Крис
Двумя семьями мы выбрались в парк, прогуляться с детьми в один из редких дней, когда у всех был выходной. Дети резвились на площадке, наши мужчины стояли в тени под деревом рядом, где Эдриан всё чаще дёргал воротник рубашки от духоты, стоящей на улице. Первые дни июня были слишком жаркими. К концу первой недели лета не видели дождей. Мы с Фионой ждали момента, чтобы улизнуть. Сначала я даже ничего такого не планировала, но сестра перед выходом из дома шепнула мне на ухо, куда хотела сходить, и прямо сегодня, пока я рядом и то самое место поблизости от парка. Меня сначала смутила её идея, но я согласилась. Но проблема была больше не в Эдриане и Ненси, которые были со мной, а в Джексоне. Фиона не могла его оставить с двумя детьми, а тут появилась возможность для её плана. — Просто попросим их побыть здесь, — шептала мне на ушко Фиона, пока мы стояли в очереди за леденцами у палатки. — Джексон трусит оставаться с двумя сыновьями. Вот спорим, я подойду и скажу, что нам надо отойти, и он сразу скажет, а вдруг Франки есть захочет. Так всегда, не дают мне покоя. — И что будем делать? — Эдриан с Ненси здесь. С ними он останется. Нам надо десять минут. Это быстро! Джексон не будет спорить. Крис, ну пожалуйста. В другой день я не смогу. Тут за поворотом. — Ладно… Вернувшись к своим мужчинам, Фиона отдала детям сладости, заняв их точно на то время, пока нас не будет, а я оказалась в объятиях Эдриана, с улыбкой подставляя щеку, когда его губы потянулись к моим. — Дети вокруг, бессовестный, — хихикнула я, прячась с ним под тенью дерева. — Их родители разве не целуются? — выдохнул в мою шею Эдриан. Он целовал меня так, будто этих пяти минут ему хватило, чтобы соскучиться. Мой нежный мужчина. — Нам надо отойти, ненадолго, — непринуждённо сказала сестра, а я обернулась к ним, следила за реакцией Джексона. Он покачивал одной рукой коляску и глянул на сына. — Куда? — Тут недалеко. — Махнула рукой она, указывая к выходу из парка. — Зачем? А Франки? Что я буду делать, если он… — Я его кормила полчаса назад, Джексон. Я готова была рассмеяться, но поцелуй Эдриана в уголок моих губ отвлёк меня. — Я не могу следить за обоими. А вдруг что-то случиться? С тобой они спокойные. — Отлично, дорогой. Будто я одна их родитель. — А куда ты собралась? Нельзя это отложить на потом? — Мы хотим писать! — раздражённо вздохнула Фиона, не потрудившись понизить голос. Вся площадка теперь знала о нашей нужде. Только мы знали, что она лживая. — Ладно, — сдался Джексон, присев на скамейку. — Иди… писай… злая женщина. — Сам взбесил, — цокнула моя сестра с самым раздражающим выражением лица, которое я знала, как никто другой, живя с ней всю свою жизнь. Оно сунула руку под коляску, вытащив свою сумочку. — А она тебе зачем? — А чем я буду платить за туалет? — Развела она руками и покачала головой. — Джексон, ты сегодня невыносим. — Ты тоже, — сощурился он, пуская молнии в свою жену, когда поправил очки на переносице. — Всё, мы пошли. Если секунду назад я могла предположить, что Фиона придушит мужа, то сейчас она склонилась к нему и чмокнула в губы. — Не скучай. Я скоро приду. — Ладно… Порой они с Джексоном были такими милыми, ласковыми, а через десять минут могли начать гавкать друг на друга, как враги. И забыть об этом через мгновение, нежно целуясь и шепча слова любви, как самая крепкая пара на свете. Вот она, любовь на века в бытовой жизни. Забавные мои. Немного поняла Фиону, пока она любила наблюдать за нами с Эдрианом со стороны. Мы, мне кажется, ещё не дошли до той стадии обыденных споров в быту, как они. Или это просто отличие характеров, которые влияли на сами отношения и их развитие. Мы с Эдрианом ругались редко, но метко. Так же говорится, да? — Надолго? — спросил Эдриан, придерживая меня за руку, пока я отходила. — Минут десять, наверное… — Кивнула в сторону Джексона, немного растерявшегося и словно брошенного одного перед чем-то пугающим. — Поможешь ему? — Конечно… Таймер пошёл, а мы с Фионой рванули с места, как две самые настоящие дурочки, глупо хихикая. Видел бы нас Эдриан и у него были бы все доказательства, что мы настоящие лисицы. Будто нашкодили, вернувшись в детство, и давали дёру. Или, наоборот, бежали безобразничать. Почти так и было. Мы выбежали из парка. Фиона держала меня за руку и неслась вперёд. Казалось, её небольшой каблук ей совсем не мешал. Она бы марафон пробежала, если бы в конце была такая же цель, куда мы неслись. В центре было множество магазинов и мест для отдыха, но мы направлялись к одному из зданий на соседней, не такой людной улице. Ну, по крайней мере, я так поняла из описания Фионы. Мы почти бежали, огибая людей, идущих на встречу. Молчали, не сбивая дыхания быстрого шага. Одной рукой я держала руку Фионы, а другой придерживала свою шляпку. Завернули на улицу, но улизнули в серый двор. Свежесть тени будто открыла второе дыхание жарким днём. — Пришли. Где-то в дальнем переулке виднелись рабочие, разгружавшие продукты для ресторана, вход в который был с другой стороны здания. Но мы не дошли до туда, и Фиона потянула меня к бетонной лестнице, ведущей в подвальное помещение. Точнее к двери туда. Я молчала, ибо ничего практически не знала. Просто за компанию с Фионой пришла. — Откуда ты узнала вообще об этом магазине? — спросила, переводя дух. Сестра оглянулась на меня с хитрой улыбкой. — Я не выдаю свои источники. — Я здесь живу дольше тебя, и не знала о таком месте. — Ты не искала просто. Поживёшь в браке столько, сколько я, и поймёшь, почему я так хотела сюда прийти и отдать все накопленные деньги. Она спустилась вниз, а я за ней. Фиона постучала в металлическую дверь, я осталась стоять позади неё, пряча появившийся румянец. Дверь открылась и перед нами стояла женщина средних лет, на внешний вид по которой совсем не скажешь, что она была работницей такого места. — У меня заказ, — коротко ответила Фиона, и женщина кивнула, пропустив нас в магазин. Мы вошли в помещение из нескольких комнат. А дверь за нами закрыли. Обошли кассу, оглядывая помещение. Даже по нему не скажешь, что мы попали в магазин для взрослых. Я стояла посреди комнаты, оглядывая такие непривычные товары. Секс-игрушки. Они были повсюду. Мы не были одни. В углу стояли ещё две женщины, скорее тоже подружки и шептались над «диковинкой». Я не была какой-то скромницей. Уж точно теперь нет, учитывая, что была в отношениях несколько лет и изучила Камасутру, после применив знания на практике с любимым. Я не боялась говорить о сексе. В чём-то это мне даже нравилось. Мы с Фионой, Клои и Европой часто его осуждали в своей компании за бутылкой вина. Но это место… Все тёмные стены были обвешаны полками. Но магазин сам был в таком состоянии, будто только час назад открылся. Здесь не было прилавков. Одни открытые коробки, будто их и не хотели распаковывать. Хочешь купить — проходи, смотри, заглядывай в коробки, выбирай и иди на кассу. На самом деле, мы с Фионой сейчас по закону были преступницами, потому что такие магазины были запрещены. Это даже смешно. Пару лет назад половину из товаров на моих глазах можно было купить в аптеке. Анальные пробки, фаллоимитаторы, смазки. Всё это же поначалу изобрели в медицинских целях, но и нашло это своё место в обычной жизни. Привлекло интерес. Камасутру я купила у психолога. И как-то и не интересовалась тем, что сейчас видела наяву. Но Фиона секретничала со мной о секс-игрушках, любила их, даже нашла магазин в этом городе, поэтому мы здесь. Девушка, открывшая нам дверь, обратилась к Фионе и обслужила её заказ, уходя с ней в следующее помещение. — Я сейчас, — сказала мне Фиона, а я спокойно кивнула, оглядываясь. В другом проходе я увидела мужчину. Он тоже был продавцом и разбирался с товаром. Женщины из угла достали какие-то тюбики из коробки и прошли к следующим коробкам. Я тоже пошла по рядам. Заглядывала в коробки. Всё было скомкано. Скорее это были неразобранные вещи, которые собирались развесить на стоявших рядом вешалках. Они пустовали, а что успели повесить, было накрыто тёмной тканью. Похоже, здесь по-своему готовились к облаве, если кто-то нагрянет, и можно было всё быстро спрятать. Вещи, вещи, вещи. Наряды для странных ролевых игр, трусики, похожие на спутанные нитки для вязания. Я обожала сексуальное красивое бельё, но для меня его всегда шила Фиона. Здесь бы я побоялась что-то брать, учитывая, как неаккуратно это лежало по коробкам. И ушла в следующее помещение, оставляя девушек наедине. Здесь уже было убрано. И если до этого меня почти ничего не удивило, то здесь я точно покрылась румянцем. Мужчина сидел молча в углу, расставляя на полки фаллоимитаторы. Но я не обратила на них своего внимания, ибо в первую очередь его переманили небольшие