— Готовы ли Вы пожертвовать всем ради человечества?
Голос Эрвина Смита, главнокомандующего Разведкорпусом, разрастающимся эхом повис среди кадетов. Сейчас им предстояло принять важнейшее в своей жизни решение по распределению их будущего места службы. Все были напряжены, а командир тем временем уверенно продолжал:
— Учтите, что Вас никто никогда не осудит за Ваш выбор. — Командир продолжал воодушевленно смотреть в толпу. — Те, кто готов вступить в Разведкорпус и отправиться прямиком за стены, можете остаться здесь.
Среди кадетов началось шевеление. Напуганные, изнеможённые внезапным нападением титанов на город, совсем молодые и невинные юноши и девушки сначала
стояли как вкопанные, а затем медленно попятились назад. Кто-то старался сделать это максимально незаметно, дабы окружающие не увидели их отсутствия, а кто-то не церемонился с мнением остальных и быстро освобождал площадку. Ряды начали значительно пустеть. Кейт Док, несмотря на свою, казалось бы, врожденную неуверенность, все это время стояла без движения и смотрела прямо перед собой, погружённая в свои мысли.
Возможно, сейчас она останется совсем одна. Без Саши, которая за время обучения стала для неё близкой подругой. Без Микасы, которая несмотря на свою внешнюю холодность также стала для неё дорога. Ей будет не хватать глупых шуток Конни, выручавших весь отряд от плохого настроения и апатии, да и его самого. Она не сможет смириться с тем, что больше не увидится с Армином, который в трудные минуты всегда был готов прийти на помощь. Было бы грустно расставаться с молчаливой Энни, которую так и не удалось узнать ближе. Неразлучные Криста и Имир, как и Райнер и Бертольд также оставили заметный след в ее сердце и их потеря была бы для неё очень тяжелой.
И даже Эрен, несмотря на то, что отношения с ним с самого начала не особо сложились, был не последним человеком в её жизни. Но больше всего, необъяснимо для неё самой, Кейт не хотела потерять Жана.
Во время обучения Кейт и Жан общались между собой исключительно из-за их общего друга Марко. У них не было ни общих интересов, ни похожих жизненных установок и ценностей. Они даже толком ничего не знали друг о друге. Но после смерти Ботта он неожиданно для себя нашел в ней своего товарища.
Док украдкой повернулась в его сторону. Кирштайн нервно подергивал руками, сжимая их в кулаки, а на его напряженном лице выступали мелкие капельки пота. Оглядываясь из стороны в сторону, Жан резко остановил свой взгляд на земле, сильно зажмурил глаза и расслабил тело. Кейт моментально поняла, что он определился.
— Рад видеть всех Вас в рядах Разведкорпуса, кадеты! — Главнокомандующий поднял руку в приветственном жесте. — Помните, что вы — элита нашей армии! Наша 57-я экспедиция за стену начнётся с завтрашнего дня!
Эрвин Смит, как истинный командир, твердо и уверенно произнёс свои слова. Он сразу стал осматривать оставшихся и прибывших в его подразделение кадетов, и его слегка испуганный взгляд на несколько секунд застыл на Док, словно в ней он признал кого-то знакомого, но никак не мог вспомнить кого именно. Кейт тем временем с легкой улыбкой оглядывала оставшихся сослуживцев и остановилась на Жане, который продолжал состоять с опущенной головой и закрытыми глазами. Она аккуратно подошла к нему и спросила:
— Ты в порядке?
Он стоял со серьезным, будто полным ненависти лицом. Жан приоткрыл глаза и слегка задрав голову хладнокровно ответил:
— Я бы больше всего на свете хотел бы сейчас запереться в своей комнате, уши заткнуть, — Он сделал напряженную паузу. — Но те обгоревшие кости не простили бы мне этого.
Кейт испуганно посмотрела на него, и не продолжая травмирующую тему этого разговора, она протянула Жану его выпавший из кармана перед построением карандаш:
— Это твоё?
— Да. — Жан немного смутился. — Спасибо.
Девушка мягко положила карандаш ему в руку, молча кивнула и быстро зашагала в сторону казармы. Дойдя до женского блока, она тяжело вздохнула и дернула ручку двери. В комнате уже сидели Криста и Имир, что-то эмоционально обсуждавшие между собой. Заметив Кейт, они обе замолчали, и Криста с наивным интересом обратилась к Док:
— Все думали, что ты выберешь Военную полицию, Кейт. — Она несколько раз удивлённо похлопала своими длинными пушистыми ресницами. — Как же хорошо, что мы все вместе тут оказались!
Ленц обладала невероятной детской непосредственностью, которая умиляла абсолютно всех окружающих. Кейт не могла не улыбнуться девушке, однако что-то ответить так ей ничего и не получилось. Разве так уж хорошо, что они все здесь оказались?
