Крис
Кайлас. Один из самых крупных городов Марли, в три раза больше Оштена. Поезд привёз меня в самый центр, по пути, когда мы уже въехали в город, показав его районы и погрузив в нескончаемый шум. В городе было два вокзала, и я приехала на главный. С перрона чуть не запуталась в указателях, потерялась в толпе. Всё же нашла выход на широкую улицу, оглушённая гулом крупного города и потрясённая его величием. Внутри трепетало волнение вперемешку с радостью приближающегося разговора. Ватные ноги вели дальше, я не взяла с собой много вещей — только сумку. В Кайласе была очень давно и мимо проездом. После начала отношений с Эдрианом очень хотелось побывать здесь, но эта же мечта осталась при мне, не выговоренная. Какой смысл намекать Эдриану, чтобы он показал мне город, где протекала половина его жизни, если он вечно скрывал меня… Конечно, он бы отнекивался, откладывал на потом, не желая делать мне больно своим отказом и напоминанием условий наших отношений. Условий, от которых я так устала, не могла терпеть всё больше. Воздух в этом городе был намного тяжелее. С примесями, сухой. Или мне так казалось, ибо с каждым шагом ощущала себя всё хуже от волнения. До отеля добраться проще просто. У линии центральной дороги, проходящей через вокзал, были припаркованы несколько карет. В пути до них я уже искала нужные: с нечётными номерами — их кучера работали с нужным мне отелем, как говорила мне Европа. Подойдя к ним, ведущим свою беседу и ожидающих клиентов, мне и говорить ничего не нужно было, как один из них откинул сигарету, приоткрыл мне дверцу. — В отель «Клинок». Пока я ехала до отеля, разглядывала виды в окне. Город был прекрасен, оживлённым и одновременно тёмным. Как бы я хотела по нему прогуляться, чтобы Эдриан показал мне свои любимые места, если таковые были. Рассказал истории о городе, завёл в какой-нибудь парк, ресторан. Показал бы владения «Клинков». Представил бы меня здешнему обществу… наконец. Пришлось снова напомнить себе, с чем столкнулась за последние недели без Эдриана. И почему приехала. Тревога вернулась ко мне с новой силой. Спустя время мы прибыли на место, кучер открыл мне дверь, а я чуть ли не вручила ему намного больше денег, чем нужно было. Европа говорила, все «Клинки» платят своим людям в разы больше, даже не пересчитывая купюры, когда наступало время платить. Выгребали деньги и совали в обе протянутые ладони целые горсти. Но я для них турист, простой гость, хотя таковой не была. Попрощалась с мужчиной, слыша, как карета за мной двинулась дальше, а я замерла перед зданием. Из светлого камня, в пять этажей, оживлённая и источающая грозную атмосферу обитель «Клинков» стояла передо мной. Очень мало зданий занимало такую площадь прямо в центре города. Узкие улицы были напичканы местами, будто заведения желали подвинуть своих соседей да избавиться от тесноты. А отель «Клинок» вытягивался так, что мне приходилось повернуть голову в одну сторону и прищуриться, чтобы найти край его владений, а потом глянуть в другую сторону и увидеть то же самое. Белое пятно среди тёмного кирпича города. Так Европа, Ли и Эдриан называли выученным предложением Сердце. Теперь я видела это своими глазами. Могла ещё долго разглядывать здание, но должна была поспешить. Люди неспеша выходили и заходили в отель, мимо двух охранников на входе. Никого они не останавливали, даже долгим взглядом не встречали, но и выглядели так, будто у них всё под контролем. А по-другому в главной штаб-квартире «Клинков» и быть не может. Оглянувшись, нашла и других сотрудников охраны у въезда на парковку. Я не должна их бояться — ничего плохого не собиралась сделать. Выпрямила спину, не задирая голову до конца высокой лестницы, ведущей к входу. Медленно ступала, не выдавая себя, но всегда ведь кажется с такой тревогой внутри, как у меня, что весь мир вокруг целится в тебя своими косыми взглядами. Как на чужака. Именно так я себя и чувствовала, ступая к дому своего любимого. Неуютно. Чужая. Это мне уже так не нравилось. Я не должна была себя так чувствовать. Но чувствовала. Охрана сливалась с высокими колоннами входа, пропустив меня внутрь здания. Оно поглотило меня контрастом внешней светлой отделки и тёмной — внутренней. Бордовые ткани, тёмное дерево, золотые украшения. Роскошь отеля «Клинок». Вестибюль пропускал меня в широкий холл при входе, где сразу выделялась стойка регистрации. Сотрудники умело спокойно, хоть и скоро прошмыгивали мимо гостей, не тревожа их, ибо те уже были в руках других работников, помогающих с размещением и багажом. Слева от меня была стойка, за ней — широченная лестница наверх, выходы в коридоры, открытые только для сотрудников двери. Справа от меня была озеленённая зона ожидания и отдыха, столики, кожаные диваны и ещё двери, а над ними — указатели. Мне налево. А там меня уже нашла глазками девушка за стойкой, улыбалась и выпрямилась. — Добрый день! Добро пожаловать в отель «Клинок». Чем я могу Вам помощь? — Здравствуйте. — Коснулась я одной рукой приятного, отполированного дерева стойки. — Мне нужен одноместный номер. Сразу же девушка опросила о моих желаниях, что приходилось отвечать краткими фразами. Легко, о каждой мелочи и в то же время очень быстро. Озвучила дополнительные услуги, как доставка корреспонденции, время уборки номера, предоставление справочно-информационных услуг. Как пришло время регистрации, она попросила мои документы, и я достала их, зацепив пальцем и брошь, ожидающую внутри сумки своего появления. — Не злоупотребляй брошью, прошу тебя, — услышала слова Эдриана в своей голове с того дня, когда он мне дал «ключ от дверей «Клинка». — Это только на