Mamazun

Давным давно жила-была принцесса... упс, повелитель пика цундере в бамбуковой хижине. Пиковый Лорд скрывал свою истинную сущность омеги, но благодаря божествам BL, однажды он забыл пополнить запасы своих подавителей, отправившись в уединение для культивации. По случайному стечению обстоятельств, когда у него началась течка, он столкнулся в Пещере Душ с принцем... другим Пиковым Лордом, который был альфой в гоне. Оба испытали отклонение ци, а также гон и течку, которые сделали их похожими на опьяненных и очень возбужденных людей. Что делают возбужденные люди в здравом уме? Думают и обсуждают, прежде чем сделать папапа. Что делают возбужденные люди, находящиеся не в здравом уме? Они не думают, а просто кидаются в омут. И пуф, родился мальчик! Когда родился малыш Юань, Шэнь Цинцю еще не принял предложение Лю Цингэ, хотя его холодное сердце было согрето безостановочными попытками всерьез ухаживать за ним, поэтому ребенка назвали Шэнь Юань. Лю Цингэ было все равно, какая фамилия у ребенка, лишь бы тот был здоров. Малыш Шэнь Юань стал первым ребенком, родившимся на горе Цанцюн. Он был рожден от двух Лордов Вершин и поэтому получал много любви не только от других Лордов, но и от учеников. Что больше всего поразило культиваторов, так это то, что малыш Юань оказался очень умным. Казалось, он понимает почти все, что ему говорят. Кроме того, малыш очень любил свою няню — Ло Бинхэ. Ребенок много раз пытался обнять его за бедра. Многие объясняли это тем, что Бинхэ был любимым учеником Шэнь Цинцю, о котором он заботился на протяжении всей беременности. Это подпитывало ревность многих, однако они ничего не могли сделать, так как ребенок выбрал Ло Бинхэ сам. В день свадьбы Шэнь Цинцю и Лю Цингэ малыш Юань шокировал всех, сказав свое первое слово. Никто, кроме Юаня, не видел, как обычно отчужденный Повелитель Пика Цинцзин прослезился за своей вуалью, когда впервые услышал, как маленький комочек счастья назвал его "мама". С тех пор Шэнь Цинцю начал прилагать больше усилий, чтобы научить своего малыша большему количеству слов. Ему не терпелось начать говорить со своим ребенком. Прошло несколько недель, и пришло время горе Цанцюн разбирать свои архивы и просматривать все документы: от учебных материалов до финансовых счетов. Это было время, когда пик Цюндин, пик Цинцзин и пик Аньдин были так заняты, что у них едва хватало времени даже на выполнение миссий. Таким образом, Шэнь Цинцю поручил Лю Цингэ заботиться о Шэнь Юане в течение дня, только приходя кормить его каждые несколько часов. — У тебя еще есть работа? — спросил Лю Цингэ в то утро, расчесывая и заплетая длинные волосы своей пары, пока Шэнь Цинцю сидел и кормил Шэнь Юаня. — Я же сказал, это займет месяц. В конце концов, мы секта с многовековой историей, — сказал Шэнь Цинцю, крепче прижимая к себе Юаня, когда почувствовал, что рот ребенка почти оторвался от его соска. — Мне кажется, у А'Юаня растут зубы. Я чувствую это, когда он пьет. Возможно, скоро он сможет начать есть жидкую рисовую кашу. — Тебе больно? — Нет, просто немного неудобно, — сказал Шэнь Цинцю, и Шэнь Юань внезапно перестал сосать. Цинцю моргнул. — Думаю, он нас понимает. Мы не должны говорить об этом, в прошлый раз, когда я немного простонал, он тоже перестал сосать. Лю Цингэ улыбнулся и нежно ущипнул Шэнь Юаня за круглую щечку. — Ты такой добрый и внимательный мальчик, но мама крепче, чем кажется. Он сражался с демонами и дикими животными, твои маленькие молочные зубки не причинят ему вреда, А'Юань. Словно успокоенный словами Лю Цингэ, Шэнь