Крис
Строки из записки, взгляд, упирающийся в календарь, осознание, поднятый ключ — это и есть мой ритуал между приведением себя в порядок утром три прошедших дня. Каждое утро я открывала глаза, лежа в середине кровати, обхватывая подушку Эдриана и ощущая, как бумажка мнётся под моей щекой, оставляя отпечаток. Поднимала, прочитывала строки, в голове слыша голос Эдриана, произносящий каждое слово. А мой же голос твердил, что если я хочу сберечь записку, то надо бы перестать класть её с собой в постель. «Он скоро приедет, так что мне она не понадобится», — отвечала я сама себе, поднимаясь с постели и убирая записку на тумбочку Эдриана. У меня не было будильника, но каждое утро я вставала в девять часов. Начинался пятый день, как я узнала о беременности, и ни один из дней не начинался гладко — отрывала голову от подушки, принимала вертикальное положение и неслась в ванную, попутно пытаясь совладать с рвотой. Не получалось. Горло жгло, как и рёбра, голова кружилась, в глазах темнело. Первая мысль, пока я нависала над унитазом — у меня низкий гемоглобин. Вторая при успешной попытке дойти до раковины и умыться — я просто беременна, это токсикоз. А третьей, пока чистила зубы, была мысль, что если я до этого никак не могла понять, что со мной происходит, и так бы и не поехала в больницу, то теперь до меня точно бы дошло. Я очень скоро сама бы сдалась и обратилась к врачам, будучи напуганной своим состоянием. И узнала бы о крошке во мне. Дело времени. Спалось плохо — слишком жаркое начало июля. Я бы с удовольствием запрыгнула в ванную, полную холодной воды, но не могла. Споласкивалась тёплой водой, выходила из ванной и открывала дверь для Рассвета, — в нём будто был собственный будильник, напоминающий, когда любимая хозяйка просыпается, и пора скрестись к ней в дверь, чтобы скорее поласкаться. Конечно же я впускала своего мальчика, он приветствовал меня милейшим «Мурк!» и гладился о ноги. Потягивался и просился на ручки, вставая на задние лапки, а передними упираясь мне в ноги. Я его с удовольствием поднимала, желая доброго утра и подставляя щёку, о которую он гладился, иногда полизывал своим грубым, шершавым язычком почти до боли, но мне были приятны такие ласки котика, настолько привязанного ко мне с рождения. Мой самый ласковый сыночек из всего нашего детского кошачьего сада. После Рассвет укладывался на мои колени клубочком, пока я садилась за свой туалетный столик и приводила себя в порядок. Хотя и делать-то особо ничего не надо было. Дополнительного увлажнения летом моя кожа не требовала. Я только втирала ромашковый лосьон, расчёсывала волосы и надевала серьги. Доставала свой ежедневник, ставший дневником для введения беременности. Записывала своё состояние каждый день и немного, там же сбоку, в столбик писала планы на день. В календаре отмечала день. И поднимала ключ от короба Ли, ожидая письма. Как только я вернулась от Ненси и ушла в спальню тем вечером, ключ был вынут из шкатулки и ожидал утра следующего дня, чтобы повиснуть на моей шее. И так каждое утро. На третий день не изменила своему ритуалу, вышла из комнаты, поглаживая за воротником платья ключ. Рассвет гладился о мои ноги, но быстро понёсся вперёд, заметив Шелли, вилявшую хвостиком. Они быстро завалились на бок, как только Рассвет напал на Шелли, и начались то играться, то вылизывать друг друга, покусывая. Я не спешила, проходя в коридоре мимо настенных фотографий. Совместные фотографии были такими частыми после выпускного Ненси и большинство из них были с инициативы Эдриана, будто он пытался нагнать те времена, что мы упустили. Каждый праздник, который мы посещали, не оставался без нанятого фотографа, Эдриан первым делом вёл нас к нему, как бы вычёркивая первый пункт из дел на день. На некоторых снимках мы были по одному. Фиона даже достала, нашла моё детское фото, и Эдриан настоял, чтобы оно висело рядом с фото Ненси, указывая на то, какую копию себя я родила. На снимках у нас отличий во внешности было