Связи

Эзоп беглым взглядом изучает уже неизвестно какую по счету случайную статью на Википедии и, не найдя ничего интересного, закрывает её с чистой совестью. Клиентов мало (как и всегда, но от этого ничуть не легче), и рабочие часы приходится коротать, как только возможно. В этот самый момент, когда он думает, что сегодня точно никого не увидит, над дверью робко звенит колокольчик. — Добро пожаловать. Я могу... Он, наконец, сталкивается взглядом с вошедшим и изумлённо замирает. — Илай? — Извини. Нужно было предупредить? — Не обязательно, — наконец "отмирает" Эзоп и качает головой. — Просто я не говорил тебе, где именно работаю. Опять божественное откровение? — OSINT. Он молча приподнимает брови, показывая, что все ещё ничего не понимает. — Простая вещь, но... — Какие-то айтишные заморочки? — догадывается Эзоп. — Не совсем. Потом объясню, если захочешь. Ну что ж, потом так потом. Нужно будет, конечно, спросить, хотя бы ради любопытства, но сейчас его куда как больше интересует другое. — Ты просто увидеться хотел? — Не только. Илай подходит ближе и протягивает листок, на котором ровными линиями выведены какие-то значки. — Сможешь это выполнить? — На руках, как планировал? — Эзоп кидает взгляд на чужие ладони, оценивая. — Да. — Смогу, это не так уж и сложно, но... Ещё минут десять они тратят на то, чтобы обсудить все детали, и, в конце концов, Эзоп выдыхает, откидываясь на спинку своего кресла. — Тогда договорились. Пожалуйста, не забудь про дату. Он ещё никогда не работал с людьми, которые были ему хоть как-то близки. Казалось бы, да что может измениться? Разве что тем для разговоров у вас будет чуть больше, а так — всё по прежнему, бей татуировки красиво и аккуратно и получай за это честные деньги. Но почему-то сейчас Эзоп глядит на собеседника и чувствует себя немного...неловко? Илай только улыбается ему мягко. — Я слишком долго ждал даже этой встречи и слишком сильно скучал, чтобы так просто забыть. Он тянется вперёд, чтобы просто уткнуться головой в чужое плечо, и Эзоп не находит в себе силы, чтобы оттолкнуть его прочь. Да и не хочется, если честно. Так что он старается не двигаться и неспешно гладит Илая по волосам, чувствуя, как тот возится недолго, чтобы устроиться поудобнее, а потом замирает и урчит от ласковых прикосновений, словно большой и тёплый кот. Так мило и так забавно. Удивительно, но от столь монотонных действий и столь близкого чужого присутствия Эзоп совсем не устаёт. Ему даже кажется, что он мог бы сидеть так и дальше, долго-долго... Вместо этого он почему-то поддаётся своей благоразумности, смотрит на часы и спрашивает: — Ты не торопишься домой? — Завтра суббота. Выходной, — Илай медленно отстраняется, разморенный этой нехитрой лаской, и улыбка у него такая солнечно-пьяная, что равнодушно смотреть на это невозможно. Эзоп даже и не старается просто смотреть, лишь стягивает маску на мгновение, чтобы легонько поцеловать Илая в уголок губ. Тот почему-то заливается румянцем и возвращает столь же целомудренный поцелуй, правда, оставляя невесомый след уже на лбу. — И всё же, ты предпочитаешь проводить этот вечер здесь? — С тобой просто. Эзоп слабо улыбается. Он знает: Илай настолько честен, насколько это в принципе возможно, и потому в эти слова от этого человека хочется верить, и даже не просто верить. Ими хочется дышать и жить. — Спасибо, — искренне благодарит он, и Илай смеётся. А потом неспешно, словно в замедленной съёмке, поднимает ладонь и переплетает их пальцы. Эзоп почему-то вздрагивает и отводит взгляд, радуясь, что маска хотя бы наполовину прячет его красное от смущения лицо. Он сам не понимает, отчего эта реакция, просто... Этот незатейливый жест почему-то ощущается интимнее всего, что между ними было. И Илай знает об этом. Чувствует и, подливая масла в огонь, чуть поддевает подбородок партнёра, заставляя посмотреть на себя. Эзопу достаточно всего пары секунд, чтобы потеряться в воспоминании о бесконечной синеве августовского неба на дне чужих глаз. Он чувствует, как заходится сердце в неровном, бешеном ритме, и ни о чём не жалеет. *** Что ни говори, а ровные ряды чёрных знаков, красующиеся на чужой коже (и очень хорошо заживающие, между прочим) смотрятся