Однажды наступит весна и лёд превратится в воду

      Земля Властелина Камня, город контрактов, центр международной торговли — Ли Юэ в первую очередь был всё-таки гаванью. А нахождение в непосредственной близости от моря предопределяет возможность буйства стихии Гидро Архонта. Нельзя сказать, чтобы бури здесь были явлением частым, да и даже привычным, однако все жители и гости города все же были готовы к сильному ветру и громадным волнам, что могли обрушиться на их головы и жилища. Но даже так, не будет преувеличением сказать, что такой бури Ли Юэ не видывал со времён, эдак Войны Архонтов, когда виновник нынешней суматохи, Бог Вихря, был ещё полон сил и жизни, а не призван в виде многоглавого змееподобного зверя с использованием липовых Печатей Согласия с лёгкой руки одного из печально известных иностранных дипломатов.       Небо заволокло тучами, и от того оно казалось практически чёрным. Холодные капли, разносимые ветром во всех возможных направлениях, противно били по лицам и спинам тех жителей, кто ещё не успел спрятаться от не на шутку разошедшийся стихии. Отряды Миллелитов стойко выдерживали удары ветра и дождя, помогая людям как можно быстрее найти укрытие — жестокие тренировки в купе с ежедневно вбиваемыми в их головы правилами поведения при экстренных ситуациях и высокими нормами морали сделали свое дело, а потому солдаты показывали себя с наилучшей стороны, что сильно поднимало их репутацию в глазах всех иностранных гостей города. Контроль власти здесь был не нужен — для этого есть командиры, а потому Цисин и Адепты смогли сконцентрироваться на решении самой важной проблемы — воскрешенного Осиала.       В общей суматохе никто не обратил внимания на то, что как среди Миллелитов, так и рядом с Адептами не было одной из специальных работников Цисин, на чьих плечах отчасти и лежала вина за то, что не сумела остановить неугомонного Предвестника, и хотя сражаться в одиночку против целого отряда головорезов Фатуи во главе с безбашенным, помешанным на драках и за то даже награждённым Богами, человеком — явное самоубийство, сейчас это всё было уже, в буквальном смысле, днём вчерашним.       Никто также не заметил то и дело мелькавшие вдалеке холодные вспышки, постепенно становившиеся всё ярче и приближающиеся всё быстрее…       Кейн никогда так быстро не бегала даже по самым срочным и безотлагательным поручениям. Препятствия, которым не повезло оказаться на пути ее праведной холодной решимости, либо разбивались осколками льда, либо оставались замороженными на подобие детской снежной горки зимой. Даже капли дождя не долетали до нее — они останавливались в паре сантиметров от девушки и осыпались прохладными блестящими кристалликами.       Все тело неприятно ныло из-за нескольких часов, проведённых на холодных камнях. Тупая боль пронзала живот практически с каждым движением — благодарить за это стоило обладателя пиджака, которым тот «заботливо» укрыл юную леди, и который теперь покоился в разбитой камере заодно с охранниками крепости, которые были первыми живыми людьми, попавшими под горячую руку взбешённой девушки, за что поплатились парой-тройкой сломанных конечностей. Впрочем, ни боль, ни фатуйцы сейчас не волновали юное сердце. Она просто не обращала внимания на всё вокруг — обида, злость, чувство отвращения к самой себе и ответственности за тот ужас, который сейчас творился вокруг тяжёлыми цепями сковывали грудь, и только неконтролируемое бешенство, подкреплённое адреналином, плескавшимся в венах, заставляло порядком уставшее тело двигаться вперёд.       «И на что я надеялась? Принести пользу уникальным донесением? Да говори я обо всём Нин Гуан напрямую, она и сама бы догадалась, что происходит что-то неладное! И какого черта я вообще чего-то ожидала, доверяя врагу?! Но он говорил так уверенно, так… честно… Дура! Провели, как ребенка! Нужно хотя бы рассказать Нин Гуан о Печатях…»       Подобные мысли навязчиво лезли в голову, и хотя Кейн изо всех сил старалась сосредоточиться на том, что она может, хочет и собирается сделать сейчас — а именно донести важную информацию до Главы Цисин, и бонусом захватить и обезвредить того, кто воскресил мертвого Архонта. Все ее естество металось меж двух огней — жестоким, но