фотографии между полок. Прямо передо мной была фотография мужской спины, но большую часть её занимала задница, большая. Я отвела взгляд, уж очень это странно. Но в глаза бросилось. Кошмар. Эдриан, прости. Оно само в глаза бросилось. «Изменяешь?», — прозвучал голос Эдриана в моей голове со смешком, а мне самой хотелось рассмеяться. Он бы закатил глаза, узнав, где я, немного пожурил и посмеялся со мной. И с самым непринужденным выражением лица задавал бы мне вопросы, издеваясь и заставляя покраснеть. С распахнутыми глазами я прошла в сторону. Но боковых зрением всё равно видела эту накаченную мужскую попу. Она будто следила за мной, простите. Лиц на фото не было, только тела: в сексуальных нарядах или без них. От количества мужских пенисов, казалось, у меня двоилось в глазах. В жизни столько не видела. Они были на фото, на полках: деревянные, даже стеклянные и металлические. Отличались ещё и длиной, шириной, цветами и формами. Прямые и не очень. От длины некоторых мне становилось дурно и больно. Но хоть и мой любимый не был рядом, я всё равно чувствовала его присутствие и некую вину за то, с каким интересом разглядывала некоторые имитаторы. Атмосфера секса окутала меня, что было непривычно, ведь я одета, а передо мной не было Эдриана. Но всё равно его лицо и тело было в голове, независимо от того, куда я попала. Мне это показалось милым. Я даже соскучилась по нему, до помутнения рассудка хотела к нему. И возбудилась. Просто прекрасно, Крис. В окружении игрушек в виде писек и пошлых картинок ты возбудилась. Ты точно не скромница. Были и мужские игрушки, но их было меньшинство или точно плохого качества и по низкой цене. Имитация женских половых губ из поролона или резины и эрекционные кольца. Их продавали ещё и в наборах, как и игрушки для женщин с дополнительным тюбиком смазки. Я сглотнула, когда предатель-мозг вспомнил член моего мужчины. Его длину, форму, тепло на языке, вкус и ощущение полноты внутри в минуты близости с Эдрианом. Боже, я сейчас выбегу отсюда и помчусь к Эдриану. Но я прошла дальше, слыша, как из-за угла Фиона болтала с консультаншей. Похоже, она примеряла какой-то наряд в примерочной и девушка ей что-то советовала. Я дошла до ещё одних коробок. И присела перед одной, потому что увидела что-то блестящее. Любопытство слишком часто берёт надо мной верх в последнее время. Это были анальные пробки. Разные по форме, ширине и размерам. Узкие, маленькие и до неприличия широкие и вытянутые. Меня в пот бросило, только подумав, что такое может оказаться во мне. Материалом они не отличались от фаллоимитаторов. Украшены стразами, выпуклостями и мягкими шипами из резины. Были и гладкие, простые и небольшие. Мне снова хотелось рассмеяться, когда увидела, как из расширения у основания некоторые были украшены торчащими пёрышками. А затем я увидела анальные пробки с хвостиками. Гладкими, как у короткошёрстых кошечек. И пышными… как лисий хвост. Я нашла самую приятную на вид и непотрёпанную в этом бардаке. К сожалению, — моему или Эдриана, — я не нашла с рыжим хвостиком. Только коричневые или чёрные. «А если я возьму коричневый и попробую окрасить хной? А он не облезет?» — подумала и ужаснулась от собственных мыслей. Я ведь без единого сомнения сразу же подумала о том, чтобы взять себе этот «хвостик». Я собиралась предстать перед Эдрианом с анальной пробкой. Мне стало жарко. Максимумом, что получала моя попа, были самые горячие шлепки, укусы и поцелуи. Пару раз было, что Эдриан наклонял меня перед собой и ласкал пальцами, вводил их в меня, большим надавливая на анальное отверстие. Но больше ничего. Но я правда захотела этого без задних мыслей. Я хотела взять этот хвостик и почувствовать, каково это. И взяла сразу два. Ибо не знала, если я покрашу один, и он облезет, а после приду за покупкой другого, будет ли это место ещё открытым. Не закроют ли и их, как с другими из городских слухов. Я завелась. Огляделась, держа в руках две пробки, и услышала, как Фиона закончила, сказав девушке, что возьмёт свой заказ. Она уже одевалась. Мне пригляделся один фаллоимитатор. Не знала, воспользуюсь ли им, но решила взять. Он был из дерева, — металлический побоялась взять. А что-либо резиновое использовать мне запретил гинеколог, когда я пришла к ней с раздражениями от презервативов ещё два года назад. Когда Фиона подошла ко мне у кассы, меня обслужил мужчина, а я стояла с черным пакетом в руках. Фиона была отвлечена оплатой своего заказа, пока я держала свой за спиной. Она бы запищала прямо здесь, при всех, расспрашивая меня о купленном. Мы вышли, ибо я сказала, что прошло уже больше десяти минут. И вот когда мы поднимались, а за нами закрылась дверь в магазин, она в солнечном свете увидела, что я тоже что-то купила. — Правда? — чуть ли не вскрикнула она от восторга. — Ты тоже что-то купила?! Покажи! — Не-а, ты же мне не говоришь, что у тебя, — я хмыкнула, поднявшись и прижимая пакет к груди. — Это для счастливого брака. — Пошла она за мной, хохотнув. — Мой мужчина в браке с самой идеальной женщиной, которая только могла ему повстречаться. После рождения Франклина моя душа требует чего-то новенького в постели. — Наряд? — Это костюмчик, но я взяла его, чтобы дома перешить. Хочу убрать какие-то прошлые детали. Мне нравится крой, и хочу себе такое в коллекцию. Если мне понравится, я и с тобой поделюсь и сошью, не переживай. Ты же тоже мне посоветуешь что купила, если всё пройдёт хорошо? — Да, опробую и поделюсь мнением. — Фиона уже пробовала такие игрушки, я знаю это. Она уже рассказывала своё мнение и не самый приятный опыт, но мне пришлось согласиться и пока не раскрывать свою тайну, чтобы не получить кучу наставлений, которые заставят меня засомневаться, так и не испробовав. — Но мне нужна твоя помощь. — Итак… — Вместе сходим в магазин тканей, я куплю понравившееся кружево, а ты сошьёшь мне ещё один комплект. — Конечно, дорогая. Вот теперь мы бежали, не обращая внимания на тех, кто косо на нас смотрел. — Ключи взяла? — запыхалась Фиона, когда мы дошли до парковки. — Да, у меня. — Я быстро вытащила ключи от нашей машины, показывая их сестре и открывая багажник. — Эдриан не найдёт? — Быстро отдала она мне пакет, который я уложила со своим в купленные горшки и попыталась как-то спрятать между них. — Цветы это то, куда он точно не сунется. Я уберу это всё в свой кабинет, в шкаф. Потом зайдёшь, заберёшь. — Ладно, пошли скорее. Мы закрыли машину, я сунула ключи обратно в сумочку. Одна из палаток с едой была без очереди, и я нашла нам оправдание за долгое отсутствие. Взяли напитки, еды, но я не собиралась что-то есть не из домашней еды. Очень боязливо стало после Сугана. Наших мужчин мы нашли возле фонтана. Это было очевидно из-за жары. — Это что такое?! — ахнула Фиона. Джексон держал Робина на краю фонтана, позволяя сыну без обуви свесить ноги в воду. Робин был в восторге, визжал в унисон с другими детьми, которые опустили ручки или тоже ножки в фонтан. Всем было жарко. А детям, главное, весело. И Джексон был не один из тех отцов, которые позволяли своим детям шалости с водой посреди парка. Я рассмеялась и наблюдала, как один здоровенный мужчина, как маленький ребёнок гонялся за своей дочкой, держа в ладонях струящуюся мимо пальцев воду, шуточно угрожая, будто сейчас догонит и брызнет в неё этими остатками. Она тоже визжала, как Робин. А рядом, вероятнее всего, мама размахивала руками и чуть ли не падала в обморок от этого зрелища. Кричала, предупреждая, чтобы дочка не упала и смотрела под ноги. Но мужчина гонялся за своей малышкой, пока его рубашка сама была местами уже мокрая. Папа вам не мама. Я обратила внимание, как коляска рядом с Джексоном пустовала. Эдриан держал на руках Франки, а моя дочка стояла и обнимала его на животе. Одна рука моего мужчины держала Франклина, так крепко и без боязни обнимающего его через плечи. А другая нежно и медленно гладила макушку Ненси с двумя косами. Стоило оставить их одних, как один папа сунул ноги сына в фонтан, а другой разрешил Ненси снять панаму, которая надоедала. Её Ненси держала в руке. Я опять не хотела подходить, наблюдая за моими любимыми со стороны, пока Фиона поспешила к осмелевшему мужу. Ненси так обнимала Эдриана, будто он был её всем. Она выглядела обиженной. Возможно, мой временами излишне заботливый Эдриан запретил ей касаться воды, как позволил Джексон Робину. Но она всё равно его обнимала, прижимаясь всем телом. Обеими руками сжимала в кулаки его рубашку. Как всегда. Будто он уйдёт. Моя любвеобильная доченька. Как же она его любила, доверяла, восхищалась. Как же я была счастлива видеть их такими. Эдриан держал на руках немного напуганного Франклина. Ему, наверное, не нравилось, как визжали дети