крайний случай, если что-то произойдёт, и тебе срочно нужно связаться со мной лично. Только на моей территории, и только в офисе. — Ты не оставил мне выбора, — ответила ему мысленно я. Сейчас все средства были хороши. Вместе с бумагами брошь скользнула на стол и была найдена рукой девушки. Эта же рука замерла, нащупала. Голова девушки поднялась, глаза оторвались от бланка, нашли документы и брошь. Они же метнулись ко мне, как я заговорила: — И ещё я бы хотела, чтобы Вы передали Эдриану Святых о моём появлении и назначили встречу в ближайшее время. Повисшую тишину между нами нарушал ненавязчивый шум холла и медленный скрип моих документов вместе с брошью по лакированному столу, как девушка осторожно потянула их на себя. — Прощу прощения? — переспросила она, словно ослышавшись. И я больше не скрывала причин своего появления здесь. Хотела остаться воспитанной, не нахальной. Но и отстоять себя и ради чего здесь. — Я здесь ради встречи с Эдрианом Святых… Это срочно и очень важно. Тут и её тон изменился, став тише и напряжённым. Режуще-деловым, без непринуждённости и деликатности между сотрудником и гостем отеля. Теперь, как здесь встречали гостей с такой брошью. Но их знают в лицо. Не как происходило со мной. — Эм… Могу ли я поинтересоваться, с какой целью и как мне Вас представить? — Его возлюбленная. Просто Крис. Мне нужно с ним поговорить. После моих слов девушка выглядела так, будто я перед ней сделала сальто и пустила глупую шутку. — Извините, но я не могу Вам помочь. Я встала в ступор. — Э… Ладно… — Снова сунула руку в сумку. Ждала такой реакции. Что не поверят. И взяла с собой доказательства, одно из которых положила на стойку и переделала скользящим движением по дереву. Наша общая фотография. В разговоре до этого девушка представилась именем Виола. Так я к ней и обратилась: — Виола, как Вы видите, на фотографии я. И Эдриан Святых, с которым знакомы и Вы, и каждый из любых других сотрудников, как я знаю. И я знаю достаточно об этом месте, чтобы просить Вас назначить встречу. — Высунула ещё одну общую фотографию, уложила перед растерянной и уже явно уставшей от моей настойчивости девушки. — Переверните, пожалуйста, фото. Она медленно сделала, как я просила, находя надпись «Отшен. Наша годовщина». На фото мы с Эдрианом скромно обнимали друг друга, глядя в камеру. — Я здесь ни в коем случае не для того, чтобы лгать. Да, здесь никто не знает обо мне. И в Отшене. Вы никогда не слышали о возлюбленной Капо Оштена… Виола прокашлялась, с недовольством глядя на меня. Напоминая, что здесь есть и другие гости, как, например, мужчина с противоположной части стойки, где его обслуживала другая девушка, протягивая ключи от номера. — Я… — наконец-то заговорила Виола, — верю Вам. — Больше было похоже на просьбу поскорее оставить в покое. — Но ничем помочь не могу. Странно, очень странно. Но и я не сдавалась. — Хорошо, — выдохнула, переходя к другой части своего плана. — Тогда позовите мне, пожалуйста, вашего генерального директора… Европу Оссейн. Она здесь? Девушка не спешила ответить. — Европа Оссейн. Моя лучшая подруга и правая рука хозяина. Пожалуйста, позовите её. — Извините, но… — Пожалуйста, — уже не скрывала я своего отчаяния в голосе. — Пожалуйста, прошу Вас. Позовите или Эдриана, или Европу. Мне нужна их помощь. Они знают меня. Как только они придут сюда, Вы увидите, что я не лгу… Пожалуйста… Глаза Виолы бегали от меня к пространству за мной. В поисках спасения, отвлечения. Хоть чего-нибудь. А я хотела провалиться сквозь землю. Уже сбежать. Жалела, что приехала и никак не могла попросить то, что имела право получить. Я же имела право увидеть любимого, да? Европу… Мне было так неприятно, что приходилось вынужденно доказывать свою правоту… Почему я вообще должна доказывать. Кто я такая? Ты чужая, Крис. Вот кто ты. И здесь ты никто. — Пожалуйста. Позовите Европу. Позовите хоть кого-нибудь из них, и тогда я отстану. Мне нужно поговорить с кем-нибудь из начальства. Меня знают. Не все, но кто-то точно знает. Май. В мае был Совет. Я была в таком отчаянии, что была готова заплакать и дать хоть какие-нибудь доказательства. Уходи, Крис. Не унижайся. — В Сугане, — но я продолжала, боролась. — Вы же знаете. Точно знаете. Я была в списках гостей. Записана, как Криста Хилл, приглашённая Европой. Меня знает Ли Эванс. Ваш гонец. Позовите Гранта. Вы можете позвать его, и он докажет, что… — Виола, какие-то проблемы? — услышала я мужской голос за спиной. Девушка выпрямилась, встала со стула, поддавшись ближе и закрывая ладонью всё, что я дала ей из своих доказательств. Закрыла брошь. — Нет, всё в порядке! — кивнула она, пока я обернулась через плечо, видя незнакомца в бордовом костюме. — Точно? — переспросил он, но глядел на меня. — По-моему я услышал достаточно. Провал. У меня не осталось шансов. До этого я уже знала, как здесь ведутся дела. Отель и его сотрудники были защищены охраной, которой я и забоялась, что меня выгонят по незнанию. Здесь готовы ко всему. Я проскользнула к регистрации, но была слишком настойчива. Других вариантов не было, кроме как обратиться к регистрации. Никого не знала. На что только рассчитывала? Я поддалась к стойке. Подальше от грозного мужчины из охраны. Ближе к всё же доброй на вид девушке. Что-то мелькало в её глазах. Вот-вот она мне поверит. — Я не вру… — тихо просила я её. — Это очень важно. Дайте Эдриану или Европе знать, что я здесь. Вы не знаете, а большего мы обе не можем обсудить. Я понимаю. Но если они придут, то вы не ошибётесь, если поверите мне. Пожалуйста… — Девушка, пожалуйста, покиньте отель, — появился ещё один мужчина. Я замерла, огляделась, видя, что