Ещё живой

      Покой жителей маленького островного государства уже как несколько дней был нарушен.       Свыше ста погибших, триста пятьдесят раненых и примерно столько же оставшихся без домов жителей Троста хотели узнать, кто восстановит их разрушенную жизнь, вернёт погибших близких и когда казнят марлийских солдат, захваченных в плен. Остальные города стен накрыла волна народных протестов с обвинениями военного правительства в бездействии и нерешительности в борьбе за свободное будущее Элдии.              — Убейте всех марлийцев!       — Мировая история была сфабрикована марлийцами! Элдийцы были жертвами Марли! Сотню лет они убивали наших детей! Остановите их, пока не поздно!       — Посвятите свои сердца борьбе с врагами! Боритесь! Боритесь!       — Ни о каком возрождении элдийской империи и речи быть не может, пока мы не покажем миру свою силу. Уничтожьте Марли! Отомстите за наш народ!       — Армия должна объединиться! Мы должны отбросить старые предубеждения и страхи, что тянут нас вниз. Только так у нас появится шанс на будущее!       — Зик Йегер спас жителей Троста. Если бы не он, жертв было бы гораздо больше. Он герой!              Один из пяти дирижаблей рухнул на стену, повредив её, и в образовавшейся дыре показалась часть руки одного из спящих Колоссов. Брешь в стене закрыли, но тут же обнаружили новую, куда более глубокую и существенную.       «Мы же буквально сидим на пороховой бочке. Марлийцы могли сосредоточить боевую мощь в одной точке и высвободить титанов. Хватило бы даже одного Колосса, чтобы уничтожить весь город!» — военные министры хватались за голову, до конца осознав проблему, но решить её было абсолютно невозможно.       В попытке получить ответы о том, кто виноват и что делать, протестующие оккупировали все воинские части, бурно выражая негодование. К Разведкорпусу у честных налогоплательщиков тоже были вопросы.       — Все посещения в настоящий момент ограничены. Прошу вас покинуть режимный объект, — глядя на хмурые лица собравшихся, Армин не слишком рассчитывал, что его просьбу исполнят.       — Почему командор Ханджи отказывается выйти к нам? — спросил Пьер — репортёр «Газеты Берга». Он топтался у ворот штаба с самого утра. — Не она ли выступала с заявлениями о необходимости открытого диалога между властью и прессой? Она уже передумала?       — Командор выполняет поручения особой важности. Вы можете оставить соответствующий запрос на проведение интервью. Ваше обращение рассмотрят. При наличии свободного времени с вами свяжутся и назначат дату приёма.       Пьер поморщился. Армин зажался в плечах, но тут же вновь собрался. Ещё недавно он вёл сторонние беседы с Пьером в свободной дружественной обстановке, а теперь делает вид, будто видит этого человека впервые. К тому же такие официозные ответы лишь больше распаляли раздражённую молчанием военных публику.       — Правдивы ли слухи о том, что Эрен Йегер несколько лет назад дезертировал и лишь недавно вернулся обратно на остров? — выкрикнул из толпы другой журналист. Армин прищурился и припомнил в вопрошающем Виктора Циммермана — главного репортера газеты «Элдийская правда». Он присутствовал на всех пресс-конференциях с участием военных. Очень въедливый тип. Такой же неудобный, как и статьи в его издании.       — Это ложная информация, — дал Армин короткий и давно заученный ответ.       — Правда ли, что Зик Йегер находится в тюрьме? Разве справедливо обращаться так с тем, кто помог в защите людей Троста? — спросил всё тот же журналист. В толпе одобрительно загудели.       — Зик Йегер с первого дня на острове находится под охраной и для его же безопасности передвигается в сопровождении, — сказал Армин и, немного подумав, добавил: — Он наш гость и ценный союзник. Для него созданы самые комфортные условия пребывания.       Журналисты черкали заметки в блокнотах и теснились ближе к воротам-решетке.       — А где была в момент нападения хваленая авиация, в которую правительство вбухало кучу наших денег? — выкрикнул кто-то из толпы.       — Насколько я знаю, полёты в этот день не осуществлялись из-за погодных условий. Для уточнения обратитесь в Гарнизон, этот вопрос относится к их компетенции.       Перешептывания усилились. Какой-то мужчина из середины людской массы пробился вперёд и вцепился в решетку, отчего Армин отступил назад. Охранники стали отталкивали мужчину от ворот, но он только крепче вцепился в железные прутья.       — Почему правительство тянет с новым нападением на Марли и даёт пустые обещания о скором заключении мирного договора? Совершенно очевидно, что никакого мира не будет и нас не оставят в покое пока наши враги живы!       — Верно! — послышался одобрительный возглас из глубины толпы. — Разведкорпус должен повлиять на решение правительства, а не оставаться в стороне. Вы же наши герои и защитники, так сделайте что-нибудь!       — Разведчики всегда шли вперёд, а теперь отмалчиваются в стороне и идут на поводу у правительства! Позор!       — Пока мы на заводах стираем руки по локоть, армейские дрочат хер и ждут нашей погибели!       — Расскажите моей мертвой сестре про этот ваш мир!       — Марлийские ублюдки должны умереть!       — Где твой командор, мальчик? — хрипло крикнул Армину старик с тростью, оттесняя соседей назад. — Пусть выйдет к нам и скажет хоть что-нибудь.       Уверенность и спокойствие Армина постепенно таяли. Он примирительно выставил ладони перед собой и пробормотал что-то, призванное успокоить публику, но его уже никто не слушал: возмущенных криков и гневных гримас стало ещё больше. На лице репортера «Элдийской правды» мелькнула и тут же исчезла кривая усмешка.       Пока снаружи деструктивный маятник увеличивал амплитуду, в кабинете командора Разведкорпуса было не менее напряженно, хоть и менее людно.       Ханджи сидела за рабочим столом, барабаня пальцами по столешнице, глядя на визитера. Леви стоял позади неё, прислонившись спиной к стене и сложив руки на груди.       — Ещё раз, — потребовал Леви, не отводя взгляд от рыжего героя Шиганшины.       Флок непроизвольно дёрнул уголком губ, но больше никаких лишних движений себе не позволил. Так и стоял в строевой стойке — с прямой осанкой и не менее прямым взглядом.       — По приказу генерала я сопровождал Эрена Йегера во время его поездки в Шиганшину. По пути мы сделали остановку в Тросте. Наше прибытие совпало со временем высадки марлийских дирижаблей. Во время атаки на город мы добрались до полицейского участка, откуда есть ход в подземное убежище и оттуда, уже под землей, добрались до ворот на выход из города, — ровным вкрадчивым тоном повторил свои объяснения Флок.       Тягучая напряженная тишина заполнила кабинет, пока двое командиров рассматривали подчиненного, как диковинный экземпляр. Раздумывая, с какой стороны подойти и где нажать, чтобы узнать все секреты.       — Зачем Эрену понадобилось ехать в Шиганшину? — спросила Ханджи.       — Его посетил приступ ностальгии по родным краям.       — Не язви, сопляк, — с холодным раздражением сделал замечание Леви.       — Даже не мыслил о подобном, майор, — покорно отозвался Флок. — Но Эрен действительно сказал, что хочет увидеть родной город детства, пока ещё может. Ни королева, ни генерал не могли отказать умирающему в его последней прихоти.       — А почему Микаса с ним не поехала? — продолжила допрос Ханджи.       — Не могу знать, командор.       — И конечно по чистой случайности именно в это же время старший брат Эрена тоже был в Тросте.       Флок метнул на Леви сердитый взгляд.       — Вы в чём-то хотите меня обвинить, майор?       — А есть повод?       — Мне ничего не было об этом известно. О том, что Зик был в городе, мы узнали, только когда произошла трансформация. Я выполнял приказ генерала — обеспечивал охрану Эрена Йегера, — Флок зло выдохнул, опустив подбородок. — Хотя, на мой взгляд, следовало бросить его в тюрьму сразу же, как только он заявился обратно на остров как ни в чём не бывало. Я не понимаю, почему «гул» до сих пор не активирован. Разве мы можем и дальше тратить время зря? Пока королева и правительство глупо потакают капризам предателя, наши враги…       — Следи за языком, Форстер, — оборвала Ханджи. — Наше дело — исполнять решения командования. К тому же ты не хуже нас знаешь как обстоят дела. Мы не сможем достичь мира с другими странами с помощью одного лишь насилия, даже не сделав попытки договориться.       — Вы действительно верите в это, командор? В мир? — с издевкой усмехнулся Флок. — Ещё немного, и наша недавняя победа утратит смысл. Враги придут к нам и утопят остров в крови, никого не пощадят. И вина за это ляжет на тех, кто остался в стороне либо был не способен вовремя отбросить эмоции и выполнить свой долг.       Возможно, стоило пропустить мимо ушей выпад Флока, но его откровенно враждебный взгляд лучше любых слов говорил о том, что он думает об официальной политике военного правительства, поддерживаемой в том числе четырнадцатым командором Разведкорпуса.       Леви вышел из-за спины Ханджи, обогнул стол и в несколько шагов приблизился к Флоку, ухватил его за наградной галстук-боло и дернул к себе.       — Давно ли ты перестал ссаться под себя, щенок?       Флок сглотнул, опустил взгляд на сжатый кулак Леви и вновь посмотрел на него:       — С Шиганшины, сэр. Больше ни капли мимо.       — Леви, пусти его, — устало произнесла Ханджи и сняла очки, потирая переносицу.       Леви медленно разжал пальцы. Флок отступил на шаг назад, выпрямляясь и одергивая китель.       Ханджи коротко махнула рукой, будто отгоняя вредную мошку:       — Свободен, Флок.       — Командор, — невозмутимо отсалютовал Флок. — Майор.       — Сопляк явно недоговаривает. Притом не он один, — сказал Леви, когда за Флоком закрылась дверь.              По всем прогнозам марлийцы не должны были нападать. Агенты с материка докладывали, что после урона, нанесенного островитянами, армия Марли до сих пор находится в раздрае, а их вступление в военный союз со Средневосточным альянсом затягивается: руководства стран взяли паузу в переговорах.       Пленные солдаты, которые сумели выжить после крушения дирижаблей, во время пыток сквозь проклятья говорили, что и не рассчитывали вернуться живыми, а их главная цель — убить как можно больше элдийских выродков. Тот факт, что они сами были элдийскими выродками, их нисколько не смущал: они хотели отомстить островитянам за разрушения в Либерио.       Осмотр обломков дирижаблей показал, что они были устаревшими, а ведь по сведениям разведки в авиапарке Марли имелись куда лучшие модели. Об этом говорили и союзники с Хизуру, и добровольцы, и Зик Йегер, благодаря которому удалось быстро отразить атаку. По предположениям всё тех же лиц, было два объяснения такого налета: провокация Парадиза на разворачивание дальнейших боевых действий либо попытка выяснить информацию о силах противника. Но какой бы ни была причина, эта атака разворошила, подобно бешеному осиному гнезду, и без того нервное население острова.       Утомлённые постоянными невзгодами массы яростно загудели, требуя покарать враждебную нацию. Они совсем забыли, что на другом берегу такие же люди, которые тоже хотят жить сытой спокойной жизнью, на которую никто никогда не посягнет. Люди, привыкшие думать, что чудовища где-то там, далеко, и никогда к ним не придут, а если и придут, то их обязательно накажут. Уже появились те, кто увидел в лице старшего Йегера защитника элдийцев и Троста. Он стал героем, и почитатели напрочь забыли, кто он есть на самом деле.       Слушая, как элдийцы стен восторгаются новым идолом, Леви зверел от захлестывающего желания содрать вместе с кожей маску благодетеля с ненавистной бородатой скотины. Но первым, на ком он сорвал злость, стал Гюнтер, который должен был следить за охраной Звероподобного. Гюнтер утверждал, что контролировал всех, кого отправляли в сопровождение с Зиком, когда тот покидал свой подвал на базе Гарнизона. В день нападения никаких прогулок с заключенным не планировали, но в караульной службе произошла замена, о чём ему никто не доложил. Выяснилось, что новый конвой якобы плохо проинструктировали, и случилось недоразумение: поход Зика в ближайший ресторан в Тросте.       После этого Леви устроил перепалку с Ханджи, требуя снова выступить перед командованием насчет передачи Зика под наблюдение Разведкорпуса.       «Палатка в лесу гигантских деревьев и туалет в зарослях крапивы — это максимум, который заслужил бородач. Ещё не поздно вернуться к изначальному плану его содержания», — внёс предложения Леви, но Ханджи в поддержке отказала.       Чуть остудило его пыл заверение, что Зика перестанут выпускать из подвала до момента передачи Звероподобного. Ещё Ханджи вскользь заметила, что ему стоило остаться и самому круглосуточно стеречь Зика, а не срываться в отпуска. Последнее было сказано не совсем в упрёк, а скорее от досады: из-за всех этих событий её отпуск опять откладывался на неопределенное время.       У неё были грандиозные планы на посещение выставки современной техники, которую хотели организовать в порту хизурцы через пару месяцев. В компании с Оньянкопоном она хотела посмотреть на новые модели аграрных машин и автомобилей.       «Ну да, ну да, ты же любишь всё большое и экзотическое, — прокомментировал Леви, слушая её восторженные мечты. — Оньянкопон будет рад доставить тебе удовольствие в изучении всех здоровенных агрегатов. Возможно, даже одним заходом не обойдется, так что поезжай, конечно, только меня для начала отпусти».        «Тебя-то отпущу. Мы тут без тебя отдохнём, а вот насчёт Петры даже не знаю. Вот так совпадение — она тоже собирается провести отпуск в порту, — отвечала ему Ханджи, с притворным удивлением глядя на два рапорта, написанных одним почерком. — Я что-то беспокоюсь за неё. Вдруг вы там пересечётесь, а девочка, может, хочет отдохнуть душой и телом на море с высоким красивым любовником, а ты ей помешаешь».       Рассказывать Ханджи подробности, как именно он мешал Петре отдыхать с высоким красивым любовником, он не стал — это лишь больше бы испортило ей настроение. Да и не до этого пока.              — Нужно выяснить, что за дерьмо вокруг происходит. Что будем делать, Ханджи?       Она промолчала. Развалившись в кресле, развернулась полубоком к окну, апатично рассматривая кусочек голубого неба.       Леви мазнул взглядом по её лицу и нахмурился, силясь вспомнить, когда последний раз он видел давнюю подругу счастливой. Наверное, это было, когда они впервые плыли по морю к берегам Марли. Потом он видел только её разочарование. Они все его испытали, но на ней оно особенно отразилось.       — Когда первые люди, поддавшись уговорам дьявола, отведали запретный плод с древа познания, их глаза открылись и они смогли отличить добро от зла. Но в наказание за свой проступок они были изгнаны Богом из рая на землю, после чего начались их беды, — расфокусировано пялясь в окно, тихо проговорила Ханджи.       — Ты о чём? — Леви, напрягшись, принюхался. Алкоголем от неё не пахло.       — Да так, я тут на днях дочитала книгу, которую рекомендовал Оньянкопон. Библия называется. Весьма занятная вещь, — она развернулась в кресле и вытащила из ящика карманную книжку в затертой обложке, положив её на край стола. — Если хочешь, тоже полистай. Оньянкопон говорит, что строки из этой книги помогли ему пережить тяжелые моменты в жизни.       Леви взял со стола Библию, покрутил в руках, затем подошёл к книжному шкафу, занимающему полстены, и поставил её рядом с подобного рода литературой. Личная библиотека, собранная прошлым хозяином кабинета, наполовину состояла из томов по истории мира, религии, мифологии и естествознанию. При переезде Ханджи перетащила сюда свои книги по естественным наукам, механике и множество личных рукописей по титановедению. Но все эти труды уже утратили актуальность. Знания о мире, годами собираемые разведчиками по крупицам, в один момент превратились в пыль и ложь.       — Только не говори, что тебя задели слова Форстера, — сказал Леви, рассматривая её унылый вид. — Пацан заносчив, и если он вовремя не остановится — захлебнется в дерьме своих амбиций.       — Дело не в нём, — она с усталым вздохом провела ладонью по лицу. — Я позволила дать ход плану Зика, и вся ответственность за сопутствующие жертвы лежит на мне. Насилием невозможно изменить мир, но выходит так, что я своим решением подтолкнула элдийцев на этот путь. Не проходит дня, чтобы я не думала о том, можно ли было обойтись без крови, но я никак не могу найти ответ. Да и есть ли он?       Для подобных дилемм сам Леви выработал кредо — делай выбор и не сожалей о нём, но этот способ не универсальный и даёт сбои. Ведь если твои поступки привели к смерти тех, кто доверился и шёл за тобой — ты не можешь не испытывать сожалений. Можно, правда, попробовать вытравить из себя человечность, придушить совесть, заставить голос сердца замолчать и тогда, возможно, нести тяжелое командорское бремя станет чуть легче.       Леви мог лишь порадоваться, что Ханджи даже не пыталась это сделать. Лучше уж остаться человеком, способным испытывать боль, стыд и сожаления, чем обманывать себя, примеряя костюм демона, постепенно и не заметно для себя же срастаясь с выбранной личиной. За дьяволом Леви ни за что бы не последовал — только за человеком.