Юань, наконец, прижался к груди матери и продолжил кушать. Лю Цингэ смог только удивиться. Шэнь Цинцю тоже находил это совершенно невероятным. Однако, когда на следующий день после свадьбы госпожа Лю осталась на несколько дней, чтобы дать ему несколько советов по воспитанию ребенка, она сказала ему, что даже если ребенок не понимает их слов, он все равно может понимать их эмоции, особенно, если родитель чувствует себя огорченным. Шэнь Юань перестал сосать грудь, и Шэнь Цинцю решил, что ребенок сыт. Он прижал его к себе, а затем похлопал по спине, чтобы тот срыгнул (этому его научила мадам Лю, когда впервые пришла в гости). — Я иду в библиотеку. Приди и найди меня, когда наступит время кормить А'Юаня. — Хорошо, — сказал Лю Цингэ. Он не забыл поцеловать Шэнь Цинцю в лоб, прежде чем тот ушел. Пока Шэнь Цинцю отсутствовал, Лю Цингэ искупал ребенка в теплой воде и одел его. Не зная, что делать (он не был похож на Шэнь Цинцю, который мог часами сидеть неподвижно, просто читая свитки), он взял Шэнь Юаня на руки и полетел на пик Байчжань, чтобы проверить своих учеников, которых он, как обычно, оставил тренироваться самостоятельно. — Учитель! — все поприветствовали его, как только увидели. Однако они быстро заметили маленькую фигурку на руках Лю Цингэ. — Хорошо, стройтесь все, — приказал Лю Цингэ. Все ученики послушно выстроились в ряд, и Лю Цингэ прошел мимо них, по очереди проверяя их состояние. Он не заметил, что все взгляды были прикованы к Шэнь Юаню, который смотрел на них большими любопытными глазами. — Я держу А'Юаня, так что сегодня не смогу сражаться с вами. Все вы объединитесь в пары и будете сражаться друг с другом. Мы посмотрим, найдется ли кто-нибудь, готовый в ближайшее время получить свой духовный меч, — объявил Лю Цингэ. — Да, Учитель! Лю Цингэ сел, скрестив ноги, а Шэнь Юаня посадил к себе на колени. Шэнь Юань научился самостоятельно садиться примерно во время свадьбы. Шэнь Цинцю заметил это, увидев Шэнь Юаня, сидящего в своей кроватке в одно утро, когда их ребенок проснулся раньше, чем они. Лю Цингэ было немного жаль, что он пропустил этот момент, но Шэнь Цинцю заверил его, что это еще не все. Лю Цингэ хмыкнул, зорко наблюдая за сражением учеников. Еще никто из младших учеников не умел сражаться. Старшие ученики, которых он выбрал пару лет назад, вскоре смогут попытать счастье. — Ло Бинхэ удивительный, — подумал Лю Цингэ, вспоминая прошлую неделю, когда Шэнь Цинцю заявил о своем намерении доставить Ло Бинхэ на пик Ваньцзянь после разбора архивов. Несмотря на то, что он был учеником пика Цинцзин (не то чтобы он смотрел на своего супруга сверху вниз, но его пик определенно тратил больше времени на изучение стихов и музыки, чем на боевые искусства в сравнение с пиком Байчжань), Ло Бинхэ показал больше навыков и потенциала, чем его собственные ученики. Он определенно был готов получить свой собственный духовный меч. Ладно, Лю Цингэ получил свой примерно в то же время, возможно даже раньше, чем Ло Бинхэ, и его собственный Учитель даже вполовину не был таким внимательным, как Шэнь Цинцю. Он много суетился над Ло Бинхэ, а потом над Шэнь Юанем. Мужчина уделял особое внимание тем, кто ему небезразличен и игнорировал остальных — так же, как он всегда игнорировал всех, кто не интересовал его. Вспомнив, как Шэнь Цинцю беспокоился о нем со времен их ученичества, щеки Лю Цингэ вспыхнули. Тогда он смотрел на Лю Цингэ с враждебностью, но всегда обращал на него внимание, так что Лю Цингэ мог считать, что Шэнь Цинцю все время смотрел на него, верно? Поняв, что