Зачем пустые обольщенья?
К чему я призраки ловлю?
Она в минуту увлеченья
Сама сказала «Я люблю»
Нет, лучший жребий невозможен,
Я полон счастием своим.
Пускай я беден, слаб, ничтожен,
Но я любим, любим, любим.
С. Сурганова. Лучший жребий
Леви вновь гулял по столичным улицам, но на этот раз делал это в компании с Петрой. По пути она захотела зайти в парикмахерскую и в какой-то магазин, чтобы купить подарок отцу. Пока она занималась дамскими делами, он подождал её в кафе за чтением газеты. Вернувшись, она предложила пополнить гардероб перед предстоящим отпуском. Предложение было очень кстати: из красивых новых вещей у него была только серая тройка, а остальная одежда была совсем простой и многое он носил уже несколько лет подряд (хотя с него бы сталось ходить на отдыхе и в форме, в которую они в последние годы чуть ли не вросли, снимая только поздно вечером и в редкие выходные). Минимализм, аккуратность и чистота — то, чего придерживался Леви в вопросах внешнего вида. Петра была не меньшей аккуратисткой и тоже предпочитала простые удобные вещи, но когда на острове стала меняться мода и появились ранее не виданные ткани и фасоны, то и ей захотелось обзавестись парочкой новых нарядов. От Хитч, у которой в годы службы в полиции было гораздо больше свободного времени на посещение столичных бутиков, она узнала про места, где можно приобрести самые лучшие товары. В одном из таких модных магазинов они набрали себе одежды. Петра помогла ему с выбором галстука, которого не хватало к его костюму тройке и собственноручно повязала его. Правильно завязывать такую вещицу было сложнее, чем шейный платок, но благодаря подсказкам продавца она быстро справилась с задачей. Как и в те моменты, когда она помогала ему завязывать платок, он внимательно смотрел на её лицо. Каждый раз, когда Петра заканчивала работу, встречалась с его взглядом, улыбалась и иногда коротко чмокала его в губы. Если он не останавливал её, обнимая и возобновляя поцелуй, она продолжала как ни в чём не бывало заниматься своими делами, что-то еле слышно напевая. Поскольку они были в общественном месте, он получил лишь её улыбку, но решил, что позже, когда придёт время снимать галстук, возвратит себе все её упущенные поцелуи. А пока ему предстояло помочь ей выбрать платье, высказав как самый честный критик своё придирчивое мнение. «В этом ты похожа на свинопаску», «Сними и не позорься», «Мне обязательно нужно что-то говорить или сама поймешь?», «Как называется этот цвет? Помнишь, как Ханджи сварила похлебку из незнакомых грибов и половина солдат, отведавших её, заблевала весь лес? Выглядит очень похоже на то, что они извергали из себя», «Просто НЕТ!», «Мешок из-под картошки на тебе выглядел бы лучше, чем это», «Я видел такое на жене Закклая, но ты уверена, что хочешь выглядеть как семидесятилетняя леди?» — говорил Леви, удобно устроившись на софе, пока Петра примеряла за ширмой очередное платье и выходила к нему на просмотр. В ответ на его едкие комментарии она закатывала глаза, показывала язык, называла занудой и отправлялась мерить следующее. Леви начал утомлять этот процесс, и он хотел было позвать её в другое место, раз здесь не могут предложить ничего, кроме жутких тряпок, достойных сельских базаров где-нибудь в глуши, а не столичных бутиков, но передумал. Петра, облачившись в приталенное платье небесно-голубого цвета с юбкой-солнце длиной чуть ниже колен, предстала перед ним покрутившись и придерживая юбку. Он убрал руку от лица, которой от скуки подпер подбородок, и внимательно оглядел её вид на предмет изъянов, но всё было идеально. Наконец на его женщине было надето то, что выгодно подчеркивало её красоту и стройную миниатюрную фигуру. Она отвернулась от него и подошла к зеркалу, рассматривая своё отражение, а Леви испытал очередной приступ ностальгии по тем временам, когда, сохраняя внешнее спокойствие, в тайне от всех увлекся одной рыжей девчушкой в похожем голубом платье.**********************************
Разбитые костяшки на правой руке, разбитая нижняя губа, ссадина над бровью, грязь на носу и щеках, ещё более растрепанная, чем обычно, огненная шевелюра, отсутствие пуговиц на рубашке в районе маленькой аккуратной груди — всё это с первого взгляда вызывало скрежет зубов и желание вскрыть глотку мразям, посмевшим трогать грязными лапами эту дурную девчонку. — Братец Леви, я вмазала им с помощью того приёма, как ты учил! — Ты нормальная или нет? Какого черта ты опять влезла в драку? Паршивка заявилась домой в таком виде абсолютно довольная собой, с широкой улыбкой и озорным блеском в глазах. Радостная, как будто притащила мешок золота, а не синяки, ссадины и порванную на груди рубаху. — Они сами нарывались! Говорили мне всякие гадости и огребли по полной! Ну, чего ты злишься? А как ему не злиться, если только в этом месяце это уже третий случай, но сегодня хотя бы пришла не в слезах, как в прошлые разы. Хоть связывай эту неугомонную, чтобы не искала неприятностей на свою округлую маленькую задницу, которую наверняка пыталась облапать какая-то шваль. — За каким дьяволом ты опять потащилась одна на нижний уровень? Попросила бы меня или Фарлана сходить с тобой, если так уж приспичило. — Вот ещё! Я что ребёнок, чтобы вы водили меня везде за ручку? Ещё какой ребёнок. Ребёнок в теле взрослеющей девицы, которая хоть и ведёт себя, как глупый драчливый мальчишка, а природа всё равно берёт своё и превращает угловатого подростка в хорошенькую девушку. Подтянутую, со всеми нужными девушкам изящными округлостями и изгибами, так ещё не дурную лицом, а в придачу ко всему ещё и рыжую, с большими зелёными глазами. — Выглядишь, как оборванка, всё лицо в грязи, смотреть противно. Быстро иди приводи себя в порядок! — Лаааааднооо… — Изабель нехотя отправилась в ванну. За услуги таких вот рыжих молоденьких не потасканных девок в борделях Подземного города сутенеры брали больше, чем за остальных. Свиньи, которые пристали к ней, точно об этом знали и захотели бесплатно надругаться над ней. Зато не знали, что эта мелкая девчушка может неплохо врезать обидчикам, имеет при себе нож, запрятанный в голенище сапога, быстро бегает и умеет прятаться от погони, но редко пользуется этими умениями, а зря. Может не пришла бы тогда с порванной рубашкой и не бесила своим безрассудством Леви. — Ай, щиплет! — поморщилась Изабель. — Не дергайся, а то получишь ещё от меня на сдачу. Синяком меньше, синяком больше — тебе же, видимо, разницы нет. — Ты никогда такого не сделаешь, — возразила Изабель и виновато улыбнулась ему. — Ты же очень хороший братик, не то что те придурки. Конечно не сделает. Он скорее сам себе врежет по лицу, чем когда-нибудь поднимет на неё руку, а позже оторвёт руки тем, кто сегодня оставил отметины на этой милой мордашке. Вот только в том, что он хороший, Изабель заблуждается. — Ай! Ну больно же! — вновь возмутилась она, когда Леви крепко взял её за подбородок и плотнее прижал проспиртованную ткань к ссадине на скуле. — Сколько можно тебе говорить, чтобы ты завязывала с этим? Тебя могут избить гораздо сильнее, тебя могут убить, тебя могут поймать полицейские, тебя могут… — он замолчал, крепко стиснув зубы и выдохнув, чтобы окончательно не выйти из себя, — хотя неважно: слов ты всё равно не понимаешь. У тебя мозгов, как у метлы, так может запирать тебя в чулане, где они стоят, а? Посидишь там пару дней, может, успокоишься наконец. Он собирался ещё что-то сказать, но его отвлек стук в дверь. Фарлан вернулся домой с объёмным мешком, набитым чем-то легким. — Опять?! Сколько можно?! — вместо приветствия разорался Фарлан, едва увидев Изабель. — Тебя, дура, что ли в чулане запереть, чтобы ты не нарывалась на неприятности?! — Да вы что, сговорились?! — вскинулась она и убежала к себе в комнату, громко хлопнув дверью. — Ну, и что с ней делать? — обратился Фарлан к Леви. — Не запирать же в самом деле. — Она пришла с порванной рубахой. Похоже, до неё домогались. Я вскрою этих мразей. — А толку? Найдутся новые, — Фарлан устало вздохнул и провел пятерней по волосам. — Неужели мы так и дальше будем жить? На этот вопрос ответа