Mamazun

На следующее утро Шэнь Цинцю проснулся с легкой болью, но при этом чувствовал себя хорошо. Его ночные занятия с Лю Цингэ всегда ограничивались их постелью, поскольку это было единственное место, где они накладывали заглушающие чары. По понятным причинам им никогда не доводилось делать это в более рискованных местах, поэтому, хотя кататься на муже на полу было не так удобно, как в постели, это было волнующе — просто делать это здесь и сейчас. Лю Цингэ все еще спал рядом с ним. Он осторожно убрал руку мужа, которая до этого лежала у него на талии. Как обычно, первым делом утром Шэнь Цинцю пошел проверить Юаня. Он нашел мальчика в кроватке, слегка раздраженного. Его сын редко просыпался так рано. — Доброе утро, А'Юань, — поздоровался Цинцю и поднял ребенка с кроватки. — Ты хорошо спал? Юань не ответил. Он только молча положил голову на грудь Шэнь Цинцю. Мужчина приложил ладонь ко лбу ребёнка, затем проверил его пульс. Хм. Жара нет, кажется, с ним все в порядке. Может, у него просто плохое настроение? — Ты все еще сердишься на маму, А'Юань? — спросил Шэнь Цинцю. — Мин Фань уже доставил письмо. Шэнь Юань покачал головой. — Юань не сердится, — сказал он, но его лицо было мрачным. Почему этот ребенок сдерживает себя? Шэнь Цинцю считал, что дети должны быть более открытыми. Неужели эта привычка передалась и его ребенку? Но теперь Цинцю всегда старался быть более честным со своими чувствами, так как не хотел, чтобы его ребенок тоже страдал от эмоциональной сдержанности. — Завтра у нас собрание. Я принесу тебя встретится с твоими дядями и тетей. Ты снова сможешь увидеться с шишу Шаном, хорошо? Шэнь Юань кивнул. Шэнь Цинцю умылся и помог своему ребенку с тем же. Он сел перед зеркалом, чтобы собраться. Юань подошел на цыпочках и вдруг взял расческу. — Мама, можно я расчешу тебе волосы? Шэнь Цинцю посмотрел на своего ребенка с легким весельем в глазах. — Конечно. К удивлению Шэнь Цинцю, Юань был совсем не плох. Он был очень хорош для ребенка своего возраста. У него не было ни сил, ни умения, чтобы уложить волосы Цинцю в его обычную прическу, но он не пропустил ни одной пряди во время расчесывания и даже не дергал волосы. Шэнь Цинцю сам надел свое украшение для волос, а затем помог заплести волосы Юаню. Некоторое время он молчал, глядя на кисть в своей руке. Ему было интересно, как поживает Ло Бинхэ. Выжил ли он? Неужели его все еще держит Мобэй Цзюнь? Или демону надоело возиться с ним и, может быть, он бросил мальчика умирать? Ему было больно думать об этом. Шэнь Цинцю проглотил горький привкус во рту, вспомнив, как плохо обращался с учеником. Тогда его охватывали гнев, зависть и ненависть. Его травма была настолько глубокой, что в конечном итоге он повторил жестокое обращение Цю Цзяньло с Ло Бинхэ. А теперь Бинхэ исчез. Прежде чем сделать Ло Бинхэ своим детенышем, не было ни одного момента, когда он проявил бы хоть какую-то доброту к мальчику. За исключением того единственного раза, когда он был так раздражен растрепанными волосами мальчика, что взял на себя смелость заплести волосы Ло Бинхэ. Это был всего лишь один раз, но Ло Бинхэ не расплел косу, даже когда Шэнь Цинцю снова начал избивать его за мелкие ошибки. Коса в конце концов была распутана, когда Шэнь Цинцю потащил Бинхэ мыться, но после этого он заплел новую косу, и его детенышу это понравилось. За день до того, как Ло Бинхэ уехал на конференцию, Цинцю также заплел волосы. Он задавался вопросом, сохранилась ли ещё она. Ход его мыслей прервал Юань, протягивающий ему его любимый веер. Он улыбнулся. — Почему А'Юань сегодня такой хороший? — Ммм... Юань решил, что сегодня особый день, — ответил мальчик. — Какой ? — Шишу Шан сказал мне, что там, откуда он родом, есть праздник под названием День матери, — сказал Шэнь Юань. — Это день, когда ты должен быть добр к своей маме. Шэнь Цинцю был уверен, что если бы существовала такая странная традиция в родном городе Шан Цинхуа, он бы уже знал о ней. Не то чтобы Шан Цинхуа пришел из неизвестной страны. — Хм, разве ты не должен почитать своих родителей каждый день? — Должен, но в этот день ты делаешь это чаще! Вот почему сегодня Юань сильно поможет маме! — воскликнул Шэнь Юань. Цинцю что-то промурлыкал, и на его лице появилась легкая улыбка. — Хорошо. Мама будет с нетерпением ждать, когда его побалует А'Юань.