*******************************************

             Подложив руки под голову, Леви лежал и рассматривал узоры на днище койки Фарлана. Ждал когда друг повернется на бок, послышится скрип, а потом, по примеру остальных тридцати солдат в бараке, вырубится и захрапит.       С верхнего яруса соседней койки послышался скрип и раскатистый храп. Здоровяк Морис перевалил свою тушу на спину, чем заставил соседа снизу Фридера Кернера уже в десятый раз за ночь открыть глаза. Бедняга всё опасался, что кровать не выдержит и верхний ярус рухнет на него, пока он спит, а поменяться местами Морис отказывался. Из-за страха быть раздавленным, Фридер плохо и мало спал. Впрочем, этой ночью мало кто из солдат смог уснуть.       — И жизнь отдай, и жизнь отдай, и сердца самый яркий свет отдай… — глухо доносилось бормотание из-под одеяла.       — Юзеф, прекращай, а? И без того тошно, — с шумным стоном попросил Ралф.       — Все жертвы вмиг попали в рай…       Ралф вытащил из-под головы подушку и швырнул в хнычущего Юзефа, укрывшегося с головой.       — Попросил же нормально! — рявкнул Ралф. Остальные парни в бараке заворочались, кто-то недовольно пробурчал короткие ругательства.       — Об этом просто ты не забывай… — к бормотанию добавились редкие всхлипывания.       — Да оставь его, — обратился к Ралфу с дальней высокой койки Освин Престон.       — Он задрал ныть! Можно подумать, ему одному здесь хреново, — ответил Ралф, натягивая на себя одеяло до самых ушей.       — Да дайте уже поспать, придурки! — возмутился Джоб. — Или хоть просто заткнитесь, а то сегодня этот вредный хер Йенс дежурит. Услышит — настучит командору, так будем завтра до заката круги наматывать вокруг замка без обеда.       Как в подтверждение опасений Джоба, дверь в барак распахнулась, но вместо дежурного Йенса на пороге появился другой солдат с перебинтованной головой.       — Эй, «мясо», — еле волоча ноги, солдат вошёл в барак. — Чего расшумелись? Вас с улицы слышно.       — Марцин! — воскликнул Ралф, откидывая одеяло и подрываясь с койки навстречу вошедшему. — Сукин ты сын, ты что, не сдох, что ли? Я же сам видел, как тебя в труповозке катили до самой Марии.       — Ага, катили, — устало отозвался Марцин. — В повозке для раненых мест не было. Мне вот и в госпитале места не нашлось. Перемотали, дали хлебнуть лауданума и прогнали спать.       — Я так рад тебе, мужик! — Ралф порывисто обнял товарища. — Ты просто везунчик!       — Хорош нежничать, — Марцин слабо улыбнулся и отодвинулся от Ралфа. — Так себе везение. В первую же вылазку вырубиться и стать балластом, — он доковылял до своей кровати и, плюхнувшись на неё, с досадой произнёс: — Черт, а я так надеялся завалить хоть одного поганого титана.       — Титан! — заорал Юзеф, вынырнув из-под одеяла. Весь мокрый от пота, он часто дышал, как после долгого бега. Выпучив глаза, он обвёл взглядом барак и обеспокоенные лица товарищей, привставших с коек. Зрачки метались из стороны в сторону, губы дрожали, а потом он обхватил лицо руками и стал кричать.       — Они все умерли! Все! Этот урод раскусил напополам капитана Маркуса! Раскусил и проглотил!       Истерика Юзефа окончательно всех разбудила. Даже здоровяк Морис, спавший как убитый, проснулся и повернулся на бок посмотреть на стенания бедняги.       — Я во всём виноват! Я просто замер и смотрел, как их жрут! Брита, Роман, Астри, капитан Маркус! Простите меня!       — Эй, успокойся, всё хорошо, — Освин Престон медленно подходил к Юзефу, попутно подавая сигналы Ралфу и Джобу.       Леви крепко зажмурился. Он виноват. Они погибли из-за него. Вместо темноты под веками всплывали лица Изабель и Фарлана. Их жизни, надежды, мечты — ничего больше нет. У них даже могилы нет.       Освин тронул Юзефа за плечо, и тот вцепился ему в предплечье, крепко сжимая, продолжая кричать, ошалело глядя на него: — Капитан, где вы были?! Астри надо помочь! Что мне делать, капитан?!       Освин попытался вырваться, но безуспешно. Тогда он опрокинул Юзефа на койку и навалился сверху. Подошедший Ралф схватил контуженного за ноги, а Джоб накинул ему на голову одеяло.       — Вырубите его и тащите в медчасть! — предложил кто-то из солдат.       — Нет! Не надо его бить! Только хуже сделаете, — возразил Освин, пытаясь удержать брыкающегося беднягу. — Дайте лучше ремни, свяжем его.       Леви открыл глаза и сел. Опустив руку вниз, нащупал сапоги под койкой и извлек из правого голенища нож с лезвием длиной в палец. Встав, он прошёл до прикроватной тумбочки. Абсолютно безучастный к происходящей в бараке возне, он присел и вскрыл простенький замок на ящике Фарлана. Внутри лежал свернутый в дальнем углу серо-голубой жилет, а в нём — спрятанная «запрещёнка». Заточка и колода карт. Ещё запасной комплект нашивок с крыльями, пара монет, какая-то книга.       — Леви, ты что делаешь? Оружие в казармах запрещено, — донесся сверху голос Мориса.       Леви не обратил внимание, перекладывая вещи погибшего друга в свой ящик.       — Оглох что ли? — уже менее спокойно пытался привлечь внимание Морис. — Я к тебе обращаюсь. Убери нож.       Леви закончил дело, швырнул ножик в ящик, запер его и спрятал ключ в карман.       — Доволен? — поднимая взгляд вверх на Мориса, спросил он. — А теперь отъебись.       — Чё сказал, отброс? — моментально взвился Морис.       — Сказал, чтобы ты отъебался, а то отправишься на соседнюю больничную койку вслед за этим психом, — Леви повёл подбородком в сторону брыкающегося Юзефа.       — Ах ты сука! — Морис спрыгнул вниз и оказался рядом с Леви. — По-твоему это шутки, что ли?       Фарлан бы моментально встрял в этот неконструктивный разговор, а если бы слова не помогли, присоединился к мордобою несмотря на то, что Леви не нуждался в помощи, чтобы вынести хоть целую толпу вот таких тупых громил, но Фарлана больше не было, как и Изабель. Он вновь остался один.       В опустевшей душе Леви поднимался гнев. Глядя на Мориса, он оскалился, даже не пытаясь сдержаться. Старый союзник в вечной борьбе за выживание вновь был с ним. Гнев поглощал целиком, затягивая в бездну отчаяния, обезличивая и отнимая человеческую сущность. Он почувствовал себя чудовищем, страстно ненавидящим всех людей за сам факт их существования. Ему хотелось разбить вдребезги всё, что есть материальное в этом мире. Растоптать. Размазать. Разнести в щепки. Вся злость сконцентрировалась в одной точке — в глупом лице Мориса. Пальцы инстинктивно сжались в кулаки.       — Почему так темно, капитан?! — крикнул связанный Юзеф, усаженный на пол. Его визг приглушался одеялом. Как птица в клетке. — Мне страшно! Помогите кто-нибудь! Хоть кто-нибудь!       

