Крис
— Сегодня всё-таки не получится? Голос Клои заставил меня вернуться в реальность от размышлений, пока я вросла в сидение и разглядывала наш забор и приоткрытые ворота. — Погоди. — Приподняла я руку. — Что-то здесь не так. Если в тот момент, как мы завернули на улицу, замечая автомобиль у участка, я подумала об Эдриане и Ли, то с приближением к дому оба варианта медленно отметались. Просто я задумалась. Если бы Эдриан планировал сюрприз и приехал бы домой, то уже бы вышел встречать меня. А если это был Ли, то он не терял бы времени и поехал ко мне в лавочку, как только бы узнал, что меня нет дома. Кто-то всё равно приехал, а Каприз и Чудо лаяли где-то на улице без остановки, значит, за моё отсутствие их вывели в вольер. Всё же я отлипла от сидения и велела Клои подождать. Сама вышла и направилась в дом, отталкивая приоткрытые ворота. Да только сразу же замерла, видя перед собой двух мужчин, почти прижатых к металлу забора. Точнее Хосе невозмутимо перегородил вид и проход другому мужчине. Я его знала, как Бульдога. Кличка такая. Бульдог был одним из людей Эдриана и служил этому городу задолго до появления Эдриана. Коренастый мужчина средних лет, с реденькой бородой и морщиной меж бровей, которая никогда не пропадала с его вечно неприятного лица. Служил другому Капо, а как этот пост занял Эдриан, Бульдог стал помощником Бобби. Эдакая пирамида помощников. Меня вовсе не радовало и то, что рядом я увидела ещё одного мужчину из подчинения Эдриана, но тот будто пытался врасти в мой кустик, стоящий рядом, или предпочёл бы просочиться сквозь забор от понимания своего положения — им двоим здесь не место, но почему-то они всё равно стояли передо мной. Минуту назад у меня было приподнятое настроение, а сейчас я была чрезмерно возмущена увиденным. Как вошла, они повернулись ко мне одновременно. — Добрый вечер, мужчины. — Выпрямила спину я, выпячивая своё недовольство. — Что здесь происходит? — Сделала паузу, оглядев снова троих, и добавила: — И почему в моём доме гости без моего же разрешения? Хосе немного расслабился, словно ждал моего появления и некого напоминания, что этим гостям здесь не рады, ведь как только я с приветствия заговорила об этом, он снова посмотрел на Бульдога с недоброжелательным выражением лица. Всё глядел на него в упор, но обратился ко мне: — Бобби навестил Вас, сейчас он в доме, а нежеланные гости никак не соглашались подождать его за воротами. Я не сдержалась, удивлённо ахнула, подходя к ним ближе. Бульдог всё же посмотрел на меня, но один его глаз косил на мой дом. Вот же говнюк напыщенный! Как смеет! Была готова наброситься на него, как взбесившаяся кошка, котятам и дому которой угрожала опасность от недоброжелателей. Однако высокая гора мускул в виде Хосе успокаивала меня, не позволяя терять самообладание и гордость. Чувствовала кокон безопасности. Повернула голову к вольерам, грозным и громким голосом дав команду не унимающимся собакам: — Тихо! Чудо умолкла сразу, а Каприз ещё два последних раза рявкнул на гостей и лениво опустился за пузо. Всё равно через решётчатый забор сверлил мужчин небольшими глазками, Чудо — тоже, но немного смутилась моего стального голоса. Я вернула строгий взгляд на мужчин. — Смею напомнить, что никто, кроме Бобби не имеет разрешения даже на шаг ступать на участок моего и вашего Капо дома. Разве не так, Бульдог? — Я не проигнорировала факт, что Бульдог даже не поздоровался со мной. Будто перед ним пустой, не имеющий важности прохожий. За годы знакомства с Клинками я могла с лёгкостью понять, что половину этого общества занимали настоящие джентльмены, уважающие женщин, а вторая часть состояла из таких, как Бульдог — сексисты. И очень похожи взглядами на моего отца. В Бульдоге я видела буквально копию своего отца, только помладше. Каждую нашу встречу он игнорировал меня, и при Эдриане мог только поздороваться и пройти мимо, как бы подменяя неприязнь ко мне напускным уважением к женщине своего босса и избеганием неприятных ситуаций, столкновений. Даже смешно бывало, как такой индюк чуть ни ссутулился при Эдриане от страха, а без него рядом вытягивал шею, как бы показать мне, что я для него даже не человек. И сейчас делал то же самое. Я скрестила руки на груди, не получив ответа и грозно кивнула на ворота, приказным тоном говоря: — Покиньте территорию моего дома немедленно. Оба! И никогда больше не позволяйте себе так вольничать. Мужчина рядом с Бульдогом мгновенно проскочил у него за спиной, едва пробубнив извинения и «б-больше т-та-та-акого не повторится». По нему было видно, что затея ожидать Бобби здесь не принадлежала ему. Бульдог чуть склонил голову, оглядев меня с ног до головы. Прицыкнул, оголяя на мгновение ряд неровных и нездоровых от курения зубов. И медленно, походкой грациозной лани покинул территорию, пропадая за воротами. Смешно от его самомнения. Я выскочила за ним, подозвала Клои. Она рванула из машины ко мне, немного секунд по пути потратив на вышедших мужчин, закуривших у ворот. — Кто это? — взволновано спросила она, но я закрыла с хлопком ворота и коротко сказала: — Зайди в дом. — Повернулась к Хосе, спросив: — Там же никого лишнего нет? — Нет, — сказал он, поприветствовал гостью: — Здравствуйте, Клои. — Добрый вечер, Хосе. — Кивнула ему подруга и перед тем, как двинуться в дом, сказала мне: — Я подожду тебя там. — Ладно. Мы с Хосе проводили мою подругу взглядом до дома, отошли подальше от ворот и тихо заговорили о произошедшем. — Прошу прощения, Криста, — сразу с виноватым и усталым видом стал объясняться Хосе. — Бобби хотел проведать вас, но приехал не один. Наведались меньше трёх минут назад, как раз перед вами. Вилсон вернулись домой три часа назад, но Джексон отправился на встречу с клиентом. Бульдог хвостом взял Дже-Дже, — он назвал кличку того самого парня, которую я никак не могла вспомнить до этого. Вроде Джером заика, потому вместо его имени все его стали звать Дже-Дже. Когда он волновался, даже не мог представиться нормально. Странно, ну и чёрт с ним. — Я не дал им пройти за Бобби, но и драки не затевал. — Это меня возмутило, ибо был отдан приказ Эдрианом, каждого осмелившегося выгонять за ворота грубой силой. Всё же я промолчала, дав Хосе договорить. — Ваша сестра и дети были во дворе, как эти нагрянули, и перед уходом Фиона попросила не устраивать драку и шум для соседей. Другим методом, пришедшим в голову, я не дал Дже-Дже и Бульдогу пройти