***
Лето
852 год
Эдриан
Время перескочило за десять утра. Я опаздывал, а список дел увеличился бы ещё на пару пунктов, если задержусь больше положенного. За спиной готовили карету, Ли рядом растирал опухшие глаза и выдыхал дым сигареты вперемешку с перегаром, глядя вместе со мной на Сердце. Нет ни дня, когда здесь хоть немного спокойнее. Только если ещё оживленнее. За вечную суету я не любил место, где числился наш главный офис, хотя само Сердце для меня уже стало родным. То самое, что так любишь, но часто надоедает парой факторов, с которыми приходится смириться. Приходя сюда, можно сразу знать, что большинство нужных тебе по делу людей можно найти где-нибудь на этажах, а если их ещё нет, то точно приедут в ближайшее время — можно даже не вызывать самому. Все дела так или иначе проходят через Сердце. Здесь столько всего произошло — важный кусок моей жизни. Но обилие входящих и уходящих гостей отеля меня раздражало. К этому я до сих пор не привык. Слишком много людей, слишком много шума. Прятался на наших закрытых этажах и редко пользовался открытыми для гостей. Место, где числился мой офис в Оштене, мне нравилось больше, потому что в отель «Щит Льва» был отдельный вход, а в само ночное заведение можно было попасть гостям только ночью — мне иногда даже на руку, чтобы прикрыть живым щитом все свои деяния и встречи. И я сам часто нужен был по ночам, а не днём, который в большинстве отдавал семье. Лишь иногда были исключения, когда мне нужно было днём явиться ради каких-нибудь незначительных дел и только на пару часов. Всё остальное — ночью. Лисы спят, я работаю. По крайней мере, так было в те годы… Понимая, что кареты ещё не скоро будут готовы, я предложил хотя бы позавтракать, чего мы не сделали прежде, а в дороге не получится из-за спешки. Ждал пока Ли докурит, чтобы вместе зайти в отель. Ли прокряхтел что-то нечленораздельное рядом, поймав гарь сигареты, пачка которой скорее всего даже не его. Подобрал где-нибудь у кого-то. Или стрельнул. Он даже о наличии пачки не может вовремя позаботиться, настолько безответственный. Утром я крайне ворчлив и пылаю ненавистью ко всему живому… Или так, когда я не дома. — Я сейчас сдохну… — проскулил Ли рядом, морщась и переживая последствия неспокойной ночи. — Я предупреждал тебя, чтобы не пил. Ты знал, что сегодня дел по горло, так что не ной. Он оскорблённо откинул сигарету в урну, встав передо мной и перегородив чёрный вход в здание. — Слышь, иди на хуй. — Если бы не его словно по—детски обиженная морда, я бы уже зарядил ему по лицу за такой тон. Не моя вина, что ему так плохо. Да и выглядел он крайне паршиво, что это было бы больше похоже, будто я избиваю инвалида. — С каждым годом из вас друзья все дерьмовее. Это у вас из забот только, как отметить праздник с женами и… все эти сопливые, семейные дела. А на нашу мужскую дружбу вы хуй клали. Я сутками работаю и ничего другого в жизни не вижу. Впервые за месяцы катаний по стране я вернулся домой, хотел собраться, а вы… — Ли махнул рукой, отворачиваясь и бурча себе под нос: — Один занят, другой уехал, третий уже с женой вечер запланировал, ты не захотел и предпочёл проторчать в номере. — Я же сказал, что сам только с дороги. Только приехал с Оштена и хотел выспаться, чтобы поехать в Барбадес. Нам сутки ехать. — Да какая разница? Вы все пидорасы… Все подсели на эту ленивую, семейную жизнь. Только Грант и Трой красавчики. Мы нормально посидели, а Гранту вообще запретили пить. Но он выпил со мной. Ещё лучше. Он подталкивает Гранта к бутылке без всякой ответственности. Это понятно, что Грант сам должен знать свои проблемы и запрет врача, но Ли как друг мог хотя бы не настаивать. Он всё чаще прикасался к бутылке, все это заметили и забеспокоились. Грант, Ли, Мартин. Все они в самые тяжелые моменты прибегают к алкоголю. Да даже я, хотя не вспомню, когда такое было в последний раз, как моя жизнь стала куда спокойнее и, как Ли и сказал, стал семейным человеком. Сам поверить в это до сих пор не мог. Но всё же алкоголизм среди нас и без того процветает. И это нихера не нормально. В последнее время мы не узнавали Ли, все были недовольны тем, в кого он превращался и как что-то непонятное его подталкивало к такому состоянию. Я не стал озвучивать общее недовольство поведением Ли, иначе этот нытик опять оскорбится и скажет, чтобы мы не совали нос в его жизнь, которой и без того не интересуемся, когда он этого бы хотел. Ли не понять. — А Мартин… — продолжал он, размахивая руками и корчась от гнева, — вчера я его встретил в коридоре. Он сказал: «Да-да! Конечно! Я подойду! В одиннадцать поднимусь!». И что? Думаешь, он пришёл? Хуй там. Не пришёл он. По-любому Эмма не отпустила. Даже если мы все схватимся, всё равно не вытянем Мартина из-под каблука. Пропал он. Я с удивлением спросил: — Мартин здесь? Когда я приехал, Грант сказал, что они с Эммой ещё не вернулись от её родителей. Ли пожал плечами. — Я его встретил в девять, когда ты уже спрятался. Он тоже хотел к тебе зайти, но я сказал, что ты отказался посидеть с нами и отдыхаешь после поезда, и он ответил, что тогда специально залетит к тебе ночью, чтобы разбудить. Он к тебе не заходил? Я отрицательно покачал головой, задумавшись. — Понятно. Всё равно это ничего не меняет… Я указал на вход в здание, заканчивая эту сцену и следом толкая Ли в спину, чтобы наконец-то уйти с солнцепёка. — Пошли, позавтракаем. Потом поедем. — Если я поем, то выблюю это же по дороге. — Противился он, но шёл. — Ты в любом случае будешь блевать и это единственное, на что мы сможем потратить время для остановок. Я не ел и ты тоже. Подняться по ступеням до двери для него уже было тяжело. Мы вошли, переходя из нашего коридора в общий, попадая в несмолкаемый шум отеля. Мне хотелось скорее покинуть его, добравшись до ресторана, а Ли как назло шёл медленно и лениво. Я уже дошёл до дверей в ресторан, как одна из них распахнулась, почти дав мне по носу, а в руки упала девушка. Я машинально схватил её за плечи, избегая столкновения. Она охнула, смахивая чёлку. Глянула на меня, пока я оцепенел, обернулась на подруг, что шли за ней из ресторана и тоже замерли. Одна из них надулась в щеках, сдерживая смех, у другой глаза из орбит лезли, третья покраснела, будто это она попала в такую неловкую ситуацию. — Аккуратнее, — прокашлялся я, ставя девушку на окрепшие ноги и поскорее отпуская, чтобы сохранить дистанцию. — Извините! Боже мой, простите меня, пожалуйста. Я вас не ударила дверью? Как ужасно получилось! Она стала нервно расправлять рукава и поправлять причёску, то и дело размахивая своей сумочкой на изгибе локтя. Глядела на меня снизу вверх, прямо в глаза, виновато улыбаясь. Где-то со спины брызнул смехом Ли. — Всё в в порядке. Вы сами не ударились? Я уж думал, что она испарится в воздухе. Но её руки потянулись к моим, поправляя складки пиджака и смахивая несуществующие пылинки. А глаза девушки опустились на мои пальцы, останавливаясь на чёрном отцовском кольце на среднем пальце, которое я никогда не снимал. Я понял, что она искала обручальное. И не нашла его. Улыбка девушки стала шире — я опешил окончательно. — Нет. Простите, я совсем потрепала вашу красоту. Что?.. — Диона, — прокашлялась уже другая девушка. Моего носа коснулся винный запах. А время — утро. Гостьи отеля что-то отмечали или просто выпили в компании. Одна из девушек, позади их подруги передо мной, стояла в вычурном белом наряде, намекающим мне, что, скорее всего, у них был девичник или этой ночью, или намечался. И отмечали они его в нашем отеле. Их отдых и последствия в опьянении, буквально, упали мне в руки. Я решительно от них отказался. — Ничего. — Я перехватил руки девушки, едва коснувшиеся моих, и опустил перед собой. Они повисли по швам, девушка посмотрела на меня изумлённо, явно пытаясь предложить до этого присоединиться к ним. Оно мне не надо, но казалось, по энергичной походке Ли, прошедшего ко мне по плечо, он почувствовал себя лучше от висевшего в воздухе предложения. У него чутьё на такое. — Ещё раз извините. — Поджала губы девушка и опустила взгляд в сторону. Я только кивнул и позволил её подругам взять её под руки и увести. Одна из них, та самая невеста, проходя мимо, ещё раз извинилась за свою подругу, я ответил подходящим ответом, что уже озвучивал, и они ушли. Но легче не стало — улыбка Ли, обошедшего меня, раздражала сильнее произошедшего. — Заткнись, — прошипел я. — Но я молчал, Эдриан. — Ещё шире выдавил он лыбу. — Не узнаю тебя. Эти полгода тебя поменяли. Внутри меня что-то вскипало, но я чувствовал сильнее тоску по тем рыжеволосым ангелам моего сердца, от которых только уехал. Суток не прошло. Я потёр веки, выдыхая и отступая. Вспомнил, о чём вообще по пути оборвались мои мысли и кого хотел встретить перед отъездом. — Позову Мартина, раз уж они приехали. — Иди за ним сам. Я подниматься не стану. Пока закажу. — Ладно, но, — перед тем, как выйти, я ткнул в Ли пальцем с предупреждающим или скорее даже с наставляющим тоном в словах: — Закажи себе чай с женьшенем — поможет от похмелья. Ли закатил глаза, наигранно откланялся и схватился за стену сразу же, как выпрямился. — Как скажешь, мамочка.***