***

             Майк втянул носом воздух и почесал щетину. В командорском кабинете пахло пыльными бумагами, дешевым табаком, печалью и хвойными саше, распиханными по шкафам в попытке вывести моль.       — Мой батя был страстным охотником. Бывало, в разгар сезона на неделю, а то и больше, уходил в лес за дичью, но всегда возвращался. Только мамка хотела бежать к пастору — заказать молитву за упокой супруга, так батька тут как тут: живой, уставший и с добычей за плечами, — покачиваясь на стуле, говорил Майк, глядя на собеседника, который явно не испытывал удовольствия от прослушивания чужой биографии, которую и так знал.       Эрвин Смит сидел напротив, медленно сжимая и разжимая перебинтованную кисть. Повязка была свежая, но рана всё ещё кровоточила и сквозь белую материю проступали алые пятна. Он рассматривал свою ладонь и глубокого вздыхал, набираясь терпения.       Майк снова шмыгнул носом, принюхиваясь к Эрвину. Пах он как и все солдаты, что только-только вернулись на базу живыми и относительно невредимыми, — дегтярным мылом, бобовой похлёбкой и усталостью. Ещё, по личной оценке Майка, пах хитростью и сомнительной перспективой угодить на дисциплинарную комиссию за нарушение устава — его индивидуальный запах.       — Как-то батя притащил из леса волчонка. Решил попробовать приручить его, а потом развести волкособов. Матери эта затея сразу не понравилась. Помню, даже хотела прогнать батю вместе с волком обратно в лес, — будь Майк на месте Эрвина, он бы закатил глаза, слушая это осуждающее занудство, замаскированное под историю из детства. — Отец, конечно, не послушал её. Стал пытаться дрессировать зверюгу. Сложность была в том, что волчонок был уже подросший. Заставить такого воспринимать людей не как врагов — задача почти невыполнимая.       Эрвин сдвинул густые брови и поднял на Майка взгляд бледно-голубых глаз в обрамлении длинных светлых ресниц. В годы учёбы в кадетке немало девчонок засматривались в эти глаза, что одно время раздражало Майка и других парней с их набора. Когда их вместе ставили в пару во время занятий по рукопашному бою, у Майка появлялась возможность наглядно продемонстрировать своё недовольство. Эрвин хоть и был крепким парнем, но в физической силе и маневрировании Майку уступал, а спарринги с ним почти всегда проигрывал, о чём нисколько не переживал. За свою старательность, умеренную инициативность и светлый ум он был любимцем у преподавателей и все годы учёбы держал за собой место в десятке лучших. А ещё был всегда себе на уме. Даже спустя годы знакомства и товарищества, переросших в хорошую дружбу, Майк не мог сказать, что до конца понимает, что творится у Эрвина в голове.       — Как бы батька ни старался, но ничего путного из его затеи не вышло. Как волка не дрессируй, а собаки из него не сделаешь. Я тогда маленький был и не понимал этого. Полез к нему в вольер играться, хоть родители и предупреждали, что нельзя. Ну и он укусил меня за ляжку. Тяпнул-то, правда, всего ничего, но криков и слез было ужас. Мать с батей прибежали на мои вопли, и кончилось всё тем, что отец на эмоциях сбегал в дом за ружьём и пристрелил волка. Потом мамка ему ещё долго припоминала эту историю и каждый раз приговаривала «я же тебе говорила».       Майк замолчал, продолжая покачиваться на стуле. Их с Эрвином разделяли длинный стол с бумагами и несовпадение во мнениях о том, что полагается делать с солдатом, совершившим покушение на офицера.       — Поучительная притча, — от Эрвина вновь потянуло легким недовольством.       — Ага, — лениво отозвался Майк и вывел мораль из своей истории: — Дикий зверь не виноват, что родился диким, но никому от этого не легче. Так вот, когда этот волчара вместо того, чтобы принести палку по команде, отгрызет тебе ползадницы, я буду рядом, чтобы сказать «я же тебе говорил».       После молчаливой игры в «гляделки» на усталых лицах мужчин появились дружеские ухмылки.       — Воздержусь от уточнения, какого рода заботу ты сейчас ко мне проявляешь, материнскую или супружескую, но спасибо.       Майк учуял в тоне Эрвина искренность и облегчение.       — И уверяю тебя: беспокоиться не стоит.       — Да я не за тебя больше беспокоюсь и даже не за него, а за окружающих.       Эрвин слабо улыбнулся и утратил интерес к разговору.       Дверь в кабинет открылась, и внутрь, тяжело стуча сапогами, вошёл его хозяин. Эрвин и Майк не мешкая встали, приветствуя командора.       — Захариус! — гаркнул Шадис. — Тащи сюда пузырь и позови Зоэ. Начнём наш вечер с приятных новостей.       Майк отправился выполнять поручение.       — Все офицеры представили отчёты? — поинтересовался Шадис, усевшись за стол, хмуро посматривая на документы, аккуратно рассортированные его заместителем по папкам.       — Все, командор.       — Анализ эффективности нового построения готов?       — Так точно. С учётом длительности вылазки и объёма материального обеспечения боевые потери составили лишь тридцать пять процентов от задействованного личного состава, что в половину меньше в сравнении с аналогичными периодами прошлых лет. К тому же ряд неблагоприятных факторов, вроде плохих погодных условий…       — Если бы не проклятый дождь, жертв было бы меньше, — перебил Шадис, бегло просматривая документ. — Только жадные кровопийцы из совета пропустят все наши оправдания мимо ушей. Ладно, что там ещё… Рапорт о санитарном контроле, списки раненых, погибших, — бумаги на столе зашелестели. — Отчёт о возвратных и безвозвратных потерях готов?       — Никак нет. Планировали заняться им завтра.       — Завтра к обеду меня ждут в главном штабе с развёрнутым докладом о результатах вылазки. Только что пришло срочное донесение от Закклая. На собрании нас почтит своим присутствием казначей Его Величества, чтобы высказать своё впечатление о работе Разведкорпуса. Так что набери материал и накидай мне доклад, чтобы завтра было чем утереть нос всем свиньям, что за долгие годы не потрудились оторвать свой зад от кресла и подняться на Марию посмотреть хоть на одного паршивого титана.       — Я понял, сэр.       Кто-то коротко постучал и, не дождавшись разрешения, вошёл в кабинет.       — Вызывали, командор? — бодрым весёлым тоном обратилась Ханджи, проходя вперёд Майка.       — Да, — Шадис отложил бумаги и оглядел её. Слабо застегнутые ремни на груди, растрепанный пучок на голове, растертое чернильное пятнышко на подбородке и обманчиво легкомысленный взгляд на старшего по званию. Любой другой солдат за такие вещи немедленно получил нагоняй от командора, трепетно относившегося к главе из устава о внешнем виде и строевой выправке, но в особых случаях делалось исключение.       — Ханджи, завтра в главном штабе состоится собрание, где будут важные шишки, которых надо чем-то впечатлить. Я жду от тебя путевых заметок, подобных тем, что ты писала в прошлые годы, а ещё новые карты. Бернер успел зарисовать наш маршрут?       — Конечно, командор. И не только, — воодушевленно ответила лейтенант Ханджи. — Он зарисовал лица и особенности анатомии почти всех встреченных на нашем пути титанов. Ещё я пополнила картотеку характеристик девиантов и сделала замеры времени испарения отрубленной кисти одной трёхметровой малютки. Ах, если бы можно было взять эту крошку с собой и посмотреть на процесс регенерации без спешки. Что было бы, если отсечь, скажем, половину головы? Или вынуть часть внутренних органов? Они тоже регенерируют? И как будет зарастать живот? А если поместить внутрь инородный неорганический предмет, то это может замедлить процесс или…       Ханджи, заговорив на любимую тему, будто и забыла, где находится. Майк с Эрвином мельком переглянулись и уставились на Шадиса, потирающего переносицу.       — Достаточно! — рявкнул командор спустя пять минут выслушивания непрерывных мыслей вслух о возможностях препарирования титанов. — Я тебя услышал, Ханджи. Теперь пойди и изложи это всё на бумаге, но только покороче и попроще, чтобы я мог прочесть, а слушатели — понять, о чём идёт речь. Скоординируй свою работу с капитаном Смитом, он включит часть твоих наблюдений в общий доклад. И вот ещё что, — Шадис взял паузу, собираясь с мыслями, а когда заговорил, поморщил сухие тонкие губы, нехотя произнося слова. — Я повышаю тебя до капитана отряда. Подбери себе людей вроде Бернера, которые будут помогать тебе в исследованиях.       Лицо Ханджи просветлело, а взгляд засиял. Она едва не подпрыгнула от радости, но спохватилась, приосанилась и выпрямилась в стойке, прижав кулак к сердцу.       — Спасибо за доверие, я всеми силами постараюсь его оправдать, — важно заявила она и, развернувшись к Майку, вырвала у того из рук принесенную бутылку с прозрачной жидкостью. — Чистейший продукт, командор, с приятной мятной ноткой. Всё как вы любите.       — Сама пробовала? — Шадис чуть смягчился при взгляде на поставленную перед ним бутылку.       — Да, конечно, — кивнула Ханджи и сразу же осеклась. — Ой, в смысле, никак нет! На рабочем месте не пью! Это всё Моблит!       — Ладно, — махнул Шадис. — Иди работай.       Едва она покинула кабинет, раздался радостный торжественный вопль, который наверняка услышала половина обитателей замка.       — Что смешного, Захариус?       — Ничего, сэр, — ответил Майк, моментально стирая легкую улыбку с лица.       — Это правильно, — Шадис откупорил бутылку, принюхался, хмыкнул и заткнул пробку обратно. — Учись держать себя в руках, чтобы подчиненные не считали тебя за шута, капитан Захариус.       Майк приподнял брови в удивлении, но мигом оценил ценность момента.       — Посвящаю сердце человечеству, — отсалютовал новоиспеченный капитан.       — Ну и последнее, — командор поднялся с места и прошёл к буфету, откуда достал чистый стакан. — Эрвин, поскольку Флагон погиб, а у тебя в отряде недобор, этот твердолобый рядовой Леви отныне твоя проблема. За всё, что он сделает или не сделает, несёшь персональную ответственность.       — Я понял, командор, — отозвался Эрвин.       — Радостные крики, благодарности, возражения, пожелания будут? — спросил Шадис, попутно наливая себе стакан и вытаскивая из верхнего ящика пачку «похоронок».       — Думаю, это лишнее.       — Тогда за работу.       Не успели Майк с Эрвином разойтись, как в командорский кабинет вбежал дежурный.       — Командор Шадис, во дворе перед пятым бараком массовая драка, — доложил сержант Йенс, на скуле которого темнел свежий синяк. — Солдаты отказались подчиниться и прекратить.       — Пятый барак, говоришь, — проговорил командор и перевел взгляд на Эрвина. — Кажется, там спит твой новый подчиненный.       — Разрешите разобраться в инциденте.       — Разрешаю, — Шадис пригубил из стакана, сморщил нос и пододвинул к себе списки погибших. — Майка с собой возьми. Он покрепче будет, если что.       

***

             — Слышь, Леви, — обратился Морис, проверяя пальцем во рту передний зуб. — А правду говорят, что в Подземном городе местные едят человечину с голодухи?       — Ага, — отозвался Леви, протирая руки платком и в отвращении кривя рот при мысли, что слюна Мориса попала на кожу. — Мясо отборных здоровенных тупиц особенно ценится. Так что я бы не советовал тебе соваться туда.       — А ты, поди, и сам кучу народу сожрал, — Морис смачно сплюнул кровь себе под ноги. — Надо тебя на опыты к чокнутому лейтенанту сдать. Она любит изучать всяких чудовищ.       — Это которая в очках и всё время треплется о титанах? — спросил Леви, припоминая странную девицу, которая набивалась к ним с Фарланом и Изабель в приятели.       — Точно. Чуть ли не ссытся от восторга, когда их видит.       Они с Морисом сидели на крыльце у входа в барак. Возле пары керосиновых ламп, освещающих вход, кружились насекомые. Ночь была темна и спокойна, если не считать воплей Юзефа, которого всё никак не могли унять.       Леви с Морисом за свою короткую перепалку успели извалять друг друга в дворовой грязи. Двинув противнику в зубы, Леви извернулся, зажал его в удушающем захвате, пока лицо Мориса не раскраснелось и он не запросил пощады. К его удивлению, оппонент хоть и был недоволен проигрышем, но не стал дальше браниться, а напротив, извинился за то, что вспылил. Отвечать Леви не стал, но и угрозы об убийствах, которые использовал в схожих ситуациях в Подземном городе, придержал при себе.       — Твой друг Фарлан, кажется, был неплохим малым. Он мне обещал показать, как играть в «буру». Жаль его.       — Да, — ответил Леви, чувствуя внутри давящую пустоту.       — А вот и нарушители, капитан! — держа масляные лампы, к бараку приближались трое: Смит, Захариус и Йенс. Морис подскочил и огляделся, но возвращаться внутрь было уже поздно.       — Что здесь произошло? Сержант Йенс сказал, что вы двое устроили драку. Объяснитесь, — потребовал капитан Смит, оглядывая солдат, испачканных в пыли. — Когда к тебе обращается старший по званию, положено вставать, рядовой Леви.       Леви медленно встал со ступеньки крыльца и, сложив руки за спиной, сказал:       — Рядовой Морис громко храпел и мешал мне спать, поэтому я врезал ему. Это всё.       — Капитан, я сам виноват! — запротестовал Морис. — Рядовой Леви просил меня быть потише, но я нагрубил, и у нас возник незначительный конфликт, который уже исчерпан.       — Он ударил меня по лицу, когда я пытался их разнять! — указывал то на Леви, то на свою подбитую скулу сержант Йенс.       — Понятно, — сказал Смит, не сводя взгляда с лица Леви. — Оба в карцер на двое суток. Может, там у вас сон будет крепким.       — А там ещё что за шум? — спросил Майк, услышав крики из барака.       — Это рядовой Юзеф Хольм. Единственный выживший из отряда капитана Маркуса, — пояснил Йенс. — У него, кажется, возникли проблемы с головой.       — Тогда какого титана он ещё не в медчасти? — Майк решительно направился внутрь, отодвигая с пути Мориса.       — Сержант Йенс, проводи нарушителей до замка, — распорядился Смит.       — Эй, Эрвин, не боишься оставлять сержанта наедине с его обидчиком? — спросил Леви, недружелюбно покосившись на Йенса, отчего тот вжал голову в плечи.       — Капитан Эрвин, — холодно поправил он. — В камере всегда лежит томик устава о службе. Проведи время с пользой и почитай его, рядовой Леви, а когда срок твоего взыскания закончится, мы вместе обсудим прочитанное. В моём отряде каждый солдат хорошо знает своё место и не нарушает субординацию. Ты не будешь исключением.       Леви чуть оживился и, поведя подбородком вверх, спросил:       — Я теперь в твоём отряде?       — Идите, пока я не добавил к карцеру двойной наряд на кухню, — Эрвин отвернулся от солдат и направился вслед за Майком в барак.       

