Страж сердца моего

Олег не ожидал увидеть Сергея на следующий день и теперь прекрасно понимал его молчание. Когда тебя хватают сотни рук вопящих безумцев, тут не выдержат нервы даже у спокойного, сдержанного человека, а для эмоционального и ранимого парня, как Разумовский, это, видимо, был просто кошмар. Олег думал, что он будет приходить в себя по меньшей мере неделю. Но он ошибся. Проверив, как всегда рано утром, охрану на въезде, он медленно шёл к дому по росистой лужайке. Вокруг клубился утренний туман. Вдруг сзади хрустнула ветка, он резко обернулся. По дорожке парка трусцой бежал Разумовский в чёрном спортивном костюме. Он подбежал к Волкову и остановился, немного запыхавшись. Несмотря на неприятные события вчерашнего вечера, Сергей казался отдохнувшим и спокойным, глаза его светились. И тут Олег понял, что он из породы борцов и умеет быстро оправляться от ударов. Он поймал себя на том, что любуется Разумовским. Сергей одарил его понимающей улыбкой, словно читал его мысли. — Вот ты и попался! — Точно,— Олег улыбнулся в ответ. — Ты, наверное, удивлён: что это я здесь в этой одежде делаю,— он показал на свой костюм.— Ты не знал, что я бегаю по утрам? Олег неодобрительно покачал головой. — В чем дело? Боишься, что меня захватят в тренировочном костюме? — Нет,— медленно произнёс телохранитель,— гораздо хуже. — Хуже?— Серёжа казался озадаченным.— Что может быть хуже этого? — Боюсь, что мне придётся бегать вместе с тобой. — Отлично!— рассмеялся Разумовский— Но думаю, я тогда не смогу заниматься бегом. Да я и так искал предлог, чтобы бросить это занятие. — Ну, что же, отлично. — Проводи меня к дому, пожалуйста. — С удовольствием. Они молча пошли через лужайку к дому, наблюдая, как солнце начинает рассеивать лёгкий туман. Разумовский первый нарушил молчание. — Я, конечно, понимаю, что поздно об этом говорить,— он с трудом подыскивал слова,— но я хотел поблагодарить тебя. Я очень рад, что ты здесь. Теперь я это хорошо понимаю. — Ну и отлично. — Я не буду мешать тебе. — А это ещё лучше,— улыбнулся Олег. Они прошли ещё несколько метров молча. И когда Серёжа снова заговорил, он выглядел смущённым и даже неуверенным в себе. — Волче… у меня есть одна проблема… Совсем маленькая,— он запинался, словно его собственные слова раздражали его. Олегу очень импонировал такой Разумовский, который открывался с новой, неожиданной стороны. — Что за проблема? — Ну, понимаешь, мне бы хотелось выходить иногда… ну, с парнем,— он сморщил нос, как бы извиняясь за прямоту.— Знаешь? На свидание. Но я не могу ходить на свидание, потому что ты должен находиться всё время рядом со мной, каждую минуту. Ну, я имею в виду… если он захочет, чтобы я пошёл к нему домой… И ты тоже пойдёшь со мной? — Да, я понимаю тебя. Это, конечно, серьёзная проблема,— сказал Олег. — Ну так вот, я об этом подумал и решил, что лучше бы было, если бы ты пригласил меня на свидание. — Я? — Я думал… но это только, если ты согласен. Что скажешь? Ну, конечно, если только ты сам хочешь… Серёжа взглянул на него своими невероятно голубыми глазами, полными надежды, и в то же время вроде бы со страхом ожидая отказа. Олег был очарован этим притворным огорчением. — Это приказ?— спросил он. — Нет, нет… Только если ты хочешь… Я ведь не такой плохой… Он провёл рукой по рыжим волосам и нервно рассмеялся. — О, Господи! Только послушать меня! Я умоляю о встрече, как будто я опять в школе… Только это ещё хуже,— Сергей остановился и взглянул на него.— Боже, мне так неловко. Ну, хорошо, я побегу, а ты решай… В этот момент Рэйв распахнул окно на втором этаже. — Серёж, Сэнди Харрис звонит. Говорит, что это очень важно. — Скажи, чтобы она подождала, дорогой,— прокричал ему в ответ Разумовский.