вокруг. А Эдриан что-то ему спокойно говорил, прижимая к себе. Он снова что-то сказал малышу, и тот молча закивал. Эдриан тепло улыбнулся и дал ему опустить лицо в своё плечо. Ткнул носом в кожу шеи Франклина и выдохнул ртом, что тот захихикал. Я не верила тем словам Эдриана, что до рождения племянника он не любил детей. Когда Эдриана окружали дети, он казался таким счастливым, добрым. Он сиял и выглядел уверенно. И дело было не только в Ненси, но и в таком маленьком малыше на руках моего любимого. Это было волшебно. Снова. Эдриан опустил голову к Ненси, пощекотав и её за ушком, что она засмеялась моим любимейшим смехом и подняла голову к нему. Я видела, что мой мужчина разрывался. Он хотел дать больше Ненси, но и Франклин, скорее всего, был неспокоен в коляске. Я дошла до них в этот момент, целуя Эдриана в щеку, а затем и дочку. Франклин заулыбался мне, когда я пощекотала его по боку. И снова попытался поймать прядь моих волос да потянуть. Этот проказник точно унаследовал вредный характер своей матери, ибо я постоянно шуточно ругала его, а он делал это снова и снова. Фиона ругала своих мальчиков, когда промелькнула в углу моих глаз. Подошла к коляске и начала искать что-нибудь, чтобы вытереть ноги сына. Джексон держал на руках Робина и его носки с сандалиями. — Хочешь ко мне, малыш? — Протянула я руки к Франклину. Он сразу же задёргался в руках Эдриана, и он отдал мне малыша. Только я успела его забрать, как Эдриан нагнулся и поднял Ненси. — Не устал? — Приобняла я любимого, растерев на пояснице у ремня брюк. — Как тут устанешь? — Улыбался он, с любовью глядя на Ненси. А после перевёл взгляд обратно на меня. — Я же говорил, что не отпущу мою малышку, как вернусь домой. Так и было. Весь май в моей памяти запомнился моментами нашей воссоединившейся семьи. Когда Эдриан возвращался домой, он всего себя отдавал нам. Он один раз уезжал и ради Яна, вернулся через четыре дня, и такие поездки за последний год были единственными, из-за которых Ненси меньше переживала. Я не знала, как они поговорили с Эдрианом и как он перед ней объяснился, но дочка вполне принимала эти дни разлуки. Она понимала, что это не работа, а его племянник. И если когда-то Эдриан хоть как-то мог повлиять на командировки по работе, то о Яне и чтобы эти дни были короче речи не шло. Моя Ненси понимала, а может просто скрывала свою печаль. Во всяком случае, я выдыхала и понимала, что хотя бы в этом случае ей нужно научиться принимать реалии. Что жизнь иногда говорит «нет» всем нашим желаниям и планам. Во всё остальное время Эдриан был полностью её. Мы делали всё, чтобы она не чувствовала себя угнетённой, без той заботы, по которой тосковала. Мы готовили её к тому, что скоро она уедет в тот лагерь, о котором мечтала и чтобы не разрывалась между нами и запланированным отдыхом.***
— Вроде всё. Эдриан оглядел багажник вместе со мной. В нём были два чемодана с вещами Ненси. На часах семь утра, но мы уже проснулись и позавтракали. Ненси осталось одеться и попрощаться с Чудо на эти девятнадцать дней. Это две недели и одна неполная без выходных. Сегодня воскресенье, а с завтрашнего дня начнётся отсчёт. Почти с середины июня до первых чисел июля. Эдриан тяжело выдохнул, захлопнув багажник. — Всё хорошо, — успокаивающим тоном произнесла я, оглаживая его плечо, пока он обернулся и оглядел дом. Последние два дня он выглядел темнее тучи. Я думала, что Ненси будет сомневаться, ехать ли ей. Но вместо неё оказался Эдриан. Он переживал, множество раз спрашивал меня об условиях лагеря, хотя сам всё знал. Мы записали Ненси на смену в лагере, когда ещё снег лежал, заплатили, нас ввели в курс всего их распорядка вплоть до каждого часа любого из дней. Эдриан видел план лагеря, вместе со мной был на родительском собрании, задавал вопросы о питании и вожатых. Но ему по-прежнему было тревожно. Как он переживал за Ненси. Как не хотел разлучаться. — Будут родительские дни в эти две субботы, пока они там, — напомнила я ему, хотя готовила эти слова для Ненси. — Мы поедем к ней. А в конце третьей недели заберём. — Не знаю, Крис, — пожевал он кожу за губой, прицыкнув. — Лето, вдруг что-то случился. Это же дети. Вдруг что-то случится на озере. Вожатые могут прохлопать момент, а кто Ненси со дна поднимет, если какая-нибудь ошибка родителей решит потянуть её за ногу в шутку… — Эдриан, сейчас ты выдумываешь. Это же не такой лагерь, как были у нас. Это маленькие дети. У них больше вожатых на группу. — Но там и смены с детьми старше будут. — У них разные корпуса. — Но есть вероятность, что что-нибудь пойдёт не по плану. Там есть медсёстры, да? Медпункт? — Есть. — Я устало кивнула, чуть не коснувшись подбородком груди. — Ты сейчас заставишь меня беспокоиться. Почему раньше паранойя обо всем тревожила меня, а теперь мы поменялись местами? — Прости, любимая. — Взял обеими руками меня за щёки он и поцеловал в губы. — Просто ищу поводы запереть вас дома и никуда от себя не отпускать… Мне признаться, что я не хочу оставаться без Ненси на эти три недели? — Ты уже это сделал. — Накрыла я его ладони своими и подняла глаза к его. — Но пойми, я хочу отправить Ненси туда, не потому что не буду скучать. Мне самой сейчас неприятно и кошки скребут на душе. Я знаю, что буду каждый день до слёз тосковать по ней. Но… меня беспокоит, что Ненси так зажалась в последнее время. Она чересчур к нам привязана. Ты заметил, как мы приехали, она редко выходила гулять? Постоянно с нами да с нами. Везде хвостиком. Я понимаю, когда ей было три года, четыре или пять. Но ей идти в школу этой осенью, а она начала сомневаться. Побаиваться. У меня практически не было проблем с её привыканием к детскому саду. А что сейчас делать, когда ей каждый день, кроме выходных придётся ходить в школу и совмещать её с художественным кружком?.. Ей пора привыкать к миру, кипящей жизни вокруг. Ей надо попасть в этот лагерь, чтобы развиваться в своём хобби — там же она записалась в художественную группу. Она меняется. — Да… понимаю. — Закивал Эдриан, глянув мне за спину. Я обернулась с ним, видя, как Кетрин и Ненси вышли из дома. Чудо шла за ними, весело виляя хвостом. Мне жаль, наша преданная собачка, но тебе придётся потерпеть три недели. Казалось, всем было плохо от расставания на столько времени, но каждый натянул улыбку, чтобы не заразить своей печалью Ненси. Ведь именно она едет в лагерь. Мы приехали к школе Ненси, где собрались все дети. Я могла поклясться, что Эдриан, открывая багажник, хотел выкинуть сумки Ненси и сказать «Ой, а мы сумки забыли», а в этот момент автобус бы тронулся без Ненси. Но он этого не сделал, снова поборов тревогу в себе, и вытащил их, отдав вожатым, которые помечали их наклейками, писали имя, и убирали в отдельный автобус. Пока я стояла с Жаклин и другими матерями, обратила внимание, как Эдриан молчаливо оглядел вожатых, словно каждому без слов угрожая «я тебя запомнил… и тебя… и тебя тоже». Ненси стояла на перекличке детей. Народу было много. В этот день увозили младших, а старшие приедут в лагерь на следующий день. Младшие же уедут на третью неделю в субботу, а старшие проведут свою вечеринку и уедут в воскресенье. Эдриан хотел попроситься поехать с автобусом в одном строе, чтобы сопроводить его до лагеря, но управляющие запретили, чтобы другим детям не было обидно — не все родители имели машины, чтобы поступить так же. И это поднимет шум в автобусе. — Всё будет хорошо, — снова успокоила я его, пока сама глотала слёзы, видя, как заканчивались сборы. Моя доченька последний раз подбежала к нам, сразу же утонув в руках Эдриана. Он поднял её на руки, крепко и долго целуя в щёку, и обнял меня другой рукой. Мы обнимались долго, но этого было мало. Нам всем. Эдриан держался, как и я, еле собрав силы, чтобы опустить Ненси на землю. Мы присели перед ней. — Даже если ты там будешь среди детей, ты всегда будешь рядом с взрослыми, — говорил он ей, держа за руку. — Если что-то случится, обращайся к ним. Если тебе там не понравится, скажи им, и мы приедем. Заберём, если только ты этого по-настоящему захочешь. — Хорошо. — Кивнула Ненси с улыбкой. — Пообещай мне, что хорошо проведёшь там время. Будешь радоваться, играть с ребятами, веселиться. Но всё это будешь делать осторожно, ясно? — Да! — Мы приедем в субботу, — сказала я, огладив её плечо. — Нарисуешь нам что-нибудь из лагеря? Чему вас будут там учить. Я очень хочу посмотреть. — Обещаю, — сказала она нам обоим, и глянула за спину, когда вожатый назвал её группу, с просьбой ребятам зайти в автобус. — Всё, — выдохнул Эдриан, взял лицо Ненси в ладони. Поцеловал её в лоб и произнёс: — Я люблю тебя, моя маленькая лисичка. — И я тебя люблю, — ответила Ненси, поцеловал его своими маленькими губками