ещё меньше, чем в жизни. Когда Европа увидела эти фото, она не сразу указала, где я, а где была Ненси. Только более светлый оттенок глаз Ненси в чёрно-белой печати помог подруге. И немого пожелтевший эффект, не скрытый стеклом рамки, на моём фото тоже был подсказкой. Я остановилась у нашей совместной фотографии, огладив лицо моего мужчины. Серьёзный, но одновременно счастливый. Какой же красивый. Глаза его были направлены на Ненси, сидящую на моих коленях на снимке, а он стоял над нами, держась одной рукой за стул за моей спиной. Помню, фотограф осыпал нашу девочку тогда комплиментами, чтобы она не стеснялась камеры. Спрашивал, что же у неё такое красивое платье и причёска. Поймал кадр, когда она улыбалась, немного смутилась и льнула боком к моей груди, переплетая свои пальчики с моими на подоле своего платья. Это фото моё самое любимое, потому что живое. Эдриана сложно заставить улыбаться для фото. Максимум приподнимал один уголок губ. Но здесь его взгляд поглощал, пытался запечатлеть одно из лучших наших мгновений, замирая на мне и Ненси. Эдриан улыбался одной из своих самых обольстительных, нежных улыбок. Улыбка, которая когда-то очаровала меня, поймала в свои сети, и которую я ловила так часто, если его взор был направлен на меня. С ней он глядел на меня, пока я могла ему что-то увлечённо и долго рассказывать. С ней находил меня в толпе. Она была на его лице по утрам, когда мы просыпались в объятиях друг друга. С этой же улыбкой он глядел на нашу дочь. Улыбка, пропитанная любовью, осознанием своего счастья — вот что это было. Я не смогла и своей улыбки сдержать, глядя на снимок. Но всё было испорчено одним воспоминанием. Прошло больше недели, как Эдриана нет дома. — Возможно, неделя, — так он сказал в ту ночь. Вышла я из комнаты с приподнятым настроением, стояла у фото осчастливленная, а спускалась на первый этаж с тревогой, щемящей в груди. Я так переживала за него. Сердце на месте не стояло, волновалось, билось быстрее, как только я думала об Эдриане. Что же случилось? Где он? Всё ли хорошо? На дворе июль, а я уже хотела, чтобы этот год кончился. Сколько он может издеваться надо мной и разлучать нас? Сколько ещё нерешённых дел вырвут Эдриана из дома и унесут на неопределённые сроки? Он же Капо своего города! Как он будет решать проблемы своего города, если постоянно не дома? Как нашему счастью держаться, если Эдриан всё время нет?! И когда моё сердце перестанет волноваться за него? Этот год слишком тяжёлый для всех, кого я знаю. У Вилсон до сих пор было тяжело с доходами для комфортной жизни после затрат на переезд, ещё и двое детей на руках. Кетрин становилось хуже с её больной поясницей и суставами, Каприз неизвестно доживёт ли до конца года. Ненси училась каждый день, совмещая с кружком по рисованию, и всегда нуждалась в моей помощи, как и всегда. Как положено ребёнку, хоть и взрослеющему и не такому маленькому, как например, Робин. И я до этого чувствовала тяжесть между мной и дочерью. Повисший вопрос, проблема, требующая решения, но я не понимала даже, в чём причина. Благо недавно всё решилось. Эдриан пропадал, но изо всех сил старался балансировать в ритме жизни, совмещая обязанности Капо, головореза Гранта, дяди своего племянника, любимого мною мужчины и папы Ненси. Он так уставал в последнее время. А мои лучшие подруги! Европа, Клои! Даже в их жизни пришли неудачи. От сострадания моим девочкам моё сердце почти останавливалось, истекало кровью. А я… О себе и говорить ничего не хотела. До начала лета всё было ещё терпимо, а я надеялась, что с началом этого времени года всё станет проще, а проблемы уменьшатся в своём количестве вдвое. Единственная радостная новость — моя беременность, решение проблемы взаимоотношений с дочерью, а всё остальное, даже если отбросить старые проблемы и считать с первого июня, всё равно плохо и ещё хуже. Каждый день я прокручивала ту ночь, когда неприятная новость постучалась в наши ворота и забрала моего любимого на