Между прошлым и настоящим | Ничья

***

Апрель

853 год

      Домашнее и спокойное утро, пока Крис лежала посередине кровати. И ничего не тревожило сон, даже огромнейший список планов на день, который обговаривался днём ранее. Словно забыла.       Сонно потягиваясь и выныривая ногами из одеяла, Крис накинула руку на половину кровати и чуть нахмурилась, не нащупав любимого рядом. Приоткрывшийся глаз подтвердил, что Эдриана рядом нет… И вообще его в спальне нет.       На краю кровати вылизывался Пушок, шерсть которого была влажной, а вид его показывал, какие пытки с мытьём он недавно прошёл.       — Эй… Облезлая крыска, это Эдриан тебя так, да?.. Глупый вопрос…       Поднимаясь в сидячее положение и накрывая голую грудь одеялом, Крис глянула на стул, где заботливо Эдриан оставил для неё вещи, а ночной сорочки, что была скинута в ночной страсти, не наблюдалось.       Она спустилась на первый этаж, сразу заметила, как обернулась Ненси, что сидела на диване и рисовала в альбоме.       — Доброе утро, дочь.       — Доброе, а ты чего вста-а-ла? — вдохновлённо водя карандашом по листку, спросила Ненси.       — Эдриана рядом не нашла. Ты сама проснулась?       — Он поехал на работу, когда я только встала. Сказал разбудить тебя в девять утра. А ещё я полила цветочки, что ты просила.       — Оу, молодец… А он помнит, что у тебя сегодня медосмотр со всей группой?       — Да, он начистил мне персиков и попросил не есть их, чтобы результаты анализов были правильными. Он приедет.       — Хм… Работа утром? Странно… Так, ладно… — Крис глянула на часы, что показывали половину девятого. А после едва зажмурилась, прогоняя глупые мысли из головы. — Пойду пока все твои документы соберу, ты тоже давай одевайся, чтобы к его приеду сразу выйти и поехать. А то в очередях всё утро простоим. Весь садик там будет…       

***

Эдриан

      «Фред умирает. К и У не покидали город двадцать три дня. Дальше?»       Подожжённое письмо с коротким отчётом от Картера пылало в чашке передо мной, пока я написал такой же короткий ответ:       «Понял. Продолжай работу с предыдущими указаниями. Спасибо, брат».       — Скажешь Крис? — спросил Ли, лежащий на моём диване, закинув руки под голову.       — Нет.       Я покачал головой, вздыхая и запечатывая конверт, перед этим сунув в него приличную пачку денег в качестве благодарности тире оплаты за труд Картеру, так как в качестве оплаты он принимать не хотел. Он за этот год работы на меня и слежки за родственниками Крис вообще ни копейки не хотел брать. Приходилось использовать выражения «Ты обидишь меня, если не примешь», «Это просто благодарности», «Возьми, как от старшего брата, купишь себе чего-нибудь».       — Почему? — докопался Ли, не замолкая.       — А как это выглядеть будет? — Встал с места я. Кинул в короб письмо и стал закрывать его на ключ, попутно приговаривая: — Откуда я должен узнать о том, что её отец умирает?       — И ты утаишь от неё.       — Всё равно она узнает. Не от меня. Фиона не приезжала месяц, писала письма, но я не знаю, что в них было. Может она объясняла, что отец умирает, и пока у неё нет возможности выехать. Вся в заботе о матери и о Фреде. Ещё и с Джексоном у них проблемы не прекращаются. Хотя я думаю, что Крис о родителях она не писала — было бы видно по Крис. И от меня она это не утаила бы.       — А сама она не спрашивает о родителях? Ей плевать?       — Замолкни, — предупредил его я грозным тоном и тычком в грудь. — Ты не знаешь подробностей.       — Вы с ней их не обсуждаете? — удивился он, привстав.       — Нет.       — Вообще?!       — Вообще. Это неприятная тема. Меня устаивает, что Крис уехала из Барбадеса и сама душевно не привязана к ним. Обычно бывает так, что надежда не гаснет, но в Крис её нет давно. Она отпустила ситуацию ради спокойной жизни вдали с дочерью. Мы практически никогда о родителях не говорили. При мне Крис никогда у Фионы не спрашивает, как дела у родителей. Меня это радует. Она достаточно из-за них настрадалась, чтобы думать об их благополучии и мотать себе нервы.       — М-да-а-а… — вздохнул Ли, прицыкнув. — Тяжело тебе приходится с такой роднёй любимой.       — Плевать. Наше счастье — самое главное.       — Так что ты будешь делать? Отец же всё-таки умрёт.       — Я ни слова не скажу. Может Крис так и не узнает об этом. Это зависит от Фионы. Даст она знать или нет. Я просить, чтобы не говорила, не стану. Если он умрёт, Фиона всё равно не сдержится. Когда-нибудь эта новость дойдёт до Крис. Злодеем-опекуном быть не хочу. Я и без того слишком много недоговариваю, лгу, потому что приходится. Добавлять в кучу без веской причины не хочу.       — Понял. — Хлопнул по коленям Ли и встал, поднимая закрытый короб. — У тебя какие-то дела есть?       — Да. Только ради тебя приехал в офис. У Ненси сегодня медосмотр, потом к нам гости придут…       

***

Май

853 год

      Ничего не предвещало беды. Абсолютно. Я пришёл домой вымотанный, но ожидал только почитать для Ненси на ночь, так как обещал и приехал пораньше, и провести вечер с Крис. Но к тому моменту, как припарковался у таунхауса, свет нигде не горел. Только если в нашей спальне был тёплый оттенок на тюле, от чего я предположил, что только на тумбочке со стороны Крис был включен светильник.       Я вошёл в дом, разулся, скинул пальто, помыл руки на первом этаже, и медленно стал подниматься по лестнице, понимая к тому моменту, что Ненси уже спит. Заглянул к ней, поправил одеяло, аккуратно поцеловал в лоб, стараясь сильно не опускаться к ней, чтобы не уловила от меня запах сигарет и «Щита Льва».       Дверь в нашу спальню была приоткрыта, и я осторожно толкнул её. Крис сидела на краю кровати, безэмоциональная, ссутулившаяся.       — Крис?       Я сел к ней, взял её лицо в свои руки.       — Ты чего? Что-то случилось, пока меня не было?       В её глазах застыли слёзы, а у меня внутри похолодело. Она протянула мне письмо, которое вытащила из-под бедра, но я даже прочитать весь словарный понос Фионы не успел, она явно оттягивала главную новость в письме, как Крис сама её озвучила:       — Отец умер…       

***

      — И отправьте Гранту запрос на встречу в Барбадесе без объяснений причины при получении письма. Передайте, что я ему лично всё объясню. Вот этот адрес, и чтобы дал мне знать, когда приедет.       Уже не первый день мне было неспокойно. Даже жутко от тревожности.       Внутри тысяча сомнений. А ещё у меня было много вопросов к Фионе, ведь в письме она попросила Крис приехать. Возможно, мы бы пережили эту новость дома, оплакали здесь. Но сомнения затаились и в Крис в ту ночь, когда я вернулся, а она показала мне письмо. О смерти Фреда я узнал за два дня до этого из отчёта Картера.       У меня почти разбилось сердце в ту ночь. Крис так была морально уничтожена новостью, а ещё сильнее — напугана собственной реакцией. Она не понимала, почему оплакивала отца, но ей было так больно. Всю ночь я обнимал её без остановки, вытирал слёзы, уводил умыться, пока она не уснула в моих руках.       Я понимал. Смерть отца унесла за собой последнюю надежду. Хотя её и быть не должно. Но, давайте будет честны, любой ребёнок всегда имеет надежду. Даже самую ничтожную, крошечную, полуживую. Нам всем хотелось бы верить, что наши самые непутёвые родители одумаются.       Но так не произошло. И главный злодей в жизни моей любимой — её собственный отец — умер от остановки сердца. Как написала Фиона, он умер во сне. Спустя год, как уже находился в больнице. Когда-то давно он стал инвалидом от инсульта, а потом ещё слабее от инфаркта. Причина им только одна — Фред уничтожил себя собственными ошибками. Его дочери, жена, слухи, бродящие по городу, не были виноваты в его мерзком характере.       А самое ужасное, что дочери после всего пережитого по вине своего отца всё равно его оплакивали. А внучка испытывала интерес. Каждый раз меня подманивало сказать Ненси честно, в лоб, кем являлся её дед. Резко, в деталях. Как он сделал больно её горячо любимой мамочке, её дорогой тёте Фионе. Каким был мерзавцем.       Но она ещё мала для таких подробностей. А мне пришлось прикрыть щель.       Мы с ней поговорили на следующий день, пока Крис отсыпалась.       А ещё Ненси сказала, что любит меня.       Меня как током ударило. Хотелось высечь её слова себе на коже, и чтобы они грели меня вечно, напоминая, какое счастье у меня есть.       Однако в нашем доме поселилась полу-серая туча, которой даже описания точного нет. Это не было скорбью, но точно не оказалось безразличием к ситуации, пришедшей в нашу жизнь.       Решение и разговор напрямую, без утаиваний пришлось мне взять на себя. Я рассказал Ненси, что переживает Крис, ведь малышка была глубоко опечалена состоянием матери. Нам нужно было вместе позаботиться о Крис, хотя с того же утра она была немного улыбчивой, хоть и измотанной после той ночи. Она пыталась сделать вид, что всё нормально, но я видел её насквозь.       После я поговорил и с ней. Стоило мне глянуть в её бездонные, красивые глаза, и всё мне тогда стало понятно. Она думала о поездке, взвешивала все за и против, переживала за Фиону. И боялась заговорить со мной об этом, предугадывая мою реакцию.       Я не был уверен. Конечно, я не мог оценивать ситуацию с того угла, с которого видела Крис. Я знал больше, гораздо больше.       Не делало ситуацию проще мнение Ненси, ведь Крис тоже узнала, как дочь испытывала интерес к семье, оставшейся в Барбадесе. Тогда Крис взялась за голову, говоря, что мысль всё-таки поехать ещё до смерти отца была в ней, но психолог посоветовала этого не делать, и Крис оставила эту идею. Я окончательно пресёк её вину, ведь тогда это, правда, было рискованно.       Но в этот раз всё было иначе. Время прошло, отец умер. Фиона без веской причины не попросила бы Крис приехать. Наверняка ей было очень тяжело там. Мне тоже было тревожно за неё, сколько всего на них с Джексоном обвалилось в процессе предстоящих похорон.       Я сам следил за их семейкой, и ничего плохого мне Картер не доносил за этот год, если не учитывать стиль жизни Кори и Уильяма. Но это никак не влияло пока что на саму семью. Наверное, половина родственников не знала, кем они были. Кому они там сдались? У меня в городе тоже всё было спокойно. Никто из отмеченных в списке их семьи не показывался у нас.       Приоритетом для меня в том решении были Крис и Ненси. Что будет, если я им откажу.       Крис будет всю оставшуюся жизнь мучить себя мыслями «А если бы я всё-таки съездила, дала бы шанс матери?». Вы её знаете…       Ненси вряд ли будет рада нашему отказу. По себе знал, что запреты порождают ещё больший интерес. И это нам аукнется в будущем — стопроцентная вероятность.       Я мог сказать нет. Мог поступить эгоистично, следуя за желанием беспрекословно обезопасить моих любимых. И кем бы тогда в их глазах стал я? Стало бы проще?       Все мы тогда думали, что корень проблемы — отец. Теперь он мёртв. Крис не могла решиться, но очень хотела. Хотела и Ненси.       И мы поехали, так пожалев об этом.       — Уильям, прекрати! Ни к чему сейчас! Мы не об этом же говорили! Зачем ты это говоришь? Они мертвы!       — Крис, как ты? Что он сказал?       — Они мертвы из-за неё! Фред был убит её поступками! Она бросила своего отца! Как мне забыть это?! Соплячка ещё и посмела с самодовольным видом явиться сюда!       — Крис, говори!       — Он пьян, Эдриан…       — Что он сказал? Он тебя бил?!       Перед поездкой я поставил перед Крис условие, что если хоть кто-то из семьи поведёт себя неправильно, мы сразу же собираемся и уходим. Без пререканий. Моментально и бесповоротно. Это будет значить, что нами шанс был дан, но семья Крис его не приняла, не изменилась.       — Так, всё, с меня хватит. Идите в машину.       — Эдриан… Это то…       — Да, всё. Иди.       — Эд…       — Я сказал, в машину. Сейчас же.       Моя главная ошибка в те дни была в наивности, в искреннем желании, чтобы надежды Крис оправдались. Она заслуживала счастья. Моя любимая заслуживала весь мир. Шанс на большую семью, быть неизменно любимой, а не оклеветанной дочерью. Ненси заслуживала увидеться с бабушкой, которая ведь могла одуматься.       В итоге Крис до последнего врала мне, что Уильям её не ударил. Ненси прижимала ноющую руку к груди, плакала, сжалась в моих объятиях, как в единственном спасении. Ненси впервые испугалась Крис, когда она защищала дочь, срываясь на крик и закрывая её собой. Именно мне пришлось объяснить Ненси, что она не так поняла, что ей не надо бояться свою маму.       А ведь такой ситуации и не должно было случиться. Крис её мать, чёрт возьми. Та, что без раздумий бросилась бы на защиту нашей Ненси кулаками, не окажись я там. Она и без меня дала бы отпор им всем.       Ненси не должна была пережить тот страх и разочарование в родственниках, которых не выбирала.       — Ты укусила меня?!       — Ты плохая! Ты первая кричала на маму! Ты её обзывала! И дядя тот кричал с тобой! Ты злая! Я не буду любить тебя! Ужасная!       Уж лучше бы я оказался пессимистом тогда.       Уж лучше бы я сказал нет, закрыл лис дома на все замки и остался злодеем. Я бы принял этот удар.       Это было бы лучше для меня, чем то несусветное отчаяние, слёзы, безумная боль дорогих мне девочек.       Разочарование плескалось в глазах моих лис в тот роковой день, а я ничего не смог изменить. Я так хотел, чтобы всё было по-другому…       — Дьявол проповедует нравственность?! Ты — убийца! Моя дочь не должна была связаться с таким.       — Ясно. Объяснять вам бесполезно. Ни Ненси, ни Крис вы больше не встретите. Даже на горизонте не увидите. Они вас видеть не хотят и это ваша вина. Не моя. Своих ошибок вы не видите, и мужа вам выбрали под стать.       — Пошёл вон! Не оскорбляй моего покойного мужа!       — Я вас и пальцем не тронул, но правда бьёт намного больнее, не так ли?..       Крис трясло. Ненси в истерике сжалась на заднем сидении в машине, когда мы ещё не успели доехать до квартиры. Она задыхалась и не могла найти слов.       Мне пришлось успокаивать их в тот день обеих, по очереди. Я едва сдержался, чтобы не бросить всё в помутнении рассудка и не отправиться обратно, чтобы натворить что-то необратимое.       До этого я бы всё простил. Всё.       Все те годы, когда нас разлучили с Крис, меня чуть не повесили, навредили Крис, Фионе. Я бы всё это простил, если бы простила Крис. А она была близка к этому, она дала шанс окончательно это всё исправить.       Я бы всё забыл.       Но люди не меняются по нашим желаниям. В день, когда мечты Крис о воссоединении семьи и покое были окончательно разбиты, я пообещал, что раз до этого оставался в стороне, не вернул долг за мучения Крис в те далёкие годы, то обязательно это сделаю теперь.       Я пообещал себе, что теперь уж точно просто так это всё произошедшее не оставлю.       