в щёку. Повернулась ко мне, и мы тоже поцеловали друг друга. — Я люблю тебя, мамочка. — Я тоже тебя люблю, доченька… Мы провожали автобус, махая всей компанией родителей. По пути домой Эдриан молчал, а я не просила его что-то говорить. Время было девять утра, но все свои силы он уже потратил. Кетрин была дома, когда мы вошли. Вязала в зале, а мы подали голос, говоря, что дома. Эдриан с опущенными плечами прошёл к лестнице, поднялся наверх. Я не шла за ним, чтобы пойти разогреть еды. И вздрогнула, когда наверху хлопнула дверь в нашу спальню. Будто в этот хлопок Эдриан обрушил всю усталость и ярость. И сделал этот там, где остался один. Мне не нравилось, как в последнее время Эдриан справлялся со стрессом. Через неделю мы приехали на родительский день, и Ненси встретила нас там со слезами. Многие дети плакали, когда увидели своих родителей, а Кетрин предупредила меня, что это нормально. Только Эдриану будто нож промеж рёбер сунули. Он испугался, поймав Ненси в свои руки и утешая. Её слёзы закончились через минуту, но я боялась, что Эдриан всё бросит и заберёт Ненси. Но этого не сделал, за что я была ему так благодарна. Он не показал, как волновался. Улыбался Ненси, пока она вела нас за руку по лагерю и показывала любимые места. Завела в корпус, где они рисовали. Показала общий плакат, где они всей группой оставили отпечатки свои ручек. Она была счастлива, хоть и скучала по нам. Эдриан был самым счастливым на свете в родительский день. Ненси не могла догадываться, как ему плохо без неё. Но домой он снова приехал молчаливым и уставшим. Теперь я в полной мере поняла, что имела в виду Фиона, когда сказала, что мы должны уметь проводить время не только втроём, но и вдвоём. Собиралась показать Эдриану, что мы должны взять из этих недель всё. Что и мы здорово проведём время.***
Эдриан ушёл днём, обещая, что приедет к позднему ужину. У нас он сместился из-за отсутствия Ненси дома и из-за того, что за эти недели Эдриан по странным причинам появлялся дома поздно. Я старалась не придумывать себе причин, ведь он всегда приходит домой спокойным и с огромным аппетитом брался за ужин и меня. Мы хорошо проводили время. Но наступила моя очередь делать сюрпризы и назначать свидания. За наши отношения мы были, казалось, во всех местах Оштена, где можно было провести свидание, побыть вдвоём. Эдриан устраивал столько свиданий, что места повторялись, но от этого те моменты не становились хуже. Я сама искала, где могу устроить ему свидание, невзначай спрашивала у подруг, где они проводили свои праздники или годовщины. Но для того самого сюрприза я предпочла остаться дома. Я приготовила ужин, понимая, что увидев меня в одном полупрозрачном халате до пола, Эдриан предпочтёт поужинать мной на столе. Я погасила свет, зажгла заранее купленные свечи и оставила камин гореть. Ужин ждал Эдриана и мой любимый никогда не давал ему остывать. Знал, когда он будет готов, и возвращался вовремя. Я сидела на ковре в гостиной, когда услышала шум ворот и открывшийся гараж. Каприз залаял во дворе, но быстро умолк после команды Эдриана. Во мне пробудилось волнение, но оно было приятным. Вышла в коридор одновременно, как хлопнула дверь. — Я!.. дома… — крикнул Эдриан, но увидев, что его встретили расставленные свечи и я в одном халате и собранными волосами на затылке, его тон изменился. — Привет, — тихо произнесла я, медленно проходя к нему и целуя. Его руки обвили меня за спиной, пока губы неторопливо целовали мои. Но я прервала поцелуй, спуская с его плеч пиджак. — Голоден? — Для тебя — всегда. — Оглядел он меня, вернув глаза к лицу. — Для ужина. Он снял обувь, и я потянула его за руку до столовой. Были накрыты тарелки на двоих, напротив друг друга. Я усадила Эдриана за стол, ещё раз целуя в губы, и была готова к его нападению. Только он сел на стул, а я наклонилась, чтобы подарить ему поцелуй, как его руки схватили меня за ягодицы поверх халата, так и норовя усадить меня на его бёдра. Мясо на тарелке, над которым я старалась, могло оказаться нетронутым, если бы я сама себя не взяла в руки и не оттолкнула Эдриана, убрав его руки. — Ужин, Эдриан, — прошептала я в его губы и быстро улизнула, огибая стол. Пока доходила до своего стула, заметила, как он расслабил две верхние пуговицы на чёрной рубашке. Ему так шёл чёрный цвет и костюмы, в которых он приходил с работы. Пока Ненси не было дома, я не пропустила ни единого шанса наброситься на него после ужина или перед ним. Он и сейчас этого ждал, потому и не контролировал свои руки. Но я заставлю его разозлиться на невыносимое, волнующее ожидание, что он снова потеряет контроль над разумом. Он был прекрасен, когда возбуждался до предела. Он был прекрасен всегда. Я села за свой стул, пожелав приятного аппетита и нарезая мясо на маленькие кусочки. Я не собиралась наедаться, с трудом елозила ножом по тарелке. Но проглотила пару кусочков от волнения, больше не съев. Эдриан хорошо справился с поставленной между нами задачей сдержаться. Он был единственным человеком из знакомых мне, кто мог так идеально контролировать себя, что иногда не играло мне на руку. Мы это уже проходили. Мы обсудили привычные нам темы за столом о планах, о моей лавочке. Он коротко пошутил, что понял, почему всех домашних животных увидел за порогом дома, намекая на зажжённые свечи. На фоне играла ненавязчивая, романтичная музыка из проигрывателя пластинок. Когда я спросила его о работе, он коротко ответил мне, надрезая ножом мясо. Я сунула в рот кусочек винограда, и подняла одну ногу под столом, медленно касаясь ею ступни Эдриана и поднимаясь выше по складкам брюк. Эдриан замолчал, поднимая глаза на меня. Его грудь поднялась под рубашкой от глубокого вдоха. — Продолжай, — невозмутимо сказала я, будто не моя нога поднималась к его колену, подтягивая каждую складку пальчиками. Эдриан сглотнул, переводя тему к машине и городским новостям. А я подпёрла подбородок рукой, поднимая ногу между его бёдер. Я позаботилась о том, чтобы задвинуть свой стул как можно ближе, потому моя ступня поднималась выше, а голос Эдриана становился с каждым словом всё ниже. И я остановилась, дойдя до ширинки и чувствуя его тепло своей ступнёй. Тогда вилка в руке Эдриана неприятно скрипнула по тарелке. Его глаза поднялись к моим. Мы молча глядели друг на друга. Полуулыбка потянулась по моим щекам. Но Эдриан был невозмутим. Я ждала его действий. Уж очень меня заводило, когда он срывался. Сейчас я этого и хотела. Но он быстрым движением пронзил кусочек мяса вилкой и отправил его в рот, не отводя глаз от моих. Если на моём сердце плясали черти, то у Эдриана они сверкали прямо в зрачках. И он продолжил говорить, перед этим смочив горло напитком из бокала. Я не подала вида, что совсем не такой реакции ждала. И надавила сильнее пальцами ноги. Член под брюками поприветствовал меня, напрягаясь на секунду по велению Эдриана. Я начала массировать его вверх-вниз, едва надавливая и неописуемо радуясь, когда он затвердел так быстро. Он был таким твёрдым, молил меня освободить его, но Эдриан продолжал говорить. Я поправила волосы на голове, пытаясь успокоить сердце, что забилось быстрее. И колени Эдриана придвинулись ближе, надавив на мои и резко сжав их вместе. Мои мышцы напряглись от неожиданности, даря укол насаждения между ними, чему я не была готова и не проконтролировала вырвавшийся из горла стон. Эдриан победно улыбнулся. Не скрыл, что это не было случайностью. И сдержался, когда я снова надавила на его член, поиграв пальцами ниже. Если я планировала этот вечер, зная, как хочу провести каждую минуту, то теперь мне стало дурно и жарко, что тонкий халат меня совсем не спасал. Я сбросила вину на камин, который горел летом, но лгала. Я была так возбуждена. Так ждала его дома. И проигрывала в неоговорённом противостоянии. Эдриан опустил локоть на край стола, притянув кулак к губам, он не скрыл его приподнявшихся кончиков губ. Но главное оружие было при мне. Я сама была им. Эдриан молчал, как и я. Только музыка заполняла тишину между нами. Я выпрямила спину. Поправила воротник халата, зная, что глаза Эдриана опустятся на мои вставшие соски под натянувшейся тканью, поблёскивающей в свете свечей. Он бы хотел прикусить их, помассировать между своих пальцев, коснуться языком, но не мог — нас по-прежнему разделял стол. Пару секунд я наблюдала, как его глаза мучили его самого, не поднимаясь с моей груди. В его голове терзали мысли, как бы коснуться меня. Но я продолжила. Нарезанная долька апельсина оказалась в моей руке. Я поднесла её ко рту, примкнув как можно медленнее губами, которые до этого едва смазала красной помадой, чтобы они бросались Эдриану в глаза, но не были полностью накрашенными. Это же его любимые