***
Он узнает их из своей коллекции. Они того же размера, тех же габаритов, что и статуи-близнецы, которые были когда-то установлены за его рабочим столом на мостике корабля. Их чешуя тускло-жёлтая, мех плоский и коричневый, запах, который он чует, когда наклоняется ближе к ним, мускусный. Он чует и сухой пыльный запах мертвых насекомых, каждый панцирь которых застрял в мехе исаламири. Он осматривает ближайшего. Его когти глубоко вонзились в дерево, прямо в жилу дерева. Будет глупо просто снять зверя, так что Траун снимает с шеи от’ола эндзали и возвращается на пятнадцать метров назад, где вешает амулет на низкую ветку дерева. Если же особь действительно блокирует Силу и если этот нулевой эффект действительно является эволюционной защитой, то ему нужно очистить себя от всех следов Силы, прежде чем пытаться поймать ящерицу. Он колеблется, прежде чем повернуться. Он чувствует себя голым без кулона, ему кажется, что мысли его кружатся слишком быстро, чтобы уследить за ними, но только на мгновение. Он быстро приспосабливается: узнает, какие нити, идеи и наблюдения следует отбросить, чтобы оставаться сосредоточенным. Ему требуется всего лишь мгновение, чтобы восстановить свое врожденное чувство спокойствия и сосредоточенности без от’ола эндзали на шее. Когда он возвращается к исаламири, его шаги размеренны и сдержанны. Он забирается на ветку рядом с самым нижним и усаживается на ствол дерева, чтобы свободно изучить его обеими руками. Когти ящера при ближнем рассмотрении кажутся покрытыми коркой вещества, похожего на окаменевшую древесину, однако вещество нанесено тонким слоем — возможно, он не такой прочный, как кажется. Возможно, животное может сбросить этот слой, как змея сбрасывает свою кожу, возможно, его можно заставить сделать это даже против его воли, не причиняя ему вреда. Он медленно садится, обдумывая варианты. Когда ему было пять лет, он наткнулся на ветку коралла, растущую в ледяных пещерах Рентора, под поверхностью айсберга, где ему не полагалось путешествовать в одиночку. Он никогда не видел ничего подобного раньше: его кузина Кив’уэлл’ару собирала небольшие геологические образования, и у неё не было ничего подобного на полке в комнате. Ей бы это понравилось, решил он, она, вероятно, даже заплатит ему за эту находку. Он достал из кармана вибронож — клинок, подаренный ему пожилым соседом, тайная благодарность за то, что Траун помогал компенсировать долги старика Аристократии Уфса, — и боком подошел к кораллу. Он осторожно ухватился за узкий отросток и погрузил вибронож в основание на несколько сантиметров. Это был бы хороший образец для Вувеллы, красивой формы и приличной длины. Но в тот момент, когда его вибронож рассек коралл, всё пошло наперекосяк. Его отбросило назад, локоть ударился об пол пещеры с резкой болью, которая пронзила его до самых зубов. Вибролезвие опасно качалось в его руке, когда он заскользил по земле, но он сумел удержать его лезвием вверх и в сторону от себя и избежать каких-либо травм. Кусок отрубленного коралла в другой руке был сколот, но в остальном не пострадал. — Ты сделал мне больно, — услышал Траун чей-то голос. Он был в его голове, сладкий и шепчущий, не похожий на речь, что он когда-либо слышал от другого чисса. Он стоял на ватных ногах, сжимая вибронож и кусок коралла, как спасательные тросы, и искал, с кем бы сразиться. Но вокруг никого не было. Был только коралл. Его куски, казалось, светились в тусклом свете, который просачивался сквозь лед. Невидимые пальцы тыкали в мозг Трауна, пока он смотрел на него, пробивались сквозь кольца мышц и маленькие серые клетки внутри них. Он почувствовал, как они поглаживают его нервные окончания лёгким и почти нежным прикосновением, а затем пальцы замерли, прижавшись к тому, что показалось Трауну глубокой, живительной веной в его левом полушарии. Он затаил дыхание, холодный страх просочился в его сердце. А потом нежность исчезла. Невидимые пальцы вцепились в нервные пути и злобно разорвали их. Когда к нему вернулось зрение, он заставил себя подняться и уставился на коралл, инстинктивно понимая, что он — травоядное животное, смотрящее на хищника. С кораллом было что-то не так, несомненно, глубоко