на нас уже продолжительное время поглядывают остановившиеся сотрудники, другие перешёптывающиеся гости. А надо мной возвышались трое мужчин. Потянули ко мне руки. — Нет. — Вытянула я руку, другой хватаясь за стойку. Повернулась к девушке, злясь на её бездействие. — Ну же, сделайте, как я прошу. Скажите им, что я здесь! Мужская ладонь взяла меня за плечо, другой мужчина — за локоть второй руки. — Не трогайте меня! Весь зал глядел, как меня хотели вышвырнуть. Скрутить, да выгнать из отеля, где был и мой «дом». Частично, но всё же это и мой дом. Ведь так? Я же не чужая… Я не чужая. Но почему всё так? Меня оттянули от стойки, как девушка сделала хоть что-то, кроме как наблюдать. — Эй! Эй! Подождите! Не трогайте её! Мужчины остановились, я вырвалась, хватаясь за сумку на стойке и собирая со слезами на глазах свои вещи. Наши фото, брошь, мои документы… Всё бесполезно. И мне здесь не место. Никто меня не защитит. Я ошиблась. Быстро начала собираться, оглядываться, находить прикованные к себе взгляды и слышать повисшую тишину из-за меня. — Не трогайте, — приказала девушка опять, как ко мне стал приближаться один из мужчин. Она облокотилась на стойку, взяв меня за руку, останавливая и нагибаясь к моему уху. — Я Вам верю. Честное слово, верю. Но Вам лучше уйти. Я ничем не могу помочь, как бы ни хотела. Я проглотила язык. Ибо сказала всё, что могла. Боролась, как могла. Что мне ещё говорить? Я только глотала слёзы унижения. Развернулась. — Она выйдет сама. Пропустите её. И лучше не трогайте, парни. Пожалеете. Всё же она мне верила, раз так сказала. Но ничего не сделала из моих просьб. За секунду я растолкала мужчин, уже не боясь показаться какой-то несуразной, невоспитанной. Куда хуже? Всё так нелепо. Неправильно. Всё должно быть не так. Меня должны были впустить, хотя бы передать начальству о случае на стойке. Выбежала на улицу, прикрывая слезливые глаза. Захлебывалась в своих слезах, пока спускалась с лестницы, слыша голоса мужчин, оставшихся на входе. Не помнила, как поймала карету, как села в неё. Только помнила, как рыдала внутри и рявкнула кучеру подождать. Раздавленная, оскорблённая, но всё равно я ждала хоть чего-нибудь. Плакала в карете, поглядывая в окно. Может девушка на стойке сделала, как я просила, передала. Может Эдриан вылетел бы из дверей, узнав, что я здесь. Помчался бы ко мне. А за ним Европа. Они бы объяснились, показали бы охране, сотрудникам, смеявшимся надо мной гостям, кто я такая. Они бы узнали, а я бы спаслась от позора в обители «Клинков». Но такого не произошло. Никто не вышел, спустя и полчаса. Я дала кучеру много денег за ожидание. И велела увезти на вокзал. Даже после позора в отеле я была готова ещё побороться, поискать другие пути добраться до Эдриана. Может, найти кого-нибудь из «Клинков». Я знала, что на владениях «Клинков» есть знаки. Прогулявшись по городу, я найду такие очень быстро, могу попытать удачу там. Могу поехать в Барбадес, загород, и найти дом Яна. Но где меня не выпроводят, если сделали это в самом главном месте «Клинков»? Какова вероятность успеха? Я так устала унижаться, ждать и просить. Думала, что, явившись в Кайлас, не буду трусливой и бесхарактерной. Я хотела понять Эдриана и его обстоятельства, когда ждала дома. Но приехав сюда, я боролась за себя! За своё достоинство, имея полное право знать, за что со мной так поступают. Почему так поступают со мной все вокруг. Почему Бобби оставил меня в неведении. Почему Европа не приезжала, хотя обещала. Почему телохранители предали меня, когда докладывали помощнику Эдриана, когда я покидаю дом. Разве это нормально? Но больше всего я злилась на Эдриана. Потому что это его рук дело. Его приказы, его мнение о наших отношениях привели к такому. Я была его любимой женщиной. Женщиной Капо Оштена, женщиной головореза Гранта, его лучшего друга. С каждым «Клинком» я была знакома через одно рукопожатие. Я носила под сердцем ребёнка Эдриана Святых! Но всё равно была никем. Девушка, спрятанная в Отшене. Ото всех. От его Семьи, родственников, лучших друзей. Эдриан прятал меня ото всех, не желал рассказать обо мне, и вот к чему это привело. Что со мной обращались, как с какой-то неприятной, навязчивой дворняжкой. И как бы сам Эдриан ни считал, теперь я принимала произошедшее за отражение его же отношения ко мне. Ничего бы этого не случилось, если бы он не скрывал меня. В пути до вокзала, в ожидании поезда меня накрывало множеством эмоций. Решимость, обида. Но больше всего я злилась. Я была в ярости. Хотела придушить Эдриана, который был в Кайласе, но дал произойти такому. Больше я не собиралась бороться за нас. Только за себя и за дочь теперь я была готова биться. Но перед тем, как вернуться домой, взяла билет в противоположную сторону. Мне очень захотелось кое-кого навестить. Я давно планировала это сделать, но никак не получалось. Эдриан бы не отпустил, а теперь его даже нет рядом.***
