Контракт

      — Какое наслаждение, Боже! — я снимаю туфли прямо в прихожей и блаженно улыбаюсь. Отдираю пластыри с пяток и отправляю их в мусорное ведро под раковиной. Голова зудит от лака и невидимок, а на топе мерзкая этикетка, которая исколола мне всю спину.              — Красота требует жертв, да? — Арс смотрит участливо и мягко улыбается, сбрасывая с себя пиджак и разуваясь. — Чаю хочешь?              — А давай! — я брожу по квартире и собираю оставленные мною же вещи: от мелких невидимок до целых сумок с барахлом. Когда я ехала сюда утром, мне казалось, что я что-то забыла. Выяснилось, что я притащила слишком много лишнего. Урок на будущее.              Платье в чехле я отношу ближе к выходу, там же складываю все остальные пожитки. Забегаю на балкон, чтоб забрать пачку сигарет и зажигалку. Арсений зовёт меня с кухни и приглашает за стол, где стоят две дымящиеся чашки с чёрным чаем и лежит коробка шоколадных конфет. На мероприятии была какая-то еда, я нахваталась канапе и пирожков, как раз не хватало десерта с чаем. Я с удовольствием беру одну конфету и отправляю в рот. Собираю волосы в невысокий хвост и с улыбкой смотрю на Попова: он уставший, но глаза по-прежнему светятся.              — Устал? — я протягиваю руку и невесомо глажу пальцы Арсения. Боязно получить от ворот поворот, потому что взаимодействие на публике — это одно, а близкий контакт наедине — совсем другой уровень. Он ничуть не возражает, лишь вздыхает и мотает головой.              — Можно сказать, что я почти привык ко всему этому. Так что терпимо, — Попов делает большой глоток чая и кладёт голову на стол рядом с моей ладонью. Я бездумно начинаю перебирать пряди, пахнущие парфюмом и гелем для укладки. Арс широко улыбается и подставляет виски под ласки.

***

      Мягкий солёный ветер гладит меня по щекам и плечам. Я погружаю стопы в тёплый песок и расплываюсь в улыбке, глядя в кажущийся бесконечным синий горизонт, где море сливается с небом. Волны шуршат, обнимают своим мурлыканьем и утешают, залечивая все былые раны. Мне хочется коснуться воды кончиками пальцев. Из сладкого сна меня вырывает какое-то шебуршание и громкий встревоженный голос. Шея затекла страшно. Я обнаруживаю себя на шуршащем напольном пуфе-мешке в прихожей квартиры Попова. Отлично. Подняться на ноги, когда задница вязнет в плохо набитом пуфике, очень сложно, но я стараюсь, подгоняемая тревожными всхлипами.              Из спальни доносится что-то неразборчивое, из которого удаётся вычленить только «Пожалуйста, не надо». Голос становится всё громче, Попов по-настоящему кричит, как от сильной физической боли или страха. Я так часто в своей жизни сталкивалась с кошмарами, что сразу вооружаюсь стаканом прохладной воды и безо всякого стыда захожу в спальню. В коме из подушек и одеяла ворочается Арсений в одних шортах. Волосы спутанные, чёлка прилипла ко лбу, Арс хмурится и дёргается из стороны в сторону. Он обнимает самого себя за плечи, выглядит до трогательного беззащитным, пусть в нём и умещается 190 сантиметров роста. Я включаю небольшую настольную лампу, чтоб видеть перемещения Попова и не получить локтём по ногам.              — Арс… Арсений, — я присаживаюсь на край кровати и кладу ладонь на обнажённое плечо Попову. Оно горячее, будто температура тела перевалила за тридцать восемь. Приходится более настойчиво тряхнуть за плечо и взять лицо мужчины в свои ладони.              — Регина? — он всматривается в меня со страхом, будто боится, что я ему снюсь, как и все предыдущие ужасы. Судя по тому, как Арс старается вырваться из моих рук, по его логике у меня сейчас должны вырасти зубы в восемь рядов, а в руках должен очутиться нож. Я лишь настойчивее держу его и мягко глажу подушечками пальцев по щекам.              — Всё в порядке. Тебе приснился плохой сон. Ты, э-э, говорил во сне. Всё хорошо, — в качестве подтверждения своих слов пробегаюсь кончиками пальцев по чёлке, убирая её со лба, и Арс немного обмякает в моих руках, будучи напряжённым как струна до этого.              — Я опять кричал? Вот отстой, — Арсений берёт стакан с водой и припадает к нему пересохшими губами, опустошает в пару секунд. — Спасибо. Ты чё тут делаешь, кстати?              — Не поверишь, отрубилась в пуфике. Сейчас сдохну, как спина болит. Извини, тупо получилось, — я усмехаюсь, наблюдая, как Арс постепенно приходит в себя, часто моргает и отползает к стене, завернувшись в одеяло. Хлопает ладонью по постели и, видимо, приглашает меня присесть.              — Да может и к лучшему, что ты осталась. Можем поболтать немного? Мне так будет спокойнее, после кошмаров я с трудом засыпаю.              — Чаю хочешь? — я встаю, готовая заварить чего-нибудь успокаивающего, но Арс дёргает меня за руку, вынуждая остаться на прежнем месте.              — Нет, хочу, чтоб ты легла рядом со мной, — этому приказному тону сложно противиться, но я саркастично отражаю нападение:              — Прям в этом роскошном костюме?              — Ой, блять, Рен. Вон шкаф, все футболки твои. Как маленькая прямо. Никогда у мужика не оставалась на ночь? — Арс закатывает глаза и я понимаю, что он, видимо, окончательно пришёл в себя после внезапного пробуждения и кошмара. Я закатываю глаза в ответ.              Распахнув створки, я хватаю с полки первые попавшиеся шорты, футболку и иду в ванную — неплохо было бы и косметику смыть, потому что глаза уже чешутся. Кому, как не гримёру, знать о проблемах с кожей? Арсений выглядит довольным и удовлетворённым, когда я наконец захожу в прохладную спальню. Оглянув меня с ног до головы, усмехается — шорты пришлось подвязывать шнуром от толстовки, которая валялась на стиральной машинке, чтоб не потерять по пути.       После ненавязчивой беседы за чаем и конфетами Арсений ушёл в душ, чтоб смыть с себя остатки парфюма, укладочных средств и усталости, и погасил везде свет. Я пообещала захлопнуть за собой дверь, и, видимо, в процессе обувания потеряла все остатки сил. Как нелепо. Теперь я здесь, посреди чужой спальни, в мужских шортах и гигантской футболке с жабой.              — Надо было тебя в таком виде вести на встречу с ребятами, ты бы точно вскружила всем голову, — Арс уже откровенно ржёт, я подхватываю смех и расслабленно плюхаюсь в кровать.              — А надо было голову кружить? Чёрт, а я просто была вежливой, — я вздыхаю во всю мощь лёгких.              Тянусь к лампочке, чтоб щёлкнуть выключателем. Комната погружается в полную темноту. Попов шарит рукой по кровати, я протягиваю ближе свою руку — мужчина удовлетворённо сжимает мои пальцы и тянет меня ещё ближе. Я кратко чмокаю Арса в тыльную сторону ладони и укладываюсь поудобнее, отобрав одеяло.              — Наглеешь, эй! Я вообще-то твой начальник.              — Заказчик. Имею право. Согласно контракту, до следующего года я имею право на то, чтоб распоряжаться твоим имуществом — машиной, квартирой и прочим дерьмом, если того требует план. Вот сейчас мой план требует успокоить тебя и успокоиться самой, так что твоя кровать — моя кровать. Расслабься и получай удовольствие!              — Меня? Моим же оружием? Господи, в самое сердце.              — На поражение? — хихикаю я и жмусь ближе в попытках согреться. Кондиционер, кажется, совсем сошёл с ума и пытается заморозить нас.              — Расскажи о себе. Кроме факта про кофе я почти ничего не знаю.              — Что за тупой вопрос для свидания с девушкой из Тиндера? Вот ты спросил, и я даже имя своё забыла.              — Согласен. Просто не знаю, какие вопросы можно задавать, а какие — не следовало бы, — Арс вздыхает и подтягивает меня совсем близко к себе: по его коже разбегаются сотни мурашек из-за взбесившегося кондиционера. Лениво нащупав на тумбочке пульт, вырубаю шайтан-машину, закидываю на Попова ногу и глубоко вдыхаю, запоминая запах его кожи. Суматоха прошедшего дня сменяется настоящим умиротворением.              — Любые. Давай накину, скажем, пять случайных фактов? Потом ты.              — Хм, а давай.              — Я не умею плавать, прямо плаваю как утюг — стремлюсь ко дну, — я загибаю первый палец, чтоб не сбиться, но после второго факта забываю о плане, потому что начинаю жестикулировать, — но очень люблю воду. Озёра, моря, океаны и лужи — всё моё! Родилась в Питере. Ходила замуж, но быстро вернулась обратно — не понравилось. Если надо будет, расскажу подробнее, но для этого меня придётся знатно напоить. С Шастуном подружилась совершенно случайно, но рада этому до ужаса, он прям стопроцентно такой лучший друг, о котором я мечтала. Какой это был, четвёртый?              — Угу. Если не считать факт о том, что ты любишь воду, отдельным.              — Значит, не считать. Ну, у меня было плохое зрение, но я сделала лазерную коррекцию. Результат пока устраивает, ничего никуда не падает.              — Когда не падает, это отлично, — мы синхронно фыркаем. — Это моя очередь, получается?              — Получается так, — я зеваю и удобнее устраиваю голову на плече Арсения. Он, кажется, совсем не против, раз не отодвигается и не спихивает меня. Я не думала, что он столь тактильный, но дело либо в том, что его выбил из колеи кошмар, либо я действительно произвела отличное впечатление на вечеринке и завоевала свой кусочек доверия. Под грохот музыки мы иногда стояли вдвоём в каком-нибудь укромном уголке и беседовали, возможно, это дало свои плоды.              — Я хочу научиться играть на каких-нибудь ударных, потому что это секси, — он загибает палец, последовав моему примеру, а я стараюсь сдержать смех. — Да это реально секси, ты ничего не понимаешь! Всё, умолкни. У меня нет аллергии на что-нибудь, но я по личным убеждениям ненавижу рыбу и все морепродукты мира. У меня была утка в качестве домашнего животного, да, в детстве. — Арс задумчиво почёсывает подбородок. — О, не мужил не служик! Позов меня вечно подкалывает по этому поводу: я употребляю выражение «служить в театре», а он бесится, потому что в армию я не ходил. Ну и вишенка на торте: я безумно боюсь щекотки. Всё.              Вместо ответа я тыкаю Попова в ребро пальцем, а он молниеносно отодвигается, не дав мне даже нормально прикоснуться.              — Ты знал, что я проверю, да? — мой вздох вмещает в себя всю скорбь еврейского народа. Арсений кивает и усмехается. — Я предсказуемая.              — Это уже шестой факт о тебе! — заливается смехом Арс, и я не могу не ответить тем же, хотя логичнее было бы всё же добраться до боков и пощипать их. — Оставь что-нибудь на потом.              — Тебе часто снятся кошмары? — печально уточняю я после недолгой паузы.              — Чаще, чем хотелось бы, — Попов вздыхает и качает головой, сгибая ноги в коленях. Я вздыхаю почти в унисон.              — Такая же фигня. Только меня ещё сонный паралич мучает. Вообще со сном у меня бывают проблемы, так что если буду пинаться, плакать или падать с кровати — всё в порядке. Почти.              — Принял. С пола на кровать поднимать надо, или ты сама справишься? — Арсений хмыкает и приподнимается, чтоб оценить, видимо, расстояние от пола до постели. Я повторяю этот жест и понимаю, что тут зад отбить куда проще, чем у меня дома — кровать очевидно выше.              — Руку мне подай, и норм, — улыбаюсь я и ложусь на прежнее место. Арс ёрзает, пока наконец не устраивается, и больше ничего не говорит. Сердце его бьётся ровно, не заходится.              Тишина становится уютной, и у Арсения наконец окончательно выравнивается дыхание, становясь тихим и глубоким. Он засыпает, всё ещё держа руку на моём плече, и я ловко выпутываюсь из этих объятий, чтоб всё-таки укатиться домой на такси, потому что ни один контракт не предполагает просыпаться в одной постели. Чёрт знает, как он расценит всё произошедшее уже в адеквате, а не под действием приснившегося кошмара. Услышав хриплое и грозное «Легла обратно», я качаю головой и лишь снимаю шнурок с талии, позволяя себе глубже дышать. Арсений довольно бурчит и переворачивается на бок лицом ко мне.              Мне не снятся сны, и я впервые за долгое время проваливаюсь в очень глубокий сон. И дело явно не в шампанском.