Глава IV
Глаза горели адским пламенем, создавая ощущение, словно в сердце не осталось хоть одной частички чистого разума, который ещё мог достучаться. Голова гудела, этот чёртов звон ударялся и вновь возвращался, отвратительно касаясь сознания. Силы утекали, будто песок через белоснежные пальцы, которые привыкли к боли. На ладонях были видны старые раны: ожоги, глубокие порезы от острых ножей, точечные от игл и еще уйма других… Сжимать руки в кулаки было до отвращение больно и невыносимо. Кажется, что ногти воткнутся в кожу практически насквозь. Кровь аккуратной струйкой побежит из ран, стекая по рукавам. Трудно определить происходит это на яву или же в чей-то скудной фантазии. Мысль быстро уплывает, сменяясь на другую. Через ощущение боли кажется, что ты чувствуешь себя живым, ощущая хоть что-то. Сейчас кроме боли и страха чувствовать ничего не получается, будто все остальные эмоции отключили или вовсе удалили. Встать с деревянного паркета было сложно, как выяснилось. Держаться за стены оказалось наилучшим решением, которое пришло, к сожалению, не сразу, а лишь через время, пока девушка падая обратно на пол, перебирала ногами. Трудно было подняться, но она встала, цепляясь за стены. Куда идти было не ясно. Взор затуманился болью, отчего все в этом месте казалось незнакомым и чужим. Ноги вели её куда-то вдаль, в черноту коридора, где почему-то не горели лампочки. Или это так только кажется? Тугие петли опять начали скрипеть, издавая железный плач, когда девушка открыла дверь в пустую кухню. Тишина вперемешку с воем ветра за окнами встретила Надю. Девушка шла почти не чувствуя ног, часто выпадая из пространства, качаясь из стороны в сторону. Упав на скамейку, до которой она добралась с большими усилиями, брюнетка опустила голову на дерево, вдыхая запах приготовленной ухи."Сколько прошло времени?..."
Ответить ей никто не мог, только ветер завывал за окнами, подбрасывая остатки снега, что не успел растаять на оконных рамах. На столе стояла салфетница, из которой девушка вытянула одну салфетку, прижимая к щекам. Жар от слез потихоньку уходил, но глаза все еще были красными. Мягкая поверхность намокла, от чего и свернулась. Бросив её куда-то в сторону, Надя подняла голову к окну, где все еще виднелась голубое небо. Теперь оно не казалось таким, красивым как раньше. Почему вообще люди смотрят вглубь этой голубизны? Она не имеет ни начала ни конца. Что там внутри? Почему люди все время в нее смотрят?! Они ищут ответы? Спокойствия? Понимания? - Эта голубая проплешина пугает лишь одним своим существованием. - голос был хриплым, но уверенным. Брюнетка схватила себя за голову обеими руками, ударяясь лбом о деревянную поверхность стола. Столько вопросов искали выход из этих витиеватых туннелей лабиринта. Они давали на разум, мерзко разрывая его на части. Сил плакать уже не было. Сжав зубы до противного скрежета, девушка опустила руки, смотря на ладони, из которых до сих пор шла кровь… Она встала, не издавая ни звука, и подошла к раковине, где стояла грязная посуда. Повернув кран, Надя сунула белоснежные ладони под воду. Кровь стекла с руки, теряясь в горе тарелок. - Когда я успела поранить ладони? Госпо… - резко стало тяжело дышать; девушка схватилась за горло, пытаясь, глотнуть такой нужный кислород. Стало еще больнее, когда ногти стали царапать кожу, оставляя красные линии. Голова запрокинулась вверх до боли в шеи. Глаза бегали в беспорядочном танце, но вдруг уставились на столб воды, что продолжал идти из крана. Превозмогая себя, девушка зачерпнула в раненые ладони воды и окатила себя. Струйки воды стекали по лицу, забираясь в нос и уши. Было плевать. Волосы немного намокли, глаза распахнулись, тарящась в потолок. - Холодная…почему? - странно, но вода, действительно, была холодной. Раньше девушка этого не замечала, или просто не обращала внимания? Боль в шеи ушла, но, кроме синяков в форме пальцев, уже сильнее проявлялись красные отметины. Надя продолжала смотреть в потолок, а точнее на люстру. - Что я сделала не так?... Вода все еще текла, омывая грязные тарелки. Девушка опустила голову, чувствуя, как боль в позвоночнике пропадает. Брюнетка