***
Итан шёл по тёмному коридору и вслушивался в каждый шорох. Он всё сильнее ощущал вибрацию, проходящую по стенам. Вопреки инстинкту самосохранения, Уинтерс коснулся ладонью дрожащей поверхности и вскрикнул. Под ней зияла дыра, похожая на молнию. Вылетающие из камня осколки резанули кожу, по ладони к запястью бежали струйки крови. На той стороне кто-то отборно матерился — грубый прокуренный голос не замолкал ни на секунду. Итан стал вглядываться в щель в стене: — Эй, кто там?! Резко появившееся заросшее лицо, заставило Итана отшатнуться в сторону и затаить дыхание. — Сто грамм! Подземный тоннель заполнился грохотом разрушающихся стен. Камни летели в стороны. Мощные удары чем-то тяжёлым приходились точно в цель. Итан спустил курок и навёл дуло пистолета на разлом. Сначала появился тяжёлый самодельный молот, увешанный шестеренками, за ним в проёме возник мужчина, вымотанный, но не стирающий с лица жуткой ухмылки. — ООО, Итан Уинтерс, разве так встречают старых знакомых? Я разочарован, но это не беда. У тебя есть шанс исправиться. Итан оторопел, но только на секунду, не сводя прицела, он сказал: — Я пристрелю тебя прямо сейчас, если ты не скажешь, где Роза. Ответом ему был смех. Карл согнулся в приступе хохота и поднял руку в примирительном жесте. — Горе-папаша… Давай попробуем по-другому, — один взмах молота и Итана сбивает с ног, — Ты живуч, как она, глуп, как она, и до безрассудства отважен. Но насколько ещё хватит запасов твоей удачи? Понимаешь ли, Итан, выживать здесь — то ещё искусство. Мы могли бы творить его вместе, м? — Сначала убери молот от моего лица, мудак. Послышался хруст костей и судорожные вопли. Молот приземлился аккурат на руку светловолосого. — Убрал. Теперь продолжим разговор. — Пошёл ты нахер, — Итан ошарашенно смотрел на сломанную руку. Крови не было, только невыносимая боль и выпирающая из-под кожи кость. Карл покрутил в пальцах шприц с зелёным цилиндром и присел на колени перед Итаном. — Я дам тебе обезбол и вправлю кость. Срастить не обещаю, я ведь не волшебник. Короче, в обмен на это ты выслушаешь меня. Или, можем подправить вторую руку, ну, знаешь, для симметрии. Я даю тебе выбор. — Сука… Давай быстрее. — Хороший мальчик. Хайзенберг сделал всё быстро и чётко. — Да ты как заправская медсестра, — Итан посмеивался, он чувствовал облегчение, боль медленно отступала. — Хороший мужик должен быть хорош во всём. Но вообще, это прерогатива Моро. Он у нас мастер врачевания. Хуёвый, но единственный. — Я как раз от него. Думаю, что теперь в этой глуши нет ни единого врача. Карл с недоумением посмотрел на Итана: — Погоди — погоди. О чём ты? Ты грохнул Сальваторе? — Не я. Он просто обратился в пепел, как члены семьи Бейкеров когда-то. Говорил, что ОНА всё знает и велел мне найти своего брата. — Поздравляю, Итан. Ты справился, — Хайзенберг хлопнул его по плечу и потерянный побрёл в сторону. — Почему я должен был тебя выслушать? Мысли метались в голове как вихрь пожелтевших листьев в середине осени. Можно ли испытывать разом такую гамму чувств и эмоций, которую испытывал Карл в данный момент? Отчаяние, печаль, облегчение, надежда — не одновременно, возможно. Этот глубокий диссонанс будто выбил его из колеи. Он сделал Итану знак следовать за ним. За неимением лучшего, Уинтерс поднялся с земли, отряхивая синие потертые джинсы и побрел за мужчиной в плаще. Треск заженной спички и ленты дыма, которые испускала головка его сигары — всё то приятное, что всегда приводило голову в порядок, Карл создавал сам. На этот раз не было времени расслабляться в кресле, а потому он брел по направлению к выходу и думал, держа в зубах магнум 46. Мысли о кудрявой девушке вспышками возникали