***

             — Ты же знал, что Шадис сделает кадровые перестановки. Почему не сказал? — спросил Майк по дороге обратно в замок. От Эрвина всё ещё тянуло хитростью, как от старой лисы.       — Это вполне очевидное и разумное решение. Ты разве не рад повышению?       — Меня вполне устраивало моё положение. Я охочусь на титанов, прикрываю от них твой зад, а ты красуешься перед Шадисом и заполняешь бумаги. А теперь ты просто берешь и рушишь наш многолетний союз. Не стыдно тебе?       — Не утрируй. Тебе давно пора сменить деятельность.       — Ну конечно, кинул старину Майка ради первого встречного бандита. Он-то помоложе будет да пошустрее, — наиграно заворчал Майк, и Эрвин улыбнулся.       — Ты переживёшь это, мой друг, — Эрвин легко похлопал его по плечу. — Наберёшь себе ребят, будешь уже вместе с ними охотиться на титанов так, как посчитаешь нужным.       — Где их взять-то, этих ребят? — буркнул Майк. — Одних съели, часть пожевали да выплюнули, а те, кто остался, либо пристроены, либо… как этот парнишка Юзеф. Завтра ещё кто-нибудь не выдержит и подаст рапорт на увольнение.       — Когда я разбирал почту, за время нашего отсутствия пришло несколько прошений о переводе из Гарнизона и Военной полиции, так что не всё так плохо.       — Из полиции? Кто-то решил променять элитную службу на сомнительные приключения за стенами? Кто этот ненормальный?       — Не этот, а эта, — уточнил Эрвин. — Девушка. Зовут Нанаба, фамилию забыл. Опыта немного, в полиции служит только год, но характеристика отличная, так что присмотрись.       — Понятно. Ещё одна чокнутая. Если окажется такой, как Ханджи, то человечество точно будет спасено, — хмыкнул Майк, задумавшись. — Значит, мне в подчиненные девица из элитных войск, а тебе — мелкий жулик из подземелья? Со стороны бы сказали, что это не очень-то справедливо.       — Должен же я иногда пользоваться положением и забирать лучшие куски себе, — непринужденно пожал плечами Эрвин.       Майк усмехнулся.       — Эгоист ты, Эрвин.       — Немного.

***

             — Сейчас бы курочки жареной ляшечку и яблок моченых, и девоньку какую-нибудь тоже за мягонькую…       Леви предпочёл, чтобы Морис сидел тихо в камере по соседству, но, по сути, ему не было дела до его мечтательной болтовни. Не было ему дела и до того, что матрас на койке в карцере вонял сыростью, в самой камере было холодно, а в углу была дырка в полу, где пищали и копошились мыши. Куда больше сейчас заботили мысли о собственной жизни и сраном блондинчике, с которым его связала судьба.       Эрвин позвал пойти за ним, ему нужна его сила, чтобы проложить путь Разведкорпусу дальше за стены. Он верно рассчитал, что лучшим убийцей монстров может стать только другой монстр. Пожалуй, он прав: ни для чего другого Леви больше не годится. Можно, конечно, сбежать и вернуться обратно к старой жизни. Ещё не поздно вернуть свою банду и накопления на «билет к солнцу», но какой теперь в этом смысл?       Он внимательно посмотрел на свои руки, навсегда запачканные кровью Фарлана и Изабель. Нет, ему никогда не отмыться от этого. Никогда он не простит себя за их смерти. Но оставить всё как есть, наплевать на смерти единственных близких людей и забыть про отмщение нельзя. Да и вряд ли они обрадовались узнав, что Леви, оказавшись на поверхности, забудет про их общую мечту о свободе. Раз он решил остаться, нужно приспособиться и прижиться в новом мире, а для этого ему нужен проводник и «крыша».       — И картошечки печёной, а потом всё это запить свежим пивком…       В животе громко заурчало, но вовсе не из-за голода или аппетитных фантазий Мориса. Не вовремя дала о себе знать бобовая похлёбка, которой накормили всех вернувшихся с вылазки. Леви взял с обшарпанного столика томик устава о службе и открыл на случайной странице. Тусклый свет факелов из коридора осветил строгий типографский шрифт.       «50. Приказ командира должен быть выполнен беспрекословно, точно и в срок. Критика приказа недопустима, а неисполнение приказа командира, отданного в установленном порядке, является преступлением против военной службы…»       Эрвин вскользь дал понять, что Леви теперь в его отряде и должен подчиняться ему. Что ж, такое положение дел вполне приемлемо. Вот только пусть блондинчик не обольщается, что Леви так сразу взял и поверил в его браваду об освобождении человечества. Он поможет Эрвину избавиться от титанов ради мести за Изабель и Фарлана. И ещё ради себя.       Он выдрал страницу из устава, несколько раз смял и расправил листок, чтобы бумага стала мягче, и окинул хмурым взглядом металлическое ведро в углу камеры.       

      ***

             Две рядовые таскали корзины с постиранным бельём к месту сушки неподалёку от жилых блоков. Когда последняя корзина плюхнулась на землю, девушки с облегчением выдохнули и потянули натруженные спины, размявшись, вернулись к работе.       — Мне кажется, у лейтенанта Ханджи интрижка с командором.       — Пф, скажешь, тоже. Он от неё шарахается, как от прокаженной.       — Он ей повышение дал, хотя до этого Ирма слышала, как он говорил капитану Эрвину, что скорее за стену без коня выйдет, чем позволит ей набрать свой отряд. Бернера-то приставил к ней только потому, что тот сам просил.       — Да, грядёт что-то страшное. Надеюсь, меня к ней не припишут, — отозвалась девушка, накидывая на веревки первую партию постиранного белья.       — Спаси сохрани, Роза-заступница, — подхватила её собеседница и увидела за колыхающимися от ветра простынями чью-то невысокую мужскую фигуру.       — Эй ты! Ты куда это пошёл? — крикнула она солдату, уверенно шагающему к женским баракам. — Тебе сюда нельзя. Уходи по-хорошему.       Он не отреагировал, тогда она побежала за ним следом.       — Уйди с дороги, — Леви попытался отодвинуть девушку, преградившую ему путь, но та проявила настойчивость. Её напарница тоже поспешила к ней.       — Доброго утречка, бойцы! — бодро поприветствовала невесть откуда взявшаяся Ханджи. Девушки сделали салют, а Леви просто сложил руки на груди. Она подошла ближе и оглядела их компанию. — Эльза, Лив, у вас там бельё упало, идите поднимите.       — Надеюсь, ты не из тех странных парней, которые охотятся за грязными девчачьими панталонами? — с ухмылкой спросила Ханджи, когда защитницы женских покоев побежали исполнять указание.       — Мерзость, — скривился Леви. — Нет, у меня всё в порядке с головой.       — Тогда неужто ты успел с кем-то договориться о нарушении устава? Насколько я знаю, нашим девчонкам нравятся парни повыше, но, может, ты успел покорить чьё-то сердце своей харизмой или искрометным чувством юмора, а? Признавайся, крепыш.       Ханджи сияла хорошим настроением и совсем не замечала недовольный взгляд Леви, способный резать железо. Отвечать Леви не торопился и в разговоре возникла затяжная пауза, но она ждала как ни в чём не бывало.       — Я пришёл забрать вещи Изабель, — наконец признался он, отводя взгляд.       Уголки губ её опустились, она понимающе кивнула.       — Понятно. Тогда постой здесь, — Ханджи отправилась в барак.       В ожидании Леви повернул голову и посмотрел на Эльзу и Лив, о чём-то шепчущихся. Девушки, заметив, что он смотрит в их сторону, спрятались за висящей простынёй.       — Спасибо, — получив тканевый узелок, Леви развернулся, чтобы уйти, но его одернули.       — Эй, Леви! — окликнула Ханджи и, встав перед ним, быстро затараторила: — Я тут вспомнила, что обещала угостить тебя обедом. Может, как-нибудь выберемся в город отведать чего-нибудь повкуснее «музыкальных» похлёбок из столовой? Стой, ничего не говори! — Ханджи положила руку ему на плечо, отчего он непроизвольно дернулся. — Я вижу по лицу, что ты со мной согласен. Слышала, ты теперь в отряде Эрвина. Как будет время, я договорюсь с ним об увольнительной для тебя. Хотя, может, он и сам захочет составить нам компанию? Хм, надо спросить. Поболтаем о том о сём в неформальной обстановке. Ты ведь ещё не был в Гермине? Нет? Вот и найдётся повод. Я дам тебе знать, когда быть готовым. Увидимся! — не дав ему и слова сказать, Ханджи махнула рукой и спешно покинула его.       Заправив вылезший краешек рубашки Изабель обратно под оберточную ткань, Леви посмотрел в спину Ханджи.       Стоило держаться подальше от этой сумасбродной девки и по возможности не иметь с ней никаких дел. Ему подобные девицы совсем не нравятся. Он был в этом почти уверен.       

***

             Испортив несколько листов чистой бумаги, Эрвин отложил перо и взялся за карандаш. С Леви было сложно во всём, начиная с обстоятельств его вступления в Разведкорпус и заканчивая составлением на него служебной характеристики.       Эрвин хмуро поглядел на пустой лист и постарался сконцентрироваться. Мыслей о рядовом Леви было много, но они никак не хотели складываться в слова и ложиться на бумагу. Наконец он собрался и грифель карандаша прикоснулся к белой поверхности.       «Рядовой Леви поступил на службу в Разведкорпус по личному распоряжению главнокомандующего генерала Д. Закклая по ходатайству полковника К. Шадиса (приказ №15дсп). В настоящее время проходит службу под командованием капитана Э. Смита.       В связи с отсутствием аттестата об окончании военного училища прошёл ускоренный курс боевой подготовки под руководством штатных инструкторов Разведкорпуса. Показал хорошие результаты по всем дисциплинам.       В строевом отношении подтянут, физически развит хорошо. Оружием и боевой техникой владеет в совершенстве…»       Он дважды перечитал написанное и удовлетворенно кивнул. Начало хорошее, но вот дальше в оценке личных качеств Леви пошли трудности.       Эрвин склонился над бумагой и прикрыл глаза, пытаясь как можно более корректно подобрать слова, чтобы описать поведение подчиненного. В голове всплыли некоторые эпизоды из повседневной жизни разведки, связанные с его участием.              «Во внешнем виде чист и опрятен. Следит за личной и общественной гигиеной…»              «Вы все грязные свиньи, поэтому отправляйтесь спать в хлев, где вам и место», — объявил Леви сослуживцам и выкинул все вещи соседей по бараку на улицу. Не забыл и выпнуть вон также самых упертых их владельцев. Надо ли говорить, что за такую выходку он вновь отправился в карцер на сутки, а когда вышел и обнаружил уже свои вещи, сваленные под крыльцом барака, получил ещё трое суток за устроенную массовую драку.              «При выполнении служебных обязанностей проявляет трудолюбие, настойчивость. Вносит предложения начальству по улучшению организации несения службы…»              «В связи с выявленным очагом педикулёза все солдаты, проживающие в пятом бараке, отправляются на карантин. Кроме рядового Леви. Он чист. Берите с него пример, если не хотите ходить обритыми кочерыжками, — объявил Шадис личному составу на утреннем построении. — Также поступило предложение об увеличении количества парково-хозяйственных дней. Скоро к нам нагрянет проверка из главного штаба, поэтому наведение порядка не будет лишним. Сержант Йенс, подготовь необходимый расчёт и выдай всем инвентарь. Выдрайте весь замок до блеска, чтобы пылинки не было. Контроль за мероприятием оставляю за собой. Офицеры тоже участвуют в уборке. Что ты так смотришь на меня, Смит? Предложение поступило от солдата из твоего отряда, так что метлу в руки и вперёд. Заодно разъясни своим подчиненным, как и в каких случаях нужно обращаться к вышестоящему начальству, минуя прямого начальника…»              «В быту неприхотлив. Способен стойко переносить тяготы и лишения службы…»              «Кто-то опять украл со склада солонину. Наверное, это мелкий мародёр из подземелья крысятничает», — жаловался сержант Йенс другим солдатам на пропажу подотчётных продуктов питания.       «Если вы говорите о рядовом Леви, то он уже неделю сидит в карцере на хлебе и воде, — вмешался в разговор Майк. — А солонину таскает рядовой Морис Бельц. От него ею пахнет за версту. Я всё жду, когда у него проснётся совесть, а сам он признается и выдаст остатки, но похоже не дождусь».              «Проявляет осторожность при общении с сослуживцами…»              «Смит! Иди глянь на новый экспонат. На этот раз из ложки, — командор вытащил сверток из дальнего ящика стола и явил на свет целую коллекцию самодельных заточек из обломков лезвий для УПМ, стекла, камней, дерева, сломанных ножниц и прочих хозяйственных инструментов. — А ещё посмотри сюда, — командор вынул из буфета изящный медный чайник. — Красивый, правда? Думаешь, новый? Как бы не так. Этот чайник принадлежал ещё десятому командору и никто с тех пор его не чистил, а твой рядовой отскреб его за час! И раз ему руки не для скуки, то постарайся занять его так, чтобы он и дальше делал что-то полезное, а не воткнул кому-то из сослуживцев «перо» под ребро».              «В употреблении спиртных напитков во время несения службы замечен не был…»              «Капитан Смит, рядовой Леви без разрешения вынес из лаборатории пятилитровую бутыль спирта», — доложил сержант Моблит Бернер.       Эрвин, не скрывая усталости, провёл рукой по лицу и уточнил: «И где он? Напился и подрался? Сколько пострадавших?»       «Насколько мне известно, никто не пострадал. Мы с капитаном Захариусом провели служебное расследование и установили, что спирт рядовой Леви использовал в бытовых целях — протёр все стекла и зеркала в замке. Сейчас он оттирает остатками витражное полотно на третьем этаже, — увидев вопросительный взгляд Эрвина, Моблит пояснил причину своего визита: — Капитан, мне не жалко «продукт». Если рядовому Леви нужен будет ещё спирт для уборки, то я могу сделать, это не проблема. Но та бутылка предназначалась для командора, и лейтенант Ханджи обещала, что отнесёт ему её сегодня. Не хотелось, чтобы командор подумал, что она не держит слово. Для неё важно его мнение. Вы можете с этим что-то сделать?»              «Способен оценивать свою деятельность. На замечания командиров реагирует. К критике невосприимчив…»              Из глубоких раздумий Эрвина вернул в реальность звук шагов, доносящийся из коридора. Он глянул на настенные часы и понял, что прошло куда больше времени, чем он планировал провести в тишине. Ради ценных минут покоя пришлось искать отговорки, чтобы не пойти со всеми на обед, а вместо этого уединиться в комнате отдыха офицеров, пока там никого не было.       — Вот ты где, Эрвин, а мы тебя обыскались, — командиры отрядов ввалились в кабинет, и вмиг расстроившийся заместитель командора сразу был забросан кучей жалоб.       — Мои парни сказали, что у них пропали кое-какие личные вещи, и они думают, что их украл твой подопечный.       — Не много ли на себя берет этот юнец, раз делает замечания старшим по званию? Вот ведь безграмотная выскочка!       — Он разговаривает с офицерами так, как будто делает великое одолжение. Может попросить Шадиса в порядке исключения разрешить высечь его на плацу перед всеми? Сделай с этим что-то, Эрвин!       — Твой подчиненный послал меня на хуй.       — А теперь вы послушайте меня, — Эрвин встал из-за стола, распрямился во весь свой немалый рост и придал лицу самое строгое выражение. — Арвед, напомни своим парням, что за клевету на товарищей полагается наказание. Хорошенько напомни, со ссылками на пункты устава. И если после этого их вещи чудесным образом не найдутся, мы вернемся к обсуждению этого вопроса, — не дожидаясь возражений от первого офицера, он перешёл к ответу на жалобу следующего. — Эта, как ты выразился, Юрген, «безграмотная выскочка» указал на ошибки в твоих документах. Как по мне, это серьёзный повод задуматься над развитием собственных умственных способностей, если юноша родом из Подземного города умеет считать двухзначные числа лучше ветерана Разведкорпуса.       Лицо ветерана покрылось красными пятнами, а Эрвин продолжил:       — Раз ты не способен следить за собственной речью, Вальтер, то я официально запрещаю тебе обращаться к членам моего отряда без моего ведома. По крайней мере до того момента, пока из твоего лексикона не исчезнут оскорбления про мусорный сброд и подземных крыс. Это ясно?       Офицер в ответ только сердито поджал губы.       — А что до тебя, Роб, считай, что он передал мои слова, — закончил капитан Эрвин и вышел за дверь, оставляя присутствующих в молчаливом негодовании.       — Ну хоть ты-то скажи, что-нибудь, Майк, — нарушая возмущенную тишину, потребовал один из офицеров.       Майк лишь хмыкнул и покачал головой. Ничего он говорить не собирался. Пусть Эрвин сам возится со своим маленьким бродяжкой, которого решил отмыть и сделать солдатом. Только чтобы вытравить из него запах трущоб, мыть и шоркать придётся ещё долго. Этот запах ни на что не похож. Он липнет ко всем, кто много лет провёл в самом низу общества, и будет сопровождать всю оставшуюся жизнь, где бы эти бедолаги не оказались.       