уставилась на посуду, как вдруг схватила одну из грязных тарелок и с силой кинула в стену. Фарфоровые осколки разлетелись кто куда, оглушая своим треском все вокруг. Вслед полетела еще одна, также разлетаясь на куски. Тяжело дыша, девушка смотрела на беспорядок, нервно скалясь. Обнажая клыки она увидела в другой стопке кружки. В ход пошли и они. Грохот от посуды звенел в ушах, лаская слух. - Плевать, что я сделала не так. - грубо бросила девушка, сжимая кулаки, продолжая усмехаясь, - Она сама меня поцеловала! - крикнула девушка, кидая ещё одну тарелку в общую кучу битого фарфора. Ввысь поднялась пыль, оседая на всей поверхности кухни. Гнев закипал в сердце девушки, ища выход наружу, но вместо этого он резко сменился слезами, которые вновь начали стекать с щёк. Девушка дернулась, почувствовав, как горячая слеза падает на пол. Почему это произошло? Она поднесла руку и вытерла глаза тыльной стороной ладони, на которой были видны порезы от ногтей. - Не смей! - воскликнула девушка, сильно ударяя по стене кулаком. В один момент серая стена окрасилась в багряно-красный цвет. С костяшек за секунду начала идти кровь. Рука дрожала от удара. Казалось, что этой силы хватило бы, чтобы пробить бетонное основания стены. Поджав нижнюю губу, девушка уперлась лбом в стенку и чуть слышно проговорила: - Почему? Что я сделала… - она заплакала навзрыд, ощущая, как с глаз градом идут слёзы. Мир стал, будто глухим. Всё потеряло звук. Осталось только тихое рыдание, -...не так? Упав на пол, девушка опустила голову в колени, закрываясь руками. Боль снова овладела её сердцем, разрывая его на части от одного простого поцелуя, который обернулся психологическим испытанием для молодой девушки. Понять что именно послужило катализатором гнева Госпожи было сложно. В голове брюнетки крутилась столько мыслей, они обгоняли друг друга, не давая девушке сконцентрироваться. В каком-то смысле, гадать о причинах такой реакции хозяйки было весьма затруднительно не только из-за страха, но и из-за простого отрицания. Не хотелось верить, что какой-то поцелуй мог вызвать такое. Человек боится того чего не понимает. Эта неизвестность пугает до самого мозга костей, извилисто трогая тебя по спине своими мокрыми холодными руками, вычерчивая какие-то линии острыми ногтями. Смотреть вперёд было неприятно, потому девушка прикрыла мокрые от слез глаза, стараясь собрать все мысли воедино, но они лишь еще сильнее рассыпались. Её тело тряслось то-ли от холода в этом помещении, то-ли от пережитых чувств, которые душили и отравляли ее разум, впрыскивая воспоминания, будто яд из медицинского шприца. Голова все еще гудела, но потихоньку восстанавливала покой. Руки лежали на коленях, все еще пульсируя от холода и порезов, которые стали уже обыденностью для людей, работающих в таком месте, как замок леди Димитреску. Эта женщина была, действительно, строга и упряма. Она пугала абсолютно всех, но только один человек смог быстро привыкнуть к ее характеру, стараясь быть полезным, а также завоевать её доверие и даже уважение. - Неужели я спровоцировала ее? - тихим эхом прозвучал голос Нади, ударяясь об бетонные стены частично покрытые плиткой и деревом, - Теперь мне все ясно. Это моя вина… Непроизвольно брюнетка почувствовала, как её руки вновь сжимаются в кулаки, раня только-только затянувшиеся порезы. Эта ситуация изменило все прошлое представление девушки об этом месте. Так глупо было верить в свое собственное совершенство. Лишь одна ошибка перевернуло абсолютно все в её голове. До сих пор она думала, что никогда не почувствует гнев Госпожи на себе, но у судьбы другие планы. Она часто видела как других девушек отчитывает, ругает, убивает, отправляет в подвалы леди Димитреску. За эти пять лет Надя и Альсина могли только препираться по некоторым вопросам, но чтобы так, как сейчас, никогда, но и целоваться они начали только сегодня… Вдруг эта старая, прогнившая практически насквозь дверь противно скрипнула, впуская кухонный свет в темный коридор замка. Через дверной проем в комнату вошла рыжеволосая, немного покачиваясь и зевая. Она терла руками глаза, перешагивая порог кухни. - Хочу еще поспать…- жалобно