To Sing a Song of Steel

Темно. Холодно. Ты не можешь дышать. Пытаешься закричать, быстро распахивая глаза. Ты чувствуешь, что тебя что-то сдерживает, приковывая вниз к холодному и твердому полу. Лица. Кто они? Почему они так ухмыляются? Ты видела их раньше, но сейчас не можешь вспомнить ни одного имени. — Не волнуйся, — кто-то успокаивает. Ты чувствуешь ледяную руку на своем лице, — это не займет много времени. Ты видишь, как один из них взял что-то острое и поднял твое ночное платье. Ты пытаешься вырваться, но ноги связаны. Нет, только не тут. Это не для них. Это только для Леви. Леви? Ты хмуришься. Почему Леви? У тебя нет времени думать об этом, потому что что-то врезается тебе в живот. — Не считай нас животными, — один из людей говорит. — Может тебе стоит проснуться, — другой дополняет, — пока ты не забыла как. Ты садишься с тяжелым вздохом. Кожа горит, а руки сжимают идеально чистые простыни. Тебе потребовалось время, чтобы понять, где ты находишься. Твое ночное платье прилипло к телу из-за пота. Еще один кошмар. Ты не удивлена, когда чувствуешь пару острых глаз на себе. Должно быть, Леви пришел раньше, чем ты проснулась. Ты посмотрела на ящик стола. Там лежит уже пять писем, которые ты получила за последнюю неделю, каждое из которых более провокационное и детальное чем другое. Кто бы ни присылал эти письма, он правда пытается забраться тебе под кожу. И похоже успешно, судя по тому, как сбился твой режим сна и как часто стали сниться кошмары. Ты огляделась по сторонам, специально избегая глазами Леви. Ты не хочешь, чтобы он увидел, что ты боишься. Ты приняла предложение Царицы изменить твою комнату. Теперь тут висят несколько гобеленов, выкрашенных в не национальные цвета, ведь ты не хочешь расстроить своих будущих родственников, вешая гобелены бирюзово-бронзового цвета. Стол, книжные полки и прикроватная тумба наполнены книгами. Ты выходишь из комнаты только ради приема пищи (во это время и присылаются письма). С каждым днем паранойя только усиливается. Как результат, ты боишься выйти из комнаты. Ты просто передвигаешься с стула у стола на кровать и с кровати на балкон. Леви охраняет тебя внутри покоев, пока ты читаешь днями напролет. Романтические романы, фантастика, ужасы — ты читаешь все это, погружаясь в истории про людей, которые более великие и храбрые по сравнению с тобой. Про людей, которые выходят замуж по любви, которые путешествуют по светлым и многообещающим странам; про людей, которые встречаются лицом к лицу с опасностями и ничего не бояться. Ты хочешь быть одной из них. Ты еще не начала читать Стальную Песнь, потому что стараешься всеми силами забыть о нации, среди которой сейчас живешь. Довольно сложная работенка, учитывая, что приходиться есть три раза в день с Царем и его семьей. Ты отодвигаешь одеяло и встаешь, наконец-то обращая внимание на Леви, который стоит у дверей со спокойным, нечитаемым выражением лица. Ты ловишь его взгляд и стараешься показаться более твердой. — Я пойду взбодрюсь. Если Горничная Спрингер зайдет, скажи ей, что я принимаю душ и попроси поменять постельное белье, — ты говоришь Леви, на что он кивает. Ты чувствуешь, как он смотрит на тебя, пока ты, шатаясь, идешь в ванную. Ты закрываешь за собой дверь и начинаешь накачивать воду с помощью насоса. Дома бы горничная приготовила тебе воду и помогла искупаться, но тут ты предпочитаешь делать это самой. Одна мысль о Горничной Спрингер, которая моет твое голое тело, заставляет тебя чувствовать дискомфорт. Твое ночное платье падает к ногам, и ты немного дрожишь. Ты полностью снимаешь одежду вместе с нижним бельем и останавливаешься, чтобы посмотреть на свое отражение в