***

По правде говоря, в детстве он мало что мог сделать, чтобы облегчить нагрузку Шэнь Цинцю, по крайней мере, не вызывая ничьих подозрений. Он не мог просто внезапно предложить свою помощь в оценке эссе или обучении учеников, а также не мог нормально выполнять какую-либо работу по дому со своим маленьким телом. Тем не менее, он пытался, по крайней мере, заставить Шэнь Цинцю почувствовать себя особенным. Расчесывать ему волосы, проявлять больше нежности, хваля его. Прошлая ночь действительно была ошибкой. Конечно, он смог узнать кое-что действительно шокирующее о прошлом своей матери — оказалось, что его мама не был отчужденным сыном напыщенного богатого лорда, — предположение, которое сделали некоторые читатели, относительно того, почему он смотрел свысока на бедного и бездомного главного героя. Нет, он был бывшим рабом, который каким-то образом сумел сбежать и стал членом секты Цанцюн. Однако за подслушивание пришлось дорого заплатить — прослушивание других вещей, которые заставили его заново пережить старый кошмар, дополненный новой информацией о том, что Лю Цингэ, очевидно, хотел, чтобы над ним доминировали. Нет, ему не нужно было этого знать! Теперь, когда он узнал больше о своей матери, отчасти жалел, что не знал этого раньше, потому что это заставило его чувствовать себя очень плохо из-за того, что он ругал Шэнь Цинцю в прошлом. Но, эй, это была не его вина! В романе Шэнь Цинцю был настоящим мудаком, который все время издевался над главным героем. Его поступок был непростителен, хотя Юань определенно винил Самолета в том, что он проигнорировал его прошлое, которое объясняло, почему он вырос таким ожесточенным, ревнивым и резким человеком. Он мог бы дать Шэнь Цинцю хорошую арку искупления. Даже Обито немного развил свой характер, понятно? Разве автор не помнил, что Пикколо изначально был врагом? В любом случае, каким бы ни было его прошлое, даже если отправная точка была той же, Шэнь Цинцю, которого он знал, больше не был тем же Шэнь Цинцю, что и в романе. Как сказал Лю Цингэ, он не был Шэнь Цзю, бывшим рабом, и не Шэнь Цинцю, владыкой пика Цинцзин. Он был просто мамой Шэнь Юаня. Если у Шэнь Цинцю не было хорошей жизни в прошлом, Юань подарит ему хорошее настоящее и лучшее будущее. Точно так же, как его мама заботится о нем, он ответит той же добротой и заботой о Шэнь Цинцю. — Твоя мама приготовит завтрак, так что помоги разбудить папу, — сказал мужчина и погладил ребенка по голове. Мальчик кивнул. Пока Шэнь Цинцю шел на кухню, он забрался на кровать. Он уставился на Лю Цингэ, ублюдка, который возбудился просто так и вызвал его страдания, решив трахнуть свою пару прямо там и тогда, а не в уединении их кровати с заглушающими чарами. Он, должно быть, устал от того, что потратил слишком много сил прошлой ночью, Шэнь Юань мог понять по звукам, что они были полны энтузиазма. Конечно, знаменитый Бог войны Байчжань мог вытерпеть небольшую боль. Шэнь Юань прыгнул прямо на Лю Цингэ и громко закричал: — Папа, ПРОСНИСЬ!!! Лю Цингэ проснулся, издав сдавленный звук. Если бы он не услышал голос своего сына и не знал, что это Юань, тот, кто это сделал, был бы отправлен в полет на пик Цзуйсянь. Мужчина открыл глаза и крепко обнял сына. — Эй, А'Юань, ты так добр к маме, но не к папе. Разве это справедливо? — Сегодня особенный день для мамы. — А когда у папы особый день? — спросил Лю