дальше. Я сменила гнев н милость, вспомнив, как агрессивно Хосе давил на Бульдога, встав перед ним скалой. На самом деле до последнего не думала, что приказы на такие случаи от Эдриана понадобятся. Что его же люди ослушаются приказа не входить на территорию нашего дома под любым предлогом. В этот раз я сдержала себя, но больше такому произойти не позволю. Бульдогу повезло, что Ненси дома не было, как и меня перед их приездом, потому что Хосе бы пришлось слушать не Фиону, а меня. Мои племянники тоже здесь! Я бы сама приложила силу, чтобы прогнать их. Я бы потеряла контроль над собой, выцарапала бы им лица. А Эдриан казнил бы ослушавшихся после первого же раза. Я была уверена в этом. Может даже и сделает это, как узнает. — Это было первое и последнее предупреждение, — сказала я, метнув взгляд на дом, но по-прежнему обращалась к Хосе. — Если такое повториться вновь, не бойся применить силу, даже если меня дома не будет и если дома будут дети. Никто не имеет право ослушаться приказа Эдриана, и уж тем более проигнорировать мои слова. Передашь это Марку завтра? — Конечно. Как скажете, Криста. — Вот и славно. Хосе остался сторожить ворота, пока я пошла в дом, с входа слыша разговоры в кухне. Зашла туда. Бобби только-только закончил разбирать четыре сумки продуктов: ещё мясо, хотя я полчаса назад купила свиное бедро, авоськи самых разных овощей, банки приправ, печенье, литры молока, крупы, сахар, ягоды. Столько всего еле помещалось на главном островке. Конечно же, это приказ Эдриана, облегчающий мне жизнь, даже если его нет дома. Клои и Фиона шустро раскладывали привезённое по шкафчикам. Я чуть не рассмеялась от вида Бобби. Он не уходил из нашего дома просто так. Кетрин не помогала девочкам, к моему счастью, но заставила его остаться, пока сама нарезала свежий пирог с фаршем и картошкой. Вот, опять только я ушла, как она к моим блюдам всё равно дополнительно приготовила пирог. Не сидится нашей Кетрин! Бобби со щенячьим добрым взглядом принял тарелку от Кетрин, благодаря. — Кушай, кушай, сынок. Не торопись. Я затряслась от несдерживаемого смеха. Меня заметили в проёме. Поприветствовала всех, Бобби попытался подняться и без набитого рта поприветствовать меня, но я велела ему сидеть и кушать спокойно, пока заметила букет на тумбе ближе к окну. Ещё один пышный букет ярких, летних цветов. Записки опять я не нашла, но не была так расстроена. Пока Бобби кушал, пошла на поиски вазы. Как вернулась, застала начало разговора о произошедшем за воротами. Его начала Клои, а как договорила, Бобби тут же подорвался с места, выругался и чуть не сбил меня на выходе. — Оу, прошу прощения. — Ничего. И там уже всё нормально. Мы с Хосе решили. Бобби только хотел возразить и пойти именно сейчас поговорить с теми, кто ослушался приказа Эдриана, как я снова заговорила, кивнув ему за спину на купленные продукты: — Большое спасибо за помощь, Бобби. — Не за что, Криста. — Для меня есть какие-то новости? — Нет, но… У меня есть к Вам небольшая просьба. — Говори. Бобби понизил голос, выводя меня из кухни за угол. Чуть нагнулся, приблизившись губами к моему уху. — Мне нужно, чтобы Вы позволили войти в кабинет босса. Кое-что забрать. Конечно, я отказала. Ещё давно Эдриан попросил меня без его ведома никого не впускать в подвал, что бы ни случилось. — Бобби, не проси меня о таком. Я не могу. — Это очень важно. — Настаивал он. — Ради чего? Что тебе там нужно? Парень передо мной замешкался, явно обдумывая, стоит ли мне говорить о мотивах. — Там… Проще говоря, пока босса нет в городе, за всё отвечаю я, но всё равно моё слово — не ровня приказу Эдриана. У нас на носу сделка с другим городом, но она может сорваться, если я не поставлю именную печать босса, заверяющую его согласие. В «Щите Льва» её нет, я подумал, что он оставил её в своём кабинете. — Ты уверен? — Большая вероятность, что она именно там. — Уверенно кивнул он. — Последний раз босс держал её на своём столе. Это очень важно, Криста, для нашего города и для самого босса. Я не могла ослушаться веления моего мужчины, какие бы цели ни были у его помощника. Просто так отдать его именную печать?! Ни за что! Я предам Эдриана, если поступлю так! — Прости, Бобби, но нет. Парень не скрыл своего расстройства, тяжело выдыхая и сдаваясь. Умно. Я не изменю своего мнения, но решила найти хоть какой-то выход, чуть приблизившись к Бобби и предложив: — Твой босс запретил мне кого-либо впускать в его кабинет. И я бы хотела, чтобы Эдриан был в курсе, что вы делаете без него, учитывая даже то, что он оставил тебя за него. Если ты отправишь ему письмо с просьбой предоставить мне разрешение выдать тебе его печать, я отдам. Только там должен быть его почерк, который я отлично знаю по написанию каждой буквы, и чтобы было три его подписи в столбик с такой же печатью у каждой. Бобби нахмурился, снова пытаясь вставить слово, но я не закончила. — У него всегда при себе есть вторая печать из двух существующих. Его подтверждение, что он всё знает о планах, разрешение для меня, его вторая печать у каждой из трех подписей — я отдам тебе первую печать. Вторую личную он тебе никогда не отдаст, можешь даже не просить… Только так, Бобби, по-другому я не соглашусь. Он кивнул. На лице расстройство уступило некой радости от иного выхода. Если он не отказался от такого плана, занимающего время, значит это правда важно. — Хорошо. Я сегодня же отправлю письмо в Кайлас. — И… погоди… — Остановила я его, уже отступающего к двери, взявшись за локоть. Бобби вернулся ко мне. — Слушаю. — Бульдог знал, ради чего ещё ты приехал сегодня? — К сожалению, да. Мой помощник знал. Все знают, что нам нужно заверить договор печатью. Сейчас многие встревожены отъездом босса и явившимися к нам проблемами как назло. Но Вам не стоит переживать. Такое положение дел, скорее всего, и стало поводом для Бульдога проигнорировать приказ о запрете на вход сюда. Но я поговорю с ним, напомню о запрете и его силе. — Хорошо. Не забудь добавить в письмо произошедшее у ворот. В любом случае, я хочу, чтобы Эдриан узнал о том, что приказа ослушались, независимо, что его самого здесь нет. Он должен знать, и как можно скорее. — Конечно, Криста. Я доложу о случившемся, клянусь, такого больше не повториться. — Надеюсь на это, Бобби. Я буду ждать письма Эдриана. До встречи… Бобби покинул дом, с окна второго этажа я увидела, как они уехали. Взяла ключ из шкатулки для подвала и спустилась вниз. Печать была на столе. Её я спрятала в сейф в стене, кодом от него была дата рождения Ненси. И закрыла, уходя наверх.***