поистине волшебно. Эзоп чуть наклоняет голову набок. — Так что это вообще? Ты мне тогда не сказал. Илай кидает беглый взгляд на ладонь и пожимает плечами. — Руны. Заклинания. Ничего особенного, на самом деле: защита, благословение, указание пути, храбрость... То, что всегда хочется иметь под рукой. Эзоп медленно качает головой: он все ещё не совсем представляет, как в чужой голове гармонично уживаются интерес к разного рода наукам и одновременно с этим — искренняя вера в нечто мистическое. Впрочем, понимать ему и не нужно. Достаточно уважать. — Надеюсь, твои боги помогут тебе. Илай улыбается. — Я буду молиться и за тебя. Он придвигается ближе и почему-то замирает, словно не решается ни сделать то, что задумал, ни отстраниться. Эзоп решает все за него, стягивая маску и чуть наклоняясь. А целуется Илай совсем по-другому: нежно до невозможности, будто как-то навредить боится, долго, неторопливо и до того чувственно, что ноги начинают дрожать. Именно поэтому, отстраняясь, Эзоп на всякий случай придерживается одной рукой за стеночку, чтобы не свалиться совсем уж позорно. А Илай облизывает губы (не имея в виду ничего такого, но лучше от этого не становится) и произносит: — Мне пора. Эзоп кивает с усилием. Да, да, он помнит, какие-то важные дела. — Ещё увидимся, — обещает он и устало падает в кресло, как только колокольчик на двери салона звенит вновь, оповещая, что он остался один. Сквозь стекло он видит, как совсем рядом останавливается мотоциклист, и как Илай обнимает его с такой же безбрежной нежностью, прежде чем устроиться за чужой спиной и исчезнуть из вида в облаке пыли и звучного рёва. Верно... Илай не только целуется совсем по-другому, он и сам — другой, непонятный, но при этом всем притягательный и неожиданно парадоксально родной. Он сам приходит, выбирая только самое удачное время, и очень часто просто звонит по вечерам, болтая о том, что считает стоящим внимания. Эзоп не перебивает его, слушает внимательно и лишь иногда позволяет себе как-то продемонстрировать, что он все ещё тут. Эти "разговоры" становятся прекрасным успокаивающим фоном для работы или домашних дел, и можно только удивляться, как у Илая получается так легко и непринуждённо говорить больше десятка минут. Впрочем, он, кроме этого, и в течении дня умудряется уведомлять о и каждом хоть сколько-нибудь значимом событии в его размеренной жизни, так, что постоянно чувствуешь себя вовлечённым в чей-то быт. В этом есть какая-то особая форма доверия, и от этого так приятно. Он не чужой. Эзоп обожает их встречи. В них нет невероятных мест и изумительных поступков — всего того, что можно запомнить на долгие-долгие годы, но от одного только тепла, которое Илай излучает каждым словом и каждым жестом, можно расплавиться. (Как и от его прикосновений, которые никогда не приводят к чему-то большему, потому что в этом нет надобности.) Тихонько звякает телефон, оповещая о пришедшем сообщении, и когда Эзоп просматривает его, то обнаруживает только фотографию — неумелую, чуть размытую, но зато без поддельных улыбок — с короткой подписью: "Наиб передает тебе привет!!!" Честно, с таким отрешённо-мрачным лицом скорее думают о том, как убить человека, но Эзоп только хмыкает и набирает ответное: "Скажи, что я передаю тебя под его полную ответственность." "Сказал" "Ойййййй" Следующее сообщение радикально отличается по стилю от предыдущих: "я присмотрю за ним не беспокойся" Эзоп почему-то не может удержаться от улыбки: он лично с этим человеком почти и не пересекался, но почему-то уверен, что может положиться на него (хотя бы в таком случае). Да и...разве не приятно знать, что тот, кто ему важен, всегда под защитой и с лихвой получает любви и внимания? Он откладывает телефон в сторону и откидывается на спинку кресла. Конечно, это не так уж и просто, делить одного человека вместе с кем-то. Это не так уж и просто, делиться самому между несколькими людьми. Но в какой-то момент просто понимаешь, что иначе не сможешь. И всё. Он долго к этому шёл: странными, неловкими, затянутыми разговорами, связями, что обрывались так быстро, что не успеваешь даже жалеть, встречами и расставаниями. И то, что у него сейчас есть, Эзоп готов назвать настоящим счастьем.