Я стучал в дверь Вука достаточно, чтобы им по ту сторону двери услышать. Подождал, уже намереваясь уйти, думая, что они уехали по делам. Но потом услышал голос друга: — Иду!.. Донеслось шуршание по полу, тихий голос Эммы и шёпот Мартина в ответ. Похоже, что я не вовремя, но дверь уже открылась. Передо мной оказался Мартин, прикрытый ниже пояса белым одеялом и полусонный. Странно, ведь я предполагал, что они должны были к этому времени проснуться, потому что Эмма — жаворонок, а у Мартина в их браке не оставалось выбора, кроме как следовать её режиму. — О, привет. — Потёр он глаза с улыбкой. — Как я давно не видел тебя, дружище! — Доброе утро. Я разбудил? — Нет. Только вставали. Как успехи в Оштене? Не передумал? Разговоры, что я стал Капо, медленно ползли по Клинку, но меньше всех верил мой лучший друг, потому что это было крайне не похоже на меня, учитывая, что я столько лет отказывался от каких-либо постов, а тут решился ни с того, ни с сего, не объясняясь. Пока главную причину я ему не говорил и даже не знал, когда решусь. Когда я думал рассказать ему о том, что вернул Крис, у них с Эммой были свои проблемы, возможный развод, и моему другу было совсем не до меня — рушилась его собственная жизнь, утекала, как песок сквозь пальцы, а он не мог понять почему и как это исправить. Я переживал за него и подумать даже не мог, чтобы рассказывать ему такую длинную историю и посвящать в свои заботы. И спустя годы я так и не найду слов и времени, чтобы рассказать. Совесть к тому моменту не то чтобы будет грызть меня — она уже кусок души откусит. Мартин ведь мой лучший друг. Таких, как он у меня нет. А потом, как найдется удобный случай, чтобы рассказать Мартину, и моя жизнь начнёт разваливаться. Я даже не предполагал, что когда-нибудь окажусь на месте Мартина, когда он чуть не потерял Эмму. Дело в том, что у них с Эммой всё решилось, но наши отношения с Крис повиснут на волоске, а будущее будет размыто, чего я даже предвидеть не мог. Мой самый главный кошмар станет явью. Ответ другу был лживым и сухим, как моё горло после упоминания Оштена из уст Мартина. Не понимал, почему мне было так тревожно ему рассказать про Крис. — Нормально. Справляюсь. Я собирался к Яну, думал мы не увидимся, но Ли сказал, что вы приехали. — Можно перефразировать и понять, как я высказал, что скучал по другу и хотел встретиться хотя бы между делом. Как началось лето, Мартин был весь в семейных делах и бизнесе, а я осел в Оштене. Мартин тут же запрокинул голову, со стыдом и страданием зажмурившись. — Бля-я-я… Ли!.. — Он пригладил беспорядок из волос и прицыкнул. — Я забы-ы-ыл! Вырубился! Мы только приехали, я хотел подняться, но прилёг на минуту и уснул. Я и к тебе зайти хотел. Глянь. — Протянул мне одну руку, пока другой придерживал на поясе одеяло. Распахнул ладонь, показывая раны на ней. — Мозоли. Я заебался эти огороды копать! Сначала с братьями несколько гектаров перекопали. Потом родителям Эммы нужна была помощь, возводили пристройку с её отцом сами, своими руками. Ты посмотри на меня! Я скоро цветом кожи с тобой сровняюсь! — Ты ныл, что хотел выбраться и отдохнуть на свежем воздухе. — Иди ты. Нихрена это не отдых был. Я спину три раза надорвал. У меня пупок скоро развяжется. Мы оба посмеялись. — Милый? — крикнула Эмма из апартаментов. — Что-то случилось? — Нет! Это Эдриан. Сейчас вернусь. — Он вернул голову в исходное положение, как обернулся, отвечая Эмме, и спросил у меня: — Так ты уезжаешь? Надолго? — Не знаю. Посмотрим. Яна давно не видел. Он уже отцу нажаловался, будто я про него забыл и не люблю. Друг хмыкнул, над головой уперев в дверной косяк свободную руку. Я предложил: — Спуститесь завтракать со мной и Ли? Мартин изогнул брови и большим пальцем вытер уголок губы. — Ну, вообще я уже завтракал, но ты меня отвлёк. Меня пошатнуло от отвращения. Этот день надо мной просто издевался. Мартин рассмеялся, как вдруг ему в затылок прилетел тапочек. — А ну замолчи!.. — завизжала Эмма, пока Мартин потёр ушибленное место и тихо шепнул мне: — Моя женщина ещё злая, поэтому я занят, пока она не подобреет и… Я уже поднял обе руки, отступая. — Не продолжай. Я пошёл. Мартин вслед крикнул: — Мы на днях тоже приедем в Барбадес, если Грант добро даст. Увидимся!..***
Солнце беспощадно припекало голову, но я ненавидел носить головные уборы, потому страдал, перебегая из тени в тень. На сердце наконец-то отлегло, ведь я больше двух недель не видел Яна, но уже был третий день, как гостил у него. Я очень скучал. В этот раз мы выехали в Барбадес и гуляли по одному из районов. Ездить в другую часть, где раньше жил, гулял с Крис и учился было невыносимо. Когда я наведывался к Вилсон, проезжая мимо улиц того района, я не оглядывался, смотрел только вперёд, не тревожа воспоминания, вызывающие почти мурашки, холодок и одновременно трепет внутри. Мы с Яном сидели на площади у берега реки, проходящей через Барбадес и делящей его на две части. Впереди, немного в стороне виднелся тот самый мост, но эти виды я игнорировал, как мог. Ян уже поглощал знания в таком раннем возрасте. Он прямо-таки горел стремлением учиться читать, хотя ему всего-то пять лет. Но он уже умел по слогам, что мне и демонстрировал в тот момент. Мы ждали других, устроились у свободного столика под зонтом, сели по разные стороны и в ожидании наших друзей он сам достал свою книгу. Его палец шёл по строкам, Ян зачитывал вслух, тихо и старательно. Без ошибок. Я подпёр подбородок кулаком, глядел на племянника. Он тоже загорел, волосы немного сгорели и стали чуть светлее. Маргарита говорила, что Ян много проводил времени на улице и часто просил его учителя, с которым он учился на домашнем обучении, проводить уроки на веранде. Правильно. У него огромный дом, который огибает множество зон для отдыха, стоит летний стол на крыльце, оборудована застеклённая лоджия с выходом сразу к песочнице. Когда-нибудь и я такой дом построю. Документы на участок уже были у меня, старый дом почти демонтировали и сразу начнут возводить фундамент. В таунхаусе слишком тесно, Ненси растет, её комната хоть и больше нашей спальни, но всё равно я считал, что её творчеству и личному уголку там не поместиться. Для Крис нет простора, а двор крошечный. Половину его занимает вешалка для сушки белья, а вторую часть — крыльцо и две клумбы Крис. Я построю огромный дом, но пока хранил свои планы в секрете. Захотим — сделаем ещё пристройку. У Крис будет кабинет, около сотни квадратных метров для клумб и теплицы. Захотим больше — выкупим соседний участок, увеличим дом, построим ещё один, сделаем собственный огород или купим отдельно дачу для отдыха с друзьями. Когда я выбирал дом, мне ещё и показали соседний участок, так как его хозяева думали о продаже, но пока я не торопился и с его покупкой. Взял только один участок. У Ненси будет несколько комнат: одна — творческая, другая — личная. Захочет ещё — будет отдельная игровая. Для себя я тоже найду место, как кабинет и небольшой зал для тренировок, чтобы даже для поддержания формы не покидать дом. Бобби, мой новый помощник, будет приезжать ко мне с некоторыми вопросами и мне будет, куда его увести, чтобы поговорить наедине и в рабочей обстановке. Я никогда не думал, что буду планировать что такое — дом, свой, для семьи. Один раз в своей жизни я делал ремонт осознанно и по своему желанию, а сейчас этот дом под вопросом сноса. После отбило какое-либо желание что-то планировать. Но судьба распорядилась иначе. И мне нравилось, как она решила. Меня удивляло собственное неугомонное