***

             Эрвин всё ещё был раздражён, когда вошёл в свой кабинет. По пути он заглянул на кухню, взял чайник с кипятком.       В кабинете за столом для совещаний сидел рядовой Леви — главный раздражитель всего офицерского состава Разведкорпуса. Рядовой старательно переписывал протокол с последнего заседания военного совета. Эрвин попросил сделать сразу десяток копий, чтобы занять его на подольше. Поначалу такие задания давались Леви непросто. Эрвин выяснил, что тот умел читать и считать, но вот с письмом и общей грамотностью у него были проблемы. Зато он весьма быстро учился. Смит попросил Ирму, которая обычно помогала ему с бумажной работой, показать Леви штабной документооборот, и он стал выполнять отдельные поручения в меру способностей.       — Тебе всё понятно из прочитанного? — спросил Эрвин, глядя на аккуратную стопку готовых документов.       — Не совсем, но с этой порнографией я почти закончил, — ответил Леви, скребя пером по бумаге.       — Почему «порнографией»? — с усталым вздохом спросил Эрвин, пока не в силах делать очередное замечание о манере подчиненного выражаться.       — Расширить-принять-углубить, — непонятно ответил Леви. Поставив точку в конце предложения, он придвинул к себе другой лист и зачитал выборочные отрывки из протокола: — «…расширить контроль за тыловым обеспечением личного состава и провести на местах качественную приёмку овощей весеннего закупа…», «…принять меры к рациональному и экономному расходованию газа, горючих минералов и высокопрочной стали…», «…углубить сотрудничество с руководством военных училищ в целях разъяснения кадетам важности постоянного совершенствования профессиональной подготовки…» и так далее. Расширить-принять-углубить. Вас что, ебут на этих собраниях?       Эрвин мягко рассмеялся, а через десяток секунд смех вовсе перешёл в короткий басистый хохот.       — Это называется «мотивацией к качественной работе», но суть ты уловил, — отсмеявшись, пояснил он. — Хочешь чаю?       — Хочу.       С заваркой возникла проблема, потому как Эрвин не обнаружил на привычных местах посреди кучи разбросанных книг и заметок ни кружек, ни заварника.       — Я тут немного прибрался. Неприятно работать в таком сраче.       Посуда нашлась в буфете. Эрвин и забыл, когда последний раз туда заглядывал. Все кружки и чашки были вымыты, насухо протерты, расставлены на равном расстоянии между собой и повернуты ручками в одну сторону.       «Интересно, он просто педант или педе…» — Эрвин оборвал собственную дурную мысль и сам же отругал себя.       Отпивая горячий чай и наблюдая, как Леви причудливо держит чашку за края, Эрвин подумал, что, в конце концов, у каждого свои странные привычки и если от них нет вреда окружающим, то пусть так и будет. Ещё он подумал, что вообще ему грех жаловаться на трудности с индивидуально-воспитательной работой. Леви испытывает куда большие трудности, и в этом есть прямая вина Эрвина.       Он ворвался в маленький мирок угнетенных людей и без спроса перекроил судьбы трёх его обитателей так, как посчитал нужным, прикрыв свои действия иллюзией выбора, которого не было. Это был некрасивый и грязный поступок. Но даже знай он заранее, к чему приведут его действия, он всё равно пошёл бы на эти жертвы. Ведь он куда грязнее, чем всё подземное ворьё вместе взятое и, в отличие от настоящего ворья, меняться не собирался.       Отставив кружку, Эрвин вытащил из пачки бумаг недописанную характеристику. За недолгий период их общения стало понятно, что Леви не будет беспрекословно выполнять приказы, а для военного человека это плохое качество, но так ли он безнадежен?       Рядовой Морис Бельц, с которым он периодически дрался, был застукан за попыткой пронести в карцер к Леви порцию ворованной со склада солонины. Солонину у него отобрали и отправили в соседнюю камеру, где Морис распевал деревенские песни и травил анекдоты, чему Леви оказался совсем не рад: он даже попросил конвоиров сходить к Эрвину и передать, что он всё понял и осознал. Только пусть его выпустят из камеры либо отпустят Мориса.       Ханджи внезапно проявила большой интерес к левиной персоне. Она просила для него «увал» для прогулки по городу под её присмотром либо присмотром самого Эрвина. Она, видите ли, каким-то образом успела задолжать Леви обед и решила вернуть должок.       Капитан Несс, единственный из командиров, всегда хвалил Леви и ни разу не сказал о нём ничего дурного. Симпатия была вызвана тем, что закрепленный за буйным рядовым конь Раскат стал одним из самых ухоженных и объезженных на всей конюшне.       С появлением Леви замок Разведкорпуса ещё никогда не был таким чистым, как сейчас. Шадис, любящий порядок, был доволен настолько, что, когда на базу нагрянула проверка и у проверяющих не нашлось ни малейшего повода зацепиться, распорядился по возможности не сажать Леви в карцер, а отправлять на общественно-полезные работы.       Понаблюдав за подопечным, Эрвин установил, что зачастую Леви не искал конфликтов с сослуживцами и старался избегать их компании, когда было возможно. Он блуждал по замку и его окрестностях под предлогом выполнения каких-то поручений, уходил в конюшню или на полигон для тренировок, когда там никого не было. Поднимался на крышу замка, чтобы смотреть на небо.       Грифель карандаша замер, а Эрвин поднял взгляд на бывшего бандита. Как старательный ученик за партой, тот перерисовывал непонятные ему закорючки, обозначающие чуждые слова о защите и поддержания порядка в обществе, которое долгие годы на самого Леви плевало.       — Я думаю, тех копий, что ты сделал, достаточно, — Эрвин быстро дописал последние строки и встал, протянув подчиненному бумагу. — Вот это нужно переписать на чистовик.       Отвернувшись от рядового и сделав вид, что занялся другими делами, Эрвин уловил боковым зрением, как Леви слегка приподнял бровь и быстро заскользил взглядом по буквам. Он мог поспорить на что угодно, что заметил во внимательных серых глазах проблеск интереса.       «К нему просто нужно найти верный подход и всё сложится», — рассудил Эрвин.       — Слушай, капитан, — произнёс Леви, когда дочитал. — Всё хотел сказать, что у тебя ужасный почерк. Каждый раз торможу, когда пытаюсь разобрать твои каракули. Уж не обессудь, если медлю.       Позитивный настрой Эрвина немного угас, но в правильности своих выводов о строптивом рядовом сомнений не возникло.              «Вывод: целесообразно использовать и совершенствовать накопленные во время службы опыт и знания для дальнейшего продвижения по службе».       