воде, чистое и теплое в блестящей мраморной ванне. Ты медленно кладешь руку на шею, будто находясь в трансе, и пытаешь представить это. Какого будет, когда человек, которые отправляет все эти письма, наконец проведет лезвием по твоей коже. Ты чувствуешь, как стало прохладнее, как скручивает живот и желчь поднимается из желудка, но ты быстро кладешь руку на рот и глубоко вздыхаешь, чтобы остановить себя. Ты должна оставаться спокойной. Ты знаешь, что не сможешь мыслить здраво, если будешь напугана. Сейчас неизвестно, кому можно доверять. Даже такие люди как Царь Йегер и Хистория, которые относятся к тебе по-доброму, могут оказаться врагами. А Леви… Ты посмотрела на дверь. Его невозможно прочитать. Он выглядит как кто-то, кто будет открыто говорить о людях, к кому он благосклонен, но как можно верить этому на сто процентов? Ты тихо заходишь в воду и кладешь щеку на согнутые колени. Сейчас лучшим решением будет оставаться тихой и держать ухо востро. Надо посмотреть, что отправитель сделает дальше. Ты помылась, чтобы избавиться от липкого пота. Ты провела по телу цветочным мылом и полила волосы розмариновой водой. Закончив, ты вытерлась хлопчатым полотенцем и немного приоткрыла дверь, чтобы крикнуть: — Леви, выйди на минуту, пожалуйста. Я раздета. Ты услышала, как открылась и закрылась дверь, и, когда ты вышла, Леви не было в комнате, а Горничная Спрингер уже поджидала тебя. — Доброе утро, ваше высочество, — поприветствовала она. Ее серое платье было умело выглажено, а пучок туго завязан. Она, как всегда, не выглядела радостной из-за обязанности помогать тебе одеваться. — Доброе утро, — кивнула ты. Она достала нижнее белье, и ты оделась в тишине. Горничная Спрингер всегда затягивает твое платье туже, чем служанки дома. Она всегда заплетает твои волосы жестче. — Я уберусь в вашей комнате, пока вы будете завтракать, ваше высочество, — сказала она. Ты тихо кивнула, пока она заплетала в косички две передние пряди и связывала их сзади. Тебе нравится, что она никогда не спрашивает, какую прическу ты хочешь. Тебя никогда и не волновало это, хотя иногда раздражало, когда служанки в Новарии продолжали спрашивать твое мнение о прическах. Горничная Спрингер быстро кланяется, и ты наконец-то выходишь одетая. Спускаясь по коридору в сторону обеденного зала, Леви уверено следует за тобой. Королевская семья уже собралась за столом, и ты быстро кланяешься Царю: — Я задержалась? Прошу прощения, ваше высочество, — ты чуть ежишься. Царь не волнуется о твоем опоздании, поэтому он только дружелюбно улыбается и приглашает к столу. — Не волнуйся, — отвечает он. Ты садишься за стол рядом с Эреном и начинаешь есть, хотя это довольно трудно сделать, потому что в голове до сих пор крутиться сегодняшний кошмар. Интересно, что этот сон значит? Ты скоро будешь также усилена? Может быть, это предупреждение от Создателя не приближаться к алхимии. — Эрен, — разрядила тишину Царица, — отведи Кору погулять по городу. Ее глаза мягкие, но в тоже время суровые, когда она глядит на сына. Эрен пару раз моргает, очевидно он раздражен. — И почему это? — сказал он быстро, прежде чем подумать. — Она твоя невеста, а ты совершенно не проводишь с ней время. Ты должен показать ей город, она же никогда не выходила из дворца с момента своего приезда. — Я не должен проводить с ней время. Я просто женюсь на ней когда-нибудь, и это все, что от меня требуется, — начал спорить Эрен. Ты видишь, как загорелись весельем глаза Зика. — Зик водит Хисторию на балы и разные вечера, я думаю, ты должен хотя бы… — У меня есть дела поважнее, чем водить девушку, которую я едва знаю, по магазинам, — твердо сказал Эрен, нахмурившись. Ты