рассвете. Он никогда не был так встревожен и никогда так скоро не уезжал. Он оставлял меня хоть с какими-то объяснениями. Но всё, что я знала — он в Кайласе по вызову Гранта. Да даже в Оштен приехал Мартин Вука, а Эдриан сказал, что если не поедет к другу, то тот сам найдёт его, намекая, что дело очень срочное, а его целеустремлённый друг выбьет информацию из людей Эдриана и найдёт его, заявляясь прямо к нашему дому. Мне без личного знакомства с Мартином и по его краткой характеристике из рассказов Эдриана и Европы такой исход предельно ясен. Таков Мартин Вука. Теперь я пожалела, что не дала такому случиться, потому что так бы появление Мартина могло бы дать мне больше, плевать, что Мартин не знал обо мне в жизни Эдриана. Раньше, когда Бобби приезжал к нашему дому и спускался с Эдрианом в кабинет, я могла хоть что-то услышать, выстраивая всю ситуацию самостоятельно. Теперь только неизвестность, а неделя уже прошла. С такой обстановкой дел мне оставалось ждать или личного появления Эдриана дома, или письма. Хотелось бы конечно первый вариант, но и второй был бы лучше, чем то, что я имела на данный момент. В доме было подозрительно тихо, пока я спускалась, но кто-то всё же был. Хосе я увидела в окне лестничной площадки. Он отжимался на траве, что делал каждое утро, сохраняя форму. Сладкий запах встретил меня на первом этаже, Кетрин — там же, в кухне. — Доброе утро, — поприветствовала я её, входя и видя, как она убирала с пергамента высушенную фруктовую пастилу. До возвращения Ненси домой осталось четыре неполных дня — мы все готовились. Я собиралась разобраться до выходных с заказами и добраться до цветочной лавочки. Чтобы потом было больше времени для дочки, и Эдриан приедет. Мы будем снова вместе, может куда-нибудь поедем отдыхать, а потом нужно будет и Ненси готовить к школе. Лето пролетит незаметно. Я ведь недавно встречала май в Сугане, а уже начало июля, не успела я моргнуть глазом. Вилсон успокаивали своего старшего сыночка, который постоянно и с каждым днём всё чаще спрашивал, когда же его сестра вернётся. Робину было так одиноко, а других друзей у него не было. Соседские детишки тоже в большинстве разъехались, но даже с ними у него большая разница в возрасте для тех игр, в которых они играют — зашибут нашего мальчишку. Ненси всегда брала с собой во двор Робина, знакомила с другими детьми, но не думаю, что соседские ребята без неё согласятся играть с Робином. В детский сад он пойдёт только осенью, когда и Ненси — в первый класс. Может там у него появится больше друзей, ведь именно в садике Ненси познакомилась с большинством своих ровесников по всему Оштену. Город у нас небольшой, хоть и развитый, и дети знали друг друга, даже живя в разных районах. Общие интересы, кружки, садики, детские площадки, парки и школы — места, где завязывается детская дружба. — Доброе-доброе, — с приподнятым настроением в голосе ответила Кетрин, поднимая глаза. Я прошла к ней, поднимая кувшин и наливая себе стакан воды. — Что-то тихо дома. — Вилсон уехали к себе домой на пару часов. Вещи поменять, просто дом проведать. Потом, сказали, может в парке будут и просили передать, чтобы ты тоже подходила. Фиона настояла, чтобы ты почаще выходила прогуляться и дышала свежим воздухом. Я махнула рукой, пока опустила лицо к букету цветов от Эдриана на столе, вдыхая свежий аромат с тем же рвением, если бы уткнулась любимому в шею, погружаясь в запах его кожи. Запах уюта, спокойствия и нежной нашей любви. Приложила ладони к краям бутонов, точно так же накрыла бы скулы Эдриана, поглаживая и ощущая трепет, разливающийся по всему телу перед поцелуем, что вот-вот бы обрушился на мои губы. Как всегда, как раньше. — У меня есть дела. — Я всё же выпрямилась, оторвала нос от букета и избавилась от своей несбывшейся фантазии, навязывающей печаль. — Итак дома сидела безвылазно. Надо в цветочный наведаться, посмотреть, как у девочек дела. — Хорошо. — Кетрин пожала плечами и закончила с пастилой. От моего взгляда