Крис
Прошла неделя, как Ненси вернулась домой. Неделя, полная нежных объятий, вернувшегося домашнего уюта, любимого детского голоса, сотрясающего покой в доме — мне на радость. Как Ненси оказалась рядом, я теперь понятия не имела, как вообще выжила за её отсутствие. Как у меня только хватало сил переживать столько проблем, чувствуя себя в одиночестве, даже если дом был полон людьми… За неделю я закончила два заказа на композиции, получила ещё один. Проводила всё свободное время с дочерью, постоянно выбираясь из дома. И сходила на приём к своему акушеру-гинекологу. Если до этого мистер Келли по своему пожурил меня за стресс и настоял, чтобы после нашей последней встречи я поберегла себя, то теперь он был доволен мною и тем, как протекала беременность. Близилась одиннадцатая неделя. Очень важная. В эти сроки у малыша сформировались органы, теперь росли и совершенствовались. У него уже билось крохотное сердечко. Риски уменьшались, беременность протекала хорошо. Обследования подтвердили, что малыш чувствует себя прекрасно, о чём я больше всего переживала из-за не самого лучшего периода в жизни, влияющего на меня. Моё самочувствие менялось в лучшую сторону: пропадал токсикоз, а тело перестало быть настолько будто чужим, одновременно тяжёлым и чувствительным, пропадала сильная усталость. Животик у меня, конечно же, ещё не появился, но ноющая грудь уже мучила. Но я всё равно была очень рада. Безумно рада. Кабинет мистера Келли я покинула со слезами на глазах. От счастья, но после сильнее заплакала от накатившей грусти — Эдриан до сих пор не приехал. Его не было почти три недели, а моя тревога возросла в сотни раз. В тысячи. Я не могла подумать о нём без учащающегося сердцебиения. Теперь беременность почти никак не влияла на меня — только тревога из-за любимого. Поэтому я очень старалась меньше думать о нём, отвлекалась на дочь и свои дела. Но полностью отвлечься, никак не получалось. А как иначе? Следом за тревогой накатывала злость, безумная обида, что он так со мной поступал. Оставил ни с чем, без единого письма, путей связи. Я продолжала ничего не знать, и с каждым днём это раздражало меня сильнее. Подозрения, что Бобби начал избегать меня, закрепились сильнее. За неделю он не появлялся совсем. Сначала я не придала этому такого серьёзного значения, ибо раньше, когда дома было столько детей, моей семьи, да и Ненси сейчас вернулась, Бобби старался только подходить к воротам, оставлять послание и уходить. Так было, когда дома был Эдриан. Я подумала, что и сейчас его помощник станет так делать. Ради безопасности. Один раз он снова оставил букет, сумки с продуктами и пачку денег. Но до меня так и не дошёл. Вовсе делал это в то время, когда нас дома не было. Но ведь осталось дело, требующего своего решения — печать. Я помнила тот день. Как Клинки заявились ко мне, а Бобби просил отдать ему символ слова Эдриана, заверяющий бумаги. Бобби был взволнован, настаивал, а теперь пропал? Проблема сошла на нет? Я так не думала… Бобби просто меня избегал. А Ли так и не приезжал. Моё терпение трещало по швам. Я так злилась. Как же так можно?! Бобби ничего мне не давал узнать, а Эдриан не возвращался, не отправлял письмо. Я всё сильнее чувствовала себя брошенной, ненужной. Оскорблённой таким легкомысленным отношением. Казалось, Эдриан снова вёл себя эгоистично, ибо никак по-другому я это назвать не могла. Он говорил, что его отъезд продлиться неделю, может больше. Даже когда он уезжал надолго, то отправлял письма, и даже не одно. А сейчас меня не покидало ощущение, что меня бросили. Усиливалось с каждым днём, пока до меня до сих пор не доходили никакие объяснения происходящего. Всё же я старалась отвлекаться, и тем более — не показывать своей тревоги дочери. Но прошлая решённая проблема доказала мне, что Ненси всё видит, всё чувствует. Может и не понимает причин, не зная всего, но точно ощущает, что что-то не так в нашем доме.***
— Как тебе эта? Среди теней, жарких проскальзывающих сквозь листву лучей солнца, посреди городского парка мы проводили очередной день вместе. Я, моя дочка, Фиона с сыновьями. У детишек было прекрасное лето, активное, весёлое. Я старалась успевать во всём. И очень хотела, чтобы моя сестра отдохнула. Фиона всё чаще выглядела уставшей, вымотанной материнством, но балансирующей между прекрасной мамой, хорошей сестрой и заботливой, любящей женой. Джексон работал сутками, старался найти себе место в Оштене. У него получалось, усилия себя оправдали, но всё равно влияли на обстановку в их семье. Теперь и я не понимала, как успевала со всеми своими заботами. Мои дела, дочка рядом, но я всё равно была поддержкой сестре. Часто брала с собой всех детей из дома, выводила во двор, а сестре наказывала отдохнуть, поспать, заняться самой собой. Когда-то и она так делала ведь, как у меня родилась Ненси, я не была готова морально. Я еле терпела нежеланную