***

      — Робин здесь?       Я ворвался в дом Вилсон на следующее утро, как только купил билеты.       — Н-нет. У родителей Джексона. Эдриан? Что ты…       Фиона в испуге прижала руки к груди, как приоткрыла дверь, а я тут же вошёл, распахивая её до конца.       — Ясно. Где «она»?       Я огляделся в том же коридоре, где меньше суток на меня вылетел Уильям. Было тихо, спокойно. Джексон вышел из арки в зал.       — Кто?.. М-мама? — Фиона почти заикалась.       И я мог понять её, ведь я пришёл ничуть не успокоившийся после произошедшего. Наоборот. Казалось, что я обезумел ещё сильнее.       — Эдриан, привет. — Нахмурился Джексон, протягивая руку.       Я пожал её резче, чем следовало, по-прежнему изучая обстановку.       — Если ты говоришь о маме, то…       — Её здесь нет, — цыкнул я, напрягаясь в плечах и уже отступив назад, чтобы выйти.       Но Фиона перегородила мне путь, закрыв дверь и прижавшись к ней спиной.       — Что с тобой? Зачем ты её ищешь?       — А ты не понимаешь? Думаешь, если я вчера спокойно вышел отсюда, то не вернусь за объяснениями?       Тогда я был движим обязанностью вывести Ненси и Крис и успокоить их после произошедшего. Выведать правду о тех минутах, когда меня не оказалось рядом, а на Крис и Ненси вылетел, не пойми когда вернувшийся, Уильям. Я думал, что он как увидел меня, направляющегося на поминки, не рискнёт явиться. Лучше бы мы не пошли тогда к будке Каприза. Проворонил момент, когда он приехал, и во что это вылилось?       В катастрофу.       А меня теперь накрыла её взрывная волна, наполняя уже не желанием просто уехать, а чистым мщением.       — Эдриан, пожалуйста, хватит. Давай просто оставим это…       — Зачем ты попросила Крис приехать? — приблизился я к ней, перебивая.       Мои ноздри так раздулись от злости, что мог политься пар.       Джексон накрыл моё плечо ладонью, потянув на себя, пока Фиона глядела мне в глаза с мучающей виной.       — Зачем, Фиона?       Я всё же отошёл, но потребовал ответа. Мне он нужен был, мать его. Ещё по приезде хотел спросить с неё о том, что требовало ответов во мне.       Фиона сглотнула, Джексон опустил голову.       Мне не стоило срываться, но терпение закончилось.       Мне надоело, что как бы я ни старался, как бы ни хранил надежды, ситуация оказалась дерьмовой, дома были подавленные, мною любимые лисы, и мне придётся их вытаскивать из состояния, которого я им в жизни бы не пожелал ощутить.       А я пытался, чтобы всё было иначе. Я старался, что бы всё было хорошо.       И из меня полилось…       — Сначала вы оба позволяете Крис уехать, говорите, что желаете ей только добра и покоя. После скрываете от меня потенциальную опасность от ебанутых родственников, а потом как снег на голову просите нас приехать на похороны! Что вами движет, чёрт возьми! Ну же, я просто не понимаю, в чём блять причина! Фиона, ответь мне, почему я не знал, что бабушка интересуется Ненси, а Кори и Уильям какого-то хера прессуют вас, так ещё и необъяснимыми путями роют под Крис! Почему ты мне не сказала? Почему не предупредила, а мне пришлось узнавать от других? Почему не попросила помощи? Если ситуация настолько плоха, почему я не должен об этом знать? Я думал, что ты мне доверяешь, что у нас вроде всё с честности пошло после первой же встречи. Что мы идём к одной цели — к покою после всего, что нам всем пришлось пережить. Почему?!       Фиона не задала вопроса, откуда я всё узнал. Я не назвал источника, что как трус рядом сунул руки в карманы, не зная, что сказать. Наверное, она всегда знала, что когда-нибудь её тайны дойдут до меня любыми путями.       — Я думала… — всхлипнула она, — что всё будет нормально…       — Эдриан, — прокашлялся Джексон, отталкивая меня и подходя к своей жене, тут же обнимая её и загораживая от меня.       Я опустил голову, выдыхая. «Чёрт, не стоило повышать голос». Фиона захныкала в объятиях мужа, я вытер лицо ладонью, заводя её на собранные волосы и отступая.       — Эдриан, выйди из нашего дома. Сейчас же.       В ответ я только кивнул и обошёл их, но Фиона взяла меня за руку, снова останавливая.       — Нет. — Она отстранилась от мужа, глядя на меня красными глазами. — Не уходи. Я хочу поговорить, раз ты пришёл. Пожалуйста. Дай мне объяснить…       Я остался, мы молча прошли в зал, и Фиона попросила Джексона не вмешиваться. Он остался в арке в зал, сверля меня неодобрительным взглядом. Я его не судил.       Если бы кто-то пришёл ко мне в дом и заставил Крис плакать, я бы убил его.       Фиона вытерла дрожащей рукой с платком нос. Со стола подняла стакан, что стоял здесь до этого, а рядом был бутылёк валерьянки. Я ошибся, думая, что только мы переживали последствия произошедшего. Робина, похоже, они по этой же причине отдали родителям Джексона. Дома было неспокойно, и бодрящий сон им этой ночью тоже не дался, как и мне.       — Фиона, прости. Мне не стоило так разговаривать с тобой. Прости меня, идиота.       — Я хотела как лучше, Эдриан…       Я приобнял её, и старшая сестра Крис без промедлений поддалась, опуская мне на плечо голову.       — Наверное, это у нас в крови — быть глупыми, наивными дурочками. Сколько раз я учила Крис перестать надеяться на людей и давать им шансы. А сама-то лучше, что ли? Я сама не заслужила её прощения. Да, я через боль оторвала Крис от сердца и дала переехать куда подальше. Мне было так одиноко здесь без неё. Так страшно, Эдриан. Мы всегда были вместе, Крис была моей частичкой. А потом… пришлось справляться без неё.       Я понимал Фиону слишком хорошо. Как моя сестра умерла, я почувствовал себя как никогда одиноким. До этого, после разрыва с Крис, у меня будто кусок души оторвали. Но окончательно меня её лишили, когда Пенелопа покончила с собой. Это точка невозврата.       Но каково было Фионе, ведь её сестра жива, но далека как никогда?..       Каково было понимать, что разрушила счастье сестры, сама того нехотя, сломала себе судьбу, ведь не только Крис выдали замуж за Ливерпуля. Так же поступили с Фионой.       После с подорванными отношениями с сестрой так долго обратно завоёвывать её доверие, жить в одном доме, чувствуя пропасть между друг другом. А дальше вовсе оторвать от сердца, позволяя спастись, но самой остаться одной против всей семьи.       Да, у Фионы был Джексон, но я понял, что она имела в виду. Без родной сестры, что была рядом всю жизнь, ей было очень одиноко, страшно оставаться со всем этим дерьмом один на один. Без человека, который пережил вместе с ней ту же участь.       Взгляд Фионы вместе с моим устремился на её мужа, облокотившегося на косяк и глядящего на нас с тревогой.       — Джексон уверял меня, что у Крис всё будет хорошо. Что теперь нам нужно подумать о себе, ведь мы остались в эпицентре этого кошмара. Мой папа умирал, ворчал, вечно злился и противился. За ним так сложно было приглядывать.       — Понимаю. Старики порой как младенцы. Даже хуже.       — Папа не принимал еду, разбивал тарелки. Переколотил всё, когда я приносила ему поесть. Он был всегда таким, но стал ещё ужаснее, когда Крис уехала. Он бил меня, крича, что это я виновата, как я позволила ей уехать. Что это всё моё влияние непослушной дочери, которая всегда шла против его слова, пререкалась, сбегала из дома. И что Крис этого наслушалась от меня. Он бил мою маму, даже когда из кресла встать не мог. Мы не могли к нему подойти, боясь, что он схватил за руку, швырнёт что-нибудь, потому что он так схватил маму и бросил на пол, когда хотел побыть один! Он стал настолько обезумевшим. Сошёл с ума! Вслед за Крис я хотела спасти и маму… Что бы ни случилось, она моя мама, Эдриан… Если я имела право на прощение, то и она тоже.       Фиона остановилась, пока у меня пересохли глаза от того, как впился в одну точку глазами, слушая её.       Я слышал истории, что старики потихоньку едут крышей, но что приходилось пережить Фионе и Джексону, я не знал. Я не думал, что их отец настолько стал поехавшим и обезумевшим после переезда Крис.       — Один раз, — продолжила Фиона, — я чуть не задушила его…       — Фиона, — перебил её Джексон.       — Нет, я расскажу, милый. Я хочу, чтобы Эдриан понял!       — Говори. — Огладил я её плечо.       — Помнишь, мы перевезли папу и маму в наш дом, куда ты приходил? Чтобы было проще добираться до них. В один момент мы были уже так обессилены… Джексону приходилось совмещать работу с заботой о моих родителях, потому что как только папа стал более агрессивным и стал нападать, Джексон запретил мне ходить одной. Или велел вообще не ходить. Но я не могла так поступить. Папа уже пал в моих глазах, но маму бросить я не могла. Раньше мы с Крис хотя бы по очереди ходили к родителям, пока другая сидит с детьми. Я дала Крис уехать, и взяла родителей на себя. Мне так стыдно было перед сыном, чувствовала себя ужасной матерью, потому что приходилось его теперь отдавать родителям Джексона. Так мы и жили… И… Это был обычный день, мы с Джексоном шли к родителям, ничего не подозревая. Но как только зашли на участок, услышали в доме крики и грохот. Вбежали, всё из рук побросали. В зале всё было разбросано, кресло отца перевёрнуто. А сам он… избивал до посинения мою маму. Она просто принесла ему снова еду, а он схватил её. И начал бить, толкнул, упав с ней, но она ударилась головой о столик рядом. Когда мы вошли, всё было в крови. Но это не остановило отца. Он кричал на маму, как только ни называл… Джексон оттащил его, я — маму. На шум прибежали соседи, вызвали скорую. И до их приезда папа только и делал, что кричал, говоря, что все мы — предательницы. Он узнал, что мама продала последнюю часть на рынке, потому что не хватало денег, а нам с Джексоном говорить побоялась.       — Откуда он узнал? — спросил я, сглотнув.       — Оказалось, что до этого приходили Кори и Уильям. Мама просила их не говорить о продаже отцу, ибо он держался за этот бизнес. Чтобы хоть что-то у нас осталось после его разорения.       — Не умалчивай, Фиона, — вмешался Джексон. — Или я сам скажу.       Фиона снова подняла на него глаза.       — Нет, скажу сама. — Посмотрела на меня. — Кори и Уильям заверили, что не расскажут. Но именно на них отец оставил ту часть рынка. И им не понравилось, что мама её продала. И рассказали. А ещё они были там, когда папа напал на маму. Так она сказала. Но они перешагнули их, и вышли. И потом пришли мы. Они просто… перешагнули мою маму, Эдриан… лежащую с разбитой головой, давая отцу избивать её.       «Бля-я-ять. Я убью их».       Я очень хотел заорать во всё горло, почему же она тогда не оборвала связи с ними. Как они смеют вообще приближаться к их семье, явились на похороны. Почему они так близко?!       Но ведь всё очевидно, да? Так построена семья Дюбуа — мужчины затыкают рот женщинам, решая их судьбу. А тех, кто идёт против приказа главы семьи, заставляют об этом пожалеть.       Саму Жасмин, мать Фионы и Крис, выдали за Фреда.       Обеих дочерей Фред держал в ежовых рукавицах. Как одна из них посмела связаться не с тем, по мнению отца, мужчиной, он, во что бы то ни стало, решил проблему своим путём. И сделал только хуже. А добил, выдав их за Ливерпулей.       После его руки опустились. Фиона вышла замуж за хорошего, выгодного человека.       Если бы не сожрала болезнь, я уверен, что Фред не дал бы Крис уехать. А Кори и Уильям как его партнёры считают себя даже после его смерти неприкасаемыми и думают, что им всё позволено.       Я это изменю. Очень скоро.       — Я тогда так обезумела, когда мама мне рассказала, что произошло, — продолжала Фиона, опустив голову и стирая слёзы платком. — Врачи оставили отца в больнице, так как он после новости снова пережил инсульт. С того случая он так и до смерти больницу не покинул, к счастью… Мы пришли к нему в палату, пока в соседней была мама, только рассказав о случившемся. И я напала на отца, как он напал на неё. Я душила его, но меня оттащил Джексон. Отец уже не говорил, больше не мог — только мычал. Я видела, с каким ужасом он смотрел на меня, когда я вонзилась в его горло, вопя… Мне было так больно. Я так устала от этого всего, Эдриан…       В груди у меня заныло. Я прижал к себе Фиону, поглаживая по спине, и она обняла меня в ответ. Её слёзы сделали влажной мою рубашку, но было наплевать. Я так хотел ещё крепче обнять Фиону.       Как же мне было жаль её. Какая же она сильная.       Всё совершают ошибки. Я сам не лучше, ведь когда-то отказался спасать отношения с Крис после «тех самых» событий. Никогда себя не прощу.       А Фиона никогда себя не простит за то, что когда-то рассказала секрет Крис матери.       Мы сделали перерыв, потому что Джексон уже не мог стоять в стороне, почти вырвал Фиону из моих объятий и увёл умыться, успокоить.       Стены в доме были тонкими, но я как мог старался не подслушивать их шёпот из ванной и отвлекал себя размышлениями. Джексон так переживал за Фиону. Тогда мы ещё не знали, что она беременна. Она даже ни с кем не поделилась этой новостью. Только Крис расскажет этим вечером.       Вилсон вернулись, Фиона села рядом, а Джексон — напротив.       — Мама не была такой, — уверяла меня Фиона. — Как вчера. Она не была такой, Эдриан, клянусь. Она всегда скучала по Крис, умоляла меня рассказать больше, чем «у них всё хорошо». Она так себя винила. Но хоть папа и был в больнице, он уже давно всю семью заставил верить в свою версию случившегося. Я была единственной, кто мог не дать маме оказаться под влиянием этих разговоров. Да только я не всегда была рядом. Отец был в больнице, я тоже не всегда могла приходить, её навещали другие родственники… Кори и Уильям впились в неё… Возможно, ей так проще было жить. Найди одну сторону. Так ведь проще — верить, что это не твоя вина, что ошиблась не ты. Я тоже так в самом начале думала. Что это Крис сама оступилась. Наверное, из-за того, что время идёт, а от Крис вестей не было, мама сдалась.       — Пропаганда. — Кивнул я, опуская локти на колени и сцепив пальцы в замок, продолжая пялиться в одну точку в пространстве перед собой. — Под ощущениями брошенной дочерью, которая даже писем не пишет и не передаёт новости, забрала внучку — полностью обрубила связи, — матери ничего не осталось, как поверить общему мнению и остаться обиженной таким решением дочери. Когда в уши льют одно и то же с иллюзией отсутствия другого варианта, любой поддастся. Так в мире и происходит всегда. Я так и думал в тот период, когда нас с Крис разлучили. Мне не пояснили, не дали узнать правду. Пришлось думать самому, но так к верному заключению не придёшь. Я не слышал правды из уст самой Крис и думал, что она предала меня, оболгала. А на самом деле это Фред её запугал, не давал возможности докричаться до меня, запер, выдал за Ливерпуля. Она приходила к моему дому, оставляла записки, искала меня. Но я уже уехал и поверил в то, что сам додумал…       Фиона посмотрела на меня будто с обожанием, что я даже нахмурился, не понимая её появившегося счастья в лице.       — Господи, ты мне это ещё давно говорил, но я так рада это слышать, Эдриан. Хоть ещё сто раз. Кажется сном, что вы снова вместе, несмотря на всё это.       Хмыкнув, я похлопал её по тыльной стороне ладони на колене.       — Это всё твоя заслуга. Если бы не тот адрес на письме, я так бы и думал, что это уже того не стоит. Что уже поздно. Поезд уехал… Нет, оказалось не поздно.       Я встал, уходя в сторону. И Фиона тоже поднялась.       — Ты куда?       — Поеду дальше. Куча дел. Мы, кстати, сегодня к вам заедем перед поездом. Но меня здесь не было — поддержите эту версию, как и то, что этого разговора тоже не было.       Дошёл до прихожей, поднял пальто с вешалки. Вилсон пошли следом.       — Но ты же произошедшее не оставишь просто так…       Я обернулся через плечо, промолчав.       — Это твои слова. И более чем я уверена, что это правда.       — И?       «Ну давай, Фиона, начинай, отговаривай».       Но заговорил Джексон:       — Ты приехал сюда изначально за Жасмин… Эдриан, пожалуйста, не трогай её. Хватит. Это уже повидавшая жизнь женщина, пережившая столько ужасных вещей. Она сломлена, это не её мнение. Чужое. Своего у неё уже нет. С таким мужем у неё тоже потихоньку ехала крыша. Она младше моих родителей, но на вид уже как старушка. Вся их семейка высосала из неё жизнь. Пускай живёт спокойно.       — Спокойно?       Из меня вырвался нервный смешок. Я полностью повернулся на Вилсон, оставаясь на входном коврике.       — Я не понимаю, откуда в вас блять столько оптимизма. Фред мёртв. Но, как оказалось, не один он здесь отравляет жизнь. Вы знаете это. Но я поверить не могу, что вы уже смирились.       — А что ещё делать? — Взмахнула руками Фиона. — Этих людей только могила исправит. К счастью, поколения уходят, нравы меняются. Мы хотим жить спокойно, воспитывать нашего сына, видеть будущее.       — Вы его не увидите, пока рядом есть такие, как твой отец.       Мой намёк был услышан. Фиона тут же изменилась в лице.       — Кори и Уильям…       — Я избавлюсь от них. Хватит с меня. Хватит с вас. Может я и оставался в стороне до вчерашнего дня, давая положению в семейке Дюбуа решиться самому, но чует моё сердце, что ситуация повторится, если я не избавлю нас от угрозы. Твой отец мёртв — у них развяжутся руки. Мир им будет по колено. Ты можешь мне гарантировать, что они не переключаться на вас, на Крис? Нет. Так что не смей вставать у меня на пути. Я разберусь сам.       — Эдриан, но в Барбадесе они — люди непростые. У них есть крыша.       — Это ты так думаешь. Поверь, с тем, что я узнал за этот год, следя за ними, никто по ним плакаться не будет. Только выдохнут. Вас никто не побеспокоит, клянусь. Я решу этот вопрос. Вестей тоже не требуйте, пока я сам не приду с ними. Шум не поднимайте. Ведите себя, как раньше. И Крис — ни слова.       Дверь за спиной хлопнула от моего же движения руки, обрубая возможности отнять ещё больше времени и попытаться переубедить меня.       