вполне заслуженным самобичеванием и рыжей макушкой, голубыми глазами и кошачьей ухмылочкой…       Она мчалась туда, где по ее мнению, должны были находиться Цисин — летящий над городом Нефритовый дворец, откуда после нужно было придумать как наикратчайшим способом добраться до Золотой палаты — для этого всего-то и нужно было, что пробежать через весь город. Впрочем, перескакивая с крыши на крышу, с балкона на балкон, с террасы на террасу, едва сохранившаяся в разуме Кейн рассудительность заставила девушку остановиться и потребовать доклад об общей обстановке в городе и, по возможности, в море, у стоявших на страже Миллелитов. — Капитан! Как тут дела? — спрыгивая мягко, но вполне уверенно, громко и требовательно спросила девушка.       Мужчина на вид лет сорока, с истинно солдатской прямой спиной и весьма ярко выделявшимися на грубом лице тёмно-коричневыми бакенбардами, обернулся и остолбенел при виде изрядно потрёпанной девицы, обратившейся к нему так, будто это она — командир патрулирующего отряда, а он — зелёный солдатишка, который только и может, что отчитываться перед начальством. Он был уже готов возмутиться и поставить нахалку на место, как вдруг приметил в ней одну из прямых подчинённых Цисин, хотя видок у той был весьма, скажем так, плачевным: мокрые, прилипшие к лицу когда-то чудесно белые, но сейчас больше напоминавшие серую штукатурку волосы были растрепаны и кое-где испачканы, ее одежда тоже вымокла насквозь, халат же с узором дракона, что она носила как верхнюю одежду, оказался покалечен больше всех — на левом плече был виден порез, который, к счастью, коснулся только одежды, не навредив своей хозяйке.       Миллелит стиснул зубы и пояснил, что большая часть людей уже в относительной безопасности на самых верхних кварталах города, распоряжения об эвакуации пока не поступало, а вся верхушка Цисин вместе с Адептами направились в Нефритовый дворец, дабы вести бой оттуда и как можно дольше не подпускать воскрешенное божество к черте города.       Кейн коротко кивнула и отошла, намереваясь продолжить свой путь к Нефритовому дворцу — благо оставалось уже, на удивление, совсем немного, однако вдруг заметила знакомую золотую макушку и порхающее чуть позади летающее существо, которые спешили как раз в ту же самую сторону, куда и она. Девушка уверенно двинулась навстречу Путешественнице. — Люмин! — молодая искательница приключений застыла на месте, а Паймон       довольно громко и, наверное, не слишком прилично ахнула — видать, вид Кейн и на них смог произвести впечатление, но в отличие от капитана отряда Миллелитов, у девушек (девушки и летающего ребенка) не было солдатской выдержки и такта, да и кого это волнует, когда город вот-вот разнесет в клочья яростная водяная змеюка. — Кейн, Чайльд воскресил Архонта Вихрей и сбежал, — болтливость Паймон даже в критических ситуациях была в какой-то степени милой, и в куда большей — бесполезной. Путешественнице не оставалось ничего, кроме как коротко кивнуть в знак подтверждения. — Да, я уже знаю, — девушка проигнорировала удивлённые восклицания летающей консервы, потому как в тот момент в изрядно вымокшую голову Кейн пришла замечательная идея о том, как сэкономить такое ценное теперь время, и всем, что она произнесла вслух, было, — Куда направился Тарталья? — Он вылетел из Палаты куда-то в сторону Ли Юэ, но ничего точнее я сказать не могу, — Люмин оказалась достаточно серьезной и проницательной, чтобы, в отличие от Паймон, не задавать лишних вопросов, — Мы идём в Нефритовый дворец и будем сражаться. — Поняла, тогда оставлю это на вас, а я, — девушка не договорила, только на секунду отвела в сторону взгляд — хвала Архонтам, героине из другого мира не понадобились объяснения, — Передайте госпоже Нин Гуан, что Печати Согласия, которые использовал Чайльд поддельные — Архонт Вихрей не продержится долго на их силе. Все что нужно для спасения города — задержать его в море, пока не закончится действие печатей.       «Почетному рыцарю Ордо Фавониус предстоит стать ещё и Героиней Ли Юэ, » — так подумала Кейн, оставив Путешественницу позади. Она знала, куда идти — в Ли Юэ есть только одно место, где могут безнаказанно промышлять Фатуи, и это явно была не хижина Бубу.

