Нарисованный мир

Лил дождь. В лесу было промозгло. Мое тело лежало на мокрой земле. Колени и локти были разбиты в кровь. Бок саднил, но раны не было. Под пальцами ощущалась некая неровность, как от шрама. Перекатилась на здоровый и ощупала его, ничего. Зацепилась рукой за ветки орешника, чтобы подняться на ноги и осмотреться. Местность была мне не знакома, но вместе с тем привычна. Вековые дубы уступили место орешнику, кустам винной ягоды, берёзам, осинам, полуголым елкам и другим деревьям, опознать которые в надвигающемся сумраке было сложно. Спотыкаясь о корни, в шелковых дворцовых туфлях я постепенно пошла вперед. Все что знала об ориентировании на местности так это что мох растет на северной стороне деревьев. Но приглядываться к нему в сумерках было еще той задачей, да и я не понимала где нахожусь, а значит куда идти все равно. Но нужно хотя бы отыскать людей. По старой привычке закричала: "Ау!", но никто не откликнулся. Тогда я попыталась зажечь огонек, чтобы осветить себе путь, это тоже не вышло. Зато накрыло жуткой головной болью, до рези в глазах. Пришлось прижаться к ближайшему дереву. Попыталась прислушаться к себе, и обнаружила, что на том месте, где раньше была сила, теперь таилась пустота. Зато голова разболелась еще сильнее, до крика. Из носа потекла кровь. А потом до меня донеслось далёкое мужское: «Ау!» В надежде найти людей, я вновь прокричала; ''Ау!», и пошла на звук. Мужчина никуда не уходил и выйти к нему удалось, хотя времени на это было потрачено довольно много. Туфли и платье не были предназначены для походов по лесу. Первой ко мне подбежала собака. Она звонко залаяла, но хозяин ее тут же осадил: — Фу, Рекс, фу! — я же смотрела на мужчину, его одежду, вслушивалась в голос и не могла поверить. На грибнике была видавшая виды камуфляжная куртка, такие же штаны и кирзовые сапоги чуть выше щиколотки. В одной руке он держал корзинку с грибами, в другой фонарь на аккумуляторе. И его речь. Он говорил по-русски! — Че, заблудилась, чума? Набегаются тут по лесам, наиграются в своих эльфей, напьются, потом не могут дорогу отыскать, а через месяц трупы находят, недалече, под березками. Пойдем, к селу тебя выведу, телефон с собой? — Нет, — отрицательно покачала я головой. Мужик вздохнул и достал из кармана смартфон. — Диктуй номер, в руки уж извини, не дам, — грибник приготовился набирать номер, а я судорожно вспоминала телефон отца. Голова опять начала гудеть как набатный колокол. Из носа засочилась кровь. Я упала на землю, еле удержавшись на коленях. Мужчина склонился надо мной, но я покачала головой, пытаясь сконцентрироваться. Перед глазами плыло. Доспехи, лязг мечей, теплые, раскаленные добела шары… Что, что происходит? Прошло минут десять прежде чем я неуверенно продиктовала номер. Надеюсь папа не сменил телефон. Отец ответил не сразу. Сначала обругал звонящего ему мужика, а потом услышал мой голос. В трубке было слышно как что-то упало и разбилось. Он почти кричал, когда требовал назвать адрес дачного поселка. По моим щекам катились слезы, я не верила что вернулась домой. Пока ждали отца, дошли до опушки леса. Мужик мрачно молчал, собака старалась пометить каждое дерево. Еле поспевая за провожатыми, цепляясь без того рваным подолом платья за каждый сук, сглатывала ком в горле и смаргивала слезы. И когда серый БМВ все-таки показался на дороге, моя истерика начала набирать обороты. Отец вышел из машины. Со времени нашей последней встречи он набрал вес, а на лице более явно проявились морщины. В волосах я заметила седые пряди. С минуту мужчина разглядывал меня и моего незадачливого спасителя. Наползал туман. Сгущались октябрьские сумерки, делая голый лес не уютным. Где-то надрывно кричал ворон. По щеке отца скатилась одинокая слеза. Наконец я не выдержала, побежала по мокрой траве, обняла мужчину и заплакала уткнувшись ему в грудь. А папа стоял словно манекен, не поменяв позы, не сдвинувшись ни на миллиметр и когда я подняла к нему свое заплаканное лицо, тихо сказал: — Мы искали тебя четыре года. Думали, что ты умерла, — в тишине эти слова прозвучали как как мясницкий топор над головой. — Ты ранена? У тебя кровь повсюду. Нам надо в больницу. — Нет, я в порядке…- закончить фразу не успела. В глазах потемнело и тело стало медленно оседать на землю. Мама сидела у моей кровати. Ее глаза были красными и опухшими. В палате воняло хлоркой. Говорить не хотелось. Я просто вновь закрыла глаза. В памяти не к стати возникла наша ночь с Гриффитом. Что это было? Что все это значило? Я вернулась, но оказалась в лесу, не на больничной койке, значит порождением моего рассудка все это быть не могло. Да и вещи… Вновь открыла глаза, оглядела себя и поняла что на мне только какая-то розовая ночнушка в цветочек. Но там в лесу я была в том самом платье что надела на коронацию и украшения и даже небольшой кинжал остались на мне. Тем временем мама заметила, что я открыла глаза: — Кристинушка, ты очнулась, — она всхлипнула и погладила меня по голове, — столько времени прошло…где же ты, как же ты? — мама буквально захлебывалась слезами. В палату вошел отец. — Марина, прекрати свои рыдания как по покойнику, — осадил он ее холодно. — Ты должна порадоваться тому, что наша дочь жива и сейчас рядом с нами. — Но если… Тебя пытал маньяк? Он тебя насиловал, хотел убить? — начала мама задавать залпом интересующие вопросы, сжимая ткань моей ночнушки. - Или же ты просто не наша дочь?! Валерий, она притворяется! Это