***

             В Подземном городе люди жили по своему ритму. Понятия дня и ночи были размыты, потому как всюду царил полумрак. Люди ели, когда чувствовали голод, спали, когда уставали, и почти никто не придерживался четкого расписания.       Оказавшись на поверхности, так ещё и сразу в армии, Леви, Фарлан и Изабель не слишком оценили распорядок дня, ранние подъёмы и командирскую муштру. Зато здесь в избытке были чистая вода, свежий воздух, солнечный свет и стабильная кормежка трижды в день. Даже платили жалование, оценить размер которого и задаться вопросом, на что потратить честно заработанные деньги, из всей троицы удалось только одному.       За каждого убитого на вылазке титана дополнительно к окладу давали премию. Леви убил восьмерых, если не считать того, что прикончил в команде с погибшими друзьями. С учётом этого ему выдали получку, равную жалованию командующего офицера. Со смешанным чувством Леви понял, что впервые за всю жизнь деньги его не интересуют. На что их тратить? «Билет к солнцу» он получил. Армия обеспечила ему вещевой минимум и еду. Семьи у него не было.       «Поедем в Гермину, подорвём кабак! И ты, Леви, тоже езжай с нами. Устроим тебе вливание в коллектив», — радостно оповестила его Ханджи, когда он зашёл в кабинет к Эрвину. Не успел Леви отказаться, как его начальник вынул чистый бланк и широким росчерком пера подписал «увал» и вдобавок объявил, что поедет вместе с ними развеяться.       Особого энтузиазма от поездки Леви не испытывал, но рассудил, что будет не лишним посмотреть на окрестности.       Место для «вливаний» носило название «Сытый вепрь» и находилось в ближайшем к штабу Разведкорпуса городе Гермине.       Сама Гермина ничем особым не выделялась. Город на юге Розы, через который проходил прямой торговый путь из Троста и дальше за Сину. Отсюда разведчики получали снабжение и туда же чаще всего ездили развлекаться в увольнении. На взгляд Леви, город выглядел намного хуже, чем белокаменная ухоженная Митра, но безусловно лучше, чем его родные трущобы.       Из трактира вывалилась пьяная в умат троица солдат Гарнизона. Один отвалился от группы и, оперевшись рукой о стену, принялся обильно блевать, в промежутках между рвотными позывами вытираясь рукавом форменной куртки.       В самом трактире вечер был в самом разгаре: бурной пенной речкой разливалось пиво; шумные компании пьяно гоготали и распевали похабные песни так, что на куплетах тряслись стены; официантки, держа над головой подносы с дымящейся закуской, юркими рыбками маневрировали между столиками, ловко увиливая от попыток захмелевших клиентов облапать их.       — Ай-да на коленочки, душенька, покатаю тебя на своей пушке! — крикнул солдат у барной стойки круглобокой официантке, на что та игриво погрозила ему пальцем.       — Тц! — красноречиво оценил «свинское» заведение Леви, вдыхая чадный запах пережаренной рыбы и алкогольных паров. Обстановка напомнила дом родной: вокруг всё те же грязные забулдыги, но только в военной форме. Для полноты картины рядом не хватало только группы подельников по воровскому ремеслу. Хотя, если хорошо подумать…       Он флегматично жевал кусочки жареной речной рыбы и картошки, попутно гадая, что на уме у его новых подельников и чего они от него хотят.       Блондинчик, Чокнутая, Нюхач и просто Моблит сидели с ним за одним столом, потягивая пиво и ковыряясь в тарелках. Присутствие Леви явно сковывало их в поведении, но они старались не показывать виду. Ханджи без умолку трепалась обо всём на свете, начиная с историй об учёбе в кадетке и заканчивая рецептами форшмака, что готовит её тетка из Каранеса. «Просто Моблит» взял на себя роль советника и суфлёра: без лишних просьб пояснял, где находится Каранес, объяснял словечки из армейского сленга, развернуто рассказывал, какой сорт пива лучше заказать, и дополнительно поведал о том, что хозяин трактира — бывший разведчик, лишившийся на вылазке левой кисти. Вышедший на пенсию ветеран всегда был рад принять в своём заведении военных и налить полную кружка в обмен на историю о происходящем за стенами.       Майк молчал, как и Эрвин, который с интервалом в минуту украдкой косился на Леви, что немного раздражало. Блондинчик уже месяц всеми способами пытался втереться к нему в доверие, и не было сомнений, что эта затея с «вливаниями» — ещё одна попытка загнать его в строй и внушить свои нравы. Иначе с чего офицерам звать рядового к себе в компанию распивать спиртное. Куда делась субординация, о которой ему говорили все кому не лень?       В таверну вошла новая группа солдат, многие из которых уже были навеселе и, видимо, решили продолжить свои гуляния здесь. Один парень с высокой прической «помпадур» оторвался от группы и затормозил перед их столиком.       — Эй вы, разведчики! — парень уставился на их компанию и издевательски заулыбался. — Что, пропиваете деньги добропорядочных граждан? Эх вы, дармоеды треклятые. Всех бы вас в поля раком кверху — приносить пользу человечеству.       Услышав это, компаньоны Леви, к его мимолетному удивлению, нисколько не оскорбились и все как один заухмылялись.       — Куда уж нам до чистильщиков стволов, что каждую смену на посту начинают с церемонии орошения земли под стенами, — отозвался Майк, ухмыляясь ещё шире.       — Я попрошу! — возмутился солдат, вскинув палец вверх. — Целиться струей титанам в морды не такое простое дело. Особенно без утреннего опохмела. Говорю вам как лучший артиллерист.       Солдат подошёл вплотную к столику, картинно отсалютовал Эрвину и принялся обмениваться рукопожатиями с Майком и остальными. Когда он задержал взгляд на Леви, с интересом рассматривая его, Ханджи решила познакомить их.       — Леви, это Гельгер. Наш старый товарищ, променявший крылья на банник. Гельгер, это Леви. Наш новый товарищ. Уже успел побывать с нами на вылазке и не запачкал штаны.       — Вот как. Откуда ты, парень? Из какого выпуска?       — Леви издалека, он… — начал Эрвин, но что именно хотел сказать Смит, так никто и не узнал.       — Стена Сина, Подземный город. Училищ не кончал, — лаконично ответил сам за себя Леви.       Гельгер замолк, медленно моргнув пару раз, и тихо выдохнул:       — Мать моя Мария.       — Что-то не так? — в голосе Леви появилась стальная нотка.       — Да всё не так, парень. Ты хоть знаешь, с кем связался?       Все напряглись, глядя как Леви недобро уставился на Гельгера, но тот лишь покачал головой и воскликнул:       — Конечно не знаешь! Сейчас старина Гельгер тебе всё расскажет!       Один из посетителей, сидящий за соседним столиком, привстал с места, чтобы дотянуться до блюда с далеко стоящей закуской, чем воспользовался Гельгер, вытянув из-под него стул.       — Начнём с краёв, — возвестил рассказчик, втискиваясь между Моблитом и Леви, пока гости за соседним столиком громко хохотали над своим товарищем, тяжело плюхнувшимся задницей на пол. — Вот этот парень — настоящий псих, — Гельгер стал трепать Моблита за плечо. — А на вид так и не скажешь. Притворяется тихоней, а на самом деле тот ещё маньяк. По мясу работает так, что Кенни Жнец бы позавидовал!       — Как ты сказал? — переспросил Леви.       — Кенни Жнец. Ты разве не слышал о нём? Где-то с десяток лет в городах Сины орудовал такой серийный убийца. Уйму народу порешил, а особенно полицейских. Говорят, сотни глоток перерезал от уха до уха, — для наглядности Гельгер провёл большим пальцем у себя по горлу.       — И что с ним стало? Его поймали? — на мгновение Леви утратил контроль над своей сдержанностью, но, кажется, этого никто не заметил.       — Кто знает, пропал куда-то. Сдох, наверное, а может то был и не один человек, а группа подражателей. Слышал от ребят из полиции, что они периодически натыкаются в разных местах на трупы с порезанными глотками в точности, как это делал Кенни Жнец…       Леви показалось, что воздух в душной таверне стал холодным, а окружающие голоса — глухими и отдалёнными.       — Но мы отвлеклись, — Гельгер без спроса придвинул к себе кружку Леви с пивом и с удовольствием отпил. — Все нормальные разведчики знают, что если видишь титана, то либо беги, либо бей по загривку, но этот парень каждый раз умудряется оттяпать этим тварям какую-нибудь конечность и пялится на это.       Моблит, слушая рассказы о себе, закатил глаза и нахмурился.       — Так мало того, он ещё и на каждом привале по памяти рисует всю эту расчленёнку. Со всеми подробностями и так детально, что волосы на голове шевелятся. Разве ж это нормально? — Гельгер наклонился поближе к Леви, дыхнув перегаром и доверительно шепнул: — Но кроме этой кровавой поебени он ещё девок голых рисует, аж загляденье.       — Каких таких девок? — оживилась Ханджи. — Моблит, я хочу посмотреть. Ты мне такого не показывал!       — Умолкни, Гельгер! — рявкнул Моблит покраснев и поспешил оправдаться перед начальством: — Командир Ханджи, то были анатомические зарисовки! В них нет ничего фривольного! Я улучшал свой навык, чтобы наши исследования проходили как можно эффективнее.       — Да-да, так и есть, — поддакнул Гельгер, умыкая у раскрасневшегося Моблита бутылку с сидром. — Моблит, конечно, парень матерый, но без указки начальства не действует. Вот эта женщина как раз и есть главный инициатор всяких безумств, связанных с расчленёнкой. Как-то раз её чуть не проглотили, а она сгруппировалась, проткнула титану насквозь язык и просидела во рту у тварюги до тех пор, пока не пришла подмога. И вылезла прямо у него из пасти целой и невредимой. Ещё и количество зубов подсчитала, пока там была. Просто чума, а не женщина! Хоть в пасть к монстру, хоть в баню в мужской день зайдёт — всё едино. Всё ей нипочём.       — Неправда, — весело отмахнулась Ханджи. — Я не хожу в баню.       — А зря, — шмыгнул носом Майк. Они с Эрвином переглядывались и тихо посмеивались, наблюдая за происходящим.       — Слушайте, а по какому поводу сбор? — поинтересовался Гельгер, щурясь в горло бутылки из-под сидра.       — Обмываем новые звания командиров Ханджи и Майка, — пояснил Моблит и скромно добавил: — Ну и моё, вроде как, тоже.       — «Вливаем» новичка, — сказала Ханджи, улыбнувшись Леви.       — Ещё нам выделили бюджет на следующую вылазку, — высказал Эрвин свою важную причину для праздничных сборищ.       — Святые Сестры, так что же мы сидим всухую? — воскликнул Гельгер, возмущенно хлопнув ладонью по столу. — Вы что же, хотите выйти отсюда трезвыми?       — Не наливайте этому прохвосту! Он свою норму ещё с утра на смене выпил! — громко крикнула стоящая у барной стойки темноволосая девица.       — Рене! — Ханджи отправилась здороваться со своей знакомой, а Гельгер отправился разбираться, почему это ему не надо наливать. Моблит исчез вслед за Ханджи. Майк под предлогом принести ещё выпивки тоже встал из-за стола.       Леви скучающе рассматривал обстановку вокруг и выжидал, когда можно будет уйти. Кругом веселье, дружный смех и люди, объединенные общим прошлым. Ему тут делать нечего.       — Не любишь такие места? — спросил Эрвин — единственный, кто остался сидеть вместе с ним за столом.       — С чего ты взял?       — Ты не очень-то общительный.       — Я общительный. Был бы подходящий собеседник.       — А что, наша компания недостаточно для тебя хороша?       — Я этого не говорил.       — Либо сам себя считаешь белой вороной? — наседал Эрвин.       Леви смерил его хмурым взглядом и промолчал, а Эрвин вновь заговорил:       — Послушай, когда в лоб сталкиваешься со смертью, начинаешь относиться ко многим вещам гораздо проще. Тут можно брать пример с наших врагов. Титанам нет разницы, кого съесть. Богатый вельможа либо нищий старик — любой, кто попадётся им на глаза, будет съеден. Все равны перед смертью и мы разведчики тоже. Каждый из нас.       — Да не суетись так, капитан, — осадил его Леви. — Сейчас ты ещё скажешь, что не надо тратить время на сожаления о несбывшемся, тонуть в печали и всё такое. Мне не в первой бывать в схожей ситуации. Холера, голод и нож в спину ничуть не лучше титаньей пасти.       — Должно быть, ты многое пережил, — за сдержанным выражением лица Эрвина скрывался явный интерес. Чуть поддавшись вперёд, он спросил: — Поделишься?       Леви шевельнул уголком губ. Настырный блондинчик не оставлял попыток залезть под кожу и прощупать каждый сантиметр. Ну уж нет. Как бы, сука, не так.       Повторив позу Эрвина и наклонившись вперед, он произнёс:       — Возможно.       Заметив нетерпеливое предвкушение в голубых глазах, Леви ещё раз усмехнулся про себя и отодвинулся обратно, свободно развалившись на стуле. Эрвин, видимо, ожидавший, что их посиделки превратятся в вечер откровений, остался ни с чем.       — Не может быть! Не верю! — возле стола вновь появился Гельгер, а за ним шли все остальные. Обвиняюще указав на Леви, он спросил: — Майк сказал, что ты завалил восемь титанов на вылазке. Это так?       — Девять. Одного убил с товарищами по команде.       — Девять! Да вы шутите?       — Он очень шустрый, — вклинилась в разговор Ханджи. — Я думаю это из-за маленькой массы тела — меньше сопротивление воздуха при полёте.       — Ну да, некрупный, — неохотно согласился Гельгер и вновь поинтересовался: — А как у тебя с силой удара?       — Никто не жаловался, — ответил Леви, начиная злиться. Крупный-мелкий. Он что, кролик на базаре? — Хочешь проверить?       — Хочу! Давай на кистях! — Гельгер принялся стягивать куртку и подворачивать рукава.       — Хорошо. Только руки помой.       — Вот ты шутник, — Гельгер заухмылялся, но при виде серьёзного Майка его улыбка опала.       — Он серьёзно, — тяжело вздохнул Майк. — Не спорь и сходи к умывальнику.       Леви посчитал, что стоит оставить в стороне те приёмы, которыми можно одним резким движением сломать предплечье противнику. Гельгер хоть и пьяный дурень, но зла ему не желает. Он даже дал ему пару секунд форы перед тем, как забрать победу себе.       Остальные посетители заведения, включая хозяина, отнеслись к спонтанным соревнованиям по рукоборью с бурным одобрением, громко комментируя происходящее и поднимая кружки вверх за победителя.       — Это всё потому, что он трезвый! — попытался оправдаться Гельгер, стукнув в досаде рукой по столу, когда народ в таверне весело загудел. — Хозяин! Тащи ящик своего фирменного! Эй, Майк, а ты чего стоишь в стороне? Леви, ты же знаешь ведь, что он лучший боец человечества?       — Он-то? — Леви, не скрывая издевки, оглядел Майка и с вызовом уставился на него. — Что-то не похож.       Народ в таверне в один голос заухал и загоготал, а Майк сердито прищурился и уставился на него в ответ, плотно сжав челюсть.       — Господа, предлагаю разрешить ваши разногласия в честном поединке, — Ханджи легонько подтолкнула Майка сзади, а Гельгер быстро метнулся за бренди.       — Выпьем за дружбу и товарищество! — возвестил Гельгер, раздавая Майку и Леви по бутылке. — Только чур до дна!       — Струсил, что ли, усач? — спросил Леви, глядя как оппонент не торопится откупоривать бутылку.       — Боюсь тебе, такому мелкому, чего-нибудь вывихнуть. Эрвин же расстроится.       — За себя беспокойся.       Неторопливо опустошив бутылку и при этом не поморщившись, Леви вытер рот ладонью и подумал, что Эрвин и впрямь расстроится, если накануне вылазки он сломает руку его приятелю. Сам же Эрвин обеспокоенно хмурился, наблюдая за происходящим.       — Стойте, стойте! Давайте введем правило на подсчёт до десяти секунд, чтобы не затягивать раунд, — предложил Гельгер. — Начинаем, ребята!       Не прерывая зрительного контакта, соперники сцепили ладони и напрягли мышцы. Гельгер как главный секундант дал сигнал к началу.       — Один! — едва успела прокричать толпа, как Леви припечатал руку Майка к столу.       — Эрвин, глянь, что творит твой подчиненный! — воскликнула Ханджи в восторге, наблюдая за происходящим. — Иди и покажи ему, кто тут главный!       — Я воздержусь, — мягко ответил Эрвин. Он испытал явное облегчение, когда удостоверился, что конечности ни одного из подчиненных не пострадали. — На завтра запланировано немало дел. Хотелось бы заняться ими со свежей головой.       — Твои дела и впрямь нельзя поручить другим или не хочешь пачкать руки о бывшего бандита?       Эрвин уже практически рассердился, возмущенный такой дешёвой провокацией, но тут его осенило.       — Тебе надо работать над самооценкой, — Эрвин пересел напротив Леви. Кто-то тут же заботливо поставил перед ним бутылку. — К тому же, все уже забыли о твоём происхождении. Эй, Гельгер, ты помнишь откуда Леви?       — А? — Гельгер оторвался от вливания в себя новой порции алкоголя. — Откуда Леви? А разве он говорил?       — Вот видишь, — сказал Эрвин, прикасаясь губами к горлышку. Каждый глоток придавал уверенности, что в этом раунде победит он. От его внимания не ускользнуло, как бывший бандит бегло осмотрел заживший шрам на ладони.       Обманчиво хрупкая ладонь прикрыла отпечаток неприятного эпизода из прошлого.       — …Пять! Шесть! Семь! Восемь!       Рука подрагивала от напряжения, но Эрвин «держал лицо» и продолжал попытки гнуть того, кого согнуть невозможно.       — …Девять!       В другом конце зала раздался звук битого стекла, отвлекший толпу от счёта.       — Ничья! — противники разжали руки.       — Да он тебе поддался, — с ноткой зависти прокомментировал Майк.       — Хочешь реванш, усач? — отозвался Леви, разминая запястье.       — Лучше давай со мной, Майк, — вступился Эрвин. — Пусть Леви пока отдохнёт.       Леви фыркнул, но встал, освобождая место.       Эрвин всегда уступал Майку во всём, что касалось физической силы. Он всегда дышал ему в спину, но никогда не выходил вперёд, что не вредило их успешной командной работе. Но в этой дружеской забаве Эрвин неожиданно для себя легко одолел старого товарища всего за пять секунд.       — Ты себе что, гирю в кабинете заимел? — раздосадовано спросил бывший лучший боец человечества.       — Нет, — Эрвин с едва заметным удивлением посмотрел на свою ладонь со шрамом, медленно сжимая и разжимая пальцы. — Видимо, это ты, друг мой, переутомился. Ну или сегодня просто не твой день.       — Или перепил! — предположила Ханджи, кладя руку на плечо проигравшему. — Не печалься, Майк. Радуйся лучше, что, наконец, нашлась достойная смена. Так, глядишь, и до пенсии сможешь дотянуть.       — Да ну вас, — угрюмо буркнул Майк.       Наступила глубокая ночь, но посетители «Сытого вепря» не собирались расходиться. Гуляния лишь набирали оборот, а пьяный турнир по рукоборью продолжался уже с участием других силачей. Ханджи, напившись и игнорируя взволнованные увещевания Моблита, вступила в борьбу с каким-то сержантом из Гарнизона. Майк ушел болтать с Гельгером и Рене. Эрвин с Леви вновь остались одни за столом, поглядывая друг на друга.       В полегчавшей голове Эрвина было много вопросов: почему у Леви такой ясный сфокусированный взгляд после целой бутылки бренди; сколько ему пришлось тренироваться, чтобы с поразительной легкостью побеждать соперников существенно крупнее себя; действительно ли он такой нелюдимый, каким кажется, или просто искусно дурит окружающих; расскажет ли Леви хоть что-то о себе или так и будет молчать, выстроив вокруг себя баррикаду из мрачной таинственности.       — Капитан Смит! — официозно обратился к нему Гельгер. Его качало от количества выпитого, но он старался сохранить прямую стойку. — В этот вечер я многое понял. Тот, чьё сердце однажды испытало радость полёта на широких просторах, не сможет запереть и закрыть его в душной клетке.       — Красиво, — слегка улыбнулся Эрвин.       — Спасибо, сэр, — Гельгер вновь заставил себя выпрямиться и приложил кулак к сердцу. — Прошу восстановить меня в рядах Разведкорпуса. Посвящаю сердце человечеству.       — Принимаю твоё прошение. Однако ты же помнишь, что во время экспедиций употреблять спиртное запрещено. Ты к этому готов?       — Любые жертвы ради победы человечества, — крайне серьёзно ответил Гельгер.       — Тогда приезжай в четверг на базу оформлять документы.       Когда Гельгер покинул их, Леви спросил:       — И часто вы набираете в разведку алкашей и бандитов?       — В разведке таких нет, — уверенно ответил Эрвин. — Есть только отчаянные смельчаки, ученые-новаторы, непризнанные таланты и мечтатели.       — А нормальных нет?       — Нет. Таких не берём.       Возможно, дело было в бутылке дешевого бренди, но Эрвину показалось, что холод во взгляде Леви испарился, уступив место теперь уже подлинному интересу к собеседнику и к происходящему вокруг.       И он точно знал, что Леви, наконец правильно его понял.       