отвлекается, Лю Цингэ покачал головой и снова сосредоточился на сражениях перед собой. Он моргнул, когда понял, что на его коленях никого нет. Шэнь Юань сполз с него. К счастью, его малыш не уполз слишком далеко, а всего на несколько метров. Лю Цингэ увидел, что Шэнь Юань пристально смотрит на маленького шелкопряда, шевелящегося на земле. — Это золотой шелкопряд Голубой Луны, А'Юань. Этот вид производит один из лучших шелков на континенте, хотя я не думаю, что он должен быть здесь. Наверно он упал с одежды тех учеников, которые делают одежду, — сказал он, присев рядом с сыном. — Да! — взволнованно воскликнул Шэнь Юань. Он посмотрел на Лю Цингэ с широкой улыбкой и потянул себя за одежду. — Да бух! Бва-баа! — Одежда, которая на тебе сейчас, сделана не из шелка этого шелкопряда, Юань. Он используется исключительно для изготовления нашей униформы, потому что он более стойкий, — объяснил Лю Цингэ. — Ой? Э-э-э, — произнес Шэнь Юань, и Лю Цингэ не мог не удивиться, когда Шэнь Юань посмотрел на него практически скептически. Всякий раз, когда он делал это выражение лица, он еще больше напоминал свою мать. — Я покажу тебе, — сказал Лю Цингэ и встал. Он посмотрел на своих учеников, которые прекратили сражаться, чтобы понаблюдать за отношениями отца и сына. Мужчина нахмурился. — Сопляки, кто велел вам остановиться? — Бвабаа! — Шэнь Юань потянул за штанину, а потом обхватил его за бедра. — Подожди, А'Юань, — сказал Лю Цингэ, потом понял, что что-то было не так. Его бедра. Юань обхватил руками его бедра — место, до которого он не должен был дотянуться, сидя. Он оглянулся на сына, и его глаза расширились. — Баба? — спросил Шэнь Юань. Юань звал его. — Баба, — сказал Шэнь Юань и снова потянул за его штаны, его пухлые ножки дрожали. Лю Цингэ ахнул. — А'Юань, ты стоишь! Шэнь Юань моргнул. — Бах? Затем, словно только что осознав это, он широко улыбнулся. — Бабаа! Все ученики пика Байчжань, которые услышали это, почувствовали огромную гордость. Они только что впервые увидели, как стоит любимое дитя их Учителя! Выкуси, пик Цинцзин! Малыш Юань произнес свое первое слово во время свадьбы, на которой присутствовали все, и теперь впервые встал на пике Байчжань. Ученики Пика Байчжань наконец-то могли похвастаться чем-то перед учениками Пика Цинцзин! Лю Цингэ подхватил Шэнь Юаня на руки. — Я должен показать это твоей маме. Все вы, продолжайте тренироваться, я уйду первым!

***

Шэнь Цинцю был занят изучением старых свитков, когда Лю Цингэ пришел в библиотеку с Шэнь Юанем. Он был немного сбит с толку, так как время кормления ребёнка еще не настало, но Лю Цингэ выглядел очень нетерпеливым, когда вошел, не обращая внимания на стопки и свитки, окружающие Шэнь Цинцю и его учеников. Он выглядел странно взволнованным. — В чем дело? — спросил Шэнь Цинцю. — А'Юань встал! — объявил Лю Цингэ. — Он позвал меня, на этот раз более отчетливо, и впервые встал, держась за мои ноги! Шэнь Цинцю несколько секунд смотрел на Лю Цингэ, а потом несколько раз удивленно моргнул. — В самом деле? Лю Цинге кивнул. Он поставил Шэнь Юаня на пол и заставил его сесть. — Давай, А'Юань, покажи маме то, что ты сделал раньше. Другие ученики Цинцзин так же на время покинули свои столы и окружили отца и сына. Ло Бинхэ наклонился, чтобы встретиться взглядом с Шэнь Юанем. — А'Юань, а ты можешь показать своим гэгэ и цзецзе? Шэнь Юань ухватился за штаны Лю Цингэ, чтобы держаться. Он медленно подтянулся, потом гордо выпрямился на своих пухлых дрожащих ножках. Все ученики радостно закричали, а Шэнь Цинцю кивнул. — Ты