не Кристина, мы похоронили нашу дочь! — женщина перешла на крик и внезапно влепила мне пощечину. — Мама, как ты можешь? — с ужасом посмотрела на родительницу. По щекам против воли побежали горячие ручейки. — Марина, остановись! — отец оттащил ее от моей кровати, но мама начала вопить, и сопротивляться. Ее слезы капали на светлый костюм, оставляя некрасивые сероватые пятна. Прибежала охрана и медсестра. Маме сделали укол и та разом обмякла. Отец что-то сказал и ее вывели из палаты. — Давно она такая? — пытаясь успокоится, спросила я. — С того момента как ты нашлась…- хмуро ответил он. — Кристин, прости ее. Мы слишком привыкли жить без тебя. Мне пришлось потребовать признать тебя мертвой, похоронить. Лишь тогда твоя мать смогла взять себя в руки, и начать жить заново. Она лечится, но старость дает о себе знать. Врачи говорят что дальше болезнь будет прогрессировать, и чтобы замедлить ее течение мы должны убрать все факторы, что вызывают стресс, — отец тяжело вздохнул. — Прости, — по моим щекам потекли слезы. — Я так и осталось проблемной девчонкой… — Нет, что ты доченька, — он обнял меня, пытаясь стереть слезы, — Так что всё-таки произошло? — отец строго на меня посмотрел. Мысли в голове заскакали бешенным рысаком. Что ответить? Если я расскажу о Фальконии, Берсерке и Гриффите меня пошлют в психушку. Придется врать. Долго и много. — Меня действительно похитили. Позвонили в дверь, представились жильцами, которых я затопила и приложили тряпку ко рту. Дальше все как в тумане. — Да. А полицейские говорили что дверь изнутри была на цепочку заперта. И других отпечатков пальцев к квартире не было. Это страшные люди с отработанной схемой. Ты должна рассказать все что знаешь полиции. Это поможет другим девушкам не стать жертвами, — отец тяжело вздохнул. Он знал, что его дочери теперь предстоит пройти немало унизительных бюрократических процедур и допросы среди них тоже будут. Лучше было подготовить ее сразу. — Они ходили в балаклаве и любили ролевые игры, — я постаралась описать минимум подробностей и за одно оправдать свой внешний вид при нашей первой встрече. Отец покачал головой. — Били тебя? — Да, — опять же ответила не задумываясь. Судя по всему мы дрались с кем-то в тронном зале, и значит меня хотели убить. — Понятно, значит поход в полицию обязательное условие, — мужчина вздохнул. В палату пришли врачи. Осмотрели меня и сказали что выпишут через пару дней. Но своей выписке я не обрадовалась. Начались дни, полные бюрократических проволочек, общения с правоохранительными органами, собирания бесчисленных справок и документов. Оказалось, что вернуться к жизни на земле не так уже и просто. Порой мне хотелось на все это плюнуть, но отец был настроен довести дело до конца, а маму просто успокаивало то, что я на долго уходила из дома. Принять меня обратно она кажется так и не смогла. По утрам здороваясь как с соседкой. До суда мне все равно пришлось жить с родителями и это не радовало не только маму, но и Арсения. Он тоже не хотел принимать меня обратно, словно увидел вместо живой сестры зомби. Даже Вера не горела желанием общаться. Казалось, мне рады только городские журналисты. Они постоянно звонили или поджидали у забора, прося дать интервью очередной желтой газетенке. Но я не горела желанием общаться, и одна и та же история про маньяка скоро запылилась. Все, что осталось у меня от Фальконии, это украшения, которые я еле вытребовала у отца обратно. Он все порывался проверить их на подлинность, ведь стекляшки по его мнению так ярко не сияли, да две седые пряди у лица. Хотя это наследство мне спрятать не удалось. Что я с ними только не делала. Красила, отрезала, чтобы заметить растут ли они вообще и в конце-концов решилась на совсем короткую стрижку. Но все было бесполезно и через полтора года на моей голове красовалось каре с белоснежными передними прядями. Парикмахеры и врачи только разводили руками. Возможно это была метка белого пламени, возможно что-то еще, но я не могла ничего вспомнить о том, что случилось на коронации Гриффита, как бы не пыталась. Никаких ответов о моем попадании в берсерка или возвращении домой мне тоже найти не удалось. Ведь все это походило на бред сумасшедшего и годилось только для фантастических книг. Однажды, после очередной горы сданных юристу на проверку документов я возвращалась домой. Открыв ворота ключом, прошлась по тропинке ведущей к дому, открыла входную, тяжелую, железную дверь и оказавшись в прихожей, через стекла внутренней двери увидела как ужинает мое семейство. Мама смеялась, Арсений рассказывал о чем-то, яростно жестикулируя. Папа качал головой. Обычная, счастливая семья. Они были ей без меня, глупой попаданки, которая своим возвращением только испортила жизнь самым близким людям, получив вместо тепла холод и как будто даже презрительные взгляды. И от того мне казалось что сам мир не рад моему возвращению. Место, в которое я стремилась всем своим существом оказалось теперь чужим и холодным. И потому я скучала, скучала по той жизни, отчасти жестокой, отчасти строгой но все же более свободной, без глупых условностей и документов. И конечно же скучала по нему. Трудно было представить, что в этой реальности Гриффит всего лишь плод воображения Кентаро Миуры. И каждый раз, когда я брала в руки кусок черного пластика, в форме моего любимого демона, пыталась до него дозваться и как-то почувствовать, то обращалась к нему как к живому. Но пластик был лишь пластиком