губы, которые заменяли ему в крепких поцелуях воздух. Сочную мякоть я прикусила зубами, отделяя от кожуры, и специально приблизила к ним язык, слизывая сок. Долька апельсина пропала в моём рту, а язык завершил это маленькое представление, обогнув быстро губки, оставив вместо сока одну влагу. И попрощался, возвращаясь внутрь. Я два раза прожевала мякоть и проглотила. Моё горло дрогнуло, маня Эдриана расцеловать его, прикусить нежную кожу. Или чтобы вместо этой мякоти был его член. Мы оба завелись. Эдриан будто не дышал. И я тоже. Только его колени поджались, сжимая мою ногу меж его. Он был на грани, прося убрать ногу. Но я замерла, не делая этого. — Тебе больше нечего мне рассказать? — надорвавшимся на половине голосом спросила я. — Нет. Перед тем, как встать, я убрала нажим ноги, опуская её на пол. Этого времени Эдриану хватило, чтобы развести ноги, отпуская мою ступню, и встать раньше меня. Он встал, а через мгновение я. Его грудь вздымалась от частого дыхания, а моё тело снова было перед ним, не скрытое халатом. Эдриан рывком оттолкнул рядом стоящий стул, чтобы не потерять ни секунды и добраться до меня как можно скорее. А я быстро направилась к нему навстречу, огибая стол. Мы столкнулись посередине, мгновенно встречаясь губами и кусаясь. Были пьяны возбуждением так сильно, что не обратили внимания, как от рывка друг к другу уронили ещё один стул. Эдриан так сильно сжимал мои губы, что я не могла ими двигать в ответ. Дикое дыхание обжигало рот, руки впились в мои ягодицы, будто тонкая ткань могла порваться под ногтями Эдриана. В любое другое время мне бы стало больно, но возбуждение было таким сильным, что я чувствовала только наслаждение. Я ждала этого весь день. Издав грубый рык, любимый усадил меня на пустующий край стола, рывком распахнул мой халат. Взял за шею сзади, заставляя изогнуться навстречу его рту, обрушившемуся на мою шею. Он был так приятно груб и голоден. В любой другой момент бы он придержал своё рвение взять меня, но сейчас быстро спускался губами по моей груди, не задерживаясь на ней. Всё, что он сделал с ней, это прикусил, оттянув до моего громкого стона, что я поддалась вперёд. Это было и больно, и безумно приятно, что я не понимала, какое чувство принять за действительность, чтобы или запретить ему быть таким грубым, или потребовать ещё больше. Я опустила локти за спину на стол, зацепив волосами цветы в вазе за собой. Эдриан воспользовался этим временем, дёрнув свою рубашку и высвобождая из-за пояса брюк. Несколько пуговиц посыпалось на пол. Плевать. Настолько плевать, что я ещё шире раздвинула бёдра, раскрываясь перед ним и демонстрируя себя не в самом скромном виде и позе. Но Эдриану так нравилось, что он чуть ли не облизывался, а я чувствовала себя в такие моменты идеальной и самой красивой. Я развела ноги, отставляя их на ближайшие стулья и приглашая полакомиться мной, пока Эдриан поспешно бросил рубашку на пол резким, раздражённым движением. От этого телодвижения его мышцы груди и руки напряглись, а я пожалела, что так поспешила, ведь стоило ему сбросить ненужный элемент одежды, и я сама хотела его облизать и встать на колени. Съесть его с такой же силой, с которой он собирался поесть меня. Я обезумела от него, настолько сильно обожала. — Иди ко мне, — потребовал Эдриан, взяв меня за бёдра и подвинув ближе по столу. Он закинул их на свои предплечья, взявшись обеими руками за край стола. Не успела моргнуть, как он проник языком в меня. Не обласкал клитор, готовя меня к своему языку, нет. Он напрягал его и быстро вводил в меня, присасываясь губами. Это было так одурманивающе и остро, что я вскрикнула, впившись в его затылок пальцами. Я давила с каждым его обратным движением в меня, громко постанывая, что Эдриан замурлыкал в меня низким голосом. Я не могла оторвать взгляда от него, как он наслаждался мной. Как можно не любить себя, если мой мужчина настолько сходил с ума? Его бас заставил мои бёрда задрожать. Он знал, как мне приятно, уткнулся носом в клитор, давя на него так, что у меня искры из глаз посыпались, насколько это было хорошо. Он сглотнул мои соки, поднимая глаза к моему лицу, а я закивала. — Ещё… — захныкала я самым молящим голосом и помотала головой, запрокинув её снова. — Я так хочу тебя… Так хочу… Я раскачивалась скользкой тканью халата по столу ему навстречу. На ягодицах останутся следы его ногтей, я буду только рада им. Но я не хотела кончать. Сигнальными огнями начинала гореть в моей голове мысль, что мне нужно быть настолько возбуждённой, насколько это сможет выдержать моё тело. А оргазм был так близок и сжимал мои мышцы слишком рано, стоило Эдриану подняться к центру наслаждения. — Эдриан! — закричала я, когда была на самой грани. Взяв его голову обеими руками, я силой оттянула от своего клитора. — Слишком? — обеспокоился он, поддавшись и приподнимая брови так, что мне стало стыдно, что прервала его такой любимый процесс. — Нет… Просто перестань. — Ты же хотела. И я хочу тебя прямо здесь, мой десерт. — У меня другой десерт для тебя. Это свидание, и причём моё. — Восстанавливала я дыхание. — А мы договорились: кто назначает свидание, тот и придумывает условия. — Я всегда сделаю так, как захочешь ты. — Эдриан приподнял мою ногу, нежно целуя в щиколотку. В первую очередь перестань быть таким милым! — Я хочу, чтобы ты поднял меня на руки и унёс в гостиную. Сейчас же. Мне правда нужно было только сказать, и Эдриан поднял меня на руки, бережно унося в гостиную и попутно целуя. Он сел на наш диван возле камина, усаживая меня на себя и не разрывая неторопливый поцелуй. Но мне снова пришлось его самой прекратить. — Что теперь? — Эдриан едва приоткрыл глаза, обдав мой рот тёплым выдохом. — Я оставлю тебя здесь на пару минут… а ты сядешь в это кресло. Я указала пальцем вправо, где кресло было приставлено к камину, и сидя в нём можно было видеть перед собой на противоположной стене арку в коридор с выходом к лестнице. — И будешь ждать меня здесь. Даже когда я войду, ты останешься сидеть. — Как пожелаешь… — поджав губы от нетерпения, произнёс Эдриан. Я оставила ему последний поцелуй и встала, отправившись наверх полностью готовой к своему сюрпризу. Мне осталось перевоплотиться и распушить свой хвост.***
Пока я спускалась, ни один звук не коснулся моего слуха. Только музыка сменилась. Наверняка это сделал Эдриан, но он подобрал одну из наших самых любимым пластинок для романтических вечеров. Моё тело гудело, горело изнутри. Мне было так волнительно, и каждым шаг давался тяжело, но не от боли, а от новых ощущений. Я готовилась в течение недели. Днём, пока никого дома не было. Я знала, что анальное отверстие нужно было подготовить, потренироваться, чтобы не получить плачевных последствий. Я не хотела быть напуганной. Выглядеть так, словно это во мне не по моему желанию. Эдриан подумал бы, что это для него, а не для меня. Что я пожертвовала своим комфортом. Но это для нас, ведь мне нравилось, я так ждала этого дня, чтобы испробовать что-то новое. А он сойдёт с ума. Я шла уверенной походкой, сдерживая желание остановиться и поддаться наслаждению каждого движения. Это было приятно, если не делать резких движений. Металл уже был тёплым от моего тела, знакомым. В спальне я сделала всё, как нужно было, как рассказывалось в Камасутре. Вводить всегда было больновато, но я давала своему организму привыкнуть. И спустилась вновь покорять сердце любимого мужчины и заряжаться его восхищением. Он слышал, что я иду. А когда я заглянула в гостиную, увидела, как он уже встречал меня своим взглядом. Он был в кресле, как я и просила. С упущенными на колени локтями, пальцы он сцепил перед собой в замок. — Ты обещал сидеть смирно, — напомнила я. — Как ты и попросила, я это сделаю. Но к чему ты меня готовишь, моя лисица? — Заметил он мою полухитрую улыбку. Я выпрямилась, скрывшись за аркой. Выдохнула и прошла вперёд — к нему боком. Это были плавные, женственные два шага. И предстала перед ним в своём образе, поднимая глаза снизу вверх на него. Он был поражён. Прямо в сердце. Я стояла в арке и в тёплом освещении камина в чёрном белье не оставляющего ничего воображению. Оно было кружевным, но почти прозрачным, будто это было не бельё, а завитки чернил, обласкавших мою кожу. Бюстгальтер был на мне, как и чулки на подвязках с пояском на талии. Но трусиков на мне не было. Эдриан заинтересованно и очарованно наклонил голову на бок, пока я стояла к нему боком, отставив одну ножку на носок. Он увидел мой аксессуар. Его рот удивлённо приоткрылся. Я уже растеряла остатки скованности и сдержала улыбку, чтобы она не была слишком широкой. Подняла руку и убрала спицу из волос, распуская рыжие волны на плечи. Опустив одну руку выше головы на