***

      Солнечным днем на открытых террасах Ли Юэ отдыхают толпы разношерстного народа. Но сейчас, пробегая по пустым павильонам под шум грозы и вспышки молний, Кейн отмечала про себя, насколько пустынными могут стать эти места, если Архонта Вихрей не смогут остановить. Преодолев последний пролет перед входом в Банк Северного Королевства, девушка заметила неестественно двигающуюся массу воды, напоминавшую чересчур большую каплю дождя. Догадаться о причине ее возникновения было не так уж трудно — юная леди прекрасно помнила к какой стихии принадлежал Глаз Бога ее оппонента. Остался всего один прыжок и вода, используемая для передвижения, со всей силы врезалась в ледяную стену, мгновенно замёрзнув.       Одним движением руки образовавшаяся глыба разлетелась на мелкие осколки, которые через пару мгновений унесло ветром. Молодой человек успел увернуться от атаки и отойти чуть назад. После того, как ледяное облако рассеялось, он смог-таки разглядеть девушку, уверенно преградившую ему путь.       Кейн тоже смотрела прямо на него, сверкая в темноте прекрасными глазами — вид Предвестника оказался под стать ее собственному — такой же потрёпанный жизнью и Путешественницей. — Чайльд Тарталья, ты будешь задержан за свои преступления против Ли Юэ, — холодно и отрешённо произнесла юная леди, хотя, если честно, эти сухие слова были единственными, пришедшими ей в голову. Кейн понимала лучше чем кто-либо другой, что в сложившейся ситуации виновата целиком и полностью она сама, но в данный момент подобным мыслям не было места в ее голове — они только сделают ее слабее. В руке с холодным хрустом медленно выросло длинное копьё, которое, казалось, было на голову выше своей хозяйки. — Я не ожидал встретить тебя так скоро. Как спалось, принцесса? — рыжеволосый на долю секунды изобразил на лице веселую гримасу, как будто надеялся, что добродушная улыбка растопит сердце девушки. Но чуда не произошло, а последняя фраза только сильнее разожгла обиду в юной душе. — Умолкни, — прошипела сквозь зубы Кейн и со всей силой ринулась вперед.       Во всех их предыдущих столкновениях, если это вообще можно было так назвать, молодой человек всегда заставал ее врасплох, теперь же настала очередь Кейн захватить инициативу. Резкие колющие удары копья не давали рыжеволосому и секунды на размышления. Учитывая, что минут пятнадцать назад он сражался в полную силу с Путешественницей, используя свой Глаз Порчи и сильнейшую форму, сейчас под напором недоследопыта Цисин, жизнь Чайльда Тартальи находилась в весьма серьезной опасности — по всей видимости неумение скрытно вести слежку у нее было компенсировано превосходными навыками битвы. Странно, и почему они не сразились раньше? Только задумавшись об этом, рыжеволосый уже знал ответ — ему не хотелось. Да, он всегда жаждал битвы, искал сильных противников, но принципиально не искал легких путей. Но Кейн… Она казалась ему таким ребенком, что все те месяцы, что они провели практически бок о бок, Чайльд, даже очень сильно стараясь никак не мог заставить себя поднять на нее руку, а потому искренне радовался, что Кейн не настаивала на сражениях. Он как никто иной знал, что надеяться не на что, и что их милые разговоры на прогулках по просторам Ли Юэ не продлятся вечно, но думать о плохом так не хотелось, и молодой человек не сумел себя перебороть. Теперь же всем, что ему оставалось было умело парировать осыпающийся град ударов, в каждый из которых, казалось, девушка вкладывала душу.       Тарталья прекрасно понимал ее обиду — со стороны их отношения на протяжение пары месяцев можно вполне назвать «вербовкой вражеского солдата в Фатуи», иначе поведение девушки со стороны воспринимать было невозможно. Он догадывался и о том, насколько сильно девушка злилась на себя, и при всем его желании обнять и утешить — Чайльд явно был не тем человеком для этого, да и время дурацкое. А он что? Он просто выполнял свою работу, как Предвестник Фатуи. Так, молодой человек и решил принять бой с честью, хоть и насладиться дракой как обычно он не смог бы — слишком неподходящий был противник.       