и больше ничем. Словно говоря: ''Не в этот раз, девочка''. А еще я отчаянно пыталась вспомнить тот последний день в Фальконии, пыталась и не могла. Словно что-то не пускало туда. Не давало пройти и этот мир был навсегда запечатан для меня. Наконец, спустя два года мы выиграли суд и меня вновь признали живой. Все кроме матери. Она упорно твердила, что я приживалка ее мужа. И, увы мои мытарства на этом не закончились. Предстояли поиски работы. Казалось бы что после бесчисленных мытарств с документами Фальконская спесь должна была слететь с меня и забыться, но превратиться в белую ведьму и предгорного мага Фальконии оказалось занятием куда более приятным и перспективным, чем из леди Лин снова стать гражданкой Кристиной Валерьевной. Я не могла сладить с работодателем, а если и задерживалась где-то, то очень ненадолго, ведь начинала командовать и такое отношение приводило к нехорошим последствиям. Буквально я заставила выйти на забастовку работников одного из магазинов, когда узнала что со следующего месяца нас переводят на контракты без отпуска и больничного, которые будут теперь только за свой счет. И после пары местных телерепортажей на магазин обратили внимание. Меня конечно попросили, еще и удержали зарплату за пол года, за ущерб нанесенный компании. Я действительно словно боролась со всем миром, и проигрывала в этой войне, потому что была чертовски одинока. Воскресшая по документам, в действительности, для своей семьи и друзей я так и осталась мертвой. Меня больше не брали на работу. Потому я сделалась главной помощницей для мамы. На деле обслуживая всю семью, как когда-то в молодые годы. Вот и сегодня мы с мамой пошли в магазин вместе. Сумки как всегда были на мне. Но покупки получились удачными и потому у мамы случилось хорошее настроение. У меня впрочем тоже. Даже удивительно как покупка мелочей и вкусностей способна вытянуть хотя бы ненадолго из эмоциональной ямы. Светофор радостно мигнул красным и выбрав зеленый разрешил переходить дорогу пешеходам. Он вылетел из-за угла, огромный, освещенный ярким летним солнцем грузовик. На боку у него реклама с счастливой семьей. Мама, папа и дочка. Мама смотрела на это фото как будто приклеенная. Звук автомобильного сигнала говорил о том, что машина неисправна: — Мам, убегай, быстрее, — крикнула я. Но она застыла на месте. Все происходило так молниеносно. Железный монстр нёсся на маму, которая в своем бордовом платье ярким пятном замерла на зебре. — Дочка, моя дочка, — повторяла она себе под нос. На щеках женщины пролегли мокрые дорожки. Внезапно, время будто замедлилось, но вместе с тем я буквально почувствовала его стремительный ход, ветер, который гнала вокруг себя несправная фура, несясь на одинокую хрупкую женщину. Глаза ослепил яркий солнечный свет. Мир так прекрасен летом. Когда в него врывается жизнь, даря красоту и радость. Яркая синева неба и изумрудная зелень листьев после дождя, сладкий аромат цветов. Улыбки родных и друзей, птичье пение. Спокойная и стабильная жизнь, полная однако маленьких радостей и открытий. Мы так нечасто это замечаем, так мало ценим, мечтая свернуть горы, покорить вершины, доказать кому-то свое превосходство деньгами, статусом и властью. Тщетность всего этого понимаешь только перед смертью. Когда сотни клинков будто пронзают твое тело и сердце разрывается в груди от того что кости дробятся под колесами огромного грузовика. Я бросила пакеты, со всех ног кинулась к замерившей маме и когда фура была уже в сантиметре от нас вложила все свои силы в последний толчок. Мама полетела спиной на асфальт. Ужас в глазах водителя был последним что я видела перед тем как огромная тень накрыла меня своим весом. Грузовик проехал еще несколько метров прежде чем врезался в одну из витрин осыпав осколками улицу. Кричали люди, в панике кто-то набирал номер скорой. Кто-то помогал маме подняться, хотя все что она могла сейчас, только плакать. Но всего этого я уже не видела. Ведь ослепляющий свет вернулся. Он не ослабевал ни на секунду, но глаза не болели, как будто уже не болели. Внезапно ко мне потянулась рука с когтями. Без сомнений приняла протянутую руку и тут же услышала знакомый мягкий и печальный голос: — Я так ждал тебя, Лин, — за этим последовала вспышка света. И тогда я вспомнила, я все вспомнила. Синеву небес рассекали свободно парящие соколы. Звенели колокола, нарядный народ гомонил на улицах и распевал веселые песни во славу принцессы Шарлотты и избранного короля. Девочки цветочницы раскидывали лепестки перед неспешно проезжающей расписной с золотыми вставками открытой каретой. Казалось сам мир ликовал от разразившегося сегодня действа. Солнце радостно играло в каштановых волосах принцессы Шарлотты и от того рубины в ее короне горели непозволительно ярко, словно нездешним огнем. Красное с золотым платье, которое было выбрано принцессой для коронации было видно издалека, ведь самые лучшие портные трудились над его созданием бессчётное количество дней и ночей. Принцесса улыбалась, приветливо махала своим подданным, стараясь не смотреть на того кто рядом. Ведь только Гриффит видел как под ее платьем дрожат колени. То что она собиралась сделать сегодня было безумием. Ей и так пришлось настоять, чтобы их с Гриффитом свадьба состоялась после коронации, а не как положено, до. А когда Понтифик обратился к традициям, Шарлотта сама того не ожидая оговорила его, указав на то, что Фалькония это ему не Мидленд. Абсурдным в этой ситуации