простонала Руксэндра, как вдруг сон ее улетучился, теряясь в глубине кухонных вытяжек. Глаза округлились, зрачки сузились в маленькую точку, смотря на кучу битого фарфора около одной стены, включенную воду, которую, наверное, кто-то забыл выключить, - Кто здесь? - спросила девушка, оглядываясь, и увидела сидящую на полу Надю. Она подбежала к ней, хватаясь за её плечи, - Надя, что произошло?! - голос рыженькой был похож на крик. Брюнетка отмахнулась от незваной гостьи, продолжая молчать. Она не хотела сейчас ни с кем разговаривать, особенно объяснять что произошло. Как будто есть еще какие-то причины?! Она все сидела, практически не двигаясь и не реагируя на вопросы рыженькой, полностью игнорируя её. - Ответь же мне, Надя! Пожалуйста… - ее голос снова задрожал, мерзко доносясь до брюнетки. Вдруг Руксэндра заметила следы на шее девушки и зажала рот ладонью от ужаса, - Это её рук дело? - через время произнесла она. Брюнетка продолжала молчать, уперевшись головой в колени. Говорить не было сил и желания. Так хотелось, чтобы рыженькая ушла от сюда и оставила ее в покое, но видимо не в этот раз. - В этом нет твоей вины, Надя. Миледи не может контролировать свой гнев… - договорить она не смогла, ведь вдруг откуда не возьмившеся рука схватила её горло. Брюнетка схватила подругу за шею, сдавливая трахеи. Злость снова горела в ее голубых глазах синем пламенем. Сердце снова начало неистово болеть, стуча в беспорядочном такте. Руксэндра дрожала в руках брюнетки, издавая хриплые звуки. На её лице читался страх и ужас. Она впервые видет Надю такой жестокой…***
Солнце продолжало упорно светить через чёрные занавески в спальне Димитреску. Лучики практически весеннего солнца пробивались через щели в шторах, падая на золотые украшения деревянного интерьер комнаты, отражаясь от них. В помещение стоял отчетливый запах сладко-терпкого табака, который по вкусы напоминал колумбийский. На столе валялась пустая пачка "Pielroja" с красными полосками на белом картоне. Докуреные бычки аккуратно лежали в пепельнице около стопки бумаг, которые нужно перебрать, но желания не было от слова совсем. Хотелось просто курить мундштук, забыв о насущных проблемах. В принципе, Альсина так и поступила. Из золотого мундштука торчала длинная тлеющая у самого конца сигарета. Вампирша сделала глубокую затяжку и легким движением руки сбросила пепел в пепельницу, поправляя назойливые волосы, что лезли к лицу, мешая наслаждаться прекрасным моментом. Взгляд женщины привлекла штора, край которой почему-то завернулся, и через это крохотное пространство проходили лучики солнца. Она смотрела на этот жёлтый свет, выдыхая облако табачного дыма из лёгких, которое распространилось по всей комнате, цепляясь за многие предметы в покоях. Думать о случившемся не было никакого желания, но разум подбрасывал воспоминания, словно поленья в тлеющий камин. Потерев переносицу двумя пальцами, женщина встала с кресла и, подойдя к окну, отбросила занавески и посмотрела на деревню. Вампирша нахмурила брови, когда увидела драку пьяных алкашей у какого-то бара, в котором Альсина как-то бывала, но все же она предпочитала пить алкоголь в одиночестве, ведь в этот момент тебя никто не отвлекает. В трактире могут найтись люди, которые отнимут у тебя это прекрасное чувство уединения, пытаясь втянуть в какую-то мерзкую авантюру. Не важно что эта за авантюра, главное что они помешали тебе наслаждаться чудесным алкоголем. На столе помимо бумаг, пепельницы и пустой пачки сигарет стояла наполовину пустая бутылка с вином. Прошло довольно много времени, а бутылка до сих пор не пустая. Странно. Обычно женщина чуть ли не за пару бокалов осушала её, но в этот раз что-то пошло не так. Капля вина в горло не лезла. Остатки в бокале давно засохли, превращаясь в какую-то непонятную субстанцию красно-малинового цвета, которая вызывала отвращение у Димитреску. Она бросила взгляд дальше, в сторону от трактира, и увидела каких-то девушек, которые стояли на площади около статуи богини войны и о чем-то разговаривали, размахивая руками. Их было четверо. Одна блондинка, другая брюнетка, третья рыженькая, а четвёртая крашенная в красный, почти