стремление к семейной жизни, дому, будущему. Особенно последнее стало чётче вырисовываться в голове, чего не было в последние годы. Я не вспомню, когда глядел так наперёд, как Пенелопа умерла. После я только существовал, работал. У меня не было жизни так-таковой. На плаву держали друзья, Семья, Ян. Я ничего не хотел. А сейчас мне хотелось всего и сразу, наперёд и ещё дальше. Мне нравился покой, который я обрёл, хоть и частично — поиски отца не отпускали мою душу. Я до сих пор не отпускал мизерные шансы. Я не отпущу, пока не найду отца, не верну Яну дедушку. Если бы отец был рядом, я бы и половины своих ошибок не совершил. Я бы не потерял Пенелопу, я бы поделился с отцом своими отношениями с Крис ещё в те далёкие годы, и он бы не допустил тех событий. Он бы вправил мне мозги, я и любимую не потерял бы тогда. Я бы не чувствовал себя настолько одиноким в те ужасные годы, как Пин не стало, а я потерял смысл во всём, пока не получил письма Крис, а жизнь не вернулась в моё сердце. Но моей сестры больше нет. Отец пропал и не найден. Я не рассказал Мартину о Крис. Я не рассказал Крис о своих душевных муках о Пин и отце. И это мне аукнется в своё время… Но в те годы я был так счастлив, так благодарен Крис, что она снова появилась в моей жизни и подарила Ненси. Я отдам всё, чтобы больше их не потерять. И никто, например Ли, не имел право меня судить. Я был наконец-то счастлив. Только вот не терпелось съехать из таунхауса. Один раз я чуть не бросил всё и купил готовый дом, чтобы избавиться от тесноты и усмирить чувство долга из-за своего воспитания — отец учил приводить женщину в свой дом, а не приходить к ней. Но это совсем не то. С готовым домом не обговорить планировку, не сделать её, как видится мне и лисам. Я потихоньку начал опрашивать Крис, чего она бы хотела в доме своей мечты, и надеялся, что она ничего не поняла. Кетрин уже знала, Ненси я планировал рассказать, как получу начальный план от Джексона. Он ещё десять раз изменится — дополнения, исправления, смещение стен и уточнение деталей для подвала, с которым было больше всего вопросов. Также я уже обставил охраной таунхаус, даже если Крис этого не подозревала. С готовым домом я не мог доверять застройщику и условиям, которые сделаны до меня. Паранойя била ключом, когда стоял вопрос, как обеспечить безопасность, если я не сдержусь и куплю готовый дом. Поэтому я отказался от этой идеи, ожидая постройки собственного, где бы я знал каждую деталь, вплоть до толщины стен в любой из комнат. Все эти вопросы о будущем ждали меня в Оштене. Разглядывая Яна и видя, как он старался, читал и водил пальцем по строкам, я задумался, как он отнесётся к изменениям в моей личной жизни. Как он примет Ненси, Крис. Спустя время, конечно, ответы на эти вопросы у меня будут. Но в те годы я не спешил. Прочитав ещё один абзац, Ян выдохся. Выпрямился, когда я уже поднял бутылку и открыл её, подавая ему. — Спасибо. — Улыбнулся он и стал пить. — У тебя хорошо получается. Он сглотнул, опуская бутылку, и я её забрал, закрывая. — Да? — Да. Правда, очень хорошо. Я узнал улыбку, с которой племянник посмотрел на меня. Улыбка его матери. Сияние в янтарных глазах, которого не было у Пин в последние месяцы жизни. Я так по ней соскучился… Ян поёрзал на месте, гордо поднимая подбородок. — Папа приедет, и я ему тоже почитаю. Хочу, чтобы он услышал, как я научился. Теперь я читаю быстрее и допускаю меньше ошибок. — Уверен, он будет рад твоим успехам. Первый, кому Ян хотел рассказывать о своих успехах, был его отец. Причина, по которой я немного завидовал Гранту. Это дорогого стоит. И я тоже скоро это получу, ведь кусочек сердца Ненси уже был у меня. И её безграничное доверие будет моей наградой. — Да. Кстати, у меня есть одна идея… — Какая? — перебил Ян, не успел я договорить. — Думаю, раз папа твой завтра приезжает, у нас много времени впереди и погода отличная, можно поехать на рыбалку. — Рыбалку?! Мы будем ловить рыбу?! — Нет, Ян, водоросли и лягушек. Пожарим на ужин. Что непонятного в слове «рыбалка»? В качестве ответа на колкость из-за глупого вопроса Ян показал мне язык. Этому его научила Эмма, хотя даже так не назвать произошедшее. Вука ругались у всех на глазах, и один раз Эмма показала Мартину язык, оставив так место правого за собой. Ян увидел это и был в восторге. Как губка впитал и стал теперь всем показывать язык, когда хотел как-либо повредничать, отвечая. — А когда? Как будем ловить? Ответ донёсся у меня со спины, куда поднял взгляд Ян: — Янчи, подвесим тебя на верёвку к огромной ветке, будем все вместе держать и макать тебя в реку, — сказал Ли какую-то бредятину. Ступал к нам по брусчатке в компании пары Вука, идущей за руку, Европы и Уиро с приёмным сыном старших близнецов, Львом. Все были в лёгких, летних одеждах: девушки в платьях, парни в рубашках, брюках или бриджах. Лев сразу подбежал и сел рядом с Яном. Они были ровесниками и лучшими друзьями, как Изуро и Инна нашли Льва и усыновили. — Наловишь нам раков, Ян? — продолжил Ли. Снова язык, вместо ответа. Мы по кругу обменялись приветствиями. Европа подошла к Яну, огладила макушку и чмокнула. — Привет, Янчик. Он встал, обнял Европу на талии. — Привет, Европа. Я скучал! — Я тоже, мой хороший. Она подняла со стола панамку, заботливо накинула на голову Яна и уступила место Эмме, которая подошла к Яну и тоже поцеловала в щёку. Тот засиял, как солнце над нашими головами. Этот мелкий никогда не останется без внимания взрослых, так же сильно любящих его. При условиях жизни, где Грант не был всегда рядом, а матери у Яна не было почти с рождения, он никогда не почувствует себя одиноким, брошенным и нелюбимым. Даже в мыслях не появится от того, насколько много ему уделяется внимания. Европа глянула на меня и спросила: — Что планируете? Рыбалку? — Да. — Кивнул я, оставляя руку под подбородком и морщась от солнечного света, когда поднял глаза на Европу. — Хочу показать места, где мы рыбачили с отцом и Оскаром. Губы Европы поджались. Она только кивнула и едва улыбнулась. — Хорошая идея. — А это далеко? — спросил Ян. — Нет. В другом районе Барбадеса. Я всё устрою. — Я тоже поеду! — Взмахнул руками Ли. — Давно не купался. Распугаю вам всю рыбу. Я угрожающе обернулся на него. — Там-то я тебя и утоплю. — Жарко, — вздохнула Эмма, достав из сумки веер и обдувая шею. Мартин раскрыл летний зонт, а другой свободной рукой прибрал локоны Эммы, скрывающие вспотевшую шею. Она достала краб для волос и собрала их. — Лучше? — Нет. Воздух-то всё равно сухой. — Пойдём? — Европа кивком головы указала в сторону. — Погуляем, как и хотели? — Да! — Ян стал собирать рюкзак, укладывая в него книгу и бутылку. Я помог ему и закинул рюкзак на своё плечо. Своей компанией мы направились к главной улице, усыпанной местами, где можно отдохнуть.***
— Моя победа! Мишени в палатке с призами были изрешечены так, что дротику нормально не встать, не упав. Но Ли выбил свою победу и забрал жетон. Ещё два из пяти нужных — и игрушка за ним. Ян почти краснел от досады и гнева. Два дротика из семи попали, нужно было попасть хотя бы пятью, чтобы заработать жетон. Но он в самом начале не попал тремя, почувствовал, что победе уже не быть, и остальные забросил крайне лениво. Был бы рядом Грант — Ян пять минут точно бы слушал мотивационную речь о том, что даже если первые шаги неудачные — три упавших дротика — это не значит, что нужно сдаваться. Если уж проигрывать — только с максимально показательным счётом, а не пустым. Я бы смог дополнить речь примерами из опыта жизни отца Яна, как даже при проигрыше мы выходили, как победители благодаря упрямству Гранта, но Ян слишком мал, чтобы слушать такие истории. Гранта особенно не хватало Яну. И это можно было прочувствовать в каждой игре, которую мы играли в парке. Побеждая, он поднимал голову на меня, чтобы похвалиться, но тоска по отцу проносилась в его глазах. Ещё ему не хватало сестры Лины, но она на несколько дней уехала к своим родственникам по отцовской линии. Обычно эти двое всегда вместе, потому Яну было странно без неё. Довольно оживлённо в парке. Лето, множество палаток с играми и призами, сладости. Как раз у одной из палаток с едой мы потеряли Вука, так как Эмма увидела шашлык, и её уже было не остановить даже огромной очередью. Пока Европа закидывала свои дротики, я огляделся и за мимо проходящими людьми как раз