к ним никакого отношения. Вы можете думать, что я не достойна вашего корабля, что я слишком молода, раз младше вас больше, чем вдвое, но прошу вас не делать поспешных выводов или хотя бы не мешать мне.       Договорила — и только тогда поняла, что встала и оперлась руками о стол, нависая над Йоргуном.       Стылая темнота космоса в глазах напротив.       В его словах — едкий яд, а температура вокруг устремилась к абсолютному нулю:       — Капитан, вы еще не закончили тешить свое самолюбие, или мы уже можем вернуться к делу?       Она натянула на лицо ту же безмятежную улыбку.       — Я закончила, — села она обратно в кресло и взяла терминал с расчетами. — Давайте продолжим. Итак…       Через час ей отчаянно сильно захотелось закурить.       Через два она была близка к тому, чтобы сорвать голос.       Нет, они не кричали, хоть градус напряжения в зале совещаний и говорил обратное. Но нервы были натянуты подобно струнам, и голосовые связки звенели от прилагаемых усилий не сорваться на крик.       Каждое ее предложение встречало сопротивление.       Каждое ее слово подвергалось критике.       Она улыбалась. Вежливо, застывши. И продолжала говорить.       Ей не впервой.       Каждая цифра в расчетах, каждый шаг на карте. Она слушала. Запоминала, какими тропами ходит его осторожная мысль. И подстраивала под нее свою, понимая — продавить не получится. Давить нельзя.       — Нет. Это слишком рискованно.       — Но мы потеряем время!       — Их время, а не наше, капитан.       — Это мирный корабль!       — На войне нет мирных кораблей.       Сцепила зубы, силой заставив себя расслабиться.       — Вы предлагаете бездействие.       — Я предлагаю в случае неудачи один погибший корабль вместо двух.       Ледяное спокойствие против сдерживаемого урагана.       Она правда старалась не взорваться.       Правда.       Не ее вина, что ей всегда не слишком хорошо это удавалось.       — «Вендиго» мирный исследовательский корабль! — рявкнула она, вновь приподнимаясь с места. — Он ждет нашей помощи! Он не укомплектован для ведения полномасштабных боевых действий, ему нужен корабль-конвоир, который доставит ему необходимые материалы и будет его сопровождать! Мы единственный корабль в этом секторе…       — Капитан, — перебил ее он с раздражением. — Вы правда в это верите?       Моргнула оторопело.       — Простите?       — Что мы единственный корабль, способный оказать незамедлительную помощь?       — Но… Они же…       — Исследовательский корабль, попавший в беду, да. Во вражеское окружение. Вы действительно думаете, что их способны вытащить только мы? «Горгона», которая старше сорока зим?       В легкие будто влили жидкий азот.       Как будто бы она ни разу об этом не думала. Как будто бы она не понимала до этого.       Но произнесенные слова отчего-то царапнули гортань и сердце:       — Адмиралтейству плевать.       Йоргун коротко кивнул:       — Я впервые с вами совершенно согласен.       — Но… — подавила импульс обхватить себя руками, защищаясь. — Но они же ищут новую планету. Новую планету для нас, новый дом, настоящий, не Землю. Они же ищут способ закончить войну.       — Нужно сражаться за то, что есть, капитан. А не гнаться за миражами снежных пустынь.       Ей очень сильно хотелось закрыть глаза.       Это неправильно. Империя не поступает так. Империя не бросает своих, Империя хочет мир для своих детей. Империя ищет дом, который действительно станет для них домом.       Она им обещала.       Это неправда.       Но Йоргун невозмутим, и желание ударить его за это росло с каждой произнесенной им фразой.       Арктическая пустошь. Потревоженный ураган.       — Они погибнут, если мы не поторопимся!       Его ответ прозвучал почти устало:       — Все мы когда-нибудь встретимся с Создателем среди безмолвных звезд.       — Отличная идея, чтобы подумать об этом на вечерней молитве, — огрызнулась она.       