не было. Дела их банды шли неплохо, заработанных денег хватало на жизнь, но как раз жить в этом поганом месте не хотелось, а цены на документы и недвижимость на поверхности только росли. В этом году королевское правительство объявило, что для предотвращения эпидемий и дефицита ресурсов установят годовые миграционные квоты на перемещение населения между городами. Трём безграмотным подросткам из трущоб не нужно было разбираться в политике и прочих сложных вещах, чтобы понять, что на самом деле означали подобные меры. «Будь у столичных ублюдков хоть капля милосердия, они могли бы просто переловить нас всех и вздернуть, но ведь тогда они останутся без развлечений. Это же так весело — наблюдать как мы гниём здесь заживо и убиваем друг друга», — говорил Фарлан, услышав про очередные реформы. Среди всех их знакомых не было никого, кто бы смог выбраться наверх законным способом. Зато они знали многих, кто уже нашёл иной выход. Выход на тот свет. — Что в мешке? — спросил Леви, желая сменить тему разговора. — А, это, — Фарлан развязал мешок, в котором оказалась куча одежды. — У Осмонда не хватило денег, чтобы расплатиться с нами полностью, предложил взять товар на остаток. Я сгреб всё подряд, даже толком не рассмотрел, но, вроде, тут есть ваши с Иззи размеры. — Хоть не с трупов сняты эти тряпки? — поинтересовался Леви, придирчиво осматривая приглянувшийся коричневый жилет. — Если и сняты, то, по крайней мере, не с тех, что валяются на здешних улицах, — пожал плечами Фарлан. — Я бы не стал брать всякую рвань. Кстати, про рвань, — он подошёл к двери в комнату Изабель и постучался. — Иззи, выходи. — Не хочу, отстань, — глухо донеслось из-за двери. — Выходи давай. Я тут кое-что принес, но если не выйдешь, тебе ничего не достанется. Долго ждать её реакции не пришлось. — Что принёс? Что-то вкусное? — живо спросила она, вылетая из комнаты. — Нет, но, возможно, тебе понравится. Иди, глянь там в мешке. Леви уже успел разложить половину принесенной одежды на диване, сортируя по виду и отделив то, что подойдет только ему. Фарлан с Изабель, присоединившись к нему, занялись тем же. Они не часто пополняли гардероб, но при этом всегда выглядели опрятно и чисто. — Ух ты! — воскликнула Изабель. На дне мешка обнаружилось помятое голубое платье с оборками, ажурными вставками по краю юбки и шнуровкой в районе груди. Она приложила платье к себе, и её глаза восторженно заблестели. Подхватив остальной ворох рубашек и штанов, убежала к себе примерять обновки. Пробыла она у себя довольно долго. Леви с Фарланом успели разнести новую одежду по комнатам и вернуться обратно в кухню-гостиную. Вскипятив воду, уселись за стол пить чай и грызть сухари. — Ну, как я вам? — Изабель предстала перед ними в понравившемся ей голубом платье. В Подземном городе девушки одевались просто и скромно либо предпочитали мужскую одежду, чтобы не привлекать внимания. Те же, кто, напротив, хотел внимания, были как правило проститутками и носили одежду с декольте и делали вырезы на юбках, зазывно демонстрируя потенциальным клиентам свои прелести. То, что было надето на Изабель, было не простым, но и не вульгарным. Подобные платья носили столичные девочки, и как подобная вещь могла попасть сюда, оставалось загадкой. — Правда здорово? — она крутанулась на месте, и ткань поднялась вверх, оголяя стройные ножки. По незнанию Изабель не надела под платье подъюбник, чтобы удлинить его и не дать просвечивать верхней юбке. Леви с Фарланом сперва засмотрелись на это зрелище, а потом спохватились и одновременно опустили взгляд вниз. Обоим сразу стало очень интересно содержимое своих чашек. — Нет, не здорово, — не глядя на неё сказал Леви. — Только ступишь за порог и соберешь на себя всю грязь, а пройдешь чуть дальше — с тебя его снимут в первой же подворотне. — Вот-вот, — поддержал его чуть покрасневший Фарлан, отводя взгляд в сторону. — Зря я его притащил, тебе совсем не идёт. — А мне нравится и я оставлю его себе! — уперев руки в бока, заявила Изабель. — И куда ты в таком? На УПМ летать и показывать всем бродягам свои панталоны? — Ну, конечно, я не собираюсь надевать его на «дело». Я же не дурочка, — Изабель прошла к письменному столу, за которым Фарлан любил сидеть по вечерам, подвинула на край оставленную там книгу и уселась сверху, болтая голыми ногами. Парни, наблюдая за ней, молча переглянулись. Не дурочка, как же. — Буду носить его, когда мы попадем на поверхность. — К тому времени ты из него вырастешь, но даже если цены не изменятся, нам хватит на жизнь только где-нибудь в Шиганшине или другой дыре в районе Марии, — сказал Фарлан. — Вряд ли там жить намного хуже, чем здесь. Там хотя бы светло и есть чистая вода, — заметил Леви. — И титаны скребут под стенами, — хмуро добавил Фарлан. — Тогда уж лучше остаться здесь, куда эти монстры доберутся в последнюю очередь. Хоть один плюс в том, чтобы жить под ногами у столичной знати. — Слушайте, а вы думали, чем мы будем заниматься, когда окажемся наверху? — спросила Изабель, и все трое задумались. Что вообще они умели, кроме как драться и воровать? В школу, которой в Подземном городе впрочем никогда и не было, никто из них не ходил. О внешнем мире они знали только из книг и городских сплетен. — На крайний случай наверху можно заниматься тем же, что мы и сейчас делаем, — сказал Леви первое, что сразу же пришло на ум. — Мы ведь владеем УПМ не хуже военных, так может, могли бы к ним присоединиться? — предложила Изабель. — Больно дались их «сапожьи» дела, — фыркнул Фарлан. — Они там все лживые свиньи, особенно полицейские. И врут, что заботятся о благе человечества и верны королю. Дурить народ я могу и без формы, но я бы не хотел делать это без надобности. — А чего бы хотел? — Можно заняться торговлей. Судя по тому, что у торгашей всегда водятся деньги, это дело прибыльное и нужное. — А я хочу заботиться о животных. Например, о лошадках, — улыбнулась Изабель. — Точно! — Фарлан щелкнул пальцами. — Можно же разводить скотину, а мясо продавать. Оно ведь всегда дорого стоит. — Хотите навоз грести? — поморщился Леви — Тогда уж лучше в земле копаться — и то чище. Можно что-нибудь выращивать. Например, фрукты или чай. — Неплохо, — кивнул Фарлан. — Это тоже дорого стоит. — Да, здорово! — поддержала Изабель. — А ещё я бы хотела, чтобы мы жили недалеко от речки или озера, чтобы ходить купаться. — И рыбачить, — заулыбался Фарлан. — Тогда и лес должен быть рядом до кучи, где можно наловить зверья на мясо и пушнину, — добавил Леви. — А в лесу ведь тоже растет много всего полезного — ягоды, грибы, травы…. — они стали оживленно рассуждать как здорово будет жить наверху, как они будут каждый день любоваться небом, как увидят зреющие фрукты на деревьях, колосящуюся пшеницу на полях, из которой делают хлеб и пиво, как растут чайные кусты и сколько разных рыб они выловят из озера, скольких зайцев поймают в лесу и что для помощи в охоте нужно будет обязательно завести собаку. — Итак, мы хотим заняться торговлей, скотоводством, земледелием, охотой, рыбалкой и собирательством, — перечислил Фарлан по итогу обсуждений. — Отправимся туда, где можно устроиться на работу на ферму, где-нибудь в сельской местности или в пригороде. Для начала можно наняться к кому-нибудь, чтобы посмотреть, как всё устроено, а потом накопить денег и открыть своё дело. — Можно поселиться в районе Марии или Розы. Жилье в Розе будет дороговато, а на жизнь, к примеру, в Шиганшине успеем накопить уже к следующему году, — Леви каждую неделю пересчитывал сумму в их копилке и следил за ценами на недвижимость и пропуска. — Мы, наконец, выберемся отсюда, ура! — воскликнула Изабель. — Я бы, конечно, предпочел остаться жить в пределах Сины, хоть вряд ли мы потянем такую сумму, но может, подождем ещё немного и заработаем на жизнь под Розой? Опасно жить только за одной стеной, так ещё в месте, которое служит приманкой для титанов, — высказался Фарлан. — Не переживай, Фарлан, — ухмыляясь, сказала Изабель, продолжая болтать ногами. — Мы с братишкой защитим тебя от любых монстров, раз ты так их боишься. — Тоже мне, нашлась защитница. Ты, дурёха, видела себя в зеркале-то? — Ну, хватит уже! — насупилась она. — Надоело ваше занудство. Это всего-то пара царапин, такие пустяки. — Не пустяки и дело не только в царапинах, — строго сказал Фарлан, но потом сменил тон на доброжелательно вкрадчивый. — Послушай, Иззи, ты ведь не хуже нас знаешь, сколько здесь обитает всяких ублюдков. Мы с Леви очень переживаем за тебя и не хотим, чтобы однажды ты не вернулась обратно домой или вернулась в гораздо худшем состоянии, чем сейчас. Ты же всё-таки девочка. Она опустила взгляд и замолчала, о чем-то ненадолго задумавшись. — Значит дело только в этом? В том, что я девочка? Тогда я знаю, что делать, — она решительно кивнула собственным мыслям. — Я перестану ею быть! — Чё? — Буду говорить о себе в мужском роде, коротко подстригусь и буду бинтовать грудь. Так будет лучше? Парни вновь переглянулись. Леви состроил гримасу брезгливого недоумения. Фарлан устало прикрыл лицо ладонью.***