арку, я маняще повернулась, изогнувшись в спине и демонстрируя ему свою попку с полу-рыжим хвостиком. Я смогла его окрасить, но так получилось только к концу — ещё лучше, амбре из тёмно-коричневого в рыжий. Хвостик покружился в воздухе и коснулся моих бёдер в тот же момент, когда от моего движения по телу прокатилось наслаждение. От этого у меня мурашками покрылась кожа, а стон от ощущений я не подавила. Эдриан должен был это слышать. Ещё сильнее изогнулась, запрокинув голову, и обеими ладонями упёрлась в дерево арки. Я знала, насколько была шикарна. Как прекрасно выглядела в этом освящении, музыке и комплекте без трусиков. Как мои ягодицы были отчерчены подвязками, талия выделялась пояском, делая мою фигуру более сексуальной. Волосы обрамляли лицо, грудь и плечи. Чулки были предпоследним ударом в сердце Эдриана. А хвостик последним. Мой мужчина поддался вперёд, как же его манил мой хвостик. Он качался от любого моего движения. Но я тонким голоском высказала своё возмущение, что Эдриан поддавался и забывался. Он пропал в моих чарах, а твёрдый член оттенялся в штанах в свете камина. Эдриан хотел сказать так много, но язык хотел или отвиснуть, или облизать меня всю. Мне не нужно быть Эдрианом, чтобы сказать это за него. Мой мужчина хотел спросить, откуда, как и почему. Но он только жадно и неотрывно любовался, пока я изгибалась, показывая себя во всей красе, и постанывала от удовлетворения, щекочущего изнутри. Я медленно повернулась и направилась к нему. Неторопливо и изящно. Не отрывая глаз от его, будто стеклянных от похоти. — Не говори, что я хотя бы касаться тебя не могу, — сглотнул он, возвращая низкие нотки в голос. Его манил покачивающийся между моих ног хвостик, моя фигура, потому его глаза быстро бегали по мне от лица до ног, не зная, на чём остановиться. — Можешь всё, что пожелаешь. — Глядела на него я сверху вниз, подойдя близко и расставив ноги на ширине плеч, качнув бедром. Его ладони легли мне на талию, кружа большими пальцами по пояску. Разглядывал, не зная, что целовать первым. Но, конечно же, его соблазнял хвостик. — Пожалуйста… — поцеловал он меня в низ живота, поджимая упругую кожу на краю пояса, — повернись. Я исполнила его просьбу, медленно изгибаясь и поворачиваясь к нему спиной. Хвостик покружился в воздухе, а Эдриан тихо охнул, накрыв обеими руками мои бёдра по бокам. Я изогнулась в пояснице, чувствуя, что ягодицы были прямо перед его лицом. — Блять… Как… ты прекрасна… — Вздох слышался в его голосе. — Это… — Анальная пробка, — закончила я за него. — Не бойся, мне не больно. Кожей ягодиц я почувствовала ладони Эдриана и дыхание. Они одновременно накрыли мои ягодицы. И стали аккуратно гладить. Но даже это влияло на мои ощущения. Я ахнула, глядя на него через плечо, и Эдриан поднял голову к моему лицу. — Я привыкла к ней… Мне очень нравится. А тебе? Эдриан поцеловал меня в ягодицу. Затем во вторую, нежно шепча: — Моя богиня… Потрясающая в прямом смысле этого слова. Анальная пробка изводила меня самыми незнакомыми, но такими приятными уколами. Я промычала от того, как легко Эдриан коснулся хвостика, огладив его пальцами до кончика. — Я хочу сделать тебе ещё приятнее. — Она в твоём распоряжении. — Кивнула я, поджав мышцы под его ладонью. Но предупредила, зная, что он этого хотел бы: — Только не шлёпай. По крайней мере, не сильно. Эдриан одобрительно кивнул. Стал расцеловывать мои ягодицы, присасываясь и кусая. А затем зализывая. Пробка дарила мне мурашки и вспышки блаженства с каждым пальцем Эдриана, коснувшихся её основания меж моих ягодиц. Он только взялся за неё, а ноги мои уже были готовы подкоситься. Стыд проявился в моей голове за такой ракурс перед любимым, но я отогнала его к чертям. Нам обоим так хорошо. Эдриан прошипел меж зубов, когда я громко застонала — он прокрутил её медленно и осторожно во мне. Горячо, практически обжигая, что нервные окончания отозвались на кончиках пальцев ног. — Эдриан… Так приятно… Пожалуйста, продолжай… ласкать меня… Он прикусил меня за ягодицу, чуть оттянув на себя металл внутри меня. Миллиметр, дарящий так много моему телу, что оно будто взорвётся от наслаждения. Моя пятая точка горела изнутри. Эдриан продолжал чуть выводить её и отпускать обратно, не вынимая. Целовал и постанывал вместе со мной. — Тебе хорошо? — Прикусил он кожу на пояснице и слизал выше. Его грудь прижалась к моей попе на секунду, но от этого давления пробка вошла глубже, растягивая меня. — Я даже не знаю, как это описать. — Помотала я головой. — Но выглядишь ты просто потрясающе, Крис. Такая сексуальная. Этот хвост… — Я же говорила, что прячу его в шкафу. — Рассмеялась я, но смех вмиг перерос во вскрик от наслаждения, потому что Эдриан чуть раскрыл меня, облизнув основание металла. Он повторял это в необратимом темпе, практически лихорадочно, прижимаясь лицом ко мне, как будто не мог оторваться. — Мой член ноет в штанах и поклоняется тебе снова и снова, — произнес он в меня, лаская языком. — Я хочу отнести тебя к зеркалу, чтобы ты сама посмотрела и влюбилась в себя. — Я влюблена в то, как ты любишь меня, — быстро проговорила я. — Мне этого достаточно — знаю, насколько красива. Но… хочу кое-что ещё. Это не так связанно с анальной пробкой. Пока это максимум, что я могу сегодня выдержать. — Тогда скажи, что ещё мне сделать, — прорычал Эдриан, напоследок прикусив пробку и щёлкнув её в сторону, почти прощаясь с ней на сегодня, но обещая вернуться к ней в другой раз. Скорее я сама его об этом попрошу, потому что было незабываемо, а в мыслях моих уже были планы о большем. — Ах!.. В-встань… Любимый поцеловал меня в ягодицу, прижимаясь с носом, во вторую, и встал, когда и я отступила. Я накрыла его плечи своими руками, примкнув к губам, и Эдриан ответил на мой поцелуй ещё более сильным и страстным, что я поджала губы от давление его рта. Его ладони поглаживали талию, оттягивая подвязки и шлёпая ими пылающую кожу до моих тонких взвизгов и игривых смешков. — Я хочу… — целовала я его короткими касаниями и ласкалась носом об его, — чтобы мы опустились на ковёр… Ты склонил меня к дивану, как я люблю — по-твоему грубо, — и взял меня сзади, хватая за волосы… — Я схватила Эдриана за шею и примкнула губами к уху, медленно шепча: — Ещё хочу, чтобы потом ты развернул меня к себе и кончил на грудь. А последние капли хочу слизать. Что происходило дальше, мне не назвать ничем другим, как безумием. Мы целовались так, будто нагоняли те мгновения, когда не сможем этого сделать в самой удобной позе с моим хвостиком. Ремень звякнул и упал вместе с брюками и моим бюстгальтером на пол. Он был единственной частью моего образа, который я сняла. — Оставь пояс и чулки. — Попросил стальным тоном Эдриан. Он делал в этот день всё, как я хотела и эту единственную просьбу от него я исполнила. Мы опустились на ковёр. Член Эдриана уже извергался эякулятом. Я снова захотела упасть на колени и взять его в рот. Пока мы целовались, я взяла его, начав массировать, но понимала, что Эдриан слишком возбуждён, что мои ласки уже становились болезненными. Он сам не дал мне продолжить, убрав мою руку за спину. Мой мужчина был голоден и изведён ожиданием вонзиться в меня, любить меня самым страстным способом. Я просила быть грубее — он так и поступил. Взял меня за шею и развернул, роняя грудью на диван перед нами. Он шлёпнул меня, но не сильно. И даже больно это не смогло бы быть, ведь он сунул палец под основанием, откуда шёл хвостик, и обласкал мой вход. Другая его рука гладила мои складки и щёлкала по клитору, собирая так много влаги, которая сочилась из меня. Я была такая влажная, что пальцы Эдриана скользили резвее, надавливая. Я уже дрожала от каждого его движения, а он даже не вошёл в меня. Когда-то я думала, что испробовала все ощущения и наслаждение, которое могло испытать моё тело. Эдриан помог мне изучить все чувствительные точки, знал, как я люблю, что ничего не приходилось говорить. Но теперь я поняла, как ошибалась. Анальная пробка сделала меня чувствительнее в разы. Самый сексуальный мужчина на свете прижался ко мне сзади, обдавая теплом своего члена. Он надавил мне на талию, заставляя выгнуться, и сделал паузу, чтобы собрать все мои запутавшиеся волосы, обкрутил их вокруг ладони и опустил её мне на плечо. — Какая ты красивая, — шепнул он мне в другое плечо, осыпая его поцелуями. Спустился ими по позвоночнику до ягодиц, прикусил одну и вторую и выпрямился. А затем вошёл. И это было больно, узко и горячо. Я громко крикнула, понимая, что это было от давления пробки. Но после меня настиг вихрь ощущений: покалывание, жар, мурашки, дрожь и… наслаждение… его был так много. Грудь тёрлась о ткань дивана, побаливая и слишком часто отвлекая меня, что я