Однажды наступит весна и лёд превратится в воду

Несколько лет назад       Среди множества скал и мелких речушек на просторах Ли Юэ, недалеко от складов известной торговой гильдии Фейюнь, стоял маленький домик, построенный в традиционном стиле Ли Юэ. Даже несмотря на близость к владениям такой крупной коммерческой организации, вокруг этого жилища всегда текла тихая и размеренная жизнь. Его хозяин — преданный и многообещающий капитан отряда Миллелитов, грозный и великодушный командир, верный слуга Цисин и добрый отец солдатам. Неудивительно, что многие из гвардейских новобранцев, недолго думая, выбирали его в качестве примера для подражания. К славе он совсем не стремился, разве только когда был молод, и все же, во многих заинтересованных кругах, таких как мондштадские Ордо Фавониус, имя генерала Лонгвея было на слуху.       Он всегда трудился, не покладая рук, ради блага Родины, а потому мало проводил времени со своей семьей, и все здешнее хозяйство держалось на его доброй и милой жене. Киоко Навьен, в прошлом — беженка из Инадзумы, теперь супруга почетного гражданина Ли Юэ, милейшая леди, а когда дело доходило до работы, ее упорству и выдержке позавидовали бы и самые сильные работники Гавани. Ее оптимизм и стремление к лучшему неизбежно заражали всех, кому удавалось с ней заговорить. Она сама вела домашнее хозяйство: следила за птицами, делала уборку, стирала и готовила еду, практически никогда при этом, не переставая улыбаться.       Семья, сошедшая с картины! Благородный генерал Лонгвей полюбил эту нежную женщину за ее мягкий, но при том упрямый характер, который удивительно сочетался с тонкой иноземной красотой и прекрасными, черными, блестящими, как драгоценные камни, жизнерадостными глазами. Они счастливо жили вместе, и через пару лет на свет появилась их маленькая и любимая дочка. Непослушная, но преданная и честная, как отец, прекрасная и светлая, как мать — вот какой росла юная Акейн Лонгвей. — Мамочка! Папа вернулся, — Кейн всегда радовалась, когда самая первая замечала высокую и статную фигуру солдата, идущую по землистой дорожке, ведущей прямо к их маленькому домику, скрытому ото всех в высоких скалах и больших деревьях. — Ужин почти готов, милая, и сегодня тепло, так что можем поесть на улице, — женщина, которую, впрочем, трудно так называть, учитывая прелестную и совсем не возрастную внешность, мигом ответила дочери, увидев любимого человека из окна кухни, — Поможешь накрыть на стол? — Конечно! — девочке нравилось помогать маме готовить еду, но расставлять тарелки и раскладывать ложки ей почему-то нравилось больше: так она чувствовала себя самостоятельной и хихикала от мысли, что может сама решить кто и куда сядет, а значит, стол находился полностью и бесповоротно в ее власти.       Белокурая малышка бодро подхватила звенящую стопку тарелок двумя руками и осторожно, с важным видом, направилась к двери, на ходу открывая дверь тоненькой ножкой. После она засеменила по тропинке к месту, где в теплое время года семья собиралась на ужин. Под старым раскидистым песчаным деревом стоял плетеный столик с точно такими же стульями. Девочка аккуратно поставила посуду на край стола, подбежала к стоявшему тут же корыту с чистой водой, на стенке которого висела тряпочка. Со знанием дела маленькая Кейн намочила кусок ткани в прохладной водичке и скоренько протерла пыль прежде чем аккуратно расставить тарелки и все прилагающиеся приборы. Когда с этим было покончено, девчушка хрупкой ручкой протерла выступившие на лбу капельки пота и посмотрела на в сторону, откуда с минуту на минуту должен был прибыть ее любимый папа. Однако тропинка отчего-то была совершенно пуста.       Только она собиралась задать самой себе вполне очевидный вопрос: «А куда же делся папа?», как вдруг ее крохотное тельце подняли высоко в воздух и тут же усадили на крепкое мужское плечо. Его обладатель разразился громким смехом, а девочка, все осознав, просияла: — Привет, папочка! Я так соскучилась! — Я тоже скучал, моя дорогая, — отсмеявшись, заверил солдат.       