Страж сердца моего

Голос Сергея наполнил зал. Публика, несколько минут назад такая шумная, теперь сидела неподвижно, прикованная к месту захватывающей мелодией. Олег находился поблизости, буквально рядом, спрятавшись в боковой кулисе, и был готов при необходимости сразу броситься к Серёже. Сейчас все немного успокоилось, но Олег знал, что в подобных ситуациях может все измениться в считанные секунды. Разумовский своей песней уводил слушателей к вершинам безмятежности, но никто не мог гарантировать, что потом толпа не ринется в пучину безумия. И тогда задача Олега действовать отсюда, из-за кулис. Юля Пчёлкина проскользнула боком мимо него и теперь закрывала собой сцену и Разумовского от телохранителя. — У нас, по-моему, проблемы с общением, верно?— спросила девушка. — Это ты о чем? Олег знал, что Пчёлкина помешалась на проблемах общения. Ну, конечно, у них были проблемы: слишком уж много внимания уделяла Юля этому вопросу. Олегу вообще не хотелось бы общаться с ней, потому что её присутствие всегда вносило неразбериху. Волков подвинулся так, чтобы ему было лучше видно Разумовского. Но подобно школьному задире, который любит дразнить младших, Пчёлкина тоже передвинулась, специально закрывая от Олега сцену. — Вероятно, я плохо объяснила тебе ситуацию,— сказала она сквозь сжатые зубы. Волков выглянул из-за плеча рекламного агента. — Какую ситуацию? — А вот такую: я плохо объяснила тебе, что к чему. Олег на минуту оторвал глаза от Серёжи и посмотрел на Пчёлкину. — Ясно одно, Юль: ты мне соврала. Ты мне обещала, что расскажешь ему обо всей этой заварухе, но не сделала этого. Я не могу охранять его, если он не понимает, что ему это необходимо. — Послушай, я ему ничего не сказала, потому что думала, что он не справится с этим и сломается. Понял? Только поэтому. — Но он прекрасно справился,— Олег снова перевел взгляд на сцену. В его глазах появилось что-то похожее на восхищение. Там на сцене, в свете прожекторов, Разумовский словно парил в воздухе. Его страх исчез, он снова был прежним Разумовским, известным публике по фильмам и концертам. Пчёлкина, поняв, что конфронтация ни к чему хорошему не приведет и не поможет ей достичь цели, изменила тактику, пытаясь добавить доверительные нотки в их разговор. Она даже хотела положить руку на плечо Олегу, но вовремя решила, что тому это может не понравиться. — Послушай, Олег, я понимаю, о чем идет речь. Я знаю, что ты хочешь ему только добра. Я все понимаю… — Тогда нет проблем,— сказал Олег. — Да нет, к сожалению, есть. Видишь ли, ты здесь занимаешься делом, но ты должен понять, что ты не единственный, кто здесь работает. Понимаешь. Не только ты один здесь занят делом. — Я пытаюсь сделать так, чтобы он оставался жив. Есть что-либо важнее этого? — Конечно, нет. Никто и не спорит об этом. Но работа Сергея тоже важна.Так же как и моя. Его работа там,— она показала большим пальцем на ярко освещенную сцену.— Он работает, Олег. И именно там, на сцене. И там он доводит публику до экстаза. Он там нужен сейчас. И если он сейчас воспользуется этим моментом, он останется звездой на всю жизнь. А сорвется — и через год будет "Сергей, как его там?" — Зато он будет жив,— возразил Волков. — Если он не будет выходить на сцену, тогда он все равно что умрет. Забудь об угрозах этого маньяка. Если он не будет петь, он похоронит себя,— Пчёлкина нервно облизнула губы.