Все, кому не повезло родиться в Подземном городе, с малых лет были приучены заботиться о себе самостоятельно. Белоручки тут не жили. Леви, Фарлан и Изабель не были исключением. Всё, что касалось обычных домашних хлопот, проблем не вызывало, даже учитывая особое пристрастие Леви к наведению чистоты. Фарлан посчитал, что ему совсем не трудно лишний раз протереть пыль на верхних полках, до которых не дотягивался Леви, чем вызвал у того молчаливое одобрение. Изабель хоть и не очень любила уборку, но, когда бралась за дело, предпочитала делать всё очень быстро, пусть и оставляла за собой мелкие огрехи, которые сам же Леви за ней убирал, доводя работу до совершенства. Затруднения же порой вызывали другие бытовые неловкости, которые были неизбежны из-за сожительства двух парней с девушкой. Первый раз парни напряженно замерли, когда Изабель извлекла из шкафа книжку «120 дней Содома», но, к их облегчению, она тогда ещё не умела читать и ничего не заподозрила. Фарлан испытал дополнительный стресс, увидев убийственный взгляд Леви за то, что он так и не избавился от этой мерзкой книжонки. В другой раз подобный случай возник из-за альбома с реалистичными рисунками куртизанок, изображенных в откровенных позах, с полным отсутствием одежды, не считая корсетов и чулок. Альбом продали Фарлану в той же книжной лавке, в которой он отхватил злополучные «120 дней Содома», а судя по мятой испачканной обложке — альбом прошёл не через одни руки. Как добрый друг Фарлан не мог не поделиться с Леви своей находкой, чтобы было с кем обсудить впечатления. За совместным просмотром эротических картинок их застала Изабель. Услышав её вопрос «что это вы тут делаете?», покрасневший Фарлан чуть не подпрыгнул на месте. Леви быстро закрыл альбом и молча унёс к себе в комнату. Фарлан еле отвязался от расспросов Изабель, а своё приобретение получил лишь спустя долгое время, после чего решил, что некоторыми вещами лучше ни с кем не делиться, даже если эти люди твои друзья. В определенный период Изабель на несколько дней переставала быть веселой, запиралась в своей комнате и была бледнее, чем обычно. Леви забеспокоился, что она чем-то заболела, и привёл домой старую лекаршу Хилд, живущую по соседству. Лекарша, глянув на Изабель, попросила Фарлана с Леви выйти из комнаты под предлогом того, что «девчонкам надо поболтать». О чём они болтали, парни тогда не поняли, а лекарша сказала, что ничем страшным Изабель не болеет и попросила её зайти к ней в гости за какими-то травами. Понимание происходящего пришло чуть позже, когда в следующем месяце ситуация с плохим самочувствием Изабель повторилась. Фарлан практически безвинно пострадал из-за своей чрезмерной заботы о ближнем, когда подумал, что подруге стало плохо из-за того, что она слишком долго сидела в ванной. Не послушав её предупредительные возгласы о том, что всё хорошо, он ворвался в ванну и увидел, как Изабель в одной ночнушке сидела на корточках и яростно терла о стиральную доску свои штаны. В момент, когда она замерла и подняла на него недобрый взгляд, Фарлан понял, что натворил дел. Леви чуть не сбили с ног, когда он спускался вниз по лестнице: мимо него наверх промчался Фарлан, а в след за ним, размахивая мокрыми штанами и избивая ими Фарлана, бежала злющая Изабель. Зайдя в ванную и увидев таз для стирки с розоватой мыльной водой, Леви, сопоставив все факты, понял, отчего подруга недомогает каждый месяц. Позже, когда Изабель заперлась у себя в комнате, а мокрый обиженный Фарлан спустился обратно вниз, Леви шепнул ему о том, как обстоят дела. С того момента, в дни, когда Изабель бледнела и пребывала в плохом настроении, мальчики предпочитали держаться от неё подальше и в качестве дополнительной меры, чтобы обезопасить себя от девичьего гнева, покупали ей сладости. Сильное смущение и смятение от того, что Изабель всё-таки была девочкой, за время их совместной жизни довелось испытать и лично Леви. Как ни странно, в этом оказался виноват Фарлан, хоть и косвенно. Фарлан ужасно любил рассказывать Изабель страшные истории про призраков, оживших мертвецов и монстров, которые по его заверению в обилии водились в городе. Изабель каждый раз говорила, что всё это глупости и делала вид, что не пугалась, а потом не спала всю ночь, но позже вновь просила Фарлана рассказать ещё историй. Он не отказывал, сопровождая повествование визуальными и звуковыми эффектами в виде театра теней от света свечи или громких вскриков и хлопков по столу. В один из вечеров он особенно перестарался, рассказывая очередную страшилку, и среди ночи Изабель постучалась в комнату к Леви. — Братик, можно я немного побуду рядом с тобой? — переминаясь с ноги на ногу, спросила Изабель, стоя на пороге. — Испугалась рассказов Фарлана про пауков, которые могут заползти в рот и отложить в животе яйца, пока спишь, а теперь не можешь уснуть? — прямо спросил Леви. — Вовсе нет! — возмутилась она. — Просто… просто не спится! А одной скучно сидеть в комнате. — А к Фарлану чего не пошла? Он бы мог рассказать тебе ещё какую-нибудь сказку, раз тебе скучно. — Он храпит, как боров, и сказки у него дурацкие, — пробурчала она под нос. — Ладно, заходи. Только не шуми, я вообще-то тоже пытался уснуть, — на деле Леви не надеялся заснуть и даже не раздевался, лишь стянул сапоги. Он коротал ночь за не самой интересной книгой, но монотонное чтиво не особо помогало побороть приступ бессонницы. — Я не буду тебя тревожить, просто посижу на полу рядом с тобой. — Не надо, забирайся на кровать. Она пришла к нему босая, в одной длинной ночной рубашке, и он посчитал, что нечего ей сидеть и мерзнуть. Изабель легла к стене, повернувшись на бок. Леви сделал тоже самое, повернувшись к ней спиной. Кровать хоть и была узкая, но лежа на боку они вполне поместились вдвоём, тем более оба большими габаритами не выделялись. — Братик Леви, а ты сам не спишь, потому что беспокоишься за нас? И одежду не снимаешь, чтобы тебя не застали врасплох, если кто-то ворвется в дом? — спросила Изабель, и Леви немного растерялся. Эта девчонка умудрялась и ранее удивлять его своими высказываниями и вопросами. «Ты выглядишь таким спокойным, когда вокруг чисто. Это так да?», «Тебе нравится чай потому, что он пахнет чем-то необычным, далёким, и от этого становится уютно?», «Наш дом такой чистый, что, кажется, стоит где-то наверху, а не на этой помойке. Ты тоже так считаешь, братик?». «Да», — мысленно ответил Леви на все вопросы этой негодной девчонки. — Ты сказала, что будешь молчать, вот и молчи, — произнёс он вслух. Она действительно замолчала и долго не издавала ни звука. Леви подумал, что она наконец уснула. Он прикрыл отяжелевшие веки, но практически сразу широко распахнул глаза, когда почувствовал, как тонкая девичья рука обнимает его. Изабель подползла поближе и прижалась к нему. — Ты что делаешь? — спросил он не шевелясь. — Когда мы с братиком были маленькими, часто засыпали вот так вместе. Когда он обнимал меня, мне на время казалось, что я живу в каком-то другом месте, где не нужно никого бояться, потому что есть тот, кто защитит меня. Мартин был очень хорошим. Совсем как ты, — она вжалась лбом ему между лопаток и поудобнее устроила на нём руку. — Поворачивайся, — потребовал Леви, ворочаясь, чтобы перекатиться на другой бок. — Что? — Поворачивайся говорю, а то сам разверну, — приняв ту же позу ложки, он аккуратно обнял Изабель, когда она отвернулась к стене. — Я бы хотела стать такой, как ты. Такой же сильной, чтобы когда-нибудь помочь кому-то просто так. Потому что так правильно, — уже в полудрёме проговорила Изабель, цепляясь за его руку. — Молчи уже. Спать мешаешь. В ту ночь Леви так и не смог уснуть. Ему мешало негромкое сопение Изабель во сне, запах её волос, тепло маленького тела, сжавшегося в комок в его объятьях, и стук собственного сердца, бьющегося намного чаще, чем обычно. Когда пришло время вставать, он растряс Изабель и, ещё сонную, вынес из своей комнаты. Ему срочно надо было привести разум и чувства в порядок, а ещё унять возбуждение, причиной которому стала одна из путанных мыслей, посетивших его за эту ночь. Ну а позже сказать Фарлану, что он тоже знает пару страшных сказочек, которые он расскажет ему лично, если тот не перестанет усердствовать, рассказывая Изабель свои.***