было то, что еще недавно сама же принцесса взывала к старым традициям, обручая леди Лин и лорда Локуса. Когда у Понтифика кончились аргументы, то он высказался об этом. Шарлотта только развела руками и сказала, что ему придется привыкать к изменчивому настроению своей королевы. При этом она очаровательно улыбалась и не забывала благодарить как положено по этикету. Сердце старого служителя церкви растаяло и он разрешил Шарлотте эту вольность. Что стало ее большой победой и придало уверенности девушке в своем решении. Гриффит дотронулся до свободной руки и когда принцесса обратила на него свой взгляд ободряюще улыбнулся. Карета с пафосом и шиком наконец въехала в дворцовый двор. Где для будущих короля и королевы уже распахнули огромные, украшенные по случаю празднества гирляндами цветов двери. Здесь монархов ждала знать Фальконии, и стоило Гриффиту церемонно положить руку поверх руки принцессы, проследовав в зал, дворяне склонились в едином порыве. Театральным жестом Гриффит разрешил подданным разогнуться и Марта тут же вернула на лицо глумливую улыбку. Она стояла чуть позади меня как и положено компаньонке. Рядом со мной пристроился сэр Локус. Как и положено будущему мужу, он слегка сжимал мою руку. Но стоило Гриффиту и Шарлотте дойти до нас, как рука Локуса разжалась, а мы, пусть на короткий миг уставились друг на друга. Гриффит был прекрасен, лучше всех других мужчин находившихся сегодня в этом зале. Его парадные доспехи сияли в солнечном свете, проникавшем в зал через многочисленные бойницы. Множество искусных мастеров боролись за что чтобы изящной резьбы узоры легли на будущий нагрудник короля, а легкие перья украшавшие плечи действительно более всего походили на перья, нежели на что-то металлическое. И пока я в восхищении разглядывала Абсолюта, он разглядывал мое белое платье и колье на шее. Гриффит прислал его по утру. Сапфиры в золотой оправе чекером обвивали шею, спуская вниз несколько подвесок с камнями поменьше. В стиле этих же подвесок были и сережки. Это идеально дополняло белое с золотой вышивкой платье, а перья, расшитые по юбке завершали образ. Хотя по меркам здешней аристократии выглядело безумно. Но лучше пусть обсуждают мое платье, чем личную жизнь. Наконец Гриффит с Шарлоттой дошли до возвышения перед алтарем. Там на трибуне лежали на подушечках две короны. Обе они были золотые с сапфирами. И я со смущением обнаружила, что эти короны по стилю напоминают мое колье. Понтифик тем временем повернулся к собравшимся и начал вещать о великой чести и великом даре, о пользе королевской власти для простого люда и ее ценности. И вот уже молодые священники, которым была оказана честь подняли короны над склонившими головы монархами, чтобы через миг водрузить сапфировые великолепия на королевские чела. И так приняли власть король и королева Фальконии. Шарлотта заговорила первой: — Сегодня знаменательный день для всех нас. Я и его величество Гриффит стали первыми королем и королевой нового мира. Нового королевства в котором не место старым традициям и старой монархии, а по сему…- последовала небольшая пауза, — сегодня первый и последний день моего правления, ибо я находясь в трезвом уме и твердом здравии отрекаюсь от трона Фальконии в ползу его величества короля Гриффита, — по залу пронесся многоголосый гомон. Придворные с удивлением смотрели на Шарлотту. Кто-то качал головой, говоря что это ожидаемо, кто-то осуждал, но тут слово взял понтифик. — Королева Шарлотта, вы не можете так с нами поступить по одной простой причине, вы последняя в своём роду, и потеряв вас мы потеряем последнюю нить старой жизни. В эти неспокойные времена как можете вы бросить своих людей? — Но как и все люди в Фальконии наша королева хочет счастья, — внезапно на сторону Шарлотты стал лорд Оуэн. — Кроме того, разве святому престолу не по душе его величество Гриффит, что по вашим же собственным словам является избранным небесами? — военный уставился на понтифика. Этот жест стал неожиданным, со стороны такого человека как капитан дворцовой стражи, более того, его речь поддержали некоторые знатные люди и несколько министров. На это понтифик хитро улыбнулся: — Вы же не забыли королева, что у нас на лечении сейчас находится ваш любимый лорд Лабан? Вы же хотите, чтобы его раны затянулись до конца? — речь церковнослужителя внезапно прервал грохот распахнувшихся дверей. Всадник коричневом плаще несся в тронный зал как к себе домой и теперь копыта цокали по белой плитке в форме перьев. — Боюсь, слухи о моих ранениях сильно преувеличены, — одним легким движением Лабан откинул капюшон с головы. Шарлотта радостно улыбнулась и побежала к возлюбленному. — По воле вашей или против нее, но я заберу свою возлюбленную королеву с собой как она того желает, — мужчина был настроен решительно. Его глаза сияли, при поясе висел меч, и взявшая своего возлюбленного за руку королева похоже делала этого воина гораздо более непобедимым, чем все заклинания, оружие и темные контракты этого мира. И это был красивый, настоящий поступок. Хотя Гриффит и взирал на происходящее с едва наметившейся снисходительной улыбкой. — Ваше величество, вы должны вразумить свою королеву, — понтифик понимал, что в лице подчиненных сторонников у него и больше, но все же провел запрещенный прием и апеллировал к Гриффиту. — Как вы правильно упомянули, ваше преосвященство, ее величество Шарлотта теперь королева. А приказы монарха не обсуждаются. Что же касаемо