— Я должен закончить здесь разговор. Не говоря ни слова, Рэйвен закрыл окно. — Итак, что скажешь, Волче? — Олег. — Хорошо. Что скажешь, Олег? — Скажу "да". Широкий нос лимузина появился из темноты автомойки, похожий на подводную лодку, поднимающуюся из морской пучины. Мыльная вода стекала с окон и крыши. Двое мойщиков — один афроамериканец, другой белый — бросились к мокрому автомобилю и начали натирать его до блеска мягкими тряпочками. Генри лениво расположился рядом, ожидая, когда они закончат работу. Олег Волков, может быть, и повысил его до помощника телохранителя, но все равно он оставался и водителем, а водитель должен следить, чтобы машина была чистой и отполированной до блеска. Генри мельком взглянул на парней, вытиравших машину — это были обычные парни, занимающиеся унылой, грязной работой и получающие жалкие гроши плюс чаевые. Он даже не посмотрел на их имена, вышитые на карманах рабочих халатов: Джемал и Дэн. Но Дэн, белый мойщик, узнал Генри. Он присутствовал на концерте Сергея Разумовского в клубе "Майан", и как раз он был тем самым парнем с безумным взглядом, которого так бесцеремонно отпихнул Олег. Он решил, что раз уж Генри сам пригнал машину на мойку, то эта машина уж точно должна принадлежать Разумовскому. Это его заинтересовало. Дэн отбросил тряпку, взялся за трубу мощного пылесоса и открыл заднюю дверцу лимузина. — Эй,— закричал Генри,— я не просил чистить внутри! — Не волнуйся,— пробормотал Дэн,— это входит в стоимость. — А-а,— только и сказал Генри и сразу забыл об этом. Дэн водил трубой пылесоса по толстому ковру и просовывал глубоко между спинкой и сиденьем. Из-под одного кресла он вытянул скомканную бумажку. Она была слишком большой и не пролезала в шланг. Дэн распрямил ее на мягком сиденье и увидел, что это фотография Разумовского с его автографом, которая предназначалась для раздачи во время концерта. Бесстрастно Дэн сложил фотографию и засунул ее в карман халата. Потом вылез из салона и выключил пылесос. — Все в порядке. — Отлично,— сказал Генри. Он протянул каждому мойщику по десять долларов, сел за руль и укатил. — Хорошие чаевые,— хмыкнул Джемал. — Да-а,— подтвердил Дэн и отправился в раздевалку прямо к своему шкафчику. Он набрал определённое число на шифровом замке и открыл металлическую дверцу своего личного шкафчика. Изнутри весь шкафчик — буквально каждый сантиметр — был обклеен фотографиями Сергея Разумовского. Там были и рекламные портреты, и фотографии, вырезанные из журналов и газет, конверты от пластинок и компакт-дисков. В центре этой коллекции, как святая реликвия, был прикреплён кусочек ткани от одежды Разумовского, подобранный вчера, после концерта на полу в клубе "Майан". И вообще весь шкафчик выглядел как святилище Разумовского, за исключением одной небольшой детали: поперек самого большого портрета улыбающегося Сергея было жирно и зло написано: Мразь. Из сотни или около того любителей старого японского кино, собравшихся в тот вечер в кинотеатре "Кокусай", девяносто восемь человек и не догадывались, что в зале присутствует Сергей Разумовский. Это был секрет, который Сергей и Олег решили не раскрывать. Разумовский, правда, особенно не маскировался: серая кепка, чёрное худи с капюшоном и очки от солнца, которые он снял, когда в зале погас свет. Олег Волков, может, и не очень хорошо разбирался в массовой культуре, но он мог отличить хороший фильм от плохого, а фильм Акиро Куросавы "Юшимото" был одним из лучших. Игра великолепного японского актёра Тоширо Мифуне, который играл роль наёмного самурая, устроившего кровавую расправу над целым городом, полностью захватила его. Сергей, никогда раньше не видевший японских фильмов, сидел в темноте, поглощённый происходящим на экране с первого кадра, до последней его ироничной реплики: "Теперь в нашем городе тихо". Разумовский выходил из кинотеатра в задумчивости. — Знаешь,— сказал он, как бы продолжая размышлять над судьбой героя,— мне показалось, что ему вовсе не хотелось умирать. — Конечно, но ведь он не умер, правда? Есть большая разница между желанием умереть и отсутствием страха смерти. Они шли по тротуару к тому месту, где Олег оставил свой неброский "шевроле", и со стороны выглядели обычной молодой влюблённой парой. — И потому что он не боялся смерти, он стал непобедимым?