Цингэ. — Я не знаю. — Так холодно, Юань. Ты действительно слишком похож на свою маму, — пожаловался Цингэ, но улыбки на его лице было достаточно, чтобы любой понял, что на самом деле его это не беспокоит. Неужели это правда? — удивился Шэнь Юань. Ему нравилось думать, что кроме его лица у них почти не было ничего общего. Снаружи Шэнь Цинцю всегда казался царственным и элегантным, но был способен произносить ядовитые слова и бросать острые взгляды на людей. Шэнь Юань... ну, его отзывы могут быть едкими для некоторых людей, но это были его честные мысли. Он воспитывался чопорным и правильным, выходя из богатой семьи в своей предыдущей жизни. Да, мы разные. Я не бросаю тень на людей, выглядя при этом шикарно, — подумал он, спускаясь с кровати. Хм, не могу дождаться, когда снова увижу Самолета Бро. Интересно, видел ли он мое письмо? Надеюсь, он понял сообщение. Я был бы разочарован, если бы он этого не сделал, но с другой стороны, когда этот идиот вообще использовал свои мозги?

***

Шан Цинхуа действительно получил письмо и смысл, стоящий за ним. Он был на полпути к выяснению того, как правильно сажать семена. Однако растение не прорастало, поэтому он почти подумал об использовании специального химического удобрения, но, к счастью, письмо пришло вовремя, поэтому Шан Цинхуа не смог испортить семя и вырастить его неправильно. Ах, Огурец Бро, ты все-таки пригодился! Очень жаль, что намек также сопровождался угрозой смерти, так что теперь Цинхуа должен был искать что-то, чтобы вернуть услугу опасному фальшивому ребенку. Этот его коварный поклонник черного пороха смог одурачить даже знаменитый Меч Сюя, стратега горы Цанцюн, единственного человека, который сомневался в Шан Цинхуа еще тогда, когда он впервые вернулся со встречи с Мобэй Цзюнем. Сила привлекательности была действительно слишком удивительной, ах! Шан Цинхуа задавался вопросом, почему он тоже не мог родиться с этим талантом. Мобэй Цзюнь появился в тот момент, когда Цинхуа переодевался из спального одеяния в повседневное. Он едва не издал недостойный писк. Мобэй Цзюнь бросил один взгляд на его обнаженное тело, прежде чем внезапно отвернуться и заговорить очень тихим голосом. — Заканчивай одеваться. Жаль, что пушечное мясо не было одарено силой привлекательности. Мобэй Цзюнь даже подумал, что его тело было слишком уродливым, чтобы запятнать глаза... так разочаровывающе. Даже если он не был так красив, как Юэ Цинъюань, Лю Цингэ или сам Мобэй Цзюнь, он все равно считался красивым по сравнению с другими безымянными персонажами или многочисленными слугами демонами в доме Мобэй Цзюня. Цинхуа оделся так быстро, как только мог, чтобы не заставлять демона ждать. В любом случае, они оба были мужчинами, почему Мобэй Цзюнь выглядел таким потрясенным и... даже смущенным? — Мой король, что привело вас сюда сегодня? — спросил Шан Цинхуа. "..." Мобэй Цзюнь не ответил. Было ли это воображением Шан Цинхуа или уши Мобэй Цзюня были розовыми? Ха. — Мой король? — повторил он. — ... Я забыл, — пробормотал Мобэй Цзюнь. Он забыл?! Впрочем, иногда Мобэй Цзюнь приходил и просто так. Большую часть времени он обычно приходил сюда, чтобы передать какие-то документы Шан Цинхуа, но было много раз, когда он заходил, просто чтобы посмотреть, как он работает. Возможно, Царство Демонов было слишком скучным для него. Хотя Шан Цинхуа не понимал, как наблюдение за тем, как