знаешь, что он не в восторге от тебя и что высшей степенью проявления его чувств будет момент, когда он неохотно повяжет тебе на руку шелковую ленточку в день помолвки. Но это не значит, что напоминание о твоем будущем браке без любви не заставляет тебя чувствовать немного грустно. Ты незваный гость, так что лучше привыкать, хотя это и ранит. Царь скорее всего увидел, как ты дернулась и быстро вернула свой взгляд в тарелку, немного повесив голову. — Ты отведешь ее в город в эту субботу, — сказал Царь Йегер, и это первый раз, когда ты услышала в его голосе авторитет. Ты подняла руку и пусто улыбнулась: — Ваше высочество, все хорошо. Если царевич занят, то не стоит… — Он не занят, — твердо сказал Царь и одарил Эрена суровым взглядом. Эрен, открыв рот, чтобы запротестовать, остановился и пробормотал себе под нос что-то, очень сильно звучащее как вечно сующий свой нос в чужие дела старик. Ты чувствуешь вину, но ничего не говоришь и стараешься сфокусироваться на еде и не впускать в сознание мысли о письмах. Минуту никто ничего не говорит. Ты ешь в тишине и игнорируешь взгляды, которые на тебя кидает Зик, и как Эрен смотрит на своих родителей. Именно в тот момент, как ты собираешься выйти из-за стола, дверь распахивается с громким ударом. — Ваше высочество! Доброе утро! Тот, кто стоял в дверях, встречается с десятком ружей, нацеленных ему в голову охраной королевской семьи, включая Леви, готовящихся избавиться от угрозы. Никому нельзя врываться в обеденный зал, пока Царь ест, это строго противоречит протоколу. Ты видишь в дверях высокую девушку. Она, одетая в военную форму, остановилась и моргнула, не понимая, почему на нее нацелены ружья. — Идиотка, я же сказал не входить! — парень с коротко стриженными волосами быстро входит за ней. Он ниже ее и одет в ту же военную форму. Парень хватает девушку за хвост и быстро тянет к земле в форме поклона. — Извините нас, ваше высочество, она новенькая и еще полностью не выучила правила! — он извиняется, пока они оба стоят, низко склонив головы. Ты видишь у них на спинах символ, и он не похож ни на тот, что изображен на накидке у Леви, ни на круг с треугольником внутри, который носят ученые. На их спинах нарисована какая-то птица, и ты тут же понимаешь, что это скорее всего посланники. — Ах, Конни, доброе утро, — спокойно поприветствовал их Царь и приказал солдатам отойти. Леви опустил оружие, хотя все равно выглядел настороженно. — Мы принесли письмо из Новарии, ваше высочество, на нем королевская печать, — громко сказала девушка, выпрямив спину и отдав честь, на что Конни ударил ее по затылку. — Ты не должна кричать об этом всем, Саша, совсем ополоумела, — начал бранить ее парень, шипя. Ты растерянно посмотрела на них. Ты еще никогда не видела посланников и тебе казалось, что они дают почту Царю приватно, в его кабинете или покоях. Леви выглядит особенно раздраженным, скорее всего потому, что он стоит высоко по званию. Такие вещи и должны раздражать его. — Кто нанял эту неумелую идиотку? — спокойно спросил он Конни. — У нее прекрасные рефлексы и она очень быстрый ездок, она просто не знает дворцового этикета, потому что приехала из села, — поежившись объяснил Конни. Ты наблюдала за развернувшейся сценой и думала, можно ли будет сейчас встать и уйти. Прежде чем ты смогла осуществить желаемое, к тебе подошла девушка, названная раннее Сашей. — Вы должно быть новарийка. У меня для вас письмо, — сказала она и протянула конверт. Посмотрев на почерк, ты сразу поняла, что оно от мамы. Ты взяла письмо и коротко кивнула в знак благодарности. От твоих глаз не скрылось, как рука Саши дернулась в сторону недоеденного ломтика хлеба на твоей