«Гораздо больше людей сдавшихся, чем побеждённых.»
Генри Форд
Гермиона не могла избавиться от мысли, что всё произошедшее на Астрономической башне — лишь сон, который никак не получалось понять. Гриффиндорка прокручивала в голове воспоминание о том, как сломался контроль Малфоя, как сильно это напугало её саму, и как они прятались от всего мира в объятиях друг друга. Она измельчала в своей ступке сушеные Златоглазки, чтобы получить идеально мелкий порошок, и изредка бросала взгляды на стол слизеринцев. Раньше ей уже не единожды доводилось варить оборотное зелье, поэтому и сейчас Гермиона знала, что оно получится лучшим в классе. Профессор уже отметил, как быстро она справлялась с подготовкой ингредиентов. Его самопишущее перо черкнуло что-то в блокноте, парящем в воздухе, когда Слизнорт обходил по очереди своих студентов. Добавив две порции порошка в кипящий котёл, Гермиона снизила огонь, и те тридцать секунд, что зелье должно было нагреваться, она смотрела на платиновую макушку слизеринца. Драко отвернулся от стола, ища что-то в шкафчике позади себя, и не видел взгляда, обращённого ему в спину. Она пыталась поговорить с ним о той вспышке боли, которую испытала, стоило прикоснуться к нему, но Малфой постоянно ссылался на какие-то важные дела и уходил от прямого ответа. Вероятно, он сам не понимал, почему это случилось, и не хотел обсуждать свои страхи с человеком, которого практически не знал. Да, они с одиннадцати лет учились в одной школе, на том же курсе, посещали одинаковые занятия и ужинали за соседними столами. Но Гермиона Грейнджер всё ещё оставалась для него незнакомкой. Девушкой, чьё происхождение было для него презрительным, и он не забывал напоминать ей об этом каждый раз, стоило им оказаться ближе, чем на несколько метров. Зачем же было рассказывать ей о том, как рушились стены его окклюменции перед ней? — Мисс Грейнджер, превосходное зелье, — воскликнул Слизнорт, подняв тяжелую крышку её старенького котла. — Если на следующем этапе Вы столь же быстро и качественно выполните все действия, я готов буду поставить Вам отметку за семестр даже без сдачи зачёта. — Благодарю, профессор, я не подведу, — слова звучали так, словно давно заученная фраза. Гермиону перестали волновать оценки, когда она поняла, что они не спасают, когда твою жизнь пытается отнять тёмный волшебник. Слизнорт перешёл к котлу следующего студента, а гриффиндорка заметила, что была не единственной, кто украдкой бросал взгляды за чужой стол. Драко смотрел на неё, слегка приподняв уголок губ в подобии улыбки. Теодор, заметивший их зрительный контакт, нахмурился и дёрнул Малфоя за рукав его школьной мантии, пытаясь привлечь внимание друга. Гермиона издала короткий смешок, потому что Нотт был в этот момент похож на ребёнка, старающегося обратить на себя внимание отца. Драко перевёл глаза на слизеринца и что-то ему ответил, после чего собрал свои вещи в сумку, забросил её на плечо и пошёл в сторону гриффиндорского стола. Прямо к Гермионе, застывшей со ступкой в руке, которую она не успела спрятать. — Вынужден признать, что оборотное ты готовишь гораздо лучше меня, но это вовсе не значит, что ты хороша в зельях. — Я никогда этого и не говорила, Малфой, — девушка наконец-то засунула ступку в сумку и собралась было уходить, но слизеринец продолжил говорить, что заставило её остановиться. — Помнится мне, мы должны были подготовить проект по маггловедению. Как он продвигается, Грейнджер? Лицо Гермионы вмиг побледнело, а глаза расширились в ужасе от осознания, что со всеми этими заклинаниями, отъездом Гарри и Рона, работой в библиотеке и собственными проблемами со сном, она совсем забыла о задании с Малфоем, которое сама же инициировала. Драко, поняв, почему Гермиона выглядела так, словно проглотила слизня, расхохотался. — Я могу задать тебе тот же вопрос, Малфой? — огрызнулась девушка, осознав, что слизеринец над ней потешается. Она старалась списать его плохое настроение на то, что этим вечером им предстояла долгая дорога в Лондон, чтобы потом отправиться в Азкабан к Люциусу. Драко был раздражён всю неделю, он или избегал её, или бросался колкими фразочками. — Это ты должна была попросить Уизли выслать тебе что-то вроде колдокамеры. — Видеокамеру, — поправила его Гермиона, переводя взгляд на задержавшегося у выхода из кабинета Тео. — Я думаю, мы можем купить её завтра сами. После… Гриффиндорка на секунду замялась, не зная, в курсе ли Нотт об их планах на ближайшие пару дней. — После Азкабана? Да, думаю, у нас будет время перед отправлением обратно в Хогвартс. Но Грейнджер, — Драко уже был на полпути к другу, когда обернулся и продолжил, — я не собираюсь помогать тебе с этим заданием. Малфой усмехнулся и вышел, оставляя девушку в лёгком шоке от подобного заявления. Она никак не могла понять, почему он не хотел помогать ей с тем, в чём был заинтересован не меньше неё. Тео шёл в нескольких шагах позади Драко, подбирая слова для того, чтобы начать разговор с другом о Люциусе. Малфою не нужно было лить воду в уши и говорить, что всё наладиться, не нужно было сочувствовать или поддерживать. Ему просто нужно было понимать, что он не один против целого мира. — У тебя будет целая ночь впереди, чтобы уговорить