...Я никогда не забуду глаза твои, Что пред рассветом так ярко сверкали. Я никогда не взгляну на тона весны, Что растворяясь о судьбе мне вещали...
Проходясь уставшим взглядом по шероховатой поверхности, исписанного множеством переплетающихся между собой значением слов, документа Мадара сделал глубокий вдох, неспешно откладывая в сторону прочитанную ранее бумагу. Проведя по лицу, испищерёнными сеткой маленьких белых шрамов ладонями, он на миг прикрыл покрасневшие от долгой работы глаза, давая себе возможность создать момент единения с собственными мыслями. Отомкнув, налитые свинцом веки, мужчина перевёл взгляд на край стола, со стоящим на нём железным подсвечником, осторожно задув одиноко догорающую свечу. Неторопливо встав из-за стола, Мадара выпрямился во весь свой не малый рост, пройдя к приоткрытым сёдзи, пропускающим в комнату свежесть глубокой весенней ночи. Идя, вдоль протягивающих ввысь свои изящные ветви, рядов деревьев цветущей сакуры, Мадара всматривался в распростёршее тьму ночное небо, лишь изредко нарушающее свои правила тусклым светом далёких звёзд. Он наблюдал за цветением деревьев сакуры каждый год, но отчего-то именно этой весной у него возникло неотвратимое чувство, будто он утратил действительно важное для себя воспоминание. И даже мелькавшее перед глазами множество, разлетающихся по территории сада розовых лепестков, не могло привнести в его разум истинно верную мысль о чём-то далёком. Он испытывал веру лишь в то, что нужно не потерять возможность окончательно выронить из своих рук хрупкий сосуд собственой памяти, не дав ему вдребезги разбиться, отбрасывая осколки в разные стороны. Перейдя в часть большого кланового сада, которую Мадара всегда считал особенно безлюдной, невзирая на время суток, он остановился у огрождённой небольшими чёрными булыжниками клумбы, с произрастающими в ней яркими цветами незабудки. Слегка наклонившись над ворохом растений, мужчина занёс правую руку над одним из множества, похожих друг на друга синих цветков, оставляя ладонь в воздухе прямо перед мигом соприкомновения кончиков его огрубевших пальцев и нежных лепестков. Вновь выпрямившись во весь свой рост Мадара пристально взглянул на освещённые тусклым желтоватым светом, висящего неподалёку бумажного фонарика, цветы. Смотря на колышищееся по ветру тонкие зелёные стебли, он сделал глубокий вдох, позволяя свежему весеннему ветру проникнуть вглубь своих лёгких. Он неосознанно для самого себя пытался отыскать в памяти чей-то, освещённый светом одинокой свечи образ. Чувствуя скорое приближение рассветной мглы, Мадара ещё раз мельком взглянул на цветущие в клумбе цветы незабудки, неспешными шагами возвращаясь в свою комнату....Я никогда не забуду глаза твои, Что пред вечернюю мглой опечалились ранее, Я никогда не взгляну на тона зимы, Что растворившись каплями стали...