беременность и медленно, а после без оглядки назад влюбилась в своё дитя. Во многом это была заслуга сестры, как бы я её не ненавидела в те годы. Моя очередь быть рядом. Фиона читала книгу на скамейке, одной рукой покачивая коляску, в которой спал Франклин. Робин и Ненси окружили меня в поисках в тени дерева, находя нужные нам веточки, листочки и кору деревьев. Для поделки. Лагерь хоть и научил Ненси многому, но она немного устала от рисования. Почти была готова забросить, но и не хотела этого, боясь растерять сноровку. Я поддержала дочку, подсказала, и мы нашли решение в отвлечении на другое дело, тоже творческое. Три дня назад мы вместе плели те самые браслеты из её бисера, сделали вазу из клея и газеты, за каркас взяв мою треснувшую колбу из кабинета. Теперь хотели сделать какую-нибудь абстракцию из листвы. Робин был маленьким, чтобы понимать, что мы вообще затеяли, но быстро поймал идею «собрать всё красивое и зелёное». Этим и занимался, пока Ненси ходила рядом, держа в руке по пути собранный букетик. Отвлеклась на меня, как я показала ей красивую веточку дуба с двумя желудями. Крупная ветка, свежая. Сейчас дуб не должен был опадать так обильно, как делал обычно осенью. — Красиво! — удивилась Ненси. Подняла голову на дуб над нами. — Но мне жалко деревья… На днях в Оштен пришли грозовые ливни, с сильным ветром. Говорили, что в парке от силы ветра повалило несколько деревьев. В городе нижние улицы потопило, сорвало линии электростанции. Сейчас уже вернулась жара, но на входе и дальше в парке мы видели, как вдали рабочие занимались уборкой поваленных деревьев. Ремонтировали одну из лавочек со сладостями, на которую попадали огромные ветви ближайшей сосны, пробив хрупкий и построенный на летние условия каркас. Ненси была явно расстроена, что погода так «обидела» деревья. Я пыталась найти что-нибудь позитивное. — Да, такое бывает. Но, посмотри, погода побила деревья, они осыпались, а эти веточки так бы и лежали здесь, пока их бы не убрали дворники. А мы возьмём немного и пустим их во что-нибудь хорошее, в творчество. Это же тоже хорошо? — Думаю, да. — С улыбкой пожала плечами Ненси. Подошла ко мне, забрала протянутую веточку. — Спасибо. Покрутила меж пальцев ещё зелёные, небольшие жёлуди. И загрустила. Эдриан ведь подарил её жёлудь из лесов в Барбадеса. Как и обещал, когда мы приезжали в гости к моей матери. Прошло больше года с тех событий, а я помнила, будто это было вчера. Как мы гуляли по лесу, вспоминая прошлое, начало наших отношений. Как рассказывали Ненси истории, дойдя до полянки с одиноким дубом. Отвлеклись, а Ненси почти сунула руку в муравейник. Тогда она очень хотела забрать жёлудь, но их ещё не было. А Эдриан пообещал ей привезти, как найдёт возможность. Он нашёл, сдержал обещание, подарив Ненси в шкатулке жёлудь, покрытый лаком для долговечности. В тот же день Ненси принесла Чудо домой. Удивительно. Я попыталась перевести тему, чтобы прогнать тоску по Эдриану из головы дочери. — Робин! — подозвала я племянника, копающегося в траве рядом с нашей горкой набранных «даров» природы. — Ась? — отозвался он, поднимая голову на меня. — Пойдём к нему? — Взяла за руку дочь, она лишь кивнула. — Как успехи, Робин? — Хо-ро-шо! — Подкинул он листочки. Мы дошли до него. Вместе стали оценивать наш улов. — Ну, как думаете? Сможем сделать из этого красоту? — Да! — закричали они вместе. — Отлично. Тогда давайте соберём это в тряпочку, — достала свою косынку из кармана, присаживаясь с детьми, — и выйдем с полянки к Фионе и дорожке. Проверить вас ещё надо на клещей. Вдруг набрали себе на одежду. Через полчаса, без единой букашки на одежде, мы вышли на центральную дорожку к главному фонтану. Только он был пустым, а внутри принесённые ветром ветки и листву тоже собирали работники парка. — Не судьба сегодня в воде поплескаться, — сказала я. — К счастью, — фыркнула Фиона, наверняка с ужасом вспоминая случай, когда мы оставили отцов с детьми, а Джексон уже «макал» своего старшего сына в эту «городскую лужу». Фиона до сих пор ему это припоминала, говоря, что именно после этого случая у Робина пошли сопли. А Джексон не понимал, почему Фиона так переживала, — это обычная, нужная детям шалость. Говорил, что они сами в детстве резвились в фонтанах в летнюю жару. Детская площадка была конечным пунктом нашей прогулки. Я следила за детьми, скачущими по площадке и строениям с горками. Фиона прикрылась тонкой кофточкой, кормила Франклина грудью. Мистер Келли советовал теперь меньше беспокоиться о перенапряжении и побольше двигаться. Приходилось следовать его рекомендациям. Но за весь день побаливали ноги, так что я не спешила вставать и, сказать по честному, посидела бы на скамейке в теньке ещё бы пару часов, только бы не идти по солнцепёку до дома, ибо мы не поехали на машине и предпочли пешую прогулку. Глаза гуляли между деревьями, от площадки к тропинке