Шутки кончились, когда Кейн в пылу схватки подпрыгнула высоко вверх, занося копьё над головой, готовясь к броску. Рыжеволосый хотел было отпрыгнуть, но ноги примерзали к полу. Тем временем вокруг образовалось ещё три ледяных кола, готовые вонзиться в обезоруженного Предвестника. Здесь бы сказать что-нибудь бессмысленное и в обычной манере приторно улыбнуться, но не осталось сил даже на такие глупости. Тарталья поднял глаза вверх, где над ним возвышалась девушка. На фоне серого неба и то и дело сверкающих молний ее лицо было едва различимо из-за мокрых волос и морозной ауры вокруг, но яркая вспышка где-то в стороне, как будто от взрыва, на миг осветила все вокруг — кажется, в море свалилось что-то тяжёлое, но все это было не важно. Молодой человек изо всех сил старался найти два черных уголька, в последний раз всмотреться в их бездонную пропасть, но когда наконец смог разглядеть искомое среди яркого света — они как будто потухли, то ли от дождя, то ли от никак не перестававших литься слёз…       Когда ледяное копьё было брошено, рыжеволосого обдало жаром, и волна пламени нахлынувшая откуда-то из-за спины, ударила по атаковавшей его служительнице Цисин. Понадобилось несколько секунд, чтобы осознать, что произошло — смертоносное оружие растаяло, так и не достигнув цели. Когда спало оцепенение, Чайльд чуть ли не опрометью, насколько позволяли все полученные раны, бросился туда, где только что была девушка. На обугленных остатках крыши — кажется теперь Фатуи точно придется выдать приличную сумму за нанесенный городу моральный и материальный ущерб — не было видно ни узора дракона на халате, ни белокурой макушки — только зияющия дыра в изумрудной черепичной крыше и куча пепла внизу. — Кейн… Как же так… — в тихом изумлении произнес рыжеволосый хриплым дрогнувшим голосом.       На мгновение ему даже показалось, что этот черный, все ещё тлеющий, пепел — это и все, что осталось от девушки, которая без разрешения крепко засела у него в сердце. Но окончательно все понять времени не нашлось — прямо над ухом звучно и властно грянул голос, который он тотчас узнал, но никак не ожидал услышать здесь и сейчас: — Предвестнику Фатуи стыдно проигрывать подобному сброду, — с аристократичной надменностью произнесла величественная дама, скрестив на груди руки и чуть ли не презрительно смотря на Чайльда, стоящего на коленях у края местами мерцающей слабым алым светом пропасти. — Синьора, — в любых других обстоятельствах, он выдал бы что-нибудь вроде: «А ты что здесь забыла?», но в тот момент произнести ее имя и растерянно посмотреть ей в глаза — было всем, на что он был способен. — Поднимайся и следуй за мной, — она плавно, как подобает даме, поплыла вперёд, не дожидаясь ответа, — Самое время забрать сердце Моракса.       «Сердце? Но он же не умер…» — промелькнуло в голове, но мыслить здраво не позволяла тревога, железным кулаком сжимавшая грудь. К горлу подступил ком — подобного Тарталья не чувствовал очень давно. Но нет. Стоп. С самого начала между ней и работой, при всей симпатии к девушке, он не задумываясь выбирал второе. Он дал ей шанс остаться в относительно безопасном заключении далеко от города — тогда он старался сохранить и работу, и девчонку. Она сделала свой выбор — теперь и ему поздно отступать и идти на попятную. Молодой человек изо всех сил старался оторвать приставучие мысли от сердца, но слёзы предательски вырвались из голубых глаз, когда Одиннадцатый Предвестник Фатуи Чайльд Тарталья поднялся с колен. Так некстати явившаяся коллега на него даже не смотрела, и рыжеволосый незаметно смахнуть две соленые капли в черную дыру прожженной крыши.