заметил Вука, сидящих за свободным столиком в паре палаток от нас. Эмма отгрызла сочный кусок мяса, энергично пережёвывая, Мартин с обожанием в глазах стёр соус с уголка её губ, слизал со своего пальца, и продолжал заворожённо глядеть на неё. Ещё и улыбался. — Они милые, — хмыкнул Уиро рядом, следуя за направлением моего взора. — До мерзости. Я хотел рядом Крис, Ненси. Я бы сам поучаствовал в играх, чтобы выбить для Ненси игрушку. Для Яна я этого не делал, потому что он упёртый и не просил помощи. Попросит — помогу. Пока я только стоял рядом и редко нашёптывал: «Левее», «Бери выше», «Руку напряги». У Яна было только два жетона, что крайне мало за все игры, которые мы уже испробовали. Да он и сам мал. Половина палаток предлагала игры детям от семи лет — Ян злился ещё сильнее. Лев посасывал карамель и наблюдал за игрой Яна, подбадривал. Вука к нам присоединились, когда мы дошли до палатки с игрой «Рогатка и бутылки». Название уже всё объясняло. Жестяные банки из-под краски были расставлены вдоль стола, владелец в углу раскладывал рогатки и небольшие шары. У меня сразу затаился вопрос о сложности. Простая физика — на вид шарики были слишком лёгкими. Ян загорелся недостающим количеством жетонов ещё сильнее. Вывод: владелец с нашей компании получит много денег, потому что Ли подошёл первый, проиграл и протягивал ещё денег для второй попытки. — А ну в сторону, сопляки! — Завёлся Мартин, освобождая руки, как только увидел эту игру. Отдал жене петушка из сахара на палке, закатил рукава и оттолкнул меня и Уиро с дороги, проходя к столику и владельцу. — Добрый день! Сколько нужно забить? — Добрый, девять из двенадцати, — ответил мужчина. Мартин тут же достал бумажник. — Пора перестать наблюдать и начать собирать жетоны на игрушку супруге. Возьмите. Эмма с улыбкой вздохнула, оставаясь у него за спиной. Владелец поставил на стол вазу с шарами, вручил Мартину рогатку, которую тот сразу стал рассматривать, ощупывать и натягивать резинку. — Мартин, а ты умеешь? — спросил Ян, глядя на него снизу вверх и посасывая свой леденец. Мой друг вытянулся в лице от изумления. Щёлкнул Яна по носу. — Спрашиваешь ещё? Да я повелитель рогаток! — Повелитель рогаток, — вырвалось из меня смешком, глаза закатились от глупости этого выражения. — В детстве я из рук рогатку не выпускал, — говорил Мартин Яну, не обратив на меня внимание. — В один из лучших дней в моей жизни мой старший брат, Лиам, подарил мне рогатку и так начал учить стрельбе, начав с самого малого и нехило вовлекающего. Потом под раздачу пошло всё: окна, стены, мишени во дворе, лоб другого брата, мебель. Я изрешетил всё к следующему дню. На второй день полыхнуло терпение Андре, и моя рогатка треснула в его руках в наказание за разбитую вазу и его потревоженный сон тем утром. — А зачем ты разбил вазу? — Нахмурилась Европа. — Это был рикошет. Целился я в Мортимера, но попал в стол. Отлетело в шкаф и вазу на полке. Мортимер уничтожил меня одним несвойственным для него грозным взглядом, Андре треснул по загривку, что шишка вылезла. Коди, сдерживая смех, поругал, но больше не стал, просто попросил уйти с глаз от греха подальше. — А что потом было? — спросил Ян. — А потом Лиам сделал мне ещё одну рогатку назло Андре. И научил делать их самостоятельно, если тот отберёт снова. Все они ломались, но я был хорош в этом. Чертовски хорош. А Андре не было покоя от моей мести. Мартин выпрямился в спине, подкидывая шар в руке и делая тот же вывод об их весе, который сделал я ранее. Он не озвучил своё умозаключение о хитрости владельца лавки, но я всё увидел в его тут же нахмуренных бровях, как шары подкидывались в ладони Мартина. Всё же он принял этот вызов. Три банки вылетели в первые секунды, пользуясь поворотом самих банок, шаткости стола, силе выстрела и рикошету. Мартин набрал нужное количество, но не остановился, забивая остатки. Только один шар не смог сбить самую крепко стоящую банку. — Молодец, — похлопала Эмма, наградила Мартина поцелуем в щеку, на что он скривился, не принимая это за должный поцелуй. — Эй. — Дети вокруг. — Эмма с коварным выражением лица увернулась от его лица, опустившегося к её, и прошла мимо до следующей лавки, оставляя Мартина голодным. У меня из-за них уже сводило живот от неопределённого, но точно неприятного чувства одиночества среди своих же друзей. Я не должен был так себя чувствовать, но чувствовал. Мне не хватало Крис. Отвлёк от мыслей о ней Ян, дёрнувший меня за край рубашки. — Ты слышал? — А? — Я покачал головой, скидывая наваждение. Опустил её, глядя на племянника. — Что говорил? — Выбей мне жетон, Эдриан. Пожалуйста. Мне очень надо, но я точно не смогу. Я без лишних слов протянул владельцу деньги и поднял рогатку. С трудом, но всё же я выиграл жетон для Яна, и он пуще обрадовался, когда в кармане стало на один больше. Ещё два — и он получит приз. — Слабовато, — фыркнул рядом Ли, хлебая воду с лимоном. Кто бы говорил. Три попытки с его стороны остались в проигрыше, а деньги — в кармане владельца лавки. — Повелитель рогаток здесь только один, — всё, что ответил я. — Эдриан, а ты разве не умеешь тоже стрелять из рогатки, как дядя Мартин? Вы же лучшие друзья! — спросил Лев. — Эдриан в детстве рогатками не баловался, — открыл снова рот Ли. — Он всех палками дубасил, клянусь. У меня голова пробита была один раз. В бою палками он был мастером. Европа хихикнула и взяла Яна со Львом за руки с двух сторон. Мы пошли дальше, останавливаясь у ещё одной палатки, которую Мартин уже покинул, забирая жетон за победу в «Башне». Уиро, что был его соперником, и на его шаге башня рухнула, потёр лоб и проводил победившего Мартина раздосадованным взглядом. Ян вызвал меня в соперники. Я поддался от одного вида, как Ян был сосредоточен и напряжён. Ему очень хотелось выиграть, и я не мог допустить обратного — башня пала при моём касании. Лев и Ян заорали от восторга на весь парк. — Я победил! — Ты победил! Ура! — Молодец. Ещё одна победа — и игрушка у тебя в руках. Ян подпрыгнул, подбрасывая жетон, и стал оглядываться вместе со мной в поисках ещё одной игры. Я указал на палатку слева. — Пойдём. Как раз потренируешься в рыбалке. Внутри стояло несколько тазов и игрушек в воде. Девушка как раз следила за игрой других посетителей и пожала плечами, когда время вышло, а гости не выловили нужное количество игрушек с помощью удочки. Мы встали в очередь и через десять минут добрались до девушки. Она объявила, что нужно выловить шесть игрушек из девяти за минуту. Игрушки были тяжёлые, а крючок у удочки — хлипкий и тонкий. Это была последняя палатка из всех, а Яну запретили играть, так как он опять не подходил по возрасту. — Эдриан… Он снова дёрнул меня за рубашку, глядя глазами, полными надежды. — Пожалуйста. Как я ему откажу? Конечно, я попытаюсь, а если не получится, буду пробовать снова. Ему очень нужен был этот жетон и победа. В итоге я достал для него жетон. Ян был вне себя от счастья, взял меня за руку, и мы пошли к главной палатке на входе в парк, чтобы выбрать игрушку. На прилавке были разные игрушки и сувениры. Мелкие стоили три жетона, средние — пять, большие — семь. Ян ткнул в вышитую подушку в виде сердца жёлтого цвета. Мартин как раз закончил со сбором жетонов, присоединился к нам с большим количеством и забрал огромного медведя, отдавая Эмме. Этим двоим хотя бы хватило совести прикрыться веером Эммы, чтобы не пугать людей вокруг своим слюнявым и глубоким поцелуем, которым Эмма отблагодарила Мартина. Он был доволен, как кот, которого макнули в миску сливок. Отвлекаясь от них, я глядел на Яна. Получив свою игрушку, он пошёл в сторону палаток, откуда выходили Китчи, Ли и Европа. Мой племянник гордо дошёл до Европы. И протянул свой приз ей. Глаза Европы расширились, намокли от поступка Яна. Меня распирала гордость, хоть до этого я догадывался, для чего ему была нужна эта победа. Ставил на то, что игрушка или для Лины, или для Европы. Яну она точно не нужна, так как он не любил мягкие игрушки, Лины с нами не было, да и у неё игрушек полно. — Ян! — ахнула Европа, присев перед Яном и принимая подарок. — Это мне?! — Да, — кивнул он, теперь сияя улыбкой, скопированной от его отца. — Это для тебя, Европа. Она сглотнула, свободной рукой огладила щеку юного джентльмена. Поцеловала его в лоб. — Спасибо, мой мальчик. Большое спасибо. Ян покраснел. Мелкий ловелас… Я не любил то, что ощутил снова, как и в другие моменты жизни. Кольнуло сердце, что забилось неровно, странно, тоскливо. А я мысленно обратился к той, что никогда не видела Яна таким: «Ты бы им тоже гордилась, Пенелопа», — подумал я, оставаясь в стороне и наблюдая за ними. Да. Пин бы им гордилась. Я бы так хотел, чтобы она была рядом. Застала все этапы взросления Яна. А знание, что этому не быть, меня медленно уничтожало виной и сожалением. Но мне с этим жить.***