Вечерело. До этого я переживала, что гости моего дома не будут рады Клои, ибо встреча не запланирована. Может и не быть настроения. Но всё началось как нельзя удачно. Фиона поддержала идею немного посидеть с нами и хоть как-нибудь отдохнуть от привычного режима дня. Она очень сильно уставала и часто срывалась. Джексон приехал, но был уставшим и решил, что отдохнёт с сыновьями, которые как раз прилипли к нему репейником, стоило их папе вернуться домой, — Франки не спускался с рук отца, как тот его поднял, а Робин повис почти на ноге. В гостиной отлип, падая с братиком и отцом на диван. Там они и проводили весь вечер. Клои и Фиона достали подушки и вино, готовили беседку для вечера. Я пока поухаживала за Капризом. — Тише, тише, мой защитник… Дверца вольера скрипнула, я вошла, потревожив Каприза. Он не поднял головы, но тихо прорычал, как бы предупреждая. После приехавших Клинков ещё не успокоился. С моим голосом он понял, кто к нему пришёл, и открыл глаза. — Да, мой старичок, это я… Хвост пса поднял пыль, немного повертевшись в воздухе и ударяя о землю. — Ты мне рад? Каприз посопел, переложив перед собой лапки одну на другую. Мой нежный, чуть радостный тон — фальшь. Пока я улыбалась своему псу, внутри ныло, тянуло, скрежетало чувство вины. Ты предательница, Крис. Без накатывающих к векам слёз у меня не получалось смотреть на Каприза. Но никто этого не видел, я очень старалась не показывать, как мне стыдно и больно. Думаю, Эдриан не замечал, потому что я всегда держала лицо, а перед Ненси вовсе не имела право раскисать. Но когда мы оставались с моим пёсиком наедине… Я всегда плакала… Я предала своего Каприза несколько лет назад, уехав из Барбадеса. Оставила его. Мама была занята отцом, — так её безответственность оправдала Фиона. Сестра рассказывала, что как отцу стало хуже, мама чаще запирала Каприза в его небольшом вольере, забывала кормить, иногда выпускала на сутки, что он порой перелазил за забор и шатался по улицам. Он голодал, потому что мама его не кормила почти, может ел где-нибудь за пределами дома, а когда приходила Фиона, его то не было, то он всё же ел. Зависело от удачи. Фиона забрала Каприза, когда он уже заболел, но это ещё не отразилось на его внешнем виде. Но ведь ему уже было плохо. У сестры не было достаточно времени на Каприза. Постоянно одна с маленьким сыном на руках. Может, и её я этим оправдываю, но ведь Фиона хотя бы забрала Каприза и кормила его. Мучалась с тем, что отец когда-то не воспитал нашего пса, и теперь он был непослушным, буйным и разворошил их двор. На самом деле, ветеринар нам сказал, что когда-то голодавший Каприз так хотел прятать еду, боясь, что когда-нибудь его опять перестанут кормить. Это просто предположение. Ветеринар сказал, что это может быть и неправдой, но объяснило бы, почему у него заболели дёсна. Или он повредил их где-то на улицах. Или дома. Мы уже не узнаем. Мы должны были ожидать проблем с его здоровьем, но никто не думал. Каждый из нас не достоин того пса, которого мы имели. Каприз был прекрасен, а мы — семья Дюбуа — ужасные хозяева. И это правда, я нисколечко этого не отрицала. Мы все его забросили, а Каприз теперь мучился. Одна удача, что он прожил столько лет, ибо я была чуть старше Ненси, когда папа принёс его домой. Он уже такой старенький! Мой друг с детства. Как же мне было его жалко. Глядя на него, постоянно вспоминала тот год, что испортил столько судеб. И даже наш пёс пострадал от действий своих хозяев. Тепло предаваться воспоминаниям, где Каприз встречал стук в задние ворота лаем. Когда приходил Эдриан, Каприз постоянно гавкал. Тогда он был её здоров и игрив. Теперь я присела перед тем же пёсиком, стареньким и больным, которого бросила и до последнего не решалась даже подумать, а что с ним, пока меня не было в Барбадесе. Я откинула в те годы всю прошлую жизнь в дальний, заброшенный ящик, но мой пёсик был ни при чём. — Прости меня, — повторил мой голос то же самое, что я говорила Капризу, когда мы оставались наедине. Как же мне хотелось, чтобы он понимал, насколько мне стыдно, как сильно я раскаивалась. Но ему легче не станет. Он не поправится. Каприз тихо проскулил, лизнув мою руку. Ткнул в мою ладонь носом и оставил мордочку в ней, что я напрягла руку, чтобы подержать его. Миска стояла рядом, Каприз не испытывал какого-либо рвения поесть. Но придётся, потому что, как сказала Кетрин, он не ел, как я уехала. Его желудок не вылечить, проблемы с дёснами мы облегчили, но частые и серьёзные вмешательства Каприз уже бы просто не пережил. Мы могли только облегчить его жизнь, постоянно делая уколы и подмешивая в еду — тоже подобранную ветеринаром, — нужные ему лекарства. Временами ему было легче, а после — хуже. Мы только могли порадоваться, что он чаще двигался, как находили под ним и в своих ладонях, как касались его, клочки шерсти. А потом Каприз снова не вставал со своей лежанки. Говорят, что животные всё чувствуют. Это бы объяснило, почему Чудо постоянно лежала рядом с Капризом, под бочком, часто прикрывая и грея своим туловищем его живот. Чудо. Каприз был для неё старшим братом. Бытует мнение, что когда в доме уже есть животные, то другие, младшие учатся у них. Думаю, поэтому нам было легко с Чудо, хоть она и попала к нам ещё нуждающейся в мамочке и её молоке. Эта малышка во всём подражала за Капризом, училась у него. Сначала, когда Чудо появилась у нас, для Каприза это был стресс. Вечно что-то писклявое и крошечное держали мы в гостиной, носили с собой, вынашивая эту малышку, ещё даже не открывшую глаза. Ветеринар, что приходил к Капризу, также осматривал Чудо. Она росла, ползала по ковру мелким пятном на глазах Каприза, пока он лежал на своей лежанке у камина. Он огрызался, рычал на неё, пугал. Мы побаивались, что он одним взмахом лапы раздавит, если та будет его бесить. Но потом он просто привык. Был день, когда мы провозились у переезжающих Вилсон, помогая с вещами в таунхаусе. Ненси уснула прямо в гостях. Эдриан уложил её в машину, а после занёс в дом на руках. Вымотались мы сильно, а щеночек Чудо оставалась с Кетрин в тот день. Было уже поздно, как мы вернулись домой. Пока Эдриан принимал душ, а я раздела и уложила Ненси, спустилась на первый этаж, чтобы посмотреть за животными. В то время Дама держала своих котят в моём