Возможно, в Подземном городе у кого-то и были нормальные отношения, основанные на взаимной любви, а не на голом расчёте, но подобные случаи были редкостью. Леви питал теплые чувства только к двум людям в этом городе. К тем, кого он считал своей семьей и был твердо уверен, что эти чувства взаимны. Любовных отношений у него не было, хоть и была парочка подружек, с которыми он периодически спал. Присутствие Изабель в доме вызывало в этом плане определенные неудобства. Когда Леви или Фарлану нужно было привести в гости девушек, изъявивших желание через постель закрепить знакомство с бандитами, способными подкинуть на жизнь пару монет и заступиться за них перед обидчиками, приходилось самим ходить к подружкам либо договариваться между собой, чтобы увести Изабель на пару часов прогуляться. Одной из подружек, к которой Леви наведывался чаще, чем к другим, была прачка Джиса. С ней он завёл случайное знакомство, когда заказывал у торговца доставку чистой воды из подземного источника. Джиса слезно просила привезти ей пару бочек в долг как постоянной клиентке и обещала тут же отдать деньги, как только с ней расплатятся клиенты. Торговец ответил категорическим отказом, но предложил расплатиться с ним по-другому. Увидев его сальную щербатую улыбку и поникшую девушку, с усилием сдерживающую слезы, Леви решил вмешаться. Тогда Джиса бесплатно получила воду, за которую позже предложила расплатиться натурой уже самому Леви. Смерив её оценивающим взглядом, каким смотрят на товар на базаре, он кивнул. Из-за работы у Джисы были вечно красные стертые руки, выпирающие ребра от худобы, но в целом она выглядела вполне миловидно. У неё были рыжие кудряшки, голубые глаза, мягкие аккуратные груди, а ещё она была чистоплотна, что придавало ей в глазах Леви дополнительную привлекательность. Их встречи всегда были одинаковы. Спинка кровати билась об обшарпанную каменную стену. Тонкий матрас, набитый сеном, проминался под весом двух тел. Джиса постанывала, широко раздвинув ноги и принимая в себя Леви, а он технично вбивал её в кровать и мял грудь. Во всём этом не было ничего особенного, от чего бы, как писали в фривольных книжках, которые регулярно таскал домой Фарлан, «разгорался пожар в груди и чувствовался неистовый зов плоти при виде прекраснейшей из дев с тронутыми румянцем ланитами». Ничего особенного, кроме одного момента. Чувствуя, что скоро кончит, Леви внезапно представил образ другой рыжей девчонки, совсем отличной от той, которая сейчас была под ним. Он прикрыл глаза и представил, как её стройные ножки обхватят его за поясницу, подпирая пятками ягодицы, как он проверит мягкость её кожи, покроет поцелуями её тело в самых разных местах, как вопьётся в губы, чуть прикусывая и оттягивая нижнюю, как увидит смущённую улыбку и услышит голос, шепчущий его имя. — Леви, да, вот так! — с громким стоном Джиса сильнее сжала его за плечи. — Блядь! — выдохнул Леви, сильнее сжав веки и последний раз качнув кровать. — Слушай, Леви, — обратилась к нему Джиса, когда он уже застегивал рубаху, — со мной тут кое-кто опять не расплатился за работу. Ты не мог бы поговорить с ними? Ну, как ты это умеешь. — Ладно, зайду на днях, — безучастно отозвался он. — Спасибо. Ты очень хороший. — Ага.***
Пребывая в задумчивом молчаливом настроении, Леви, сам того не замечая, старался не контактировать с Изабель, насколько это было возможно. Получалось плохо, отчего он стал ещё мрачнее, вяло поддерживал повседневные беседы и избегал взгляда Изабель. Через какое-то время она заметила его плохое настроение и спросила, отчего братик стал грустить, может ли она помочь и попыталась развлечь его. Он потрепал её по волосам и сказал, что всё в порядке, продолжая ходить по дому мрачной тенью. Фарлан заверил Изабель, что с Леви случаются такие приступы душевной хандры и лучше его не беспокоить. Сам же он тоже заподозрил неладное, а потому решил, что готов, если что, принять удар левиного раздражения и попытался отвлечь его дружеской болтовней. — Чем дольше живу, тем больше утверждаюсь в мысли, что самой лучшей женщиной была мама и только она достойна любви… — философствовал Фарлан, пока они с Леви подметали пол на втором этаже, повязав платки на волосы и лицо. Леви тоже считал, что его мама была замечательной и любила его. С каждым годом, проведенном в Подземном городе, с каждой увиденной здесь мерзостью, он убеждался в этом всё больше. Она не избавилась от него, пока он ещё был в утробе, не утопила в помоях, когда он родился, и не бросила в загон на съедение свиньям, как делали некоторые женщины в этой поганой дыре. Не продала его за горсть монет в рабство извращенцам из столицы, унижалась ради того, чтобы прокормить, и до последнего вздоха заботилась о нём. Что это, если не любовь? — Конечно не мне рассуждать о честности и доброте душевной, но почему, когда и впрямь делаешь этим девкам добро, они в качестве благодарности норовят использовать тебя по полной, принимая за полного дурака? Я ходил разбираться с её бывшим, который её бил, а в итоге, когда пришёл к ней домой без предупреждения, через окно увидел, как она лобызается с ним и тащит в койку. Мне на следующий день заливала, какой я замечательный, что она хочет за меня замуж, и поинтересовалась, не оплачу ли я её расходы за этот месяц… — рассказывал Фарлан очередную историю о своих любовных неудачах, выметая пыль. По мнению Леви, Фарлан слишком сильно старался и много ожидал, когда дело доходило до девчонок. Они почему-то принимали его за простака и начинали лить воду в уши, а это Фарлан умел делать лучше них, но почему-то первое время предпочитал вестись лживую болтовню ожидая, что его-то точно никто не обманет. — Я сказал, что это будет зависеть от того, насколько мне понравится проведенное с ней время. Ну а потом, когда я одевался, она вновь спросила про деньги. Я предложил попросить их у её бывшего, с которым она вчера так мило обнималась. Ох, ты бы видел её лицо! К чему вообще нужны все эти нежности и пустые слова, если они не подтверждаются делом? В их повседневной жизни и так достаточно лжи и грязи, так зачем ещё и здесь всё усложнять? — Я решил, что на этой помойке бесполезно искать хорошую девушку. Таких здесь просто нет. Ну, разве что Иззи, но она исключение, — продолжал рассуждать Фарлан. — Это да, — согласился Леви. — Надеюсь, наверху девчонки получше будут, но если и там никого не найду, то позову Иззи замуж, когда станет старше, — поделился планами Фарлан. Леви замер, перестав мести. Не поверив своим ушам, переспросил: — Что ты сказал? — Тьфу! — Фарлан стянул платок с лица. — Да говорю, на Иззи женюсь, когда она подрастёт. Лучше бы Леви послышалось. Он резко повернулся спиной к Фарлану, крепче сжав черенок метлы. — К тому времени она, может, поумнеет немного и перестанет делать глупости, — продолжал Фарлан как ни в чём не бывало. — Но сначала нужно выбраться отсюда, обжиться наверху, денег заработать, научиться чему-то новому, чтобы не пришлось бегать от полиции. Вот тогда можно и задуматься о женитьбе. Этот почти односторонний диалог стал неприятен, как и тот, кто его вёл. — Тебе тоже надо найти хорошую девчонку, Леви. Ты ведь отличный парень, — Фарлан говорил настолько искренне и дружелюбно, что аж зубы сжимались. — Тебе только нужно быть немного общительнее. — Решил заделаться моей свахой? Будешь лично проверять, насколько хороша будет невеста? Фарлан коротко хохотнул. — И, по-моему, я достаточно общителен, — добавил Леви. — Ладно-ладно, — не стал спорить Фарлан, а потом чуть сконфужено добавил: — Ты только Иззи не говори про женитьбу, а то подумает чего лишнего. Сам знаешь, что она та ещё выдумщица на разные глупости. — Не скажу, — твердо заверил его Леви.***