Вглядываясь в перечерченный старыми деревянными балками, потолок, освещённый первыми лучами рассветного солнца, Мадара явственно ощущал чьё-то незримое присутствие. Чувствуя проникающий в комнату, сквозь приоткрытое сёдзи прохладный весенний воздух, он думал, о необходимости решения многих проблем, возникающих в клане в последнее время с завидной регулярностью. Его беспокоила возможная перспектива будущих расправ с заговорщиками и тех, кто был недоволен его кандидатурой на посте главы клана Учиха. У него не было желания осуществлять казнь представителей собственного клана. Но Мадара знал, что если хотя бы один раз через брешь в железных доспехах проберётся вода, они постепенно начнут покрываться коррозией. Поэтому он не мог допустить того, что может произойти, у него не было права на ошибку. Ведь буть то хоть одна осечка: это могло стоить жизни последнего оставшегося в живых родного брата. Сделав глубокий вдох, Мадара опустил тяжелеющие с каждой секундой веки. В попытках уснуть и позволить отдохнуть уставшему телу, мужчина положил большие ладони на макушку отглаживая длинные чёрные волосы к затылку. Открыв глаза, Мадара пришёл к пониманию, что в оставшиеся часы он уже не сможет уснуть. Встав с нагретого теплом собственного тела, футона Мадара прошёл к слегка приоткрытым сёдзи, осторожно раздвигая их в стороны, дав возможность лучам утреннего солнца завладеть пространством его комнаты. Неспешно подойдя к небольшому деревянному столу, на поверхности которого всё ещё было разложено не малое количество различных документов и свитков, Мадара посмотрел в сторону сада. Виднеющееся сквозь свободное пространство высокие деревья цветущей сакуры, заставляли мужчину старательно пытаться о чём-то вспомнить. Положив правую руку на груди, в области сердца, Мадара вновь посмотрел на открывшийся его черноокому взору вид большого, переливающегося красками сада. Вновь проходя по выложенным гладкими, серыми камнями, тропам, вдоль раскрывающейся весенней поры, через призму разносортных растений, Мадара ощутил внезапный приступ острой головной боли. За многие годы изнурительных тренировок и непрекращающихся кровопролитных сражений, он отвык оставлять время для того, чтобы не дать своему телу окончательно прийти в негодность. Но именно благодаря нелепому, постоянному ощущению физической боли и любви младшего брата, Мадара чувствовал себя живым. Но беспокойное внутреннее состояние, ощущающееся последние месяцы слишком остро, непрекращающимся потоком еле разборчивых мыслей, подталкивало мужчину делать шаги в сторону, огороженной небольшими чёрными булыжниками клумбы с растущими на ней незабудками....Я никогда не скажу о тебе другим, Чтобы лишь счастьем забылось горе. Я никогда не возьмусь за слова любви, Ведь точно знаю, что в них и есть наше горе...
Неспешно ступая по поверхности каменных ступеней, испещрённых сетью крупных трещин, Мадара вглядывался в разрезаемую тусклым светом одинокого факела, темноту. Оглядывая обветшалые стены, покрытые плотным слоем чёрной грязи и сбивающейся в бесформенные комья серой пыли, он осознал, что с того раза, когда он приходил сюда в прошлый раз, каждый метр старого храма, с новой силой скрылся за вуалью из мрачного сумрака прошедшего времени. Остановившись у самого входа в небольшую храмовую комнату, Мадара посмотрел вглубь помещения, уловив взглядом теплящейся, у выстроенных в ряд исписанных иероглифами каменных плит, свет одиноко горящей свечи. — Я ведь говорила Вам, что в сердце находится самая сильная память, — проходя мимо Мадары, Сакура оголёнными ступнями поднималась по поверхности каменных ступеней, — Видимо вы здесь именно по причине моей правоты, — беря в правую руку поржавевший железный подсвечник, Сакура повернулась к мужчине лицом. — Или у вас вновь возникли ко мне какие-то вопросы? — По какой причине я не мог вас вспомнить? — посмотрев, на стоящую перед ним девуку, Мадара протянул горящий факел вперёд, дабы лучше