Он промолчал.       Следы от деревянных панелей на стенах. Вмятины от каменного стола на полу.       Иллюминатор — огромный, полный тысяч звезд. Она стремилась к ним когда-то так сильно. Она так верила когда-то в то, что ей там самое место. Что она полетит однажды к новым мирам, поведя за собой большой корабль.       Взрывы в тишине.       Бездны глаз абордажных команд.       — Я не позволю вам рисковать «Горгоной», — негромко, но твердо сказал Йоргун.       Поморщилась, чувствуя подступающую головную боль.       «Не игрушка для провинившейся адмиральской дочурки», да, да, она помнит.       — Успокойтесь, господин старший помощник. Я не собираюсь этого делать.       Потерла виски, с ужасом представляя, как много всего еще предстоит сделать за день.       Выдохнула:       — Я полагаю, мы договорились. Свободны. Можете идти. Подписанные документы пришлю вам позже.       Йоргун поднялся с места, церемонно поклонившись.       — Капитан.       Внутри было пусто и серо.       Все вынесли. Иллюминатор вот остался только.       — Это самоубийство, — тихо сказала она. — Вся эта миссия, от и до.       — Если вы не заметили, — жестко ответил Йоргун, не оборачиваясь, — то в этом и есть весь смысл.       На какую-то долю секунды ей показалось, что его голос все же дрогнул.       Показалось.       И она будто бы успела забыть, в какое мракобесие превращается каждая подготовка корабля к вылету. Едва после встречи с Йоргуном она закончила с проверкой отчетов, по внутренней связи ее вызвала крайне разозленная чем-то Юрса.       — Капитан, это безобразие! — ярилась она так, что пришлось приглушить звук. — Я не потерплю, чтобы…       — Доктор, — потерла она лоб, оборвав ее гневную речь, — не кричите.       — Не кричать? — тут же взвилась Юрса. — Да вы бы видели, что…       — Сейчас приду и увижу. Идет?       И оборвала вызов прежде, чем Юрса успела что-то сказать.       Головная боль радостно принялась грызть висок.       В медотсеке царил бардак. Часть персонала уже вернулась на корабль, и теперь разбирала погруженное оборудование и медикаменты. Юрса с лицом мрачнее бури стояла посреди властвовавшего в приемной хаоса и что-то эмоционально выговаривала неловко застывшей возле нее кучке ребят, похожих на студентов. Остальной медперсонал с интересом поглядывал в их сторону, не скрывая смешки.       — Что стряслось? — громко спросила она, чувствуя, как обратились к ней взгляды всех присутствовавших.       Юрса повернулась к ней, склонив в обычном жесте голову набок.       — Капитан, — оскалилась она подобно акуле, — полюбуйтесь.       — Что такое? — нахмурилась она, подходя ближе.       — Вот это, — показала Юрса на студентов.       Те стояли, сбившись в одну кучу и виновато прижав уши. Медформа на них выглядела слишком новой, будто они получили ее только сегодня.       — Мне послали интернов на практику, — недовольно буркнула Юрса, подтвердив ее догадки. — И вот они сегодня заявились. Дегенераты. Не могут отличить симптомы столбняка от гриппа. И как я, по-вашему…       — Доктор, — подняла она ладони.       — Как я должна их учить чему-то, если…       — Доктор.       — Если этих идиотов даже в медакадемии…       — Доктор! — перебила она. — От меня вы что хотите?       Юрса сдвинула брови.       — Капитан…       Но ее прервал запиликавший на запястье коммуникатор.       Жестом попросив Юрсу подождать, нажала на кнопку приема вызова.       — Капитан, это Фонур! — прокричал из динамика голос техника, перекрывая помехи. — Что-то стучит в третьем маневровом двигателе! Боюсь, придется отложить взлет! Вы не могли бы…       — Сейчас спущусь, — выдохнула она в микрофон.       Голова шла кругом.       К концу дня она точно сойдет с ума. Пусть даже семьдесят восемь душ — не четыре сотни, как это было на «Гоморре».       — Мне нужно идти, — опередила она открывшую рот Юрсу. — Это ваши интерны, доктор. Вот и займитесь их образованием.       