с заворотом сюда, к дальним скамейкам и кустам. От одного прохожего к другому. Одно лицо заставило меня вздрогнуть, почти подняться. Сначала я подумала, что молодой человек, проходящий мимо, был Бобби. Очень похож на него. Но это был не он. Расстроившись, я расслабилась. — Ты меня слушаешь? — возмутилась рядом сестра, пихнув меня локтем. — Прости. — Поёрзала я на месте, краем глаза всё равно наблюдая за парнем и окончательно понимая, что это не помощник Эдриана. — Продолжай. Сестра не говорила дальше. Прищурившись, проследила, куда снова метнулись мои глаза. — Кого там увидела? — Не обращай внимания, с ума уже схожу. Думала, Бобби идёт. — А он должен? — На деле — да, а так, если посудить о том, что он пропадает — нет. — Я обняла себя за плечи, опускаясь на спинку скамейки и поглядывая на наших детей. — Не знаю, говорю же, что с ума схожу. Места себе найти не могу. Чувствую, что что-то происходит, но ускользает из-под моих глаз… Тебе не кажется, что Бобби избегает встреч со мной? — И почему тебе так кажется? — Ну, например, как я поставила его перед условием, чтобы он привёз мне разрешение Эдриана, он так и не сделал этого. — Фиона знала о просьбе с печатью. Ещё раз разъяснять не имело смысла. — А дело было срочное. Он сам сказал, что письмо отправит тем же днём. Как я могу предположить, если им надо, — не стала я называть «Клинков» посреди парка, — письмо бы было в Кайласе на следующий день, а к утру следующего дня ответ уже бы отправился сюда. На следующий день — в моих руках. Так бы они и сделали, но здесь что-то не так. — Планы могли измениться. Может Эдриан кратко запретил. Ты об этом не подумала? — Да даже если так, Бобби мог дать мне знать, чтобы не ждала. А теперь его с того дня не видела. Передачки свои он оставляет у ворот, заходить — не заходит. И делает это всё, когда меня нет дома. Именно меня. Вы были там, когда он приходил. — Крис, — насупилась сестра. — По-моему ты преувеличиваешь. — Фиона, прошло три недели. — Ещё нет, — парировала она мгновенно. — Пара дней, и будет три недели его отсутствия. Ты хоть помнишь, чтобы он так пропадал? — Да, было такое. — Но я получала хоть какие-то вести. — Меня осенило, добавляя для моего беспокойства ещё один аргумент. — Кстати, тогда и Европа ко мне хотя бы приезжала. С Сугана прошло два месяца. А она обещала, что через пару недель приедет к нам. Её так и нет, Фиона. Тоже ни одного письма от неё. — Отправь сама. Я почти подпрыгнула. — Не могу! Вот именно, что не могу. У меня нет адреса! — Тише, — шикнула на меня Фиона. Оглянулась, замечая, что на нас покосилась только одна молодая девушка. Я продолжила: — У меня нет обратного адреса. Всегда письма приносил Ли в чёрных конвертах и одной печатью. Ни одного адреса, подписи. — Ли часто приезжал в Оштен. — Вот именно. А сейчас и он не приезжает. Понимаешь, что у меня есть множество поводов переживать… Я сглотнула ком в горле, как только на меня нахлынуло одно из самых неприятных воспоминаний. Может Эдриан и пытался многое от меня скрыть, но как в моей жизни появилась Европа, он не мог контролировать всё. А Европа стала моей лучшей подругой, в Сугане призналась, что понимает моё положение. Она и до этого делилась со мной правдой, раскрывая ложь Эдриана. Я знала, что его однажды подстрелили на неудавшейся встрече с другим городом. Виноват был Бобби, подставив своего босса ложной информацией. Окончилась встреча перестрелкой. Эдриана только задело, но достаточно, чтобы ему понадобилась помощь врачей и покой на койке больницы. Передо мной, как я нашла в первый же день заживающее ранение на его теле, он оправдался сезонными тренировками головорезов. Да, там часто они получали травмы, а Эдриан сказал, что напоролся по своей вине. Слабо я поверила, а потом и Европа рассказала правду. Я ничего не сказала Эдриану, а очень хотела. Но это подорвало бы наше общение с Европой, потому что любимый бы сразу обвинил её, сказав, что она лезет, куда не надо. В худшем случае, сделал бы всё, чтобы обрубить наши контакты с Европой, основываясь в своих действиях на желание не беспокоить меня такими подробностями его деятельности. Что я не должна такое знать. Но я имела полное право знать о том случае, что бы он ни думал, какого бы мнения о моём спокойствии ни придерживался. Я могла понять, когда он не ставил меня в подробности их деятельности, отношений внутри «Клинка». Многое из этого мне не принесёт ничего информативного, что я не смогла бы понять, находясь где-то за пределами жизни «Клинка». Однако за ту пулю я была обижена на Эдриана до сих пор. Это нечестно, неправильно по отношению ко мне. Теперь тот случай заставлял меня думать о худшем. Вдруг с Эдрианом что-то случилось. А вдруг он… вдруг… — Эй?! — Задёргала меня за плечо Фиона. Я даже не заметила, как глаза стали влажными от одной мысли, что Эдриан мог быть мёртв. Что в ту ночь его забрали неотложные