в кровавый, цвет. Усмехаться их ссоре было до безобразия скучно. - Девчонки ещё совсем. Не знают что их ждёт. - сорвалось с алых губ вампирши. Женщина отвернулась от окна и, оставив пустой мундштук на столе, взяла из шкафа старую засохшую веточку желтых цветов и вышла из комнаты в коридор. Она спустилась по мраморной лестнице, на первый этаж замка. Осмотревшись вокруг, вампирша надеялась, что никого не встретит, ведь отчитывать кого-то сейчас не хотелось. Убедившись, что главный зал пуст, Альсина прошла его насквозь, уходя за угол. Она прошла через еще одну дверь и почувствовала холодок ещё пока зимнего воздуха. Женщина вздохнула полной грудью и подняла голову, придерживая шляпу. Её взору открылся уже знакомый сад. Клумбы, что длинной ломаной линией шли бок о бок с дорожками из каменной плитки, были покрыты коркой белого рыхлого снега. Ветер поднимал его ввысь, а он тут же таял. Несколько цветков, похожих на нарциссы, все-такие пробились через это белое одеяло, будто вдыхая свежий уже без пяти минут весенний воздух. Вампирша величественной походкой прошла по каменной плитке, слушая цокот собственных каблуков, и вошла в металлическую беседку. Она присела на лавочку, перекидывая ногу на ногу. Здесь всегда было уютно и разум, словно отключался, переставая давить на Альсину. Женщина подняла голову вверх, смотря на голубое небо, усыпанное мелкими крупинками белых облаков. Казалось, что кто-то нарочно просыпал крупу по этой голубой поверхности, которая всю жизнь интересовала людей. Она сняла со своей головы шляпу, аккуратно кладя её рядом с собой, и сильнее начала всматриваться в эту голубизну, ища спокойствия. Альсина взяла в руки ту самую ветку засохших цветков и, перетерев их в труху, поднесла к носу вдыхая пыль. - Как глупо было поддаваться чувствам. - проговорила женщина, опуская голову, - В следующий раз нужно быть осторожней… Но её слова так обрадовали меня. Вампирша вновь поправила волосы, закрывая уставшие глаза. Стало на секунду так спокойно. Всё, как будто испарилось, теряясь где-то в небесах. Приятное чувство проникло под кожу, нежно проходя по каждому участку тела. Ветер трепал выпавшие волосы Альсины, шутливо подбрасывая их вверх. Ничего сейчас не имело значение. Было так хорошо и спокойно. Кажется, что все вернулось в норму, но мысли, словно ползучие змеи, стали проникать в разум женщины, цепляясь за любые участки ее сознания. Спокойствие вмиг исчезло, улетая куда-то вдаль, не оставляя надежды на скорое возвращение. Вампирша старалась распахнуть золотые глаза, но почувствовала, как веки тяжелеют, руки немеют, а мрак все сильнее расцветал. Стало вдруг темно. Всё пропало, утопая в чёрном покрывале. Непонятно было где оказалась женщина. В каком из своих уголков в сознание? В самом мрачном и забытом? Никто не мог дать ответа: ни сама вампирша, что стояла в оцепенении посреди чёрной комнаты, ни кто-то другой. Кажется, что она попала в другой мир, где нет ни солнца, ни других людей, ни одной живой души, только чернеющий мрак, которые окутывал её тело и проникал, как будто внутрь разума, ища что-то. Сил все-таки хватило, и женщина смогла открыть тяжёлые веки и оглядеть все вокруг себя. Жёлтые глаза сузились в точку, когда она увидела лишь темноту. - Где я? - сорвалось с ее губ. В ответ на этот скромный вопрос никто не проронил ни слова. Вдруг впереди появилась дверь, которая сливалась с чернотой. Может она была там всегда? Вампирша подбежала к ней и схватилась за дряхлую ручку. Она поддалась сразу без всяких капризов. Женщина открыла дверь и увидела, как огромное море золота растекается по черному полу. Послышалась какая-то мелодия, которую кто-то играл на пианино. Этот звук утопал в комнате, свет из которой уплывал в черное пространство. Вампирша перешагнула через порог; дверь закрылась сама, без всяких слов. Огромный, усыпанный множеством украшений из дорогих металлов зал простирался впереди. Большая люстра из горного хрусталя висела под потолком. Свет от свечей переливался местами в мутном стекле, освещая всю комнату. Учуять запах алкоголя не составило труда, когда вампирша прошла дальше к одному из столиков, на котором стоял поднос