И развернулась на каблуках, стремясь покинуть медотсек.       — Это будут общие проблемы, когда вам вколют вакцину от гриппа вместо столбняка! — прокричала Юрса ей вслед.       Она лишь закатила глаза.       В коридорах становилось все больше народу. Кто-то, завидя ее нашивки, отдавал честь, здороваясь, но большая часть не замечала ничего вокруг. Безумие предвылетного дня поглотило всех, требуя, словно языческое божество, всеобщего поклонения.       В машинном отделении был не меньший переполох. Техники всем составом сгрудились возле маневрового двигателя, который запустили в холостом режиме для проверки работы.       — Инуш, что случилось? — проорала она, стремясь перекрыть оглушающий стук.       — Сами слышите! — крикнул он в ответ, не оборачиваясь. — Заглушить двигатель!       И, после того, как двигатель смолк, посмотрел на нее, не скрывая во взгляде досады.       — Не понимаю, капитан, — показал он на него рукой. — Его тоже задело, когда взорвались основные двигатели, но мы его быстренько воскресили. Все работало отлично.       Вздохнула — в который раз за день.       Сумасшествие ей обеспечено.       — Ну, давайте посмотрим, что с ним, — бодро улыбнулась она.       Инуш сосредоточенно кивнул, глядя, как она стянула с себя китель и бросила его куда-то на перила.       — Фонур, останься, — скомандовал он. — Эста, бери остальных, проверьте истребители. Подключайте Царта и летчиков, если кто-то появился. Мы разберемся с двигателем.       И когда почти через час они извлекли невесть как оказавшуюся внутри отвертку, она даже нашла в себе силы рассмеяться.       Инуш лишь покачал головой, ероша грязной ладонью короткие белые волосы.       Столовая впервые за все время наполнилась голосами. Отыскав свободный столик, она сгрузила на него тарелки с подноса и уткнулась носом в экран терминала. Запросить у диспетчерской план вылета, согласовать, выслать Йоргуну для ознакомления, утвердить…       — Выглядите так, будто нуждаетесь в хорошей медитации, капитан, — раздался совсем рядом голос Царта.       Она даже не заметила, как он подсел.       Тяжело вздохнула, откладывая терминал в сторону.       — К сожалению, не всем помогает медитация, господин посвященный.       — И что же помогает вам, Лярша? — поднял он брови в добродушной насмешке.       Она широко ухмыльнулась.       — Алкоголь.       Проверить график смен, который составил Йоргун. Утвердить.       Заглянуть в ангар, проверить истребители.       Заглянуть в оружейную. С трудом отказаться от партии в карты с начальником безопасности.       Заглянуть на продовольственный склад. Сверить опись. Перепроверить все еще раз.       Вернуться в медотсек, поймать Юрсу. Выслушать все, что она думает об интернах. Выпросить таблетки от головной боли. Выслушать все, что она думает о некоторых капитанах.       К вечеру она вымоталась так сильно, что едва не забыла о назначенном ею же брифинге.       В зал совещаний она влетела взмыленная и растрепанная, выглядя еще хуже, чем утром. С горящими глазами, с волосами, торчащими по все стороны, с испачканным носом и перемазанным ухом, в измятом кителе и торчащей из брюк рубашкой она вполне годилась на причину сердечного приступа Йоргуна.       И ей за это было совершенно не стыдно.       За столом собрался почти весь офицерский состав — не хватало только командира летной группы, старшего связиста и начальника охраны. Запись собрания будет предоставлена им позже. На Йоргуна, Инуша и Юрсу она бросила лишь один взгляд, полностью сосредоточившись на пилоте и навигаторе.       — Добрый вечер, господа, — улыбнулась она, когда двери с шуршанием сошлись за ее спиной. — Думаю, мне нет смысла представляться, так что я предлагаю сразу перейти к делу.       Пилота звали Кьярла. Некрасивая узкоглазая женщина чуть старше Юрсы сидела у самого края и качала в воздухе бионической ногой. Главная причина приказа пятьсот семнадцать. Инвалидность. Неполноценность. Признание ее вторым сортом.       