рассмотреть тонкие черты женского лица, — Прошло много времени с того момента, — пройдя к висящему на правой стене, покрывшемуся коррозией канделябру, Мадара аккуратно поставил в него горящий факел. — А разве это столь важно? Вы получите ответ. Но будите ли вы им удовлетворены? — сделав шаг вперёд, Сакура слегка улыбнулась, — В прошлый раз вы сказали мне, что получили на свой вопрос весьма исчерпывающий ответ. Но будет ли сейчас также, как и тогда? — протянув вперёд худую руку, с находящимся в нём подсвечником, она направила взгляд прямо в омут чёрных очей, — Ваши глаза... я вижу в них усталость, а ваше сердце пронизано печалью и множеством сожалений. Людям это свойственно. Жалеть о том, что чего-то не сделал или не успел кому-то что-то сказать, — поставив подсвечник на одну из каменных ступеней, Сакура прошла к началу небольшой лестницы, — Вы забываете о чём-то и об этом тоже жалеете, потому что хотите, чтобы определённые моменты оставались в вашей памяти как можно дольше. Но я всего лишь, порождённое множеством человеческих чувств, эмоций, желаний и отчаяния, создание. Человеческий род вложил в меня свою последнюю веру и надежду, даруя свои молитвы, — отведя взгляд в сторону, Сакура сделала глубокий вдох, — Вы, как и многие ваши предшественники, сокрыли мой образ на слишком далёких задворках собственной памяти. Я ведь говорила, что сердце никогда не забудет испытанные от встречи чувства. Иногда вы просто не можете о них вспомнить. — Я уже прекрасно знаю, что вы за мной наблюдали. На протяжение всех этих месяцев, чувствовал, чьё-то незримое присутствие рядом с собой, — слегка приподнимая вверх уголки губ, Мадара положил руку в карман своего тёмного одеяния, доставая оттуда несколько ярко-голубых цветов незабудки, — И вы ведь всё знали... — положив цветы на холодную поверхность каменных ступеней рядом с горящей свечой, Мадара направил взгляд на тонкий женский силуэт. — Не зря я просуществовала на земле столько лет, — смотря в освещённые приглушённым пламенем, висящего на стене факела, чёрные глаза, Сакура неспешно подошла к Мадаре, — За это время я успела повидать разных людей, — приподняв вверх правую руку, она с осторожностью прикоснулась к холодной тёмной ткани мужской одежды, положив ладонь ему на грудь, — сильных духом, но слабых телесно; имеющих неимоверную физическую силу, но трусливо бегущих от опасности; умных и глупых, храбрых и самоотверженных, — медленно скользя рукой вверх по мужскому телу, слегка задевая оголённый участок шеи, не сокрытый высоким воротником, Сакура с уверенностью вновь посмотрела прямо в глаза, стоящего напротив мужчины, — А знаете, что объединяло всех этих людей? — Предположу: это была вера в то, что Вы сможете им помочь? — пристально всматриваясь в, поблёскивающие тусклыми изумрудными бликами, смотрящие на него самого глаза, Мадара мельком взглянул на лежащую поверх его щеки тонкую женскую руку . — Отчасти Вы правы, но всё же... Они все думали, что настолько безвинные в своих порочных желаниях, поэтому приходили ко мне с молитвами о прощении и отпущении совершённых грехов. — И разве у всех были настолько тёмные желания? — Все они были связаны тончайшей красной нитью, сплетённой из самых разных человеческих качеств, чувств, эмоций и поступков. Она объединяла людские судьбы, — грустно улыбнувшись Сакура опустила руку, расправив длинный рукав чёрного кимоно, — Кто знает... когда такая нить оборвётся. Порой даже богам не всё известно. — А вы знаете, когда оборвётся ваша нить судьбы? — охватив взглядом хрупкую женскую фигуру, Мадара мысленно сам задался этим же вопросом, — Известно ли вам, что-либо о том, насколько долговечна жизнь божества? — Жизненный путь настолько непредсказуем, что глядя на то, как он простирается, с каждый днём всё дальше и дальше, невольно замечаешь: ты сам себе не принадлежишь, — поднявшись по каменным ступеням, обратно к исписанным иероглифами плитам, Сакура повернула голову к стоящему у