не скрылось, как она немного выгнулась в спине из-за затёкшей поясницы. Сколько бы Кетрин ни наблюдалась на лечении, как бы мы ни старались облегчить её жизнь, жизненные трудности в прошлом, тяжёлый труд отразились на её пожилом возрасте и уже ничего не спасало. Осенью прошлого года мы с Эдрианом поговорили наедине, взвесили всё «за» и «против» и после пришли с предложением к Кетрин, прося полностью переехать к нам. Конечно, она тогда сразу начала отказываться, приговаривая: «Что же мне, с вами жить?! Не надо обо мне так переживать! Я справляюсь! У вас своя жизнь есть, вы молодые ещё, чтобы за мной приглядывать». Но Эдриан был неумолим, как и я. Мы ведь переживали за нашу Кетрин. Её здоровье иногда не даёт без боли подняться на второй этаж, а что уж говорить о самостоятельной жизни. Нет, мы так не могли. Да и сама Кетрин как бы ни отказывалась, всё равно было видно, что она рада нашей поддержке и помощи. Как бы она ни отмахивалась на праздниках, когда мы дарили, как она говорит, слишком дорогие и незаслуженные подарки, она опускала голову со счастливой улыбкой и всё же благодарила, принимая подарки. За все годы наших отношений с Эдрианом он дарил ей путёвки в санатории, оплачивал лечение за неё. Мы всегда помогали Кетрин, возили, а не давали ходить пешком. Я, Фиона или сам Эдриан ездили с Кетрин на утренние уколы, которые ей прописали в ноябре–декабре прошлого года. И помогли с полным переездом к нам, искренне признаваясь, что Кетрин давно нам не нанятый персонал, няня, а член семьи. Наша бабушка Кетрин. Сколько всего она для нас сделала, была советчиком, поддержкой. Мы никогда бы её не оставили. В итоге Кетрин продала своё жильё, переехала к нам, но настояла, что это ненадолго и она купит домик где-нибудь поближе. У нас задерживаться ей не позволяла так называемая совесть и воспитанность. Как говорят, пожилые люди порой капризнее малышей, и с каждым годом это выражение всё больше подходило для Кетрин. Только она ещё не знала, что Эдриан уже собирался купить и подарить ей на день рождения домик на соседней улице. Я уже предполагала и готовилась к тому, как Кетрин будет нас ругать за такой дорогой подарок, будет отказываться. Но потом всё же примет, как иначе? Кетрин не успела отойти от противня, как я подошла к ней, накрывая поясницу своей ладонью и немного растирая. — Всё носишься по утрам… Пойдём, я тебе массаж сделаю. — Нет, не нужно. Может быть вечером. Сейчас всё хорошо. Долго на ногах стояла. Я взяла Кетрин под руку, уходя с ней в зал и помогая присесть в её любимое кресло-качалку, которое ей подарили Джексон и Фиона. Часто перед сном я делала Кетрин массаж поясницы с разогревающей мазью, перевязывала овечьим широким платком, боль после дня нагрузки утихала, хотя Кетрин и не была так энергична, как раньше. Кетрин могла спокойно засыпать с поясом на пояснице и очень редко просыпалась по ночам, если судорога хватала ноги — врач говорил, что из-за травмы суставов кровь всё хуже приливает к ногам и действует на нервные окончания. Бедная моя Кетрин. Мне приходилось всё чаще унимать сожаление на лице, когда она страдала от своего недуга. Кетрин не нравилось, если мы часто заостряли на этом внимание, напоминали. — Я не успела приготовить, — сказала она, опуская глаза к моему лицу, пока я поправляла коврик у её ног, чтобы не замёрзли, если она опустит на них ноги. Хоть и лето на дворе, но полы на первом этаже прохладные. Я только погладила её колено и поднялась, покосившись на Каприза в углу гостиной. Мой старенький пёс тоже не желал без повода выходить под солнце, в жару. Почти не двигался, только спал, каждый день. Даже не стала его тревожить, ответила Кетрин: — Я сама, отдыхай. Очень часто она не знала, как ещё отблагодарить за помощь, жизнь с нами в одном доме. А мы ведь ничего и не требовали от неё, лишь бы Кетрин себя хорошо чувствовала и почаще отдыхала. Но она считала себя обязанной, вечно не сидела на месте: готовила, убирала, стирала. Я не могла