с бокалами шампанского. Маленькие пузырьки газа всплывали на поверхность напитка, улетучиваясь. В зале было много людей одетых в разные платья и костюмы. Кто-то танцевал в центре комнаты, а кто-то культурно пил шампанское и разговаривал с кем-то об тяжёлой аристократической жизни. Альсины вспомнила этот день. В огромном польском замке было ужасно скучно, и только один человек смог спасти положение. Погода была до безобразия отвратительной. Ужасная жара с палящим солнцем не давали никому покоя. Молодые девушки и женщины, которые были в тугих корсетах и толстых пышных платьях задыхались от этой духоты. Мужчины тоже страдали, ведь практически все пришли в черных нарядных костюмах. В замке, как ни странно, дело обстояло совсем иначе. Было чуточку легче, но все равно ощущалась эта противная духотень. Молодая девушка с короткими черными волосами в большом пышном платье цвета слоновой кости сидела за столиком, держа в руке бокал с шампанским. Ей было неуютно на этом празднике тщеславия, особенно после танца с сыном хозяина бала, Бартоломеем Ожешко. Образ, который произвел он на девушку, был хоть и подобающим, но очень мерзким. Она видит его в центре зала, он танцует с какой-то очередной красавицей из Европы. Его движение смазаны и резки, было видно, что его партнерше не уютно, но она все равно улыбается. Брюнетка усмехнулась краем губ и сделала глоток шампанского. Игристый напиток приятно щекотал горло, утоляя жажду. Бартоломей был ей противен. Он до безобразия высокий, слишком мускулистый и совершенно не обаятельный мужчина. На вид ему было примерно под тридцать. Его густые брови нависали на карие, почти черные, глаза. Мерзкая улыбка, которая то и дело появлялась на его белом лице, ужасно не нравилась девушке. Пышные усы, торчащие во все стороны, подливали масло в огонь. Она танцевала с ним буквально пару секунд назад и помнит эти отвратные прикосновения его больших потных ладоней к её талии и ключицам. Хотелось поскорее вырваться из его рук и наконец покинуть этот чертов балл, но девушка не могла ведь ее отце пришел сюда не просто так, а по важному делу, чтобы выдать единственную дочь замуж, за сына хозяина замка. Она уже устала от вечных споров с отцом на эту тему и хотела просто побыть одной без никого в своей комнате в родном замке. Бросив взгляд она заметила отца, который разговаривал с каким-то мужчиной с огромной лысиной на голове и парой волосинок седых волос по бокам, мерзкими крохотными белыми усами, которые он постоянно вытирал серым платком. Слышать их разговор брюнетка не могла, но прекрасно понимала кто именно является ключевой фигурой их беседы. Отвернувшись от них, девушка снова сделала глоток шампанского, пытаясь забыться хоть на минуту. Не успела она и опомниться, как к ней подсела какая-то девушка. Смутившись, брюнетка хотела уйти, чтобы найти другой столик, как вдруг услышала милый чуть басистый голос. - Куда же вы? Останьтесь. Брюнетка опешила, но подчинилась, возвращаясь за стол. - Как ваше имя? - спросила незнакомка. - Сначала скажите вы. - немного испуганно сказала девушка в белом платье. Девушка напротив была до безумия красивой. Пышное нежно голубое платье, которые было надето на неё, смотрелось шикарно. Она поправила распущенные золотисто-медные волосы, заправляя отдельные пряди за ухо. Прямой, немного вздернутый носик. Пухлые губы окаймлены красной помадой. Лишь слегка были видны скулы, но это только добавляло красоты в ее образ. И, конечно же, голубые глаза, словно настоящий океан. - Ах да! Прошу прощения. Моё имя Виктория Вагнер. - она взяла в руку бокал и сделала глоток. - Очень приятно, Виктория. Мое имя Альсина…Альсина Димитреску. - улыбаясь, молвила брюнетка. - Димитреску? Знатный род из Румынии? - Альсина кивнула, - Не думала что когда-нибудь встречу кого-то из благородного рода Димитреску. Мне тоже очень приятно. - Виктория улыбнулась, отставляя бокал в сторону, - С кем вы пришли на этот бал? Подождите! Дайте угадаю. - брюнетка не успела и слова сказать, как Виктория продолжила, - Вы все время бросаете взгляд в дальний левый угол зала. Если мое зрение не подводит, то у стены стоят два взрослых мужчины. Тот, который