дела, проблемы, они опять что-то в «Клинке» с кем-то не поделили, а закончилось всё ещё одной перестрелкой. Эдриан не пуленепробиваемый. — Я боюсь… — Выдавил мой дрогнувший голос. Усмири свои шальные по беременности гормоны, Крис. Сейчас же! — Чего? — обеспокоено спросила Фиона, опуская Франклина в коляску. — Тише, тише, сын. Всё, держи водичку, на, возьми. Улыбка тронула моё лицо, как я лицезрела рвение на милом личике племянника, — только бы схватить побыстрее бутылочку. Скоро и у меня будет такой малыш. Милый, пухленький, весь состоящий из любви. Мальчик или девочка. А его или её отец может быть уже мёртв, не узнав о беременности. Из меня вырвался стон на грани с кашлем. Мои мысли — моё мучение. — Кри-ис, что с тобой? Фиона взяла меня за плечо, поворачивая к себе лицом. Вздёрнула мой подбородок, заставляя разжать зажмуренные глаза, покрасневшие. — Мне страшно, — заговорила я о самом главном кошмаре в своей жизни, — что с ним что-то случилось… Помнишь, я говорила, он скрыл, что его подстрелили больше года назад. Он пропал на несколько недель, а потом вернулся, когда ранение уже не мешало ему. Заживало. Помнишь? — Д-да… И? — А той ночью, в июне, он уехал срочно. Вдруг что-то случилось, а сейчас… вдруг, пуля, под которую он опять попал там, на деле, была смертельной. Я не могу уже, Фиона… Сестра обняла меня, пока я сдерживала себя, чтобы не разреветься посреди детской площадки и не привлечь лишнее внимание. — Дурочка, тебе бы передали это. Конечно бы передали. Грант, Ли, Европа. Бобби тоже. Ты думаешь, что они оставили бы тебя в незнании, ждать, кого уже нет? Да и здесь бы шум поднялся. Полиция бы во всех газетах трубила новость, что босс ма… — Тише!.. Тише ты… — Ладно, короче, ты бы узнала. С ним всё нормально! — А как мне в это верить? М? Я ничего не знаю, ничего не получила от него, кроме грёбаных передачек еды, букетов и денег. Ничего! Хватка на плечах выровняла меня в спине, глаза встретились с глазами Фионы. — Прекращай. Давай ещё подождём. Побудь ещё сильной. А если это ещё затянется, мы что-нибудь предпримем сами. К чертям Бобби и всех остальных. Думаю, сейчас он нам не помощник. Ладно? — Ладно… — Я без всякого энтузиазма закивала, поворачиваясь на детскую площадку и ища наших детей среди других. Перевела тему, понимая, что сейчас не время и не место обсуждать что-то больше. А мне бы очень хотелось поговорить побольше, высказаться и найти вместе с сестрой хоть что-то, за что можно было зацепиться и расплести этот клубок тайны пропажи Эдриана. — Ты видишь наших деток? — Вот… нет… — нарастающее волнение послышалось в голосе Фионы. Мы вместе встали, Фиона взялась за коляску, последовала за мной, на поиски детей. Нашли мы их сразу, как завернули за постройку с горками, что загораживала половину с качелями. Робин бегал за кем-то, но голос Фионы остановил его. — Робин! Иди сюда! Добежал, обнял свою маму в ногах. Я тоже нашла Ненси, подзывая. Она не услышала. Глядела в сторону, стоя на месте, не мигая, с безвольно висящими вдоль боков руками. Я пошла к ней, изучая, куда направлялся взор моей дочери. Нашла. На качелях рядом качалась ровесница моей дочери. Наверное, я даже видела их когда-то. Возможно, Ненси была с этой девочкой в параллельных группах. Русоволосая девочка качалась на качелях, громко, так радостно визжа. Поднимая ножки с каждым пиком покачиваний, ибо их очень хотел поймать мужчина напротив. Он смеялся, тянул руки к ножкам своей дочери, но поддавался, как бы не успевая поймать. Только отталкивал за сиденье в полёте, раскачивая дочку. — Папа! Папа! Не поймаешь! — кричала девочка, очень радостная. — А ты не поймаешь меня-я-я! Мужчина только смеялся, пригрозив шуточно девочке покачиванием указательного пальца. Счастливый отец и дочь. Мне их не винить… Не винить за пустой, печальный взгляд моей дочери, наблюдающей за их счастьем. Не винить за нескрытую зависть, из-за которой Ненси замерла. По напряжению в теле моей девочки я видела, как она то хотела убежать, не видеть, то очень хотела понаблюдать за этим ещё. Моя девочка очень хотела так же. Как у них. И ничего хуже для матери быть не может, как стоять вот так, со стороны видеть, как надрывалось больное место любимого ребёнка. И не знать, как унять эту боль, излечить, найти решение. Не объяснить, почему она не может получить то же самое. Мне нечего ей сказать. И никак не изменить тоску и обиду на того, кто не качал её сейчас на качелях вот так же. — Ненси… — Вновь подозвала я дочку, замирая в стороне. Она отвлеклась, вынырнула из пучины собственной боли на мой голос. Повернулась ко мне, находя посреди площадки и пробегающих мимо детей. И сорвалась с места, побежала, врезалась и крепко-крепко обняла. Без единого слова она просто обнимала меня, как и я её. Не спрашивала, не плакала, не истерила. Только сказала: — Я люблю тебя, мамочка… — И я тебя люблю, моя девочка… Очень сильно… Мы продолжали обниматься, сколько требовалось Ненси, чтобы отвлечься, и сколько нужно было мне, чтобы перестать думать, что я плохая мама. Я не плохая мама. Очень даже хорошая, понимающая, добрая и безумно любящая. Но не всесильная.***