кабинете для безопасности с псом в одном доме. А Чудо я не могла найти, подумав, что та уснула в комнате Кетрин. И ушла в спальню. Ночью Ненси проснулась, приходя к нам и тоскуя без своей Чудо. Почему-то переживала, и мы тоже начали. Нам пришлось проснуться, Ненси сама тихо вошла в спальню Кетрин, чтобы не разбудить её, а потом вышла, сказав, что щеночка там нет. У меня чуть сердце не остановилось. Мы перерыли весь дом, Кетрин тоже проснулась. Эдриан выбежал во двор, под дождём осматривая каждый куст, вдруг эта мелочь выбежала за наше отсутствие. Опросил соседей. Ненси бегала по второму этажу. И Каприз проснулся, пока я двигала мебель в зале. Там… сливаясь с лежанкой, шерстью, прижимаясь к животу старого пса, и прячась под лапками и облезшим длинным хвостом, лежала Чудо! Без задних ног крошка спала рядом с нашим псом, что её было не заметить, пока Каприз не проснулся, потянувшись и раскрыв кокон своего тела. Как же я разозлилась и одновременно была счастлива. Пока мы её искали, эти двое хвостатых даже не просыпались. Это было даже смешно, что мы не подумали об этом! А как об этом можно было подумать?! Каприз постоянно или игнорировал Чудо, или не подпускал к себе. Я и подумать не могла, что он так её накроет своим телом и будет спать. Наверное, пока нас не было, Чудо пищала и не могла найти себе место, а Каприз её успокоил, разрешая лечь с ним. После того дня две наших собаки были неразлучны. Но Каприз болен. И очень скоро нас покинет. Никто не давал шанс, что он доживёт до конца года. Может и до осени. Летом ещё хуже из-за жары. Купать его тяжело и ветеринар запретил делать это часто. Мы постоянно его вычёсывали, клали рядом мокрое покрывало, чтобы ему не было так жарко. Каприз продолжал тяжело дышать, почти кряхтеть. Это всё моя вина. Я присела почти на траву, подгибая под себя длинную юбку. Гладила моего старичка. Тогда он уложил свою голову мне на ноги, — моё сердце почти разбилось от сострадания и умиления. Часто я думала, что, может, будет легче, если закончить его страдания, но ветеринары в большинстве случаев старались биться за жизнь животного до последнего. Ну, по крайней мере, хорошие ветеринары так поступали. Эвтаназия — крайний случай, а Каприз не дошёл до такого состояния. И я его отпустить не могу. Ещё не могу. Каприз с нами был только год, а я уже не представляла жизни без него. Как мы будем без него? Переезжая в этот дом, уже строили вольер для Каприза, покупали всё для его спокойной, уютной жизни здесь. Дом опустеет, а мне становилось плохо от этой мысли. Очень много денег ушло за год на лечение Каприза, о-очень много. Но, сказать по-честному, где-то в глубине души этим я успокаивала свою совесть. Словно отдавала то, чего лишила своего пса за годы, как уехала от него, бросила. Я откупалась, становилось немного лучше на душе, а после осознания — паршивее. Как, бывают случаи, люди, которые покидают жизнь кого-то близкого, кто в них так нуждался, потом появляются и осыпают подарками, надеясь, что этот жест как бы закроет факт их прошлого отсутствия. Поглаживая Каприза по вечерам, я проходила весь этот круг ада, своих мучений за содеянное. Видела Каприза таким больным, воспоминала о лучших временах, потом как ему навредили, когда я уехала, и как пытаюсь от всего сердца сделать, как лучше, а потом понимаю, что уже не исправить. Каждый раз, одно и то же. Держа на руках мордочку пса, я роняла на неё же свои слёзы, а Каприз слизывал их с себя и с моего лица. Почему наши питомцы живут так мало? Была бы моя воля, я бы отдала годы из своей жизни в, так называемый, счёт Каприза. Увеличила бы его срок, отдав столько своих лет, сколько бы потребовалось. Может так он ещё по своим годам не был бы таким старым, а мы бы ухватились за возможность вылечить его. Но так не получится. Я же взрослая девушка, должна понимать такие законы жизни, а не строить фантазии, которые введут в ещё большее отчаяние. Мне надо принять, что Каприз очень скоро умрёт, что бы я ни делала, как бы ни винила себя. С моего века покатилась ещё одна слезинка, не успела упасть с подбородка, как её слизал Каприз. Я улыбнулась ему, огладив от глаз к носику, а он ещё сильнее ткнул в ладонь, почти кутаясь носом в мягкой коже. — Прости меня, мой пёсик… Собачьи тёмные глаза спокойно глядели на меня. Может он меня понимает? Если так, надеюсь, что он простил меня. Мы поласкались, я погладила Каприза, почесала. Пора было поесть. Притянула миску, стоящую рядом, Каприз попятился к будке. — Эй, Каприз. Надо поесть, — подозвала его, поманив миской с густой кашей из его корма. Он не ушёл дальше, но и не вернулся ко мне. Нет аппетита, и давно надоела безвкусица, напичканная горькими лекарствами. — Ко мне, — уже настаивала. Пёс всё же приблизился, понюхал содержимое, поймал на шершавый язык. И отошёл, щёлкая пастью в попытке просунуть невкусное к глотке. Это значило, что ему опять слишком больно и неприятно. Поэтому я пошла в дом, по пути сказав девочкам в беседке, что скоро подойду, и налила стакан воды, чтобы разбавить кашу Каприза. Будет легче — так и оказалось. Как я разбавила кашу, Каприз хоть и нехотя, но поел, и сразу улёгся на пузо. Я оставила его отдыхать. Плюхнулась на место рядом с Фионой в беседке. — Ну как? — спросила Клои. — Нормально, поел. — Повернулась к сестре, спросив: — Кто вывел Каприза на улицу? — Я, — ответила она, пожав плечами. — Ему нужно было уже справить нужду. Но он не смог, придётся завтра ставить клизму. Потом мы сидели здесь, и заявились те мужики. Собаки начали истерить — завела в вольер. А что? Что случилось? — Он опять не поднимается. Не хочет идти в дом. — М-да. Ну, придётся оставить, завтра после клизмы может лучше станет. — Надеюсь.***