— спросил Серёжа. — А ты как думаешь? Разумовский рассмеялся: — Ну уж одно точно: он со всеми рассчитался в конце. — Да,— кивнул Олег,— это хороший фильм. — Сколько раз ты смотрел его? — Шестьдесят два,— ответил он, не сбиваясь с шага. Сергей хмыкнул. — А ты знаешь, что такое "йо-шимбо"? Олег на мгновение заколебался. — Да-а… — Ну, скажи, что это значит? — Это значит "телохранитель". Разумовский обрадованно рассмеялся. — А-а, теперь я понимаю. Это все объясняет. Ресторанчик "Умберто" на тихой заросшей улице около Экопарка был совсем не похож на ресторан "Мортон". Это было просто забегаловка — и никаких знаменитостей! Но еда была сносной — вполне итальянской, и музыка из старого музыкального автомата в углу доносилась вполне приятная. Ресторан был почти пуст, и на площадке для танцев не было никого видно. Разумовский давно не был так счастлив и очарован моментом. Он почти забыл, что значит развлекаться ради удовольствия, а не ради рекламы. Он чувствовал себя легко и непринужденно, и его понемногу начинал захватывать его спутник. — Ты любишь такие заведения? Олег кивнул. Он ковырял вилкой длинные макароны на тарелке. Сергей скосил глаза на музыкальный автомат. — И такую музыку тоже? — Вполне,— ответил Олег односложно. — Ты чувствуешь себя здесь в безопасности? Ты думаешь, что до тебя здесь никто не доберётся?— он накрутил макароны на вилку и поднёс ко рту. Олег Волков пожал плечами. — Если кто-нибудь захочет совершить убийство в обмен на собственную жизнь, его ничто не сможет остановить. — Прекрасно! А зачем же ты мне тогда нужен?— печально усмехнулся Разумовский. — Он может попасть в меня вместо тебя,— эти слова не были хвастовством супермена, выставлявшего грудь вперёд. Это была лишь констатация факта. Его глаза расширились. — И ты готов умереть за меня? — Это моя работа,— ответил Олег. Разумовский уставился на него в упор, словно хотел прочесть на его лице ответы на все вопросы. — Но почему ты этим занимаешься? Олег застенчиво улыбнулся. — Потому что я не умею петь. — Йо-шимбо,— произнёс Разумовский и мелодично рассмеялся. — Нет, он был лучше, чем я. Он помахал рукой, как бы не принимая скромный ответ Олега. — Это все — волшебство кино, а ты — настоящий, Олежа. Олег пожал плечами и долил им обоим вина. — Я кое-чего не понимаю… — А именно? — Ну, может быть, и почётно спасти президента или кого-то наподобие… но простого… — Ты имеешь в виду кого-то типа тебя? Это вопрос дисциплины и условий. Сергей нахмурился и помотал головой. — Я не верю в дисциплину. По крайней мере, не в свою. Я знаю, что в критический момент я сломаюсь. — Бывает. — Но не с тобой, мой свирепый Волче,— рассмеялся Серёжа.— Твоя дисциплинированность работает на тебя, верно? — Никто не может предугадать, что случится в ситуации, когда речь будет идти о жизни и смерти. Давай считать, что такое случается, и все. Они замолчали и ждали, когда официант уберёт тарелки, словно не желая, чтобы чужой подслушал их тайную, интимную беседу. — Скажи мне…, тебе кто-нибудь нравился? — Что ты имеешь в виду?