Тем же вечером у нас бы уговор с детьми на поделку. Сначала, как вернулись домой, они не могли найти себе место, лишь бы побыстрее начать творить. А к вечеру, как мои дела кончились, и я могла отдать им всё своё время, их батарейка села. Как вышла из душа, я пошла на поиски детей. Уже было пора начать. Робина я нашла в открытой двери в спальню Вилсон. Фиона лежала с одной стороны кровати, громко храпя, пока одна её рука сгребла к себе сразу двух сыновей, тоже спящих. Джексон сидел с другой стороны, что-то черкал в своём блокноте, как бы создав из себя второй бортик для безопасности детей. Следил за крепким сном своих любимых, попутно работал. Милые. Я в открытой двери привлекла внимание. Джексон поднял глаза, сдвинул очки с переносицы, как я махнула рукой, без слов дав понять, что всё в порядке. Прикрыла их дверь, оставляя не побеспокоенными. Пошла на поиски своей дочки и нашла в нашем небольшом зале второго этажа у лестницы вниз. Ненси сидела на диване, с двух сторон окружённая Пушком и Цветочком. В ногах, конечно же, лежала Чудо, подняв на меня свою мордочку. Ненси увидела меня, опустив в руках два листка: один — сверху, другой — под первым. С возвращения домой она пыталась скрыть свою печаль, никак не покинувшую её. Но не вышло. Я тоже всё вижу и чувствую. А теперь Ненси не спрятала листки в своих руках. Оба — письма от Эдриана. Старое и последнее. И оба она читала. — Эм… Ты уже помылась? — Да. — Взъерошила я свои полувлажные, но расчёсанные волосы. Пошла к ней, спрашивая: — Можно мне к тебе? — Да, я ждала, чтобы позвать тебя. С удивлением в лице, я подошла к ней, подняла Пушка, получая недовольное мяуканье. Присела с дочкой и усадила к себе на колени кота, с извинениями за потревоженный сон гладя. Он сразу замурчал, подставляя мне свой животик, раздвинув лапки и перекатившись на спину. — Правда? Тебе нужна моя помощь? — Не знаю… Просто хотела показать. — Что? В ответ Ненси протянула мне нижний листок. Старое, уже несколько раз сложенное, загнутое в местах письмо. — Ты… хочешь, чтобы я прочитала? — переспросила я, не веря. — Да, — закивала Ненси, опуская обе руки, упёрлась ладонями в колени. — Почитай, мама. Я разрешаю. Внутри затрепетало. То письмо, которое Ненси берегла, не показывала, перечитала так часто и держала рядом, теперь лежало в моих руках. Оно до сих пор пахло одеколоном Эдриана, что у меня пошли мурашки по рукам, поднимая каждый волосок. Я опустила глаза в письмо, начиная вчитываться в его почерк. Сразу заметила, что он старался писать больше простых по составу предложений и аккуратно выводил каждую букву, чтобы Ненси могла прочесть. «Доброго времени суток, дорогая моя Ненси Это моё первое письмо для тебя и точно не последнее. Как же ты быстро растёшь. Недавно была такой маленькой. Чтобы вычислить время на часах, тебе требовалось немало времени. Но всё равно получалось. А теперь ты большая(Эдриан подчеркнул двумя линиями это слово). Очень большая и очень умная. Теперь ты умеешь читать. Я очень горжусь тобой, но намного больше — скучаю. А люблю ещё сильнее. Не хочется заставлять тебя грустить. Это письмо совершенно не для этого. В письмах для твоей мамы я всегда писал, как у меня дела, а она рассказывала тебе. Давай я расскажу теперь лично тебе, что я здесь делаю. Работаю. Очень много работаю я здесь. Это невесело, правда? Очень скучно. Крайне редко находится свободное время, но я трачу его в большинстве случаев на отдых или на общение со знакомыми. Сегодня я виделся с Грантом. Он попросил передать тебе «привет», как узнал, что я буду писать тебе письмо. Европа тоже попросила передать «привет». Они скучают по тебе, честно. Так и сказали. Три дня назад я был у Яна. Он мальчишка вредный. Я ещё давно спрашивал, понравился ли ему набор машинок, который ты выбрала для него. (Как я поняла, Эдриан имел в виду ответный подарок на того самого котика. Которого Ян передал для Ненси, когда Эдриан рассказал ему о нас в своей жизни. Ненси очень захотела потом передать что-нибудь и Яну, мы долго ходили по магазинам, и в итоге дочка выбрала большой набор самых разных железных машинок с игрушечной отвёрткой. Их можно было разбирать, менять детали между собой. Дальше в письме Эдриан был предельно честным. Он старался лгать Ненси как можно меньше, в крайних случаях и когда было связанно с работой. Меня это радовало). Ян сначала сказал, что у него такой набор был, уже дарили. Ещё он очень гордый, папа его балует, а я — нет. Так что, буду краток: он не особо был рад подарку. Я его наругал. Подарки надо ценить. Помню, ты спрашивала, понравился ли Яну твой подарок. Я тогда не ответил. Но вот три дня назад, я вместе с