***

      Грант предупреждал, что поездка в Барбадес — плохая идея. Тогда он приезжал прямо к нам, к подъезду, когда Ян впервые увидел Крис и Ненси.       Когда хотел скрасить последний наш день в Барбадесе, поговорил с Вилсон, я виделся с Грантом в то утро. Лисы спали дома, под охраной, я поехал в загородный дом Яна, ведь все дела сделал: купил билеты, осмотрел достопримечательности, расставил охрану, съездил на кладбище, продумав безопасность и там.       И я встретился с Картером, приказав ему глаз не спускать с братьев Дюбуа. Передавать мне о каждом их шаге, если надо — взять людей и вмешаться. А ещё: не пропасть им из виду.       Грант не был рад новостям, ведь тоже надеялся, что всё выйдет иначе, и что он тоже ошибётся в своих предположениях. Я ему всё рассказал: положение дел, случившееся, накопленную информацию о семье Дюбуа, разговор с Вилсон.       — Ты ввязываешься в плохие дела. — Сел он рядом в то утро.       — Плевать. Теперь они точно не выйдут сухими из воды. — Нервно барабанил я пальцами по подлокотнику кресла в нашей лоджии. — Я не трогал их все эти годы. Везение Фреда, что он сдох. Будь иначе — я и за ним бы пришёл после случившегося. Он всю их семейку отравил. Сам помер, но оставил этих выродков. Я им жизни не дам. Всё припомню. Их счастье в том, что они ещё немного пожили перед тем, как я верну долг с процентами. Мамаша пускай живёт. Меня она больше не увидит. В их семье больше никого нет, кто может травить нам жизнь. Только Кори и Уильям.       Моя челюсть скрежетала, а гнев бурлил уже сутки в венах так, что казалось, обострил все мои чувства. Я буквально видел мир из-под возбуждённого состояния. Трава зеленее, ветер сильнее, утренняя роса ярче, воздух влажнее.       Меня пробирало всё. Я был так взвинчен и не находил покоя хотя бы на секунду.       — Что дальше? Вы остаётесь в Барбадесе, чтобы ты их ёбнул?       — Нет. Увезу Крис и Ненси домой, потом вернусь один. Сначала нужно подождать, так как они точно ждут, что я приеду за ними. Картер сказал, что после вчерашнего они уже где-то засели. Не видать. Возможно, подадутся в бега. Я пока затихну. Нужно удостовериться, что по Крис и Ненси это слишком сильно не ударило. Побуду с ними, отдохнём, нужно решить с домом. Рабочие заканчивали с мелкими деталями, когда я пришёл в дом перед отъездом. Скорее всего, я покажу его Крис и Ненси в июне. Нужно ещё всё приготовить для Каприза, пса Крис и Фионы, потому что мы забираем его себе. Он болен и стар, у Вилсон нет времени и сил за ним следить, но псу нужна забота и лечение. Картер отправит мне весточку, когда будет удачный момент. И я приду за Кори и Уильямом, где бы они ни были.       — Откуда такая уверенность, что они сбегут? — Отхлебнул Грант свой чай, гуляя глазами по нашему двору.       — Они знают, на что я способен. На поминках прослеживалось, что они что-то знают обо мне именно сейчас. Не из прошлого. Они как-то узнали, что мы с Крис вместе. Кори на торжестве почти не был, но я видел его, когда ехал туда. Враждебность и опаска были в том взгляде, когда они мимо проезжали. Блять. Может они знают, что это я убил Ливерпулей. Плевать. Даже если они отправятся в бега, я найду их.       — Есть кто-то ещё?       — Немного. Но все они только вякают и живут сплетнями. Косились на меня на поминках, но заговорить или выказать непринятие нашего визита даже смелости не хватило. Представляют опасность только Кори и Уильям.       

***

      Одной глубокой ночью, уже желая поехать домой, но перед этим нужно было решить один вопрос с Эдрианом, Бобби шёл по коридору «Щита Льва». У него не получилось, не знал, что делать. Босса подводить он не любил, но дело обстояло так, что легче отдать его напрямую Капо. Всё-таки слово Эдриана решает больше. Наверняка, любую проблему.       В коридоре было мало охраны, а значило это только то, что Эдриан специально прогнал их, велел уйти в зал, где был самый разгар веселья. И Бобби знал, что Эдриан у себя в кабинете. Однако его беспокоило, почему босс там. Забот, удерживающих его в «Щите Льва», не было в этот день. Да и дел, ради которых Эдриан нужен был лично, не осталось. Всё сделано, решено. Без повода он тратить своё время вне дома не любил. Если надо, Бобби как помощник приедет, получил указания по вопросу и поедет работать.       Но что-то было не так. Он чуял это.       Бобби дошёл до нужной двери, за которой было тихо. Постучал, прежде чем войти.       Было темно, только один слабо светящий торшер в углу стоял. Эдриан был в кресле, отодвинутом чуть дальше от стола. Сидел, упираясь локтями в колени, а в руках держал стопку каких-то снимков, внизу которой был сам конверт. Пиджак комом лежал на диване, рукава рубашки на Эдриане подвёрнуты, а верхние пуговицы удобно расстёгнуты.       То, что Бобби увидел на лице босса, ему не понравилось. Что-то жуткое, злобное и одновременно безумно печальное затаилось за его спиной, как тень. Челюсть сжата, губы горько изогнуты. Даже на секунду, чтобы потянуться к бокалу на столе, Эдриан не оторвал немигающих глаз от содержимого пришедшего письма.       — Босс? — Бобби прошёл ближе. — Всё нормально?       Голова Эдриана медленно поднялась. Бобби ещё пуще заволновался за босса, столкнувшись с его глазами. Красными, полными боли. Таким он босса никогда не видел.       — Да, Бобби… — крайне устало вздохнул Эдриан. — Что случилось?       Рука его откинула письмо и стопку из него на тумбу рядом. Но это не помешало увидеть её содержимое, ведь Бобби подошёл ближе. Это была стопка фото, предположительно от Картера, который часто, как знал помощник, передавал свои отчёты. И это письмо содержало в себе не отчёт, а часть информации, которую просил найти Эдриан.       Пожевав губу, пока Эдриан снова отпил из бокала и устало глядел на помощника, вопросительно изогнув бровь, Бобби, хоть и был своим поступком недоволен, но всё же посмотрел на первый снимок в стопке из письма на мгновение. Хотя если бы Эдриан что-то скрывал, тогда не дал бы Бобби войти. Значит, даже такое своё состояние он мог доверить помощнику.       Бобби сразу всё понял, как увидел подпись на одном из снимков.       «846 год. Свадьба Ливерпулей. Женихи и невесты в компании гостей. Любви, мира, радости, взаимопонимания в вашем новом доме, дорогие молодожены! Будьте счастливы!».       Он опустил голову, сцепив руки в замок и ненавидя себя за всунутый нос в дела Эдриана. Ещё больше ему было жаль.       — Нет, босс. Просто хотел сказать, что еду домой. Всё в порядке.       — С баром Архана всё нормально? Ты решил с поставкой бочек к ним?       Именно с этим Бобби не мог решить вопрос. Но, не желая тревожить босса после увиденного, он оставил язык за зубами, теперь точно обещая, что решит сам.       — Да. Завтра съезжу, узнаю, как обстановка.       — Дай мне знать, если что-то не так. — Кивнул Эдриан, слабо моргнув. — Не решай проблему в одиночку, если нужно моё вмешательство.       Бобби ещё постоял, не зная, как поступить. Он должен был идти, но беспокойство не давало ему даже сдвинуться, оставляя Капо в таком состоянии.       — С Вами точно всё в порядке? Уже поздно… Обычно Вы в это время уже едете домой…       Эдриан отвёл пустой взгляд в сторону.       — Не, — покачал он головой, — не поеду.       — Почему? — Приблизился Бобби.       — Не могу. — Взор Эдриана из пространства перед ним перекочевал на стопку фото на тумбе рядом. Блеск на нижнем веке его красных глаз стал ещё ярче. И в тот же момент Эдриан опустил голову, зажмурился, надавив большим и указательным на веки. Его грудь тяжело вздымалась, а на спине будто осел камень — так низко опустились его плечи и напряжённые мышцы натянули рубашку в лопатках.       — Босс…       — Езжай, Бобби, — завёл одну руку Эдриан в сторону, махнув. — Я пока не могу. Мне нужно побыть одному, чтобы переварить это дерьмо, а не везти к любимой и дочери… Я не могу…       «К любимой и дочери».       Обычно на такие выражения Эдриан был крайне скуп вне дома. Но, похоже, душевная боль и алкоголь развязали узелки на его скрытности, как и на языке. Или, опять же, он просто доверял своему помощнику настолько, что не боялся показаться перед ним таким. Разбитым и опустошённым.       — Если хотите поговорить, я Вас выслушаю, помогу.       — Не хочу я говорить, Бобби. Всё. Не заставляй меня выглядеть, как мелкий нытик.       Странный смешок Эдриана никак не разогнал опаски Бобби.       В ту ночь помощник так и не поехал домой. Он вышел и стоял за дверью, чтобы никто босса не тревожил даже стуком в дверь. Понимал, тоже часто хотелось побыть одному, когда накатывало бессилие.       Всё это время за дверью было тихо. Но один раз Бобби очень захотел ошибиться, когда услышал тихий звук, очень похожий на тяжёлый, грудной и низкий стон, а за ним — кашель. Только на рассвете Эдриан вышел из кабинета и поехал домой. И ничего в нём не выдавало того, что он пережил наедине. Прежний, знакомый Капо Оштена.       Это был первый и последний раз когда Бобби видел босса таким.       