— он прекрасно знал, что Разумовский имел в виду, но ему совершенно не хотелось посвящать его в свою личную жизнь. Для него уже стало привычкой держать карты закрытыми, а фактами личной жизни ни с кем не делиться. — Ну, кто-нибудь вроде меня… Олег громко рассмеялся, на него это было не похоже. — Я не встречал никого вроде тебя. — Ну, ты понимаешь, о чем я говорю: парень, как я. Олег заёрзал на стуле, обдумывая ответ. Серёжа был совершенно откровенен с ним, поэтому было бы стратегически неверно, да и невежливо с его стороны лукавить или обманывать его. Значит, необходимо сказать правду, таким образом между ними возникнет доверие, и ему будет легче охранять его. Однако и тут была красная черта, которую он не должен был переступать. — Был один парень,— сказал Волков, глядя на что-то позади него.— Очень давно. — Был…? А что с ним случилось? Ты извини, ничего, что я спрашиваю? — Ничего, если я не отвечу?— сказал телохранитель с улыбкой. — Я… я не хотел тебя обидеть… Улыбка Олега стала ещё шире. Разумовский был самым любопытным из всех, кого он когда-то встречал. Он начал смеяться, не в силах совладать с собой. — Но он ведь не умер, правда?— спросил Сергей легкомысленно.— Я имею в виду… ты ведь не охранял его, когда он…? Улыбка исчезла с лица Волкова. Он сразу стал серьёзным, даже мрачным. Его молчание говорило само за себя. Смех Разумовского замер, он вдруг осёкся и побледнел. — О, Господи! Так и было, да? — Да, что же делать, непогрешимых людей нет,— сказал он сурово с серьёзным, даже торжественным видом. Сергей был поражён, шокирован и испуган своей бесчувственностью: из-за него сразу испортится настроение, исчезнет очарование вечера! — Ох, Олег, прости меня,— вздохнул он. И вдруг, словно кто-то зажёг свет. Серьёзное выражение сошло с его лица, и Волков от души рассмеялся. — Нет, его не убили…— он на секунду замолчал, не зная, как закончить фразу.— Всё было не так трагично. Просто он меня разлюбил. Ты можешь себе это представить? Сергей посмотрел ему прямо в глаза. — Нет, не могу. Пластинка кончилась, и на минуту всё стихло. Потом на вертушку опустился другой диск. Зазвучали первые аккорды одной из ранних песен Разумовского, песни, которая однажды подняла его на вершину: "Запомню нас такими как теперь". Олег улыбнулся, услышав его голос. Он поднял бокал, словно приветствуя его и его победоносную песню. — Ну как, Олег,— спросил Разумовский, гримасничая,— у нас свидание по полной программе? Олег недоуменно, даже с опаской посмотрел на него поверх стакана. — Да не бойся. Я просто приглашаю тебя танцевать. — С удовольствием,— ответил он. Олег Волков не переставал удивлять Серёжу. Для такого вроде бы замкнутого и сухого человека он оказался замечательным, элегантным танцором и совершенно непринуждённо держал его, слегка прижимая к себе. Серёжа даже представить себе не мог, что ему будет так хорошо, так уютно с ним. Положив голову ему на плечо, Разумовский подпевал своему собственному голосу. Олег ощущал запах его волос и его чувственное, подвижное тело в своих сильных руках. Они прислушивались к грустным словам песни, меланхолический голос Разумовского добавлял в неё ещё больше тоски. — Тебе нравится? Я говорю о песне. — Да,— кивнул Олег. Разумовский вдруг прыснул со смеху. Олег даже покраснел, подумав, что он что-то ответил невпопад. — Над чем ты смеёшься? А? Сергей попытался взять себя в руки. — Извини,— хихикнул он,— просто эта песня… Она наводит такую тоску… — Да, уж точно,— тоже улыбнулся Олег. В этот момент из кухни раздался грохот. Видимо, свалилась груда тарелок на пол. Не раздумывая, Олег быстро развернул Разумовского так, что оказался между ним и источником шума. И только потом взглянул через плечо, чтобы убедиться, что никакой опасности нет. Сергей снова прижал голову к его плечу. — Не бойся,— прошептал шутливо Разумовский ему на ухо,— я тебя защищу. Они танцевали под тихую музыку, Сергей подпевал. Олег держал его в объятиях, но его глаза внимательно следили за всем происходящим вокруг.