Ян трескал мороженое с аппетитом, Лев рядом икнул, отставляя бутылку своего яблочного сока. Дети довольны — миссия нас, взрослых, прошла успешно. Пора было уже возвращаться домой, но мы не торопились. Ян уже ничего не ждал, хотел домой. Я посмотрел в пространство над его головой, видя за ним двух идущих к нам друзей. Остальные за столом тоже заметили, но специально ничего не сказали, поглядывая на Яна и ожидая момента. Губы Яна были коричневыми от шоколада, глаза горели. Сюрприз склонился над ним, дунув в ухо, и Ян дёрнулся, уже недовольно морщась. Обернулся, недовольство спало моментально, уступая шоку и ярко выраженному счастью. — Папа! С испачканными руками, лицом и с куском мороженого во рту, Ян подлетел с места. Грант уже взял его, поднимаясь со скамейки в свои руки. Визгу было… — Привет, сынок. Грант обнял сына, пока мы все наблюдали за ними, оставшись за столом. Трой, приехавший с ним, обошёл нас и поприветствовал каждого. Мы обменялись рукопожатиями, пока Ян визжал, как бешенный. Грант обнимал сына в своих руках, вжимаясь носом в его висок. — Ты приехал! А Эдриан сказал, что приедешь завтра! — Получилось сегодня. На поезде. Маргарита сказала, что вы здесь. Болтая с сыном и выслушивая рассказ, что мы делали за весь день, Грант свободной рукой поднял со стола платок и стал вытирать лицо и руки сына. Кивал, вслушивался, спрашивал. Это было милое зрелище, которое я открыто таким и могу назвать. Ян скучал по отцу, а Грант — по Яну. Вскоре мы уже покидали парк, собираясь домой. Китчи отправлялись по своим делам. Вука тоже сначала хотели съездить к друзьям в Барбадесе и к вечеру подъехать к остальным в дом. Ян со всеми наигрался и был отвлечён отцом. У меня тоже были свои дела, о чём я оповестил Гранта. Мы разминулись на парковке.***
На сидении рядом лежали гостинцы и лекарства для Каприза. А я глядел только вперёд. Купил всё, что мне нужно было, но оставались только удочки. Новые я покупать не хотел, потому что мои остались у Джексона. Ещё в мае того года я приезжал к Вилсон, мы с Джексоном ездили на рыбалку. Крис знать об этом не нужно было, потому что у неё бы не сложились детали в голове. Она не знала и никогда не узнает, что я познакомился с Вилсон до того, как мы столкнулись на пороге дома Крис. Когда всё ещё начиналось. Уже без лишнего волнения, как в старые добрые времена я вышел из машины, как припарковался у ворот, достал пакеты, думая стучать. Но ворота оказались открытыми, о чём дала знать щель у двери. — Эй? — крикнул я, чуть отпнув дверь, пока обе руки были заняты. Мне никто не ответил. Только Каприз залаял. Я вошёл на участок, огляделся. Гараж был закрыт, значит и машина внутри. Кто-то дома точно был. — Кто дома? В ответ — тишина. Тропинка закончилась перед ногами у ступеней на крыльцо. Я отставил пакеты на скамейку. Нащупал кобуру на поясе. Ступил медленно к двери, тоже оставшейся открытой. И тут на меня вылетел Джексон, толкая дверь. — Бля!.. — В испуге отшатнулся он. — Эдриан? — Привет, — наконец вдохнул я, расслабившись. — Ворота открыты были. Джексон глянул мне за спину, цыкнул и махнул рукой, впуская. — Привет, входи. Рад видеть тебя. Но я не видел радости на его лице. Джексон вяло шёл впереди до гостиной. В доме было слишком тихо для семьи с ребёнком. — Где Фиона? Робин? — Ушли. Тон Джексона был почти болезненный, печальный. Он рухнул на диван, как только мы вошли. Я и совать свой нос не мог, но всё это было слишком странно. — Что-то случилось? — спросил я, садясь медленно напротив. Но друг мне не ответил. Он сверлил столик перед собой своими пустыми глазами, подтверждающими, что что-то его тревожило. Очень сильно. — Джексон? Он посмотрел на меня, спросил: — У тебя есть сигарета? — Да, конечно. Тогда Джексон встал, вышел со мной на террасу. Мы не заговорили. Я этого не сделал, потому что не знал, а стоит ли. Джексон молчал, скорее всего, потому что не мог найти слов, чтобы объясниться. И возможно желания не было что-то говорить. Я только дал ему сигарету, зажигалку. Закурил с ним. Наблюдая, как тлеет сигарета, Джексон хмыкнул. И заговорил. — Она убьёт меня… — Кивнул на сигарету между своих пальцев. Затянулся, глядя на двор. Его взгляд полз по игрушкам, разбросанным по траве, по вольеру Каприза, который глядел на нас и немного вилял хвостом. В те годы он ещё мог… Джексон смотрел на клумбы, выращенные его женой. Их было меньше, и это занятие не было хобби для Фионы. Она обожала готовить и шить одежду. В углу террасы был столик, и на нём я видел разные выкройки, коробку с булавками, обрезки. Да, она бы убила Джексона. Как я гостил у них, мы болтали о многом. Я узнал за этот года достаточно, чтобы считать их друзьями. Стал относиться к Фионе лучше, узнал её мужа. Оттуда и знал, что в самом начале отношений с Фионой Джексон бросил курить. Джексон звал меня на рыбалку, Фиона всегда напоминала, чтобы я приезжал почаще. Я был желанным гостем, но похоже приехал невовремя. На самом деле, я искал ещё в парке Вилсон. Думал, что они тоже выберутся. Но за часы моего нахождения там, их так и не оказалось. Но Фионы и Робина дома тоже не было. Джексон стряхивал пепел в пустую чашку от кофе. — Ты когда-нибудь думал, — заговорил он, — что уже больше не можешь это терпеть? Я нахмурился, не понимая, о чём он. — Что имеешь в виду? — Это всё. — Обогнул он рукой виды с террасы. — Было ли у тебя, что после всех стараний ради вас ты не понимал, а стоило ли оно того? Я… Джексон запнулся, опуская голову. Снял очки, откладывая их в сторону. Я накрыл его плечо своей ладонью. — Да. Было. Да, признаюсь, было во время сильных ссор. Тонкое, едва осязаемое отчаяние, но оно быстро пропадало, как мы мирились. Вспоминая и судя по себе, я понял, что Вилсон поссорились накануне моего появления здесь. В доме хаос, Джексон подавлен и один. Сигарета упала в чашку. Джексон вытер лицо ладонью. — Когда мы с Фионой познакомились, мне это нужно было как никогда. И ей тоже. Она была разбита… Эти… Сранные Ливерпули. Их семейка… Многие из моей семьи были против нашего брака, говоря, что союз с женщиной и таким её прошлым я не выдержу. Что это тяжело. Но я так в неё влюбился. Она так хороша, Эдриан. Я люблю её, но иногда думаю, что бы я ни делал, это нас не вырвет из того, в чём застряли. У нас своя жизнь. Мне тебе не объяснять, насколько тяжела её семья. — Да… — Её мама, все эти родственники… Иногда я слышал от своих родственников, что сначала нужно смотреть на её семью, чтобы понять, кто она на самом деле. Но это чушь собачья. Фиона не похожа на них. И Крис тоже не похожа. Я помню день, когда проводил Фиону домой, как мы только начали встречаться. Крис сидела на козырьке, качала совсем крошечную Ненси. Мне пришлось тогда наблюдать их ругань с порога. Крис ушла в дом с Ненси на руках. Фиона покраснела от гнева. Я пытался её успокоить. И она зарыдала у меня в руках, рассказав тогда, что им пришлось пережить… Джексон замолчал, у меня заныло сердце. Он посмотрел на меня, спрашивая: — У тебя есть обида на Фиону? Ну… за то, что она сделала. Рассказала матери про вас, и тогда всё началось. Я ответил, не задумываясь: — Нет. Она не виновата. Джексон кивнул, глядя вниз. — Она завидовала Крис, Эдриан. Я тоже старший брат, которому приходилось защищать порой и себя, и младшего брата. Я видел больше из отношений родителей, чем брат. И тоже чувствовал, будто меня любят меньше. Что со мной допустили больше ошибок, а брат на себе их не чувствовал. Обида затаилась ещё в подростковом возрасте и сошла на нет к двадцати годам. Мне просто стало всё равно, потому что я понял, что ошибался. Родители любили нас одинаково. Фиона рассказывала мне, что в те годы ей приходилось огородить Крис от последствий решений их отца. Фиона больше знала о его работе, а Крис не знала. Фиона уже окончила школу, а Крис нет. С Крис не были так строги, как с Фионой, хотя может показаться