По настоянию Изабель они продолжили традицию праздновать дни рождения друг друга и дарить подарки, которую начинали с Леви. Фарлану, чей праздник был следующим на очереди, в подарок достался новый нож и бутылка хорошего виски. Изабель получила своё первое в жизни украшение в виде серебряного кулончика, с которым потом почти никогда не расставалась. В последующие годы они решили отмечать дни рождения совместными походами в интересные места, которые могли себе позволить. В следующее день рождения Леви они гуляли по заснеженной столице, долго щурясь с непривычки от слишком яркого света, который отражал снег. Когда в спину Леви прилетел снежок, он медленно повернулся, чтобы узнать, кто посмел это сделать. Фарлан с Изабель, увидев его не предвещающий ничего хорошего взгляд, одновременно показали друг на друга. Разбираться Леви не стал, и в следующий момент они втроём как малые дети закидывали друг друга снежками, а когда совсем замерзли, зашли греться в местную таверну, где попробовали вино с пряностями и кекс с сухофруктами и орехами. Такие походы сильно били по карману и следующие месяцы приходилось экономить, но никто ни о чём не жалел. День рождения Фарлана они отмечали в самом приличном заведении города, выбранном главарями всех крупных банд нейтральной территорией. Фарлан с Леви, каждый раз посещая это место, говорили, что бар большого Тони безусловно был лучше, вспоминая всё хорошее и про самого покойного Тони, но местечко и впрямь по местным меркам было ничего. Кроме Леви и Изабель, Фарлан позвал на праздничные посиделки Яна и других парней из их банды, с которыми хорошо общался. Леви, зная заранее, где именно они будут праздновать, организовал для Фарлана небольшой сюрприз. На расспросы и предложения Изабель о совместном подарке для Фарлана сказал, что всё устроил и она сама всё увидит. Хотя, будь его воля, он бы завязал ей глаза, чтобы она никогда не смотрела на всю грязь, в которой они живут. В накуренной таверне, где в этот вечер собралась чуть ли не половина всей бандитской братии города, было очень оживленно. Посетители вели разговоры, громко смеялись, смачно шлепали по задницам официанток, чокались стаканами, раскуривали самокрутки, кидали кости и играли в карты. От другого подобного заведения это отличало качество еды и алкоголя, а ещё звуки скрипки и гитары. Если бы какой-нибудь столичный сноб услышал игру местных музыкантов, подумал бы, что эти люди закончили консерваторию и давали концерты в блистательных театральных залах Митры, но никак не в подземных шалманах. — Ох и хороши черти, — одобрительно прокомментировал игру Ян. — Ага, — согласился Фарлан. — Интересно, а та танцовщица сегодня будет выступать? Я бы посмотрел на её пляски. Леви, услышав его слова, мысленно ухмыльнулся своему выбору подарка для друга. — А что такого в ней особенного? — спросила Изабель. — Да ничего, просто она… очень хорошо танцует, — уклончиво ответил Фарлан, и остальные парни за столом, кроме Леви, криво заулыбались, а Изабель хмыкнула. — Ну, за тебя, Фарлан! — Ян поднял вверх стакан. Остальные последовали его примеру и пригубили. Изабель возмущалась, мол, она не маленькая, а Леви с Фарланом до сих пор ущемляют её в правах на выпивку, и выпросила бутылку пива, но порывалась попробовать что-нибудь покрепче, за что получала от парней по рукам. Музыка на время стихла, хозяин таверны приглушил свет, затушив несколько свечей, а посетители отвлеклись от своих занятий и бесед, обратив взор на небольшую сцену. Скрипач затянул медленную мелодию и из-за маленькой дверцы на сцену вышла долгожданная звезда. Танцовщица появилась на сцене, открыв разрез пышной юбки, продемонстрировала стройную босую ножку, вызвав одобрительные мужские возгласы. Закружилась в неторопливом танце, соблазнительно вырисовывая бедрами «восьмерки» и «бочки». Делала всем телом плавные волны, взмахивала пышной гривой кудрявых волос и отбивала в ритм мелодии сагатами. В танце, она продвигалась по залу между столиками, иногда останавливаясь возле какого-нибудь бандита, пожирающего её похотливым взглядом, и наклонялась над его лицом на уровне декольте, чтобы спрятать туда протянутую монетку или купюру. Когда она двинулась в направлении их столика, Леви встал с места и, отклонив назад стул, на котором сидел Фарлан, выдвинул его вместе с ним и потащил на двух ножках в свободное пространство зала. — Леви, ты чего делаешь? — испуганно вопросил Фарлан, чуть не свалившись со стула от таких передвижений. — Я нашёл тебе девчонку. Правда, будет она с тобой недолго, но тебе не привыкать, — сказал Леви и, когда танцовщица подошла ещё ближе, похлопал Фарлана по плечу и, наклонившись, шепнул: — С днём рождения, неудачник. Девица, не торопясь, обошла по кругу обескураженного Фарлана, дразня его легкими прикосновениями и, встав перед ним, резко поставила ступню на стул между его ног. Взяв его руку в свою, провела ею вверх по оголенной ноге. В зале одобрительно заулюлюкали и присвистывали. Танцовщица, сев Фарлану на колени, двигала под музыку плечами, извивалась, прогибалась назад, а напоследок, вжав голову Фарлана себе в декольте, слезла с него и, подмигнув на прощанье, кружась вернулась обратно к сцене, где завершила выступление выпадом в продольный шпагат. — Аплодисменты Эсмеральде! — крикнул хозяин трактира. Посетители незамедлительно отреагировали. Танцовщица изящно поклонилась, послала зрителям воздушный поцелуй и в компании музыкантов отправилась к барной стойке сделать перерыв. — И это всё что ли? — спросила Изабель, скрестив руки на груди. Её выступление нисколько не впечатлило, и она хмуро смотрела вслед девице. — Скучно-то как. — Ты просто ничего не понимаешь в танцах, — сказал всё ещё румяный от смущения Фарлан, приглаживая волосы. — Не понимаю, как же, — недовольно пробормотала она прищурившись. — Давайте лучше ещё выпьем, — предложил Ян, потянувшись к бутылке с самогоном, но она оказалась пуста. — Стоп, тут же ещё было! Как это? Изабель икнула. — Изабель! — возмутились Фарлан и Леви одновременно. Леви захотелось хлопнуть себя по лбу за то, что не уследил за этой неугомонной, пока засматривался на танцующую девку. — Что, «Изабель»? — она вновь икнула. — Пока вы пялились на эту Эсмеральду, мне было скучно, и вообще, я могу станцевать гораздо лучше! — Даже не думай об этом, — предостерег её Леви. — Братик, и тебе тоже, что ли, она понравилась? — сварливо спросила Изабель. Леви вопросительно поднял бровь. — С Фарланом-то всё понятно. Ему даже если старуха Хилд улыбнётся, он поплывёт. — Ты оборзела?! — возмутился Фарлан. — Да она ревнует, ребята, — сказал Ян, прикрывая рот от смеха, и остальные парни тоже прыснули в кулак. Не смешно было только Леви, Фарлану и Изабель. — Что? Я? Ревную? Чушь какая! — она подскочила с места, недовольно сжав кулаки, и её реакция заставила парней засмеяться уже в голос. — Ну всё! Я вам сейчас покажу! — она быстро нырнула под стол, предугадав реакцию Леви, осадившего бы её, если бы она покинула место обычным способом. — А ну стой! — крикнул Леви, но его одернул уже Фарлан. — Её бесполезно останавливать. Раз решила опозориться, то пусть идёт — дерзает. Изабель вылезла из-под стола и решительно направилась к барной стойке, где отдыхали артисты. — Эй ты! — окликнула она скрипача. Леви оглядел зал, прикинул количество людей, чем они вооружены и насколько успели опьянеть. Тронул рукоятку ножа в кармане