в сознании, он не мог этого побороть. — Может ты объяснишь, куда мы идём? — Ко мне на огонёк. — Говори прямо, меня раздражает твоё увиливание. — А ты не раздражайся. «Легче пустить пулю ему в лоб» — думал Итан. Они поднялись на первый этаж и прошли к лифту. Карл нажал кнопку вызова и давил на неё до тех пор, пока двери не открылись. — Прошу, — он пропустил Итана вперёд. Когда платформа тронулась вверх, Итан подошёл к краю и стал смотреть на разворачивающуюся картину: крюки, тела, копоть. Он ужаснулся и представил, что на месте одного из этих несчастных может быть Мия. — Немыслимо. Чёрт, это ты сделал? — Да. — Ты гребаный псих. Как ты можешь? — Достаточно хороших инструментов и рабочих мозгов. Итан заметил, что вся импульсивность, которую Хайзенберг проявлял при первой встрече, сбавила обороты. Он отвечал сухо и безразлично. — Что стало с той девушкой? Двери лифта открылись, они вышли. — А тебе какое дело? Тебя не хватит на всех девчонок этой округи. Попытайся вернуть хотя бы дочь. — Я без сомнений верну Розу, но эта девушка не заслужила того, что вы с ней сделали. Уроды. Карл резко развернулся лицом к Уинтерсу и снял очки: — Ты не поверишь, но мне тоже не насрать на эту дуру. Она жива. Пока что. — Где она? — У Миранды. — Зачем ей эта девушка? — Её имя Алисия. Что за допрос, блять? — Слушай ты, может ты и прогнил в этом месте и не собираешься шевелить жопой, чтобы спасти хоть кого-то, ведь твоя миссия — калечить и убивать, но не все такие, как ты. Я спасу Розу и вернусь за Алисией. — Вы посмотрите, каков герой! План хорош, но ты ведь понимаешь, что один в поле не воин? — Предлагаешь сражаться бок о бок, с тобой? — он усмехнулся. Карл распахнул дверь в кабинет и впустил следом Итана: — Ты можешь пойти нахуй прямо сейчас, туда же пойдут все твои попытки спасти дочь, а можешь, — он поставил посреди комнаты металлический стул, — сесть и выслушать меня. Тогда твои шансы на успех перестанут быть призрачными. — Я выслушаю стоя. — Садись, блять! — он надавил на плечи Уинтерса и тот приклеился к стулу.***
Матерь Миранда несла в руках тело девушки. Иногда она поглядывала на её грудь, убеждаясь в том, что та ещё дышит и спокойно переводила взгляд вперёд, в даль светлого убранного коридора. В конце находилась красная дверь, украшенная слоем бархата. Женщина толкнула её, открыла проход в следующий коридор. Пройдя таким образом три коридора, она дошла до центрального зала: белый паркет из дуба и молочно-жёлтые стены, увешанные там и тут керамическими фигурками лесных зверей; маленькое белое окошко, задёрнутое шёлковыми шторами; односпальная кованная кровать серебристого цвета и несколько круглых пуховых подушек разных размеров на ней; в центре зала лежит пушистый бежевый ковёр, скрывающий под собой чуть ли не весь пол в комнате. Детская. Это детская для её маленькой девочки, которая любила всё светлое и пушистое. Миранде было трудно найти место в этой деревне, которое бы понравилось её дочери, поэтому она создала его сама. Найдя тайный проход в доме Беневьенто, она модифицировала его, скрыла от лишних глаз и обставила так, как хотелось бы Еве. Довольная результатом своей кропотливой работы, Миранда обводила взглядом помещение и светилась изнутри. До болезненности бледная кожа выглядела теперь куда более живой и здоровой. — Это скоро будет твоим, моя детка. Тебе понравится, я обещаю. Здесь была ещё одна красная дверь, ведущая в ванную комнату. Миранда распахнула её и застыла на месте. Прямо напротив входа висело зеркало, размером с человеческий рост, оно отражало страдания на лице существа, которое сейчас трудно было назвать человеком. Всё её тело затянула чёрная бугристая плёнка, но глаза… Их