Полная противоположность Оштена. Серый, убогий город «Вилюй». Может жители так не считали, но для меня город был уродливым, противным. Похожим на мой личный круг ада. Так и было в определённый период моей жизни, ибо город пропитан моими слезами. Мне не нужен был сам город, как его окраина. И я не шла на кладбище, потому что таких, к кому я шла, не хоронили, как обычно. Им рыли ямы в глубинах леса, бросали в мешках, и накрывали слоем земли, что зарастёт и не оставит и намёка на секрет под собой. Я быстро добралась. Удивительно быстро. И не боялась. За железнодорожной линией начинался лес, и я вошла в него, теряясь в тени, кустах. Но дорогу знала. С большим удовольствием бы ходила сюда, если бы такая возможность у меня осталась. Три дерева вперёд, тропинка, свернуть налево, восемь деревьев до упавшего, а от него завернуть, находя куст. Обогнуть его с другой стороны. Я на месте. Около высокого дерева, на котором был вырезан один крест. А под моими ногами, под землёй сгнили тела. Они не получили надгробий, скорбных эпитафий. Здесь даже не написаны имена, но я знала, что стою над телом своего бывшего мужа, насильника. Что он лежал рядом со своим двоюродным братом, бывшим мужем Фионы, с ещё одним насильником. Высокая трава щекотала мои ноги, ветерок колыхал волосы, а тень дерева скользила по лицу. Очень давно мне хотелось приехать в это место, просто посмотреть, прочувствовать покой от мысли, что я стою на (это даже не назвать так, но всё же) могиле Ливерпулей. Ливерпуль дал мне ужаснейший опыт в жизни, но оставил ещё и лучшее, что со мной случалось. Он изнасиловал меня, но я родила прелестную дочку. И я была рада, что он мёртв и никогда не видел дочь. Ненси тоже его никогда не увидит. До сих пор меня не отпускало несправедливое отношение в «Клинке». Всё было так странно, со мной не должны были так обходиться. Хотя чему я удивляюсь? Это место охранялось, как центральный банк, и кишит бандитами. Существование таких, как Бульдог — подтверждение, что не все будут так обходительны. Меня предпочли выгнать без разбирательств. Почему я должна удивляться, что, оказывается, в этом мире очень мало доброты, которую мы ожидаем и принимаем, как само собой разумеющееся. А потом разочаровываемся, потому что так не выходит. Я сама когда-то без промедлений согласилась с Фионой заказать убийство наших мужей, подготовила дом к тому важному событию в моей судьбе. Желала ему смерти, без капли стыда за это желание. Кто-то мог сказать на моём месте: «Как бы человек ни поступил, я не стану ему отвечать тем же злом». Но пусть это говорит кто-то, кто не я. Такое правильно жизни не для меня, оно слишком наивное, глупое, по моему мнению. Клянусь, если бы мы не нашли выход с заказом убийства, я бы убила Ливерпуля собственными руками. Я бы сошла с ума, продумала любой шаг, возможность, но сделала бы это. Чтобы защитить дочь, себя. Иначе я бы погибла от рук Ливерпуля, я точно это знала. Я была бы уже мертва, если бы с сестрой поступила иначе. Сам Ливерпуль убил бы меня по разным причинам: от нежелания видеть похожую на труп жену рядом, я бы создавала проблемы, борясь за себя, он бы просто устал от меня. Или я бы покончила с собой, потому что не вытерпела бы тех условий жизни. Я бы возненавидела Ненси, пыталась сбежать, а после погибла бы, увядая в клетке, в которой меня заперли. Ненси выросла бы самым несчастным человеком на свете, если бы её отец остался жить. Он не стал бы долго терпеть несчастье, хоть и в фиктивном браке. Его поступок сам это показал. Ливерпуль мог найти проститутку, любовницу — она была у него, это я тоже знала, — но он пришёл ко мне в ту ночь. Выпивший, но полный сил, чтобы совершить то медленное убийство той меня. «Могилу» Ливерпулей даже никто не посещал, как я поняла по непротоптанной округе. Никому не нужны. От них отвернулись из-за делёжки денег ещё в те годы. Скупые братья предали своих матерей, которые даже были против того, что их сыновья хотели взять нас с Фионой в жёны. Я помнила все их лица на свадьбе. Помню жалость родственников и насмешки друзей. Помню, как скалились гости-ублюдки, воображая, как нас с Фионой, таких молодых и красивых, сладких девочек будут иметь эти выродки. Они перешёптывались и облизывались. А мы плакали. Теперь я улыбалась, радовалась. И мне не было жалко. Я выжила, растила дочь, что не нуждалась в человеке под моими ногами. Моя сестра счастлива, живя в браке с любимым мужем и родив двух замечательных сыновей. Так что мне не было стыдно, что я убийца. Я ведь тоже соучастница, заказчица. Тогда это тоже была храбрость, стоившая того. Больше года назад я стояла на могиле отца, не простив его. И Ливерпуля прощать тоже не собиралась. Отцу я хотя бы что-то сказала, выговорилась. А мне здесь нечего было сказать, кроме как порадоваться кончине Ливерпулей.***
Близился месяц, как Эдриана не было дома. Я вернулась домой ни с чем. На закате следующего дня, опустошённая и лишённая всяких сил. Ненси не было дома, я не говорила ей для чего именно уезжала. Бывали случаи, когда приходилось поехать в соседний город за цветами, которых у нас не продавали. Этим занималась я, ездила вместе с Эдрианом, но в этот раз сказала дочке, что поеду одна. И не пожалела. Что бы я сказала ей сейчас, если бы она знала, что её мама ехала за Эдрианом, а вернулась без него и объяснений? Я так устала ей врать, но делала это теперь не для Эдриана, а для её же спокойствия и своего. Эгоистично. Но она ребёнок. После встречи с Бобби я сказала ей, что Эдриан у Яна, и она успокоилась. Обида до сих пор таилась в ней, но теперь я не хотела её подавить, исправить как-то ситуацию. Моя дочка умная, и сделает правильные выводы. Больше я Эдриана не прикрывала. Такси доставило меня до ворот дома, где стояла чёрная машина «Клинков» — теперь я ненавидела всё, что с ними связано. Подавила желание ударить с ноги по колесу, заплатила такси и открыла ворота с сильным, громким ударом закрыв за собой. Три секунды, как я шагала до дома, хватило тем, кто был внутри, чтобы выбежать, встречая меня. Бобби вылетел первым. Весь напряжённый, уставший, может даже и злой. Забавно, что я была точно такой же, да он не рискнёт срывать на меня своё негодование, а я сделаю это с превеликим удовольствием, только он откроет свой рот. За ним вышли Хосе и Марк. Как я покинула дом той ночью, не предупредив, конечно, Бобби вызвал