и приготовился прикончить любого, кто попытается обидеть эту рыжую дурёху, но его опасения не сбылись. Фарлан с Леви, не скрывая удивления, переглядывались, наблюдая за тем, как Изабель, уперев руки в бока и кружась, отбивала каблуками сапогов весёлый ритм, подпрыгивая, прихлопывая и выкрикивая «хей!» под быструю мелодию, которую играл скрипач. Гитарист сменил свой инструмент на дудку, отчего мелодия стала ещё веселее. Изабель настолько разошлась, что запрыгнула на ближайший столик и продолжила пляску уже на нём. — Эй, вы все! Чего развалились, как мешки с картошкой? Поднимайте задницы и присоединяйтесь! — крикнула она в зал, не прекращая танцевать. Леви вновь напрягся, но их коллеги по преступным делам, похоже, заразились её безудержным весельем, и часть из них повставала с мест, а те, кто остался сидеть, притопывали ногами и аплодировали в такт музыке. Парни за их столиком, за исключением их самих и Яна, тоже покинули места. — Ну, ладно, нужно снять эту дурилку со стола, а то сломает его, а нам потом платить, — проговорил Фарлан, не отрывая взгляда от Изабель, и тоже встал. — Вам с Фарланом, наверное, никогда не скучно с такой-то девчонкой, — сказал Ян Леви, когда они наблюдали, как среди толпы парочек Изабель отплясывала уже в паре с Фарланом. — Есть такое, — отозвался Леви и спросил: — А ты чего не пошёл танцевать? — Да так, ногу ушиб, — Ян потер рукой по больному колену. Леви подозрительно оглядел его и спросил: — Ты часом не заболел? — Типун тебе на язык! Просто неудачно ударился, а так бы тоже сейчас выдавал коленца, как Фарлан, — Ян кивнул в сторону зала. Фарлан перед тем, как отправиться в пляс, отпил для храбрости и скакал вместе с Изабель в быстрой импровизированной кадриле, громко отбивая сапогами в такт музыке среди толпы остальных танцующих. Танцевали здесь все, что называется, как в последний раз, сотрясая здание таверны стуком сапог, криками и громким смехом. Леви никогда не любил шум, толпы людей и никак не мог назвать такое времяпрепровождение отдыхом, но смотреть на радостных друзей было приятно. Несмотря на все трудности, они находили в себе силы радоваться маленьким житейским мелочам и в такие моменты, как этот, были абсолютно счастливы. Леви увидел, как Фарлан и Изабель о чём-то заговорщицки зашептались, отойдя чуть в сторону, а потом, взявшись за руки, пританцовывая бодрыми приставными шагами помчались к их столику, в упор глядя на него. Он вздохнул поняв, что и ему сегодня придётся погрузиться в пучину радостного идиотизма, куда эти двое твёрдо решили его затянуть. — Леви! Я давно хотел тебе сказать, что ты мне как брат! — громко восклицал пьяный Фарлан, когда праздник закончился и Леви с Изабель, закинув его руки себе на плечи, вели домой. — Да помню я, помню! Ты обещал пересчитать мне ребра, если буду тебя так называть, но я правда так считаю. Если мне в чем и повезло, так это в том, что посреди этой помойки я встретил тебя и Иззи. Он крепко приобнял их за плечи, из-за чего вся троица покачнулась. — Вы же слышали, что на день рождения надо загадывать желания? Так вот, единственное моё желание — это жить вместе с вами на поверхности и никогда не расставаться. Что скажете? — Фарлана повернул к Леви лицо, дыхнув перегаром. — Скажу, что не дыши в мою сторону. Волосы шевелятся на затылке от твоей вони, — поморщился Леви, грубо отодвигая от себя свободной рукой довольную пьяную физиономию. — Братик хочет сказать, что абсолютно согласен! — смеясь, перевела Изабель. Пока они шли, Фарлан нёс ещё какую-то пьяную невнятную, но чертовски трогательную нелепицу о них всех и о силе своего невероятного везения. — Леви, Изабель… — закрыв глаза и еле ворочая языком, бормотал Фарлан, когда они уложили его на диван отсыпаться. — Люблю вас, ребята. — И мы тебя любим, Фарлан, — ответила за них двоих Изабель, накрывая его тонким одеялом. Они немного постояли любуясь на уснувшего Фарлана. Вид у него был глуповатый, родной, уютный. Вдоволь насмотревшись на это зрелище, Леви хотел пойти к себе, но Изабель вцепилась в него, крепко обняв. — Я очень-очень-очень люблю тебя, братик! — выпалила она, сильнее прижимаясь, чем ввергла его в ступор. — Я тебя тоже, — очень тихо, почти шепотом произнёс Леви, но она, конечно, услышала. Подняла голову, посмотрела ему в глаза и одарила лучезарной улыбкой. Пожелав друг другу хороших снов, они разошлись по своим комнатам. Частый стук сердца опять не позволил Леви уснуть в эту ночь. Утром Фарлан мучился от похмелья. Намочив тряпку холодной водой, он сидел за столом и восстанавливал в памяти события вчерашнего вечера. — А чем всё закончилось? Как я попал домой? — нахмурившись и потирая виски, спросил Фарлан. — Ты признался нам в любви, пока мы тебя тащили, а к братику так вообще полез целоваться, — ухмыляясь и похихикивая, поведала ему Изабель. Фарлан недоверчиво посмотрел на неё, а потом уставился на Леви. — Так и было, — подтвердил Леви. — Чуть не врезал тебе, когда ты пускал слюни мне на плечо. Фарлан задумчиво почесал затылок и, разулыбавшись, выдал: — Хех, ну, значит всё в порядке. Леви подозрительно прищурился. — Нет, целоваться больше не полезу, но остальное повторить могу. Мне не слабо и на трезвую голову. — Да иди ты, — покачал головой Леви, а Изабель звонко рассмеялась. Вскользь глянув на неё, он опустил взгляд. Есть такие вещи, которые даже ему повторить слабо.***
Полицейский задумчиво рассматривал три протянутые карточки-пропуска, почесывая подбородок. Его напарник зевал и выковыривал ногтем мизинца застрявшие в зубах волокна мяса и сплевывал на землю. Леви, Фарлан и Изабель начали нервничать из-за долгого и тщательного изучения стандартных пропусков наверх. — Что-то не так, сэр? — вежливо осведомился Фарлан у полицейского. — Да вот думаю, откуда у подземных крыс взялись деньги на это? — он помахал карточками. — Я думал вы там просто сидите где-то в углу и гниёте заживо, питаясь своими сородичами — такими же крысёнышами. — Ах ты грязн… — начал зло шипеть сквозь зубы Леви, но Фарлан моментально среагировал, выступая вперёд и прерывая его. — Сэр, вы очевидно недавно на службе и не разбираетесь в нюансах жизни в Подземном городе, — Фарлан, оценив возраст и поведение полицейского, прикинул, что тот видимо только-только перестал быть кадетом и поступил на службу. — Уж поверьте, мы там не питаемся крысами и деньги у нас есть, — он извлек из кармана купюру и, сложив между пальцами, протянул её полицейскому. — Пф! Деньги, которые вы украли, чем собираетесь и здесь заниматься? — полицейский презрительно глянул на протянутую купюру и скрестил на груди руки. — Валите назад, здесь прохода нет. Леви крепко сжал челюсть и метал молнии глазами, а Изабель мелко потряхивало. — Да пусти их, Джон. Всё равно ведь пройдут, только по другой лестнице, — вмешался другой полицейский, ковырявшийся в зубах. — Эй, парень, давай сюда свои деньги и проходите. — Какого хрена, Норман? Ты что, хочешь, чтобы на улицах карманничала всякая шваль? — Ну, не тебе же их ловить. Твоё дело здесь стоять, так что расслабься, — спрятав во внутренний карман купюру, полицейский отступил, пропуская ребят, и Фарлан потянул Леви с Изабель за собой. — Какие же сволочи! — выплюнула Изабель по дороге. — А ты ещё лизоблюдничал перед ними, Фарлан, и денег дал! — А что, было бы лучше, если бы мы с ними подрались и нас повязали? Успокойтесь вы двое! — сердито сказал Фарлан, глядя на разозлившихся друзей. — Мы же договаривались не привлекать к себе лишнего внимания. Лучше пойдёмте скорее. Там, наверное, уже всё скоро начнется. Только плащи спрячем. Как они и планировали, весной на день рождения Изабель они отправились гулять по столице. По такому случаю они одели свою самую лучшую одежду, подстриглись, тщательно вычистили обувь, а сама виновница торжества наконец нашла повод выгулять своё голубое платье, которое хранила у себя в комнате, иногда доставая из шкафа, чтобы полюбоваться и иногда расхаживала в нём по дому, смущая парней до тех пор, пока Фарлану это не надоело и он не подсказал ей, что нужно надеть подъюбник. Весной праздновал свой день рождения и сам