старше, хозяин замка, Августин Ожешко, а второй, наверное, ваш отец. Я правильно понимаю? - она повернула голову к девушке и улыбнулась уголком губ. - Виктория, вы очень наблюдательны. Я, действительно, пришла на этот бал с отцом. Его имя Бениэмин Димитреску младший. - девушка была поражена словами рыженькой. - За два года жизни в замке, где из развлечений кроме библиотеки, воспитания детей ничего и нет, наблюдательность развивается сама собой. - она бросила уставший взгляд в центр зала, где некоторые из людей кружилась в танце. - А как-же балы? - удивилась Альсина, делая ещё один глоток шампанского. - Мой супруг, Изидор Вагнер, молвил, что балы пустая трата времени. Когда мы приглашаем гостей, он смягчается, но это происходит редко. Изидор не любил большое сборище людей, лишь по праздничным дням позволял звать их к нам в замок. На этом празднике я тоже одна. - она поставила пустой бокал, переводя взгляд обратно на брюнетку. - Мой отец как-то сказал мне, что танцы - это не самое главное, но они позволяют забыть о насущных проблемах и тяготах жизни, поэтому хоть и не часто, но папенька устраивает пышные торжества куда зовет всех желающих. - Жаль, что мы не познакомились с вами раньше, Альсина. До замужества я всегда приезжала кому-то в гости на бал. Это было такое чудесное время моего ребячества. Буду с теплотой в сердце вспоминать эти моменты, как мой отец танцевал со мной вальс, не позволяя никому приглашать меня первее его самого. А потом, я вышла замуж и мне пришлось забыть об этом, воспитывая трех прелестных детишек. - Неужели меня ждет тоже самое? Папенька приехал сюда обсудить с господином Августином мой будущий брак с Бартоломеем. - тревожно проговорила Альсина, смотря на девушку. - Я смотрю вы ещё совсем юны, а ваш отец уже задумывается о свадьбе. Сколько вам лет, если не секрет? - Шестнадцать, а вам? - Альсина смотрела на девушку с каким-то трепетом, она восхищалась её красотой. - Девятнадцать скоро исполниться. Я была младшей из дочерей своего отца и по совместимости самой бездарной, по его словам. Он хотел поскорее выдать меня замуж и забыть о моем существовании. Так в принципе и произошло. - улыбаясь грустной улыбкой, говорила девушка. - Я не верю, что вы были самой бездарной дочерью вашего отца. - возмутилась Димитреску, - Вы красивая, умная девушка, почему же вы бездарная? - Моих сестер, Эмму и Кэтрин, отправили учиться за границу во Францию, как и меня, но в отличии от них, я закончила лицей с довольно низкими оценками, и преподаватели совсем не хвалили меня, все время указывали на мою никчемность, но учеба в Париже открыла во мне талант к искусству. Я познакомилась с одним молодым князем, он научил меня рисовать. Когда отец узнал об этом, он разозлился и наказал мне вернутся в Германию, после чего и выдал замуж. Но именно брак с Изидором помог мне лучше понять и прочувствовать мировое искусство. В нашей личной галереи стоят несколько портов, написанных мной. Мой супруг, в отличие от отца, хоть и не поощрял мой досуг, но и не запрещал его. - с теплотой отзывалась девушку о своем супруге. - Я рада, что вам так повезло с мужем. - искренне радовалась Альсина, но в тоже время что-то настораживало её. Виктория говорила о супруге в прошедшем времени. Что же это значит?, - Честно я совершенно не люблю Бартоломея. - Разве вашему отцу интересно любите ли вы его? В этом мире брак заключается точно не по любви, а по выгодным связям. - усмехнулась Виктория. - А как же сказки, где принц и принцесса любят друг друга и играют свадьбу? - Ключевое слово - сказки. - ответила девушка, доставая из кармана веер. Она стала махать им, чтобы хоть как-то справляться с этой духотой, - Вы не против со мной выйти в сад? Тут так жарко. Я буду признательна, если вы составите мне компанию. Вдруг откуда не возьмись появился какой-то молодой мужчина. Он подошёл к девушкам сзади совершенно без звука. Он был одет в чёрный классический костюм с элегантной бабочкой на шее. Его шатенистые волосы были зализаны назад. Его глубоко посаженные крохотные зеленые глаза горели лёгким огоньком предвкушения. - Прошу прощения. - обратился он к девушкам, кланяясь, - Миссис