***

             Вокруг всё было слишком большим. Неуёмный ветер гонял облака по небу, а гигантское солнце опускалось ниже к горизонту. Когда они были на равнине, вдалеке виднелись горы, чьи вершины уходили далеко вверх и казались абсолютно недостижимыми. Будь у него больше времени, он бы задержался, чтобы запечатлеть в памяти все эти детали окружающей природы. Может даже расспросил у кого-то, сколько дней пути до подножья гор и что находится там наверху.       В этом прекрасном новом мире он чувствовал себя маленькой птичкой, которую как-то нашла, выходила и отпустила на волю Изабель. Его прежние полёты под каменным потолком Подземного города не шли ни в какое сравнение с полётами здесь. Он будто долгие годы просидел больным узником в «горбатой» камере, но теперь, наконец, выздоровел и распрямился во весь рост, чтобы оторваться от земли и больше никогда не приземляться.       Высокие деревья начинали редеть, а погоня не прекращалась. Леви повернул голову и насчитал десятерых титанов. Выпустив тросы выше, он выбрал самое высокое дерево, где его не достанут.       Шесть титанов продолжили бежать вперёд, не разбирая дороги, а остальные остановились и начали высматривать его по сторонам. Один титан сделал слишком быстрый, как у ящерицы, поворот головы и посмотрел на него снизу вверх. Глаза, как два больших зеленых блюда. Продолжая смотреть, титан обнял ствол дерева и замер, при этом широко открыв здоровенный рот.       — Размечтался, урод, — пробормотал Леви глядя, как во рту монстра шевелится влажный розовый язык.       Если бы не ограниченный запас лезвий и газа, он бы вырезал всех тварей, но нужно было продержаться подольше. Где же Эрвин и остальные? Они ушли вперёд, а Леви должен был зачистить тыл и догнать их, но из-за кучи титанов, которыми кишел этот проклятый лес, пришлось много маневрировать, из-за чего он ушёл куда-то далеко в сторону.       Дождавшись, пока ещё парочка титанов заметят его и подойдут ближе, он сделал шаг с ветки и свободно полетел вниз в алчущую его мяса пасть.       — Сдохни, тварь, — пустив тросы в сторону для страховки, Леви сделал кульбит, уйдя от пасти, и приземлился титану прямо на лоб. Проткнув оба глаза одновременно, отчего тварь взвыла, стрелой ушёл вправо для очередного маневра. Остальные два титана, провожая его полёт взглядом, уже разворачивались к нему, но шанса поспеть не было: он оказался за их спинами и направил лезвия в загривок.       Пока за спиной дымились огромные тела, он выбрал направление и, добавив ускорение, отправился вперёд надеясь, что препятствий, из-за которых придётся мешкать, больше не будет.       Пока воздух сдувал челку назад, он напряженно прислушивался к себе и новому ощущению, названия которому никак не мог подобрать. Ему казалось, будто его личность раскололась надвое. Он всё ещё был Леви, бывший бандит из Подземного города, но появился кто-то ещё. Незримый спутник, дававший подсказки, когда и какой маневр использовать, с какой силой ударить и когда лучше уйти прочь. Неведомое прежде чувство требовало, чтобы он торопился, пока ещё не поздно.       