Отличный вечер. То, чего мне давно не хватало. Но ещё не хватало Европы для нашей полной компании. Часто мы собирались нашей компанией по воскресеньям, а когда-то ведь это началось ещё в Барбадесе, как Фиона настаивала, чтобы мы этот выходной день проводили вместе. Понимаю, что так она хотела сблизиться со мной после прошлых проблем, но теперь эти встречи имели другую причину. Встреча подруг. Я, Фиона, Европа и Клои. Конечно, Европа не всегда была с нами, но старалась в свои приезды учитывать воскресенье. А с начала года не всегда удавалось соблюдать традицию. В любом случае, я была рада видеть Клои. Мы не виделись с начала июня, и в тот день она забежала на пару минут, отдать часть долга и предупредить, что уезжает на три недели. Клои уезжала в другой город, на ферму вместе со своей родственницей. После развода она много искала мест для работы в нашем городе, но нигде не могла найти себя. Я пригласила её к себе в лавочку— это не было её делом. У Клои ничего не получалось, часто она опускала руки, напоминая наше знакомство, и что в тот день она как раз направлялась в цветочный магазин, ибо у неё половина цветов, подаренных свекровью, погибли от незнания, как за ними нужно ухаживать. Кто-то не умеет готовить, воспитывать детей, строить дома. Всё бывает. Я не судила Клои, хотя пыталась многое изменить, научить. Клои не училась. Но сколько всего я услышала от Эдриана по поводу Клои, когда её ошибки испортили мне выручку… Плевать. Она моя лучшая подруга. И переживала, наверное, самые худшие времена в своей жизни. Эдриан мало знал, а я знала всё. После развода жизнь Клои пошла по наклонной, всё глубже и глубже. Куда ещё глубже и ниже в эту яму проблем? Кай забрал почти всё, что ими было нажито, потому что большую часть времени в браке зарабатывал именно он. Клои оставалась мебель — немного. Загородный участок, который никому не нужен и никто его и не купит, потому что там земля запущена и проехать в ту часть невозможно. Только если повезёт, у Клои её могли выкупить. Ещё у неё осталась машина, но весь дом и накопления остались у Кая. Клои сначала жила у своей бабушки, но та вовсе не приняла, что её внучка развелась с таким «хорошим» мужем. Причитала, что всякие проблемы бывают, за любимого надо бороться и уметь прощать. Даже частые, вылезшие наружу измены, по мнению бабушки, Клои должна была простить. Подруге не хватало на покупку жилья, и только снимала квартиру, не вытерпев бабушку. Точнее бабушка уже почти выгнала её после очередной ссоры на почве развода. Машиной всегда занимался Кай, а моя подруга в этом совсем не разбиралась. Вскоре машина сломалась, ремонт был ей не по карману, и один из салонов по ремонту выкупил её машину за копейки. На самом деле, паника из-за машины вышла Клои боком, ибо тех денег машина не стоила. Работники нажились на девушке, не знающей основ и причин поломки. Должна была получить намного больше. А после Клои пережила аборт. Весь её путь страданий, я всегда поддерживала Клои, никогда не осуждала, помогала. Не горела желанием осуждать её за аборт, ибо это только её дело, и было очень много причин так поступить, одна из которых — с отцом ребёнка она была знакома очень мало, два свидания, а потом он провалился сквозь землю. Я не отчитывала её за причины развода, проблемы в жизни, в которых, по сути, виновата только она. Я просто была рядом, протягивая руку помощи, когда от меня это требовалось. Подставляла плечо для слёз, вытирала их, давала деньги в займы, разрешала ночевать у нас. Клои моя лучшая подруга. И она же была единственным у меня близким человеком, которого я подпускала так близко, когда переехала в Оштен. У меня никого не было, кроме Кетрин, с которой мы не были так близко знакомы. С Фионой тогда мы только добрались до средних отношений, без вечных споров и воспоминаний былых ошибок. У меня были только Морин. Кай и Клои. Это они вытащили меня из бытовой жизни, где я крутилась только вокруг дочери, позабыв о себе. Это они познакомили меня с городом и людьми здесь. Это они приходили ко мне, когда я болела и не могла выйти из дома, а Ненси забрала Кетрин. Это Кай и Клои поддержали меня в начале отношений с Эдрианом, когда до этого города доползли слухи об «изнасиловании». Это Кай и Клои мои друзья, хоть и развелись, а Кай сейчас в городе не появлялся. Я не видела его с развода и вряд ли мы останемся друзьями. Я на стороне Клои, если такого выбора от меня требовали обстоятельства. Клои всегда была на моей стороне. А Эдриан может говорить, что угодно. Я не заставляю его дружить с Клои. Подруга вся в работе по сей день, наскрёбывая на жизнь, пока появляются возможности. В последнюю встречу она объяснилась, почему не пришла на приём гостей с нашим приездом, сказав, что с работы не смогла отпроситься. Но я догадалась, хоть и ничего тогда не сказала. Мы специально проводили приём вечером, чтобы все друзья успели вернуться с работы. И я знала, во сколько заканчивалась та работа Клои — она могла успеть. Только побаивалась Эдриана. Пуще конфликт разошёлся, когда у нас на другой, давней встрече в гостях были Европа, Грант, Ли, и Клои. Грант и Европа уехали в отель. А Ли и Клои остались ночевать у нас. У них была «интрижка». Они были пьяны. Благо в ту ночь дома не было детей и Кетрин. Мы с Эдрианом проснулись в ту ночь от громкого секса по пьяни в гостевой спальне, где должна была спать Клои, а для Ли мы расстелили диван в зале. Обоих Эдриан выгнал и сказал, что больше никто из друзей у нас ночевать не будет. Никогда. Что даже если понадобится, он всем найдёт номера в «Щите Льва». Но больше никто, кроме Вилсон и Европы у нас гостить не будет. Как же он был зол. А потом мы поссорились, когда Эдриан пытался запретить мне встречаться с Клои, но почему-то его друг остался без осуждений. И до сих пор Ли не упускал возможности напомнить о моей подружке «с крепкой попкой» и о том, что видел эту попку с разных ракурсов. Конечно, Эдриан сказал, что вместе с Грантом осыпал с ног до головы своего друга осуждениями за пределами дома. Но мне слабо верилось, что всё было так грозно, как говорил Эдриан. Скорее он осудил за связь с моей «неприятной» подругой и наказал, чтобы это больше не повторялось. Клои было стыдно, она призналась мне, что секс с Ли был для неё ошибкой. Что они оба слишком много выпили и продолжили, когда мы с Эдрианом ушли спать. Это ещё одна причина для меня, почему Клои не пришла на наш приём, заранее у меня при приглашении спросив, будет Ли там или нет. Его она тоже избегала. Пока мы сидели в беседке, вино осталось почти нетронутым мною. Фиона не пила как всегда, потому что кормила Франклина. Только пила морс и чай. Было уже темно, мы заболтались, и из своего бокала я только пригубила, — подносила к плотно сжатым губам, имитировала глоток, дрогнув горлом, что было пустым. И ставила бокал обратно. Один раз Фиона отошла покормить сына, Клои отвлеклась — вино из моего бокала мигом улетело мне за спину на траву. Потом я специально уронила бокал на траву — не разбился, но всё вылилось. Сходила в дом и принесла новый, в удобный момент подменила бокалы с вином и морсом из кувшина