контролировать её, носясь с начала года по своим делам, а как приходила домой, она всегда что-то делала. Это был её способ отблагодарить, помочь, а я не знала по сей день, как на это реагировать. Не ругаться же мне с ней. Единственный раз я попросила у неё помощи, чтобы она проследила за домом, пока я поехала к Эдриану в Суган и надеялась, что такого рода помощь нам успокоит её рвение. Перед тем, как отправиться в цветочную лавку, я приготовила еды на весь день, накормила животных, поговорила с Хосе и пригласила всех за стол. Сама еле поела, больше через силу. Я же должна была поесть, если такой полный дел день ждал меня. На стуле подо мной будто несколько иголок — в таком напряжении сидела, глотая еду и готовясь, ожидая накатывающую рвоту. Но всё было хорошо, я смогла поесть. Спросила напоследок, нужно ли что-нибудь Кетрин привезти. Вышла из дома, поправляя вязанную летнюю шляпку, и уехала в свою лавочку.***
Машина осталась у чёрного выхода, в тени переулка здания. Прохлада тени обволокла мою кожу, пропуская мурашки по плечам и спине. Я поспешила скрыться в здании, не желая подвергать тело контрасту температур — в пути я чуть ни сварилась в собственной машине. Дверь была открыта, значит, девочки уже работали. Ключ остался в кармане. Первая, кто мне попалась на глаза, была Алекса. Моя первая работница стояла ко мне спиной, но повернулась на скрип двери. — Здравствуйте, Криста, — поприветствовала меня работница с красивой улыбкой. — Добрый день, Алекса, — ответила я ей тем же тёплым, доброжелательным тоном, снимая шляпку и поднимая с крючка свой фартук. Присоединилась к Алексе, обсуждая, как у нас в лавке дела, что было за моё отсутствие. Ещё четыре дня назад Фиона сам приходила к девочкам и предупредила, что я приболела и не смогу пока работать. Пришлось как-то изменить график, поставить их смены вместе, что повлечёт за собой в два раза больше затрат на зарплаты девочек, но мой отдых на пару дней того стоил. Раньше девочки работали два дня через два, меняясь друг с другом, а я появлялась в лавочке каждый день, иногда задерживалась допоздна, а иногда уходила раньше или забегала на пару минут, узнать, как обстоят дела. Зависело от сезона, спроса и дел, ждущих моего решения на работе. В конце апреля мне уже не так часто приходилось появляться и пропадать с раннего утра до позднего вечера в лавочке, потому что девочки обучились всему, что я могла им дать. Пора было им выходить со стажировки на полноценные смены, не надеясь, что в случае чего их наставница Крис придёт на помощь. Теперь это была их полноценная работа, оплачиваемая. Я с ними познакомилась по счастливой случайности. Приходила к своему бывшему преподавателю-флористу, у нас осталась связь, мы общались. Я пришла к ней за советом, прежде чем открывать свою цветочную лавочку. А она как раз искала место для практики других своих ученик. Так и договорились. Им — место для практики, мне — рабочие руки. Девочки как раз могли обдумать, подходит ли их душе такая работа, а после стали моими сотрудницами. Я мысленно поставила плюсик за качественное начало смены, когда обнаружила Алексу в нашем диалоге с самого начала в рабочем, но чистом фартуке, как и в косынке, скрывающей две длинные русые косы, а на руках девушки были перчатки. В одной руке у неё были ножницы, благодаря которым она срезала сухие веточки с фуксии ярко-розового цвета. Я глянула в проём, немного прикрытый ширмой, находя и Саванну. Её голос и чей-то ещё доносились до меня с входа, так что ещё один плюсик я тоже записала — Саванна обслуживала покупателя. Рядом с девушкой восемнадцати лет стояла женщина, а рядом с ней — сын со скучающим видом. Сама покупательница задавала множество вопросов, то о цветах, то о поливе, то о грунте, наверное, не совладав с потоком мыслей и желанием купить что-нибудь простое и красивое. А Саванна уверенно отвечала на все её вопросы, рассказывая о цветах. Я немного скривилась, когда увидела на прилавке у окна не очень живенький