Грейнджер тебе помочь, — Нотт поднимал эту тему регулярно с тех пор, как узнал, что гриффиндорка взяла привычку проводить часть своего свободного времени с Малфоем. — Кто подумает на героиню войны, верно? — Нет, Тео, и я говорю это в последний раз! — сколько раз друг предлагал ему, столько же Драко ему отказывал. — Но почему? Она сама хотела вломиться в Архив, разве нет? Слизеринцы шли по коридору, время от времени оглядываясь по сторонам, чтобы проверить, не услышит ли их разговор тот, кому не стоило. Драко терзался сомнениями по поводу предложения Тео, и уж тем более не хотел ввязывать в это дело кого-либо ещё. — Она не понимает, о чём говорит. Для неё — это небольшая хитрость, чтобы получить старую больничную историю. Грейнджер не станет красть для меня улики, она скорее сама отправит меня в Азкабан. — Ей не обязательно знать, что ты собираешься делать, — не унимался Теодор, пытаясь угнаться за ускорившимся Драко. Малфой потянул Нотта в первый попавшийся пустой проход, сразу накладывая оглушающее. Друг с вызовом смотрел ему в глаза, ожидая услышать очередные отговорки Драко, и уже готов был найти тысячу и одну причины, почему считал свою идею прекрасной. — Как думаешь, когда обнаружится пропажа важной улики и выяснится, что я был в Архиве, на кого падёт подозрение? Грейнджер не должна не то что знать, а и вовсе быть в этом замешанной. У меня уже есть план, которому я буду следовать. Ты хотел помочь? Тогда твоя задача — это появиться на приёме моей матери и отвлечь её внимание от меня любым возможным способом. — И как мне туда попасть? Я не уверен даже, что меня выпустят из Хогвартса на каникулы домой, не то что посещать балы в Малфой-Мэноре. Да и как ты собрался пробраться в Министерство в разгар празднества? Это часть плана, которую Драко ещё не успел продумать до конца. Он хотел сделать всё сам, не прибегая к помощи друзей, ведь если его поймают, то простым надсмотрщиком в виде Грейнджер Малфой точно не отделается. И слизеринец не хотел, чтобы из-за него пострадал кто-то ещё. Но именно в этот момент ему пока не удалось найти решение, которое не включало бы постороннего вмешательства. — Я работаю над этим, — произнёс Драко и собрался было выйти обратно в коридор, но Тео схватил его за руку, останавливая. — Научись уже принимать помощь, когда предлагают. — Однажды я уже принял её, и во что это вылилось? Малфой вырвал руку из захвата Нотта, поправил рукав мантии и ушёл, оставляя Тео смотреть ему в след.***
Гермиона смотрела, как тикали часы, стоящие на тумбочке у её кровати, отсчитывая время до отправления Хогвартс-Экспресса. Они с Малфоем договорились встретиться у главных ворот замка ровно за час, чтобы успеть дойти до станции неспеша. Гриффиндорка перебирала в руках билеты, которые утром вручила ей Макгонагалл, и думала о том, не поругаются ли они с Драко из-за очередной ерунды. Ведь ей некуда будет уйти, оставив последнее слово за собой. Делить одно купе со слизеринцем — не то же самое, что смотровую площадку. Особенно, когда у него было отвратительное настроение. — Гарри прислал письмо, — Джинни возникла, словно ниоткуда, устроившись, как всегда, в изголовье кровати Гермионы. Уизли протянула ей сложенный вчетверо пергамент. — Он помнит, что ты едешь с Малфоем, и предложил вас сопроводить в Азкабане. Грейнджер развернула письмо и пробежалась по нему глазами. В основном Гарри обращался к Джинни, писал, как скучал по ней, но почти в конце сделал приписку и для неё. «Гермиона, я знал, что ты откажешь, поэтому и не спрашивал. Я вызвался быть вашим сопровождающим аврором и завтра в полдень буду ждать вас с Малфоем в атриуме Министерства. Хочу уже лично рассказать тебе хорошие новости.» — О чём он? — спросила Гермиона подругу, дочитав до конца. — Какие хорошие новости? — Не знаю, Гарри ничего не говорил об этом раньше, — Грейнджер вернула пергамент и снова уставилась на билеты. — Ты всё ещё можешь передумать, если не хочешь ехать. Я вообще не понимаю, почему вам не могли создать порт-ключи. — Порт-ключами нельзя пользоваться в Хогвартсе и его окрестностях, включая Хогсмид. Это постановление Министерства в целях безопасности учащихся. — И сильно нам это помогло? Пожиратели всё равно захватили Хогвартс, как ты помнишь, — Джинни язвила, потому что провела год под надзором приспешников Волдеморта. И она до сих пор не рассказывала Гермионе многого, что ей пришлось пережить. — И надеюсь, что ты помнишь, кто им в этом помог. — Я отлично помню всё, Джинни, в мельчайших подробностях. И уж точно не умаляю ответственности Драко за происходящее в Хогвартсе в прошлом году. Никто из нас не был святым в этой войне, я не исключение. — Драко? С каких это пор он Драко? — Не придирайся к выражениям, Джин, — Гермиона закатила глаза, показывая подруге, что её акцент на имени слизеринца, прозвучавшим слишком чужеродно из уст Грейнджер, совершенно не уместен. — И всё-таки, ты уверена? — Это всего лишь маленькое путешествие в Лондон, ничего не случится. Уже послезавтра утром я снова буду здесь, — Гермиона не знала, кого успокаивала больше — Уизли или себя. — Хорошо, но не давай ему спуску. Я всё ещё не доверяю Драко Малфою. — Не дам, — уверенно заявила Гермиона, нацепив на себя хоть какое-то подобие улыбки. Действительно, чуть больше суток в компании Малфоя, что может пойти не так? Да всё, буквально.***