тарелке, что немного озадачило тебя. — Ты голодна? — ты спросила недоуменно. — Нет, мэм! То есть, да, мэм, я голодна, но я знаю, что не должна брать вашу еду! — Ты только что попыталась ее взять, — указала ты, после чего лицо Конни побледнело, и он поспешил к Саше. — Просим прощения, ваше высочество! — он сказал и опять ударил девушку по затылку. Ты огляделась по сторонам, не зная, что делать в такой ситуации. Глаза Царя и Зика сияли весельем. Хистория и Царица были озадачены, но не злы. Эрен и Леви раздраженно хмурились, а остальные военные были начеку. Ты посмотрела на высокую девушку, глаза которой до сих пор смотрели тебе в тарелку. Неожиданно ты почувствовала что-то родное по отношению к ней. Она также прибыла во дворец и совершенно не знала, как вести себя здесь, чтобы выжить. Ты спокойно взяла кусок хлеба, разрезала его и наполнила маслом. Потом положила сверху мяса и сыра с томатом. Традиционно именно так едят хлеб в Новарии. Жители Варшико, едят его без всего, как ты успела заметить. Ты дала бутерброд Саше. — На, возьми. Спасибо за письмо, я ждала, когда мне напишет мама, — объяснила ты и улыбнулась уже не пусто, а искренне. Все смотрели на вас с ошеломлением. Глаза девушки в мгновение расширились, и она выхватила еду из твоих рук. — Спасибо большое, ваше высочество! — она заговорила, — я буду наслаждаться каждым миллиметром этой пищи! Мой желудок примет этот подарок полностью! Ты легко засмеялась. Странная девушка. Она тебе нравится. Два посланника извинились и вышли, и ты поняла, что Леви скажет им пару ласковых слов, когда поймает. Царь моргнул, но ничего не сказал о твоем поступке. Вместо этого он открыл свое письмо и пробежался глазами по содержимому. Когда он поднял взгляд на вас, его выражение лица было задумчивым и немного удивленным. — Это от короля, — сказал он, смотря на тебя, на что ты кивнула, так как была не слишком заинтересована. Но когда ты поняла, что он до сих пор смотрит на тебя, ты вновь обратилась к Царю: — Что-то случилось, ваше высочество? — Ну, нет. Просто он. Кхм. Совсем не упомянул о тебе. Мне стало интересно, написал ли он лично тебе. Ты покачала головой. — Ты не слышала от своего отца ничего с того момента, как приехала сюда? — спросил он. — Нет. А что такое, ваше высочество? Вы волнуетесь, что я как-то общаюсь с ним за вашей спиной? Я могу вас уверить, что я ни разу не контактировала с ни… — Я не про это, — Царь быстро прервал. Он нахмурился и посмотрел на письмо опять. Его взгляд был неодобрительным, твой недоуменным. — Я думаю, он просто не понимает, почему твой отец не хочет узнать, как у тебя дела, ведь ты так далеко от дома, — объяснила Царица с мягкой улыбкой на лице. — Ох, — ты пробормотала, не зная, что ответить. — Раз уж мы заговорили о нем, какой он, твой отец? — спросил Эрен, который также выглядел немного удивленным. Ты не понимала до этого момента, что так важно, чтобы твой отец спрашивал о тебе. — Он хороший лидер, я думаю, — ты пожала плечами. — Я не в этом смысле имел ввиду, какой он человек? — продолжил Эрен, который теперь был заинтересован. Ты же, напротив, чувствовала себя потеряно. — Я… не знаю, ваше высочество, — ты призналась, — я никогда не говорила с ним. Для тебя это было обыкновенным делом. У него тринадцать дочерей, а ты самая младшая из них, так еще и от самой нелюбимой жены. Конечно, у Короля есть дела поважнее, чем общаться с тобой. Но судя по реакции всех присутствующих в комнате, ты точно могла сказать, что они шокированы. Ну, их семьи моногамны. Царь всегда задействован в жизнях сыновей, даже ест с ними каждый день. Наверное, для них странно, что ты пришла из такой большой королевской