Кейн радостно пересказывала отцу все, что произошло с ней днем, а тот слушал, не перебивая и только широко улыбался в ответ ребенку. Он так и нес дочь на плече до дома и только на пороге поставил ее на ноги. Киоко тоже была рада встрече с мужем, и ужин как раз был готов, вот почему вся семья незамедлительно отправилась за стол, продолжая делиться впечатлениями обо всем на свете.       Говорить во время еды, конечно, не принято, однако за ужином это правило можно было опустить. Капитан говорил о своих приключениях на службе, жена внимательно слушала, а Кейн, не совсем понимая некоторые моменты, все равно радостно улыбалась. Она мало с кем общалась, так как семья жила в отдалении, единственными друзьями ее были наследники торговой гильдии Фейюнь, два брата. Кейн была младше старшего из них и старше младшего. Однако это совсем не мешало им видеться и играть всем вместе. Стоило только девочке вспомнить о друзьях, как отец обратился к ней. — Кстати, милая, молодые господа из гильдии пригласили тебя завтра погулять в городе, ты хочешь пойти? — Конечно, я так давно не видела Син Цю, а его старшего братишку тем более, — девочка действительно была рада снова погулять с товарищами.       Решено было встретиться завтра с утра, с детьми на прогулку также шли личные охранники Фейюнь, славные малые по мнению старика Лонгвея, а потому за безопасность своей дочери он мог не бояться. Весь вечер же никто не спешил выходить из-за стола, и даже когда маленькая Кейн уже ушла спать, за окном еще долго были слышны тихие голоса ее дорогих папы и мамы.       На следующее утро, как и было условлено, Киоко проводила дочку к складам торговой гильдии, где ту уже ждали старые друзья. Быстро попрощавшись с мамой, девочка побежала к товарищам, с которыми так давно не виделась. Через некоторое время к ним присоединились телохранители юных наследников, и дружная компания выдвинулась в путь по длинной и извилистой дороге до Гавани.       Пусть путь предстоял и долгий, но за приятным разговором с хорошими людьми, Кейн теряла счет времени. Ей нравились рассказы Син Цю о прочитанных им многочисленных историях, его брат часто говорил об экономике и политике, и Кейн его честно слушала, хотя мало что из сказанного действительно могла понять. Телохранители не отставали ни на шаг и тихо хихикали, внимая детским разговорам.       Еще на подходе к городу было решено первым делом посетить книжный магазин, где Син Цю надеялся отыскать продолжение захватившего его романа. Вот почему пока братья вместе с охраной копались в громадной куче только что доставленного товара, Кейн тихо и ненавязчиво рассматривала картинки в книжках за прилавком. Далее на очереди шли бесчисленные ларьки, доверху набитые всякой всячиной, которые так сильно притягивали детские взоры. По главной улице города компания двинулась к большой лестнице, где спустилась на набережную на радость всем иностранным торгашам и местным ребятишкам.       Кейн удивлялась всему на свете, ведь подобные прогулки для нее были редкостью. Она никогда не жаловалась на свою тихую жизнь вдалеке от городской суеты, но ведь каждому ребенку иногда хочется пошуметь и повеселиться. Вот и малышка Акейн очень радовалась, когда в гости заходили соседские мальчишки, которые исключительно по счастливой случайности были наследниками одного из крупнейших торговых предприятий Ли Юэ. Они также очень часто звали ее к себе, полазить на старых складах или погулять в Гавань. Капитан Лонгвей был лично знаком с отцом этих юных господ и очень уважал мудрость и преданность своему делу этого человека. Он даже подумывал о том, не выдать ли свою дочурку замуж за одного из прекрасных сыновей хозяина Фейюнь, но Киоко настояла на том, что девочка еще слишком мала для подобных размышлений. И, хоть матерый солдат и был хорош в переговорах, однако собственной жене с треском проиграл, а потому капитулировал, оставив размышления о помолвке на неопределенный срок.       