Из-за того, что дни становились короче с приближением зимы, добирались к станции они в сумерках. Большинство магазинчиков в Хогсмиде были уже закрыты, лишь в пабе у мадам Розмерты горел свет, и оттуда слышался гул голосов. Гермиона даже думала заскочить к хозяйке заведения на минуточку, чтобы взять что-нибудь съестное в дорогу, но Малфой напомнил ей о тележке со сладостями. Драко был ещё более молчаливым, чем обычно. Он погряз в своих мыслях, пытаясь понять, о чём будет говорить с отцом, как будет смотреть ему в глаза. Зайдя в купе, Гермиона сразу же скинула верхнюю мантию, оставшись в тёплом вязаном свитере от миссис Уизли и обычных джинсах. Она не могла не заметить, как проводил её взглядом Малфой, садясь напротив. В отличии от неё он выбрал более официальную одежду из магического мира — привычный чёрный костюм с удлинённым пиджаком и белой рубашкой из, девушка была уверена, очень дорогих тканей. — Я хочу ещё кое-куда заскочить, если ты не против, — заговорила Грейнджер, после того, как Хогвартс-Экспресс уже покинул пределы Хогсмида, оставив магическую деревню далеко позади. Малфой поднял вопросительно бровь, подталкивая Гермиону продолжать. — В больницу Святого Мунго. Хочу попытать удачу, вдруг часть каких-то данных сохранились там, и нам не нужно будет делать запрос в Архив Министерства. — Мерлин, Грейнджер, почему ты не уймёшься? Уже к следующему сентябрю действие заклинание прекратиться, ничего с нами до тех пор не случится. — Я не понимаю, как ты можешь быть таким спокойным? Сначала мы просто перенимали эмоции друг друга, но теперь я смогла увидеть твои воспоминания и прочувствовать их даже без легилименции. Тебя это не беспокоит? Гермиона хмурилась от того, каким безразличным казался Малфой. — Боишься увидеть что-нибудь неприятное, Грейнджер? Или тебе страшно, что я увижу то, что не должен был? Что ты скрываешь, Гермиона? — Драко оперся на стол локтями, наклонившись через него к гриффиндорке, но она не сдвинулась с места. — Не уходи от темы, Малфой, — Грейнджер старалась удержать самообладание, хотя сердце её немного ускорилось от действий и слов слизеринца. От него исходил приятный аромат, который ей не удавалось узнать. Пусть глаза Драко и выдавали его бессонницу, но он выглядел так, словно сошёл с обложки какого-нибудь специального выпуска «Спеллы». — Мне не всё равно, но я не хочу тратить своё время на то, что не могу изменить. Такой ответ тебя устроит? Те двое авроров могли пострадать от чего угодно, и они пользовались заклинанием годами. Я же не собираюсь быть под твоим присмотром дольше, чем того требуют обстоятельства. — А что ты будешь делать после? — Гермионе было интересно, поменялись ли планы на жизнь у кого-либо, кроме неё. — После школы, я имею в виду. Малфой молчал какое-то время, уставившись в окно и смотря на быстро сменяющийся пейзаж. Они ехали по высокому акведуку и могли видеть потрясающую картину перед собой — уже слегка заснеженные горы и густые леса внизу, освещаемые лишь светом луны. Гермиона не хотела на него давить, поэтому тоже наслаждалась открывшимся видом. — Я пока ещё не решил, — вдруг ответил на её вопрос Драко и перевёл взгляд на гриффиндорку. — Вероятнее всего, постараюсь сделать из своего огромного состояния ещё больше денег. — Разве у вас не изъяли часть средств на восстановление уничтоженных Пожирателями деревень? — Изъяли, — подтвердил её слова Малфой и усмехнулся. — Но это была лишь малая часть того, что пылится в наших хранилищах по всему миру. Не говоря уже о том, что много средств вложено в недвижимость — у Малфоев есть поместья во Франции, Италии, Румынии и Норвегии. — Никогда не могла понять, чем занимался твой отец, — сперва Гермиона хотела поправить себя, выразившись в прошедшем времени, но передумала, ведь Люциус находился в Азкабане, откуда не мог заниматься чем бы то ни было. — Это сложно объяснить в двух словах. — Нас ждёт долгий путь, так что времени предостаточно. Драко откинулся на спинку диванчика, устраиваясь поудобнее. Им неплохо было бы поспать, но они оба думали, что вряд ли уснули бы, даже если попытались. Поэтому, Малфой взмахнул волшебной палочкой, на столе появились две дымящиеся кружки с ароматным горячим шоколадом, и приготовился объяснять Гермионе все тонкости выгодных вложений средств в магическом мире. Он не знал, почему рассказывал Грейнджер о своей семье. Но после того, как она поделилась с ним частью собственной истории, это казалось правильным решением. Гриффиндорка слушала очень внимательно, иногда задавая уточняющие вопросы, но в этом и была вся Гермиона — её интересовало даже то, что было не особо важно. За спокойными разговорами на отвлечённые темы прошла большая половина пути, до Лондона оставались считаные часы, когда Драко заметил, что Грейнджер задремала, привалившись к окну. Самому же ему уснуть не удалось, поэтому слизеринец оставшуюся дорогу пытался вспомнить счастливые моменты, связанные с Люциусом. Гермиона говорила, что он должен был воспользоваться шансом попрощаться с человеком, который его воспитал. Что ж, так он и собирался поступить.***
12 декабря 1997 г.