иначе. Крис тоже доставалось, но Фиона отдала половину себя, чтобы дать возможности Крис. Крис нанимали репетиторов, которых не было у Фионы. Крис могла гулять, а Фиона была в обязанностях с рынком отца и домом… Фиона была несчастна, Эдриан. — Я знаю. — Кивнул я, вздыхая. Да, я знал. Это всё было понятно. Ещё тогда Крис мне иногда рассказывала, где пропадает сестра. У Фионы, старшей сестры, было меньше личной жизни, чем у младшей. Крис могла выходить увидеться со мной, но Фиона всегда в те дни оставалась дома, как я узнавал. Она то помогала матери, то работала на рынке, то убиралась дома. Можно было ожидать, что Фиона завидовала Крис. — Когда Крис рассказала о тебе, Фиона была поражена. Она не подозревала. И ей было даже страшно за сестру. Она не знала, что делать, и завидовала. Но Фиона не хотела зла для Крис. И до сих пор её не покидает вина, хотя всё уже решилось. Ведь так? Я кивнул, опять. А что мне сказать? — Крис уехала. Ты задумывался, как такое вообще оказалось возможным, учитывая их родителей? — Да. Это удивительно на самом деле, как у них получилось. Когда я пришёл к указанному адресу на письме, я даже подумать не мог о варианте, что семья Крис позволит ей уехать. Что столько минувших событий не укрепят хватку родителей на её горле. Но Крис переехала так далеко, больше никогда даже не заикаясь о родителях, не интересуясь. И они никогда не ездили за ней. — Это Фиона. — Сглотнул Джексон. — Крис не знает, сколько всего для этого сделала Фиона. Может она думает, что одного её заявления родителям хватило. Но их гнев на себя приняла Фиона и я. Мы помогли Крис беспрепятственно уехать, встав горой за её свободу из клетки. И до сих пор пожинаем плоды, сев в эту клетку за неё. — Какие плоды? — А ты думаешь, Фионе до сих пор её семейка не капает на мозги? Думаешь, они не упускают момента каждый раз напомнить, что Крис бросила своих родителей? Припоминают те годы, когда бизнес их отца рухнул. Фред — только один человек из всей толпы. Но он — ядро этого хаоса, поселив своё мнение в умах остальных. Может они все и не знали так много, но он жаловался, делал из себя жертву. Что его дочери опозорили их семью. Все слышали только одну версию. Она и стала правдивой. Кулаки Джексона сжались, как и мои. — Это поросло на всей семье. Они не останавливаются, Эдриан. Когда я женился на Фионе, даже не учитывал всю её семью. Мне жить не с ними, а Фиона не похожа на них. Она другая, и я её люблю. На остальных плевать. Но иногда я устаю от того, сколько проблем приносит их семья. Меня они приняли хорошо. Их удивляло, что после Ливерпуля Фиона найдёт себе мужа… Ублюдки… Я стал частью семьи. Мы поженились. Родился Робин. Мы счастливы! Но как каждый раз к нам в ворота стучатся родственники, у меня появляется ощущение приближающейся катастрофы. Именно так и выходит. Мне надоело, что каждый раз наш покой нарушают её родственники. На самом деле, я восхищался Джексоном. Правда. Узнав столько о семье девушки, он не струсил, не стал относиться предвзято. Он женился на Фионе, несмотря ни на что. Он помогал Крис, когда меня не было рядом. Он помог ей переехать. — И вот сегодня мы снова открыли ворота, когда нужно было закрыть на ещё один засов. — Кто? — Дяди. Уильям пришёл. Но пришёл он ко мне. Они с Кори решили, что раз я их родственник, то мы и партнёры. Ну, как было с отцом Фионы, Фредом. Знаешь, да? Как Жасмин выдали за Фреда, они же все стали партнёрами. Я не судил, пытался сблизиться, потому что для Фионы это важно. Крис уехала, но Фиона осталась. Она от вины перед сестрой сделала всё, чтобы та зажила спокойно, но сама встала под удар, оставшись без Крис. Кори и Уильям осели на моих плечах, сразу считая, что я им всё должен, раз женился на их племяннице. Они открыто грабят меня! — Прессуют? — Да. В прошлом месяце они пришли ко мне за планом для их кабака, обещали заплатить, но в итоге у меня осталось брошенное «спасибо». И всё. Хотя, чтобы сделать для них план, я отказался от другого объекта, который дал бы мне много денег. В итоге я в минусе. И это не первый раз. Они отняли у моего отца три свиньи, обещав отдать деньги. Они давят на Фиону чувством вины о матери. Мы и без того заботимся о ней. А теперь эти двое говорят, что мы должны забрать её к себе жить, а дом оставшийся продать. Несложно догадаться, что дом они просто хотят присвоить. Ещё они приглядываются к моим объектам и хотят в долю. Да я сам в шаге от кредита в банке! — Они рэкетиры. Зачем ты связался с ними? — Потому что это важно для Фионы! Она устала и хочет жить спокойно. Но не будет нам спокойствия, пока эти двое донимают нас. Меня — финансово, Фиону — морально. Я выпрямился, глядя на Джексона решительно. — Переезжайте. В Оштен. Я помогу. Там никто и никогда тебя донимать не будет, обещаю. Но Джексон покачал головой, говоря: — Не могу… — Почему? — Ты пообещаешь, что сказанное сейчас не узнает Фиона? Она скрывает это от тебя. — Слушаю. Она не узнает. Это между нами. Джексон понизил голос, будто нас кто-то мог бы услышать. — Мы сами давно хотели уехать. Моя семья не против. Даже за, потому что здесь мало возможностей для будущего нашего сына. Родителям здесь спокойно и они сами говорят, чтобы мы не оставались просто ради них. Но здесь мать Фионы и отец при смерти. Вопрос с Ливерпулями не решился. Дяди копают о том, кто стоит за их смертью. Для них этот брак был выгоден. Но они многое потеряли. Догадываются, но если мы сбежим, всё будет понятно. Крис с Ненси мы вывезли. Но в их безопасности дело за тобой. Оставаясь в Барбадесе, мы можем контролировать ситуацию, поддерживать с ними связь и знать, если до них что-нибудь дойдёт. Вот только мы не можем знать, не являлись ли они в Оштен. — Зачем? — Не знаю. Крис их племянница. Им может быть интересна вся ситуация и причины для её переезда, ведь она не объяснялась перед всей их семьёй. Фред умирает в больнице, мать в стрессе и одиночестве. Как Крис уехала, они про неё не говорили, кроме как о том, что она их бросила. В большинстве это говорил Фред. Да и не отпустят они её так легко, не интересуясь. И ещё у них есть связь с матерью погибшего Ливерпуля старшего. Она один раз интересовалась о внучке. Ненси. Бля-я-ять. Нихуя мне это не нравится. Они копают под Крис — предельно ясно. И потому всё это стало так удивительно, что Крис смогла переехать. Не сходиться, ведь так? Как её родственники могли так просто это допустить? Только при условии, что имеют связь с ней, то есть могут следить. — Почему о возможных проблемах для Крис и Ненси я узнаю только сейчас, Джексон? Почему Фиона не хочет, чтобы я знал об этом? — Потому что Кори узнал, что вы с Крис снова вместе. И дело в том, что мы ему это не говорили. Он узнал сам. Роет под Крис и возможно следит за моей жизнью. — Если они узнают, кто стоит за смертью Ливерпулей, на нас обрушится лавина из проблем, Эдриан. Фиона считает, что если бы мы рассказали тебе о том, ты бы вмешался и подогрел подозрения о причине смерти Ливерпулей. Но мы устали, Эдриан. Сегодня мы снова поругались из-за дядь и манипуляций матери. Она хотела бы погостить у нас пару дней, так как ей плохо из-за отца. Но я против. Я устал. В итоге Фиона расплакалась, срываясь, забрала Робина и ушла к матери. Вон, всё бросила, воротами хлопнула, не закрыла, думая, что я опять побегу за ней. Она должна понять мою позицию. Не могу больше терпеть это всё, что приносят нам её родственники… Выговорившись, Джексон отошёл к скамейке и сел, опуская локти на колени. Я подошёл к нему. — Не вмешивайся, Эдриан. Я рассказал это тебе, чтобы ты был осторожен и глядел в оба в своём городе. Пригляди за Крис. Мы переживаем за неё. — У меня есть повод переживать за то, что в один из дней и на наш порог они явятся? Джексон помедлил, прежде чем ответить: — Думаю, да. Годы мы могли держать ситуацию под контролем. Но раз они знают о вас, значит мы не знаем многого об их возможностях. — Понял. Я всё решу в своём городе. — К нам пока не вмешивайся. Знаю, что в Барбадесе сейчас между здешними Ястребами и Клинками всё стало серьёзнее. Не вмешивайся, Эдриан, прошу тебя. Это нас с Фионой погубит. Отец хоть и при смерти, но может опять натворить делов, даже не имея возможности встать с больничной койки. Опять говном с ног до головы польют нас. Я не хочу, чтобы Фиона снова это слышала и ощущала. Она только приходит в себя, начинает жить, не страшась влияния семьи. Я проделал слишком большой путь ради её исцеления. А я очень хотел вмешаться. Очень хотел решить этот вопрос о заинтересованности семейства Ливерпуль в Ненси. Хотел помочь Джексону перестать быть под гнётом Кори и Уильяма. Я не мог оставить это просто так. И судьба преподнесёт мне день, когда уже невозможно будет бездействовать.***