очень хорошо справился, А'Юань. — А'Юань, очень хорошо, — похвалил Лю Цингэ, легонько ущипнув сына за щечку и приподняв его. — Жаль, что тебя не было там в первый раз. Мальчишки на пике Байчжань были так взволнованы. — Что, Байчжань уже видел? — в ужасе воскликнул Мин Фань. — Не могу поверить, что они увидели это раньше нас! — пожаловалась Нин Иньин. — Учитель, давай просто оставим А'Юаня здесь. А что, если мы пропустим больше его первых мгновений? Он может начать ходить еще до того, как мы закончим эту работу. — Замолчите все, — предупредил Шэнь Цинцю. — С А'Юанем здесь никто из вас не сможет сосредоточиться, и мы останемся здесь навсегда. Идите и продолжайте свою работу. — Да, Учитель... — слабо ответили все ученики и вернулись к своим столам. Шэнь Цинцю снова посмотрел на мужа и ребенка. — Поскольку ты уже здесь с А'Юанем, мы можем пойти домой и покормить его. Лю Цингэ кивнул, радостно неся Шэнь Юаня, идя рядом со своим супругом, который смотрел на них теплыми глазами. Шэнь Цинцю достал свой любимый веер, обмахнулся им и спрятал лицо. На его губах появилась улыбка. Сегодня утром он уже видел, как Шэнь Юань встал, держась за поручни своей кроватки. Первым словом Шэнь Юаня было "мама", и когда он впервые сел, Лю Цингэ все еще спал. Шэнь Цинцю решил, что отдаст этот момент Лю Цингэ. Мужчина выглядел таким счастливым и даже сразу пришел к нему, чтобы все показать, как он мог это испортить?

***

— Здравствуй, шичжи Юань, — однажды Ци Цинци пришла вместе с Лю Минъян в бамбуковую хижину. — Твоя шигу и твоя Минъянь Аи пришли повидать тебя. Как поживаешь, малыш? Она улыбнулась и подняла его шестимесячное тельце. — Гу-гу. Йи-йи, — лепетал Шэнь Юань. Лю Минъянь улыбнулась и легонько ущипнула его за круглую щечку. — Твоя бабушка прислала несколько подарков, А'Юань. Раньше это были игрушки твоего отца, теперь они твои. Хочешь посмотреть? — Ох! Ох!! Ци Цинци хихикнула и положила ребенка на коврик, специально сшитый ученицами пика Сяньшу. Лю Минъянь потрясла погремушкой и с восторгом слушала смех Шэнь Юаня. Ло Бинхэ позволил двум любящим тетушкам поиграть с Юанем, а сам пошел готовить ужин. Шэнь Цинцю и Лю Цингэ вернулись, закончив свои дела. Лю Цингэ тут же подошел, чтобы прижать к себе сына. — Ты хорошо себя вел, А'Юань? — Бабаа! — Бинхэ, ты подготовил горячую воду? — спросил Шэнь Цинцю. — Да, Учитель. — Горячая вода? — спросила Ци Цинци. — Ему пора мыться, — объяснил Шэнь Цинцю. Глаза Лю Минъянь расширились от волнения. — Зять, можно я попробую его искупать? Лю Цингэ передал ей ребенка. — Конечно, почему бы и нет. Однако, как только Лю Минъянь попыталась раздеть ребенка, Шэнь Юань вдруг громко заплакал. Лю Минъянь была поражена. Хорошо, что она положила Шэнь Юаня на коврик. Малыш тут же пополз к матери. Шэнь Цинцю вздохнул. — Ему нравится играть, но он все еще иногда боится других людей. В прошлый раз, когда Нин Иньин хотела искупать его, а шиди Му хотел поставить свечку во время лихорадки, он тоже плакал. Лю Цингэ почесал затылок. — Помню, первые три месяца он часто плакал, когда мы меняли ему подгузники. Я думал, мы были слишком грубы, потому что в остальном он очень хорошо себя вел, но сейчас я считаю, что ему просто нужно больше времени, чтобы привыкнуть к прикосновениям. Лицо Лю Минъянь потемнело, когда она увидела, как Ло Бинхэ забирает ее племянника с колен Шэнь Цинцю. Ее мозг непреднамеренно воспроизвел отказ, который она получила, когда готовила Шэнь Юаня к свадьбе. Разум начал придумывать 101 способ тайно убить своего главного соперника во сне.