Он шёл по вымощенной булыжниками широкой подъездной дорожке, обсаженной по бокам густыми тисами, оставляя следы на тонком слое белого снега. Беллатриса уверенно шагала сзади, задрав свой острый подбородок кверху. Её чёрные кудри развевались по ветру, и, казалось, женщину совсем не беспокоил беспорядок на голове. Драко старался не обращать внимание на свою тётушку, предпочитая идти прямо, смотря ровно перед собой. Последний раз, когда он приезжал в поместье, слизеринец не мог спать. Кошмары мучали его по ночам, особенно, после того, как они едва не поймали Поттера и его друзей. Те несколько часов, что золотое трио провели в Малфой-Мэноре, стоили Драко слишком дорого. Крики Грейнджер до сих пор эхом звучали в его голове. Белый павлин спокойно шагал у изгороди в гордом одиночестве, и Малфой-младший совсем поник, вспомнив, что раньше их на территории поместья было не меньше десятка. Нарцисса очень любила свой сад и этих птиц, которых, казалось, не могло побеспокоить ничто на свете. Но теперь павлин был только один, и выглядел он явно намного хуже, словно о нём совсем не заботились. Драко остановился у крыльца огромного особняка, собираясь с духом, чтобы отворить двери. Беллатриса подошла ближе сзади, вынуждая его поторопиться, ведь ей не нравилось долго ждать. Драко коснулся ладонью массивной кованой створки. Поместье, признав в слизеринце Малфоя с помощью родовой магии, распахнуло двери, пропуская прибывших внутрь. Он ожидал, что дом встретит его теплом и ароматом свежей выпечки с корицей, которую всегда готовили эльфы к Рождеству. Но на деле поместье ощущалось нежилым, будто его покинули много лет назад. — Цисси! — прокричала Беллатриса, отбрасывая куда-то в сторону свою верхнюю мантию. Её голос эхом отразился от стен в полупустом холле, делая его в разы громче. Где-то слева раздался щелчок от трансгрессии, и в сразу исчезнувшей дымке появилась Нарцисса. Увидев сына, она тут же кинулась его обнимать, даже не заметив сестру. Объятия матери были по-настоящему уютными, в них Драко чувствовал себя комфортно. Исхудавшее хрупкое тело женщины прижималось к нему, крепко сжав зимнюю мантию слизеринца на спине. Нарцисса выглядела безупречно в своём длинном тёмно-синем платье, впрочем, как и всегда. — Драко, милый, я так рада, что ты в порядке, — произнесла тихо миссис Малфой ему на ухо так, чтобы услышал её только он. Слизеринец лишь крепче стиснул в своих объятиях маму, вдыхая аромат её таких родных цветочных духов. Нарцисса резко отстранилась и щёлкнула пальцами. Через секунду рядом с женщиной появилась маленькая эльфийка. — Вилли, забери мантию миссис Лестрейндж, — строгим голосом приказала Нарцисса, не отводя своего взгляда от сына. — И подготовь для Драко комнату на третьем этаже, ту, что рядом с моей. Эльфийка исчезла из холла вместе со сброшенной на пол тряпкой, а Малфой нахмурился, не понимая, почему не мог остановиться в своей собственной спальне — единственном месте в этом доме, не осквернённом присутствием Волдеморта. Беллатриса, возмущённая, что сестра не уделила ей должного внимания, подошла ближе и уставилась на них немигающим взглядом. — Цисси, — вновь позвала она миссис Малфой, вздёрнув подбородок ещё выше, хотя, казалось, это было уже физически невозможно, — я думала, ты будешь более приветлива к своей сестре. — Я очень рада тебе, Белла. Но сына я не видела несколько месяцев, а тебя всего неделю назад. Нарцисса была ниже ростом, чем сестра, но именно она сейчас выглядела куда более властной. И никакой гневный взгляд из-под тяжёлых век Лестрейндж не мог этого изменить. — Тёмный Лорд созвал собрание в главном зале поместья, вы как раз вовремя. Женщина развернулась на каблуках и направилась к лестнице, ведущей в гостиную. Драко и Беллатриса последовали за ней. Он не ожидал, что увидит Волдеморта так скоро, не был к этому готов. Страх душил его, делая движения скованными и неестественно тяжелыми. Драко ступал осторожно, боясь привлечь к себе лишнее внимание. Тётушка, идущая рядом, напротив была очень воодушевлена. Всё её время пребывания в Хогвартсе она твердила о том, как Малфою-младшему повезло, что Тёмный Лорд простил его оплошность и хочет дать ему ещё один шанс проявить себя. Правда, никто не спросил, хотел ли этого сам Драко. Гомон голосов стих, когда Нарцисса, вместе со своей сестрой и сыном, появилась в зале, занимая место возле мужа. Люциус даже не посмотрел на них, его взгляд был устремлён на Долохова, сидящего напротив. Малфой-старший был белее снега, на его лице появилось ещё больше морщин, чем помнил Драко с их последней встречи, а глаза покраснели, отчего их холодный серый оттенок выделялся особенно чётко. Слизеринец опустился на соседний с