***

      Дурь и смог мутили голову мужчине, как он поднялся, еле шевеля ногами, и отпихнул от себя девушку, так и норовящую залезть ему либо в трусы, либо в кошелёк. Шум давил на уши ещё сильнее в заброшенной лесопилке, что стала главным местом для сбора таких, как он.       Ястребов.       На хлипкой сцене визжала чересчур выпившая девушка, гитарист издевался над своим расстроенным инструментом. Да и никто внимания на них не обращал. Статичный вой на фоне места, где не протолкнуться. Разваливающаяся крыша здания дарила в виде из дырки свет полной луны. Её холодное свечение идеально сочеталось с тёплыми огнями внутри здания. Её здесь ждут всегда. Она же всех и собирает в назначенном месте. Тогда двери открываются для всех.       Как только мужчина встал, оттолкнув девушку, она не побоялась пихнуть его в руку, оскорбившись. Бутылка пива вылетела из его некрепкой хватки. Он неразборчиво завыл оскорбление.       — Ах ты сука! Моё пиво!       Но девушка оставила его оскорбления за спиной, взмахнув волосами и удаляясь за другой целью для успешного вечера.       Мужчина мириться с отсутствием алкоголя в руке был не готов. Барная стойка едва виднелась за толпами танцующих и мирно стоящих среди своих компаний. Туда он и побрел, каждого встречного принимая за костыли, ведь без поддержки бы не дошёл на своих двоих. Повезло, что никто его за наглость прикосновения не пришлёпнул там же.       Ладонь хлопнула по дереву стойки.       В кармане — крупная выручка. Сегодня у него праздник.       — Пиво! — рявкнул он, как младенец просит «дай», ведь сложное предложение ему не далось бы промолвить.       Не держись он за стойку — рухнул бы прямо там. Как и ещё один мужчина подальше от него, охмелев от палёной выпивки. И другой, уснувший через три стула, нырнув в чашку закусок лицом. Ещё несколько не выпивших, наверняка только пришедших стояли рядом, но пока в них лишних здесь он не увидел.       Бармен налил ему разбавленное пиво, забрав купюру из-под вялых пальцев. И отправился к следующему гостю. Туда же повернулся этот мужчина.       Красиво одетая девушка манила его сальный взгляд. Среди древесного, уже привычного запаха в лесопилке, дыма сигарет и кислоты алкоголя его нос сразу ощутил приятный, цветочный и даже горьковатый аромат её духов. Волосы аккуратно ниспадали на спину, скрывая затяжки идеально сидящего корсета. Фигура её была оценена всеми, кто её замечал. Удивительно, как она пробралась так далеко в этом месте, будучи ещё не уставшей от внимания окружающих. Её бы так просто не отпустили, не попытав удачу познакомиться.       Этот же мужчина посчитал себя вполне подходящим на кандидатуру для скрашивания её одиночества. Последний раз глянув на её ноги, на вырез облегающей юбки, он сделал шаг ближе, умудрившись не споткнуться о собственную ногу.       — Привет, крафотка, — почти подавился он своим же вялым языком, уткнувшись им не в зубы, а в щёку, почти брызнул в неё слюной.       Девушка его проигнорировала, но заметила.       — Лимонад, будьте добры.       Слишком большая для её заказа купюра была продвинута по стойке. Новенький бармен принял её без особого энтузиазма. О таких, как она его предупредили — красивенькие девчонки здесь принадлежал хозяину и его приятелям. Они денег не считают. И слова её «сдачу оставь себе» подтвердили его умозаключение.       — Эй! — Не понравилось пьянчуге, что красавица его проигнорировала.       Проскользил ближе, но тут же его остановила тяжёлая ладонь, упавшая на плечо и утянувшая на два шага назад. Мужчина почти завалился за спину от неожиданности. Обернулся, замахиваясь, но его кулак угодил уже в хватку другой руки незнакомца. От силы мужчина заскулил, перебрал ногами. И полетел в сторону, куда его оттянула хватка и отпустила.       — Катись отсюда, — проскрежетал незнакомец в тёмном одеянии, останавливаясь рядом с девушкой.       Она встретила его с ухмылкой, ведь ожидала его вмешательства, хоть и больно-то не хотела.       — Сукин сын! — Мужчина был в ярости. Уж очень ему понравилась девушка, а обычно прокатывало с теми, за кем он ухаживал, если боролся за их внимание.       Но тут его остановил тихий, насмехающийся голос в ухо:       — Побей в грудь кулаками, кричи: «Она моя! Моя самка! Унести в пещеру!». У-у-у!.. Ха-ха, блять, умора…       Мужчина снова занёс кулак, испугавшись, оборачиваясь. Но ещё один незнакомец, кому принадлежал этот голос, оказался сбоку, толкнув.       — Уйди с дороги, гамадрил. Заебал уже…       Мужчина плюхнулся на пол, задев компанию. И получив пинок в живот за то, что потревожил их.       Незнакомец же, забавляясь тем, как на того обрушились удары, прошёл мимо. До барной стойки, куда и держал путь, до этого исследуя обстановку.       То, что и его пропустили, не заметив, удивительно. Крайне безответственно со стороны вышибал. Удача этим вечером была отдана ему, а не тому бедному, уже забитому до потери сознания мужчине, ведь добрался до барной стойки он в самый подходящий момент.       Там сошлись все, кто пришёл с ним. К девушке к тому моменту присоединились ещё двое. Те, кому больше всех здесь нужно.       Когда к новенькому бармену после перекура вернулся другой, давно работающий здесь, он сразу признал девушку. И блондина рядом с ней. И другого, что с акульей улыбкой оказался у неё за спиной.       Его глаза расширились. Ругательство в сторону новенького вылетело из уст, — тот не знал, кто перед ним, ещё не рассказали про недавний конфликт, он перепутал. В тот же момент старым барменом была вытянута пушка из-за пояса. И он закричал, поднимая тревогу:       — Клинки! Клинки!       — Опомнились… — хмыкнул Ли за спиной девушки. Махнул рукой в сторону бармена: — Привет, Честер. Как жизнь?       Толпа вокруг сразу поредела, гитарист остановил музыку раньше, чем девушка на сцене. Она тоже замолчала, когда поднялся другой по силе шум. Её уволокли в целях безопасности. Другие повставали со старых диванов, подальше из ставшей опасной части зала, что быстро опустела, деля людей на своих и чужих. Те, кого здесь побаивались, кому не рады, отталкивали от себя людей, от барной стойки и без собственного желания. Как однополярные магниты.       Десятки пушек из рядов Ястребов нацелились на неприглашённых гостей.       Европа только скучающе вздохнула, отталкивая стакан лимонада. Ли за её спиной переглянулся с Уинстоном, её Покорённым, что как ни в чём ни бывало оставил один локоть на стойке, а другую руку поставил на бок, тоже скучающе изогнув губы.       — Никакого эффекта неожиданности из-за вас, — вздохнул Картер, поднимаясь с другого стула у бара, когда до этого оставался незаметным.       А рядом всё это время стоявший спиной к толпе Грант встретился взглядами с барменом. Тот стоял горой мышц, направляя пушку на него, как на самую главную угрозу.       — Оссейн, — с неприязнью озвучил бармен, отталкивая остолбеневшего новенького подальше, будто от заразы.       Толпа зашепталась, несколько людей растолкали, протискиваясь к нежданным гостям.       Невысокий подросток вышел из разошедшейся перед ним толпы. Посмотрел на охрану в углах помещения.       — Как они сюда прошли?!       — Проще простого, пупсик, — ответил Ли, улыбаясь.       Компании стали двигаться к выходу, предвидя приближающийся конфликт. И совсем не желая оказаться посреди перестрелки. В тот же момент на балконах второго этажа показались двое мужчин, за ними — друзья. И здесь были свои порядки, лидеры. Все они вышли на свет, как только услышали тревогу. Один из них вышел вперёд. И нашёл уже направленный на него взор Картера.       — Клинки, — обратился Главный. Форд. — Что вам здесь надо?       Картер тут же прошёл ближе, задирая голову к тому балкону.       — Разговор. Только и всего, Форд.       Мужчина промолчал, чуть сощурившись, оценивающе оглядев парня в балаклаве, стоящего в середине зала. Повернулся к товарищу, тихо что-то проговорив, и тот кивнул, уходя в сторону.       Людей приказали вывести. Всех до единого. Это же помогло отсеять ещё затаившихся среди люда Клинков. Ими оказались ещё двое Покорённых Европы и пара человек из подчинения Ли. Форду не понравилось количество Клинков в его главном заведении. Он было открыл рот, но, мирно зашагавший в середину помещения Грант, отвлёк его от Картера.       — Здравствуй, Форд.       — Что ты хочешь, Грант? Почему не назначил встречу? Мирный договор с моей стороны сохранён и осуществляется. Заметь, это не я заявился к тебе.       — В курсе, Форд, в курсе. Я не за этим пришёл. Но дело важное. И где мне ещё тебя искать в полнолуние, как не здесь?       Форд тут же отдал приказ убрать пушки и вывести охрану, чтобы их оставили наедине. К оставшемуся подчинению Главы Клинков он отнёсся безразлично. Численное преимущество за Грантом не пугало, хоть и при Форде остались только сыновья и верные друзья. Да и врать, что не уважал Гранта, он бы не стал.       За эти пару минут, пока лишние уходили, Глава Клинка один раз обернулся, оглядев своих. Европа уже стояла рядом, среди трёх Покорённых. К Картеру ему и обращаться не нужно было, чтобы тот понял по одному взгляду, что диалог будет вести только Грант. Ли опирался на барную стойку, тихо подначивая от скуки бармена, что уже покраснел от гнева.       — Ли, — прошипела на него Европа, сверля взглядом.       — Что? — Обиженно тыкнул большим пальцем тот в сторону. — Этот балбес не даёт мне орешки.       Бармен пихнул ему миску закусок, лишь бы отвязался.       Задирая голову выше, глядя на своего бывшего врага и понимая, что тот никак не собирался спуститься, Грант мог бы принять это за оскорбление, взгляд свысока, о чём многие другие бы пожалели после. Но он точно понимал, что таковым поведение Форда не было. Он лишь оставался на безопасном расстоянии, и это уж очень позабавило Гранта. Но он спрятал ухмылку, напрягая щёки.       За слабого противника он Форда не принимал. Даже бы признался, что какими мерзкими дела Ястребов ни были, именно при Форде их группировка поднялась. Если бы не Форд, конфликт о делах в Барбадесе решился бы за пару дней и один приказ Гранта. Но конфликт был затяжным, с потерями с двух сторон. Это многое дало понять Гранту о нынешних Ястребах.       — Что ты хочешь от меня узнать? — спросил Форд.       — О двух твоих парнях из Барбадеса.       — В Барбадесе мы дела не ведём больше. Бессмысленно говорить об этом, — тут же отрезал Форд, ещё полностью не оставив потери от недавних событий, где ему пришлось отступить из Барбадеса и пойти на мирный договор.       Грант для него был сильным противником, которого он недооценил. Но признавать свои ошибки Форд умел, потому не выпроводил Главу Клинков сразу же. А тот этим пользовался.       — Прошу прощения. Бывшие твои парни. Дюбуа.       — Кори и… Уильям… — Прищурился и кивнул Форд. — С Уильямом я дел не имел.       — Это ты так думаешь. Но я знаю, что он имел прямое отношение к предательству Кори и тому, что тот тебя обворовал и скрылся. Ты же до сих пор точишь зубы на них, ведь так?       — Допустим. И?       — Тебе известно, куда они уехали пару дней назад. — И это был не вопрос, что Грант ярко выразил своим тоном.       — Зачем вам это? — Вступил в диалог тот подросток, что первый вышел к Клинкам при их обнаружении.       Не успел закрыть рот, как в лоб прилетел орешек.       — А это тебя ебать не должно, — оскалился Ли, забросив ещё один орех в рот.       Парень тут же высунул ствол из-за ремня, целясь в Ли.       — Ганс, — приструнил его Форд. — Сын, поднимись ко мне.       Цыкнув, подросток опустил пушку и ушёл под балкон, а оттуда — наверх, становясь рядом с отцом. Форд указал кивком в сторону Картера.       — Его фамилия случайно не «Святых»?       — Святых, — ответил Грант, не дав Картеру открыть рот. — Но о Дюбуа спрашиваю я. К нему это никак не относится.       — Разве?.. Хм… — Форд оторвал руки от перил, ухмыляясь одним уголком губ.       По балкону, за его спиной поднялся шёпот среди его сыновей и друзей. Очевидно было, что прошлое хоть и миновало, но не забыто. А о конфликте между двумя фамилии «Дюбуа» и «Святых» ходили слухи, самые разные, не давшие обществу чётких ответов, что же было на самом деле. В итоге, на балконах обговорили только факт имеющегося конфликта, но без подробностей. Форд оставил это, приказав своим умолкнуть.       — И что же? Ты хочешь, чтобы я рассказал, куда они уехали?       — Именно.       — Зачем? Что они тебе сделали?       — Тебя они обворовали, но мне они задолжали по семейным причинам.       — Семейные причины… — Форд знал, что для Клинков значит месть за семью, и большего в ответе не потребовал. — Ладно… Но что я получу?       Ли, жуя, взмахнул рукой, и Форд перевёл глаза в сторону, откуда вышел подчинённый Ли, держа в руках полную купюр сумку. Его рот раскрылся, но тут же занесли ещё одну сумку, оставив обе в середине зала. Форд велел своему приятелю спуститься, забрать сумки.       Грант только позволительно кивнул, дав унести, чтобы Форд посчитал цену за его информацию. На пару минут в зале повисла тишина, Грант обернулся к Европе, что переступила с ноги на ногу.       — Устала? — спросил он у неё.       — Нет. Всё нормально. — Улыбнулась она ему, как глянула наверх, что сделал и Грант.       Форд вышел обратно к перилам.       — Я правильно понял? Ты хочешь узнать, куда Кори и Уильям Дюбуа уехали из Барбадеса, который принадлежит теперь вам? Как же вышло, что на собственной территории ты не выследил их до отъезда?       — Это тебя волновать не должно, Форд. Но могу сказать, что на тот момент просто не интересовался ими.       — Хм… Ладно… И что же мне тогда делать, если их найдёшь ты?       — В сумках намного больше, чем стоит тот выкраденный опиум. Одна покрывает его стоимость, другая — цена за твой ответ.       — Ты точно убьёшь их?       Грант ухмыльнулся.       — Поверь, ты очень быстро узнаешь об их смерти. Их тела найдут под Барбадесом.       — И мне нужно будет поверить слухам?       — Я отправлю тебе сувенир, после которого точно поймёшь, что они мертвы.       — Ладно. — Форд обернулся к товарищу, тихо что-то произнося.       И тот вышел вперёд, отвечая Гранту:       — Нам пришла информация, что Кори и Уильяма два дня назад видели в Бразосе. Они не были мимо проездом, возможно, остановились надолго. Так что ищите там.       — Благодарю.       Грант поклонился и покрутил пальцем в воздухе, заканчивая встречу.       — Дерьмовые эти ваши орешки. Горчат. — Отпихнул от себя миску Ли, встав со стула.       Европа в окружении Покорённых тоже направилась на выход.       — Грант, — крикнул Форд, как тот отступил.       Глава Клинков обернулся, видя, как с балкона скинули две сумки отданных денег.       — Я лишь хотел проверить стоимость твоего обращения ко мне. Но деньги мне не нужны. Пускай будет услугой за услугу.       — Нет, Форд. Это информацию я у тебя купил… Ещё обязательно увидимся…       Грант вышел, в мыслях даже рассмеявшись от слов Форда.       «Никогда у таких, как ты, Форд, я в долгах не останусь».       