— Видишь ли, Олег, эта чехарда с угрозами… Если ее правильно использовать, она принесла бы миллионы. Это же бесплатная реклама! Олег сделал незаметное движение, и Пчёлкина даже сразу не сообразила, как это произошло. Правой рукой телохранитель схватил её за горло и прижал к стене. Придвинувшись вплотную к девушке, Олег прошипел: — Еще одно слово… — Это может повлиять на присуждение "Оскара",— удалось выдавить Юле. — Если хоть одно слово просочится в печать, если хоть кто-то намекнет…,— Волков не закончил своей фразы, но Пчёлкина и так все прекрасно поняла и согласно кивнула. — Ну, хорошо, я поняла. — Помни об этом,— сказал Волков и разжал руки. Девушка потерла шею. — Твоя проблема в том, что ты не понимаешь, как важна поддержка публики. Олег Волков не обратил на эти слова внимания. Он снова повернулся к сцене. Там на мгновение воцарилась тишина, когда замолкли последние аккорды, а потом раздался рев публики и взрыв аплодисментов. Вспышки фотоаппаратов разрывали темноту зала и, казалось, отражались в открытой, чарующей улыбке Серёжи. Он чувствовал обожание, исходившее от толпы — а этот стимулятор гораздо более сильный, чем любой наркотик. Разумовский бросил на Олега капризный взгляд, надменно улыбнувшись. Он чувствовал себя сейчас в своей стихии, окунувшись в атмосферу поклонения своих почитателей. Изящным движением он снял микрофон с подставки и прошёл по сцене. — Вам понравилось? Хотите послушать еще? Тогда я спрошу у босса. Он поискал кого-то в зале глазами. — Билли, ты разрешишь мне еще спеть? Билли Томас, владелец клуба "Майан", утвердительно кивнул. Разумовский ухмыльнулся: — Он разрешает. Толпа восторженно заревела. Музыка сменилась на легкий танцевальный ритм. Занавес в глубине сцены поехал в стороны, открывая огромный экран, где в разных ракурсах возникало его изображение, поскольку видеокамеры снимали его со всех сторон. — Мои ноги мне что-то подсказывают… Хотите видеть новый клип? Толпа разразилась бурей одобрительных криков. — Просто танцуйте!— прокричал в зал Разумовский. И тут же он появился на экране с группой танцоров. Это был номер, который они репетировали в тот день, когда Олег впервые приехал в его дом. Публика в зале была загипнотизирована музыкой и движением. Разумовский подошёл к самому краю сцены, прямо к протянутым к нему рукам обезумевших зрителей. Толпа придвинулась к самой сцене, ощущая его близость. Сергей манил и дразнил публику. Двое охранников клуба появились с разных концов сцены. Олег буквально ощущал их напряжение: видимо, они не были уверены в том, что смогут справиться с возбужденной, ополоумевшей толпой, готовой в любой момент выйти из-под контроля. Первую брешь в обороне пробил молодой парень, который полез через ограждение на сцену. Один из охранников молниеносно отреагировал, бросившись как теннисист за сложным мячом, и скинул парня обратно в лес протянутых рук. Но публика все больше наглела: сначала отдельные зрители, а потом все больше и больше народу, преодолевая барьер, полезло к сцене. Они протягивали руки к Разумовскому, чтобы коснуться своего идола. Олег понял весь ужас ситуации: его задача становилась невыполнимой. Убийца мог быть сейчас где угодно в этом человеческом море в ожидании удобного момента для смертельного удара. Глаза Волкова метались по залу, он пытался угадать возможного убийцу, вычислить его. Он словно хотел найти его и удержать в толпе своей силой воли. Сергей, как будто почувствовав его отчаяние, посмотрел на Олега. Его беспомощность, казалось, опьяняла его, подбивая продолжать опасную игру с толпой. Он смело подошёл к самому краю сцены. Какой-то мужчина взобрался на помост рядом с ним. Это было уж слишком. Олег бросился было к нему, но Разумовский решительно остановил его жестом руки и начал танцевать с незнакомцем, прижимаясь к нему, извиваясь и раскачиваясь, как в эротическом экстазе. Толпа завопила от восторга. Пчёлкина хлопнула Волкова по спине: — Ты только посмотри на него! Он просто великолепен!