матерью пустующий стул, но так и не смог расслабиться и откинуться на его спинку. Вся радость от встречи с Нарциссой улетучилась, а её место заняла тревога. Большое окно с белой, слегка облупившейся, рамой распахнулось, впуская в комнату морозный воздух, а вместе с ним и чёрное нечто, что остановилось во главе стола и приобрело очертания человека. Волдеморт был раздражён, любой увидел бы это невооружённым взглядом. Он сел на стул, положив свои костлявые руки на изящные подлокотники, змея скрутилась у его босых ног. Беллатриса, прежде стоявшая у двери, подошла к волшебнику и опустила голову в знак своего почтения. Драко хотелось засмеяться от того, как глупо и старомодно это выглядело, но сдержался. — Мой Лорд, я привела Драко, как Вы и приказали, — Лестрейндж жаждала услышать похвалу из уст своего покровителя. Она даже не была так рада видеть своего мужа, как Волдеморта. — Драко, мальчик мой, а я тебя и не заметил, — Тёмный Лорд нашёл своими красными глазами со страшными, словно змеиными, зрачками слизеринца. И ему ничего не оставалось, кроме как посмотреть на Волдеморта в ответ, почтенно склонив голову. — Я уделю тебе время позже. Фенрир, — обратился он к грузному заросшему мужчине, сидящему в другом углу стола, — как обстоит ситуация с привлечением оборотней к числу наших соратников? — Мнения разделились, милорд, но большинство согласны принять участие в битве за нашу сторону, — Фенрир гадко улыбнулся, обнажая ряд кривых и гнилых зубов. Драко скривился, невольно вздрогнув от отвращения. Он не понимал, почему вообще должен был сидеть за одним столом с таким отребьем. — Вы лучше спросите, как дела с вампирами у Долохова. — Спасибо за совет, Фенрир, но я сам буду решать, кого и о чём мне спрашивать, — Волдеморт говорил притворно тихо и спокойно, но в каждом его слове сквозила угроза, заставляя оборотня опустить плечи. Тёмный Лорд поднялся со своего места, Нагайна тут же зашевелилась и поползла следом за хозяином, извиваясь у его ног. Он остановился у правого плеча Долохова и положил туда свою руку, сжав его. — Антонин, есть то, что ты хотел бы мне рассказать? Драко видел, как побледнел мужчина, сидящий напротив, как его и без того уставший вид сник ещё больше. Слизеринец уставился в одну точку перед собой, ею оказалась старая потрёпанная пуговица на длинной чёрной, как смоль, мантии Волдеморта. Он старался не вслушиваться в разговор, не замечать нависшего над присутствующими Пожирателями страха, но мысли то и дело возвращались к происходящему. — Вампиры не особо дружелюбны по отношению к волшебникам, сэр. Я вышел на их логово в Румынии, но пока не смог договориться о встрече с кем-то влиятельным. — Так, быть может, стоит поручить это задание кому-нибудь более заинтересованному в положительном исходе этой миссии? Люциус, — обратился к отцу Тёмный Лорд, и тот вздрогнул, подняв на него глаза, — уверен, ты будешь не против отправиться в Румынию вместе с Антонином. Я жду, что к Рождеству у вас уже будут более хорошие новости для нас. — Мы отправимся сразу же после собрания, — голос Люциуса был твёрд, несмотря на то, каким измождённым он был. Волдеморт взмахнул рукой, давая понять, что узнал всё, что ему было интересно. Пожиратели поднялись со своих мест и по очереди покинули зал. За столом остались сидеть лишь Нарцисса и Драко. Беллатриса так и стояла у стула во главе стола, внимательно следя за перемещениями по залу Тёмного Лорда. — Некоторое время я буду отсутствовать, но кто-то должен взять на себя управление поместьем, раз уж Люциус отправился в Румынию, — глаза Беллатрисы загорелись от предвкушения нового статуса. — Драко, я хочу, чтобы ты задержался в Мэноре до моего возвращения и взял на себя эту ответственность. — Мой Лорд, — начала было говорить Лестрейндж, удивившись такому решению, но Волдеморт не дал ей закончить свою мысль. — Ты отправишься со мной, Белла. Драко даже показалось на мгновенье, что его безумная тётушка покраснела, обрадовавшись, что удостоилась чести сопровождать своего хозяина куда бы то ни было. На предложение, прозвучавшее из уст Волдеморта скорее, как приказ, Малфой-младший лишь согласно кивнул. Он даже не понимал, что ему предстоит делать, и почему Тёмный Лорд решил довериться ему после провала с Дамблдором; после того, как они упустили Поттера в собственном доме. — Нарцисса, возьми сестру и оставьте нас с Драко наедине. Предательское сердце заколотилось быстрее, создавая ощущение, что вот-вот проберётся сквозь рёбра и плоть наружу. Он видел, как изменилась в лице его мать, миссис Малфой не умела так хорошо контролировать свои эмоции, как это научился делать Драко. Женщина встала, отодвигая стул подальше. Скрип от скольжения