король. По этому случаю в столице для народа всегда проводили пышные гуляния. И без того всегда ухоженные улицы Митры были в этот день ещё чище, здания украшены разноцветными флажками и бумажными гирляндами, а аккуратно подстриженные деревья и кусты, высаженные в парках и вдоль тротуаров, радовали взгляд пышным цветением. На главной городской площади организовали выступления цирковых артистов и музыкантов, устраивали для горожан конкурсы с призами, ставили палатки, где продавали разные вкусности. Восторг Изабель от происходящего было не описать. Леви с Фарланом еле поспевали за ней, когда она рвалась во все стороны и не могла определиться, на чём остановить своё внимание. — Изабель! — окликнули её парни, когда она рванула вглубь ярмарки, но остановить их подругу, у которой горела земля под ногами и постоянно свербело шило в заднице — невыполнимая задача. — Подходите поближе, не стесняйтесь! — зазывал один из ведущих конкурса силачей. — Кто желает продемонстрировать свою силу и выиграть приз? — Фарлан! Братец Леви! — позвала их Изабель. — Давайте поучаствуем! Леви брезгливо посмотрел на яму с грязью, подготовленную для конкурса с перетягиванием каната. — Ты можешь испачкать своё платье и тут нужны ещё люди, — сказал Леви. Он глянул на гирю, которая весила больше половины его веса, и обратился к ведущему. — Эй! Что надо делать и какой приз? Ведущий снисходительно оглядел Леви с ног до головы. Гирю нужно было отжать десять раз от плеча, а призом был большой моток билетов, которые можно обменять на еду в специальных палатках. Леви покосился на хитро улыбающихся друзей и подвернул рукава рубашки. — Изабель, ты так лопнешь от обжорства, — сказал Фарлан наблюдая, как она поедает уже третий по счёту сахарный крендель, закусывая жареной свиной колбаской. — Не лопфну, — с набитым ртом промычала она. Покончив с едой, они отправились дальше гулять по площади, по пути останавливаясь, чтобы посмотреть на выступления жонглёров, глотателей шпаг и факиров. — Ребятки, хотите сыграть в игру? — обратился к ним неприметный с виду мужчина, сидевший прямо на земле, скрестив ноги. Перед ним стоял ящик, на котором выставлены пять небольших стаканчиков-колпачков. — Какую игру? — спросила Изабель, и мужчина обнажил металлические коронки на зубах во всю ширь улыбки. — Всё просто. Нужно сделать ставку и угадать, где шарик, — мужчина положил металлический шарик под цвет своих коронок под один из колпаков и, приговаривая «кручу-верчу запутать хочу», наглядно показал суть игры. — Если выиграете, то я удвою вашу ставку. Леви фыркнул. Подобные типы водились в изобилии в любой пивнушке Подземного города и играть с ними в наперстки или колпаки соглашались только полные олухи. — Я, пожалуй, сыграю, — уверенно заявил Фарлан, доставая деньги. — А не много ли ты решил поставить? — спросил Леви увидев, как Фарлан отсчитал из общих денег почти половину. — Нет, в самый раз, — невозмутимо ответил он. Колпачник, получив деньги, размял руки и принялся за дело. Вправо-влево, вбок, назад, круть-верть, вниз-вверх. — Ну что, где шарик? — спросил он, криво ухмыляясь. Фарлан внимательно посмотрел на колпаки, почесал шею и, выставив указательный палец вперёд, обвел им в воздухе все стаканчики и сделал выбор. — Здесь, — палец Фарлана был направлен на рот колпачника. — Угадал? Колпачник помрачнел, посмотрел на Фарлана исподлобья и выплюнул шарик в руку. — Держи, игорный долг свят, — колпачник нехотя протянул Фарлану деньги. Сверкая победной улыбкой, Фарлан тут же стал пересчитывать наличность. Когда вся троица повернулась, чтобы уйти, Фарлан заметил, что в сторону колпачника с интересом смотрит компания парней. — Кажется, вашей игрой заинтересовались и другие люди. Как думаете, они оценят по достоинству ваш трюк? — ехидно поинтересовался Фарлан, повернувшись обратно к колпачнику. — Вот сучёныш, — колпачник крепко сжал от злости металлические зубы. — И вам хорошего дня, сэр! — просиял Фарлан, получив в довесок к выигрышу ещё парочку монет. Фарлан с Леви потягивали купленное на трофейные деньги пиво и наслаждались временной передышкой, пока удалось отвлечь Изабель от беготни во все четыре стороны. Они устроились на траве в парке, неподалеку от ярмарочной площади, под большим дубом, и нежились в тепле весеннего солнца, иногда посматривая на перистые облака, проплывающее над ними. — Какой же она всё-таки ещё ребёнок, — мягко улыбаясь, сказал Фарлан Леви. Изабель с интересом рассматривала купленную для неё разноцветную ветряную игрушку-вертушку и расписную глиняную свистульку в виде птички. На свистульке она упорно пыталась сыграть какую-то незамысловатую мелодию, но пока ничего не получалось. Зная её упрямство, Леви с досадой подумал, что дома придётся ещё долго слушать этот раздражающий свист. Их передышка была недолгой. Столь же быстро, как Изабель увлекалась чем-то новым, так же быстро она находила другое занятие. Среди ярмарочных торговых палаток было выделено место под птичий рынок, где в тесных клетках и ящиках жалобно поскуливали щенки, скреблись котята и щебетали певчие птицы самых разных видов. Там же на потеху публике выставили клетки с дикими лесными хищниками, которых приковали цепью за шею и периодически тыкали палками, чтобы зрители могли понаблюдать их бессильный злобный оскал. Особенно доставалось тощему волку, который глухо рычал и метался по узкой клетке, когда владелец просовывал сквозь прутья палку и загонял его в угол тычками в бок. Первоначальный восторг Изабель от просмотра зверья быстро пропал, когда она с жалостью рассматривала замученного медвежонка, охрипшего от постоянного рева, которого поднимали за шкирку, чтобы показать поближе заинтересованным зевакам. Резкая смена её настроения была слишком заметна, и никому из парней это не понравилось. — Слушай, Иззи, может, ты хочешь ещё куда-то пойти? — поинтересовался Фарлан. — Мы ведь ещё не пробовали карамельные яблоки, а билетов у Леви ещё много. — Да, нужно потратить их до конца дня, так что пойдём, — поддержал Леви. — К тому же здесь воняет. — Сейчас, только на птичек ещё раз посмотрю, — она направилась к большой клети с канарейками. Парни последовали за ней, рассматривая по пути других маленьких пленников, щебечущих и высвистывающих трели на своём птичьем языке. — Вот ведь дурёха, — произнёс Фарлан и дернул Леви за рукав. Они замерли увидев, как Изабель, достав из волос заколку и уличив момент, когда продавец птиц отвлекся, вскрыла несложный замок на клетке и распахнула дверцу. Пригнувшись, она метнулась в сторону, прячась за клетками и спешно покинула место преступления. Стая ярких желтых птичек, шурша крылышками, вылетела прочь, оставив своего пленителя с носом. Продавец стал громко браниться, побежав проверять пустую клетку, не понимая, как такое могло произойти. — И какой прок от твоей выходки? — спросил Фарлан, когда они втроём быстро отдалялись от птичьего рынка. — Никакой, — пожала плечами Изабель. — Но им же должен был кто-то помочь, и теперь они полетят куда-то очень далеко, где не будет никаких клеток. Она подняла взгляд к небесам, в которых уже, конечно, не было никаких канареек. В Подземном городе, где у них не было такого изобилия развлечений, как в этот день, они часто ходили в обнаруженный Изабель каменный зал с большой дырой в потолке и мечтательно смотрели на кусочек синевы, молча думая каждый о своём. Леви давно ловил себя на мысли, что в подобные моменты он засматривался и на Изабель, излучающую изнутри тепло, которым она согревала всех, кто был рядом с ней. Просто так. Без особой причины. Сейчас, когда они были наверху под солнцем и светлым небом посреди множества ярких вещей, рыжеволосая Изабель в своём голубом платье, с горящими глазами и озорной улыбкой казалась Леви светлее и ярче всего изобилия земных благ, которые только мог предложить этот мир. — Я пошёл за яблоками, найдите место, где нам прижать задницы, — очень быстро проговорил Леви, спешно отводя взгляд от Изабель и уходя в сторону палаток с едой. Получив три сладких лакомства на палочках, Леви вернулся к месту, где оставил друзей и огляделся, высматривая