***

      «Два твоих говножуя у нас. Приезжай и поскорее. Аврора».       Как только Картер привёз мне письмо от Гранта и подтвердил, что это не шутка, я вылетел пулей из Оштена.       Печаль от отъезда на лицах Крис и Ненси я разглядел, но они попытались её подавить, так как я сказал, что еду к Яну. Больше их печалило, что мы совсем недавно приехали, как я снова уезжаю. Но я пообещал, что ненадолго. Лисы всё равно пока готовились к выпускному, я пообещал, что заеду к Вилсон и узнаю по поводу их переезда и Каприза.       Но всё это потом.       На следующий день я уже был в Кайласе, держа путь сразу в «Аврору».       Сначала я был зол, но потом понял, что если Грант узнал о положении дел и вмешался, значит, так и нужно было. Он умел оценивать ситуацию лучше многих. Это качество в нём мне нравилось как ни в ком другом. Он не Мартин. Даже если я попросил бы не ввязываться, Мартин под предлогом дружбы не послушал бы и натворил делов ещё больше.       Как оказалось, Кори и Уильям засели в Бразосе. Далековато. Кори поймали прямо в ломбарде, а этот идиот ещё, пока волокли, закричал на всю улицу Уильяму, чтобы тот сматывался. Если бы он не закричал, Уильяма за углом даже не заметили бы. В итоге поймали обоих.       Но вопросы к Гранту хотя бы о мотивах вмешательства у меня были.       Так я и вошёл в заброшенную «Аврору» вместе с Бобби и Картером. Сразу отметил, как облегчил ситуацию Грант, потому что я бы с ума сошёл, если бы он привёз Кори и Уильяма в Сердце. Там им не место. Да и на лишние вопросы наших отвечать не хотелось.       «Аврора» когда-то была почти вторым основным офисом Клинков при Себастьяне. Никогда не знаешь, где именно он что-то прячет или встречается со своими людьми. Но от вторжений, нападений его это не спасло. Сейчас же «Аврора» была просто дополнительным местом для сборов, а также имела в себе наши чёрные склады и пыточные. На каждом этаже был строительный мусор и неубранные материалы, так как этот отель прикрыли как раз на моменте ремонта. И отлично выглядело это место по сей день для отвода глаз. Оно и не забыто, но и не доделано для вопросов об открытии.       Грант встретил меня на первом же этаже. И мы без лишних слов направились в сторону бального зала.       Как дверь в один из коридоров за нами закрылась, я обернулся к Гранту.       — Зачем ты вмешался? Я говорил, что твоей помощи, кроме разрешения мне не нужно. Стоило ли идти к Ястребам?       Он прошёл мимо, и я — за ним.       — Ещё как стоило, Эдриан. Этим я убил двух зайцев. Нет. Даже трёх. Во-первых, я узнал, где два твоих ненаглядных, за один день. Картер искал бы их точно больше недели. Во-вторых, я отвёл все подозрения от тебя. Ты мой головорез, член Семьи, дядя моего сына. За тобой стоит один из моих городов. Я не стану так рисковать твоей жизнью.       — Я обо всём уже позаботился.       — Тогда ещё лучше. В-третьих, я обрубил все возможности других группировок насолить тебе, как только ты их убьёшь. За ними гоняются не одни Ястребы. Также узнал, что вообще об этом думает Форд. Так скажем, я его предупредил, что он уже может не искать их и не думать, с кого забрать долг.       — Сколько ты ему дал?       — Достаточно, чтобы самому потом спать спокойно и не иметь мыслей, что как-то задолжал наркодилерам даже через своих людей.       Мы остановились у последних дверей к залу, как он обернулся.       — Спасибо, Грант.       Он потрепал моё плечо с улыбкой.       — На здоровье. Надеюсь, после этого твоя душа успокоится. Наконец-то. — Посмотрел на часы, нахмурившись. — Мне нужно отъехать. «Аврора» в твоём распоряжении. Ли пока с Дюбуа. Через сколько подъехать?       — К трём ночи.       — Хм… Долго.       — Я не собираюсь быстро с ними закончить. Как давно их кормили?       — Часа два назад.       — Скажу Ли, чтобы подвесил их за руки и ноги, пускай кровь отольёт. И дождёмся ночи. Тогда я к ним и приступлю…       