их обоих на работу. В проёме за мужчинами показалась моя сестра, еле выглянула из-за спин, держа на руках Франклина. — Криста, — пошёл мне навстречу Бобби. — Где вы были? Почему не пре… — Где твой босс, Бобби? — ответила я ему самым странным вопросом и тоном, как только он дошёл до меня. — Эм… — смутился он, нахмурившись. — В… Кайласе. — Пошёл вон… Я оттолкнула его от себя, уходя в дом. — Криста, простите, но что происходит?.. Дошла до остолбеневших Хосе и Марка, тыча пальцем сначала одному в грудь. — Вон отсюда. — И указала пальцем на другого. — Ты тоже. Фиона без слов отошла от двери, впустила меня внутрь, но не только её шаги последовали за мной. Джексона дома не было, Робин играл в зале, Кетрин виднелась на кухне. Я ждала вечера для возвращения домой, зная, что Ненси нужно будет пойти на занятия в кружке, — не хотела, чтобы она видела это всё. — Криста, где… Я не дошла до гостиной, развернулась, срываясь на крик: — Вон отсюда! Пошли вон, я сказала! Фиона прижала к груди испугавшегося сына. Мужчины за её спиной замерли, как глупые, напуганные оленята. Я снова закричала подрагивающим от усталости голосом, от нахлынувших воспоминаний и стыда. Несправедливости. — Уходите! Проваливайте из моего дома! Доложите об этом своего боссу, мне плевать! — Крис… — приблизилась сестра, касаясь рукой плеча, которым я смахнула её незавершённое движение. В веках закололо накатывающими слезами, я сделала шаг к мужчинам, сжимая кулаки. — Чтобы ноги любого из «Клинков» здесь больше не было! Уходите! Я сказала, вон! — Крист… — Во-он! Франклин громко заплакал, голова Робина выглядывала из гостиной, а спиной я слышала, как из кухни вышла Кетрин. Перед глазами плыло от слёз, я не могла больше себя сдерживать. Обеими руками накрыла лицо, на подгибающихся ногам развернулась, кого-то оттолкнула, ушла… Хотелось убежать, исчезнуть. Надоело всё, что меня замучило: этот дом, обстоятельства наших отношений с Эдрианом, ложь, попытки удержать то, что явно ускользало из моих рук. Я устала пытаться спасти положение. Мне хотелось выть от несправедливости и унижения. От слабости и отсутствия всяких сил и возможностей. Эдриан…***
Прошло три дня. Ненси узнала от Робина, что я накричала на телохранителей, выгоняла, а Фиона после настояла, чтобы они покинули территорию. Кетрин не задавала вопросов, интересовалась, как я себя чувствую. На следующий день я попыталась сделать вид, что ничего не было, а все остальные послушно поддержали обстановку в доме. Фиона оставила меня в покое, но я ждала, когда её терпение лопнет. Что она всё же заявится ко мне, найдя удачный момент, и попросит объясниться. Всё же она сделала это, пока я была в спальне, гладя бельё. Ненси и Робин бегали во дворе с Лолой, пришедшей в гости, и с соседским мальчиком. Кетрин была на процедурах вместе с Джексоном. Стук в дверь отвлёк меня от белья, а за ним в дверном проёме появилась Фиона. — Обедать пора, — кивнула она в сторону. — Я суп сварила. Идёшь? — Закончу — приду. Наши взгляды нашли друг друга, замерли в повисшей тишине. Конечно, она не уйдёт. Сестра вошла ко мне, закрыла за собой дверь. Я со вздохом опустила утюг, стала складывать простынь, наблюдая, как сестра прошла к выходу на лоджию и закрыла дверь. Приправила тюль. Повернулась ко мне. — Ненси спрашивала у меня, что с её мамочкой. — И что ты сказала? — А я и не знаю, — пожала она плечами, — правду ли я ей сказала или солгала. По тебе не поймёшь, всё ли хорошо или ты уже двинулась головой. Ну, я сама даже не знала, что со мной. Из последних сил, — не знаю, откуда у меня были, запасные резервы, — я натягивала улыбку, выходя из спальни, и начинала день так, будто ничего не случилось. Я улыбалась, как дурочка. Ради Ненси, словно извинялась перед домочадцами за то, что устроила, когда вернулась. Я хотела, чтобы дочка ничего не видела, кроме моей улыбки. Мы ходили вместе гулять, даже танцевали. А потом я приходила в спальню и плакала. Из-за всего, что чувствовала внутри до сих пор. Одним словом — плохо. Мне было очень плохо. Поэтому я не хотела разговоров с сестрой, ибо мне не собрать всё в одну мысль, не описать, что я чувствую. Если я не смогу объясниться, она меня не поймёт и пустит все мои переживания в мясорубку, приговаривая, что я глупая. — Крыша поехала? — посмеивалась сестра, а я — за ней. — Думаю, да, — кивнула я. Она покачала головой, смех быстро испарился. Фиона подошла ко мне, взяла за плечи. — Думаю, ты не хочешь об этом говорить, но по-моему я должна знать, что случилось в Кайласе, почему ты сорвалась и прорыдала в постели весь оставшийся день тогда… Что там было, Крис? Ты доехала до отеля? — Да… — И что? Я только открыла рот, но вместо слов вырвался смешок. За ним ещё один. — Представляешь… Меня выгнали. Меня просто выгнали, когда я подошла, сделав вид, что хочу снять номер. А потом, как показала брошь, попросила, чтобы мне назначили встречу с Эдрианом, а девушка сразу так напряглась, смутилась, замолчала… я начала доказывать, кто я такая, просила передать Эдриану. — Крис, но они не секретари. Я убрала её руки со своих плеч, прошла в сторону. — Ты не понимаешь, Фиона. Я знаю, Европа говорила, что большая часть таких гостей, желающих увидеть «Клинков», проходит через стойку регистрации. Всё идёт оттуда, ты бы видела, какой поток гостей там, сколько там сотрудников, насколько роскошный отель, громадный. — Не видела давно. В те времена он тоже был хорош. Это же один из популярных и известных отелей города. Да и в Марли. У них сеть таких отелей. — Но ещё это главное их место. Сердце! Там повсюду охрана, очень хорошо сливающаяся с окружением. Эти бордовые костюмы везде. Я