приподнялась. В обилии ощущений это было чересчур. Клитор по-прежнему ласкали пальцы любимого. А другая рука держала за волосы. Я раскачивалась ему навстречу, соблюдая не самый быстрый из всех наших ритмов. Но этого было достаточно, чтобы оргазм проскальзывал по телу от нервных окончаний. Я так быстро к нему подобралась, что не понимала и даже огорчилась поначалу. И ещё не осознавала, что это был самый сильный из всех оргазмов. Я зажмурилась и думала остановиться от силы накатывающей волны. Мои ноги дрожали, низ живота сводило, как и анальное отверстие с хвостиком. — Да! — выкрикнула я так сильно. Но мы были дома одни, и никого больше. Я могла позволить себе кричать и стонать, как мне хотелось и как требовали от меня сильные толчки. Я почувствовала себя такой наполненной. И снова вскрикнула вместе с протяжным стоном Эдриана и громким дыханием. Шлепки тел ускорялись, что мои бёдра определённо покраснели. Мне было так хорошо, но я оттягивала себя как могла. Оргазм поработил моё тело, роняя обратно на диван и разливая горячую волну от щёк по позвоночнику до поджимающихся пальчиков ног. Эдриан был близок, но сам сдерживался, чтобы оргазм взял меня в полной мере, одарил насыщением, и пропал, дав момент любимому. Я выдохнула, а Эдриан оттянул меня сильнее прежнего за волосы, поднимая с дивана, но не прижимая спиной к своей груди. Знал, что была вероятность сделать больно. Я поддалась его движению на моих боках. Член вышел из меня, я рухнула на колени, подставляя грудь, и вздрогнула, когда горячая сперма излилась мне на кожу. Эдриан запрокинул голову, изогнувшись в спине, а я подловила момент, чтобы расцеловать его тело. Мною обожаемое тело. Самое красивое. Я облизывала его рельефный живот, спускаясь вниз и слизывая всё до последней капли с любимого члена, что он ещё сильнее задрожал от чувствительности. Я отпустила его, не желая мучить. Не смогла присесть полностью на попу и проводила Эдриана взглядом до кухни, откуда он принёс мне воды и салфетки. Пока я жадно глотала воду, он стирал с меня свои остатки. Он отказался от воды и потянул меня за собой на ковёр, ложась на спину и укладывая меня себе на грудь. Мы молча лежали посреди нашей гостиной. Я гладила его грудь, а он мою спину. — Как ты себя чувствуешь? — спросил Эдриан, поцеловав меня в лоб. Я была готова уснуть, но ответила: — Это был самый сильный оргазм в моей жизни. — Предположу, что из-за пробки? — Наверное. С ней я чувствовала, в хорошем смысле, каждое своё движение одним местом. Грудь Эдриан чуток затряслась под моей щекой от беззвучного смешка. — Опиши, как это. — Попа горит, — рассмеялась я, чувствуя спиной, как он пальцем вырисовывал круги вдоль позвоночника. — Но очень чувствительно и приятно до мурашек. Я думала, что это какая-то… лишняя извращённость… Немного стыдно за это. Многие девушки говорят, что даже с одним пальцем это безумно больно. Но моё тело, похоже, чувствует это по-другому. Или дело в том, что я готовилась. Это не было спонтанным решением. Точнее было, но я не сунула в себя эту штуковину сразу. — Со смазкой? — Конечно. Без неё никак. — Умничка. Я подняла голову, устроив подбородок на своих руках на груди Эдриана, и хитро улыбнулась ему. — Я бы хотела попробовать ещё и подольше. И чтобы ты снова так делал, как сегодня. — Если тебе этого хочется, стоит только попросить… Где ты её купила? — Я не выдаю свои источники, Эдриан…***
Я была так счастлива. Мы с Эдрианом проводили так много времени вместе. И казалось, ничего не может испортить нашу жизнь. Пока не наступила одна из ночей, которой я не придала большого значения. Всё было, как всегда. Мы уже спали в объятиях друг друга. Эдриану было жарко, но он не отпускал меня. Один раз я открыла глаза от духоты, а второй раз от громкого грохота на улице. Это был металлический удар, от которого Эдриан подорвался с постели. Как он смог так быстро сунуть руку под кровать в этом манёвре, что револьвер оказался в его руке? Он проверил его, подлетев к окну. Каприз и Чудо залаяли. Я молчала, поднявшись в сидячее положение и прижимая одеяло к груди. Глаза метнулись к шкатулке с украшениями, в двойном дне которого я держала все значимые ключи. Эдриан отодвинул занавеску, замерев на месте и разглядывая уличную темноту. Я выдохнула, когда он сказал: — Бобби. Любимый прошёл к стульчику с одеждой, поцеловал меня в губы, прося остаться здесь, и вылетел из комнаты. А затем и из дома, что я увидела из окна. Эдриан успокоил собак командой и вышел за территорию. Там Бобби был не один. Я насчитала пятерых. Это было странно, даже я это понимала, потому что Эдриан был строг в соблюдении правил о сохранности нашей тайны. Через две минуты он вошёл на территорию, но не один. С ним вошли Марк и Хосе. Быстрые шаги послышались в коридоре. Эдриан вошёл ко мне и снова поцеловал, пригладив растрепанные во сне волосы. — Я отъеду. Час или два меня не будет. Марк и Хосе внизу. Ложись спать. Он ушёл в гардеробную, а на обратном пути проигнорировал мой вопрос о том, что случилось. Чёрта с два я уснула. Ворочалась, а потом вовсе поднялась, оделась и спустилась к парням. — Здравствуйте, Криста. — В один голос поприветствовали меня парни. Мы не виделись больше месяца. Я подавила разочарование, потому что если они были здесь, значит заменяли Эдриана. Или что-то произошло. Что-то нехорошее. Эдриан вернулся к рассвету, когда я глаз не сомкнула. Парни сидели на кухне, а я убивала время и нервы в своём кабинете, читая книгу о садоводстве, когда входная дверь хлопнула. Я почти выбежала из кабинета за объяснениями. Увидела, как Марк и Хосе выходили из дома, а Эдриан прошёл ко мне с взволнованным видом. — А… — Всё, что вырвалось из моего рта, когда его губы обрушились на мои с такой силой и тоской, что я замерла, забыв как дышать. — Пойдём наверх. — Его голос был таким же грустным, как и выражение лица. Он даже не услышал моего ответа, не дав его озвучить, как поднял на руки и унёс в спальню. Мы целовались, поддавшись наваждению страсти. Эдриан снимал с себя костюм слишком быстро, слишком нервно. Будто каждая секунда ему была на вес золота. — Что… случилось? — Практически хныкала ему в губы я от волнения. — Скажи… Эдриан сглотнул, потратив пару секунд перед ответом, ударившим меня прямо в сердце: — Сегодня я уезжаю. Этим утром. Я в ужасе глянула за окно. Уже рассвет. Столько вопросов пронеслось в голове. Почему? Как? Зачем? А как же Ненси, к которой нам нужно было ехать через четыре дня? Надолго ли он? — Мартин Вука в городе. Он приехал за мной. Если бы я не вышел, он бы перерыл весь город и сам заявился сюда. — Для чего? — Грант вызывает меня в Кайлас. Это срочно. — Зачем?! Надолго? — Я не могу сказать, боясь солгать. Но это срочно и обязательно. Возможно, неделя. Бобби останется здесь и будет с тобой на связи, как и обычно. Просто веская причина для моего отъезда, но ничем другим он не отличается от других. — И что… мне делать?.. Нен… — Знаю, — перебил он меня, склонив голову. — Крис, я знаю. Всё, что я могу тебе сказать, так это, что Грант сам не передал, для чего меня вызывает. Но дал своим сообщением понять, что я обязан приехать. Потому я не знаю сроки, куда и зачем. Но знаю, что ты даже можешь не переживать за меня. — Я переживаю каждый час, когда тебя нет дома, Эд… Он прервал меня поцелуем, прикусил мою губу, закрывая глаза, пока мои были распахнуты от шока. — Эд… Э… Эдри… — Он не давал мне говорить. Целовал и целовал. Прижал к себе так крепко, дыхание спёрло. Сначала я не поддавалась, но потом поймала шанс последний раз перед его отъездом провести время так, как хотела моя душа. Мы упали на кровать, раздеваясь и целуясь. Я не сдержала слёз от разочарования. Мне было так неприятно, что такая новость пришла в наш дом этой ночью. Слёзы бежали из-под моих век, пока я впивалась в плечи Эдриана, что ему определённо было больно. Но он ничего больше не говорил. Он целовал меня до головокружения. Мы занимались любовью, очень долго и неспешно. Голые, обнимающиеся со всей мочи, целующиеся и печальные от надвигающейся разлуки. Я плакала в поцелуй, а Эдриан делал паузы, чтобы стереть дорожки влаги с моих висков и щёк своими губами. Он был так опечален и обессилен — мы почти не двигались. Он входил в меня медленно, будто растягивал удовольствие. Одна моя рука лежала рядом на подушке, и он уложил на её свою ладонь, переплетая пальцы, сжимая их почти до боли. Но не разжимал. И я не рассоединяла наш замок, не хотела не ощущать его руки на своей. Мне нужно было его тепло. Необходимо, чтобы он не отпускал, не расслаблял свои пальцы на моих, связывая наши души. — Я люблю тебя, — произнёс он, нависая надо мной и глядя в мои глаза с сожалением, размером с весь мир. — Я люблю тебя… — Снова говорил он. — Я люблю тебя, Крис… — Снова и снова. — Ох… Моя Крис… Я так сильно люблю тебя… — Боже, Эдриан, я знаю… Я знаю… Я ведь тоже тебя люблю… Очень сильно… Очень… Быстро закивала, целуя его. Он вновь ничего не говорил, но его губы целовали меня, безмолвно продолжая клясться мне в любви. Я отвечала ему такими же поцелуями. Я так сильно его любила, и эта любовь была намного больше повисшей печали над нами этим утром. Если бы это было не так, моё сердце бы не выдержало и утонуло в душевной горечи. Эдриан кончил, но я нет. Только плакала, потому что мне было грустно. А слёзы лились, что стало стыдно. Я уже не хотела, но они вытекали из моих глаз, даже когда Эдриан поднял меня и молча обнимал. Новость слишком неожиданная — Эдриан всегда заранее знал, предупреждал. Мы проводили достаточно времени перед его отъездом. Я просто была шокирована, потому и не могла остановить слёзы — так подумала. Но потом предположила, что что-то внутри меня чувствовало… что Эдриан прощается. Ведь уснули мы от изнеможения, вместе. А проснулась я одна. Его половина кровати уже остыла. Эдриан ушёл, уехал, ведь попрощался на рассвете.***