он борется с нагрузкой и жалуется весь день, может быть более интересным для демона. — Если у вас пока нет ничего срочного, вы можете подождать в этой комнате? У меня сейчас встреча, но я буду с вами, как только она закончится, мой король! — пообещал Цинхуа. Мобэй Цзюнь ответил кивком. Он забрался в постель Шан Цинхуа и завернулся в кокон из одеяла и простыней. Шан Цинхуа смущенно нахмурился, когда снова почувствовал запах феромонов Мобэй Цзюня, которые начали витать в воздухе. Неужели у него снова наступил гон? Он ожидал некоторого протеста, поскольку Мобэй Цзюнь всегда был непреклонен в том, чтобы быть в приоритете у Цинхуа. Однако этот странный ледяной демон часто становился более приятным в определенные моменты, и Шан Цинхуа заметил, что в большинстве этих случаев он выделял феромоны. Он недоумевал, почему Мобэй Цзюнь все время приходит сюда, чтобы провести свой гон, катаясь в простынях, пока Шан Цинхуа нет. Запах беты не должен был иметь никакого успокаивающего эффекта. На самом деле у беты не должно быть сильного запаха. Ну что ж, он мог бы еще поговорить об этом с Огуречным Братаном. Это напомнило ему, что он должен принести подарки грозному божеству Огурцов. Ах, его невезение! ...Иметь в команде свинью, которая либо угрожает его жизни, либо просит дань в обмен на помощь. Шан Цинхуа собрал несколько книг, которые он мог бы использовать как предлог, чтобы поговорить с Огуречным Бро (и, возможно, как подношения) — у него не было никаких редких закусок или дорогих игрушек, таких как у Юэ Цинъюаня, чтобы принести. Он отправился на пик Цюндин на ежемесячную встречу. Учитывая то, как сильно Лю Цингэ и Шэнь Цинцю баловали его, Шан Цинхуа сомневался, что у Шэнь Юаня будут какие-либо трудности с получением дорогой еды или предметов. У Цинхуа было подозрение, что Огурец Бро может хотеть от него чего-то конкретного. А именно, прошлое его матери. Шэнь Юань, как обычно, сидел на коленях Шэнь Цинцю, получая больше очков благосклонности от других Лордов Пика, которые почему-то смотрели на него с большим обожанием, чем обычно. Как будто Юэ Цинъюань и Ци Цинци уже не были одурманены маленьким дьяволом. — Шишу Шан ! - воскликнул Юань с фальшивым энтузиазмом, который мог видеть только Шан Цинхуа. — Вы читали мое письмо? Шан Цинхуа побледнел, вспомнив содержание письма. — Ах, конечно, шичжи Юань. Это было очень милое письмо. — ...Шисюн Шан получил письмо? — спросили Ци Цинци и Му Цинфан, оба выглядели разочарованно. — Юань написал сказку для шишу Шана, — ответил им мальчик. — Действительно? Что это за история? — спросил Юэ Цинъюань. — Рассказ о благодарности, — ответил Юань. — Наш шичжи Юань очень умен. Шиди Лю и шиди Цинцю очень хорошо его учат, — похвалил Юэ Цинъюань. Благодарность? Какая благодарность? Это письмо было смертельной угрозой! Он буквально угрожал скормить Шан Цинхуа демонам! Цинхуа вздрогнул, когда присоединился к кругу. Собрание началось. Юэ Цинъюань принес пакет конфет, который он получил от иностранного торговца, и отдал его Шэнь Юаню. Малыш поблагодарил его, затем обошел вокруг, передавая по одной конфете каждому из Лордов Пика, чтобы поделиться с ними. — О, ты сегодня делишься, шичжи Юань ? — спросила Ци Цинци. Шэнь Юань кивнул. Затем он сладко улыбнулся Ци Цинци. — С этого момента я собираюсь начать собирать хорошую карму. — Так рано? Почему? - спросил Вэй Цинвэй. — У