деревянной мебели по полу создал значительно больше шума в окружившей их тишине. От неприятного звука слизеринец слегка скривился, прикрыв на секунду веки. Эти мгновения черноты в глазах казались ему спасением, необходимым для того, чтобы продолжить беседу с Волдемортом один на один. — Расскажи мне ещё раз о гибели Дамблдора, — произнёс Тёмный Лорд, как только Нарцисса покинула комнату вместе с сестрой. — Вспомни всё в мельчайших подробностях, удели больше внимания тому, было ли в этом что-то странное? Драко хотелось ответить, что сама смерть директора уже была странной. Она ощущалась всеми так горько и остро, словно они потеряли не профессора, а надежду на спасение. Хотя, для многих это действительно было одним и тем же. Волдеморт не раз просматривал воспоминания Малфоя-младшего о той ночи, как не раз задавал этот вопрос. И слизеринец не мог понять, к чему такое внимание. Он вновь пропустил через себя злосчастные события, навсегда изменившие ход истории. Драко говорил очень много, лишь бы не слышать звенящей тишины, появляющейся каждый раз, когда он умолкал, а Тёмный Лорд размышлял над услышанным. — Северус убил его своей палочкой? — спросил волшебник, подойдя к сидящему Драко почти что вплотную, нависая над ним высокой тёмной тенью, от которой исходил навязчивый запах смерти. От него хотелось отодвинуться подальше. — Да, — Малфой дрожал. Тело не слушалось приказов мозга оставаться беспристрастным. Он мог контролировать свою мимику, эмоции, мысли. Но было чертовски сложно справляться с реакциями тела. — Почему ты не сделал этого сам? Действительно, Драко, почему? — Я никогда не убивал раньше, — теперь каждое произнесённое слово казалось Малфою осколками стекла, царапающими горло, приносящими невообразимую боль. — Мне было сложно решиться, профессор просто сделал это быстрее. — Я знаю, что твоя мать просила его об этом — выполнить моё поручение за тебя. Нарцисса всегда была слишком слаба и мягкотела, чтобы принимать действительно необходимые решения, в отличии от своей сестры. Тебе стоит решить, наконец, с кого ты хочешь брать пример. Если сейчас я поручу тебе избавиться от кого-нибудь, сделаешь ли ты это? — Да, — такое простое и короткое слово, а далось ему с таким трудом. — Уверен ли ты в этом решении? — Более чем, сэр. Моя семья сбилась с пути, но я намерен вернуть ей былое величие во что бы то ни стало. — Это похвально, Драко. И придёт момент, когда мы испытаем твою решимость на прочность, но не сегодня, — слизеринцу показалось, что стало даже легче дышать. — В Хогвартсе есть кое-что моё. Оно надёжно спрятано, но если над ним нависнет угроза, принеси это мне любой ценой. Волдеморт говорил загадками, и Малфой уже хотел уточнить, о чём шла речь, но он продолжил: — Я не стану раскрывать тебе свои секреты, это ни к чему. Но будь на чеку, когда вернёшься в школу. Если кто-то из Ордена появится в Хогвартсе — я хочу об этом знать. — Разве Снейп там не для этого? Чтобы не позволить членам Ордена захватить власть над школой. — Для Северуса у меня есть другое задание. Больше тебе знать не нужно. Тёмный Лорд отошёл от Малфоя на несколько шагов, взмахом волшебной палочки открыл дверь на выход из зала, давая Драко понять, что ему пора уходить. И он уж точно не стал сопротивляться, тут же покидая некогда самую любимую гостиную в доме.***
Они оказались в атриуме Министерства всего через каких-то полчаса после прибытия на станцию Кингс-Кросс. Зал встретил их гомоном голосов снующих туда-сюда работников и посетителей. Поттер нещадно опаздывал, что очень злило слизеринца. Гермиона же, напротив, была совершенно спокойна. Девушка выглядела слегка неопрятно из-за того, что плохо спала в поезде. Раньше Драко обязательно сделал бы ей замечание по этому поводу. Но сейчас он лишь хотел в очередной раз напомнить ей о существовании специальных чар гламура и всунуть чашку с крепким ароматным кофе в руки. — Гарри! — воскликнула гриффиндорка, заметив в толпе своего лучшего друга. Многие волшебники обратили внимание на шум и стали поглядывать на его источник. Заметив рядом с небезызвестной героиней войны Малфоя, они бросали на него косые взгляды, удивлённо посматривая на гриффиндорку, которую, казалось, совсем это не задевало. Гермионе было абсолютно всё равно на людей вокруг, когда Драко же чувствовал себя весьма неуютно. Поттер кинулся обнимать Грейнджер, как только подошёл. Слизеринцу стало ещё больше некомфортно, словно он нарушал чьё-то личное пространство. — Малфой, — произнёс Гарри, протягивая ему руку для пожатия. Мгновение Драко решал, что с этим делать, после чего протянул свою в ответ и крепко стиснул ладонь бывшего гриффиндорца. — Прошу прощения за задержку, я получал порт-ключ к Азкабану, которым нам предстоит воспользоваться. Гарри вытянул из кармана форменной мантии сложенный кусок ткани, показывая Малфою его содержимое — маленькую металлическую крышку, потемневшую от старости и покрывшуюся ржавчиной. — Мы можем уже поскорее покончить с этим? — Драко не терпелось вернуться в Хогвартс, где его единственной проблемой была вечно ошивающаяся рядом Грейнджер. Впрочем, она и здесь стояла в непосредственной близости, делая этот день ещё труднее, чем он уже был.***