горшочек с саженцем бегонии. Ай-яй, только бы покупательница не обратила внимание. Надо будет не забыть взяться за него самой. Выпрямилась, пропадая в проёме и позволяя Саванне обслужить покупателя самостоятельно. С моей поддержкой она старалась побороть свою боязнь работы с покупателями. Девочка смышлёная, но растерянность и страх брали над ней верх, как только к нам кто-нибудь заглядывал. У Саванны тут же заплетался язык, она терялась и выглядела всегда неуверенно, порой и не зная, как ответить на вопрос покупателя о каком-нибудь растении. Дело опыта — знала я по себе. Самой в первое время было волнительно по-настоящему продавать свои товары за настоящие деньги в своей настоящей цветочной лавочке. Но, как я заметила, Саванна со временем привыкала, училась говорить с покупателями без моего присмотра. То же делала и в этот момент. Алекса занималась уходом за нашими растениями на продажу, а я прошла к другому рабочему столу, открывая свой ежедневник с записанными заказанными композициями. Самым срочным заказом были несколько небольших букетиков на свадьбу, которые расставят на столики для гостей. Через неделю мне нужно было создать несколько красочных венков с прикреплёнными записками с комплиментами — заказ на годовщину одной из знакомых супружеских пар. Записки клиентка уже готовила и должна была занести через два дня, чтобы я вплела их к бутонам в корзинках. «Корзинки с причинами, почему я хочу с тобой прожить всю свою жизнь». Красиво, мило, оригинально и одновременно просто. Последний заказ был на композиции из полевых цветов и подсолнухов. Они должны быть готовы к концу июля — когда и будут подсолнухи, — поэтому я не спешила, решая один заказ за другим. Вроде заказы простые, но для меня они были важны. Люди мне доверяли, обращались именно ко мне. Двое из заказчиков — мои постоянные клиенты, а третья узнала обо мне из уст подруги. Это очень ценно для меня. И скорее всего, им бы было проще обратиться в другие уже известные и узконаправленные цветочные магазины, но сейчас был самый сезон — не все заказы могут выполнить в срок или вообще принять. Но больше всего меня трогало доверие к моему труду. Ни один такой бизнес, как у меня не набирал так много клиентов разом, да и в лавочке мы продавали немного другие товары. Однако я занималась любимым делом, приносящим мне опыт работы и небольшой доход. А там и расширение моей лавочки будет, и клиентов станет побольше. Сейчас самый сезон для цветения летних растений. Пока что в лавочке мы больше занимались продажей именно комнатных растений. Большего мне не позволял ни бюджет, ни само арендованное помещение. Едва ли мы могли ухаживать за цветами в рабочей зоне и расставлять их в узком, небольшом зале. Само здание было хоть и на центральной улице, но старое. Сырость первого этажа ощущалась в воздухе. Когда я брала это место, мне обещали, что сырость зависит только от времени года. Я поверила, а зря. Сырость была и в самую жару из-за расположения на первом этаже, в старом здании. Но мне сложно было найти не слишком маленькое помещение с, желательно, несколькими зонами — главный зал и рабочее помещение. Мне предлагали большие площади — не по карману на начальном этапе. Или слишком маленькие — мне одной сложно было повернуться и уместить растения. А это помещение было в самый раз, ещё и широкие окна в главный зал и на прилавки было ярким знаком для прохожих, зазывающим зайти и посмотреть, что здесь такое продают. В следующем году надо будет искать другое место, здесь мы уже не умещались. Многие цветы не выживали в сырости подолгу, потому мне приходилось половину держать в таунхаусе. Эдриан ворчал. С самого начала ему мои идеи не нравились, начиная с этого помещения в аренду. В первое время я с ним советовалась — он ведь бизнесмен. Эдриан был первым, кто подтолкнул меня серьёзно заняться продажей растений. Но после я запретила ему как-либо вмешиваться в моё дело, в любом случае хотела учиться на своих ошибках и без его — самый