только заговорила, уже умоляла эту чёртову Виолу передать, что я приехала, как меня сразу окружили. Хватать начали! Я даже подумать не могла, что так выйдет. Может они бы позвали начальство на такой шум у стойки, но они просто начали выталкивать меня. Прилюдно! — Я села на край кровати, накрывая одной рукой лицо. — Это был такой позор… А я как дура стояла там, пыталась доказать, что я девушка Эдриана Святых. И ничего… Меня выкинули за дверь… — М-да, понаставили амбалов, не знающих, как обращаться с девушк… — Это всё Эдриан виноват! — вскочила я с места, ударяя кулаком воздух. Стоило вспомнить тот день, как у меня закипела кровь. — Если бы он не прятал меня, если бы сделал что-нибудь, кроме как талдычить одно и то же! — Крис, — тут же недовольно фыркнула сестра, но я гаркнула на неё со всей злобой: — Нет! Не смей даже защищать его! Ты сама всё знаешь! Сама знаешь, как он скрывает меня! — Так он делает это не просто так! Подумай, как он переживает! — И спасло ли это меня от этой ситуации?! Нет! Нет, Фиона! Мне надоело слушать, что так он защищает меня от его жизни! Плевала я на это! Он чёртов трус! Ему стыдно, просто стыдно за меня. Ну конечно, я же та самая Крис, из-за которой его чуть не повесили. Обвинили в изнасиловании! Ужас, я сама не поняла, как из меня изливалось всё, о чём я думала и что ставила в причины произошедшего, анализируя все последние события. Я выговаривала то, о чём всегда молчала и мучилась, боясь заговорить. — Об этом уже все забыли, прекрати. — Я не забыла! Это всегда будет иметь последствия, хоть мы и молчим об этом. Я молчу, он молчит. — Ты выдумываешь и ищешь глупые причины, чтобы винить Эдриана. — И имею на это полное право! — Сильнее закричала я, пихнув стопку отглаженных вещей со стола. — Ты хоть понимаешь, как мне больно? Пытаешься понять меня, а не Эдриана? — Да что не так с твоей жизнью, что ты чувствуешь себя настолько обиженной, а? Что тебе не хватает?! У тебя шикарная жизнь! Любящий мужчина! Прекрасная дочь! Вы не живёте на последние деньги! Он старается, а тебе никто не заставляет работать. Только хобби и хозяйство! Что тебе не нравится? Эдриан успешный мужчина, одаривший тебя всем этим, что тебе ещё надо?! Деньги, огромный дом, няня, телохранители! Только высшие слои общества имеют машины! У кого есть деньги купить, а потом обсуживать! Большая часть населения на лошадях катается и отдыха не видит! А вы постоянно куда-то отправляетесь и можете позволить любой каприз! Ненси видит мир, и не знает проблем, потому что Эдриан старается и обеспечивает, каждого этого в доме! Поверить не могла, что Фиона ушла в такую сторону разговора. Может, если я выговаривала свои больные темы, то она и свои затронула, сама того не ведая. У них с Джексоном большие финансовые проблемы, а Фиона, как бы ни старалась не показывать, но чувствовала себя виноватой. Что только муж зарабатывал, а если она и хотела тоже выйти работать, то не могла с двумя детьми. — Я устала быть его тенью и тем, о ком никто не знает! — отстаивала я себя. — Знаешь, когда я была в Сугане… Это было прекрасное время, мы отдохнули, но эта неделя дала мне понять, как устроен их мир. Думаешь, там были одни мужчины? Ха… Там столько супружеских пар было. Даже дети! И никто их не скрывал. Мне очень приятно было наблюдать за этой жизнью Эдриана… Но больше всего было неловко и обидно, что там, в той же толпе для всех мы были чужими. Никто не знал, что я не какая-то гостья, а его любимая. Я бы очень хотела, чтобы ты увидела, какие семьи там есть, и все они знакомы друг между другом. Да тот же лучший друг Эдриана! Мартин! У него Эмма есть! Я не видела её со школы. Она так изменилась! Настоящая женщина, красавица. А как на неё смотрел Мартин… Как на них смотрели, Фиона, ты бы видела! Сестра взяла меня за руку, усаживая на край кровати и растирая плечо успокаивающими движениями. — И все о Вука знают. Мартин показывает всему миру с гордым видом свою жену… — Крис, ты никогда не узнаешь, что творится внутри таких пар. Не суди по первому взгляду. — Но я не об этом! Всякое бывает, мы говорим о другом! Мартин, думаешь, не знает, какая опасность им может угрожать из-за их работы! Но ему ничего не мешало познакомить всех с его женой. Он не скрывает её. Никто не скрывал своих жён. Может оберегали: у всех были телохранители, торжества были закрытыми. Там бегали детишки… А Эдриан меня скрывал. Мы стояли, глядели на друг друга пару раз, а потом прятались по углам зданий, чтобы увидеться, поцеловаться и разойтись, пока нас не заметили вместе… Это так оскорбительно, Фиона… Он стесняется меня… Я устала быть его секретом. Фиона до сих пор была со мной не согласна, что я видела по её лицу. — Не понимаю, почему ты себя ведёшь, как маленький ребёнок. Хоть убей, Крис, не понимаю, почему ты не можешь осознать элементарного! Я встала с места, срываясь на бессмысловой вопль. Зарылась пальцами обеих рук в волосы, ступая из стороны в сторону. — Ты так меня раздражаешь, Фиона! Европа поддержала меня! Сказала, что полностью понимает, как мне обидно! Даже говорила мне высказать всё Эдриану. И очень зря я этого не сделала! Ли говорил, что Эдриана все считают «завидным холостяком»! Знаешь, как неприятно было это слышать?! Он не холостяк! А знаешь ещё что? Что Эдриана это устраивает, он увёз меня и продолжал строить из себя такового, а Ли сказал, что он не собирается ничего менять. Эдриан так и будет меня скрывать! А я больше так не хочу! Я не могу уже! Он скрывает меня, что уже показывает его отношение ко мне для остальных. Меня не уважают даже его люди! Не слушают! Выгоняют! Только представь, что сделал бы Мартин, если