Вихрь перемещения с помощью порт-ключа перенёс их прямо к центральному входу в огромное каменное здание, от которого веяло холодом и безысходностью. Последний раз, когда Малфой находился здесь, он был одним из заключённых. Прикованный магической цепью к толстым, казалось, непробиваемым стенам, измождённый, не видящий выхода из этого заточения. Поттер приложил свою палочку к специальному отверстию у ворот, и они распахнулись, пропуская их внутрь. Грейнджер шла между другом и слизеринцем, уверено ступая по вымощенному плитами полу. Она знала, что скоро красивое убранство главного холла закончится, и они окажутся в менее привлекательном месте. Охранник, встретивший их у входа, возглавлял процессию редких посетителей тюрьмы. Они шли так долго, что Драко подумал, отца держат в самой отдалённой камере, но на самом деле она ничем не отличалась от той, в которой был сам Малфой-младший совсем недавно. Подойдя к решётке, Гермиона обернулась на слизеринца, пытаясь понять, в порядке ли он. Но по Драко нельзя было сказать наверняка, он отлично умел прятать своё настроение, когда ему это было нужно. — Мы оставим вас наедине ненадолго, — произнесла девушка, отступая немного в сторону, давая Малфою пройти к отцу. Люциус выглядел ужасно ещё во время судов, а сейчас и вовсе перестал походить на себя прежнего. Он забился в угол камеры, прислонившись головой с отросшими ещё больше волосами к каменной глыбе. Малфой-старший даже не заметил сына, что-то бормоча себе под нос и закрываясь от посетителя, спрятав лицо в сложенных на коленях руках. — Отец, — позвал его Драко, делая шаг вперёд. Вся эта ситуация была ему не по нраву, но отступать явно поздно. Люциус не поднимал своей головы, даже когда слизеринец повторил своё обращение к нему трижды. — Отец, я пришёл, как ты и просил. Малфой-старший приподнял на сына свой взгляд, но его серые глаза ещё несколько минут пытались сосредоточиться на высокой фигуре, склонившейся над ним, не узнавая. Драко было больно видеть его таким, но одновременно он понимал, что отчасти Люциус заслужил то, что с ним стало. За то, что заставил свою семью пройти через все девять кругов ада, или сколько их там? — Драко? — тихо спросил мужчина. — Что ты здесь делаешь, сын? Несмотря на собственную немощность, Люциус говорил, как и прежде, строго и властно. И парень почувствовал себя ужасно, ведь видимая им картинка совсем не совпадала с тем, что он слышал. — Ты же сам хотел, чтобы я пришёл, — повторил Драко, опускаясь на колени перед отцом, совсем не жалея дорогих брюк. Он думал, что придёт и будет холоден, останется непреклонным в вопросе прощения Люциусу его ошибок. Но он всё ещё оставался его родным человеком, мужчиной, который его воспитал, который дал ему столько всего, о чём другие могли только мечтать. Малфой-старший любил своего сына. По-своему, но любил. Драко было очень больно видеть его таким. — Да…да, я хотел. Только зачем? Это было так давно, — Люциус смотрел на сына, но взгляд его был потухшим. Дементоры уже здорово им полакомились, что ещё они могли у него отнять? — Прошло всего чуть больше месяца, это не так много. — Я что-то хотел тебе сказать, я помню, — мужчина говорил так, словно совсем не слышал слов Драко. Или же не хотел слышать. — Твоя мама, я так давно её не видел. Скоро совсем забуду её улыбку. Сердце разбивалось в щепки с каждым новым слогом, что произносил Люциус. Драко был уверен, что мог бы выдержать, что угодно — мольбы о помощи или прощении, жалобы на Азкабан и дементоров. Но он не знал, как мириться с тем, как его отец говорил о своей жене, его матери. Предательская слеза скатилась по его щеке, падая на холодный грязный пол. А всё внутри разрывалось от желания кричать так сильно, чтобы саднило горло. Но он молчал, не желая показывать отцу свою слабость, словно тот мог бы сейчас его за это осудить. — Она дома, в безопасности. — Хорошо…это хорошо. Ты должен присмотреть за ней, Драко. Тёмный Лорд, он… — мысли Люциуса путались — прошлое смешивалось с настоящим, и он уже не понимал, что есть что. — Он зол на нас, но мы можем это исправить. Руки Малфоя-старшего охватила дрожь, и Драко обхватил их своими ладонями, ужасаясь от того, какими холодными