семьи, где не знать своих родственников является нормой. — П-понятно, — после долгой тишины сказал Царь. — За меня мама волнуется, — добавила ты, чтобы заполнить неловкую атмосферу, и приподняла письмо, — и мой старший брат тоже. Я не осталась без поддержки от семьи. — Как много у тебя родственников? — спросил Зик. Его интонация ленива, но в глазах сверкает что-то, что не может быть хорошим знаком. Он уловил что-то, из чего потом устроит тебе проблему. — Тринадцать. — То есть, из пятнадцати близких членов семьи, ты волнуешь только двоих, — грубо суммировал он. — Зик! — вздохнула Царица. — Что? — начал испытывать он, — я просто озвучил то, о чем мы все подумали. Сколько жен у твоего отца? -…Шесть, — ты ответила. — Видишь, вот твой ответ, — обратился Зик к Царю, — ее отец не спросил о ней, потому что ее мать для него что-то вроде инкубатора, а она нежеланный ребенок, потому что девочка. Все были шокированы, и Царь даже встал с твердым намерением наброситься на сына. — Хватит, — сказала ты прежде чем успела собраться с мыслями. Ты посмотрела на Зика, твой взгляд был пропитан презрением и отвращением, хотя тон оставался спокойным, — вы можете унижать и оскорблять меня сколько душе угодно, ваше высочество, но моя мать не заслужила ни капли вашего презрения. Зик ухмыльнулся. Он выглядит довольным твоим ответом, и ты понимаешь, что не должна была отвечать вовсе. Это приносит ему только удовольствие. — Верная, спокойная, покровительственная и готовая вилять хвостом перед всеми. Они хорошо тебя натренировали. Ты была рождена от хорошей суки, так что я уверен ты станешь милой собачонкой для Эрена. Твои руки сжались в кулаки. Ты хотела ударить его, снести эту ухмылку с его лица. Как он смеет оскорблять твою мать? Как он смеет оскорблять твою страну? Он никогда не видел ее красоты, как и не чувствовал нежного прикосновения твоей матери. Ты быстро встала с твердым желанием дать пощечину Зику. Краем глаза ты заметила, как рука Леви потянулась к рукоятке меча, и ты не уверена собирается ли он защитить тебя от последствий удара наследника Варшико, или он готовиться атаковать тебя вместе с остальными военными, как только твоя рука коснется щеки Зика. До того как ты успела осмыслить это, уже кто-то другой промаршировал к царевичу и ударил его вместо тебя. — Зик Йегер! — прогремел голос Царя на весь зал, громкий и жесткий. Ты поняла, что он сам осадил своего сына. Он выглядел злым, и напряжение было таким густым, что тебе казалось его можно резать ножом. Хистория и Царица выглядели шокированными, в то время как выражение лица Эрена было сложно прочитать. Но он скорее выглядел одобрительно. Конечно, непонятно, что он одобрил: слова Зика или поступок отца, но у тебя не было много времени подумать об этом. Комната погрузилась в тишину. Ты видела солдат, марширующих за окном, видела, как вся охрана держит рукоятки своих мечей. Зик держался за горящую щеку, его глаза сузились. Всего секунду он выглядел разозленным и опасным, тебе даже показалось, что он ударит отца в ответ, но потом его глаза переметнулись к тебе. — Я увлекся. Прошу прощения, — сказал он уныло. Это было совершенно неискренне, но огонь в твоих глазах все равно затухает, когда ты вспоминаешь о своем положении. Если ты устроишь сцену, никто не встанет на твою защиту. Зик значит больше для этого королевства, чем ты. Поэтому ты заменила злость апатией. — Ничего страшного, ваше высочество, тут есть и доля моей вины, мне не стоило язвить, — извинилась ты. Зик смотрит на тебя в тишине и потом поднимается. Он проходит мимо тебя, и ты можешь поклясться, что слышишь его шепот: — Хорошая девочка. Вижу, они научили тебя пресмыкаться. Ты