***

Черт возьми, он никогда к этому не привыкнет. У Шэнь Юаня просто не было выбора. Он не мог контролировать ни свой сфинктер, ни мочевой пузырь. У него не хватало ловкости почистить собственный зад. Иначе разве он позволил бы этим знаменитым культиваторам вымышленной драмы мыть его задницу и пипи? Однако его нынешнее тело было создано и вышло из тела Шэнь Цинцю, поэтому он смирился с судьбой и позволил подонку-злодею (теперь уже не такому подонку) сменить ему подгузники. У Шэнь Цинцю все еще были занятия, которые нужно было преподавать, и другие вещи, которые нужно было делать, так что в конце концов Шэнь Юань смягчился и позволил своему отцу, а также главному герою (который теперь был его няней и неофициальным приемным братом?) мыть его. Там он установил свой предел. Он не позволит никому больше прикасаться к своей голой заднице. Особенно когда он был так уязвим. Кроме того, кто, черт возьми, хотел бы иметь что-то вставленное в задницу? ...Кстати, о проникновении чего-то в задницу. Шэнь Юань неохотно вспомнил ту ночь, когда его разбудили стоны и шлепки. В отличие от современной эпохи, системы наблюдения за ребенком здесь не существовало, поэтому его кроватка была помещена в ту же комнату, где спали Шэнь Цинцю и Лю Цингэ. В ту ночь, когда Шэнь Цинцю, наконец, принял предложение Лю Цингэ, в истинном стиле Бро Самолета, за предложением последовал горячий сеанс папапа, за которым он, к сожалению, должен был наблюдать. Он чуть было не заплакал и не прервал их, чтобы прекратить пытку, но в то же время, как товарищ по «братану», Шэнь Юань почувствовал бы себя плохо, если из-за него Лю Цингэ и Шэнь Цинцю пришлось бы бросить свои трубки, поэтому он изо всех сил старался притвориться спящим. Хорошо, что Лю Цингэ не был главным героем жеребцом, поэтому сеанс папапа длился всего пару раундов, прежде чем они оба уснули. Шэнь Юань не мог представить себе пытку, если бы ему пришлось проходить через это целую ночь. Факт, что он должен был сосать грудь Шэнь Цинцю с молоком, был достаточно травмирующим. А видя, как Лю Цингэ лижет и кусает те же самые соски, делало его еще более травмирующим. К счастью, это был первый и последний раз, когда он проснулся. Шэнь Цинцю и Лю Цингэ, вероятно, задумались об использовании талисмана или барьера после того случая, и не давали проснуться ему или Ло Бинхэ от услышанных звуков. Во всяком случае, такая красивая девушка, как Лю Минъянь, купающая его, ласкающая его теплой водой, звучала как мечта, ставшая реальностью, но Шэнь Юань не был извращенцем и не собирался быть главным героем хентая, поэтому он решил придерживаться либо своей матери, либо отца, либо няни.