подножия небольшой лестницы мужчине, — Не только себе... Мне не принадлежит собственная судьба и существование моё зависит от других. Можно ли назвать подобное чем то долговечным и непоколебимым? Тем, что никогда не будет тронуто? Вряд-ли... — Я думаю, что вы заблуждаетесь на этот счёт, — поднявшись по ступеням вслед за женщиной, Мадара остановился напротив Сакуры, — Вы придаёте слишком большое значение тому, что было и тому, что будет. — Разве не вы ранее спросили меня: насколько долговечна божественная жизнь? — Вы поняли вопрос не с тем значением с каким я его Вам задал. — И какой же смысл был вложен в те слова? — Мне было интересно насколько вы цените собственное существование, — еле ощутимо дотронувшись до, виднеющихся из рукавов кимоно пальцев правой женской руки, Мадара поднял взгляд на лицо, полное интереса, — Но как оказалось у вас нет цели и смысла для дальнейшей жизни... Странно рассуждать о подобном, стоя рядом с божеством, к которому можно прикоснуться, и голос которого можно услышать. — Изначально меня не существовало и даже мысленно никто не предполагал, что я могу появиться, но, — слегка сжав ладонь на огрубевших мужских пальцах, Сакура сама заметила насколько пристально Мадара за ней наблюдал, — сейчас я здесь. И нет смысла рассуждать о том, что уже было. Разве нельзя представить, будто я тоже всего лишь человек? Тогда Вам станет проще вести со мной диалог и вас не будет волновать тот факт, что я в общем то, не являюсь представителем человеческого рода....А ведь так хочется в красках творить! И без сомнений бросаться на чувства. Чтобы сказали, как радостно мне, Чтобы забрали всю боль и все грусти!...
— Я знаю, что это вам не на столько важно, но... — убрав ладонь с крепкой мужской руки, Сакура повернула голову влево, устремляя взгляд на, выстроенные в ряд каменные плиты, — для меня это имеет большее значение, чем может показаться на первый взгляд. — Почему вы думаете, что не являясь человеком будете доставлять какие-то проблемы? — смотря на Сакуру спросил Мадара, — Вы прожили достаточно времени, чтобы перестать обращать внимание на настолько незначительные вещи. — Я могу спасти людскую жизнь, — переведя взгляд на мужское лицо, Сакура отчего-то грустно улыбнулась, —Но у меня и есть возможность отравить её, как брошенный в чашу с водой корень дельфиниума. — Вы преувеличиваете, — тяжело выдохнув, Мадара на миг прикрыл глаза, — Ведь я сейчас с вами: вы смотрите мне в глаза, ведёте со мной диалог и я точно знаю, что за время нашего общения нечего не случилось. Вы ведь тоже в этом уверены? Видно по тому, как вы смотрите на меня. — Солгу если скажу, что не знаю, о происходящем сейчас с тем человеком, который вам дороже собственной жизни, — медленно опустившись на пронизанный холодом каменный пол, Сакура устало прикрыла глаза, опираясь спиной о стоящую позади неё плиту, — Ваш младший брат... не проживёт долгую жизнь, - отомкнув веки, она обратила свой взор на взволнованное лицо мужчины, — Не смотрите на меня так... Не стоило вам этого говорить... — Вы сказали, что у вас есть возможность спасти человеческую жизнь... — сядя рядом с девушкой, сказал Мадара. — Я осознаю в какую сторону вы клоните, — перебив Мадару, Сакура сделала глубокий вдох, — Но не просите меня о подобном... Я могу сохранить его жизнь, но... У меня нет права на настолько кординальные вмешательства в людские судьбы. Данное действие может повлечь за собой неотвратимые последствия. Это протеворечит многим существующим законам нашего мира. — Какова цена, дарованного вами спасения? — Мне вас не переубедить... — улыбнувшись Сакура протянула руку, к лежащим возле подсвечника цветам незабудки. — Дайте мне ответ, — с серьёзностью в голосе произнёс Мадара. — Цена продолжения чужой жизни, которую я могу спасти: моё существование....Конец не скоро нам ещё придёт, Но, если он уже стучится в наши двери, Мы может быть услышим, как ангелы поют, О дивном, новом и прекрасном мире!...