бы его Эмму так выгнали, как сделали со мной! Да он бы убил каждого! — Кр… — Да никто бы этого не сделал, как поступили со мной. Они бы быстро пропустили её, для неё были бы открыты все двери, потому что она имеет право знать, найти и поговорить с мужем. Я до последнего ждала Эдриана, пыталась понять. Я всегда так делала! Принимала условия нашей жизни. Что он Капо! Почему сейчас ты говоришь о том, как много он сделал, и будто я довольствуюсь всем хорошим, забывая, и находя только плохое! Почему так принято, хвалить мужчин, что они обеспечивают семью, а женщинам говорить, что домохозяйство их обязанность? Почему ты не хочешь посмотреть, а что я сделала для этих отношений? Не уверена я, что какая-нибудь другая согласилась бы на отношения с боссом городской мафии. С пониманием ждала его дома, пока он пропадал днями, ночами. Приносил домой не пойми откуда взявшиеся деньги! Прощала бы ему всё, поддерживала. Ты хоть пойми, каково мне видеть ранения на его теле! Как мне страшно, ты знаешь? Этот дом, деньги… Да к чёрту это всё! Я влюблена в своего Эдриана, каким его знаю! Принимаю, какой он есть и чем занимается! Как мне живётся со знанием, что в нашем доме не просто так есть оружие, эта чёртова комната в подвале, на всякий случай, если кто-то решит на нас напасть! Напасть, Фиона! Ты понимаешь? У меня есть дочь! Но скольким и я жертвую для него! Почему ты считаешь, что я не ценю, что он делает? Если бы не ценила, я бы не вытерпела столько лет… — Ты сравниваешь ваши отношения и то, что видела. Тебе не знать, как устроен «Клинок». Да, признаю, я зря заговорила, думая, что ты не ценишь его трудов. Ты тоже многое сделала для этих отношений. Но, я не пойму, почему ты тогда согласилась на эти отношения, ещё тогда… Я помню день, когда он забрал тебя, а потом вы приехали и объявили, что вместе. Ты говорила, что он поставил условия тайны ваших отношений. Разве вы не заглядывали наперёд? Почему ты не подумала заранее, что в будущем не захочешь быть тайной… — Потому что я беременна!.. Зачем? Зачем ты это сказала, Крис! Это ведь не причина. Да, в тот период, о котором говорила Фиона — тот день на лоджии «Щита Льва», — мы не обсуждали вот такое будущее. Моя беременность здесь совершенно ни к месту. Не была причиной, почему я так злилась и была решительна в своей позиции о тайне отношений. Три недели показали себя во всей красе, показали мне последствия. А беременность здесь ни при чём… Она не была в списке проблем. Беременность, наоборот, стала единственным обстоятельством, скрашивающим всю ситуацию с Эдрианом, делала меня немного мягче. Но никак не подталкивала быть строже. Это было случайно. Вырвалось. Но потом я поняла, почему сказала об этом. Эмоции нахлынули на меня в споре с сестрой. А я никому не говорила о беременности. Выговаривала всё, что ей никогда не говорила. Сколько времени я тоже скрывала беременность. Как только я поддалась эмоциям, выплеску всего, мои глаза расширились, понимая, что сказала вслух. Слетело с языка. Сестра после открыла рот, готовая к ещё одной волне спора. А потом он медленно закрылся. Так же медленно, как она осознавала мною сказанное. Я только попыталась сказать, что оговорилась… Но сестра была быстрее. — Ч… что? — Начала вставать с места она. — Я… Я… — Провал. Ещё один. Слёзы горячими струйками потекли по щекам, символом моей капитуляции. — Я… беременна… Тишина повисла между нами. Я накрыла рот ладонью, не мигая, глядя на сестру, что медленно ступала ко мне. — Что?.. Повтори, Крис. Мне кажется, я ослышалась. — Я беременна, — мой тихий голос был заглушен ладонью, но сестра услышала. Как я повторила, призналась в своей беременности в третий раз, она изумлённо ахнула. Я не понимала, почему плакала, и ещё не видела причин, почему начала плакать на грани со смешками моя сестра. Но мы обе стояли друг перед другом, роняя слишком странные слёзы. — Да… Я беременна… — засмеялась я, стирая пальцами слёзы. Лицо Фионы сморщилось, плечи затряслись от плача. Она стёрла слезинку в уголке глаза, посмеялась, и приблизилась ко мне, говоря: — Дура… Я так и знала… Я так и знала!.. Сорвалась с места, хватая меня и прижимая к себе крепкими объятиями. Стала укачивать до смешного мило, нежно растирая мою спину. Я обняла её в ответ. Обогнула руками, хватаясь, как за спасательный круг. Как то, чего я хотела в первый же день, когда узнала о малыше. Мне очень хотелось поделиться, чтобы меня обняли. Чтобы я пережила и разделила свою радость с кем-то близким, и преумножила этим радость в разы. — Какое счастье, Крис… — шептала Фиона, по-прежнему обнимая. — Да… Я тоже очень рада… Тут она оторвалась от меня, оставляя руки на предплечьях. — Когда? Когда ты узнала? Какая неделя? Как давно? С каким интересом засыпала меня вопросами Фиона, мне стало смешно вновь. Потянула руку, чтобы стереть слёзы, но это за меня сделала сестра. — Двенадцать недель. — Ах! Коза! Я знала! Это не отравление было, я так и знала! — Отравление было, но потом — не оно. Да, это был токсикоз. Плохо мне было из-за него. И что ты могла знать-то? — Я двух сыновей родила и знаю, что такое беременность и первые признаки. — У всех всё по-разному. Не бывает одинаково протекающих беременностей. — Но всё равно. Тебя тошнило, ходила бледная, ничего тебе не помогало. Воротило от пирогов с ягодами. Мясо для тебя воняло. Крис, боже, я не тупая! Я всё видела да думала, когда ты признаешься. Это очевидно для женского глаза тех, кто через такое проходил. Ты мне соврала после больницы? Фиона отвела нас к столику, откуда я столкнула в споре стопку одежды, посадила на стульчик, а сама стала собирать вещи. Я нагнулась, помогая