меня, я даю королеве полную свободу действий, пусть поступит, как велит ей сердце, — и едва Гриффит окончил свою фразу, как Шарлотта запрыгнула на лошадь к Лабану, и тот, чуть тронув бока скакуна сапогами, тронулся в путь. Но они не успели покинуть тронный зал, когда резко потемнело, и в ворота ворвался огромный смерч. Напуганная лошадь заржала и отпрянула в сторону, стараясь сбросить с себя с седоков. И раздался голос: — Я приветствую вас, о чада на столь щедром празднике жизни. И хоть явился сюда без приглашения, рад принять в нем участие, — Марта инстинктивно отшатнулась за меня, а я в последнюю секунду отдернула предательские ладони, которыми инстинктивно зажала лиф. Войд предстал перед всем честным народом, во всем своем великолепии, и мы со Слэн уже знали чего он желает. Гриффит же зло смерил взглядом новоприбывшего коллегу: — Чем обязан такой чести? — задал вопрос Абсолют. — Не стоит гневаться, повелитель. Я пришел лишь вернуть вещь, что непременно увеличит владычество господина нашего, — объяснился апостол. Люди в ужасе расступались пред высшим демоном, кто-то пытался ретироваться но большинство завороженное столь ужасным существом словно сковало страхом и потому они стояли словно недвижимые куклы. Правда, большая часть придворных дам все равно попадала в обморок, и кавалерам пришлось откачивать своих спутниц. Понтифик тоже упал, но его подхватили двое слуг и аккуратно уложили на скамеечку за божественным постаментом. Войд же держался так, будто явился на светский прием. — И ты решил что я прячу ее от тебя? Мне достаточно власти без всяких там игрушек. Это мой замок и мое королевство. Ваше присутствие здесь лишнее, — Гриффит был довольно корректен. — Ты прав, тогда верни беглянку и я покину вас, — костлявый палец Войда указал на Марту за моей спиной. Новоявленный король посмотрел на нас. Я отрицательно покачала головой. Амулет тем временем начал буквально прожигать кожу, даже покрытый щитом. Зря я вообще взяла его на коронацию. Но когда утром в бугре матраца, куда накануне была зашита драгоценность, я обнаружила тепло, то поняла что в спальне эту штуку нельзя оставлять без присмотра, потому, когда Марта отвернулась, запихала ее в лиф платья. Теперь же поймала на себе злой взгляд служанки. — Зачем ты украла его? — задала она вопрос. — Чтобы сберечь…- я зарделась. — Сберегла, счастлива, — злой, полный горечи шёпот был мне ответом. — Я не отдам тебе то, чего ты просишь. Меня устраивает то, каков сейчас порядок в нашем мире и менять его я не собираюсь. — Акстись, юнец. Думаешь, если стал людским королем, теперь тебя все дозволено, — Войд легко повел рукой и стены зала да и всего замка содрогнулись мелкой дрожью. Но Гриффит остановил это безобразие и точным движением откинул Войда, к слову очень даже материального, к противоположной стене. Зря он это. Войд поднялся, будто ему ничего не сделали и медленно поплыл к нам. Мы с девушкой не сговариваясь ринулись в разные стороны. — Лорд Оуэн, помогите выбраться людям, лорд Локус, призовите армию демонов, — отдавал приказы Гриффит. Мужчины уже занимавшиеся примерно тем, что им приказано, ринулись выполнять приказы с удвоенной силой. Но кажется мы со Слэн забыли кое-кого. Они появились из тени. Два довольно мерзких существа с аморфными, больше похожими на жуков чем на людей телами. Убик и Конрад явились из небытия. И сразу же я была удостоена внимания самого болтливого из ангелов: — Доброго дня, мадмуазель, — улыбнулся ангел длани господней. — Кажется вы имеете при себе одну безделушку, которая увы вам не принадлежит. На вашем месте я бы не стал встревать в конфликт, а милостиво отдал ее, — рот Убика растянулся в еще более широкой, чем обычно улыбке. — Шиш тебе, - сказала я и пульнула в ангела струей белого пламени, пытаясь ретироваться. — Что ж, прискорбно, — огорчённо сказал Убик, — я думал избранница лорда тьмы будет более сговорчива с его товарищами. — Вы мне не товарищи, — холодный голос раздался за моей спиной. — От чего же? — задал вопрос Убик. — От того…- ответил пятый ангел. К сожалению в тронном зале еще оставалось множество людей и сражаться в полную силу Гриффит не рисковал. В отличии от кое-кого другого. Она подошла, не слышно сзади. — Я зла на тебя ведьма и тебя, Фемто, но, все же спасибо вам, за то время, что я провела в Фальконии, И простите за то, что втянула во все это, — Марта внезапно поцеловала меня в губы. — Завесы сорваны, нам нет нужды больше в смертных телах, — с улыбкой сказала девушка, а потом взявшись за голову одним резким движением свернула ее на бок. Раздался вскрик и хруст. Люди, озадаченные, смотрели как валится на белую плитку тело Марты, И в красной дымке из-под полумрака купола восстаёт она. Огромная демоница с перепончатыми крыльями. Слэн рассмеялась, но смех этот ужасал. Он сотряс потолок и стены так, что с них посыпались мелкие детали лепнины и штукатурка. А Слэн поймала за голову молчаливого Конрада. — Мерзкая, маленькая вошь, ты думаешь, что я не убью тебя. Столько лет я ждала шанса чтобы уничтожить вас всех. И вот он появился, — раздался хруст и мне почему-то вспомнилось как тетя Маша давила колорадских жуков. Тело Кронрода с продавленным черепом упало за мертво. — Как ты посмела?! — Войд негодовал, Убик с сожалением смотрел на тело товарища. Слэн же рассмеялась и пошла в сторону члена длани господней, давя по дороге попавшихся людей. — Лин, — я так засмотрелась на огромную демоницу что едва не попала ей под