Весь оставшийся день дети бегали от прилавка к прилавку, рассматривая красивые золотые фигурки, по словам продавцов, притягивающие удачу, разнообразные игрушки и цветастые украшения, антикварное оружие и блестящую руду и еще много диковинных штучек, которые им с радостью показывали местные торговцы.       Закончить маленькое путешествие было решено в известном ресторане «Народный Выбор», где всю веселую компанию радушно встретили юная Сян Лин и ее отец. Кейн давно не видела столько вкуснейшей еды за одним столом. Безусловно, ее мама готовила прекрасно, но малышка настолько привыкла к ее стряпне, что внести что-нибудь новое в свой рацион хотя бы на один день казалось ей вовсе не плохой идеей. За стол были приглашены все без исключения, разговоры, не умолкавшие весь день напролет, здесь залились с новой силой. Господин Мао не переставал удивлять своими рецептами, а Сян Лин рассказами о походах "Куда-только-смогла-придумать" в поисках ингредиентов.       Распрощавшись с гостеприимными хозяевами, Кейн с друзьями отправились в обратный путь. Стоит ли говорить, что возвращаться им пришлось уже под покровом ночи. Впрочем, это было вовсе не страшно, ведь с ними бок о бок шли два дюжих солдата, да и маленькая Кейн совсем не боялась темноты, а потому и дорога домой не вызвала у путешественников никаких затруднений. Однако, как только путники вышли на горную дорогу небо постепенно затянули тяжёлые черные тучи.       В ожидании скорого дождя компания двинулась было быстрее, и все же когда в зоне видимости появилась уже знакомая всем развилка, с неба так и не упало ни единой капельки. Дойдя до старых складов торговой гильдии Фейюнь компания разделилась. Син Цю, его старший брат и один из сопровождающих свернули на дорогу, ведущую к их родному поместью. Маленькую Кейн вызвался проводить до дома второй телохранитель семьи молодых господ.       Кейн хорошо знала здешние места, что и неудивительно, ведь она исследовала здесь все вдоль и поперек с малолетства. Но стоило признать, под покровом ночи, к тому же такой хмурой, все родные ей тропинки, заборы и деревья казалось принимали формы каких-нибудь странных и страшных существ, пришедших из иного мира. Провожавший ее солдат нес маленькую лампу, света которой было вполне достаточно чтобы не наткнуться по пути на какой-нибудь камушек, да и только. — Когда мы взойдем по тропинке на холм, можно будет увидеть наш домик! — радостно побежала вперёд Кейн, чтобы как можно скорее увидеть родное гнёздышко, где ждали ее родители. — Ты очень смелая, Кейн, — вдруг сказал провожавший ее солдат, а девочка только подняла на него свои черные бусины-глаза в недоумении. Мужчина рассмеялся, — Обычно маленькие девочки боятся темноты. — Раньше я тоже боялась, — призналась Кейн и сбавила шаг, чтобы быть на одном уровне с собеседником, — Но потом мама объяснила мне, что в этом вовсе нет ничего страшного. А чтобы мне было легче, она научила меня делать фонарики.       Девочка на ход сунула руку во внутренний кармашек ее платьица и выудила оттуда маленький, сложенный из бумаги и уже слегка потрёпанный фонарик. Солдат посмотрел на оригами и, состроив очень важное лицо, ответил, что с такой защитой малышке действительно можно не опасаться темноты.       Наконец, путники взошли на холм, где находился родной дом маленькой Кейн. На первый взгляд все было как обычно: большое дерево около старого, но опрятного жилища, еле-различимые силуэты плетеной мебели… Однако и солдат, и девочка заметили одну странную деталь: — Неужели папа и мама легли спать, не дождавшись меня? — Кейн обеспокоенно смотрела на дом, в окнах которого не горел свет, — Уже настолько поздно? — Вовсе нет, — озадаченно отозвался мужчина, после чего осторожно подошел и взял ребенка за руку, — Давай поторопимся.       