***

      Дождь прекратился — Архонт Вихрей повержен и погребён в море. Серые тучи постепенно уносило ветром, и на горизонте, будто бы встречая начало новой эпохи для Города Контрактов светлыми и тёплыми лучами, поднималось солнце. Из укрытий постепенно выходили люди, Миллелиты, все ещё продолжая нести свою службу, активно прочесывали улицы Гавани, ища разрушенные здания и возможных пострадавших.       Капитан с густыми бакенбардами гордо ступал по главной улице города вместе со своим отрядом, изредка раздавая краткие и четкие указания. Поравнявшись с местом, где находилась терраса вместе со входом в Банк Северного Королевства, он в ужасе застыл на месте: здание рядом с базой Фатуи, принадлежавшее, кажется ювелирному дому Мин Син стояло полуразрушенным, вокруг валялись обломки черепицы, а сверху то, что осталось от крыши покрылось копотью. Все говорило о том, что минут пятнадцать, может быть двадцать, назад тут развернулся нешуточный поединок. Недолго думая, опытный солдат отдал подчиненным приказ обыскать все вокруг на предмет раненных, а сам ринулся внутрь, захватив с собой только пару крепких служак.       Среди обломков мебели, в куче осевшего из-за дождя пепла, вся измазанная в грязи и золе, опершись на каменную стену, сидела девушка. Капитан понял это по длинным волосам, которые вроде бы были белыми, но теперь грязновато-серыми спутанными прядями лежали на плечах. Девушка запрокинула голову вверх, в безмолвном благоговении обращаясь к чистому рассветному небу, ведневшемуся сквозь пробитую крышу. Грудь чуть заметно вздымалась — значит, жива. Мужчины подбежали к пострадавшей, на ходу интересуясь, в порядке ли она, проверили пульс, а когда Миллелит заглянул в лицо измождённой девицы — сразу же узнал в ней ту, которая всего каких-то сорок минут назад справлялась у него о положении дел на передовой. Прямая подчинённая Цисин пребывала в жутчайшем состоянии. Сознание не покинуло ее, но на вопросы девушка упрямо молчала. Черные глаза, ещё недавно горевшие холодным огнем, теперь казались серыми, невидящими. Они, как будто выцвели, и смотрели куда сквозь взволнованных солдат и обугленных стен. Серьезных ожогов, к счастью, не было — в последний момент, по всей видимости, она защитилась льдом, благодаря чему самой большой проблемой были многочисленные раны и, скорее всего, сломанные кости.       Распорядившись срочно доставить девушку в госпиталь, Миллелит уже собирался уходить, но в последний раз решил оглядеть место происшествия, и взгляд его остановился на одной, явно не вписывавшейся в картину вещице — там, откуда только что подняли девицу, лежала полоска ярко-красной ткани. Солдат поднял ткань, дабы рассмотреть получше, покрутил ее в руках и тихо выругался — к тому, что раньше было предметом одежды был пришит шеврон, какие носят Фатуи, вот только вовсе не рядового и даже не сержанта — то был шеврон командующего — такие носили Предвестники. — Вот же… Какого черта тут вообще произошло?