Навигатор… в глаза навигатору смотреть она боялась.       — Из адмиралтейства пришел приказ, — звонко говорила она, выводя одновременно на большой экран информацию со своего терминала, — вызволить из окружения и сопроводить в дальнейшем до планеты триста сорок восемь-тета-дельта-шесть исследовательский корабль «Вендиго». «Вендиго» сейчас находится в подконтрольном с недавнего времени противнику секторе у бывшей станции «Цейнаре». Когда его обнаружат — вопрос времени. Они срочно нуждаются в ремонте, и, если мы не успеем, им конец.       Она перевела дыхание, прежде чем продолжить.       Время. Все упиралось в него.       «Вендиго» шел к своей цели вместе со своим кораблем-сопровождающим «Кощей», когда на них напали. Только чудом исследовательский корабль выжил, найдя пристанище у руин станции, принадлежавшей еще совсем недавно детям Йистейе. И прошло слишком много дней, прежде чем они смогли отправить сообщение о том, что все еще живы. Прокричать, прося о помощи. Вряд ли на нее надеясь.       Ради интереса она нашла информацию, касавшуюся погибшего «Кощея». И совсем не удивилась, увидев на первой же странице выделенное жирным шрифтом «пятьсот семнадцать».       Создание видимости.       Поиск нового дома для них — лишь создание видимости.       Адмиралтейству плевать. Они не хотят заниматься этим. Они лишь делают вид.       Почему-то она чувствовала себя так, словно вляпалась во что-то мерзкое.       Брифинг прошел на удивление ровно. Все острые моменты она уже обсудила с Йоргуном, и осталось лишь уточнить часть мелочей и поручить навигатору проложить курс согласно сложившемуся плану. Кьярла оказалась скупой на слова, но даже по рубленым фразам было ясно: она пилоту не нравилась. «Выскочка» — читалось в каждом ее жесте. «Мелкая выскочка».       Она лишь улыбалась все шире и шире.       Навигатор тоже отмалчивался, задавая только необходимые вопросы и буравя ее взглядом.       Она упорно его избегала. Но все равно выцепляла детали: отросшие белые мелкие косы (совсем не изменил прическу), сухая фигура (болезненно худая по сравнению с тем, что она помнила), ставшее загнанным выражение глаз.       Что-то похожее она испытывала, глядя на старые семейные фотографии, где Крайш был еще просто летчиком и улыбался легко и радостно, одной рукой обнимая маму, а другой придерживая ее, восседавшую у него на плечах.       Тоска.       — Рьех, — собравшись с силами, поймала она его за рукав в коридоре, едва брифинг закончился.       Он натянуто улыбнулся.       — Здравствуй, Лярша. Поздравляю с повышением. Очередным.       — Рьех, я…       Он отцепил ее пальцы и отступил на шаг.       — Простите, капитан. Мне нужно работать.       Да, тоска. Тоска и пустота.       И понимание, что это не ее вина.       Головная боль и бессонница привычно унялись таблетками, и утро не стало такой уж катастрофой.       Отчего-то хотелось петь или пуститься в пляс.       Она засиделась на Земле. Она так страшилась того, что у нее навсегда отберут звезды, что надеялась на смертный приговор. Но вот она — впервые на своем собственном корабле вот-вот выйдет в открытый космос.       Вот она — впервые на собственном мостике.       Вот она — впервые положила ладони на спинку собственного капитанского кресла.       Вот ее команда, ожидающая ее приказов.       — Приготовиться к вылету. Лейтенант Хето, сообщить диспетчерской, что мы готовы. Кьярла, включить маневровые.       — Есть маневровые.       — Отстыковаться от станции.       — Есть отстыковаться.       — Отдать швартовы.       — Есть отдать швартовы.       — Маневровые на первую скорость. Выводите нас, Кьярла.       И вот она — впервые услышавшая заветное:       — Есть, капитан.       И улыбающаяся так, будто для нее в жизни никогда не было большего счастья.