этим хулиганом убрался в его комнате и нашёл в его сундуке твой подарок. Сразу поясню, что у него много игрушек. Столько же, сколько у него знакомых взрослых. Он с детства приучен сортировать игрушки. Те, которые ему уже не нужны, он убирает в подвал, а их потом увозят по детским домам для других детей. А дорогие ему вещи он прячет в этом сундуке. Туда же он убрал твой подарок, написав на коробке «Подарок от Ненси. Не трогать». Ян не разбирал этот подарок, не убирал обёртку, которую ты выбрала. А потом признался, что уже играл с таким, а твой набор ему очень жалко портить. Он бережёт его. Хоть какое-то в нём хорошее качество я взрастил. Это успех. Надо бы ещё научить поменьше врать на почве чрезмерной гордости. Ещё он много спрашивал о тебе. Думаю, ты не против, что я показал ему фото с тобой. Я же показывал тебе его фотографию. Он сказал, что ты очень красивая. Тут он не врал. Ты у нас очень красивая. Как мама. И он тебе завидует, потому что у тебя много животных. Ему никто их не разрешает заводить, я в том числе. Я сводил Яна посмотреть спектакль. Ему очень понравилось. И мне тоже. Потом я узнал расписание гастролей. Такое же будет в Оштене в июне. Называется «В избушке». К тому времени я обязательно приеду и свожу вас посмотреть. Наша мама очень похожа на одну героиню-мышку. Её звали Чудачкой. (Вот это да! Мы и правда были на этом спектакле, Эдриан тогда много говорил о какой-то избушке с Ненси, а я не понимала, о чём они, пока Ненси в один из дней не вбежала ко мне в кабинет и вручила билеты для всех. Это было правда очень красиво и зрелищно. И Чудачка совсем не похожа на меня. Она постоянно задавала слишком много вопросов и один раз вертелась в колесе, пока оно не слетело с петель и врезалось в другого главного героя, сбив его с ног. В конце они поженились и родили девять мышат) Кстати, о нашей мамочке. Надеюсь, у твоей мамы всё хорошо и она достаточно отдыхает. Я очень переживаю и соскучился по ней. Я бы очень хотел быть сейчас с вами. С удовольствием обменял бы здешние заботы на то, чтобы сидеть и помогать тебе с уроками, водить тебя гулять и просто быть рядом. Я бы очень хотел обнять твою маму и поухаживать за ней. Думаю, ей сейчас очень тяжело, мы говорили с тобой об этом. Твоя мама сейчас вся в делах, а нам стоит о ней заботиться и напоминать об отдыхе. И у меня к тебе есть маленькая просьба. Как раньше, когда мы вместе с тобой думали, я советовался с тобой, куда мне свозить маму на свидание. Помнишь? Думаю, маме не хватает свиданий. Сейчас у меня есть дела, но также есть возможность подарить маме немного отдыха. Нужна твоя помощь, а точнее разрешение, чтобы она поехала кое-куда. К сожалению, я не могу сделать так, чтобы и ты поехала. Но потом, летом мы обязательно наверстаем упущенное. Думаю, даже вместе поедем в этот город. Суган называется. Сейчас там только открывается сезон, а летом будет ещё лучше. Думаю, маме понравится. Если там всё так и окажется хорошо, как я слышал, и если маме тоже понравится, мы поедем втроём. Что думаешь? Если ты будешь против, чтобы мама поехала, никто из нас не обидится. Честно, я не обижусь, и мама тоже не обидится. Это только планы. Приедет Бобби — шепни ему на ухо, разрешаешь ли ты поехать маме ко мне или нет. Я приму любой твой ответ, Ненси. Ты это знаешь. Не забудь. Уверен, у тебя там хорошо получается в подготовительной школе. Ты всегда хорошо справлялась. Очень умная наша девочка. Наша гордость. Наш талант. Очень жду, когда ты научишься писать. Сейчас вы начали программу написания по слогам. Это уже очень хорошо. Мечтаю получить письмо от тебя. Ты бы смогла написать мне, чем там занимаешься, что у тебя нового. Интересно, как там Кетрин. Надеюсь, ты не ленишься и помогаешь ей. Сейчас ей тяжело тоже. Помогай ей обязательно. И маме помогай, пожалуйста. Ты же командир в доме. Без тебя никак. Пишу каждую строчку и жалею, что листок заканчивается. Ещё очень много бы хотел написать тебе, спросить, как у всех там дела. Но, думаю, ты всё это можешь рассказать Ли, а он потом расскажет мне. Всё расскажи ему. Он всё запомнит. И передаст мне. Листок кончается. Самое время закончить это письмо. Я очень сильно люблю тебя, моё сокровище. Очень сильно соскучился по тебе и по твоему голосу. Очень соскучился по дому. Очень соскучился по твоей маме. Поцелуй её за меня в щёку много раз. Очень скоро я приеду домой. Обещаю. В середине мая. Будь умничкой, моя дорогая Ненси. Скоро увидимся». Огромное письмо, пропитанное любовью, счастьем и одновременно искренней тоской Эдриана по Ненси. Я едва сдержала слёзы от нахлынувших чувств. Да, я не ошиблась, что Эдриан старался писать просто, в чём-то недоговаривал, но и не лгал, как, например, с Яном. У меня осталось ощущение, словно я со стороны понаблюдала, как Эдриан поговорил с Ненси. И каждая строка в голове зачитывалась его голосом. Нехотя я опустила письмо. — Мне оно очень нравится, — улыбнулась мне Ненси, следя за мной всё это время. — Мне тоже, — подарила я ей такую же улыбку. — А вот это, — подняла она другое письмо, которое я привозила ей в лагерь, — мне не нравится. — И мне… — Ты до сих пор не знаешь… когда он приедет? Опять эта надежда горела в её глазах. Я молчала. Ненси добавила, добивая меня: — Я очень соскучилась по нему. Когда же он приедет, мам?..***