рядом. Пыталась, как могла, девочки не заметили. Мы так разговорились, душа трепетала радостью от высказанных даже мелких проблем. Как мне не хватало разговоров. Но я что-то разговорилась, как мы заговорили о мужчинах, и начала говорить о переживаниях по поводу Эдриана. — Мне так страшно становится, плохо, как думаю о его отъезде… — Ага, я помню, до чего тебя это довело, — цыкнула сестра. — М? Вы о чём? — поинтересовалась Клои, покручивая бокал в руке. — Как Эдриан уехал, эта дурочка всю себя извела переживаниями. Не ела толком, ходила бледная, полуживая. — Ты же помнишь, — перебила я сразу сестру, обращаясь к подруге, — я рассказывала тебе, что отравилась в Сугане. — А, да, точно… — Закивала Клои, уже с волнением поглядывая на нас и понимая, к чему клонила Фиона. — И, на четвёртый день где-то, — продолжила Фиона, — она упала в обморок здесь, — указала на клумбы. — Так перепугала всех. Мы помчали в больницу, её осматривали несколько часов, накормили. — И что это было? — Отравление. — Как могла я сделала непринуждённое выражение лица, соврав снова. — Кошмар. Сейчас ты нормально себя чувствуешь? — Да, получше. Стараюсь меньше нервничать и побольше есть. Таблетки прописанные пью. Так что всё нормально. — Решила увернуться обратно к теме об Эдриане, лишь бы не развивать эту, о моём состоянии. — Но хотелось бы, чтобы мне вообще больше не пришлось переживать. Эдриан так часто пропадает, ничего не рассказывает. Правда, мне очень хочется, чтобы его дела закончились. Думаю, как он приедет, я заставлю его рассказать, что было там, в Кайласе. Надоело жить в неведении. — Скоро всё закончился, — подбодрила меня Фиона, приобняв и чмокнув в плечо. — Скоро он приедет, и всё будет хорошо, вот увидишь. У меня предчувствие, что это лето будет самым прекрасным. Оно ещё себя покажет. Он приедет, и все проблемы закончатся. И всё расскажет. Просто так получилось, что ему пришлось уехать. Бальзам на душу. Я чуть не расцеловала сестру. Мне очень хотелось в это верить, и если об этом говорил кто-то, кто не я, мне казалось, что так шансы на решение проблем увеличиваются в разы. Что всё не так плохо и итог будет хорошим. — Надеюсь. — Похлопала я её по руке на моём плече, пока сестра оставила подбородок на другом. А вот Фиона напротив фыркнула, прикрывая улыбку бокалом. — Ты чего? — спросила я, переводя взгляд с сестры на подругу. Грудь Клои подрагивала от смеха, который она не могла сдержать. Почти давила бокалом на губы, дабы скрыть улыбку, да только он был прозрачным, а странное веселье на лице подруги меня напрягло. — Что мы такого смешного сказали? — хмыкнула Фиона, выпрямившись. — Девочки, — с ещё одним смешком вздохнула Клои, опустив один локоть на стол. — Я вам рассказывала, что виделась с такими же разведёнными, как я. И по этой же причине, как у меня. Выпитый алкоголь отражался в каждой нотке голоса Клои. — И знаете что-о-о? Каждая из них мне подтвердила женское чутьё! — Какое? — Что мы всё чувствуем. И я, честно говоря, чувствовала, что у нас что-то не так с Каем. Хм… Знаете, вот эта резко накатывающая паника. Ты сидишь дома, вроде всё хорошо, и в один момент резко становится плохо, до мурашек. Дыхание спирает, кажется, что что-то надвигается. Одним словом — плохо. Становится очень плохо. Я думала, да что же это такое, откуда такая тревога. А потом узнала, что в то же время Кай мне изменял, пока я была дома. После развода я говорила с другими, и они подтвердили, что у нас женщин часто такое происходит, что мы чувствуем, когда нам изменяют. Что-то есть в этом, будто вселенная подаёт сигнал, держит пару нитью, и как только один из пары эту нить колышет, надрывает, другой это чувствует. — Клои, это бред. Как можно такое чувствовать? — почти рассмеялась Фиона. Я слушала, ничего не говоря. — Ну точно, девочки! Я серьёзно! — Развела руками Клои, поглядывая то на Фиону, то на меня. — Это женская природа. Сколько таких случаев было, что женщины чувствовали за счёт этой тревоги что-то неладное. А потом так и оказывалось. — И к чему ты сейчас об этом? — Крис, я если что ничего такого не имела в виду. — Махнула рукой Клои, отмахиваясь от моих предположений, к чему она клонила. Мне очень не хотелось, чтобы она намекала на наши с Эдрианом отношения. — Просто рассуждаю с вами на тему измен. Как подружки. Все изменщики скрывали свои отношения, чтобы никто там на стороне не мешал им блядовать. Скрывали от своих друзей. Да даже на меня посмотри! У Кая все обо мне знали, а как он там проститутку вызывал, даже его отец глаза закрывал. Все всё знали! И никто мне ничего не говорил! Сколько лет он мне изменял! — Голос Клои дрогнул. Это её больная тема, очень больная. Задевшая сердце и никак не оставляющая пространства внутри, чтобы эта рана зажила. Прошёл год, но Клои делала вид, что ей всё равно. Это было не так. Вышедшие наружу измены до сих пор терзали её и веру в мужчин. Веру в себя, как в любящую женщину, которая всю себя отдавала, и которую предавали весь брак. Клои гордилась их союзом с Каем. Что они крепки независимо от его командировок. Она верила в этот картонный домик из любви, да он был пропитан враньём и неверностью. Как Клои выпивала, она теряла контроль. Очень часто мы затрагивали, как и хорошие темы, так и скатывались в грусть. Один раз её успокаивала Европа, уводя в сторону и поговорив наедине. Клои так крепко её обнимала по пути к нашему столику в баре, а потом Европа рассказала мне, что просто поддержала в Клои ту самую раненную женщину. Напомнила, как она прекрасна, красива. У Европы был дар мотивировать, как-то она подбирала слова и в компании была той самой подружкой-психологом, которая подойдёт на женских встречах и успокоит тех, кто после алкоголя зарывается в своих проблемах. Мы с Фионой замолчали. Клои не стоило перебивать, как я знала, а лучше — дать выговориться, выхлестнуть больное в очередной раз. — Он… приезжал домой таким же, как обычно. Мой тот же Кай… Мы любили друг друга. Я знаю, что он любил меня. Я чувствую, что этот ублюдок до сих пор любит меня! Он никогда меня не забудет, никогда! — Ох, Клои… Фиона с накатывающими слезами пересела к Клои, крепко обнимая и стирая упавшие дорожки слёз на её щеках. Я сама только тяжело вздохнула, пытаясь отогнать свои мысли и слушать подругу. Мне не за чем сейчас было думать об Эдриане… Но я думала… — Он всё скрывал! — хныкала в объятиях Фионы подруга. — Я чувствовала! Но как всегда говорила: «Не-е-ет! Мой Кай не такой! Он любит меня! У нас будут дети! У нас счастливый брак! Вот кто-кто, а мой Кай мне не изменяет на командировках! Да, часто такие вахтовики изменяют! А мой Кай никогда так не поступит!..». Идиотка! Какая же я идиотка!.. — Всё-всё, тише, Клои. Он того не стоит… Мой взгляд устремился в дерево стола, меж тарелок и бокалов, пока меня собственные размышления унесли в транс. Эдриан… Хлопок ладони сестры об этот же стол заставил меня вздрогнуть и выпрямиться, находя её строгий взгляд перед собой. — Крис. — А… Что? — Ты в порядке? — явно на что-то намекая, спросила сестра, сверля меня своими глазёнками в прищуре. — Да, просто… задумалась. — О чём? Я посмотрела на подругу. Клои одним глотком выдула остатки из бокала и упала на спинку скамейки. Её лицо было красное, как и уши. Слезливый взгляд опустился на ноги. Я только кивнула на Клои, пожав плечами. Фиона немного всё же посверлила меня странным взором, но ничего не сказала, кроме: — Ладно, девочки, пора заканчивать. Давайте успокаивайтесь и марш по постелям. Завтра тоже сложный день, как предыдущий и тысяча ещё следующих. — Так себе мотивация, — сквозь слёзы хихикнула Клои, натирая глаза. — Ага, вот ты уже смеёшься. Сейчас ещё одна тоже должна мне подарить улыбку, и день можно заканчивать. Я тоже посмеялась и от уха до уха натянула глупую улыбку, даря её сестре. Она потрепала меня за щеку и кивнула на бокалы. Через полчаса мы уже всё убрали, я раскладывала диван для подруги, в очередной раз благодаря тот день, когда мы купили раскладной диван, хоть Эдриан и противился — такие быстрее проседают. Клои пока пользовалась моей ванной, а Фиона мыла посуду. В доме уже спали, потому я сама не услышала, как тихими шагами она подобралась ко мне. — Бу… — Идиотка! — шикнула на неё я, разворачиваясь. — Чего испугалась? Не слышала, значит, о чём-то задумалась. — Иди ты… Закатила глаза, вновь берясь за простыни, но сестра накрыла моё плечо разворачивая и глядя на меня без единой радости в лице. — О чём думаешь, Крис? — Да о чём я могу думать? О всяком разном, что завтра надо кучу дел переделать. По Ненси соскучилась… Что ты пристала ко мне! — Просто мне совсем не понравилось произошедшее за столом. — Что именно? Что я не зарыдала вместе с вами? Я уже слышала сотню раз разговоры о Кае. Нет, очень жалко подругу, но я уже только вздохнуть могу и молиться, чтобы подругу это отпустило когда-нибудь, и чтобы она нашла нормального мужчину. — Я не об этом. Клои говорит это всё… Короче, я тоже видела таких раненных разводом женщин в разном возрасте. И все они по своему опыту судят всех без исключений мужчин. Обобщают. Каждый становится уродом и изменщиком, а ещё они поучают своих подруг, тыча в их мужиков и говоря, что они тоже скоро изменят, если уже этого не сделали. Не слушай её. Поняла? — Да. — Ты ведь не подумала после её слов о вас с Эдрианом? — Нет… Именно об этом я и думала, к сожалению. И лучше мне не стало… Стало только жутко. Очень пугающее предположение затаилось внутри.***
Наконец-то наступил этот день. День, когда моя доченька возвращалась домой. Я проснулась рано утром, украсила дом купленными и заранее нарезанными украшениями, наготовила на два дня вперёд, нарезала фрукты и почистила от кожуры персики. Как она любит. И как должен был сделать Эдриан. Но его до сих пор не было дома, как и хоть какой-нибудь весточки. Бобби не приезжал все эти дни, как и Ли. Тишина, слишком пугающая. А ключ на шее становился удавкой. Почти душил. Легче мне не становилось. Только тяжелее. Но в этот день я не имела право грустить. Старалась даже не думать об Эдриане, и где он пропадал. К вопросам в моей голове добавился ещё один. С кем он? Но это же глупо, да? Правда, глупо. Конечно, глупо. Дома все проснулись, тоже готовились к приезду Ненси. Робин был копией моей доченьки, или это все дети такие, потому что он постоянно спрашивал, сколько время, ибо знал, во сколько я поеду её встречать. К часу дня я заехала за Жаклин, беря её с собой, потому что Герман за эту неделю лёг на больничный с их младшей дочкой. Они пока были в больнице, но уже поправлялись. В час тридцать мы уже стояли у школы, ожидая автобуса. Я ходила из стороны в сторону в толпе других родителей. И не могла дождаться. Ну, когда же, когда её привезут?! Мы простояли под открытым небом, у меня уже сгорела за это лето спина. Пытка. Но оно того стоило. Через полчаса на территорию школы стал заворачивать автобус. И наши детки внутри уже подняли шум. Я видела мою девочку, и она — меня. А дальше всё было так быстро. Дети выбегали из автобуса один за другим, я ловила мою дочку, сразу присев и раскрывая свои объятия. — Мама! — бежала она ко мне, держа в одной руке свой рюкзачок, мотающийся в воздухе. Она влетела в меня изо всех сил, но я выдержала, крепко-крепко обнимая её. — Наконец-то ты дома, Ненси… Наконец-то… — заговорила я, сдерживая слёзы счастья. На кой чёрт я вообще собралась плакать?! Но я была так счастлива! Так рада! Моя доченька приехала домой, и теперь с первых секунд я захотела быть плохой мамой, которая никуда не отпускает своего ребёнка, держа всегда рядом. Побыть жадиной. Я вдыхала её аромат, гладила спинку и косички, пока мы не отстранились друг от друга. Чмокнули друг друга. И Ненси начала оглядываться. Я опять встречала её одна.***
Дома был хаос. Полнейший беспорядок и детский визг. Как только мы с Жаклин встретили дочек, поехали к нам домой. У ворот уже стоял Джексон с Марком, открывая нам гаражные двери. Вышли из гаража, Ненси бросила сумку, Фиона спустила с козырька Робина. Он кричал от радости, а потом этот крик перешёл в плач. Ненси упала с ним на траву, обнимаясь. Они оба плакали от радости. Ох уж дети. Робин быстро успокоился, а за ним — Ненси. Франки испугался, когда его брат и сестра завалились на траву, и тоже стал плакать в руках Фионы. Боже, как это всё было мило и весело. Ненси все зацеловали, Чудо чуть не повалила на пол, врезавшись в её ноги. Хвост, как пропеллер. Ещё бы чуть-чуть и Чудо бы улетела на нём в небо от такой силы взмахов. Моя девочка не знала, куда себя деть, кого обнимать, целовать и кого слушать. Кетрин позвала всех за стол, а по пути Ненси постояла с Марком. Он подарил ей красивые туфли для принцессы из замка, покой которого они охраняли. Именно так он выразился. Мило, очень мило. В доме Ненси тоже оглядывалась, ахала и подпрыгивала, хлопая в ладоши, замечая украшения на