не так. Он не мог двигаться, он не мог говорить — но он был разумным. Ему можно было причинить боль. Когда он отошел от ледяных пещер, он открыл рот, чтобы позвать на помощь, и обнаружил, что не может вспомнить Чеунха. Траун вспоминает теперь с печальной улыбкой, что ему потребовались недели, чтобы заново выучить его. Пятно в его академической успеваемости едва не стоило ему места в Академии на Напораре. Но от нескольких недель немоты в пятилетнем возрасте можно было просто отмахнуться, особенно когда начальство узнало, из какого он поселения. Они часто делали расчёты слишком быстро, полагая, что его короткий период немоты был травматической реакцией на нападение на Рентор, которое оставило его и Трасса сиротами, — но это было не так. Его разум, его самый ценный ресурс, был заперт, спрятан за сложными инопланетными шифрами, на расшифровку которых у него уходили недели. Он бросает ещё один взгляд на когти исаламири. Ящер неподвижен, как и коралл, но он не чувствует Силу, а блокирует её. Он проводит пальцем по согнутой лапе ящерицы, двигаясь осторожно, продвигаясь сантиметр за сантиметром. Когда он достигает согнутого локтя зверя, то замечает подёргивание — мускул прыгает под рыхлой кожей на боку. Он начинает снова, на этот раз с другой лапы, и снова видит то же самое подергивание. Его эксперимент приносит плоды четыре раза, на каждой из лап особи. В пятый раз Траун двигается не медленно. Он резко вонзает пальцы в пульсирующую точку, скрытую под локтевым суставом исалимира, вызывая такое же подергивание, но на этот раз во всех четырех ногах сразу, и сильнее, чем раньше, — и на его глазах скалистый слой растительности над когтями срывается. Когти втягиваются сами. Когда Траун просовывает пальцы под ребра ящерицы и поднимает его, тот отрывается от ветки чистым и невредимым. Живым. Он поворачивает его, встречает его сонный взгляд своим и улыбается. — А теперь выясним, на что вы действительно способны, — говорит он.***
Лопата ждёт его, когда он добирается до обломков «Химеры», но сегодня он поднимает её и продолжает идти, смакуя жар трения там, где дерево касается его покрытой волдырями ладони. Корзина тяжело впивается в его лопатки, придавая правдоподобие его далёкому уходу от лагеря. Когда джедай проснется и отправится на его поиски, он найдет Трауна с только что убитым животным на спине и не задумается об этом в течение следующих нескольких недель. Он несёт лопату глубоко в лес — мимо обломков, мимо разломов, оставленных пурргилами на лесном настиле, мимо расколотых деревьев — к развалинам, над которыми звери потеряли контроль. Исаламири здесь распространены. Он идёт медленно, двигаясь по часовой стрелке, пока не находит дерево, на котором высоко в листве сидит только одна особь. Отсюда не видно других, это идеальное место для испытания. Сняв корзину, он вешает её за ремень на ближайшую ветку и принимается за работу, осторожно приподнимая землю на метр или два от корней дерева. Это очень похоже на другие ловушки, которые он готовит к моменту, когда гриски — или, скорее всего, их рабы — придут за ним. Он прислоняет лопату к дереву, когда заканчивает, и тянется к своей тунике — той же самой, которую он носил, когда был гранд-адмиралом, той же самой, что была на нем во время катастрофы, но теперь она неузнаваема. Вскоре после приземления — если это можно так назвать — Траун снял свою чинную табличку и похоронил её вместе со своим экипажем. В ту ночь он заштопал каждую дырку в ткани и выкрасил форму в черный цвет, используя смесь местных корнеплодов и пепла, — не из траура, как он скажет коммандеру Бриджеру, если тот когда-нибудь потрудится спросить, а потому, что черный более практичен, чем белый. Особенно здесь. Из-под туники он достает небольшой мешочек, сплетенный из лохмотьев имперского мундира. Он присаживается на корточки рядом с откинутой землей и высыпает в неё множество измельченных трав, сушеного мяса и ягод. Он тщательно прикрывает смесь, следя за тем, чтобы птицы не налетели и не расхватали ее раньше, чем она успеет заманить тех тварей, на появление которых он на самом деле надеется. Встав на ноги, он бросает быстрый взгляд вокруг себя, закрепляя местоположение в своем сознании, а затем прикрывает глаза, чтобы определить положение солнца. У него есть ещё три часа до того, как Бриджер проснётся. Схватив лопату и закинув ее на плечи, он возвращается к обломкам «Химеры».***