Кейн тихо угукнула и поспешила за провожатым. Вот только чем ближе они подходили к зданию, тем тревожнее становилось на душе девочки. Что-то явно было не так и она это чувствовала. Однако отец всегда учил ее быть сильной и не волноваться раньше времени, а потому малышка твердо шла за солдатом, который тоже старался оставаться спокойным просто для того, чтобы не пугать девочку.       Наконец, они были уже у самого входа и самые жуткие опасения обоих, увы… Оказались правдивы: дверь была открыта настежь, и так как на улице из-за заслонивших луну туч было и без того весьма темно, разглядеть что-либо внутри было практически невозможно. Солдат молча вошел вперед девочки и осветил помещение маленькой лампой. Знай он наверняка, какая картина покажется при свете — ни за что бы не позволил Кейн на это смотреть. Однако было поздно: девочка выглянула из-за спины телохранителя и тихо ахнула: все кругом было перевернуто вверх дном, некоторые вещи сломаны, дорогая посуда разбита. Пол скрипнул и к ногам Кейн подкатилась фигурка властелина камня, обычно стоявшая на тумбочке в прихожей, а чуть поодаль одиноко лежала разбитая рамка с новенькой фотографией семьи Лонгвэй.       Девочка была не в силах сказать что-либо, вернее, просто не знала, что именно ей стоит сказать. Зато она прекрасно знала, что должна была сделать. Родители. Все ли с ними в порядке? Их срочно нужно было найти! И Кейн резко выступила из-за спины солдата, не обращая никакого внимания на его опасливое: «Подожди!», двинулась прямиком туда, где была кухня. Мужчина поспешил было за ней, чтобы остановить, однако когда свет от его фонаря развеял кромешную тьму этой маленькой комнаты, останавливать девочку не было уже никакого смысла.       На деревянном полу прямо посреди кухни в тишине лежала Киоко. Она была как живая: никаких ран и крови, только на виске крошечное темно-синее пятнышко, глаза, уже почему-то не угольно черные, покрывшиеся белой пеленой, были открыты и смотрели вверх, правда вовсе не на потолок, а куда-то выше и только ей самой было ведомо, куда именно. Кейн остановилась в дверном проеме на несколько секунд, после чего на ватных ногах подбежала к матери и опустилась на колени, схватив маленькими ручками ее непривычно холодную ладонь. — Мама? — к горлу подступил ком, а на языке горько-горько, по маленьким бледным в полумраке щекам прокатилась слеза и в следующую секунду льдинкой упала и разбилась о деревянный пол. Грянул гром и на улице зашумел сильны ливень, но все это казалось таким далеким и таким бессмысленным... Солдат, так и стоявший в дверном проеме посмотрел было в окно на плач разъяренной стихии, а когда вновь обратился на девочку, то заметил рядом с маленьким, трясущемся в немом рыдании, тельцем мерцающий голубым сиянием, холодный, как теперь была рука самого дорого в мире для нее человека, Глаз Бога.

***

      Шум страшного шторма невыносимым гулом раздавался по углам старой крепости. Дождь нещадно метил солеными каплями в защищенные одними только ржавыми решетками окна обветшалой военной базы. Солдаты Фатуи, которые не были призваны к атаке на Гавань, прятались от гнева восставшего Архонта на верхних этажах, совершенно забыв об указе начальства не спускать глаз с единственной узницы этого угрюмого места. Там, в подвале, под стальным замком, лежала неподвижно, будто бы из стекла, девушка с серебристыми в холодном тусклом свете волосами…       Удар молнии озарил яркой вспышкой темное помещение. Вскоре послышался ужасающий рокот грома. Когда он затих, во всей округе, казалось, на пару мгновений наступило тяжелое молчание. В темноте и тишине, тонкие бледные руки схватились за решетку крепостной темницы. Железные прутья захрустели, покрываясь толстым слоем льда. Холодным, недобрым синеватым блеском вспыхнули на фоне белесых волос два угольно-черных глаза…