ключевой момент — финансовой помощи. Я принципиально отказывалась от его финансовой поддержки, иногда только слушая советы. Ему это совсем не понравилось, мы даже поссорились. Он хотел дать мне стартовый капитал, но я отказалась, беря свои откопленные деньги. Эдриан переживал, я понимала его позицию, но и он должен был понять меня. Весь наш семейный бюджет состоял из заработка Эдриана. Дополнительно Эдриан открыл счёт в банке заблаговременно для Ненси. Там уже собралась большая сумма для её будущего. Она сможет использоваться счетом, как только достигнет совершеннолетия и сможет потратить, на что захочет: недвижимость (хотя она у неё уже есть — таунхаус), обучение или на что-либо другое. Этот счёт — решение Эдриана, личное желание, вложение-подарок для нашей дочери. У меня остались сбережения Ливерпулей, вполне достаточно, потому что как только у моей суммы уменьшалось количество нулей в конце, свою половину ещё несколько лет назад мне отдала Фиона. Эти деньги я почти не трогала, только на лавочку взяла, остальное оставила тоже для Ненси, ведь тогда начались наши отношения с Эдрианом, он настоял, чтобы я не отказывалась от его принесённых домой денег. Ещё тогда я не говорила, но очень много думала, каким образом они заработаны. Я не идиотка. Я дочь другого бизнесмена, владельца главного рынка Барбадеса. С детства видела, что большая часть таких бизнесов начинается с «чёрных», незаконных махинаций. Как угрожали моему отцу, даже планировали напасть на меня в счёт долгов моей семьи — спас Эдриан и больше никто ко мне не лез. Мой бывший муж такой же бизнесмен, занимающийся ставками на конный спорт и ещё множеством другим мелких бизнесов. И вот, любимый и единственный мужчина — Капо города Оштен, принадлежащий марлийской мафии «Клинок», мне оставалось только предполагать, насколько чёрные деньги, которые он носил домой. Потом Эдриан меня успокоил, будто чувствовал мои переживания и разъяснил, что все деньги, на которые мы живём, заработаны в его заведениях в Оштене. Как только он стал Капо, три крупные точки, влючая «Щит Льва» были отданы ему. Это чистые деньги — не ворованные, кровавые или ещё откуда-нибудь похуже. Его бизнес. Пора было и мне отходить от статуса домохозяйки и пробовать что-то новое, самостоятельно, развиваться. Единственное, что я приняла из помощи Эдриана, это согласилась на крышевание лавочки. Тогда Эдриану стало поспокойнее. Я до сих пор помнила, как часто подвергался угрозе бизнес моего отца: его точки на рынке обворовывали, разбивали, пытались прикрыть. Времена меняются, бандиты почти сгинули с улиц Барбадеса за неимением чего-то прибыльного в старом, умирающем городе. Только между собой бодались и итог таких перепалок тоже известен — мои дяди были убиты. А в Оштене таких бандитов и не найти, тем боле мой Эдриан хорошо справлялся со своей должностью. Моя лавочка могла быть прикрыта только с руки здешнего босса. А вы знаете, кто он. Так же, благодаря «крыше» Клинка меня даже мелкие воришки не тронут. Успешность моего дела была только в моих руках. Внешних угроз практически не было. К концу рабочего дня я успела два раза выехать из лавочки за город к поставщикам цветов и заехала за несколькими мешками грунта и удобрений. Пришлось доплатить, чтобы рабочие сами привезли мои заказы, потому что такую тяжесть я не могла поднять, загрузить в машину, а после выгрузить. Просить Джексона или Хосе я не хотела. Мы с девочками обговорили график работы с учётом того, что я возвращалась в работу, их привычные смены — тоже. Алекса ушла раньше, а через час и Саванна. Я закончила с примерным чертежом букета, распаковала нужные и купленные для композиции цветы. Высчитала, в какую сумму мне выйдет оплата девочкам за дополнительные дни работы — расстроилась. Уж очень много я тратила, а доход лавочки до сих пор не был достаточным, чтобы я поскорее вышла в ноль с начальными затратами на открытие. Кошмар! «Терпение, Крис. У тебя всё получится, таков бизнес», — заговорил