закрыла глаза на мгновение, чтобы спрятать злость, начавшую выходить из-под контроля. Когда ты их открыла вновь, Зик уже дошел до дверей. — Райнер, — позвал он своего охранника и ушел. По залу разошелся громкий хлопок закрывающихся дверей и все погрузилось в тишину. — Мой бог, — прошептала Царица и повернулась к тебе с извиняющейся улыбкой, — прошу прощения за его поведение, это было неожиданно, — искренне сказала она. Тебе пришлось закусить щеку, чтобы не показать, насколько ты действительно расстроена. — Не вижу проблемы, ваше высочество. Я уверена, у него есть веские причины, чтобы вести себя так проблемно. — И это все равно не повод вымещать всю злость на тебе. Я глубоко сожалею о случившемся, Кора. Постарайся не думать слишком плохо о нем… Он… не в восторге от Новарии по некоторым причинам, — объяснил Царь. — Понимаю, это не удивляет меня, ведь наши страны только недавно достигли мира. — Пожалуйста, прости его. Я еще потом проведу с ним беседу, — пообещал Царь. Эрен сидел тихо во время всего произошедшего, и ты теперь смотрела на него. Нельзя было сказать на чьей он стороне. Соглашается ли он с Зиком или сочувствует тебе? Он смотрит на тебя сужеными, конфликтными глазами, но ничего не говорит. — Эрен, прогуляйся с ней в эту субботу. Это приказ, — сказала ему Царица. Эрен кивнул, быстро согласившись. Ты сжала письмо в руке и встала, поклонившись оставшейся королевской семье. — Мне надо идти. Хистория выглядит обеспокоенной, когда смотрит в твое каменное лицо, но ничего не говорит. Ты идешь к двери и выходишь в коридор. Ты слышишь знакомые шаги Леви, пока идешь к своим покоям. Горничная Спрингер уже закончила с уборкой к твоему приходу, так что ты входишь и валишься на кровать. Ты знаешь, что Леви стоит у двери, и не позволяешь слезам отчаяния выкатиться из глаз. Ты должна дождаться ночи. Ты делаешь пару вдохов, чтобы прийти в себя, и садишься. Злость до сих пор чувствуется. Как только Зик посмел назвать твою мать сукой, а тебя собачонкой? Как только он посмел выказать такое неуважение к твоей матери, когда ты не сделала ничего, чтобы спровоцировать его? Но ты знаешь, что надо действовать умнее, а не бить его по лицу. Он достает тебя специально. Он хочет, чтобы ты проиграла. Может его ненависть к Новарии настолько глубока, что он хочет выкурить тебя из этого дворца. Ты взяла книгу с прикроватной тумбочки и открыла ее, начав смотреть на страницы романа, повествующего о храбром майоре, который погибает, ведя свою группу к неизведанным землям. Нечитаемый взгляд Леви прикован к тебе, что не может не нервировать. — Чего, Леви? — ты вздыхаешь после нескольких тяжелых минут, перестав претворяться будто читаешь книгу, — если хочешь отчитать меня за то, что нельзя терять контроль над собой, то можешь начинать. — Нет, — твердо ответил Леви, — я просто размышлял о том, что ты хорошо выдержала эту ситуацию и что для такого избалованного маленького ребенка с нулевым опытом в политике ты справляешься с этим лучше, чем я ожидал. Ты подозрительно посмотрела на него, это не звучало как ложь. — Я хотела ударить царевича по лицу, — честно призналась ты. — Я заметил. Не могу винить тебя, он перешел все границы. — Я видела ты потянулся за мечом. Ты готовился защитить меня или наброситься вместе с остальными солдатами, если я выйду из себя и ударю его? — спокойно спросила ты. — Никто, кроме Райнера Брауна, не набросился бы. Я готовился сражаться с ним, — прямо ответил Леви, — не то, что бы я советую тебе бить членов королевской семьи. От этого будет больше проблем, чем пользы. Райнер Браун, охранник Зика. Он высокий, крепко сложенный боец с белесыми волосами и серьезным лицом. — Немного