***

      Первое, что было в уме подвешенного за руки Уильяма — жажда. Как же хотелось пить. Горло пересохло, жажда усиливала головную боль, головокружение. Но ещё хуже становилось от боли в мышцах, спине и шее. Его растягивал собственный вес, но чтобы хоть немного подвигаться и разогнать кровь мешали цепи и кандалы, прочно сковавшие и ноги.       За последние двое суток братья Дюбуа не видели ничего, кроме тёмного зала, что когда-то был создан для торжеств, но выглядел заброшенным. В воздухе стояла сырость и пыль. Стен не видно из-за темноты, окна днём и ночью занавешены и перекрыты фанерными полотнами. Одна свеча стояла перед ними и была единственным источником света, кроме редко открывающихся дверей.       Все эти пытки в темноте, связываний конечностей, голод и испражнение прямо под себя в ведро казались им настоящим адом.       Но Ли никогда не давал забыть, что худшее ждёт впереди.       В воздухе стояла вонь, Ли это не останавливало. Он издевался над ними, моря голодом, щекоткой, стягивал с них штаны, когда нужда была не из терпимых. И окатывал водой, оставляя так и сохнуть. Иногда оставлял двери открытыми, чтобы впустить побольше воздуха, и это становилось ещё одной пыткой. Луч света проникал внутрь, но был позади, так как оба пленённых были повёрнуты к двери спиной.       Вот она, дверь. Беги. Спасайся.       Один раз Ли отстегнул Кори намеренно.       — Ну! Беги, сука! Беги! Давай, уёбывай!       И тот помчался к ней, резко разворачиваясь и спотыкаясь на некрепких, только отвязанных ногах. Пуля была быстрее него. А ещё хуже после поражения — ощущение, как выковыривают пулю, а после зашивают. Крики брата резали по здравости рассудка Уильяма. Кровь казалась ему везде. Словно тянулась из темноты. Будто сама темнота и есть кровь.       Когда наступила ночь, Уильям был в сознании, Кори проснулся от скрипа металла над головой. Поддавшийся механизм поочерёдно опустил двух братьев ниже, позволяя только пальцами ног касаться пола.       Окончательно вернули в сознание шлепки по лицу.       — Эй… Э-э-й… Эй! Проснись, принцесса моя!       Морщась, чувствуя боль в глазах, на которых полопались капилляры, Кори едва разглядел перед собой чересчур весёлого Ли. Тот взял его за кляп, потряхивая всю онемевшую челюсть, щипая и расплываясь в улыбке.       — Ну! Давай-давай! Просыпаемся, мальчики!       Отошёл на пару шагов назад, взмахнув руками и весело подплясывая.       — Я обещал, что скоро вам будет очень хреново! Ну подтвердите, что обещал!       Не видя никакой реакции, только бегающие глаза, Ли, скрипя зубами, резко подошёл к Уильяму и ударил по лицу, сразу же схватив за кляп.       — Кивни, сука, когда я обращаюсь к тебе… Ясно?       Тот моргнул. Ли повеселел и хлопнул ладонями друг о друга, возвращаясь обратно.       — Я вас предупреждал, мальчишки?       Оба вяло кивнули.       — Молодцы. Я предупреждал, что ещё скучать по мне будете?       Снова кивок.       — Ну вот и настал день, а точнее ночь, когда вы будете визжать, как поросята, и молить уже о смерти. Потому что…       Он медленно отступил в темноту, потирая ладони, и растянул:       — Эдриан уже зде-е-есь…       И пропал во тьме вокруг. Только шаги были слышны эхом. От помутнённого, измученного рассудка, слуха и восприятия, оба даже не могли расслышать, где именно проходил Ли. Слева. Или справа.       Они точно слышали его. Как он удалялся. Как скрипела его подошва по лаковому покрытию. Как раскрылись высокие двери, впуская луч света. И как закрылись, но шаги не прекратились.       Они остановились, как дверь закрылась. Пара секунд дала пленённым надежду, что им только послышалось. Но после они услышали, как шаги продолжились и по темпу не принадлежали Ли. Они были медленными, а Ли всегда почти подбегал к парням, начиная издеваться. Или наоборот подкрадывался, пугая.       Этот же гость чётко давал понять, что не скрывался, но и из тени не выходил. И голоса не подавал. Он только прошёл где-то в стороне, медленно и твёрдо. Уильям слышал его у себя за спиной, переглянулся с братом, что почти не дышал, устремив взгляд брату за спину. Он пытался разглядеть пришедшего к ним. Почти молил, чтобы это не был Эдриан.       Он прекрасно понимал, почему оказался здесь. И Ли не давал это забыть, постоянно напоминал, что их ждёт.       — Больно? А Эдриан один из лучших в пытках, кого я знаю. Он любит пытать молча, иногда даже поясняя, что будет делать и для чего… Парни, а вы слышали, что однажды, он отрезал язык тому, кто оскорбил его сестру? Представляете? А я видел! Это было что-то-о… Кровища, крики, визги-писки. Как думаете, кому первому из вас он отрежет язык? Тебе, Кори-кори?.. Или тебе, Уилли? Знаете, как он это делает? Короче, он сначала поставит вас на колени, наступит на пальцы рук, зафиксирует в теле. Как схватит за волосы, и давай резать от угла губ до уха. Обычно у него нож всегда наточен идеально, так что это будет быстро, даже не заметите. Ха-ха! Не заметите. Поняли шутку?.. Советую не сопротивляться, потому что он тогда и губы вам полоснёт, а там и стараться не будет, чтобы десну не задеть. Всё под разнос пойдёт! Вот увидите!..       — Обычно мы любим казни быстрые. Ну, знаете, с топора так — хрясь! Потом ещё пару раз, а там вы уже и мёртвые. Или пулю сразу. Но Эдриан не любит с топорами возиться. Обычно это всегда ножи. Примитивно, скажу я вам, но-о… Это Эдриан. Такой вот он у нас… Свой почерк, мучительный. Жестокий. Есть у него лучший друг, Мартин. Вот он бы вас избил до сломанных костей и нашпиговал пулями. Один раз, когда к его жене успел на пару секунд пристать один явно без инстинкта самосохранения мужик… Ох, парни… Тц… Его нашли к рассвету друзья. В поле. Там была его машина, а в багажнике — этот бедолага, весь переломанный, изувеченный. И с собственным членом во рту. Только представьте. Мерзость, да?.. Не знаю, как Эдриан поступит с вами, но может быть вспомнит способ своего лучшего друга.       Шаги остались у двух братьев за спиной, ближе к стене.       Послышался щелчок. Предположительно — зажигалка. Зашипела свеча, и её свет едва ли дошёл до пленённых. Зашумело что-то деревянное, было брошено в сторону. Ещё и ещё. Заскворчала бумага, вспыхнуло пламя, и затрещали дрова в зажжённом камине. Бухнуло туда же что-то металлическое.       Шум прекратился, сменившись снова шагами. Они приблизились к Дюбуа. Застыли почти за спинами. Кори задёргался, его глаза расширились, напугав брата. Тогда-то Уильям покрылся мурашками по всему телу, ощутив чужое тепло. А глаза Кори наблюдали, как рука потянулась на затылок его брата. И расслабила кляп, рухнувший на пол.       — Не дёргайся, — приказал низкий голос Эдриана. — Мне нужны ваши подвижные челюсти.       То же самое он провернул с Кори, и уже не скрывался в темноте, ведь зажёг несколько фонарей.       Тогда обоим довелось увидеть стену сбоку. Снизу доверху она была украшена орудиями пыток. Плётки, ножовки, зажимы, по-разному заострённые ножи, иглы. И, конечно же, топоры. Все орудия идеально подвешены на крючки, начищенные, наточенные. Рядом стоял вытянутый стол, там же и остановился Эдриан, раскладывая всё, что ему понадобится, на столик на колёсиках рядом.       Кори проглотил ком в горле. Он видел, как забилась жилка на шее брата, непрерывно глядящего в сторону, пока разминал ноющую челюсть.       — Фу-ка.       — Не болтай, — тихо и спокойно произнёс Эдриан, не открываясь от стола. — Дай крови прилить обратно.       В стороне Уильям увидел цепи механизма, которые и поддерживали их за руки, уходя наверх, через потолок.       — Мщищельный убюдок… — прошипел Кори. — Ща хуй тебя вщяли, а ты обиделщя?       Эдриан закончил с инструментами на главном столе, выпрямился и потянул другой столик ближе к братьям.       — Фреду щтоило выщтрелить тебе в бащку щразу, как ущнал о твоём щущещтвовании.       Столик остановился рядом со свечой.       Эдриан поднял голову к Уильяму.       — Да. Стоило. Сразу же.       Он прошёл к рычагу со стороны Кори, прокрутил его, опустил ещё ниже. То же самое сделал с Уильямом. Цепи на ногах ослабли. Оба бы упали там же, но натянутые на руках кандалы не позволяли им этого сделать, потому пришлось через сильную боль вытерпеть, встав на ступни.       Эдриан же скинул пиджак на ручку столика.       — Уильям и Кёртис Дюбуа… — медленно проговорил он, закатывая рукава чёрной рубашки. — Удивительно, что если бы не смерть упомянутого Фреда, вы бы здесь не оказались.       — Правда, что ли? — вяло произнёс Уильям. — Такие как ты…       — Такие, как я, Уильям, — перебил его Эдриан, наклонив голову на бок, — дали вам шанс на искупление своих деяний. Верь не верь, но до приезда в Барбадес, я даже и не думал мараться о вас. Но отдам должное, вы меня удивили своим поведением.       Эдриан не думал перед ними объясняться, рассказывать каждый шаг у них за спиной, наблюдения, поиск информации. Поэтому он перешёл только к фактам.       — К сожалению, Джордан и Филипп Ливерпули мертвы. — Прошёл он в сторону, обходя Уильяма и покручивая нож в руке. — Если перевернуть ситуацию, сейчас я бы не начал пытать вас до смерти, а только бы выбил информацию о них. Обменял бы вашу жизнь на них. Вместо вас висели бы они.       — А с чего это за их дела тогда ты берёшь с нас?       «Трусы. Жалкие трусы, никак не осознающие величину последствий своих деяний и насколько они мерзкие».       Что-то за спиной Уильяма заскрипело. Это Эдриан вынес стул из темноты, унося его к столику.       — Потому что ни один из вас не сделал то, что был обязан. Фиона и Крис — ваши племянницы.       Эдриан до сих пор не понимал, что же за гниль в них сидела, раз они ничего не сделали, чтобы Крис и Фиону не выдавали замуж. Он судил по себе. Даже представить не мог, чтобы с его племянником происходило что-то такое же, а он только бы поспособствовал этому. Да никогда. Эдриан бы ценой своей жизни не дал сделать что-то с Яном, или родись у него племянница, чтобы принудили к чему-то без согласия. Если бы такой ужас пережил бы племянник, Эдриан жить бы не смог с грузом вины за то, что не уберёг, не спас.       Он не понимал, как эти двое не чувствовали ни капли вины.       — Пошёл на хуй, — гордо дёрнул подбородком Кори. — Это бизнес, чёрт возьми. Они были рождены, чтобы продаться. Их растили, чтобы выдать замуж. Так заведено. Что ещё с девчонками делать?..       Тут его перебил брат:       — Это ты убил Ливерпулей. — прокашлявшись, сказал Уильям. — Мы знаем! А я говорил им быть бдительнее! Что тебя стоило грохнуть самим, раз не повесила полиция. Но они твердили, что ты свалил в Кайлас. Что ты из себя строишь? Учишь нас жизни, а сам, трахаясь с другими в Кайласе, трахал и Крис! Так что это Джордана ещё жалко. Ему досталась потасканная мелкая шлюха. Шлюха, которая обводила его вокруг пальца! За то и поплатилась! Она ведь не сразу тебе рассказала, да?       Эдриан медленно обернулся, пока надевал кастет, не понимая, о чём говорил Уильям.       — Что ты несёшь, дерьма кусок?       Тот заулыбался.       — Что её оттрахал Джо. Конечно же, ты не мог так отпустить Кристин. Навещал её, пока Джо был в отъездах. Вас разлучили, но ты приходил и трахал её на их постели, и сматывался. Каково это? М? Трахать её, а потом знать, что она ляжет в постель ещё и к своему мужу, кто не ты. А эта мелкая…       Нож, приставленный к подбородку, заставил его умолкнуть. Капля крови сверкнула на щетинистой ямочке.       — Договори. — Прошипел Эдриан, стискивая зубы. — Договори, я сказал.       — Эта… — приоткрыл рот Уильям, стараясь не касаться лезвия. — Эта девчонка… Поэтому ты убил Ливерпулей. Полгода их брака дались тебе тяжело. А как Крис залетела, и нужно было что-то делать, потому что по внешности ребёнка было бы всё понятно... Ты убил их. Она… — Эдриан надавил сильнее, пока в мыслях пытался понять, о чём говорил Уильям. — Твоя. Да я как увидел её уже повзрослевшую… Всё видно. Твоя. То, что Крис выдали замуж, не помешало вам остаться в отношениях и зачать эту девчонку. Если бы она была от Ливерпуля… Да кто согласиться на такое?! Воспитывать чужую малявку? Она слишком похожа на тебя. Да, не такая чёрненькая… Но… Твоя…       Эдриан понял, оттого странная улыбка, приоткрывшая ряд белых зубов, казалась куда опаснее ножа под подбородком Уильяма.       — Тупица. Но, буду честен, я польщён твоим мнением, что она похожа на меня. Спасибо.       Он оторвал нож от Уильяма, и стал возвращаться к столику, как тот закричал вслед:       — Да, чёрт возьми, мы пытались поймать тебя у дома, но ты слишком проворный, скользкий! Уходил без следа! Но знаешь что? Джо трахнул Крис! Он оттрахал её игольное ушко, потасканную тобой дыро-о-о!..       Выстрел в стопу сделал из последнего слова Уильяма протяжный вой, ещё один выстрел в другую ногу — он заорал во всё горло, задёргавшись и почти падая, если бы не цепи. Его же наклон, поддаваясь натяжению, позволил Эдриану без усилий замахнуться ногой и ударить прямо в лицо Уильяма подошвой. Не успела вернуться в исходное положение его голова, как Эдриан уже схватил за волосы. И снова ударил. Ещё и ещё, используя кастет, ломая нос и скулу. Разбивая бровь и глаз. Кровь заливала руки и брызгами попала Эдриану на щёку и нос, но он бил и бил, пока всё лицо Уильяма не покрылось кровью. И он потерял сознание одновременно с тем, как закричал Кори, всё это время наблюдающий с ужасом за избиением:       — Сукин сын, оставь его в покое! Что он сказал не так?!       