ноги. И потому сильная рука, закутанная в белую перчатку стала для меня сюрпризом. — Гриффит, Слэн, она вроде как сошла с ума и ведет себя как Ганишка. — Да, ярость и жажда мести застит ей глаза. Забавно посмотреть как они друг друга колотят, правда? — Что ты имеешь в виду? — задала я ему вопрос. — Уничтожение длани господней дланью господней, — Гриффит улыбнулся. — У меня было полно времени Лин, для воплощения этого плана. — Так ты все это спланировал? — Почти с самого начала и до самого конца. Не учел только что все это придется лицезреть на собственной коронации. — Значит ты… — Это я рассказал Войду про амулет и то что Слэн его спрятала. Ее же убедил в том что Войд рьяно хочет его достать и выпустить то, что сидит под островом. А тут и ты подоспела и украла артефакт. Как видишь за него разразилась целая война. Идеальный подарок на коронацию, не считаешь? — он улыбался, а я стояла пытаясь уложить услышанное в голове. — Так ты и мне врал. — Разве я кому-то врал, недоговаривал, не более того, — насмешливый мягкий голос. — С тобой я всегда был честен Лин. И я прошу тебя, чтобы не случилось сегодня, пожалуйста, доверяй мне. — Я…- не зная что сказать, я попробовала отдернуть его руку, но он только прислонился ближе, к моей спине. Мы в очередной раз уклонились от шагов Слэн. Благо большинство придворных убежало и убийство им не грозило. — Амулет поможет ей, — начал Гриффит вновь. — Как? — Надо чтобы он коснулся ее плоти…- мужчина многозначительно посмотрел на демонессу, которая пыталась поймать увертливого как уж Убика. Внезапно амулет буквально раскалился под моим лифом. — Давай сейчас, — закричал Гриффит. И мы побежали, запрыгнули на ногу Слэн и когда башка Убика с мерзким хрустом раскрошилась и упала на землю, я приложила железяку к ноге демоницы. Та сразу как-то скорчилась до обычных размеров, и дико закричала. Из ее тела наружу прорвалось белое пламя, подобное моему и все ощутили, что Слэн больше нет. Я всхлипнула, по щеке пробежала одинокая слеза — Это ты тоже предвидел? — зло выплюнула вопрос в лицо Гриффиту. Он был бесстрастен. — Амулет который создала Слэн мог открывать все запечатанное магией, и уничтожать скверну подобно твоему огню, так как был построен на светлой магии. Она сама того не знала, а он между спасением острова и своей хозяйки выбрал второе. — Но остров…там же…- я потеряла дар речи. — Как ты смел пойти супротив тех, кто наделил тебя силой, мелкий недостойный избранный, — Войд гневался. — О, недобиток проснулся, — с внезапно нахлынувшим весельем сказала я. Войд без предупреждения кинул в мою сторону метку жертвы. Но я успела выстроить щит она попросту растворилась в нем. — Я просто делал что захотел, как мне впрочем и велели, — Гриффит улыбнулся почти по хамски обнажая зубы. — И сейчас сделаю, — Абсолют сжал ладонь, но не успел ничего сделать, когда пространство вокруг нас сгустилось, потяжелело и потемнело, и в следующую минуту мы оказались на затмении. Том самом, на котором Гриффит принес в жертву свой отряд. И сейчас прямо на нас несся демон с раззявленной пастью. Я с ужасом отпрянула но он пронёсся сквозь меня и Гриффита куда-то вперед. Это было так странно словно мы оказались в три дэ кинотеатре. А затем поверх морока зазвучал звонкий молодой голос: — Жители Фальконии, не бойтесь и не удивляйтесь. В столь темный час маги острова Скеллиг приплыли на ваш материк чтобы открыть вам правду о том кем является ваш правитель. Внемлите же ей и низвергните зло, что решило завладеть вами. — Ты спрашивала про остров. Его больше нет, но это не нужно, они все здесь, — сказал Гриффит и вновь обратился на морок. — Попробуем убрать его? Я думаю всю память Гатса об этом событии они зря решили транслировать, — мужчина был спокоен, Покачала головой. Пусть изнасилование Каски к чести девушки останется тайной только сопричастных. Гриффит положил руку на мое плече и я начала колдовать. Они разлетались сотнями белые сгустки ломали созданную магами реальности, возвращая все на свои места. И когда последний кусочек реальности стал на свое место, створку двери, без того висящую на одной петле снес ботинок в черной броне берсерка. Гатс с мечом наголо ворвался в тронный зал. И Войд тоже решил что это лучший момент для атаки проклятиями. Но они снова потонули в щите. — Мой дорогой Гатс. Наконец-то прибыл самый долгожданный гость на мою коронацию. Узри же мои подарки, — Абсолют обвел рукой полуразрушенный тронный зал с телами апостолов. И в этот момент обратил внимание на Войда, тот сложил руки в сложном движении и пытался сделать какой-то пасс, но Гриффит успел раньше и Войд впечатался в реальность как в воздушную подушку. Я дыша из последних сил опустила щит, пытаясь справится с текущей из носа кровью. Мужчина достал из кармана брюк кружевной платок и подал мне, попутно придерживая мое плечо. Из-под атак Гатса он уходил так же играющее, а я даже не замечала как перемещалась вместе с ним. — Что ж, если тебе не надоело резать воздух мечем может все же поговорим? — вопрос Гриффита потонул в шуме, потому что снеся с петель вторую створку в зал влетела взъерошенная Каска. — Гатс, остановись! В нем же заточен наш сын! — Каска, уходи отсюда, это мой бой, только мой, — мужчина был разъярен, и уже было хотел накинуть броню берсерка, когда девушка бросилась на него словно дикая кошка. И Гатс уронил меч, чтобы утихомирить девушку и не причинить ей вреда. Она почти повалила его на холодный мраморный пол и