странно, что ты так спокоен, когда я была готова ударить твоего будущего Царя. Леви раздраженно выдыхает и подходит к кровати, так что теперь он возвышается над тобой. Он складывает руки и оглядывает тебя долгим, оценивающим взглядом, будто взвешивая уровень своего доверия к тебе. — Это останется между нами, — тяжело сказал он, — только из-за того, что он мой будущий Царь, я не обязан считать его хорошим человеком. Тебя удивила его открытость. — То есть, ты бы стал сражаться с Райнером Брауном, если бы я все-таки ударила его? — Почему это тебя так удивляет? — холодно спросил Леви. — Ты гражданин Варшико, я из Новарии. Ты провел много времени, убивая моих соотечественников. Ты говоришь беззаботно, но в твоем голосе все равно проскальзывает нотка боли, выдающая, как одиноко ты себя чувствуешь, как ты боишься, как загнанно и беспомощно заставляет тебя чувствовать вся атмосфера дворца. Леви вздыхает и наклоняется, чтобы его глаза были на уровне твоих. — Моя работа — охранять тебя, маленькая мисс, а не участвовать в кампании царевича, направленной на твое унижение. Ты оглядываешь его настороженно из-под бровей и чувствуешь внезапное желание рассказать о письмах с угрозами, но решаешь не делать этого. Леви может врать. Ты не можешь ему верить. По крайней мере сейчас. Ты одариваешь его своей хорошо натренированной, пустой улыбкой. Его взгляд становиться жестче, а губы вытягиваются в недовольную линию. Он возвращается к своему месту у двери. — Ты планируешь читать тут до обеда? — спросил он. Тебе интересно, почему он так неожиданно вновь стал холодным, но решаешь много не думать об этом. Он всегда холоден по отношению к тебе. — Наверное. — Ты же знаешь, что тебе разрешено выходить из комнаты? — неловко спрашивает он, — почему бы не выйти погулять сегодня? Ты тут же сужаешь глаза. Комментирует твое времяпрепровождения? Не очень похоже на него. — Царь попросил тебя вытащить меня и занять чем-то, кроме чтения, — ты тут же понимаешь. Он даже не пытается отрицать, поэтому просто кивает. — Он сказал вывести тебя покататься, — признался Леви, на что ты наклоняешь голову. — Покататься? У меня есть лошадь? — К тебе приставили одну. — Я не умею ездить на лошади. — Что за член королевской семьи, который не умеет ездить на лошади? — спросил Леви. — Леви, ты только что узнал, что я не была достаточно важна, чтобы хоть раз поговорить с родным отцом. Что заставляет тебя думать, будто они бы стали тратить время и силы, чтобы научить меня ездить верхом? Бóльшую часть своей жизни я провела, читая книги и общаясь с мамой за чашкой чая, — ты проинформировала его. Твой брат катал тебя на лошади пару раз, когда ты была маленькой. В Новарии, в большинстве своем только солдаты знают, как ездить на лошади. Ты, как и твои сестры, пользовались экипажами. Ты опять подумала об этом. Ты не знаешь, как ездить верхом, но хотела бы научиться. Если у тебя теперь есть лошадь, ты хотела хотя бы увидеть ее. — Хорошо, пошли к стойлам, — сказала ты и опустила руку в складки платья, куда положила письмо за завтраком. Ты положила его на прикроватную тумбочку, чтобы прочитать перед сном и заснуть под слова мамы. Выходя из комнаты, ты видишь Зика. Он стоит, оперевшись о стену, немного поодаль. В этот же момент, волосы на твоей голове встают дыбом, и ты резко останавливаешься. Ты не веришь никому в этом дворце. Но если тебя спросят, кому ты веришь меньше всего, Зик станет первым и единственным, кто придет на ум. — Ваше высочество, — ты поприветствовала напряженно и увидела, как рука Леви опустилась на рукоять ружья. Охранник Зика повторяет его движение, и они смотрят друг на друга. — Мой отец прислал