их. Они не ушли далеко: подошли к лавочкам в тени цветущих деревьев. Изабель заинтересовалась белым цветком, растущим на дереве, до которого не могла дотянуться, даже подпрыгнув. Фарлан приподнялся на носки, потянул ветку дерева вниз, оторвал цветок, повернулся к Изабель и приложил цветок к её волосам. Она перехватила его руку и медленно опустила вместе с цветком вниз. Не размыкая рук, они неотрывно смотрели друг другу в глаза. Когда Изабель нежно улыбнулась Фарлану, сердце Леви сделало кульбит и рухнуло куда-то вниз. «Всего лишь братик и не более», — звучала мысль, которую до этого настойчиво доносил голос разума в бессонные ночи, когда мешало спать проклятое сердце, которое пело все не спетые за одинокую жизнь песни и отплясывало безумные танцы, когда его обладатель перебирал в памяти все светлые воспоминания, связанные с девочкой, которая его любит. Но вот его друзья заметили его приближение и расцепили руки. Фарлан коротко улыбнулся и приветливо махнул ему. Взгляд Изабель в момент ярко засиял и, улыбаясь, она выкрикнула своё любимое прозвище, которое присвоила ему с первого дня их знакомства: — Братик! Мы здесь! Сердце медленно отправилось на своё законное место. Он любит и любим, что бы это ни значило. Похрустывая яблоками, покрытыми яркой красной карамелью, они сидели на лавочке, пока мимо них проходил разномастный люд: компании юношей и девушек, многие из которых были их ровесниками, влюбленные парочки, семьи с детьми. Они украдкой посматривали на всех этих сытых, счастливых людей, для которых по их общему, хоть и не озвученному мнению, каждый день жизни в столице был праздником, а не как у них. Каждый раз, когда они поднимались наверх и видели беззаботных подростков, которые, наверное, ничего острее столового ножа не держали в руках, все трое думали, что если бы жизнь была к ним немного добрее, то и они ответили ей взаимностью. Не пришлось бы грабить, драться, а иногда и убивать других, таких же неудачников, которым выпал несчастливый жребий подземных изгоев. У них могли быть живые заботливые любящие родители, которые давали занудные напутствия и предостережения, которые никогда не хотелось слушать, но в правдивости которых они бы убеждались становясь старше. Но ничего такого в их жизни никогда не будет. Родителей нет, а они уже не дети. Фарлан с Леви уже почти достигли совершеннолетия, а Изабель хоть и была младше их на несколько лет, но ребенком тоже уже не считалась. — Изабель, ты не забыла загадать желание? — спросил Фарлан. — Я хочу, чтобы в следующем году мы уже жили на ферме в Шиганшине! Мы пойдём в лес и на речку, научимся ездить на лошадях, будем есть свежие фрукты каждый день и… — она стала перечислять все те вещи, которые они планировали сделать, когда получат разрешение на переезд. — Вполне выполнимое желание. Нам осталось совсем немного, — отозвался Леви, мысленно пересчитывая деньги в их тайнике. — Всё-таки Шиганшина, да? Так и хотите угодить в пасть к титанам, — задумчиво проговорил Фарлан. — Впрочем, там же на стенах куча солдат, которые их защищают. Да и разведчики ездят за стены рубить этих монстров. Может, и впрямь не такая плохая идея? Время стало тягучим, вязким и замедлило течение. — Нет, — прозвучал из пустоты голос. Леви, хотел откусить ещё кусочек яблока, но остановился, заметив боковым зрением, как его друзья неестественно замерли, как будто были живыми скульптурами. Секундное наваждение пропало, стоило ему повернуть к ним голову и моргнуть. — Впрочем, Шиганшина могла бы и подождать, — рассудила Изабель. — Что мешает нам попробовать попасть в столицу? Здесь не менее красиво и интересно. — Вот это вряд ли конечно, — сказал Фарлан. — Нам сюда путь заказан, а вот в других городах Сины есть шанс обустроиться. Там ведь тоже есть фермы с полями, водоемами и лесами. Знаете, тут прошёл слушок, что аристократия хочет перенести в Подземный город из столицы все казино. Все до единого, даже то, которым владеет граф Лобов. Это значит, что в гости будет захаживать куча богатеньких повес, которым кошелёк сильно жмёт, а мы могли бы любезно помочь им с этой проблемой. Нужно только немного поднапрячься. Слушая, как Фарлан и Изабель переговаривались, обсуждая новые открывающиеся перспективы заработать больше денег, Леви пребывал в некотором смятении от резкой смены направления разговора и их планов о жизни в Шиганшине, хотя в словах друзей вроде не было ничего отталкивающего. — Заработаем ещё денег и тогда начнём новую жизнь. Думаю, у нас получится, правда, Леви? — Пока мы вместе, то со всем справимся! Ты согласен, братец? Конечно, он согласен. Его друзья абсолютно правы. Они будут жить на поверхности, откроют своё дело, оставят в прошлом преступную жизнь, да и все то множество вещей, которое они обсуждали ранее, у них тоже будет. Будет чистый уютный дом рядом с речкой и лесом, собака, рыбалка, охота, закаты, восходы, чайные кусты и фрукты в изобилии. Никто больше не назовёт их подземными крысами, потому что они станут достойными людьми. Изабель к тому времени повзрослеет, перестанет вытворять опасные глупости, станет ещё краше, но останется такой же доброй, веселой и заботливой девушкой, которую захочет взять в жены любой парень, но сделает это конечно Леви, который сможет позаботиться о ней как никто другой. Фарлан больше всех преуспеет в их делах и разбогатеет, отчего обзаведется кучей поклонниц. Среди них найдётся та особенная девушка, которая увидит в нём все те качества, за которые его любят и ценят его названные брат с сестрой. — Слушай, братик, а когда мы праздновали твой день рождения, ты загадывал желание? — Да. — А какое? — Говорят, если сказать его вслух, оно может не сбыться. Тогда, в декабрьский день, глядя на румяную от зимнего холода Изабель, озорно смеющуюся, когда они играли в снежки, смешно поморщившую носик, когда ей ударил в него пряный аромат незнакомых специй от горячего вина, искренне радующуюся таким простым мелочам, как красивый блеск праздничной игрушки, украшающей ёлку на столичной площади, он страстно желал, чтобы всё это повторилось вновь много-много раз и не только в его день рождения. Чтобы он снова гулял по столице в компании озорной рыжей девчонки, искренней, со светлой и чистой, как первый снег, душой, которая будет видеть в нём то, чего не видят другие, и будет постоянно об этом напоминать.
************************************
— Эй, — окликнула его Петра, отчего он вернулся из своих мыслей обратно на софу в магазине одежды. Чертовка спародировала тон его голоса и бесстрастное выражение лица, но насмешливый взгляд портил всю картину, да и хватало её ненадолго. — Вот это неплохо, — сказал он, впитывая взглядом каждую деталь её образа. — Точно? Может, юбка полнит задницу или цвет какой старушечий? — Нет, с цветом всё в порядке и с твоей задницей тоже, а вот свою я уже отсидел, так что пошли отсюда. — Ладно. Ты так странно посмотрел, как будто призрака увидел, наверное, и впрямь устал, — такие сравнения могла применить к его эмоциям только она. Если бы Леви и впрямь увидел призрака, то и бровью не повёл. Негостеприимно спросил, что здесь забыла потусторонняя чертовщина, а потом прогнал наваждение дворовой метлой. — Не снимай, — почти приказным тоном произнёс он, когда Петра хотела отправиться переодеваться за ширму. Затем понизил голос: — Если только позже. Петра вопросительно приподняла бровь, но возражать не стала. Ей совсем не жалко порадовать взор своего мужчины, который бросает на неё такие взгляды, от которых хочется прикусить губу, подмигнуть ему и поманить пальцем за ширму, пока продавец магазина отвлекся на других покупателей. Пришлось напомнить себе, что они взрослые серьёзные люди и подобными вещами в общественных местах не занимаются. Расплатившись за покупки, Леви на выходе из магазина прикоснулся к нежному стану своей прекрасной рыжей девчонки, приобняв её за талию и сопровождая к карете. Они прокатятся по столичным улицам, по которым они, впрочем, могут в любой момент прогуляться и пешком, остановив карету, рассматривая по пути множество житейских мелочей, которые радуют своим многообразием.