Вагнер, вы не против, если я украду вашу обворожительную собеседницу на один танец? - его голос был слишком писклявым, точно детским. Он сразу начал раздражать обоих девушек. - Против. - чётко ответила рыженькая, выходя из-за стола и направляясь к Альсине, - Мы собираемся идти в сад, мистер Хорн, поэтому найдите себе какую-нибудь другую партнёршу для танца. Молодой человек опешил и стоял пару секунд в недоумении, но все же спросил: -Давайте спросим у миледи. Мисс Димитреску, не желаете потанцевать со мной? Брюнетка стояла около стола и до сих пор не понимала что сказал парень напротив нее. Она посмотрела на Викторию, которая жестом показала, что нужно отказываеться. Альсина и сама не горела желанием танцевать особенно в такую духоту, а предложение рыженькой ей пришлось по душе. - Простите, но мне придется отказать вам, господин Хорн. - она тактично отклонилась и поспешила за Викторией. Парень так и остался стоять около столика, взяв в руку бокал с шампанским. Он выпил его залпом, потирая тыльной стороной ладони длинные усы от белой алкогольной пены. - Виктория, подождите! - крикнула девушка вдогонку, когда увидела, как фигура рыжеволосой плавно ускользает из ее поля зрения, теряясь где-то между гостей. Альсина выскочила на каменную площадку, по всему примеру которой находился мраморный заборчик. Впереди девушку не было видно, поэтому она спустилась по лестнице вниз к саду. Около одной из пышных клумб, где росли красные и белые розы, стояла рыженькая. Димитреску подошла к ней сзади и тихонько сказала, - Вы так быстро ушли, я уже испугалась, что потеряла вас. - Простите, что заставила вас нервничать насчет себя. - усмехнулась девушка, - На улице намного лучше, тем более уже закат. - она повернула голову в сторону неба, где разливалось красная краска по всей голубой поверхности. Казалось, что солнце утопало в море небосвода. - Такой красивый закат. - сказала завороженная Альсина, всматриваясь в кроваво-алый пейзаж. - Какие чудные цветы, вы так не считаете? - голос Виктория был наполнен спокойствием и такой милой теплотой, будто она знакома с брюнеткой уже долгие годы, а не несколько минут. Она улыбнулась и посмотрела на девушку, которая была чуточку смущена таким взглядом рыжеволосой. - Вы правы. Они, действительно, чудесные. В моем замке есть оранжерея, где растут многие цветы в том числе и розы. Это одни из моих любимых цветков. - призналась Альсина, подходя ближе к Виктории. Обе девушки стояли около клумбы, - Герб моего рода вдохновлен этим прекрасным растением. Бутон распустившейся розы, а за ней две перекрёстные шпаги. Основательница моего рода, Дорина Димитреску, считала розы благородным цветком, а шпаги символом стойкого характера и власти. - Герб семьи Вагнер, если честно намного проще чем ваш, Альсина. - усмехнулась рыжеволосая, поворачивая голову в сторону девушки и смотря в её зелёные глаза, словно мягкая и такая свежая трава, - Три перекрещенных меча, а на гарде центрального из них прикреплена красная ленточка. Я не знаю, что они символизирует. Никогда не спрашивала. - Три меча и красная ленточка могут означать мужество вашего дома, а также силу и упорство. - предположила брюнетка, замечая взгляд Виктории. - Может быть. - рыженькая вдруг сунула руку в карман платья и тут же спросила, - Вы курите? - Еще нет. - проговорила девушка, замечая, как рыженькая вытащила пачку с сигаретам "Lucky Strike", на обложке которой был изображен красивый мужчина в чёрном костюме, - Папенька курит такие же. Он сказал, что как только я выйду замуж, то начну. - Вот оно как. - снова улыбнулась Виктория. Кажется, что ей нравится это невинность Альсины. Совсем юная девушка привлекала её. Она видела в ней себя, - Не стану настаивать, но лучше попробуйте закурить сразу, чтобы перед мужем не опозорится. Изидор целых два месяца шутил надо мной. Он говорил, смеясь: "Зачем же я себе такую девушку в жены взял? Совсем курить не умеешь, Тори!", а я в ответ закатывала глаза и спрашивала: "А ты хотел себе вместо жены паровоз?". Муж долго смеялся с моих слов. - усмехнулась Виктория, закуривая сигарету. Через время она выпустила большое облако табачного