зелень ярким огнём выделялась на фоне черноты. — Ты ещё тут, Алисия? Она глухо застонала. — Тебе страшно, больно, одиноко. Я знаю, мне тоже. Она опустила тело в белую матовую ванную, которая тут же стала обрастать чёрными нитями плесени. Миранда повернула кран. Поток тёплой воды стал заполнять ванну. — Карл Хайзенберг сам не ведал, какой приговор подписал тебе, когда решил овладеть этим телом. Тебе придётся бороться в одиночку, дорогая, но я обещаю спасти такую прекрасную оболочку. Она смотрела, как бедное создание захлебывается чёрной жижей, изрыгаемой из собственного тела. Алисия стала реже моргать. — Ты так похожа на свою мать — Лайлу. Я ведь знаю, зачем ты приезжала сюда. Сердце подсказывало тебе, что здесь ты найдёшь все ответы, но разум спал — в этом твоя проблема. Слишком молодая, слишком глупая, слишком по-человечески простая, чтобы выжить здесь. — Помо… Помо… Помоги, — булькающее хрипение доносится из приоткрытого рта. Алисия словно со стороны видела эту сцену, этот разговор. Ей казалось, что она находится в тёмном чулане, на его стенах шевелятся наросты из плесени, а полы залиты водой. Вода прибывает, она течёт со всех сторон и начинает покрывать её тело. Тёплая, обволакивающая, она пробирается в глотку. Нечем дышать, Брук начинает кашлять. Нависшая над ней тень изрекает монолог. Ей трудно разобрать слова, но Алисия замечает, что у той над головой светится нимб. «Кажется я на том свете» — проносится в мыслях. «Надо попытаться». Горло свело, а корень языка будто прилип к нёбу. Она только и могла, что прохрипеть одно единственное слово. Перед тем как уйти, Миранда погладила Алисию по голове и мирно улыбнувшись вышла за дверь.***
— Слышишь ты, урод, моя дочь — не оружие. Итан, не дослушав до конца плана Хайзенберга, сорвался. Прилетевшая ему пощёчина была такой силы, что у мужчины потемнело в глазах. — Тебе не приходиться выбирать, малыш. Либо ты со мной, либо против меня. Карл театрально откашлялся. — Миранда та ещё сучара. Идти на неё одному — чистое самоубийство. Идти на неё командой — шанс на удачный исход. У меня есть туз в рукаве, но вот так быстро я не раскрою своих карт даже тебе. Прежде, чем это сделать, ты должен доказать свою верность. — Ты смеёшься надо мной? — Ты видишь на этом лице улыбку, Итан? — он покрутил пальцем у своего рта. — И что я должен сделать? — Избавься от громадной леди Суки и мы с тобой друзья — не разлей вода! — В чём загвоздка? — Оу, ну там такая гигантская загвоздка, которая предпочитает человеческое мясо и вино сорта Sanguis Virginis. — Вампиры существуют? — Ну, конечно, нет, глупенький. Ты что, перечитал Брэма Стокера? — Эм, но… — Просто мутировавшая душа, просто живёт больше ста лет, просто, чтобы выжить, вынуждена питаться и выпивать себе подобных, и бла-бла-бла, — он развёл руками. — Ааах, называй как хочешь. Главное — грохни. — Как это сделать? — В башне поклонения есть кинжал цветов смерти. Местные оккультисты шептались между собой о том, что он помогает убивать монстров. Попробуй, может это не просто слухи. — Ты посылаешь меня на верную смерть и ждёшь, что я вернусь и мы командно уложим Миранду? — Ты начинаешь меня раздражать. — А ты не раздражайся. Карл сплюнул и схватил Итана за шкирку, как нашкодившего щенка. Выставив его в коридор, он пожелал удачи и захлопнул перед носом светловолосого железную дверь. Подойдя к рабочему столу, Хайзенберг отдернул белую простынь и взглянул на фотографии лордов. Дольше всех задержавшись взглядом на Моро, Карл думал о том, как порой несправедлива жизнь: все кто были искренне чисты и душевны, платят жизнью за проступки тех, кто давно утратил понятие о чести и гуманизме. — Покеда, Сальваторе…