стенах и мебели. А вот я заметила, что кое-кто по имени Шелли уже грыз, игрался с ленточками на перилах лестницы. Марк поймал её в полёте, когда эта дурочка заигралась и перекатилась на край, падая. Коты все разбежались из-за шума в доме и гостей. Мы сели за стол, а по лицу Ненси и гадать не надо было, о чём она думала. Мы посадили её во главу стола, я села справа. А слева села Фиона, держа на руках Франклина. Там должен был сидеть другой человек. Девочки рассказывали нам о лагере, лопая банановый торт, будто не ели его целую вечность. Праздник желудка. Пока Ненси весело болтала, я разглядывала её. Такая загоревшая и отдохнувшая. Весёлая. И одновременно печальная. И ещё незаметно для всех, но не для меня точно, кинула под стол для Чудо кусочек колбасы со стола. Хулиганка! Мы снова вышли на улицу для игр. Их подготовила Фиона, о чём я даже не знала. Меня подташнивало от съеденного, присела на скамейку под козырьком дома, наблюдая, как дети сидели на пледе перед Фионой, разгадывали загадки, играли в игры и выигрывали призы в виде сладостей. За кусочек пастилы Ненси была готова биться на смерть, — настолько в ней разгорелось желание выиграть кусочек, хотя намного больше сейчас лежало на столе в вазочке. Иди и возьми без всяких игр. Но нет. Это азарт! Игра. И Ненси победила, запихав кусочек за обе щеки, но дав брату перед этим откусить, потому что он расстроился и был готов заплакать. Ненси постоянно с ним делилась, даже если Фиона иногда её ругала, чтобы он не привыкал так выклянчивать. Вскоре Ненси устала и плюхнулась к нам с Кетрин на скамейку, сев посередине. Я пощекотала её на щеке, видя ссадину. — Это что такое? Ненси засмеялась, боясь щекотки. Шлёпнула себя по ноге ладошкой, виляя сандалиями туда-сюда. — Мы строили штабик на дереве! Представляешь! — И это ты там поцарапалась? — Ага. Полезла наверх, зацепилась футболкой. Повернулась и наткнулась на ветку. Было больно, а потом начала падать. — Ненси подняла руку, показывая длинную ещё одну царапину с корочкой намного больше. Но она говорила так спокойно, словно это было пустяком. — И вот ещё поцарапалась. Это уже было очень больно. — Ты могла проткнуть руку, Ненси. И глаз! — Ага, прости, мам. Айда то же самое сказала. Нас очень сильно ругали и всей группе запретили полчаса своего личного времени. Следили последние четыре дня. Говорят, что в лагере есть проклятие последних четырёх дней. Что в эти четыре дня что-то всегда случается. В прошлом году один мальчик сломал руку! — Вот уж лагерь… Ужас… — А мне понравило-о-ось! Хочу ещё в следующем году поехать! — Ни за что… — Ну, мам!..***
К вечеру Ненси уже засыпала, днём было столько всего, и он так быстро пролетел. Гости ушли, Джексон опять отъехал по работе. Мы вместе с дочкой сидели в зале, поглаживая котиков, которые признали Ненси. Шелли уже успела укусить её за палец, пока Ненси дразнила её, а Недокрашенный лежал рядом. Кетрин вязала в кресле-качалке. Сколько было объятий, а мы с дочкой не могли насладиться — опять обнялись. — Моя ласковая девочка, — прошептала я в макушку Ненси, целуя и поглаживая. — Мамочка?.. — М? Я опустила голову, видя, как Ненси трепала цепочку с ключом на моей шее. Подняла на меня глазки. — Дядя Ли не привозил письма? Ну, хотя бы не вопрос, почему нет Эдриана. Она всё понимала. — Нет, дочь. К сожалению, нет. — А почему? — Думаю, есть дела… Но… — Я запнулась, думая, стоит ли говорить ей ещё. — Бобби должен скоро привезти письмо по одному делу. Может и тогда какое-нибудь письмо будет. А может, если нет писем, Эдриан сам планирует приехать. Уже столько времени прошло… — Ну… Ладно. Сверху послышался шум. По лестнице топали детские ножки, а после к нам забежал плачущий Робин, сразу падая лицом в свисающие ножки Ненси. За ним — злая Фиона. Ненси накрыла всем телом, скрыла в своих объятиях брата. — Робин, ну а-яй! Это что такое?! — Что случилось? — спросила я, смотря на грозно нависающую над нами сестру. Сестра продолжила обращаться к сыну. — Что за негодник! Я же предупреждала! — Фиона, прекрати кричать, — уже приказала я. Всё же сестра одумалась, выпрямилась. Начала поднимать и опускать ладони. — Вдох- выдох… Вдох и выдох! Я хорошая мать двух сыновей. Кричать бесполезно. Он просто маленький. Вдох! И выдох!.. Вдох!.. — Так держать, — пробубнила за моей спиной Кетрин, щёлкая спицами. — Что он натворил? Сестра объяснила: — Я предупреждала, чтобы не ел на мягкой мебели. Нельзя есть на мягкой мебели. А он стащил со стола булку с вареньем и опрокинул на ваш диван в зале наверху. — О-оу… — хихикнула Ненси, гладя плачущего, но уже слабее брата. Теперь мне нужно было сделать вдох, а за ним выдох. — Робин! Поднимайся, давай! Кому говорю? Мальчик сильнее вжался в Ненси. Завизжал, боясь ругающейся мамы. И тут Ненси подняла свой крошечный кулак, показывая его Фионе. Я рассмеялась во весь голос. — Мне?! Это мне? — пальцем ткнула себя в грудь Фиона, тоже посмеиваясь. — Да, — подхватила смех Ненси. — Хи-хи, тебе. Не пугай его. — Но он мой сын. Я должна его поругать, Ненси, потому что уже предупреждала. У меня разболелся живот, я еле сдержалась, выдавливая и замахав руками: — Всё, идти отсюда. Оттирай мой диван. Тебе нужен отдых. Я сама за детьми присмотрю. Или мне тоже тебе кулак показать? — Я тебе им же настучу. Фиона скрылась за поворотом, Робин успокоился и сел ко мне на колени. Вдали коридора прогремел хлопок двери, и сначала я не поняла, зачем сестра пошла на улицу, когда ей надо было наверх. Но к нам зашёл Марк, держа в руках авоську и большого, размером с Ненси мишку, с тёмно-коричневой шерстью. — Ого! — поднялась Ненси. — Это тебе, — сказал Марк, подходя к ней и вручая мишку. Я подняла на руки Робина и прошла к телохранителю, забирая свободной кистью авоську. — Это что? — Нахмурилась. — От Бобби. — Он уже уехал?! Просто оставил и уехал? — Да. — Пожал плечами мужчина. — Он постучал в ворота, передал, сказал, что не войдёт и всё это в честь возвращения Ненси. — Ясно… — А что-то не так? — Эм… — Я оглянулась на дочь, спустила Робина с рук, так как ему было очень интересно посмотреть на мишку. — Должно быть ещё кое-что… Ну ладно. Спасибо, Марк. Бобби забыл отправить письмо Эдриану? Или он меня избегает? С тревогой, подгибающей мне ноги, я вернулась к дивану. Без слов села к радостным детям. — Мама, всё хорошо? — Да… Да, доченька, всё хорошо. Руки ощупали авоську, я решила открыть и узнать, что внутри. Апельсины.