Эдриан в моей голове теми словами, которыми мотивировал и поддерживал постоянно. Эдриан… Как же я по нему соскучилась. Присела на стульчик в тишине лавочки, снова утопая в тоске по нему. Что он там делает? Как живёт? А может он приедет сюрпризом? Он так делал… Внезапно меня отвлёк стук в дверь уже закрытой лавочки. Я дёрнулась, хмурясь и не понимая, почему покупатель решил проигнорировать вывеску на двери «Закрыто». Уже было семь часов вечера. Я поднялась со стула, когда ещё один стук тронул главную дверь. Пошла в зал, держа на всякий случай в руке маленькие грабли. Но они упали на главную стойку, как я увидела в окошке двери, кто там был. — Клои! — искренне обрадовалась я, открывая дверь и крепко обнимая подругу, которая навалилась на меня с визгом. Ждала её визита несколько дней. Хотя подозревала, что она не рискнёт появиться у ворот дома, побаиваясь Эдриана. Клои не знала, что он уехал. — Крис! — Ещё сильнее завизжала моя подруга, подпрыгивая в моих руках и заваливаясь со мной за дверь лавочки. Её я толкнула ногой, закрывая, и покачивалась в объятиях Клои от радости долгожданной встречи. — Как же я соскучилась! Как я скучала, Кри-и-ис! Мы обе засмеялись, еле разрывая объятия, и разглядывая друг друга, будто не виделись год, хотя прошло три недели. — Я уж думала, что тебя здесь нет! — Огляделась Клои, снова возвращая глаза на меня и проходя после за мной в рабочую зону. — Ну, через десять минут я уже собиралась домой. Так что ты вовремя. Клои зажевала губу, с тревогой спрашивая: — Значит, у нас мало времени? Я понимала, к чему она клонит. Обычно меня всегда забирал Эдриан. А она о-очень не хотела попадаться ему на глаза. — Эдриан уехал, — ответила я, вздохнув и собирая вещи на столе, наводя порядок. Плечи подруги расслабились, улыбка облегчения потянулась по щекам. — Слава богу… Ой, то есть, неловкой встрече не быть. Как давно уехал? — Больше недели назад… — Хандришь? — По тону поняла мой настрой Клои, приблизившись и растерев моё плечо. — Да, есть немного. — Много, Клои, и с каждым днём все больше, сильнее. — Но он скоро должен вернуться. — Ты сегодня никуда не собираешься тогда? — с ещё одним намёком заговорила Клои. — Немного устала… В мгновение я почувствовала себя ужасной подругой. Мы не виделись три недели, а сейчас Клои хотела посидеть, отдохнуть где-нибудь как раньше. Но у меня был тяжёлый день, жара выматывала сильнее. Следующие слова вырвались из меня больше из-за неловкости, нежели по собственному желанию. — Можем побыть у меня. — Да, давай! — Сразу обрадовалась Клои, будто эта идея ей больше нравилась, чем отправиться сегодня в какое-нибудь ночное заведение. Она сразу взялась помогать мне, откидывая свою сумку в угол. Поскорее бы закончить и поехать. А я больше начала жалеть, мечась от неловкости к неуверенности. У меня же полный дом. Вилсон, двое детей. Кетрин. Я не из тех людей, кто пользуется правом хозяйки дома, отбрасывая другие заботы во благо личным желаниям. Я думала, может Фиона и Джексон не будут рады. Они тоже гости моего дома, хоть и вполне хорошо относились к Клои, как и Кетрин. Но всякое бывает. Быть в хороших отношениях с моей подругой и радоваться её неожиданному визиту, терпеть гостя — разные вещи. Может они там тоже не в настроении для отдыха с друзьями. Я не могу думать только о себе. Ладно, будь что будет. Долго сидеть не будем, чуть-чуть поболтаю с Клои в беседке, и закончим на сегодня. Я проверила, как хорошо закрыла двери, вместе с Клои села в машину. По пути заехали в мясной отдел на рынке. А после до дома. Там, заворачивая на улицу, я сразу заметила чёрную машину, припаркованную около нашего дома. И по пути до гаража гадая, кто приехал. Машина Клинков, это точно. Эдриан приехал?! Прошла неделя! Может и правда сюрприз, как он любит делать? Или Ли! Письмо! Если не Эдриан, то это может быть письмо! Одна рука сразу нащупала ключ у воротника, а я совладала с желанием нажать посильнее на педаль газа да побыстрее узнать, кто приехал.