Мне было плохо. И душевно, и физически. Марк и Хосе были дома. Как и Кетрин пришла на следующий день. Я рассказала ей, что Эдриан уехал, без лишних деталей, и тем же вечером приехали Вилсон, так как Кетрин зашла к ним и рассказала. — Ничего не знаю, моя дорогая! — Противилась Фиона. Она сидела со мной на диване и не хотела ничего слушать о том, что со мной всё в порядке и я смогу побыть дома одна. Я была одна. Без Эдриана. Без Ненси. И моя сестра оказалась рядом. — Ты посмотри на себя, какая бледная. — Подняла она мою голову за подбородок и обняла. — Плакала, да, много? — Не знаю, что на меня нашло. — Пожала я плечами, прячась в объятиях старшей сестры. — Наверное, печаль такая напала, потому что их обоих дома нет. Ни Ненси, ни Эдриана. Только мы были все вместе. И теперь я одна. Это так непривычно… — Ничего… — Поглаживала она меня. — Нет, не ничего. Мне к Ненси ехать, что я ей скажу? Она расстроится, что Эдриан к ней не приехал. — Ничего. Расстроится и переживёт. — Качала меня в своих руках Фиона. — Всё поймёт. Ты что-то воду мутишь, моя дорогая. Всё же не так плохо. Просто неожиданно. Не переживай так. Мы останемся здесь, с тобой. Потом поедем все вместе к Ненси. Нечего тебе здесь одной сидеть. — Марк и Хосе здесь. — Напряглась я, глянув в арку из гостиной. — Сразу оба. — Плевать. Сменятся. Всё равно мы тебя не оставим. — Она выглядела не как моя сестра, а как мамочка. Целовала меня в висок и стирала слёзы. — Нарыдалась вся. Ты ела что-нибудь? — Руки не доходили. Плохо себя чувствую. Опять слабость и тошно. Нет аппетита. — Извела себя стрессом…***
Мне не становилось лучше. Я только и думала, как объясняться перед Ненси, медленно осознавая неожиданный отъезд Эдриана. Но я тосковала без них двоих. Всё, что меня порадовало — букет цветов, который передал Бобби через телохранителей. Это был пышный букет белых роз с запиской «Моё сердце я оставил в твоих руках. Прости, что так ушёл. Невыносимо с тобой прощаться». Я держала эту записку на его подушке. А букет заменял его присутствие, стоя на тумбе со стороны Эдриана. Но наступал новый день и встреча с Ненси близилась. А мне всё хуже, что завтраком от бессилия меня стошнило в ближайшем туалете дома. Я очень плохо ела, как бы Фиона и Кетрин ни запихивали в меня свою такую аппетитную выпечку и горячие супы. Порой стыдно было, словно как маленький ребёнок себя вела. Но я ничего не могла с собой поделать. Сердцу было тревожно. Мне надо было привыкнуть. — Ты опять отравилась? — спросила Фиона, только я ступила за порог туалета. — Просто все силы трачу на обдумывание планов и Ненси. — Опустились мои плечи. Я поморщилась от неприятного ощущения в горле после тошноты. — До завтра надо что-то придумать. — Что ты думать собралась? — Взяла меня под руку Фиона, ведя в зал. — Так и скажешь, как есть. Она указала на диван, где разложились наши котики. — Иди, присядь. Полежи с котами. Говорят, животные — лучшее лекарство. Они высасывают из нас болезни. — Тогда с таким количеством я не должна была вообще отравиться… День шёл медленно. Я устала от безделья и вышла на улицу, чтобы полить свои клумбы. Фиона сидела в беседке, читая книгу сыновьям. Джексон пропадал дома, чиня шкафчик в гардеробной у входа. Кетрин готовила. А Марк и Хосе планировали график своих смен здесь, сидя на кухне и поедая пирожки Кетрин, которые она заставляла их есть до боли в животе. Я держала лейку, поливая ряды. Свежий воздух обдувал моё лицо. Я прикрыла глаза, подставляя его ещё выше, и хотела уже открыть глаза. И открыла их, но было темно. А голова закружилась. Заваливаясь на бок, споткнувшись о бортик клумбы, я начала падать, выставив по реакции колено вперёд. Лейка выпала их моих рук, окатив сандалии немного водой. — Крис! — закричала Фиона где-то рядом. — Крис! Помогите! Джексон! Кто-нибудь, как вас там! Помогите!.. Муть из глаз ушла, когда меня подняли мужские руки и болел бок от удара о землю. — Крис?! — Это был перепуганный голос Джексона. — Крис! Очнись! — Маму нашу за ногу, как ударю сейчас!.. Пощечина обожгла мою щеку, когда я окончательно вернулась в сознание. Это был самый удачный удар от Фионы. К нам выбежали телохранители. — Ты меня до смерти напугала! Идиотка! Да что с тобой творится?! — Что-то… — еле двигала я языком, оглядываясь и слыша детский плач. Робин и Франки перепугались. Надо мной возвышались четыре фигуры: Марк, Хосе, Фиона и самый ближайший — Джексон. Он по-прежнему держал меня на руках. — Что-то задумалась… — Ага, так я тебе и поверила. — Всё нор… — Заткнись лучше. — Божечки! — Сзади я услышала, как спускалась с козырька Кетрин. — Что случилось?! — Мы везём Крис в больницу. — Глянула на меня Фиона, приложив ладонь к моему лбу. — Ты сможешь побыть здесь с детьми? — Мы едем с вами. — Потребовал Хосе. — Щас! Приглядите за домом, для чего вы здесь и нужны! — Не говори так с ними… — Глубоко вдыхала я, борясь с головокружением. Мне было очень плохо. Не понимала, как в одну секунду я стояла на обеих ногах, а в другую организм меня так наказал за потрёпанные нервы. — Помалкивай. Джексон, неси её в машину. Я за документами, и поедем…***
Приёмная. Духота. И огромная очередь в коридоре. Было шумно, людно. Мне казалось, что я вот-вот опять потеряю сознание. Я устала. Так хотелось спать. Мы просидели около часа, но очередь сдвинулась на пару человек. — Всё, я так не могу. — Встал Джексон, не стесняясь народа вокруг. — Тут есть какая-нибудь другая больница, чтобы быстрее всё пошло?! — Платная, — ответил кто-то рядом из очереди. — Здесь на одной территории, только здание левее, через пост скорой помощи. Я сидела ссутулившись, но вернулась из мыслей в реальность от того, как меня подняли на руки. — Куда? — Ты не слышала? — спросила Фиона, поднимаясь за нами. — В платную тебя понесём, там быстрее будет. — Я не взяла деньги. — Крис, — вздохнул Джексон, боднув меня лбом, пока Фиона придержала нам дверь на выход. — Не переживай об этом. — Пусти меня хотя бы. Сама пойду. — Катайся давай… Пока я тебя буду носить на руках. Прекращай уже своевольничать. Дальше всё было как в тумане. В платной больнице меня, как вороны окружили врачи и это было хоть каким-то спасением, потому что сама я была без сил. Выделили один кабинет и каждый из врачей приходил на осмотр за другим. Джексона вывели, Фиону после тоже, прося подождать снизу у регистратуры. Дали немного поспать. Ещё и накормили, уложили на койку, сказав, что позовут, пока собранные анализы отдали в лабораторию и ожидали результатов. Меня перевели в последний кабинет спустя три часа. Я даже не подозревала, что зайду за итогом осмотра одним человеком, а выйду другим. Дверь за мной через полчаса закрылась. А я переваривала сказанное врачом со слезами на глазах. В туалет, срочно. Я понеслась по коридору, оббегая других пациентов и врачей. Табличка женского туалета — я вбежала внутрь, сорвавшись на рыдания. Схватилась за умывальник перед собой, включая воду и плеская её в лицо. Полегчало. Выключив воду, я нашла силы подавить слёзы. И глядела в зеркало, видя себя такую бедную и измотанную. Мне хотелось одновременно обнять саму себя и ударить за то, как извела переживаниями. Я больше не имела право так поступать со своим телом. Я хотела кричать. Плакать, так сильно от неописуемых эмоций. Потому что узнала, что под моим сердцем забьётся ещё одно, очень маленькое, совсем крошечное. Но уже такое любимое. Я хотела говорить. Поговорить, потому больше не была одна. Я так и сделала, накрыв нижнюю часть своего живота, и с самой счастливой улыбкой произнесла: — Так это всё ты, малыш…