меня, чтобы я извинился, — сказал Зик. Ты встречаешь его взгляд спокойно и собрано. Ты была близка к тому, чтобы ударить его во время завтрака, но сейчас понимаешь, что тебе будет только лучше, если ты не будешь действовать. — Нет причин для извинений, ваше высочество, — ты сказала ему со своей натренированной улыбкой. — Ты так не думаешь, — легко ответил он и начал подходить к тебе, — я же не слепой, ты хотела ударить меня. Ты ничего не говоришь и встречаешь его взгляд спокойно, не позволяя себе сдаваться. — На твоем месте я бы поторопился со женитьбой на Эрене, — беспечно заметил Зик. — И почему же, ваше высочество? — Когда война продолжиться, это будет единственной причиной оставить тебя в живых, — ответил он, на что ты немного нахмурилась. — Вы выглядите убежденным в том, что война продолжиться. — Вековые сражения не могут быть так легко забыты, — ответил он, смотря на тебя. Его глаза загорелись за круглыми очками, — мне жаль тебя, — он протянул руку и взял прядь выбившихся из прически волос. Ты сильно напряглась и захотела отступить назад, но не позволила себе. — Маленькая собачонка, которая была обучена только вилять хвостом и пресмыкаться. У тебя тут нет никаких шансов. Ты видишь, как его глаза упали на твою шею и щуришься. Теперь, когда ты это заметил, то поняла, что он был озабочен твоей шеей все время, когда вы пересекались. Неудивительно, если за письмами стоит он. Но это также не является чем-то важным. Что нужно узнать, так это намерения отправителя, а не его личность. — Как верная собачонка, я должна отдать жизнь и душу своему хозяину, — ты ответила твердо, — если ты думаешь, что можешь напугать меня сказками о надвигающейся кончине, найди хобби поинтереснее. За секунду выражение лица Зика меняется и он выглядит опасным. Его глаза темнеют, а рука быстро хватает твои волосы и задирает голову. — Посмотрим, насколько ты будешь храброй, когда все встанет вверх дном, — он прошипел тебе на ухо, отчего ты поморщилась. Твоя голова запрокинулась назад, тем самым открывая ему шею. — Пусти. Приказ Леви звучит твердо, и когда ты поворачиваешься, чтобы посмотреть, то видишь, что он достал меч из ножен. Зик ухмыльнулся и оттолкнул тебя также неожиданно, как и схватил. Ты быстро отошла к Леви, и он закрыл тебя собой. — Сторожевой пес и домашняя собачонка. Из вас выходит хорошая пара, — засмеялся Зик, после чего пожал плечами, — хотя я не должен удивляться, учитывая, что ты был усилен. — И что это должно значить? — ты спросила, сузив глаза, на что Зик ухмыльнулся и хотел подойти ближе, но между вами уже встал Леви. — Я бы мог сказать тебе, но разве это весело? Ты сама узнаешь рано или поздно. Это будет занимательно, — он проговорил, одаривая Леви последним взглядом и разворачиваясь, чтобы уйти, — до скорой встречи, собачонка. Райнер напряжено смотрит на Леви, но ничего не делает и в скором времени уходит вслед за Зиком. Леви смотрит за тем, как они передвигаются по коридору, и только когда они исчезают из вида, он убирает меч. Ты размышляешь над словами Зика, но решаешь не придавать им большого значения. Если он действительно стоит за этими письмами, то он скорее всего просто хочет напугать тебя. — Пошли к стойлам, — ты легко сказала Леви и продолжила свой путь, будто ничего не произошло. Вы идете в тишине, которая нарушается только стуком твоих каблуков и шумом его шагов. — Спасибо за то, что вмешался и убрал его от меня. — Не благодари меня за выполнение моей работы, — выходит ожидаемый ответ. Может однажды ты научишься доверять Леви. Но этот день еще не наступил. И несмотря на это, даже небольшое движение в сторону доверия заставляет чувствовать тебя менее одинокой.