***

Жизнь в детстве была утомительна, особенно когда внутри ты взрослый. Шэнь Юань должен был выяснить, когда наступит подходящее время, для того чтобы начать говорить, ползать и ходить. Стояние и ходьба были естественны для его физического развития, но его мозг и речевые способности принадлежали двадцатилетнему мужчине. В первые месяцы большая часть того, что он говорил, звучало как непонятный лепет из-за его детского языка и отсутствия зубов, но теперь у него начали расти зубы. Шэнь Юань полагался на свою память о детях старшего кузена. Он уже совершил ошибку, сказав "мама" и "баба" вслух гораздо раньше, чем это обычно делают большинство детей, и о боже… он никогда не знал, что отчужденный бессмертный и бог войны могут быть такими эмоциональными и слащавыми внутри. Пытка, которую ему пришлось пережить в первую брачную ночь, когда он был задушен их поцелуями... он не хотел повторять это. Шэнь Юань старался не "учить" больше никаких слов, кроме "мама" и "папа" (он уже сказал их, так что было бы странно внезапно "разучиться"), пока ему не исполнится шесть месяцев. Он начал издавать односложные звуки. Ближе к одному году он начал говорить полные слова, хотя еще не полные предложения, и он старался ограничиться только словами, которым научил его Шэнь Цинцю или другие. Шэнь Юань был откровенно обеспокоен тем, что Шэнь Цинцю очень нежен. Он учил его терпеливо, никогда не жаловался, если Шэнь Юань случайно опрокидывал чашку или пачкал свежесмененные подгузники. Шэнь Юань думал, что Шэнь Цинцю в романе был довольно холодным и безжалостным, особенно по отношению к главному герою, так почему же он был довольно милым сейчас? Он даже позволил главному герою остаться в боковой комнате и ухаживать за ним. Позже Шэнь Юань узнал, что для ребенка он вел себя слишком хорошо. Это случилось однажды, когда Шэнь Цинцю привел его на встречу. Ло Бинхэ и другие старшие ученики были на задании, а Шэнь Цинцю не доверял младшим ученикам настолько, чтобы они нянчились с его сыном. Ученики пика Байчжань? Даже не рассматриваются. Он посадил Шэнь Юаня к себе на колени, пока Владыки Пиков обсуждали дела секты. Просто так случилось, что госпожа Фу, старшая сестра Юэ Цинъюаня, которая основала свою собственную секту, была там, чтобы посетить и присоединиться к собранию. Она наблюдала, как Шэнь Юань тихо сидел на коленях Шэнь Цинцю, время от времени играя с незакрепленной кисточкой, а затем подполз к Лю Цингэ, когда ему стало скучно. — Ваш сын очень хорошо воспитан, — похвалила она. — Мой никогда не мог усидеть на месте больше пяти минут. Шэнь Юань моргнул. Действительно? Он думал, что только дети его кузена были шумными и беспокойными, но... возможно, многие дети на самом деле были такими? Шэнь Цинцю кивнул. — Он никогда не беспокоит меня, когда я делаю свою работу, он почти не устраивает беспорядка. Даже когда он это делает... Лю Цингэ усмехнулся. — Он делает это странно милое извиняющееся лицо. Шэнь Юань замер. Что? Какое лицо? Что за выражения он делал? Он огляделся. Все Лорды Пиков смотрели на него очень тепло, за исключением Лорда Пика Цзуйсянь, который все еще был пьян, и Лорда Пика Аньдин, который по какой-то причине выглядел встревоженным. Может быть, он вел себя слишком взросло для ребенка? Он просто не хотел мешать работе Шэнь Цинцю, так как оценивание всех этих эссе казалось ему большой работой… Теперь он понял, что нормальный ребенок не будет обращать на это внимания. Нормальный ребенок просто потянулся бы к чему угодно и положил это в рот. Шэнь Юань задумался, стоит ли ему притворяться избалованным или непослушным. Делать это, осознавая себя ментально взрослым мужчиной, было неловко, но он должен был играть роль ребенка. Он осмелился схватить Лю Цингэ за щеки своими короткими детскими пальчиками. Однако вместо того, чтобы рассердиться, Лю Цингэ только улыбнулся и сделал вид, что кусает его пухлые пальчики. — О, как мило! — Ци Цинци и мадам Фу вдруг взвизгнули. "..." Не сработало. Если он попробует что-нибудь съесть... Нет, этого не будет. Стоит ли вместо этого пытаться смутить их? Может быть, каракули на их лицах… Затем Шэнь Юань заметил, что хотя бумаги и кисти были приготовлены, никто из Пиковых Лордов на самом деле не делает заметок. Чернильный блок даже не был растерт. Он мог бы попытаться сказать что-нибудь плохое, но Шэнь Цинцю был очень осторожен, следя за тем, чтобы ни одно ругательство или плохое слово не достигло ушей его ребенка, поэтому он не смог бы объяснить, от кого он это узнал. Покакать или пописать? Существовал большой риск того, что Лю Цингэ поменяет ему подгузник прямо у всех на глазах, так что это тоже было большим "нет". Он снова перекатился на Шэнь Цинцю и сделал вид, что пытается заползти в его мантию. Однако вместо того, чтобы рассердиться, Шэнь Цинцю встревожился, поднял его и завернул в свою верхнюю одежду. — О нет, тебе холодно? Лю Цингэ потер его пальчики. — Они немного холодные. — Приближается зима, возможно, нам стоит купить новую одежду для Шэнь Юаня, — предложил Юэ Цинъюань. — Детей нужно держать в тепле. Как культиваторы, мы можем регулировать температуру собственного тела, но вы не должны забывать, что дети на это не способны, — напомнил Му Цинфан. — Я уверена, что Минъянь и девочки будут более чем счастливы сшить еще одеял и мантий для Юаня, — сказала Ци Цинци. — А пока я могу прислать вам старую одежду моих детей, если вы не возражаете, она все еще как новенькая, — предложила мадам Фу. — ..Быть мужчиной, запертым в теле ребенка... тяжело... — решил Шэнь Юань.