«Здравствуй, любимый Очень жаль, что ты задерживаешься. Надеюсь, всё правда хорошо. Нет, я не тороплю, побудь, пожалуйста, с Яном столько, сколько требуется. Я рада, что наконец-то у тебя появилось время съездить к нему и отдохнуть, ведь ты очень много работал и говорил, как скучал по племяннику. Проведи это время в удовольствие. У нас всё хорошо, не переживай. Погода шикарная, Ненси не затащить домой, мы постоянно гуляем. Вчера пришлось помазать Ненси плечи сметаной, представляешь? Она уже так сильно загорела. Ты не узнаешь её, когда приедешь, клянусь. Краснота на лбу у неё спала, лицо стало смуглее. Даже нос облезает. Боже, она такая милая, Эдриан. Из хороших новостей могу рассказать, что Ненси после наших уговоров всё же согласилась пойти к стоматологу, и мы вылечили её больной зуб. Из плохих новостей: она очень сильно плакала от боли и страха, к вечеру у неё поднялась температура. Но потом ей стало лучше, не переживай. Не знаю даже, было бы проще, если бы ты был рядом. С тобой она чувствовала себя увереннее. И кстати! На месте того молочного зуба, который ты помог ей вытащить, начал проклёвываться новый! Ненси выбежала ко мне на улицу с криками и ложкой. Я даже испугалась, а она слов не могла подобрать от своего восторга. Сказала, что пока ела, нечаянно задела десну, а ложка обо что-то стукнулась. Она подвигала на том месте ложкой и поняла, что это зуб лезет. Прибежала и попросила меня посмотреть, точно ли это он. Да! Это он! Ура! А через три дня у неё зашатался ещё один зуб. Я предложила пойти к стоматологу, потому что мне она запретила помочь расшатать его сильнее, но она после прошлого раза не хочет, и решила ждать тебя. Чтобы ты помог. Поверить не могу. Когда-то эти зубки только лезли, а теперь уже выпадают, и лезут новые. Она так быстро растёт, Эдриан. Ты хоть понимаешь, что впереди последний её год в садике, а потом будет подготовительная школа? И настоящая школа. Каждый раз, задумываясь об этом, я хочу начать торговаться со временем, которое так быстро бежит. Кетрин всё-таки поехала в тот санаторий, путёвку в который ты ей подарил. Писем пока не получала, так как прошло четыре дня, но она обежала отправить, как пройдёт первая неделя. Надеюсь, ей станет получше, потому что не могу забыть, как ей стреляло в поясницу этой весной. Мне больно видеть её такой. О Фионе. Я просила тебя узнать, приедет она или нет, но ответа в письме не видела. Может быть, ты забыл спросить. Ничего страшного. Главное, что ты заехал к ним. Это тоже хорошо. Я так посмеялась от рассказа о вашей рыбалке! Ха-ха! Поверить не могу, что Ли остался жив после такого! Он показал мне синяк на пояснице и обвинил тебя, что ударился о помост, когда ты его столкнул. Я ему ничего не сказала, но понимаю, почему ты это сделал. Я бы тоже рассердилась, если бы мне мешали, выкинули наживку, да ещё и кидали камни, распугивая рыбу. Почему он такой вредный? Надеюсь, Ян правда не расстроился, что вы ничего не поймали. Пока я пишу это письмо, Ли лежит у нас на диване и кричит восхваления моим рукам, — я размяла ему поясницу и помазала мазью, потому что он сам этого не сделал и только мучается от боли. А о главном страхе Гранта я даже догадаться не могла, хотя тоже боюсь глубины. Но то, что он пересилил его ради Яна, заставило меня так сильно улыбаться. У меня даже слёзы наворачиваются от радости, что ты отлично проводишь время там. Пушок довольствуется твоим отсутствием и лежит на другой половине постели. А ещё этот негодник отравился. Не знаю чем. Может мышкой, может чем-нибудь с улицы, потому что он тоже постоянно гуляет. Но стал плохо есть и один раз его стошнило. Сейчас ему получше, он много пьёт воды и всё же поел ту кошачью траву, ростки которой ты привёз. Может это ему помогло. Не знаю. Как видишь, дома всё как обычно. Спокойно. Но я очень скучаю по тебе, любимый… Перечитываю в третий раз твоё письмо, чтобы не забыть все пункты, на которые хотела бы ответить. Вроде оно такое большое, но мне всегда так мало. Строки пробегают с невиданной скоростью, и хочется, чтобы они не заканчивались. В этом, наверное, и есть главный минус писем, что их всегда приходится ждать долго и что у них всегда есть конец, после которого остаётся тоска и почти осязаемое чувство расстояния между нами. Я бы так много отдала, чтобы вместо листка бумаги поговорить с тобой, коснуться тебя, обнять, поцеловать. Ощутить тепло кожи, услышать твой успокаивающий голос, уткнуться носом в шею или волосы и почувствовать твой запах. Днём я ещё справляюсь, отвлекают дела, но ночью спать без тебя крайне плохо. А просыпаться — тяжелее. Каждый день заканчивается так, что мы перед тем, как пойти спать, с Ненси подходим к календарю и зачёркиваем один день. Ненси очень скучает по тебе и постоянно считает дни, приговаривая: «Ещё пять дней, и приедет Эдриан», «Ещё три дня, и приедет мой самый лучший Эдриан на свете». Она пока в гостях у Лолы. Придётся рассказать, что ты задерживаешься ещё на пять дней. Но не переживай, она всё поймёт. Она спокойно относится к твоим отъездам к Яну, всё понимает. Ещё ты спрашивал, как проходят мои сеансы у психолога, о которых я заикнулась перед твоим отъездом. Ты не забыл, как я погляжу. Хи-хи. Всё хорошо. Я ходила к ней после этого перерыва. Не подумай, что у меня что-то случилось. Просто мне нужен был совет. Ладно. Я сделала паузу, потому что решалась и проверила Ли. Мне постоянно кажется, что, ожидая, пока я допишу, он как-нибудь подкрадётся ко мне за спину и прочтёт, что пишу. Как хорошо, что я зама запечатываю письмо, и он сразу кладёт его в короб, который я сама закрываю, а у него нет ключа. И без этого меня грызёт паранойя, что кто-нибудь может прочитать наши письма. Я никогда такого не писала. Но… Пока ты далеко, поздно ночью я достала Камасутру, нашла кое-что и хочу опробовать. Вообще её оказалось тяжело читать, когда тебя нет рядом. Мне так сразу хочется твоих касаний и поцелуетерапии. Боже, что я пишу… У меня горят щёки, и трясётся рука. Надеюсь, что ты не разберёшь из-за моего резко ставшего корявым почерка. Я жалею, что пишу что-то такое откровенное, но письмо теперь не изменить, я уже очень много написала, а задерживать Ли, пока буду переписывать, не хочу. Ох, как же я соскучилась, Эдриан. Мне каждый раз хочется написать, чтобы ты поскорее приехал, но я знаю, что если напишу такое, ты так и поступишь, бросая всё. Но не нужно так делать. Проведи время с семьёй и племянником. Ты очень ждал и скучал. Так что я напишу, чтобы ты приезжал своевременно. Заканчивая тему откровенности вместе с письмом, я напишу, что продумала уже нам свидание. Даже до деталей. Хочу съездить кое-куда и надеюсь, что тебя порадует моя инициатива. Вот, что делает со мной тоска. Пишу такие откровения пошлые дрожащей рукой и не хочу заканчивать, растягивая бессмысленным текстом. Я безмерно, нежно и страстно люблю тебя самой светлой любовью, мой Эдриан. И очень скучаю. Мы ждём тебя дома. Твоя Крис» Оно пахло ею. Как же приятно. Я будто рядом с ней. Лист пах Крис. Розами, свежестью и одновременно сладостью. Уши тревожили голоса Яна, Европы и Гранта, что сидели на траве, но я, сидя на лоджии, почти слышал голос Крис, пока читал ответное письмо от неё. Будто она стоит у меня за спиной, накрывая мои плечи своими ладонями, ибо я не знал, как объяснить, почему у меня так полегчало в спине. Словно шептала мне, как обычно перед сном, когда я ложился ей на грудь, а она разминала мне шею, массировала голову, распуская пучок. Три дня назад я отправил ей письмо, и вот уже держал ответное. Было отвратительно лгать ей. Я вообще не любил врать Крис или хотя бы недоговаривать. Но мне пришлось солгать о причине своей задержки здесь, сказав, что есть дела, с которыми я не могу оставить Маргариту и Яна. Пришлось умышленно «забыть» о Фионе и просьбе Крис узнать, приедет ли к ним сестра, как обычно. Я приезжал к Вилсон, но Фионы дома не было — только поникший Джексон, огорошивший меня новостями о их семье. С того