Эдриан выпрямился, вытирая лицо изгибом локтя. Повернулся к нему.       — Хочешь правду? — с лёгкой отдышкой спросил он, отступив к столу позади. — Вы чертовски ошиблись в своих догадках. У этого ублюдка крайне плохо с выражением своих мыслей, так что поясни-ка вашу версию о наших с Крис отношениях.       Отошёл к столу, сбрасывая кастет и поднимая влажное полотенце, чтобы стереть кровь с рук. Глянул на Кори снова.       — Ну. Давай. Иначе получишь такую же преждевременную пулю в ногу.       — Ты… — С опаской перевёл взгляд Кори на брата. — Ты хочешь сказать, что не продолжал водиться с Крис, как её выдали за Джо?       — Не-а, — прицыкнув, ответил Эдриан, хлебнув воды из бутылки.       — Пиздёж! — завопил Кори. — Ты лишил девственности Крис. А потом ещё приходил к ним домой, наверняка планируя избавиться от её мужа. С какого хера тогда вы с ней сейчас? Тебе самому не мерзко?..       Эдриан сорвал со стола одну из заготовленных фото и оказался у Кори вплотную за секунду, приставляя фото к его лицу:       — Эта маленькая девочка, — прохрипел он, — рождена от насильника. От Джордана Ливерпуля. Он изнасиловал Крис, и мы не были вместе. Но знаешь что? Твой брат правильно подметил.       Эдриан ткнул себе в грудь снимком, отступая и гордо произнося:       — Ненси всё равно моя… Моя…       И ушёл за спину мужчины, проходя к камину, перевернув несколько дров.       Кори хрипло рассмеялся:       — Жалкий хуесос… Хотя бы Филиппу тогда повезло. Ему досталась не потасканная. Трахать девственниц одно удовольствие, тебе ли не знать! Кристин была уже опробованной. Но вот Фионе Фред уже искал жениха. А эта шлюшка только создавала проблемы… Бегала по мальчишкам, только бы отдать свою щёлоч…       Терпение, спокойствие в Эдриане тут же подорвались. Окончательно.       К тому моменту он находился за Кори. Уильям медленно приходил в сознание, и дёрнулся одновременно со вскриком брата. Еле поднял голову, видя одним глазом, как тому в бок пришёлся удар ножа. И Эдриан не поспешил его вынуть. Ещё сильнее надавил, медленно проворачивая.       — Ещё одно мерзкое слово в сторону Фионы — я надрежу и выбью твои кишки настолько мучительно, что ты ими подавишься. Тебе ясно, выродок?       «Она была девственницей, ублюдок ты».       — Ты всё равно убьёшь нас! — завопил он, как только Эдриан дал отдышаться, убрав ладонь с ножа. — Убьёшь, как только позабавишься.       «Пф. Идиот».       Эдриан отступил, уходя к своему стулу. Нож остался в боку Кори.       — Убью. Но сначала выбью мольбу о пощаде. Чтобы ты орал, а потом и твой братец, так же сильно, как молили о пощаде Крис и Фиона в ту ночь, когда их насиловали ради вашей семейной выгоды! Ты будешь рыдать и терять сознание примерно столько же раз, сколько это делали они, мучаясь от той боли.       Он прошёл к механизмам, заставляя братьев Дюбуа поочерёдно встать на колени, под натяжением выше задрать руки сквозь боль.       — Я бы потаскал вас подольше, но и без того вы слишком слабые и ждали меня долго. Ли поиздевался над вами достаточно. Моя вина, что он знал ваши деяния и просто не мог не дать помучиться от собственного чувства несправедливости. Сейчас же… — Поднял он другой нож. — Я дам вам прочувствовать всё то, что чувствовали Фиона и Крис.       Эдриан развернулся, прошёл сначала Уильяму, разрезая кофту на нём, срывая. Тот пытался ударить Эдриана головой, но вышло вяло, что даже вырвало из Эдриана смешок. После он прошёл и к Кори.       — Вытащи… — прохрипел он, кивая на нож в боку. — Вытащи его.       — Нет. — Стал разрезать с воротника и вдоль спины кофту на нём Эдриан. — Так ты быстро истечёшь кровью и помрёшь раньше, чем я позволю.       От того, как неаккуратно Эдриан сорвал с него местами недорезанную рубашку, Кори вскрикнул. Два элемента одежды стали небольшой кучей на полу.       — Так ощущали себя Крис и Фиона, как без их позволения снимали с них одежду. Срывали. Держали и сковывали ею же. Фиона рассказала мне, что Филипп привязал её к кровати с помощью ремня от её халата.       — Ты ещё и опрашивал их? — хмыкнул Кори.       — Фиона сама рассказала за них обеих, как узнала, через что вы пройдёте.       — Она знает?! — Закашлялся Уильям, почти переходя на плач.       — Да. И попросила потом рассказать, как будете кричать от таких же мучений вы.       — Сука… сука… сука… — в панике зашептал Кори, оглядываясь и видя, как Эдриан прошёл к камину.       И вытащил раскалённую кочергу.       — Так они ощущали прикосновения к своей коже.       Прижал к спине Кори, и тот тут же завопил, задёргался, раскачивая цепи. Его крик почти затряс стены. И становился хриплым с каждым прикосновением раскалённого железа. Эдриан прижимал кочергу к плечам, шее, животу. Его лицо ничего не выражало. Ужасала его самого мысль, что ему совсем не было приятно от мучений Кори. Он думал только о прошедших ужасах Крис и Фионы.       — Чужие, грязные прикосновения обдавали их холодным потом, — тихо и спокойно произнёс он, меняя кочергу на другую и ступая теперь с ней к Уильяму, что почти попытался выгнуться подальше от неё.       Уильям закричал хрипло и прерывисто от отсутствия сил, как только металл обжёг его внутреннюю часть бедра, затем — бок, грудь, запястья. В воздухе повис запах горелой плоти.       — Они пытались уползти. Пытались отбиться. Но их снова хватали. Касались губами там, где они не хотели. Они кричали так же громко, но никто не приходил на помощь. А Крис только и слышала, что она — его жена, что он — её муж. Что она обязана…       Эдриану хотелось прикусить собственный язык, закончить, чтобы самому не мучиться. Вместо этого он только отнёс кочергу на место, и ушёл обратно к столу.       Под всхлипы и стоны братьев Дюбуа он поднял чашку иголок и прошёл к Уильяму.       — Так они ощущали попытки отбиться, но Ливерпули выбили из них так силы, прижали своими телами, что, даже царапаясь, нанося удары, щипая, две девушки не могли их сдвинуть с себя. Они чувствовали боль под ногтями, так как сильно впивались в их лица и плечи, что ногти попросту выворачивало назад. — говоря всё это, Эдриан продел себе несколько иголок в рукав рубашки.       И схватил Уильяма за руку, надавливая так, что из-за боли он разжал кулак.       — Не дерись, говорил Филипп, — проскрежетал Эдриан, заламывая палец, выпрямляя его. — Будь нежной, откройся мне. Покажи себя во всей красе, моя жена. Она испачкала его кровью из-под пальцев, так как надорвала один ноготь. Но его это не остановило.       Игла была медленно высунула из ткани на рубашке и всунута под ноготь Уильяма. Он уже не смог так громко и звонко закричать. Кори зажмурился, лишь бы не видеть этого. Каждый раз, как Эдриан выворачивал пальцы и загонял под ногти по игле, Кори от криков брата прошибало будто током. Он тихо зашептал молитву, Эдриан сдержал смешок, заканчивая со второй рукой Уильяма.       А после направился к Кори.       — Прекрати, — поднял глаза к Эдриану он. — Хватит… По… Пожалуйста…       — Именно так молили они. В точку, — всё, что тот ответил и схватил его за кисть, берясь за пальцы.       От крика Кори даже проснулся Ли, что задремал в кресле в другой части здания.       Как все иглы перекочевали с рукава Эдриана под ногти братьев Дюбуа, он снова вернулся к камину, поднимая с помощью защитных перчаток и огромных высокотемпературных щипцов один металлический шар.       — Нет! — закричал Кори. — Нет! Сука! Не смей, блять!       Но Эдриан приблизился к нему сзади.       — А так ощущалась боль, когда Ливерпули содрали с них бельё и…       Он сам не смог договорить, и только прижал к промежности Кори этот шар. Это был самый сильный и протяжный вой Кори, что у самого Эдриана заложило уши. Он дёргался, терял сознание, но Эдриан едва отпустил, как снова прижал. В нос ударил отвратительный запах мочи, жжёной ткани и кожи.       Уильям зарыдал и только просил:       — Нет, нет, нет… Пожалуйста… Пожалуйста… Я всё понял… Умоляю…       — Слабак.       Эдриан повторил то же самое с ним, достав другой шар и прижав его между ног Уильяма, уже стоя спереди.       Они оба потеряли сознание, и Эдриан бы не признался, что еле добрёл до стола, хватаясь за него обеими руками. У него кружило голову, мерзкий запах стоял в носу. Зажмурился, но даже это не помогло ему прийти в себя, набраться сил, чтобы завершить начатое. Ему было плевать на Дюбуа. Приходилось пытать и слышать мольбы и крики уже не раз.       Но душу рвало от того, как вместе с его словами воображение само вырисовывало кадры насилия на Крис и Фионой. Он бы хотел вырвать подробности из памяти, всё, что ему рассказала Фиона. Он бы хотел забыть сам факт совершённого акта жестокости над любимой и её сестрой. Это подбивало показать Уильяму и Кори, от чего они не сберегли своих племянниц. Даже радовались, что им пришлось такое пережить.       Но это же стало слабостью Эдриана.       Глотнув воды, он дрожащей рукой поднял стопку фото, которые попросил найти Фиону и передать через Картера. Фото со свадьбы. Даже через чёрно-белую печать он видел красные, полные боли глаза Крис, смотрящие в камеру.       «Помогите… Помогите, пожалуйста, спасите», — кричали её глаза каждому, кто смотрел на это фото.       Со стоном Эдриан упал лицом в ладонь собственной руки. Глаза ему зажгло не прошеными слезами. Как и каждый раз, когда он смотрел на эти снимки. Видел опущенные глаза Фионы, что даже не смотрела в камеру. Особенно больно было видеть снимок, где запечатлели момент, как Джордан Ливерпуль с силой взял Крис за щёки и поцеловал. Фотограф поймал этот миг. Её зажмуренные глаза даже не скрывали отвращения. Что наверняка после этого поцелуя она рыдала где-то в углу, снова и снова натирая губы рукавом и думая в тот день в тысячный раз об Эдриане.       После слёз всегда приходит либо опустошение, либо гнев. И вновь, глядя на плескавшуюся боль в глазах ещё юной, во всём белом любимой, Эдриан сжал кулаки. В тот же момент он позади себя услышал, как задвигался один из Дюбуа.       — Где… — еле проговорил Кори, — где…       — Где что? — прохрипел Эдриан, медленно опуская фото и проходя к нему. — Где что?       — Где… Где… — Голова Кори покачивалась, свисая вниз, и Эдриан взял его за волосы, поднимая.       — Что?       — Где… — Нашёл тот глазами перед собой Эдриана. — Где тогда… был… ты?.. Где был ты… когда их…       Эдриан почти перестал дышать. Закованные были Дюбуа, но вокруг своей грудной клетки он почувствовал будто цепи. Сдавливающие, лишающие воздуха, ломающие рёбра.       Он сглотнул и сжал кулак, игнорируя нехватку воздуха в собственных лёгких. Его тело обдало потом. Притянул за волосы Кори ближе, став лицом к лицу. И тихо произнёс:       — Ничего этого бы не было, если бы вы всей своей семейкой не разлучили нас.       И стал наносить удары, снова и снова, не давая Кори и стона от боли, глотка воздуха. Эдриан вдалбливал свой кулак в его лицо с чистой яростью, собственной болью и слезами, пока не заныли костяшки, напоминая ему о том, что может найти на нём Крис, как он вернётся домой. Разбитые костяшки она заметит сразу. Только эта мысль его остановила, хотя поначалу он хотел проигнорировать собственный голос разума.       Он отпихнул назад Кори, позволяя ему повиснуть на цепях.       А к тому моменту, когда их еле смогли вернуть в сознание, братья Дюбуа были подвешены выше, что не могли коснуться ногами пола. В помутнённом зрении они видели перед собой уже три силуэта. Грант и Ли заряжали револьверы, едва подняв глаза, как Дюбуа зашевелились. Эдриан уже держал два других револьвера.       — Что… что вы делае…       — А это чувствовали Крис и Фиона, когда Ливерпули закончили и оставили их с опустошением в душе, болью в теле лежать на постели, осознавая произошедшую пытку над ними.       Поднимая оба револьвера, Эдриан всадил каждому до последней пули. Как в двух револьверах пули кончились, Ли и Грант передали ему два других заряженных. С ними он поступили точно так же, заканчивая мучения и жизни братьев Дюбуа.       Фото пылали в камине, Дюбуа спустили на пол и стали отстёгивать.       — Эдриан… — обратился Грант, ступая к нему, сидящему перед камином.       — Что?       — Мне нужны их руки и глаза. У обоих есть метки Ястребов на предплечье.       — Форду?       — Да.       — Забирай. Я всё равно с ними не закончил…       Эдриан встал с места, возвращаясь к столу с орудиями.       — Что ещё?       — В плане было отрезать им языки и исполосовать ножом.       Грант не задал вопросов. У Эдриана на лице всё было написано. Только похлопал, поддерживая, по спине и глянул на трупы.       Ли пнул труп Кори в живот.       — А я предупреждал, что он отрежет вам языки. Вы мне не верили!       — Куда ты денешь трупы? — уточнил Грант. — Как и планировал? В Барбадес?       — Да, там большинство их недругов. И самая дерьмовая полиция. — Эдриан кивнул, разминая плечи и решаясь покончить с этим.       — Блять, они обделались прямо в штаны!..       