дыма, - Возьмите. - она протянула пачку, Альсина взяла одну и также закурила. Противный вкус табака раздражал горло и язык. Она сразу же начала кашлять, стараясь избавиться от едкого дыма. Димитреску сморщилась и спустя секунду сказала: - Он такой не вкусный. Ужас. Раздался заразительный, но в тоже время сдержанный смех Виктории. Она наблюдала, как девушка мучилась от неприятного ощущения после первой затяжки. - Вы напоминаете меня в ваши годы. - от улыбки рыженькой было так спокойно, будто все проблемы испарились, - Не бойтесь, скоро вы привыкнете к вкусу дорого американского табака. - Надеюсь. - улыбнулась краешком губ Димитреску, - Кстати, где ваш супруг? Он остался в Германии? - вдруг спросила девушка, не сразу осознав, что сказала. Улыбка Виктории сменилась на равнодушный взгляд. Она повернула голову к утопающему солнцу и чуть слышно молвила: - Пойдемте к пристани. Девушка не стала говорить что-то против и просто пошла за Вагнер. Кажется, что вопрос Альсины задел рыженькую за живое. Она в момент погрустнела, глаза стали чуть менее яркими, хотя может это из-за освещения? Пройдя по дорожке между зелёными деревьями, которые прямым рядком стояли, ограждая отдельные части сада; по одну сторону через листья можно было заметить большой мраморный фонтан, в котором плескалась вода, а в другой - золотую беседку со стеклянным куполом - Альсине она сразу понравилась - девушки вышли к берегу моря. Легкий летний ветерок был как нельзя кстати в такой душный день. На пристани стояла одинокая лавочка, будто поставленная как раз для них обоих. Виктория подошла к ней и, поправив подол платья, села на деревянную поверхность, также поступила Альсина. Они смотрели, как морская вода плещется в камнях около берега, образуя пузырчатую белую пену. - Мой муж скончался две недели назад. - вдруг подала голос рыженькая, всматриваясь в даль горизонта, где солнце уже почти полностью утонуло. Димитреску дернулась и, не веря своим ушам, повернула голову к Виктории. Её лицо было таким же спокойным только теперь это спокойствие устрашало. Было не посебе от такого пустого взгляда. Альсина не проронила ни слова, за неё это сделала Вагнер. -Его поразил туберкулез. Я скорбила и до сих пор продолжаю, но моя свекровь, видя моё состояние наказала мне развеяться, поэтому я и посетила это бал. В отличие от других женщин она, действительно, понимает меня, возможно, потому что сама похоронила мужа, когда была в таком же возрасте. - Простите меня…Примите мои искренние соболезнования. - почти шепотом проговорила Альсина. Как легко можно потерять человека, которого ты хоть и не любил, но он стал тебе близким другом. - Изидор никогда не любил меня, как и я его. Это был брак по обмену, но мы стали настоящими близкими друзьями. - она улыбнулась грустной улыбкой, - Альсина? - Да, Виктория? - девушка испугалась такой резкой сменой темы, потому и дернулась. - Может перейдём на ты? - она продолжала смотреть на морскую гладь, вдали которой можно было заметить одинокий парусник. Альсина одобрительно кивнула, - Я очень рада, что познакомилась с тобой. Думаю мы можем стать друзьями, ведь так? - она повернулась к брюнетке и положила свою руку на её. - Ты будешь моим первым другом, Виктория. - призналась Альсина, слегка заливаясь краской. - Для меня это честь, стать твоей первой подругой. - улыбнулась девушка, смотря в зелёные глаза напротив, наблюдая, как Димитреску краснеет, - Буду тебе письма писать, в гости звать. - Я тоже буду писать тебе письма и приглашать в гости. - Димитреску переплела свои пальцы с пальцами Виктории и улыбнулась. Они ещё долго сидели на этой пристани, смотря на закат и держась за руки. Было так умиротворенно и невино. Хочется всю жизнь прожить с этим чувством, но почему-то у судьбы совершенно иные планы. Туман рассеялся; смотреть вперед стало куда проще. Голова прояснились, теперь она не гудела. Темнота пропала вовсе, уступая место солнечному свету, такому знакомому золотым глазам Альсины. Веки распахнулись сами собой. На душе было так тепло и уютно. Она прижала ладони к груди. Казалось, что сердце бьется с такой силы, что вот-вот выскочит, но оно предательски молчало...