— в её голосе слышалось вызывающее торжество. Но Олегу это все не казалось великолепным. Он поднял руку и сказал в микрофон в рукаве: — Генри, где ты? — Я с другой стороны сцены, рядом с Билли. Волков взглянул через хорошо освещенное пространство и увидел своего помощника. Генри помахал ему рукой. Олег кивнул удовлетворенно. — Готовься к отъезду. Выходи из зала и заводи машину. Его нужно отсюда забрать. — Я понял, Олег,— ответил Генри и немедленно отправился к выходу. Мужчина, танцевавший с Разумовским, перешел все дозволенные рамки: он обнял его за талию, прижал его к себе, и в восторге закружил. Один из мускулистых охранников сорвался с места и бросился к ним, чтобы вырвать Сергея из объятий разгоряченного почитателя. Он налетел на них, сбив мужчину с ног, но от толчка и Разумовский не удержался и, сорвавшись с помоста, полетел прямо в толпу — на руки обалдевших обожателей. В такое трудно было поверить: Разумовский среди его почитателей, на их руках. У них в руках! Толпа все больше возбуждалась. Подобными трюками Сергей славился в начале своей карьеры, когда до пьедестала звезды было еще очень далеко. И сейчас зрители окружили Разумовского плотным кольцом, пытались до него дотронуться, оторвать клочок его одежды, передавали его из рук в руки все дальше и дальше в зал. Сергей оказался в кипящем клубке: его сжимали со всех сторон, к нему тянулись, чтобы просто прикоснуться. Лицо Разумовского исказилось от страха. Он хватил через край в прямом и переносном смысле, и теперь ужас перед разбушевавшейся толпой перекрыл страх перед убийцей-одиночкой. Он потерял контроль над зрителем. Разорвалась та тесная связь, которая существует между артистом и аудиторией. Разрушилось равновесие между идолом и идолопоклонниками. Игорь вместе с охранниками бросился в толпу. Он буквально врезался в густую массу тел, разбрасывая их на пути. Они пробивались к Сергею, как спасатели к утопающему, борющиеся с мощным приливом. Олег понял, что одними мускулами Разумовского из того ада не вызволить. Если толпа обернется против них, то сметет моментально. Он схватил огнетушитель и бросился в гущу свалки. Первый залп пены отрезвил толпу, второй — заставил броситься врассыпную, словно Олег поливал их из пожарного шланга. Волков ринулся в образовавшийся проход, сбил с ног какого-то парня с выпученными глазами и схватил Сергея. Игорь следил за ним и как только увидел Разумовского у него на руках, начал расчищать путь к центральному выходу из зала. Могучий телохранитель сшибал зрителей как кегли, но до выхода было далеко и справиться с ними было сложно. Олег это сразу понял и крикнул ему: — Нет, Игорь, не туда! Но Игорь не остановился: ему именно здесь представлялся шанс продемонстрировать свою необыкновенную силу, показать себя героем. — Я справлюсь!— крикнул он в ответ и двинул зазевавшегося парня кулаком в челюсть.— Идите за мной! Нагнув голову, он как бы бросился вперед к дверям, молотя кулаками направо и налево. И уже выбравшись на улицу, продолжал расчищать путь и среди собравшихся на тротуаре зевак. Моросящий дождь, казалось, немного охладил вывалившуюся наружу толпу. Игорь торжествовал. Он распахнул двери. — А ну, с дороги!— заорал он на толпящихся у выхода.— Пропустите! Толпа на тротуаре разомкнулась,., но он не увидел там лимузина. Гром обернулся и посмотрел сквозь открытые двери на толпу в клубе. К его недоумению, он не обнаружил там ни Разумовского, ни Олега. Он бросился на улицу под струи дождя… Но успел лишь увидеть, как визжа шинами от запасного выхода из клуба отъезжал "кадиллак". — Эй! Что за черт?— заорал Игорь.