они были. Глаза жгло, хотелось закрыть их и не видеть этих жутких стен, не слышать разбивающихся о пол капель воды, не смотреть в некогда серые глаза, теперь затянувшиеся белесой дымкой. Драко не заметил, как сзади к ним подошла Грейнджер, положив свою руку ему на плечо. Он вздрогнул от неожиданного прикосновения и обернулся. — Прости, Драко, но нам нужно уходить, — из её глаз точно так же текли слёзы. — Гарри говорит, что порт-ключ обратно вот-вот должен сработать. — Но мы только пришли, — возразил слизеринец, тут же стирая влагу со своего лица. — У тебя было около двадцати минут, и они закончились. Мне очень жаль, но нам правда пора возвращаться. Гермиона убрала свою руку с его плеча только, когда он снова повернулся к Люциусу, который, казалось, не замечал больше никого. — Отец, что ты хотел мне сказать? Прошу, вспомни. — Я не знаю. Я ничего не знаю, — мистер Малфой смотрел на сына, но не видел его. Драко сильнее сжал его руки в своих, не желая отпускать. Но в душе он знал, что от его отца уже почти ничего не осталось. Лишь оболочка и крохи воспоминаний, которые удерживали крупицы его сознания, не давая провалиться в бездну. Внезапно, Драко пришло осознание того, что завтра его не станет совсем. Не будет даже этого подобия человека, которым он стал. Дементоры высосут его душу, а вместе с ней и всё, что делало Люциуса его отцом. И он ничего не мог с этим сделать, и, скорее всего, не стал бы. — Прости меня, — было последним, что сказал Драко. После чего поднялся на ноги, отпустил руки отца и, не оборачиваясь, покинул камеру. Гермиона ещё минуту смотрела то ему в след, то на мистера Малфоя. Она собиралась уходить, когда мужчина схватил её за запястье, вынуждая остановиться. — Скажи ему, что это я должен был извиниться, но так и не смог. И что ему не нужно быть таким, как я, — Люциус отпустил девушку и вернулся к тому, чем был занят, когда они его прервали — прислонился к стене, спрятав голову в грязных руках.***
Драко не проронил ни слова, пока они возвращались из Азкабана в Министерство, пока Гермиона заходила в какой-то странный маггловский магазин, чтобы купить видеокамеру, пока они пили кофе в Дырявом котле, ожидая своего поезда обратно в Хогвартс. Только оказавшись в купе, Малфой заговорил: — Я сделаю, что угодно, если ты никому не расскажешь о том, что видела и слышала сегодня. Первой реакцией Гермионы было возмущение. Грейнджер не понимала, как он вообще мог подумать, что она была способна на такую низость — распускать сплетни. Но вовремя спохватилась и взяла себя в руки, успокаивая тем, что Драко просто было больно. — Никто никогда не узнает об этом, если ты сам не захочешь. Обещаю. И Гарри тоже будет молчать, — добавила гриффиндорка, поняв, о чём он успел подумать. — Когда ты ушёл, Люциус сказал мне, что ты не должен быть таким, как он, что бы это не значило. — Я уже другой, Грейнджер. Гермиона села справа от слизеринца и, раскрыв его ладонь, положила что-то холодное, маленькое и округленное ему в руку. Драко увидел в ней монету размером с грецкий орех и вопросительно посмотрел на девушку. — Вторую такую Гарри передаст Нарциссе. Я наложила на них Протеевы чары, это… — она не успела договорить, потому что Малфой перебил её. — Способ всегда оставаться с ней на связи. — Да, именно так. Вы не сможете обмениваться какими-то полноценными предложениями, но хотя бы будете знать, что всё хорошо, — Гермиона улыбнулась, довольная своей идеей. Она снова нарушила правила из-за Малфоя, но теперь ей было ничуть не жаль, ведь гриффиндорка знала, что поступила правильно. — Мне можно лишь обмениваться с ней письмами, которые обязательно подвергаются проверке Министерством. Если об этом кто-нибудь узнает, вам с Поттером влетит. — Знаю, но это ведь так весело — правила нарушать. Драко не знал, что толкнуло его на этот поступок — счастливая улыбка Грейнджер или её безумная, но такая нужная ему, идея, или же это было желание забыть этот день, как страшный сон. Но он пододвинулся к ней ближе, коснулся свободной рукой её тёплой щеки, на которой выступил отчётливый румянец, и поцеловал. Малфой лишь прижался своими губами к её, боясь пошевелиться, чтобы не нарушить то хрупкое состояние равновесия, в котором они находились. Только невинное касание, заставившее её сердце стучать так, что он чувствовал его биение в том месте, где рукой соприкасался с телом девушки. Она взяла его запястье в свою руку, совсем не желая отстраняться, но Драко отскочил от неё также неожиданно, как и придвинулся. Он смотрел на Гермиону расширившимися от ужаса глазами, осознавая то, что сделал. Он падал. Так низко, как никогда раньше. Падал и понимал, что никогда больше не хочет снова подыматься.