***

             Болото, как нечистая совесть, тяжело тянуло вниз. Тело немело от ледяной воды, а поршневой механизм УПМ издавал едва слышные звуки, находясь глубоко в трясине. Кинув быстрый взгляд на спину титана, который хрустел позвоночником Ирмы, Эрвин ухватился за натянутый тонкий трос и совершил ещё одну попытку придвинуться к краю мочажины. Коленом почувствовал, что наткнулся на что-то твердое. Возможно, ветка дерева.       В двадцати метрах от него Юлиан, вымеряя каждый шаг, подступал ближе к ловушке, в которую угодил его командир. На немые сигналы Эрвина о том, что ему надо уходить и оставить его, солдат решительно мотнул головой и указал на ноги титана. Пятиметровое чудовище, которое гналось за ними, тоже завязло в трясине по колено, что не помешало ему сцапать Ирму и откусить ей голову.       Юлиан ступил ещё ближе, вытащил лезвия и пустил тросы титану в спину. Он уже занес руку для удара, как случилась одна из самых ужасных вещей, что может ожидать разведчика в бою: титан оказался девиантом. Вывернув руку назад, он шлепнул по тому месту, куда попал гарпун УПМ. К несчастью, он сделал это в тот момент, когда Юлиан уже был у своей цели, и здоровенная ладонь прихлопнула его как мелкое насекомое. Оглушенный солдат свалился вниз, упав спиной на влажную почву, а титан, развернувшись, уставился на новую еду.       Стараясь не обращать внимание на предсмертные крики ужаса подчиненного, Эрвин задергался в трясине сильнее, вкладывая все силы в каждый рывок.       Титан не стал дожевывать тело Юлиана также тщательно, как Ирму, а ограничился только головой. Искалеченное тело упало монстру под ноги и стало медленно топнуть в грязной болотной воде. Посмотрев на испачканные кровью зубы, обнаженные в хищной улыбке, Эрвин устало прикрыл глаза. Что ж, по крайней мере, из болота его точно вытащат.       Свист троса. Взмах лезвий. Дым и грохот от падения гиганта.       Веки Эрвина вновь широко распахнулись.       Леви холодно смотрел на него сверху вниз. На грязного, попавшего по неосмотрительности в опасную западню и с судьбой, зависящей от чужого выбора. Затем он отвернулся и ушёл. Подрубил подходящее деревце и протянул конец. Пары рывков хватило, чтобы вытащить Эрвина из мочажины.       — Подожди, — попросил Эрвин, уже лежа животом на краю плотной почвы. — Там внизу что-то есть.       — Ты шутишь? — недоумевал Леви, но Эрвин не шутил. Опустив одну руку глубоко под воду и пошарив там с минуту, вытащил наружу покрытый грязью и ржавчиной меч.       — Похоже, когда-то давно здесь проходили люди.       Эрвин бегло осмотрел рукоять меча и воткнул старое оружие в землю. После чего отцепил и сбросил неисправный УПМ.       — Забери мои лезвия, — приказал он Леви. — Обратно мне придется идти пешком.       — С этой ржавой железякой наперевес? Ей будешь отбиваться от титанов?       — Если на меня нападут, то ты заберешь меч с собой. Нужно принести из экспедиции хоть что-то, — он посмотрел на мясные объедки, бывшие ранее его солдатами. — Пойдём, надо найти укрытие.       В новой экспедиции командование поставило две задачи: исследовать западные земли и выяснить, почему с этой стороны титаны стали проявлять особую активность. Пока разведчики были на равнине и держались отработанного строя, всё было в порядке. По пути было несколько стычек с титанами, но понесенные потери не были столь серьёзны. Почти без остановок, они провели в пути полдня, пока долина не сменилась длинным густым лесом. Быстро объехать его было нельзя, и тогда Шадис дал приказ отправить часть войск на зачистку во главе с отрядом Эрвина.       Титанов в лесной глуши оказалось так много, что когда был отдан приказ к отступлению, тех, кто мог его выполнить, почти не осталось. Солдаты развеялись по лесу в попытках удрать и запутать следы, чтобы не привести чудовищ к остальному войску. При продвижении вглубь ландшафт стал меняться. Деревья редели, встречались следы старого пожара, а затем выяснилось, что лес был разделен надвое длинной полосой с топкой местностью. Почва начала переформировываться и уплотняться, на ней появилась свежая поросль, но это всё ещё было болото. Проходить через него следовало медленно и осторожно, но никак не бежать, спасаясь от участи быть съеденным.       — Может, костёр разведём? — предложил Леви, когда они с Эрвином крались по лесной чаще. Эрвин сбросил с себя лишнее и всё, что пришло в негодность из-за воды, и, стиснув зубы, жался от холода в мокрой одежде.       — Пока рано, — ответил он, глядя в потускневшее небо. — Титаны ещё активны. Лучше выпусти сигнальную ракету.       Леви кивнул и исполнил указание. Если добраться хотя бы до ещё одной группы или найти исправный УПМ, тогда у них появился бы шанс выйти отсюда живыми вдвоём.       К их удаче, пока на пути им не встретилось ни одного титана, но опасность сохранялась. До слуха доносилось эхо глухого рычания, треск сломанных веток, крики птиц и вибрация тяжелой поступи.       — Давай остановимся здесь, — указал Эрвин на неглубокий овраг. Он соскользнул вниз, вогнал в землю свой ржавый трофей и повесил на него мокрую куртку.       Леви осмотрел местность вокруг, прислушался к звукам и, убедившись, что поблизости никого нет, занялся костром. Когда он высек искру, чиркая огнивом над сухими ветками, лес по сторонам становился всё чернее и чернее.       Он стянул с себя плащ, бросил его Эрвину и устроился рядом.       Эрвин встряхнул вещь, которая была ему совсем не по размеру, частично укрыл себя спереди и придвинулся ближе к рядовому.       — Это ещё зачем? — спросил Леви, когда командир приобнял его за плечи и пододвинул край зеленой материи, чтобы хоть как-то накрыть обоих.       — Ты… компактный. И так удобнее и теплее.       Леви недовольно поморщился не зная, что ему больше не нравится — теплая и сырая вонь Смита или грубое вторжение в личное пространство, но не отодвинулся. Выпрямил ноги, чтобы кейсы с лезвиями не сильно мешали, и прильнул к каменному боку начальника. Уж больно жалкий вид у того был, а тащить потом капитанскую обессиленную тушу на себе совсем не хотелось.       Какое-то время они молчали, глядя в костер и прислушивались к окружающим звукам.       — Передумал меня убивать? — решился Эрвин задать вопрос, что вертелся на языке ещё с того момента, как он вылез из трясины.       — Да, — последовал честный ответ. — Решил, что ты мне нужен.       — Нужен, чтобы я обеспечил тебе протекцию на новом месте?       — Чё? — раздраженно пробурчал Леви. — Говори нормально.       — Покровительство, содействие, защиту, — пояснил Эрвин, подбирая «нормальные» для понимания Леви слова. — «Крышу».       — Да, и не только.       — А что ещё?       — Слушай, капитан, если я передумаю, то ты первый узнаешь об этом. Если уж кто и убьёт тебя, то это буду я. До тех пор ни один титан не сожрёт твою задницу, когда я рядом. Это я тебе обещаю.       — Обнадеживает, — хмыкнул Эрвин. Они вновь на долгое время замолчали, но, кажется, Эрвина тишина напрягала больше, чем собственная безоружность и мокрая одежда.       — Мне жаль твоих друзей.       — Ты это уже говорил.       — Не так. Я хочу сказать это снова, когда ты не держишь клинок у моего горла. Мне действительно очень жаль. Вы ведь были очень близки, верно?       — Они были моей семьей, — ответил Леви чувствуя, как ночной воздух холодит кожу сильнее. — Кроме них, у меня никого не было.       — Я тоже потерял семью. Это было очень больно. Тогда я был ребенком и мне казалось, что в этой потере виноват только я один. С годами понял, что это не так, а моя боль притупилась. Остались только воспоминания и обещание самому себе сделать мир вокруг лучше, чтобы никому не пришлось терять близких.       — И как? Получается?       — Не очень, но по-другому и быть не могло, — Эрвин слабо пожал плечами. — То было обещание наивного мальчика, но теперь я понимаю, что жизнь невозможна без потерь. А чтобы исполнить задуманное, придётся пойти на куда большие жертвы, о которых я ранее не подозревал.       Пока Леви думал, что можно сказать в ответ на подобные откровения, Эрвин вновь заговорил:       — Послушай, если мы выживем, то я могу сделать так, что ты уйдешь из армии без последствий. Скажем, по документам ты получишь травму на вылазке и не сможешь дальше продолжить службу. Можешь вернуться обратно в Подземный город или остаться на поверхности. Я могу это устроить. У меня есть связи, ты сможешь жить где угодно в пределах Марии или Розы… Что? Блядь… Леви! Ты что делаешь?       Леви прижал к боку Эрвина через дыру на рубашке свои ледяные пальцы.       — Руки грею. Перестань пороть чушь, капитан.       — Это не чушь. Я говорю серьёзно.       — Даже если бы я захотел вернуться обратно, то не смог бы. Я запятнал себя связями с «сапожьём», так что весь мой авторитет пошёл по одному месту.       — Можешь сказать, что тебя заставили работать на военных. Ты даже не соврешь.       — Ты плохо меня слушаешь. Я не хочу туда возвращаться, — не дожидаясь новых возражений, он продолжил: — Что до жизни на поверхности, если не брать во внимание ваше всеобщее заунывное нытьё о субординации и прочей херне, то меня всё устраивает, — Леви повернул голову и внимательно посмотрел на него. — Ещё я думал над твоими словами про свободу и победу человечества. Ты говорил, что никто не знает, откуда взялись титаны и как их победить, но скажи, у тебя есть более конкретный план, как это сделать?       — Плана нет, но я твердо намерен добиться своей цели чего бы мне это не стоило. На пути будет много препятствий, но я преодолею их всех.       — Несколько часов назад ты тонул в болоте и тебя чуть не съели, — скептично хмыкнул Леви.       — Но я всё ещё жив, — Эрвин слегка улыбнулся обветренными губами. — Благодаря тебе.       — Ты только что подсказал мне ещё одну причину не убивать тебя, — сказал Леви, отвернув лицо.       — Правда? И какую?       Леви затылком почувствовал, как Эрвин улыбнулся шире.       — Хочу посмотреть, как ты будешь идти к этой своей цели. Не то чтобы я так переживал за человечество. Среди людей полно жадных скотов, которых стоит сбросить со стен вниз, но есть и исключения.       — Твои друзья были такими исключениями?       — Да, — серьёзно ответил Леви. — Ради них стоит постараться. Так что я пойду за тобой искать способ победить титанов.       — Я буду рад твоей компании, — ответил Эрвин, мягко улыбаясь.       — Радоваться будешь, когда мы выберемся из этого сраного леса.       — Да, было бы неплохо, — кивнул Эрвин. — Пойдём вперёд, когда начнет светать. Пустишь последнюю сигнальную ракету, а там посмотрим. Думаю, придётся много бежать, так что давай попробуем немного поспать.       Нормально уснуть, конечно, никому из них не удалось. Эрвин лишь немного подремал, когда его одежда наконец начала подсыхать и он смог согреться. Леви совсем не смыкал глаз. Слушал притворно мирную тишину, нарушаемую уханьем и порханием глазастых сов. Наконец, небо начало светлеть, а где-то вдалеке вновь послышался шум.       Быстро распихав Эрвина, Леви вскочил на ноги, заправил новые лезвия в рукоятки УПМ и выглянул из-за укрытия в поисках врага. За деревьями слабо мелькал огонёк факела.       — Эй, есть кто живой? — послышался чей-то женский голос.       — Мы здесь! — крикнул Леви, и они с Эрвином выбрались навстречу к товарищам.       Первой вышла высокая блондинка с короткой стрижкой, а позади неё уже спешил Гельгер.       — Капитан Смит, Леви, я знал, что вы живы! За это надо выпить по кружечке, как доберемся до лагеря.       — Чая, надеюсь? — осведомился Эрвин.       — Конечно. На работе другого не пью.       — Не ври, Гельгер, и дай товарищам пригубить для согрева. У них, поди, за ночь от холода смёрзлось всё, что только могло, — улыбнулась блондинка.       — Вот ведь зубастая какая, — цокнул Гельгер, доставая из-за пазухи фляжку и протягивая Эрвину.       — Ты Нанаба, верно? — спросил Эрвин у девушки. Она кивнула. — Командор Шадис жив?       — Жив, сэр. Он отдал приказ к отступлению, но перед этим сказал ещё раз осмотреть местность в поисках выживших.       — Я понял. Тогда мы можем возвращаться.       

***

             — Ладно приготовьтесь, ребята, — мрачно предупредил Майк, когда ворота Марии поднялись вверх.       — К чему приготовиться? — спросил Леви. — Мы же уже у Стен.       Ответом ему было всеобщее молчание.       — Смотри только вперёд, — шепнул Эрвин и припустил лошадь, обгоняя Леви на въезде в ворота.       Как только они миновали пост Гарнизона и проехали в город, Леви понял причину мрачного молчания товарищей. В прошлый раз, когда они возвращались, он был слишком оглушён собственной потерей, чтобы услышать чужие крики. В этот раз он слышал и видел всё. Оставалось только послушать совета Эрвина и надеяться, что это хоть как-то поможет.       Слова, как камни, полетели им в спины и лица.              — Мой сын! Мой ребенок! Нет!       — А Стены не глухие! Они всё слышат! Всё! Они послали наказание для тех, кто не ценил того, что имеет! Узрите сами, что бывает с теми, кто отвергает их великий дар спасения!       — Командор Шадис, стоила ли ваша экспедиция жизней наших детей?       — Закрыть бы навсегда перед вами дармоедами ворота и дело с концом!       — Балласт армии! Позор!              Позади разгневанных горожан сливался с тенями высокий человек в черном плаще и шляпе. В уголках глаз мужчины притаилась старость, а узкая короткая борода и зарождающаяся носогубная складка добавляли ещё пару лет к настоящему возрасту. Цепким взглядом опытного соглядатая человек из тени ощупывал колонну разведчиков.       Агент, работавший под прикрытием в главном военном штабе, отправил для оценки копию странного документа о приёме трёх бродяг из Подземного города в армию. Эта бумажка заставила начальника Центрального отдела полиции поднять задницу с удобного кресла и потащиться лично посмотреть на весь состав Разведкорпуса.       Бунтовщики, упрямцы, безумцы. Стая побитых собак, тянущих за собой повозки с трупами как доказательство своего провала. Неприятное зрелище.       Зрачки в узких синих глазах расширились, когда он увидел знакомое лицо.       «Живой!» — немая радость Кенни Аккермана быстро сменилась смятением и досадой. Пацан всё-таки смог выжить и вылезти из ямы с дерьмом, чтобы вляпаться в другое дерьмо. Какой дьявол погнал его в ряды разведчиков, где каждый — потенциальный смертник?       Кенни с усилием оторвал взор от бывшего воспитанника и посмотрел на ближайших к нему спутников. Эрвин Смит ехал впереди Леви, сурово глядя вперёд. Сам Леви то и дело поглядывал на блистательного заместителя командира Разведкорпуса, который сейчас явно был не в форме и выглядел так, будто вылез из глубокой задницы.       В мозгу Кенни моментально стали возникать домыслы и догадки касательно причастности Смита к генеральскому распоряжению. Может, стоило поинтересоваться личностью этого хитрого блондинчика? Благо даже было за что зацепиться: он посещал генеральский кабинет чаще, чем сам командор Шадис, а его фамилия периодически звучала на устах отдельных представителей знати. Возможно, он просто очередной карьерист, который хочет подобраться к военным верхам. Но зачем ему понадобился бандит из подземелий?       Кенни вновь посмотрел на лицо юноши, в чьём взгляде не было ни тени детской наивности. Он и в детстве-то ею не слишком отличался. Должно быть, уроки выживания не прошли зря, раз мальчишке теперь не страшно и в пасть к титанам полезть.       Он вспомнил, сколько раз останавливался напротив лестниц, ведущих в Подземный город. Сколько раз прислушивался к разговорам полицейских, что с досадой рассказывали о банде подземных воришек, которые мародёрствуют, пользуясь УПМ. Сколько раз наблюдал на улицах, как отцы гладили своих детей по макушке и хвастались их успехами перед знакомыми. Каждый раз Кенни ускорял шаг уходя прочь, выходил из комнаты, чтобы ничего не слышать, и плевал под ноги от отвращения ко всяким семейным нежностям. Лишь раз он вышел навстречу мальчику, который нуждался в нём, чтобы подарить нож и надежду на жизнь. Он сыграл свою роль и больше его ничего с ним не связывает.       Человек из тени надвинул шляпу пониже, сделал шаг назад и исчез.       

*****************************************

             — Может, это просто я не гожусь на роль командора?       Взгляд Ханджи ещё больше отяжелел, а с лица исчезло всякое выражение.       Леви обогнул стол, подойдя вплотную к креслу, и мягко тронул своего командора за плечо.       — Мы перебили всех титанов на острове, вышли на контакт с внешним миром, провели реформы и перевооружились. Спланировали и нанесли серьёзный удар по армии Марли. И всё это под твоим командованием. Эрвин бы тобой гордился.       Искра жизни вспыхнула в карем глазе, и Ханджи с удивлением уставилась на Леви:       — Мне не послышалось? Ты сейчас произнёс…       — Тебе бы и впрямь не помешал отдых. Совсем сдурела, просиживая в четырёх стенах, раз опять стала нести чушь. Как только разберёмся со всеми делами, отправляйся в отпуск. Мы с Армином подменим тебя на недельку.       — Спасибо, Леви, — благодарно улыбнулась Ханджи, а через пару секунд с запоздалым осознанием воскликнула: — Армин! Ох, надо выйти и помочь ему, а то журналюги его разорвут!       Она поправила очки, подскочила и направилась к выходу. Леви отправился вслед за ней, по пути дав команду постовому созвать дополнительную охрану ко входу в штаб.       — Только посмотри, — сказала Ханджи, оглядывая на подходе возмущенную толпу за воротами и суетившегося перед собравшимися Армина. — Люди опять нами не довольны. Я уж было начала забывать о тех чудных временах, когда всех разведчиков хотели пустить на мыло.       — Теперь они хотят, чтобы мы пустили на мыло всех марлийцев. Их запросы ненамного изменились.       Армин вздрогнул, когда две чужие ладони одновременно легли ему на плечи. Обернувшись, он увидел своё начальство и с облегчением выдохнул.       — Всё, что мы делаем, происходит во благо элдийцев! — объявила Ханджи, когда Леви приказал солдатам открыть ворота и разогнать собравшихся.