— Волков вернись! Олег услышал рев телохранителя, но не приказал Генри остановить машину. Он лишь взглянул через плечо на Сергея. Он сжался на широком сиденье, одинокий и хрупкий как куколка. Он рыдал, прижав руки к лицу. Олег отвернулся, не желая смущать его. Он чувствовал себя неуютно и неловко, поскольку провалил свой первый экзамен и Серёжа был в состоянии эмоционального шока. Генри взглянул на Разумовского в зеркало, а затем снова перевел взгляд на дорогу. — Он никогда этого раньше не делал,— тихо сказал он. — Да-а, длинный выдался вечер для всех нас,— устало прошептал Олег. Олег Волков помог Серёже выйти из машины и повел его в дом, поддерживая под руку. — Олег,— прошептал он еле слышно,— мне было так страшно. — Ничего, выспишься и утром обо всем забудешь. Не беспокойся, здесь ты в безопасности. Я рядом. — А Марго?— спросил он слабым голосом.— Я должен посмотреть, как она там и все ли в порядке. Олег поднялся с ним по лестнице, потом проводил до конца коридора и открыл дверь в комнату Марго. Девочка, крепко спящая в своей постели, являла собой картину безмятежности и покоя. — Видишь? Она в порядке. Разумовский вздохнул с облегчением. Он тихонько вошёл в комнату и нежно поцеловал дочку в лоб. Марго пробормотала что-то во сне и повернулась на бок. Он улыбнулся и вышел из комнаты. — Пообещай мне, что она всегда будет в безопасности. — Даю тебе слово,— он взял Серёжу за руку.— Пойдем, тебе нужно лечь. В его спальне — в его настоящей спальне, а не в устроенной напоказ Юлией Пчёлкиной опочивальне — Олег быстро проверил, хорошо ли заперты все окна. Недавно установленная там сигнализация была в порядке, никто не пытался проникнуть туда. Сергей стоял посреди комнаты в полной прострации, потом очнувшись, он попытался расстегнуть пуговицы на одежде, но ему это никак не удавалось, как будто это была неимоверно сложная задача вне пределов его способностей. Волков подошел к нему и расстегнул комбинезон, потом, обняв его за талию, подвел к кровати. Он буквально обмяк у Олега в руках, и казался необычно хрупким. Его кости были такими тонкими, что Волков мог бы переломить их одним нажатием пальцев. Ужас и шок от происшедшего, страх смерти превратили обычно самоуверенного Сергея Разумовского в испуганного, слабого рыжего мальчика. Олег сдвинул в сторону кукол, разбросанных по кровати, и откинул покрывало. Медленно и нежно он усадил его на постель и стянул с него грязный, порванный комбинезон и футболку. Сергей покорно поддался ему, и Олег уложил его, накрыв чистой, хрустящей простыней и одеялом. Серёжа опустил голову на мягкую подушку и глубоко вздохнул, словно наконец почувствовал себя в полной безопасности. Олег поправил одеяло и собирался было уйти, но он потянулся к нему и схватил его за руку, как маленький ребёнок держится за руку отца. Волков нежно погладил Серёжу по голове. — А ты не хочешь поинтересоваться, почему я так себя веду?— спросил он тихим усталым голосом. Олег покачал головой. — Я знаю почему. Они замолчали. Олег остался с ним, пока он не заснул. В доме было тихо. Олег Волков еще не пришел в себя после драматических событий этого вечера, и поэтому не мог заснуть. Он сидел на просторной кухне за большим дубовым столом. Сняв пиджак и галстук, он остался в пропитанной потом грязной белой рубашке. Устало расположившись на стуле, Олег ел персик, аккуратно очищая его и отрезая маленькие дольки острым ножичком для фруктов. Мысленно он возвращался к тому, что он сказал Разумовскому напоследок. Знал ли он в действительности, почему он так себя вел? Пожалуй, знал. И события сегодняшнего вечера подтвердили его теорию. Даже несколько теорий. Где-то глубоко внутри он все еще оставался ребенком, которому просто необходимо было все время находиться в центре внимания. Он чувствовал себя неуверенно, сомневался в своем таланте. И он нуждался в постоянном обожании толпы. Сергей был прирожденным артистом, способным владеть сценой и аудиторией. Он был отважным мужчиной, который постоянно противостоял самому себе, зрителям, всем окружающим. Дверь распахнулась, и в кухню ворвался порыв мокрого ветра, а потом ввалился Игорь. Он только сейчас добрался домой из клуба и кипел от негодования и злости. — Ты, подонок! Ты почему меня бросил?