мамы нет своих родителей. Юань начнет накапливать хорошую карму, чтобы в следующей жизни у мамы тоже были свои мама и папа, — сказал Юань. Все они выглядели удивленными. Шан Цинхуа вытаращил глаза. Что сейчас замышляет этот ребенок?! Даже Шэнь Цинцю и Лю Цингэ были ошеломлены. — Почему? — Юань счастливее всего с мамой и папой. Это означает, что мама будет самым счастливым в следующей жизни, — объяснил Шэнь Юань. На мгновение воцарилась тишина. Однако вскоре Юэ Цинъюань прочистил горло и закрыл лицо документом, который держал в руке. — Прошу прощения. У меня сейчас вспотело лицо. Ци Цинци шмыгнула носом и вытерла лицо носовым платком. — Все в порядке, шисюн Чжанмэнь. У Цинци тоже потеют глаза. По-видимому, почти все пиковые лорды, за исключением Шан Цинхуа, были так тронуты проявлением сыновьего благочестия, что не смогли сдержать слез. Или, может быть, это было потому, что только Цинхуа знал, что этот маленький ребенок не был действительно искренним в этом. У него должно было быть скрытое намерение, верно?! Но если бы Шан Цинхуа указал на это, он совершил бы преступление более тяжкое, чем предательство, потому что сейчас это была не секта Цанцюн, а Храм Малыша Юаня! Даже обычно отчужденный Шэнь Цинцю, который всегда сохранял свое спокойное и холодное поведение на публике, на этот раз не смог скрыть своих эмоций. Он не смог сдержать счастливой улыбки, крепко обнял Юаня и запечатлел теплый поцелуй на его макушке. — Я думаю, что потратил десять тысяч лет удачи, чтобы заполучить А'Юаня. Цинхуа чувствовал себя так, словно накопил десять тысяч лет невезения, чтобы получить такую плохую карму. Встреча была бы продлена на добрых полчаса, если бы Шэнь Юань не зевнул на середине встречи, и все решили, что больше не могут слушать длинную речь Юэ Цинъюаня об одном и том же снова и снова. Несколько пиковых лордов пригласили Шэнь Юаня на свои вершины, но маленький ребенок вежливо отказался. — А'Юань хочет вернуться и помочь маме приготовить обед, — сказал мальчик. Ци Цинци снова вытерла слезы. — Я буду стоять на своем, потому что встреча шиди Лю и шисюна Шэня — это лучшее, что когда-либо случалось с нашей горой Цанцюн. Спасибо богу за волшебный чл- — Шимей Ци , — предупредил ее Шэнь Цинцю. — Конечно, благодарим шисюн Шэня за его удивительную - — Шичжи Юань, у меня есть несколько книг для тебя, чтобы поблагодарить за письмо. Хочешь взглянуть? — оборвал её Шан Цинхуа. Шэнь Юань смотрел на него возбужденными, большими, блестящими глазами, которые почти смогли обмануть его, заставив думать, что мальчик невиновен. — Действительно? Я могу прийти к вам? Шан Цинхуа собрался было кивнуть, когда вспомнил, что Мобэй Цзюнь находится там, развалившись в его постели. Привести туда кого-нибудь было бы ужасной идеей. — Как насчет того, чтобы вместо этого я пришел к тебе? — предположил Цинхуа. — На этот раз ты ведешь себя разумно. Я буду проверять все материалы для чтения, так будет лучше, — сказал Шэнь Цинцю. Шан Цинхуа вспотел. — Ай, конечно, шисюн Шэнь. Шэнь Цинцю кивнул. Его взгляд и тон мгновенно потеплели, когда он взял ребенка. — Ладно, давай вернемся домой, А'Юань. В следующий раз мы можем пригласить других шишу и шигу, хорошо? — Хорошо! — улыбнулся Шэнь Юань. Цинхуа содрогнулся от того, каким чересчур сладким был его голос по сравнению с тем злобным ребенком, который наступил и ударил его на днях.