Терпение. У меня его осталось размером с крупицу. Я ждала достаточно. Была терпеливой, понимающей. Но ни мои мучения, ни моей дочери уже не могли быть ценой этому ожиданию. Нам нужны хотя бы объяснения. За ними я и приехала в «Щит Льва». Пришлось взять старенькую машину Джексона, потому что мою бы узнали сразу по номерам. Машина Джексона была знакома Бобби, но хорошо сливалась с другими вокруг. Центр города и множество парковочных мест других заведений поблизости были моим прикрытием. Припарковалась у соседнего кафе, взяла себе булочку, но не съела — взяла только для отсутствия вопросов у кассиров за окном, почему это я решила занять место у них. Прошло почти два часа. Я видела знакомые лица, входящие внутрь штаб-квартиры, и выходящие. Садились в кареты, автомобили, и уносились прочь. Некоторые уже успели вернуться. Жизнь здесь продолжалась и без Эдриана. Пока я не понимала, принимать это за хороший знак или всё же плохой. В любом случае, здесь всё под контролем и движется в нужном ритме. Хотя бы на вид. Спустя два часа к входу подъехало несколько других машин, занимая всю зону напротив входа. И показался Бобби, открывая другую дверь своего автомобиля и подавая руку. Её приняла Джоан, его девушка, и направилась с ним, немного задерживаясь в компании мужчин. Вместе с помощником Эдриана она спокойно вела беседу с другими. Почему-то мне стало неуютно, неприятно. Потому что я так даже не делала. Не по своему нежеланию — у меня даже не было возможности заводить такие отношения с «Клинками». Мой выход. Здесь мне никто ничего не сделает. Ноги в руки, и пошла. Поправляя красивое летнее платье, серьги через зеркальце, причёску, вышла из машины, быстрым шагом идя прямо к ним. Компания докуривала, почти повернулась, чтобы зайти в здание. — Бобби! Он шёл один из первых, но замер, как его обогнули мужчины, уходя. Он сделал шаг вперёд, по-прежнему держа за руку свою девушку. Она почти обернулась за него. — Бобби. Я была достаточно близко. Как он стал оборачиваться на меня, весь вид Бобби подтвердил моё предположение, — он меня избегал. Глаза сначала забегали, плечи напряглись от удивления моему появлению. Но я приблизилась, а Бобби взял себя в руки. — Криста? Добрый день. — Бобби? — Не понимала Джоан, хмурясь и поглядывая то на меня, остановившуюся прямо перед ними, то на своего возлюбленного. — Здравствуй, Бобби. Мой взгляд, вздёрнутый в обвинении подбородок, прямая спина говорили всё за меня. Бобби неглупый. — Криста, это моя невеста, Джоан, — начал он, прокашлявшись, представлять нас друг другу. — Джоан, это Криста Хилл… Не успел договорить Бобби, как его девушка охнула, признав меня. Протянула руку. — Мне очень приятно познакомиться с Вами, Криста! Уже слышала обо мне, хоть это радует. А мы ведь виделись. Почти. Она только сидела в машине и не вышла в тот день. — Взаимно, Джоан, — ответила я тем же дружелюбием. — Дорогая, оставь нас, пожалуйста, наедине. Проходи внутрь. Джоан испарилась в воздухе, извинившись и догоняя мужчин на входе. — Бобби? — крикнул один из них. — Я сейчас! — Махнул он, вернул всё своё внимание мне и тому, как уголки дружелюбной улыбки опустились. — Чем я могу помочь? Что-то случилось? Я задала вопрос в лоб: — Где твой босс? — К сожалению, я не могу говорить об этом сейчас. Могу ли я подъехать к Ва… — Где твой босс, Бобби? Мне нужен ответ прямо сейчас. Веки Бобби чуть расширились, но он снова подавил своё удивление, встав столбом. Я вздёрнула брови, напоминая, что ему нужно отвечать, а не молчать. Взмахом руки он пригласил меня в задание. Значит, здесь нам нельзя говорить. Пусть будет так. Мы миновали стойку регистрации без слов, мужчины перед нами расступились, пропуская в тёмные коридоры закрытого в это время заведения. Я шла молча, по пятам за Бобби. Вот-вот мне хотелось сказать, чтобы он не оттягивал, говорил прямо здесь, а не вёл меня в дальние кабинеты, по пути медленных своих шагов ища оправдания. Всё же он открыл один первых залов, впуская меня внутрь. Я остановилась в середине, не доходя до стола с диванами. Дверь закрылась, Бобби зашёл за мной, а глаза не натыкались на мои. — Бобби, у меня нет ни времени, ни желания тянуть. Что с твоим боссом? Где он? Парень замер, вздыхая. Как загнанный в угол, но на самом деле в угол загнана я. В угол, повёрнутая лицо прямо в стену, в неведении и непонимании, что происходит. Может до этого, до этой встречи, по пути в эту кабинку я могла держать себя в руках. Но теперь мне снова стало