— прорычал он, сжимая огромные кулаки. — Я должен был увезти оттуда Сергея,— ответил Олег, не поднимая глаз от персика. — А пошел-ка ты… Если бы ты вышел за мной, мы бы сразу выбрались оттуда. — Это было рискованно. — А мне наплевать! Тебе что, славы захотелось? — Я это делаю не ради славы,— тихо ответил Олег. — Так я тебе и поверил! Игорь сейчас был неспособен воспринимать какие-либо аргументы. Он бросился к Олегу с кулаками. Волков не двинулся с места, пока Гром не оказался рядом с ним. Но когда Игорь протянул руки, чтобы ухватить его за ворот рубашки, Олег вывернулся и рывком ударил его по ногам — каждая была толщиной с дерево,— подрезал его и сбил на пол. Игорь упал навзничь, ударившись головой о кафельной пол. Олег моментально оказался над ним и прижал его шею к полу стулом, на котором секунду назад он сидел. — Игорь, у меня был трудный день. Хватит, ладно? Гром сверкал глазами, но был не в состоянии вырваться. — Ладно,— промычал он. — Вот и хорошо,— Волков встал со стула, и Игорь поднялся на ноги, скривившись от боли. Но ему этого казалось мало. Очутившись на ногах, он молниеносно сделал выпад правой рукой, пытаясь попасть Олегу в челюсть. Он вложил в удар всю свою силу, но сделал это недостаточно быстро. Олег увернулся, проскользнул под его рукой и обрушил два мощных, сокрушающих удара по ребрам. Игорь сделал два неровных шага назад, зашатался и свалился на деревянные столики, стоявшие вдоль стены. Оттолкнувшись от них и все еще не обретя равновесие, Игорь схватил большой кухонный нож с подставки на прилавке и начал угрожающе крутить его перед собой. Волков вздохнул и покачал головой. Ему это начинало надоедать. Он взял со стола маленький нож, которым чистил персик, подбросил его в воздух и, поймав за лезвие, изящным, легким движением метнул его в Грома. Острие вошло в шкафчик меньше чем в двух сантиметрах от уха Игоря. Тот посмотрел на дрожащее лезвие и опустил свой нож. — Послушай меня,— назидательно сказал Волков, словно строгий директор, отчитывающий непослушного ученика.— Ты слышишь? Гром кивнул. — Вот и хорошо,— Олег скрестил руки на груди.— Я предупреждаю тебя. Я больше не хочу говорить на эту тему. Группа рабочих принялась за уборку разгромленного помещения в клубе "Майан"; около десяти человек разбрелись по залу со щетками и ведрами. Билли Томас со сцены изучал картину побоища, прикидывал нанесенный ущерб. Разгром был виден даже при тусклом свете: мебель разнесена в щепки, пол завален обломками и битым стеклом, электропроводка ободрана со стен. В зале еще оставалось несколько самых фанатичных поклонников Сергея Разумовского. Они сбились в разных углах маленькими группками и обсуждали этот вечер, больше похожий на погром. Возбужденно обменивались мнениями о событиях, свидетелями которых они стали и в которых сами непосредственно участвовали. Двое из них все никак не могли успокоиться и пережить привалившее им счастье — они имели возможность дотронуться до Сергея Разумовского. Но ни рабочие, ни зрители не обратили внимание на мужчину, в одиночестве бродившего по залу. Уставившись в пол, он словно что-то там искал. Если бы его спросили, что он ищет, он ответил бы, что потерял в суматохе бумажник, и теперь пытается его отыскать. Вполне правдоподобное объяснение. Но он искал кое-что другое и в конце концов нашел: на куче скомканной бумаги и другого мусора лежал кусочек ткани, маленький обрывок одежды Разумовского. Он опустился на колени около этого лоскутка, бережно поднял его и украдкой поднес к носу и глубоко вдохнул его запах. Эта ткань побывала во множестве рук, ее топтали ногами, но к его восторгу сквозь запах пыли и пота он почувствовал аромат духов Сергея.