***

Книги, которые принес Шан Цинхуа, к большому удивлению Шэнь Юаня, на самом деле были приличными книгами о редких растениях и мифических животных в Пути Гордого Бессмертного Демона. Она была написана первым лордом пика зверей, основателем культивации укрощения зверей. Это не было чем-то таким уж редким — книга была частью учебной программы горы Цанцюн, но Шэнь Цинцю никогда не читал ее Шэнь Юаню, так как она была слишком продвинутой для маленького ребенка. Удовлетворенный тем, что книги вряд ли испортят его ребенка, Шэнь Цинцю на некоторое время оставил Юаня вне поля своего зрения, чтобы передать некоторые документы Мин Фаню. Шан Цинхуа воспользовался случаем, чтобы вытащить своего товарища-трансмигратора для короткого допроса. — Тсс, Огурец Бро! Что ты замышляешь на этот раз? Шэнь Юань затрепетал веками, изображая невинность. — Какой план? Не говори так, будто я злодей. — Какая хорошая карма? Как ты мог сначала послать мне смертельную угрозу, а на следующий день изображать невинного ангела? — спросил Шан Цинхуа. Шэнь Юань пропел. — Очевидно, выслуживаюсь. — Зачем? — В романе, когда его обвинили во всех преступлениях, никто из других лордов пика не заступился за него. Только Юэ Цинъюань пришел за ним. Я не могу защитить его сам, поэтому я прослежу, чтобы они сделали это вместо меня. Шан Цинхуа вытаращил глаза. — Он... это Шэнь Цинцю? Все эти действия, только для... Шэнь Юань откашлялся и посмотрел в сторону. У него было такое же тонкое лицо, как и у его матери. — Я понятия не имею, о какой силе привлекательности ты говорил раньше. Но если я сохраню привязанность верховных лордов, то, конечно же, у них не хватит духа позволить мне остаться без матери. Когда придет время, у него будет не только Юэ Цинюань, но и всеобщая поддержка. — ...Братан, даже в том виде, в каком ты сейчас, они определенно не допустят, чтобы ему причинили вред, — сказал Шан Цинхуа. Нынешний Шэнь Цинцю уже сильно отклонился от первоначального злодея, которого он написал. Он уже не был таким холодным и коварным. Он больше не был лордом пика, обвиняемым в убийстве собственного боевого брата, больше не посещал бордели, больше не был таким враждебным и недоверчивым. Нынешний Шэнь Цинцю был родителем, который, как все видели, пытался и все еще очень старался изменить свои привычки, чтобы воспитывать своего ребенка с любовью. Он развивался как личность, и никто не мог не видеть, сколько нежности он на самом деле способен проявить. Вся секта была одержима идеей защитить семью. Теперь, если бы только эта защита могла распространиться и на Шан Цинхуа... Цинхуа посмотрел в сторону, чтобы увидеть, идет ли Шэнь Цинцю. Он снова посмотрел на Шэнь Юаня. — Значит, ты хочешь узнать о прошлом Шэнь Цинцю ? Шэнь Юань помолчал. Он с трудом сглотнул. Неужели? — Хочешь, я тебе расскажу? Шэнь Юань задумался. Он глубоко вздохнул. — Нет. Шан Цинхуа удивился. — Нет? — ...Я буду ждать, пока он сам поделится этим со мной. В конце концов, узнать о его прошлом важно для того, чтобы защитить его в будущем. Что бы ни случилось раньше и что бы ни произошло в ближайшее время, это ничего не изменит. Он не был Шэнь Цзю. Он не был Шэнь Цинцю. Он был просто "мамой". Однако Шан Цинхуа только побледнел. Он схватил Шэнь Юаня за плечи. — Ты действительно ничего не хочешь? Ни малейшей информации?! Шэнь Юань нахмурился. — Что? Почему тебе вдруг так хочется рассказать? — Ай-яй-яй, Огурец бро, конечно, услуги нужно возвращать... верно? — намекнул Шан Цинхуа. Шэнь Юань посмотрел на этого человека, поначалу смутившись. Он приподнял бровь, когда наконец понял намек. Классический Самолет, как обычно, был здесь, пытаясь найти способ спасти свою задницу. — Хм, может быть, если ты сможешь дать мне что-нибудь хорошее... — Что? Просто скажи мне, а! — ... Как насчет большого дома с отдельной комнатой для ребенка? "..." Желательно достаточно большой, со звуконепроницаемыми стенами, чтобы ему не пришлось снова переживать этот кошмар в будущем.