дня я покоя не знал. С того дня мои планы пошли под откос, а об отдыхе можно было забыть. С того дня я поторопил Джексона с планировкой дома, так как полностью потерял доверие к таунхаусу и был серьёзно настроен на разговор с Крис о телохранителях в будущем. Бобби уже отправился в Оштен с моим приказом тайно расставить охрану с Крис и следить за ней, хотя бы пока меня не будет дома. Я согласовал список опасных родственников с Джексоном и передал его Бобби, чтобы при появлении таких в городе сразу же докладывали мне и меняли уровень напряжения в городе с «зелёного» на «красный», — чтобы все были начеку. «Кори узнал, что вы с Крис снова вместе. И дело в том, что мы ему это не говорили». «У меня есть повод переживать за то, что в один из дней и на наш порог они явятся?» «Думаю, да. Годы мы могли держать ситуацию под контролем. Но раз они знают о вас, значит, мы не знаем многого об их возможностях». Чёрт возьми, не принимайте меня за тупого. Когда наши отношения с Крис даже не начались, приезжал в гости и не был Капо Оштена, я задумывался о её родственниках. Крис не говорила о них — я не спрашивал, чтобы не задевать предположительно больные темы. А когда приезжал к Фионе с отчётом о том, как съездил к Крис и что нового, она на те вопросы о семье отнекивалась и отвечала крайне расплывчато. «Да всё нормально, спокойно, Эдриан, не переживай». Какая же ты лгунья, Фиона. На что она рассчитывала? Что я не узнаю? Это вообще разумно? Конечно, ещё зимой я нарыл информацию о семье Дюбуа и как обстояли их дела на данный момент. Временное шаткое положение дел в Барбадесе из-за Ястребов мне не помешало узнать о Кори и Уильяме поподробнее. Держал эту информацию при себе, чтобы понимать, чего ждать. Они нам не угрожали. Так я думал без того, что мне рассказал Джексон. Теперь дела обстоят плохо. Как нельзя плохо. А если бы я не узнал, и прошло бы больше времени: год, два, три, а не полгода с начала наших отношений? Года не прошло, как мы с Крис вместе, Джексон поклялся, что они с Фионой не болтали о нас, но Кори знал. Уильям тоже. Но и я не всесилен. Барбадес — наш родной, важный для Клинка город. Но даже мне ввязываться и начинать охоту на двух Ястребов опасно. Так я навлеку беду не только на Клинок, но и на Крис, так как они её родственники, мать их за ногу! Мне пришлось просить о помощи. В тот же день после Вилсон я вернулся в дом Яна, напрочь позабыв об удочках и запланированной рыбалке. Я вышел из машины и сразу пошёл в дом, ища Гранта. «И что ты собираешься делать? Чего просишь от меня? Эдриан, мой ответ — нет. По крайней мере, сейчас. Другого ответа не жди». «Грант, послушай. Если я не разберусь с этим в ближайшее время, беда сама придёт ко мне в дом. Безопасность Крис на кону. Безопасность Ненси! Ты услышал, что я сказал о Ливерпулях и интересе бабки в сторону Ненси… Мне нужны Кори и Уильям. И всё. Большего я не прошу». «Эдриан, это Барбадес. — вмешалась тогда Европа. — Мы возвращаем его уже второй год. У Ястребов плантации буквально в паре километров от того района! Они вгрызлись в эту территорию, и считают себя здесь королями. Здесь Ян и вся семья. Здесь родственники половины наших близких друзей. Своими действиями ради этих двоих уродов ты навлекаешь беду на всех. Жалкие жулики поднимут шум на весь город. Мало было событий, когда тебя чуть не повесили?». «Европа, не лезь». «Эдриан… Блять, ты же всё равно сделаешь по своему, какой бы запрет я тебе ни поставил…». «Эта девушка тебе так дорога? Ничего себе. Я до сих пор поверить не могу. Уже не терпится познакомиться с ней». «Европа!». «Что?». «Цыц… Грант, я не прошу распускать войну. Дай мне хотя бы разрешение на введение одного человека в Барбадес ради слежки за ними». «Кого мне тебе дать, чтобы в итоге всё вышло не наперекосяк, как обычно?». «Я уже знаю, кто подойдёт. Нужно только ещё одно разрешение на письмо в Александрию». «Блять… Как же вы мне все надоели. Кто мне приносит больше проблем, кроме собственной Семьи и друзей?!.. Делай, что хочешь! В худшем исходе я спрошу именно с тебя, Эдриан. Учти». Именно такого разговора я ожидал. Не лучше. Через пять минут я подошёл к Мартину. Он как раз вместе с Эммой вернулся от друзей. Я встретил его у ворот. И он не зря считался моим лучшим другом, который всегда придёт на помощь. Через три минуты Мартин поцеловал жену на прощание, обещая вернуться как можно скорее, и поехал с моим переданным письмом в Рашмор. Он даже не спросил, ради чего спешка — просто действовал, по одной моей просьбе. Я обязан ему рассказать о Крис. Иначе уже подло. Мне нужна была именно его помощь, потому что Мартин как никто имел быстрый доступ к Александрии. С его помощью письмо добралось к нужному человеку за два дня. Поэтому я ждал не только ответное письмо от Крис, но и весточку от единственного человека, кому мог доверить дело со слежением за дядями Крис. И вот я только опустил письмо Крис, пряча в нагрудный карман, как в доме послышалась суета и предупреждение вошедшей охраны, что кто-то приехал. Грант вошёл в дом, как и я. Мы вместе вышли к воротам, что уже были открыты. Народу столпилось достаточно, и все глазели на гостя, которого давно здесь не было. Картер. Картер Билл-Святых. Мой троюродный брат стоял молчаливо, глядя на каждого из охраны с таким же призрением, которое обращали к нему. А я в очередной раз столкнулся с примером отсутствия тактичности, воспитания. Экзема до сих пор мучила Картера. Мне так жаль. Жаль, что общество не умело принимать людей с «особенностями» и навязало моему брату прятать свои раны, шрамы и красные рубцы под тканью. И в этот раз я видел его в балаклаве, в шляпе посреди жаркого дня. В тёмной одежде, не оставляющей свободного участка кожи. Картер сложил руки в замок перед собой, на которые тоже были надеты перчатки. Как всегда. Мы не виделись с ним очень давно. Я был в Александрии последний раз при своём выходе из рядов наёмников. Картер тогда был на заказе. А я больше не намеревался возвращаться туда, оставляя всю оставшуюся семью со сложившимся мнением, никак не желая его изменить. Пускай думают, что хотят. Единственный, кто мне остался дорог из семьи в Александрии — Картер. Ему едва исполнилось восемнадцать. Я до сих пор помнил юность, как нянчился с ним, когда он был маленьким и как рос, а я в Александрии был часто из-за работы. Сейчас передо мной стоял молодой парень с явным стержнем внутри. Юный наёмник Тьмы, как я когда-то. Приехал, как только я написал. Жаль, что мне не довелось вас познакомить с ним раньше. Как только наши взгляды встретились, и мы с Грантом дошли, я увидел, как дрогнули губы брата, а в глазах — одно дружелюбие и радость видеть меня. Всё же он сначала поприветствовал Гранта, который впустил его на территорию. — Не смей пялиться на него. Ещё раз увижу — глаза вырву, — ткнул я в одно из охранников, другие подступили так же, как и он — стыдливо опустили головы, понимая, что моё замечание относится ко всем. Спустя пару мгновений охрана разошлась, и Грант тоже оставил нас наедине. — Эдриан… Только он протянул руку для рукопожатия, я обнял брата, этим самым развеяв все опасения о моём мнении к нему. Наплевать на то, что произошло в Александрии. От него я никогда не откажусь, как бы нас не разбросало по Марли. И наплевать на «заразу», о которой все говорят, когда разговор идёт о Картере. Тупицы. Экзема не разна. Но все шарахаются от Картера, как от прокажённого. — Здравствуй, Картер. Я рад тебя видеть. В нём точно можно было увидеть одного из Святых. Хоть и он с макушки до пят покрыт одеждой, в прорезях балаклавы для губ и глаз можно было увидеть нашу унаследованную тёмную кожу. В Александрии других таких больше нет. — Я тоже рад видеть тебя. Приехал сразу же, как получил письмо. Рассказывай, с чем нужна помощь. Я похлопал его по плечу и повёл в дом. — Не спеши. Проходи, Маргарита накрыла на стол. Яна ты не видел с пелёнок. У нас не получалось раньше встретиться. Как я знаю, ты весь в работе. Занят. Расскажешь, как у тебя дела? Потом мы поднимемся в кабинет, и я всё тебе расскажу. Подождёт. Я давно не видел своего троюродного брата. — Но в письме был намёк, что дело срочное и обсудить мы можем его только лично. Если тебе нужна помощь, я тут же возьмусь за дело. — Я знаю, Картер. И ты справишься с этим делом, я не сомневаюсь и не могу доверить это дело никому, кроме тебя…