Копыта зверя наклонены вниз — это понятно по следам. Из этого простого наблюдения легко найти участок примятой травы, где он спал прошлой ночью, и поменять положение камней и корней — вырыть тонкие борозды в земле — до того, как животное вернётся. Учитывая его угловатые копыта, зверь выберет путь наименьшего сопротивления чисто инстинктивно и так и не узнает, что этот путь был сделан не природой, а руками чисса, чтобы заманить его в ловушку. Бриджер был бы расстроен, думает Траун, увидев, как быстро он может ловить и убивать этих зверей. Это необходимая фикция, которую он поддерживал на протяжении всего их пребывания здесь: нельзя позволить коммандеру узнать, что он на самом деле делает со своим временем. Лучше пусть думает, что Траун тратит все эти часы на охоту. Только Бриджер не думает, что он охотится, шепчет голос в голове, ужасно похожий на голос Трасса. Бриджер думает, что он возвращается на «Химеру», роется в обломках, хоронит тела своих людей. И это слишком близко к истине для утешения. Он не из тех, кто отрицает очевидное, но предпочитает думать, что джедай не догадывается об этом. Поначалу он проводил у «Химеры» как можно больше времени, отказываясь признать, что обыскал все места, где мог физически пройти, что обнаружил все возможные останки. Теперь нет причин возвращаться туда, и время лучше потратить на уход за исаламири, починку техники и оружия, которое он спас, и совершенствование своих планов. И всё же иногда он возвращается. Ночью, когда Бриджер спит, Траун не может заставить себя уснуть. Он бесшумно ковыряет лесной настил, берёт с собой корзину, чтобы убедить себя, что у него есть цель. Но каждый раз он просто кладет её у основания дерева и стоит в тишине, наблюдая, как обломки его флагмана мерцают под луной. Когда он больше не может бодрствовать, он ложится на спине в холодной земле, разворошенной его лопатой, и спит среди погребенных тел своих людей. Бриджер застал его раз или два — не у могил, а в реке утром, когда Траун поздно вернулся или сам Бриджер проснулся рано. Он увидел его у реки, смывающего землю с его кожи. Если он и сложил кусочки головоломки воедино — Траун надеется, что нет, надеется с неестественной для него настойчивостью и искренностью, — он ничего не сказал. Траун грузит тушу копытного зверя в корзину, затем устраивается на низкой ветке дерева. Он видит инфракрасные фигуры кротов под разбитой землей. Бриджер не увидит ничего. Если он почувствует их присутствие и всё же поймает одного, это покажет, что слухи, окружающие исаламири, — всего лишь слухи. Но если Бриджер потерпит неудачу… если исаламири действительно смогут блокировать Силу… Траун прислоняется спиной к дереву и ждет, пока Бриджер найдет его.***
Эзра очнулся от воспоминаний, покачав головой и в мгновение вспомнив, где он. Траун сидел у камина неподалеку, склонив голову над коммуникатором, который он ремонтировал. — Опять «Химера», — пробормотал парень, пощипывая себя за переносицу. За последние две недели он понял, что нет ничего, что он ненавидел бы сильнее, чем воспоминания чисса о чёртовом звёздном разрушителе. Он мог выдержать что угодно — любое сражение, каким бы травматичным оно ни было, — потому что это было лучше, чем всё ещё слишком свежее в его памяти крушение. Он взглянул на новые кожаные шнурки, которые держал в руках и запоздало вспомнил, как порвались старые. Ещё раз энергично тряхнув головой, парень наклонился, продевая шнурки в пустые петли сапог. Он все еще сидел, наклонившись, когда почувствовал, как что-то изменилось: стеснение в груди, одышка, учащенное сердцебиение. Он нахмурился, пытаясь понять, что произошло, а потом осознал, что ощущения исходят вовсе не от него. Подняв глаза, он изучил лицо Трауна и нашел его стоическим и непроницаемым. — Ты в порядке? — неуверенно спросил Эзра. Взгляд адмирала переместился в его сторону. — Да, — сказал он. Потом, когда юноша лишь с сомнением посмотрел на него, он добавил: — А что не так? Бриджер медленно встал