***

      Последний рывок. Последний человек, что мог принести испытания в нашу судьбу.       Я стоял перед небольшим, одноэтажным домом, зная, что выйду из него, полностью освобождённый. Что, наконец, этот кошмар закончится.       И мне не придётся больше так сильно переживать о бедах, что могут принести независящие от меня обстоятельства. В будущем, если проблемы окажутся на нашем пороге, я смогу повлиять на них раньше, чем они, и правда, придут к нам.       Дорога была долгой. Город, где я и не подозревал найти этого человека.       Было ещё раннее утро, как мы добрались.       Дом из белого дерева, украшенный множеством растений, виднелся сбоку колодец. Здесь явно жил один человек, но достаточно обеспеченный, так как весь двор и дом выглядели ухоженно.       Сигарета. Я её докурил, потушил о столб, кинул в ветхое ведро рядом.       — Что бы ни случилось, в дом не входить, пока я не выйду сам, — тихо проговорил, не косясь на Бобби, что стоял рядом.       Ступил вперёд, касаясь калитки, толкая, и заходя на участок. Дверь была впереди, и я шёл к ней крайне уверено, хоть и порядком устал. Вымотал меня не путь, а пройденное до этого. Я так хотел с этим всем покончить.       И постучал.       За дверью было шумно, хоть и время раннее, но хозяин давно проснулся. Дверь мне открыла женщина средних лет, удивлённая, но улыбчивая.       — Доброе утро, чем могу помочь? — Оставляя ладонь на двери, обратилась она.       — Доброе утро, — крайне спокойно, даже странно ответил я. — Прошу прощения, что так рано. Я бы хотел увидеть Шанель.       Женщина глянула мне за спину, видя моих людей, стоявших у пары машин. Заметно напряглась, понимая, какие люди пожаловали.       — Хорошо, — сглотнула она, открывая дверь шире и впуская меня, пока сама отошла на два шага назад.       Внутри дом был тоже небольшим, узкий коридор, но уютно обставлен. Красивый тюль, вычищенный коврик, цветочный аромат от ухоженных цветов в горшках. Домработница здесь ответственная. Она же немного замялась и взмахнула рукой в сторону.       — Я предупрежу Шанель о гостях.       Она прекрасно понимала, кем примерно являюсь, оглядев с ног до головы. Не спросила имени, так как осознавала, что не имела право знать много о делах хозяйки. Оставила на пороге, и я не был оскорблён. Ждал меньше минуты, пока она прошла по коридору до поворота за угол. Предположительно, в спальню.       И вернулась ко мне, сразу отходя в сторону, освобождая коридор и приглашая, взмахнув рукой:       — Проходите. Шанель ждёт Вас в своей спальне.       «В спальне. Хм. Ладно».       Я прошёл по коридору, заворачивая туда же, откуда вышла домработница до этого, и сразу же увидел перед собой раскрытую дверь в широкую спальню. Наверное, в самую большую комнату в доме, так как по пути заметил, что и гостиная, и кухня были крошечными.       Пол и потёртый ковёр заливало рассветное солнце, в нос мне ударил запах кварцевой лампы. На стенах множество картин, фото незнакомых мне людей. Прямо перед собой я увидел широкую кровать из светлого дерева, с жёлтым балдахином. А на ней — пожилая, худая женщина. Уже одетая, но накрытая одеялом, а в руке — игла капельницы.       Она глядела на меня изучающим, спокойным взглядом, без капли опаски.       Я вошёл, проходя в середину комнаты и сцепив руки перед собой в замок. Женщина же чуть наклонила голову в сторону домработницы, вяло улыбаясь ей. Заговорила сразу, не дав мне представиться:       — Скарлетт, дорогая, ты закончила в кухне?       — Да.       — Тогда ступай домой. Думаю, джентльмены у моего дома не потревожат тебя.       Та только поклонилась, последний раз глянула на меня. Я кивнул, подтверждая слова Шанель. Парни её не тронут.       И домработница вышла. Под шорох ещё одежды, пока она надевала пальто и сапоги, что стояли при входе, я не проронил ни слова. Как и Шанель передо мной, глядящая мимо, наверное, задумавшись или выжидая, пока дверь не хлопнет.       Как только это произошло, и моё пальто, которое я не снял, колыхнулось в ногах, я чуть размял плечи, выдыхая.       — Здравствуйте, Шанель Ливерпуль.       Пара секунд молчания была ощутима тяжестью в пространстве между нами.       Она наконец-то посмотрела на меня.       — Я Эдриа…       — Эдриан Святых… Я знаю, кто ты такой. — Кивнула Шанель, ни капли не выдавая удивления.       Один луч света касался её лица, оттеняя каждую морщину, задевая где-то седые и цвета песка пряди. На вид она была крайне слаба. Щёки впадали, шея такая же тонкая, как руки, где можно было отчётливо видеть кости, суставы. Бледной коже придавали нездоровый цвет пятна, синие вены и следы от недавних капельниц, уколов.       — Эдриан Святых. Член марлийской мафии «Клинок»…       — Вы разузнали обо мне, Шанель.       Она закашлялась, но продолжала, говорила медленно, насколько ей позволяли силы:       — Шурин известного Гранта Оссейна… Твой отец, Брюс Святых, без вести пропал двенадцать лет назад. Сестра, Пенелопа, покончила жизнь самоубийством почти семь лет назад, став устрашающей легендой отеля «Клинок» в Кайласе, о которой знает каждый турист. Мать скрылась на юге страны, начиная новую жизнь… Да, я знаю многое. Но мне достаточно одного, чтобы понимать, по какой причине ты стоишь в это солнечное, тёплое утро передо мной…       Я слегка наклонил голову, пока она медленно моргнула, сотрясаясь в грудной клетке от кашля и опустив взгляд на иглу в руке.       — Эдриан Святых, также известный, как Капо города Оштен… Там, где и живёт… Кристин…       Как только она назвала Крис, у меня едва сжался кулак. Она не имела право называть её с такой нежностью и теплотой. Не имела право даже упоминать её, как и мою семью поимённо.       — Вы ждали меня.       — Ждала-а… Да, ждала. С того дня, как сумела узнать, как поживает моя сноха, я ждала, когда ты придёшь. Детектив, которого я наняла, смог хоть на немного утолить мои душевные муки, ведь я узнала, что Крис жива и здорова… Как и моя внучка. Ох, Ненси…       — Даже не смейте. — Я заскрежетал так, будто между зубов был песок. Ещё немного, и челюсть треснет. — Вы должны были оставить их в покое и не искать, как только ваш сын умер, а Крис освободилась.       — Понимаю твою злобу, сынок. — «Не сынок я тебе». — Понимаю. Я изучила твою историю, всё, что смог найти мой детектив. Мне очень жаль, что ещё в юношеские годы тебе пришлось из-за любви к девушке столкнуться с такими, как мои родственники. Разбитое сердце, разорванные не по вашему желанию отношения… Кто ж из нас такого не проходил?..       Шанель с трудом приподнялась на подушках, чуть качнувшись в сторону.       — Раз уж пришёл, хоть и ждала я тебя долго, расскажи…       — Что?       — Как она?.. Как Кристин? Я давно её не видела… Она счастлива? Как её здоровье? И моя внучка…       — Вы не имеете право даже называть её имя, Шанель. Она вам не внучка.       — Она дочь моего сына.       — Сына, который взял Крис в жёны без согласия и изнасиловал её. Вы ничего не сделали, чтобы предотвратить эту трагедию. Родили и воспитали ублюдка, а не человека. Так что даже не называйте имя той, что родилась от насилия. От последствий сделанного и несделанного вами. Будь вам известно, что даже после этих мучений, Крис живёт счастливо и воспитывает чудесную дочь. Её имя свято, не черните его своим языком.       — Я рада это слышать. Хотя надеялась, что после того, как убил моего сына собственными руками, это избавит тебя от чувства мести.       «Да я давно понял, старая карга, что ты всё узнала, накопала, сохранила и ждала, когда блеснёшь передо мной детальным досье».       — Это не сотрёт последствий его действий. Не сотрёт из прошлого Крис их брак и ту ночь.       — Мне жаль.       — Вам не жаль. Ни капли.       — Мне жаль, Эдриан… Я никогда не хотела того брака. Наверное, я единственная была на свадьбе, кроме тех совсем молодых невест, кто вместо ощущения счастья ронял слёзы. Я не могла без слёз посмотреть на них, не могла даже находиться там. Эти девочки были так несчастны, убиты жестокостью своих родителей. Я никогда не могла понять, как же так вышло. Как же, если не их отец, то родственники позволили отдать этих девочек. Жасмин была со мной в одной лотке. Она даже не вставала со стула на свадьбе. Я видела синяки под её рукавами, видела, как был жесток с ней Фред Дюбуа. Эта женщина была несчастна в таком же размере, как и её дочери. Никогда бы не пожелала оказаться на её месте, видеть боль своих дочерей и не знать, как их спасти.       — Все могли их спасти. Абсолютно. Любой, кто был на той свадьбе, мог превратить её хоть в кровавую, лишь бы имели сострадание к невестам и хотели спасти. Но все только глазели и веселились. Я видел фото, отчётливо разглядел лица всех гостей. Никому не было дела.       — К сожалению, я не могу с тобой согласиться, Эдриан. Не всё в жизни так легко решается. Надеюсь, когда-нибудь ты это поймёшь. Хотя, нет… Я неправа. Ты понимаешь, ведь после всего произошедшего… Вы с Крис вместе… Подскажи мне… Увы, я не смогла найти информацию, но вы с ней женаты?       — Что мой ответ изменит? — фыркнул я, почти рассмеявшись. Потому что пришёл сюда исправлять положение, а не болтать. Мне уже изрядно поднадоел этот разговор. Но, может, Шанель поведает мне то, чего узнать ещё не сумел. Или подтвердил то, о чём догадался.       — Сжалься же над старой женщиной, сынок. Веришь ты мне или нет, но я не желала зла Крис…       — Фиона, — я выдохнул почти огонь из горла, настолько был разозлён. — Пострадала ещё и Фиона! Сестра Крис. Но вы совсем об этом позабыли. Вас совсем не волнует она, а меня это раздражает, Шанель.       — Фиона замужем и счастлива.       Грудь мне зажгло не от быстро забившегося сердца, а будто от нагрудной кобуры и револьвера в ней, как символа моего мщения. Его металл словно впитывал мою злость и накалялся, обжигая, плавя одежду насквозь.       — Как и Крис сейчас. Но обе они настрадались. Нас с Крис разлучили, а Фиона едва ли имела вес в этой ситуации, но тоже была отдана замуж. Она страдала и после, так как отношения с семьёй и сестрой были подорваны. Но Фиона замечательная, нисколько не слабее Крис. Она вышла замуж и родила сына. И страдала ещё, потому что в неё впились хорошо знакомые вам Кори и Уильям.       По щеке Шанель, западая в морщины, покатилась слеза. И видит Бог, что меня этим было не разжалобить. Наоборот, я разозлился ещё сильнее. Она не смела тут плакать при мне.       Шанель смотрела на меня, понимая, что я всё узнал, собрал, как и она до меня, и догадался.       — Да, это вы рассказали Кори и Уильяму о нас с Крис. Именно вы узнали через своего детектива, и передали о нас им. И вы будете говорить, что беспокоились о снохе и внучке? Вы доложили важную часть жизни Крис с Ненси этим выродкам и поставили их под угрозу. Знаете ли вы, что Уильям поднял руку на «вашу» внучку?       Шанель ничего не ответила, только накрыла одной ладонью половину лица, закрывая свои слезливые глаза.       — Не знаете. Знаете ли, сколько настрадалась Жасмин, Фиона от их натиска? Вам плевать. Вы доживаете свои годы здесь, суя нос, куда не следует, хотя даже с постели подняться не можете без помощи. И лелеете надежды, что о вас, как о части тех событий, позабыли. Но именно вы — мать Ливерпуля. Не нужно мне говорить о том, что и вас когда-то выдали замуж не за того человека, своего сына потому и не любили, не воспитали. Крис пережила ничуть не лучше судьбу, но мать она великолепная. Клянусь, я был удивлён, наблюдая, как она любит свою дочь самой светлой любовью, самой нежной. Дочь, которую она родила от насильника. И чтобы вы знали: она ни капли не похожа на вашего сына.       — Спасибо. — Закивала Шанель, снова кашляя и чуть сгибаясь. — Ох, спасибо… Я так рада это слышать… Кори и Уильям являлись ко мне, ты правильно догадался. Но я проболталась им, сама того не заметив. Не хотела этого делать. В тот день как раз приходил мой детектив.       И? Она думала, что я сейчас сострою мину понимания и оставлю, как есть.       Долго выдыхая, я отвёл взгляд в окно, не желая глядеть в её наглую рожу. Я не испытывал к ней жалости.       Заметил, как она остановила капельницу и сама достала иглу, после надавив на сгиб локтя ватой и зажав её. С неудобством потянулась к тумбе рядом, открывая верхний ящик. Достала крупную стопку бумаг, перелистывая. Я стоял, молча наблюдая за ней, пока Шанель не остановилась на одной бумаге, отложила другие и с надеждой протянула мне листок.       — Возьми, прошу тебя.       С непониманием, я всё же приблизился, глядя не на лист, а на Шанель. Взял его.       — Что это?       — Бумаги моего нотариуса. Я хотела, чтобы всё моё осталось внучке. Моё завещание…       Я даже не прочитал всё, пробежав глазами по первой строчке, как взял с двух сторон и разорвал. Потом сложил и разорвал ещё. И ещё, пока глаза неотрывно оставались на Шанель. Её брови с болью приподнялись, но она кивнула, опуская голову. Я разорвал в последний раз до мелких кусочков.       И бросил к своим ногам.       — Ни копейки ваших кровавых денег не нужно Ненси. За неё можете не переживать, она не будет знать проблем в этом плане.       — Крис где-то работает?       — В моём завещании от первой до последней строчки всё записано на неё.       На самом деле я соврал. По половине было записано на Крис и Ненси, поровну. Первая половина была из того, что Ненси не сможет использовать до совершеннолетия из-за законов, а я никогда не могу быть уверен, что доживу до него. Как, например, недвижимость, которую если бы я записал на Ненси, она бы не смогла управлять ею или продать до восемнадцати. Но по сбережениям всё записано на Ненси, так как доступ к ним она получит через доверенное лицо, мать или после четырнадцати лет. Это сделано и под риском того, что она вообще может оказаться сиротой. Всякое бывает. Я думать о таком не хотел, но Крис настояла, чтобы так распределил. Именно она напомнила мне о такой возможности стечения обстоятельств. Доверенным лицом по документам является Фиона.       — Да… — Глубоко задышала Шанель, запрокидывая голову на высокие подушки. — Ты молод, но уже его написал. Конечно, мы все с одного поля чёрного бизнеса. Любой в этой сфере понимает риски не дожить до старости.       Её взгляд был пуст, блуждая по потолку. Я же подавил желание ещё и растоптать бумаги у своих ног.       — И я это понимала. Я всегда знала, что, хоть и повидала старость, но умру не по естественным причинам. Ты, Эдриан Святых, тому подтверждение. Ведь если бы ты просто пришёл за разговором, то не подтвердил мне, что Крис и Ненси счастливы. Ты бы не стал так рисковать. Кори и Уильям мертвы. Ты их убил… И пришёл за мной… Но…       — Что «но»?       — Я не представляю угрозы, Эдриан. Ты ведь знаешь. Боже, ты же не можешь судить меня за то, что я просто хотела узнать, как поживают те люди, что пострадали из меня и моего сына. Как ты и сказал, я не могу встать с постели без помощи моей сиделки. У меня никого нет. Я пережила сына и мужа, разорвала отношения со всей семьёй. Я старая и одинокая женщина, доживающая наконец-то спокойно жизнь. Я не угроза, Эдриан. Клянусь, что как только ты выйдешь из моего дома, никогда больше не услышишь обо мне. Я больше никогда не поинтересуюсь о Кристин или Ненси. Это было ошибкой, но я клянусь…       Она сильнее зарыдала, дрожа и обнимая себя обеими руками. Я переступил с ноги на ногу, приближаясь к ней. Накрыл зону на своей груди ладонью.       И безжалостно произнёс:       — Ложь.       Сунул эту руку под пальто, достав револьвер.       — Клянусь… Пожалуйста… Клянусь…       Моя тень накрыла её, перекрыв тот солнечный луч из окна на лице.       — Я не буду искать их, не появлюсь в вашей жизни. Умоляю…       — Не верю ни единому слову.       И я без капли жалости выстрелил, ни дрогнув. Ни моргнув, наблюдал за этим мигом.       Пуля прямо промеж глаз Шанель закончила этот путь.       И я вынес из него урок, точно зная, что наконец-то череда страданий от фамилий «Дюбуа» и «Ливерпуль» закончилась.       

***

      — Как-то так…       Глоток горячего чая устранил сухость в моём горле после полного рассказа Фионе и Джексону всего произошедшего.       — Поверить не могу, что эта Шанель рыдала и умоляла о пощаде, — хохотнула Фиона, хлопнув себя по коленям. — Эта старая стерва заслужила пулю. Это точно. Вот же гадина. Да как она посмела такой несчастной себя выставить! Она один раз приходила к Крис, пока Ливерпуль был на работе. Так ещё и прошлась по дому, как хозяйка, отругала Крис за беспорядок в ванной. После изнасилования она жестоко взяла Крис за шкирку, поволокла в карету и увезла в больницу, только чтобы остановили кровотечение. Даже когда Крис забеременела, она не была рада, и как смеет скучать по Ненси! Если бы ей было жаль, она помогла бы нам сбежать. Ладно, хоть и не на свадьбе, но потом, как всё бы улеглось. Она могла это сделать. Могла помочь. Но это я нашла наёмников настоящим чудом, ведь ко мне всегда был приковано наблюдение. И получилось… А она… Вот же… Сука! Я её терпеть не могла. Какая же она лицемерка.       — Может быть, прикованная к кровати она осознала свои ошибки, — пожал плечами Джексон.       — Да пусть кипит бульоном в аду!       Я затрясся от смеха.       — А ну не смейся! — Шлёпнула меня по плечу Фиона. — Ты должен был сказать мне, что поедешь к ней. Это я бы грохнула её. А ты ещё стоял, слушал её.       — Может что-нибудь толковое сказала бы…       — У-у! Меня прям разрывает! Ещё и наследство оставила Ненси. Тварь! Пускай в могилу за собой забирает!       — Тише, — шикнул Джексон. — Робина разбудишь своими криками.       — Ладно… Фух… — Попыталась успокоить себя Фиона. — Но, Эдриан, что ты будешь делать с Крис? Ты расскажешь ей? Я просто хочу знать, а то вдруг проболтаюсь.       — Сделаем так… Вы как раз приедете на выпускной Ненси. Ты, Фиона, ей об этом и расскажешь. Я бы не просил тебя об этом, но если я расскажу, Крис подумает, что я приукрасил от себя, и будет сама искать информацию. Тебе она поверит безоговорочно. Как было с новостью об отце.       — А не проще ли вообще не рассказывать?       — Нет. Никакого сокрытия этого факта. Кори и Уильям мертвы, пройдёт несколько лет и всё всплывёт. Всегда всплывает.       — Ты пообещал, что не будешь мстить.       — А про это мы говорить не будем. Как и о Шанель. Скажем только про Кори и Уильяма. По Барбадесу пошёл слух о найденных телах. На меня ничего не выводит. Это Крис может из-за недавних событий подумать. Честно, я бы и сам так подумал. Но со всеми делами, которые они проворачивали, мне повезло оказаться тем, кто в этой гонке за их головами оказался победителем. У них слишком много врагов. По этой же причине для всех полиция не завела дело... Ну... Или потому что мне даже после их смерти пришлось изуродовать тела до не узнаваемости для усложнения ситуации. Возможно, если родственники ваши всё же решат сказать, что это не их тела, то полиция начнёт розыск, но так это ни к чему и не приведёт. Но это если с усложнениями. Думаю, они просто поймут, что это известные братья Дюбуа, и закроют дело, считая это, как естественный отбор. Что, как обычно, бандюги друг друга сами поубивали без вмешательства полиции.       — Крис поверит?       — У меня есть два варианта развития событий: она не поверит, но потом поверит и примет спокойно; или она тоже не поверит, сама себе напридумывает, выльет на меня, может даже эмоционально, но потом поверит.       Из меня вырвался тяжёлый вздох, почти стон от нежелания врать Крис.       — Всё же я думаю, что рассказывать не стоит. Она сама не спросит, я уверена. Так зачем же тогда?       — Надо. Тайны всегда всплывают. Я устал постоянно многое недоговаривать. Не хочу даже в таких моментах держать секреты. У меня их целая гора накоплена от желания сохранить покой в доме. Хочу видеть их только счастливыми. Пускай она знает о смерти Кори и Уильяма. Ей же самой потом, может пройдут годы, но станет легче, понимая, что ничего ей точно не угрожает от семьи. Фиона, заговори с ней непринуждённо, как обмен новостями. Только без меня рядом. Я не умею играть удивление, когда на меня смотрит несколько пар глаз.       — Боже, Эдриан… Ладно…       Так и вышло, и вы это знаете.       Пускай я буду лжецом, Крис тогда всё идеально сложила. Она очень умная, вылила на меня всё до детали. Я поступил подло, вывернув себя оскорблённым.       Но если цена — наше светлое будущее, беззаботная жизнь Ненси без гадких родственников, то я готов пройти ещё несколько раз этот путь заново.       Только бы нам было уготовлено светлое будущее, вместе и до конца.       Пусть это всё будет, прошу…