тогда из кармана мужчины вывалилось нечто круглое. До боли знакомое. Гриффит наклонился, подобрал и брезгливо посмотрел на бехелит. — Жаль, ты наверное пришел сюда просить о желании, но увы, просить некого, кроме меня разумеется. Лин, радость моя, как считаешь, нам стоит исполнить желание этой парочки, чтобы осчастливить не только короля но и его простой народ? — лицо Гриффита было каменным, холодные глаза, полные какой-то нездешней решимости уставились на меня. В них не было теней, злобы и потому я кивнула. — Вот видишь, ты всегда понимала меня без слов, — улыбнулся он, наклонился надомной, слизал кровь с верхней губы и страстно поцеловал. Будто…будто бы прощался со мной. Короткий миг, страстный поцелуй, страстное объятие. Он молчал. А потом, словно бы оставив меня позади, подошел к трону. Подкинул в воздухе камень и позволил ему упасть на холодный, плиточный пол и снова раздался звук давящегося жука, к которому я уже успела привыкнуть за сегодня. Размноженный сапогом короля Фальконии бехелит стал простым куском плоти. — У меня для тебя только один совет, сними эту дрянь, иначе будут бороться уже против тебя, а потом одежда на Гриффите начала рваться и человек начал уступать место демону, бледная кожа сменялась черной, пышный коронационный плащ крыльями, а корона и вовсе упала в останки бехелита. Гатс подался было вперед, но я закрыла Гриффита своим щитом. То было не просто превращение. Внизу на нижней ступени лежало тело, человеческое тело Гриффита, которое стремительно начало меняется на наших глазах. Оно съёжилось в размерах, белые локоны почернели и выпрямились, мальчик был обнажен, его била мелкая дрожь. Гатс не верещи посмотрел сначала на Фемто с пафосным видом стоящего возле трона. Потом на сына. Он будто не верил, боялся подходить к нему. Но Каска оказалась проворнее, не обращая внимания на Фемто и боль от метки она пошла к трону, забрала мальчика, закутала в плащ и постаралась отойти подальше. — В первую очередь я убью тебя мразь, а там уже решим. — Ты такой же упрямый как тур. Убирайся отсюда, ты даже представить не можешь какая тварь идет сюда за Войдом и с ней ты точно не справишься. Как и я, но в отличии от тебя я хотя бы в силах попробовать. — Да, конечно, — Гатс зло усмехнулся — я не верю не единому твоему слову демон, и если понадобится убью и эту тварь и тебя. — Что ж, как пожелаешь, — Фемто усмехнулся. Я видела отсюда что его трясет а глаза почти почернели, он словно, словно сдерживал что-то. Внезапно из темноты вышел Войд, он попер прямо на Гатса, взметнула руки, но щит не успел за мечом черного мечника, и Войд отшатнулся раненный. Видимо Гриффит ослабел, оставив свое земное тело и потому Войд вырвался наружу. — Нам надо противостоять ему вместе, — озвучила я внезапно пришедшую в голову мысль. Тем временем из тьмы тронного зала, на нас кинулись уже целых три Войда. Я ударила огнем в одного, Гатс подцепил мечом второго, а третьего ударом к стене приложил Фемто. Одновременно с боем приходилось держать щит для Каски и ребенка, хотя она тоже рвалась в бой. Но пока моих сил хватает на это, пусть она побережет свои. Фемто стало трясти сильнее. — Надо стать спина к спине, так удобнее будет отбиваться, — внезапно предложил Гатс, — не знаю, что здесь произошло, но если оставим в живых этого, лучше точно не станет. — А как же мое убийство, — насмешливо задал вопрос демон. Голос его тоже трясся, но все же рассудок пока был сильнее перед лицом неведомого страха. — Пять минут подождет, — нехотя ответил Гатс и мы доверили друг другу свои спины. Армия Войдов росла, словно из его крови появлялись все новые и новые его копии. Без дополнительной силы нам было не обойтись и тогда я вспомнила слова Слэн: ''Пока ритуал не окончен, Фемто не вошел в полную силу» Метки, я должна их выжечь. Правда я не знаю что будет с душами моих подопытных, но если мы не предпримем что-то кардинальное, то зал станет нашей могилой. Закрыла глаза и одними губами прошептала: — Простите, — и пустила два любопытных белых огонька. — Что ты творишь? — Гатс сжался от боли, вслед за ним закричала каска, но там где секунду назад все еще зияли их метки теперь были только покрытые волдырями ожоги. Резко пахло палёной плотью. Фемто как-то странно дернулся и мы отскочили от него не сговариваясь. — Интересно, какого это, быть самым сильным и самым древним, ангелом длани господней? Тем кто открыл врата в бездну и тем, кто умрет от руки новичка, всего лишь еще выкормоша темной силы? — Фемто говорил елейным, сладким голосом. А потом выдернул израненного апостола из темноты за кожистый нарост в форме плаща и вскинув руку закрутил его как мячик, отбивая поочерёдно от стен, пола и потолка. Видно было что Войд пытался вырваться, но не мог. И когда Фемто это надоело он подбросил апостола высоко, под самый купол и со всех сил бросил на камни, размозжив огромный мозг об остатки лепнины. С победной улыбкой он повернулся к нам. — Узрите же, больше я не принадлежу никому из них, — а потом вставил когти в черный череп, и с мерзким чавканьем сбросил с себя маску шлем, долгие годы покрывавшую его лицо. Оно не чуть не изменилось к слову, если конечно не считать красных глаз, по прежнему обведенных черным, и вызывающе алеющих красных губ. Я хотела было подбежать к нему обнять, поцеловать, но его триумф продлился буквально несколько мгновений, перед тем как массивное тело Фемто подняло в воздух и начало неистово ломать. Демон кричал, а когда