ей. — Да, в больнице мне сказали о беременности и проанализировали, почему это не отравление, а ранние признаки. Потом, помнишь, как я ещё раз ходила в больницу и потом сказала, что меня выписали… — Ну. — Тогда был плановый осмотр после того случая. С малышом всё хорошо. Сестра подняла на меня голову и рывком ущипнула легонько, но достаточно больно за грудь. — Ещё у тебя увеличивалась грудь. — Ау… — Потёрла я то место на груди. — Я видела, заметила сразу. — И я заметила, потому ношу сейчас свободные платья. — Ещё ты не пила вино. Вылила в сторону? — Да. — Ну, а я заметила пятно у тебя на плече. Даже поцеловала туда, а ты не обратила внимание. — Чёрт. Фиона подняла стопку, потрепала мою щеку. — Сестра всё видит, Крис. Всё чувствует. Я поднялась за ней. Радость как рукой сняло, как подумала о тайне своей беременности. Ткнула сестру в плечо, пригрозив: — Не смей кому-нибудь растрепать. Клянусь, Фиона, придушу тебя. Я хранила это в тайне для Эдриана, но сейчас всё-таки призналась и не юлила, отнекиваясь, только за счёт того, что ты когда-то рассказала мне о своей беременности. Я узнала раньше Джексона и сберегла тайну до нужного дня, потом рассказав здесь своим. Я бы даже до последнего не говорила, если бы ты не разрешила. Так что и ты сохрани мой секрет. — Хорошо. Я знаю. — Фиона, поклянись. Серьёзно, это очень важно для меня. Я не хочу, чтобы кто-нибудь узнал не из моих уст. Сама решу, кому и когда скажу. — Клянусь. Пользуйся моментом, пока живот не виден. — Пожала она плечами, опустила глаза к моему ещё не появившемуся животу. Потянула руку, пощекотав парой пальцев. — Малыш… Неужели… Я так ждала эту маленькую чашечку кофе с молоком. Какое счастье! — Боже, Фиона, — закатила я глаза, отходя в сторону. — Ты извращенка. Не называй малыша так. — Да ладно тебе! Сестра взяла меня за руку и повалила за собой на постель, обнимая и касаясь моего живота. — Дай мне насладиться моментом. Ты ведь даже не знаешь, как я давно ждала, когда же вы подарите мне ещё одну племяшку. Уже давно пора… Частичка вас с Эдрианом в одном малыше. Это так мило… Всё же я расслабилась, обняла сестру, радуясь с ней. Мы ещё долго обсуждали детали беременности. Как она проходит у меня, и как шла у Фионы. Обсудили даже, как малыш может выглядеть, учитывая необычную и очень красивую внешность своего отца. Как раз на этом сроке у него развивались черты лица и половые органы. Как же мне нравились эти разговоры, как же я их ждала. Мне так хотелось обсудить всё со своей сестрой. Тяжёлый камень упал с сердца, как я выговорилась, почувствовала облегчение. Глаза в разговоре с сестрой нашли общее фото на стене. Со мной, Эдрианом и Ненси. Когда же дочка узнает? Не раньше Эдриана. А теперь даже не уверена, что увижу его, и хочу ли дать ему об этом знать… — Я хотела написать Эдриану письмо… — сказала сестре, пока она гладила мою спину. — Очень хотела, чтобы он узнал, поскорее. Но беременность — не причина моего беспокойства, Фиона. Рядом не стоит. Я просто устала… — У тебя шалят гормоны. Всё близко принимаешь к сердцу. — Не-е-ет. Ну хватит говорить, что я всё преувеличиваю. Пойми меня, поставь себя на моё место. — Крис, просто надо подождать… — Стой! — подорвалась я с места, вспоминая кое-что ещё. О чём совсем забыла. — Я хочу кое-куда съездить!..***
Нежная атмосфера после разговоров о малыше опала, возвращая меня в реальность, которую я терпеть не могла. Сестра согласилась поехать со мной, как только покормила детей, и мы оставили их с Кетрин и Джексоном, приехавшими домой. Ехать близко. Добрались за пять минут. А я почти выбежала из машины, поднимаясь по крыльцу и сунув ключ, отпирая дверь. Мои руки дрожали от волнения. Я очень давно хотела попасть сюда. Таунхаус встретил меня духотой, пылью в воздухе. — Крис, аккуратней! Я не слышала сестру. Оттолкнула дверь, влетая в коридор, не снимая обуви. Подбежала к лестнице. Отворила дверцу в чулан, вдохнув пыли и не видя ничего в темноте. — Включи свет! — крикнула я сестре, вставшей в ступоре на входе. Она прошла ко мне. Щёлкнула выключателем. Свет в коридоре снова одной линией проникал внутрь. Тогда я сунула и руку к полкам, расталкивая, ища. Стопка книг упала на пол. — Крис, что там? — Ну где же… Где… Я нырнула с головой в чулан и никак не могла найти ту шкатулку. Её просто не было. И даже свежего следа. Ровный слой пыли был на полке. — Крис, да что там должно быть? — Нет! Её здесь нет! — Вынырнула я, отходя в сторону. — Эй, Крис, упокойся. — Фиона взяла мои дрожащие руки в свои. — Чего там нет? Мне стало плохо. Очень плохо. Сердце грохотало в грудной клетке. Я вырвала одну руку из хватки сестры, накрывая ею горло. — Воздух… Фиона, мне плохо… Сестра забрала мои ключи, открыла дверь на задний двор, вывела туда, массируя вместе со мной мою грудь. — Тише, всё. Дыши. Что-то ты переволновалась. Что не нашла? Книжки твои там. Барахло там. Что ещё? — Нет, нет, Фиона… Там ещё должна быть шкатулка. — Ужас охватил меня своими тисками, снова заставляя заплакать от паники. От жуткой тревоги, закравшейся в голову. — Какая шкатулка? Я начала скатываться на пол, сестра вовремя подхватила меня, но вместе со мной присела, подставляя сумочку, чтобы я села на неё, а не на холодный бетон. — Там внутри было кольцо. Кольцо. Помолвочное. Красивое. Шкатулка, обёрнутая тканью. А в ней кольцо… Это он оставил. Эдриан… Забрал… Он забрал, а теперь пропал… Фиона. — Боже, Крис… Сестра прижала мою голову к своей груди, нежно покачивая. — Он забрал его! Я думала… Ругала себя, что нашла его, испортив сюрприз. Но… Оно было не моего размера… Думала, он хочет сделать мне предложение. А теперь он забрал и исчез…