Док опрокинулась на жесткий матрас и уставилась в потолок. Виски с двух сторон сдавливало сильное напряжение, которое не давало телу расслабиться, а разуму отогнать гнетущие мысли. Кейт думала о семье и о том, что скажет её отец, когда узнает то, что она выбрала Разведкорпус вопреки его запретам. В комнате погас свет, Кейт продолжала молча смотреть вверх, до тех пор, пока ее глаза не сомкнулись в преддверии сна.
***
Холодно. В воздухе пахнет гарью. На резной уличной брусчатке сверкают кроваво-алые лужицы.
— Но мы ведь даже не поговорили!
Марко с завязанными руками бессильно лежал на крыше и неистово кричал кому-то в спину. В его глазах, всегда сверкающих радостью и абсолютным счастьем, отражались лишь боль, предательство и страх. Крики о помощи сменились криками отчаяния. Титан схватил Ботта за ноги и на несколько секунд задержал его вырывающееся тело перед огромной пастью. Она услышала тот самый, знакомый не по наслышке, звук ломающихся костей, громкие нечеловеческие крики, а затем тишина.
***
Кейт вскочила с кровати в жутком холодном поту. Хроническую бессонницу снова сменили кошмары. Она накинула плащ, тихо вышла из комнаты и короткими беззвучными шагами направилась на улицу, чтобы подышать свежим воздухом, успокоиться и избавить себя от пробирающей дрожи. На пути к выходу из казармы она заметила слабый свет от огня в одном из заросшей паутиной подсобных помещений. Аккуратно заглянув в щель между дверью и стеной, она увидела спину парня, склонившегося над помятым листом бумаги. Док успела разглядеть под карандашом женский силуэт с тёмными волосами, прежде чем он испуганно подскочил, резко развернулся и прикрикнул:
— Ты что, следила за мной?!
Перед ней оказался напуганный её появлением Кирштайн. Он сидел в тени лампы и что-то старательно выводил на листе бумаги, который от неожиданности, словно это было чем-то для него ценным, смял от посторонних глаз в своём кулаке.
— Нет, прости. — Она задержала взгляд на его руке, держащей наточенный карандаш. — Просто не могла уснуть, пошла на улицу и случайно увидела здесь свет.
Жан мгновенно сменил свой суровый взгляд на сочувствующий и на выдохе мягко спросил:
— Ты тоже его видишь?
Кейт закрыла глаза, молча кивнула и присела рядом с Жаном. Они просидели молча около минуты, каждый погруженный в свои мысли о Марко, до тех пор пока он первым не нарушил молчание неожиданным вопросом:
— А ты его любила?
Док испуганно вздрогнула и посмотрела в янтарные глаза парня. Тот продолжал пристально вглядываться в лицо Кейт, словно чего-то ожидая от неё. Девушка не могла проронить и слова, поэтому Жан, не дождавшись ее ответа, заключил:
— Значит, нет.
— Марко был для меня лучшим другом, — она продолжала смотреть в его прищуренные глаза. — Я не знала о его чувствах.
— Почему вы девушки все такие…
Кирштайн на секунду замолчал, ещё сильнее сжимая листок бумаги в своём кулаке, а затем продолжил:
— Если вас кто-то любит, то вы никогда в жизни не обратите на этого человека внимание. — Он ещё больше сжал пергамент с рисунком в своей руке, превратив его в плотный шарик. — Никогда не ответите взаимностью. Всегда думаете только о себе!
Кейт ощутила на себе тяжёлый груз необоснованных обвинений. Она прекрасно понимала, что Жан в завуалированной форме сейчас говорит вовсе не о тех тёплых чувствах покойного Марко к ней, а о своих собственных к девушке на его рисунке. Только вот в данной любовной геометрической фигуре было гораздо больше переменных. От чувства горькой обиды Кейт встала и прикрикнула, прежде чем выйти из комнаты:
— Да что тебе знать о взаимности!
Развернувшись, она толкнула дверь ногой и уже хотела выйти из помещения, как вдруг за запястье её схватил Жан и потянул обратно в комнату. Она с серьезным видом развернулась в его сторону, чтобы высказать ему своё недовольство, но столкнулась взглядом с его обеспокоенным лицом.
— Постой. — Он озадаченно посмотрел на её лицо, словно сам от себя не ожидал такой реакции. —Почему ты всё время убегаешь, когда боишься показать настоящие чувства?
Кейт озадаченно опустила глаза в пол, ведь он был чертовски прав. Дурацкая привычка родом из детства. Убегать из дома, чтобы никто не увидел слез. Чтобы никто не заподозрил её в слабости. Док глубоко вздохнула, и посмотрела на Жана, по-прежнему сжимающего её запястье. Кирштайн мгновенно понял, что слишком сильно сжимает ей руку и тут же отпустил. Кейт лишь подняла свой взгляд и тихо произнесла:
— Уже рассвет. Нам пора.