наконец осип и выпрямился то его голос был совершенно иным, нездешним загробным: — Вы думаете что убив их лишились меня, — голос рассмеялся жутко, — но это не так, я всегда буду жить в каждом из вас, и вне вас. — Значит я убью тебя сейчас, что бы ты там не было, — сказал Гатс, подняв меч через плече пошел к Фемто, а точнее к зависшему в воздухе телу. В него летели мелкие камни, но мужчина не замечал их. Наконец он опасно приблизился к улыбающейся сущности, которая кидала в него все новые и новые камни, занес свой меч и… Я успела в последний момент и лезвие драконслейра вошло в мой бок как нож в масло. Тут же раздался нечеловеческий крик, Что-то блеснуло в глазах демона, он неестественно выгнулся. Фемто упал на землю и одними губами прошептал: — Лин, нет… — в глазах Фемто блеснули слезы. Гатс уронил меч, в ужасе отстранился. Кровавое пятно быстро расползалось по белоснежному шелку платья. Замок содрогнулся до основания и начал разрушаться. С потолка полетели куски стен и одна аккурат из них целилась в Фемто. А мне…мне было уже все равно и я хотела чтобы из нас двоих выжил хотя бы он. Потому уберегая его от куска камня кинулась под него сама, но в последний момент он оттолкнул меня… Раздался глухой удар. — Ты победил, но и я тоже, — первым что я услышала прейдя в себя был голос Фемто, это меня обрадовало, но когда я удосужилась открыть глаза, то вся радость испарилась. Он лежал и нижняя часть его туловища была придавлена огромным камнем. У меня не было сил встать, и сдвинуть эту каменюку, но тогда я просто поползла в его сторону и хотела было закидать камень белыми огнями, но Фемто только прошептал — Оставь, Лин, там нечего спасать…да ты и не сможешь…- он закашлялся кровью, — проклятье демонов в том, что они невероятно живучи… Гатс, вы втроём должны уйти из Фальконии, без сил злого бога этот город разрушится, канет в небытие…уходите… — Я тебя понял, — Гатс направился ко мне, но я лишь покачала головой. — Вам надо уходить, я уже не жилец…так позвольте разделить последние минуты с любимым, — всхлипнула. Черный мечник покачал головой, помог подняться Каске, та взяла на руки ребенка и в последний раз обернулась. В ее глазах стояли слезы и на мгновение мне померещилось что плечи Гатса тихонько содрогаются. Замок в очередной раз тряхнуло. Мы остались вдвоем. -Лин, глупая моя. Зачем ты… — Я не могла тебя оставить, позволить идее зла взять над тобой верх. Прости я так и не уберегла Фальконию…хотя обещала когда-то. — Нет, ты сделала даже больше, ты уберегла мою душу, если та вообще когда-то была, — он попытался поднять руку и погладить мою щеку, но это удалось лишь на короткий миг. А потом она вновь обвисла плетью. Но он снова ее поднял, неуклюже зажал под пальцами, прядь длинных идеально белых волос, потом черканул острым когтем. И повесил мне на руку. Вместе с тем я заметила как нас начало окружать какое-то золотистое сияние. — обвяжи вокруг руки, это будет моя метка. — Зачем мне …- зрение постепенно мутнело, язык переставал слушаться, кое как я завязала отчекрыженную прядь волос вокруг руки. — Теперь тебе пора домой. — Спасибо за все, — он снова попытался поднять руку, дотронулся неловко до моей щеки, а затем впился в губы страстным поцелуем, жаль что блаженство сменилось жуткой болью, По щекам потекли слезы, и рука Гриффита растаяла в моей словно ничего и не было. *** Многие люди в тот день спаслись благодаря демонической армии, до последнего демоны, не щадя себя помогали перебраться жителям Фальконнии подальше от города. Королева Шарлотта и ее нареченный лорд Лабан были первыми, кого в срочном порядке эвакуировали. Людям было тяжело собираться в спешке, вновь покидать насиженные места, когда они только обжились, но жизнь была дороже вещей и теперь все кто понимал это стояли на горе, с которой некогда наблюдали поднятие из земли Фальконии. Разница была лишь в том, что сейчас город низвергался превращая в руины все то, чего таким трудом добивались люди, а потом всех окутало золотое сияние. И когда после все пришли в себя ни одного солдата демона больше не было меж ними. Она вошла в разрушающийся замок. Бесплотному духу никакие камни навредить не могли и эльфийская королева Риннон прекрасно знала это; — Готов? , — задала она вопрос. Демон под камнем кивнул. Тело в последний раз неестественно дернулось и обмякло. Дух поднявшийся над ним брезгливо посмотрел на все это дело. — Даже не перевоплотишься? По моему облик война-сокола подошёл бы тебе гораздо больше. — Меня и так все устраивает, — Фемто передернул плечами, крылья представлявшие сейчас собой плащ дернулись. Откуда не возьмись в его руках появился черный шлем, он не стал его надевать, запихнул под мышку и был таков. В его новом мрачном царстве такая внешность придется как нельзя кстати. Статус повелителя мрачных созданий, охраняющих вход в саму бездну был вовсе даже не плох. Гриффит всегда знал, что ему уготован мрачный финал, как и другим участникам этих событий, но все обошлось, потому что…нет просто потому что он сильнее чем тот кто спит теперь. Там в самом беспросветном дне и черной хмари. Гриффит правда даже и не верил в то, что переведутся дураки, которые захотят найти эту силу, обладать ей, но теперь, когда к ней заперты ключи и ходы сделать это будет намного сложнее. Людям же дано будет самим устраивать свою судьбу среди стихий и демонов мира. Примут ли они такой дар или захотят быть ведомыми иными сущностями мужчине впрочем не было дела.