так тревожно, жутко. — Бобби, скажи же мне. Я знаю, что ты избегал меня. — К сожалению, Криста, я не могу говорить об этом. — Ч-что? — запнулась я с приоткрытым ртом. — Что случилось? — Я не могу. Не имею право, Криста. — Покачал он головой, готовый по виду провалиться сквозь землю. — С ним что-то не так? Бобби, скажи, он… мёртв?! Наконец-то его глаза поднялись ко мне. — Нет-нет, что вы! Босс жив. — Фух… — Громко выдохнула я, найдя рукой за собой стол и оперевшись на него. Протёрла лицо ладонью. — Точно? Не ври мне, Бобби. Скажи правду, какой бы она ни была. — Клянусь, Криста. Он жив. — Тогда почему ты не приехал ко мне за печатью? — Дело решено. — Немного расслабился он. — И как? Не говори мне, что не можешь говорить об этом, потому что ты уже поставил меня в известность. — Мы отказались от сделки. Она была весьма сомнительной. Точнее достаточно прибыльной, но спешка партнёров уже была для нас звоночком обдумать условия. Без босса на такие риски я не пойду. Подставлять его не буду. — Хм… Это хорошо. — Мне понравилось, что Бобби решил не вольничать без Эдриана. Но волновало меня сейчас другое. — Тогда где он? — В Кайласе. — Прошло три недели, Бобби. Я не получила ни одного письма. Ты знаешь, где Ли? Бывало такое, что письма терялись. — Да, я знаю, и могу с уверенностью сказать, что писем не ожидалось. — Ч… Что? Как? Значит, Эдриан скоро вернётся? — Я не имею право говорить об этом. — Бобби, — самой стало дурно от угрозы и нетерпения в собственном голосе, — Эдриан никогда не оставлял меня на такое время без писем. Скажи сам, что знаешь. Не оставляй меня в таком положении. Что-то всё же случилось? — Ничего не случилось… — Опять. Стоило мне заговорить в таком направлении, как Бобби чувствовал себя не в своей тарелке. — Я ничего не знаю. — Знаешь. — Приблизилась я. — Скажи мне, что случилось! — Ничего серьёзного, Криста, клянусь. — Тогда скажи прямо. Почему Эдриан не возвращается? Сейчас ты ведёшь все дела? — Да. — А Эдриан что? Он жив?! — Да. — С ним всё в порядке? — Да… — Он в Кайласе? — Да, Криста. — Тогда почему он не приезжает, Бобби, скажи мне! Прекрати этот цирк! Парень передо мной тогда поднял взор к моему с медленно подступающими слезами от нахлынувших эмоций, от подозрений. И пришедшего осознания. Без его ответа я поняла, что все мои страхи, что с Эдрианом что-то случилось, и, того хуже, что он мёртв, были напрасны. Он жив. А причиной отсутствия Эдриана было лишь его собственное нежелание. Эдриан сам не хотел приезжать.***
Встреча с Бобби — день, когда моё терпение лопнуло. Этот день, стал символом моей решимости. До этого, ещё до встречи с Бобби я думала о том, чтобы отправить Эдриану письмо на адрес их отеля. Главной штаб-квартиры всего «Клинка». В Сердце. Я не могла терпеть, как же мне хотелось рассказать ему о беременности, написать новости и всё то, что могла бы вложить в ответное письмо через Ли. Если бы мне пришло письмо Эдриана. Но потом передумала, понимая, что это небезопасно. Но и Эдриан мне не писал. И даже не собирался. Я решила действовать и потребовать ответы. Чтобы Эдриан сказал мне в лицо, что происходит, а не прятался в Кайласе, ожидая, что я сама всё должна понять. Он хочет расстаться? Пусть скажет мне это в лицо. Я не заслуживала такого отвратительного отношения. Поэтому отправилась в Кайлас сама. Пришлось обдумать каждый шаг, и чтобы до Эдриана новость о моём визите не пришла раньше самой меня. После встречи с Бобби, между своих дел я замечала направленный мне в затылок взор. Что за мной следили везде: в лавочке, на прогулках, на встречах с Клои, на покупках. Везде кто-то за мной наблюдал, и было не без участия телохранителей. Как-то они передавали другим знак, что я покидала дом, после чего, скорее всего именно Бобби приглядывал за мной. Никогда я не видела, кто это был именно. Но никто кроме Бобби это быть и не мог. Фиона и Джексон поддержали меня в моём плане, но на самом деле Фиона согласилась лишь потому что устала видеть, как я мучилась. Джексон заранее съездил в соседний город, чтобы купить мне билет. И в один из дней, поздно ночью отвёз меня в тот же город. Утром того дня я уже отправлялась в Кайлас, понимая, какой шум уже стоял дома и насколько были шокированы телохранители, замечая на рассвете, что мы улизнули через задние ворота, где оставили машину Джексона, и на которой уехали. Дома будет куча вопросов к моему поступку, но я даже отчитываться не стану. Только если бы я знала, чем это закончится… По приезде в Кайлас, нашла тот самый отель, вошла внутрь. Несмотря ни на что, я была осчастливлена приближающейся встречей с Эдрианом. Что скоро увижу его и узнаю, что же происходит! Если бы я только знала, что спустя семь минут выйду оттуда, почти унося ноги от стыда, публичного позора. От желания провалиться сквозь землю и с осознанием, в какую ситуацию была загнана руками и словом моего же возлюбленного…