***

Шан Цинхуа выругался. После той последней встречи леди со всего континента, знавшие о существовании Шэнь Юаня, присылали рулоны одежды на гору Цанцюн, и теперь пик Аньдин должен был все это сортировать. Мадам Фу заявила, что отдаст Шэнь Юаню старую одежду своих детей, но Шан Цинхуа разглядел несколько совершенно новых халатов, сшитых на заказ и сплетенных из нитей редкого Шелкового Паука. Черт возьми, какой роскошной жизнью живет этот вымышленный ребенок, который никогда не должен был существовать! Он неохотно выругался, когда нес кучу на Пик Цинцзин — все его ученики все еще сортировали новые подарки. Он думал, что Шэнь Цинцю держит своего ребенка в секрете, почему тогда было так много подарков? Все члены семьи Лю Цингэ прислали подарки? Будет ли Шэнь Юань носить новую шелковую мантию каждый день? В то время как в детстве Шан Цинхуа сосал большой палец и играл с палочками, этот ребенок грыз дорогие нефритовые игрушки? — Мир так несправедлив~ — тихо пропел он, постучав в дверь бамбуковой хижины. — Шисюн Шэнь? Ах, ещё было это чудо. Ло Бинхэ. Как и Шэнь Цинцю, забеременевший от предполагаемого покойника Лю Цингэ, Ло Бинхэ, внезапно вошедший в семью, так же был загадкой. Шан Цинхуа всегда забавлялся, когда находил Ло Бинхэ в бамбуковой хижине. — Шишу Шан, — поприветствовал его главный герой. — Учитель и шишу Лю в данный момент отсутствуют. — А, я здесь только для того, чтобы доставить подарки шичжи Юаню, — сказал Шан Цинхуа. — Спасибо... Ах, суп кипит! Ло Бинхэ запаниковал и поспешно вернулся в дом, не оставив Шан Цинхуа другого выбора, кроме как самому войти и положить подарки. Он нашел Шэнь Юаня на своем игровом коврике, который, казалось, в одиночестве разглагольствовал о своем плюшевом щенке, сшитом вручную некоторыми сестрами на пике Сяньшу. — Привет, шичжи Юань, — лениво поздоровался Шан Цинхуа. — Прекрасно живешь, не так ли, маленький везучий ублюдок? Шэнь Юань моргнул, глядя на него широко раскрытыми глазами. Затем он внезапно произнес: — Ув-блюдок? Именно в этот момент Шан Цинхуа понял, что он облажался. Его рука тут же метнулась к собственному рту. — Бля, — невольно выругался он. Шэнь Юань затрепетал веками... — Бля? — повторил он. — Нет! — запаниковав, быстро сказал Шан Цинхуа. — Забудь, что я сказал, шичжи Юань! В самом деле, я говорил чепуху! Но Шэнь Юань широко улыбался и, к ужасу Шан Цинхуа, громко крикнул: — Бля~~~!!! Как раз в это время Ло Бинхэ вернулся в гостиную с ошеломленным лицом. — А'Юань, где ты это услышал? Прежде чем Шэнь Юань успел указать на него, Шан Цинхуа решил сбежать. Он притворился, что выполняет какую-то миссию в другом месте и сбежал во дворец Мобэй Цзюня на неделю. Мудрый шаг, так как вернувшись, он обнаружил, что ученики восстанавливают его дом — результат визита двух очень сердитых Владык Пиков.