и прижал руку к груди, пытаясь избавиться от дискомфорта. — У тебя не перехватило дыхание? Чисс резко вскинул голову, и Эзра мгновенно ощутил, как обострились его чувства, когда он переключился в боевой режим, сканируя окружающую местность в поисках признаков распространения нервно-паралитического газа. — Нет, нет, — сказал Эзра, замахав руками. — Я не чувствую одышки. На нас никто не нападает. Я говорю, что чувствую, словно ты задыхаешься — ну, ты знаешь — будто через Силу. Адреналин в крови Трауна подскочил и исчез. Он слегка повернул голову и, прищурившись, посмотрел на Эзру, которому показалось, что он видит, как поднимается и опускается грудь мужчины. — Здесь что-то не так, — объяснил джедай, указывая на свое сердце. — Твое сердце бьется быстрее, чем обычно. Вот я и спросил. — Вы всё это чувствуете? — спросил адмирал, теперь тоже немного задыхаясь, хотя на его лице отразилось любопытство. Он глубоко вдохнул — ну, глубже, чем мгновение назад, — и отвернулся. — Вы быстро оправились. — Да, отличный способ сменить тему. Так гладко стелешь, что я почти ничего не заметил. Траун отвернулся, слегка покачав головой, любопытство сменилось на его лице обычным непроницаемым выражением. Когда Эзра заговорил снова, он сделал усилие, чтобы контролировать тон своего голоса. — Что случилось? — спросил он. На мгновение ему показалось, что чисс не ответит. Затем он медленно поднял руку и прижал её к ребрам. — Это пурргил, — сказал он немного натянуто, не глядя Эзре в глаза. — Он повредил мне ребра перед падением. Иногда это влияет на мое дыхание. Не часто. Наступило долгое молчание. Бриджер чуть сильнее раскрылся Силе и почувствовал неглубокое расширение легких Трауна, жёсткое ощущение сжатия в груди — и не только в груди. В горле у него тоже было так тесно, что чиссу приходилось выдавливать каждое слово. — Это не ребра, Траун, — сказал Эзра. Он почувствовал, как осознание происходящего и смущение одновременно овладели им. — Твои ребра в порядке. Если бы ты был ранен, я бы точно знал. Траун ничего не ответил. Он не сводил глаз с коммуникатора, с которым возился и в котором сейчас ковырял ногтем большого пальца под корпусом, чтобы поставить его на место. — Ты не заметил, что это всегда происходит, когда ты думаешь о «Химере»? — спросил Эзра. Он почувствовал, как мысли Трауна ломаются, становясь невозможными для чтения. В то же время хватка джедая за физические ощущения только усилилась, и он почувствовал, как у собеседника перехватило дыхание, почувствовал холодную яму огня под ребрами. — Да ладно тебе, мужик, — мягко произнёс Эзра, подходя к чиссу с протянутой рукой. Он чувствовал, как инстинкты Трауна велят ему отступить, точно так же, как чувствовал, как тот пытается подавить их, позволяя человеку положить руку ему на плечо. Вся борьба происходила без малейшего изменения выражения на его лице. — Дыши, — сказал Эзра. Он снова потянулся к Силе, погружаясь в медитативное состояние так быстро, как только мог. С открытой связью между его разумом и разумом Трауна, он сделал всё возможное, чтобы спроецировать чувство покоя и безмятежности в тело чисса. Он позволил эмоции просочиться в напряженные мышцы горла Трауна, в грудь и легкие, в ребра. Постепенно легкие адмирала дрогнули, а затем расширились, наконец набрав полную грудь воздуха. Мгновение спустя он отстранился от Эзры и продолжил работу над коммуникатором, даже не взглянув на него. — Не за что, — фыркнул парень. — Не нужно меня благодарить. Я всего лишь провел мгновенную терапию и полностью вылечил тебя, вот и всё. — Оставьте меня, — сказал Траун тихо, но твердо, со всей силой приказа в голосе. — Положите исаламири на место и уходите. Эзра посмотрел на него, и в его голове пронесся миллион неразумных вопросов и ответов. Через мгновение он потащился к исаламири и поднял его, затем побежал обратно с ним, чувствуя себя виноватым, делая каждый шаг быстрее, чем предыдущий. Когда он поставил раму на землю рядом с чиссом — и в результате полностью оборвал их ментальную связь, — Эзра поколебался и спросил: — Ты действительно не доверяешь мне, не так ли? — Уйдите, — спокойно сказал Траун, не поднимая глаз. Без Силы Эзра вообще не мог его читать.