Сэм
Момент кажется сюрреалистичным. Зима, и на часах может быть как поздний вечер, так и середина ночи — темно одинаково. В комнату попадают отсветы уличных огней, но ни Бриджит, ни Сэм не торопятся включить свет. Руки Сэма всё равно теперь заняты Бриджит, и она — то единственное материальное, что только возможно сейчас ощутить. Сэм не может думать ни о чём, кроме того, что целует её, а Бриджит отвечает, и он шумно вдыхает, когда её руки касаются его кожи. Сэм избавляется от куртки, не сводя взгляда с Бриджит, как та неловким движением наматывает на руку и тянет в сторону свой огромный шарф. Каждый новый поцелуй — это решение, в котором нет спешки. Нет суетливого и отчаянного сбрасывания одежды, неловких столкновений. Они будто осознанно делают выбор, осторожно продвигаясь всё дальше и дальше, поэтому в моменте столько силы — так, во всяком случае, кажется Сэму. Он должен думать, он должен обращаться к ней и ждать ответа. Во всём. Потому что с Бриджит всегда так — требуется время. И Сэм достаточно долго был один, чтобы понять — он не найдёт подобного в ком-либо другом. Возможно, это даже не влечение, не романтика, а притяжение, понимание, доверие, как нечто более ценное. Они — словно отражение в зеркале. Сэм остаётся без рубашки, вздрагивает, но не от холода, а от возбуждения. Он проводит руками от талии Бриджит до её шеи и обратно, не чувствуя лямочек белья под одеждой. Она тянет рубашку через голову, опережая её намерения. И он смотрит не на грудь, а в основание шеи, откуда вниз разливается огромный синяк… нет… татуировка: два птичьих черепа сливаются в единый рисунок, смотрят в одну сторону: только один на бедро, другой в плечо. Бриджит почти инстинктивно прижимается к Сэму и прикрывает татуировку рукой, будто желая сохранить рисунок лишь для себя, а Сэм вспоминает ожерелья — птичьи черепа — те, что носили и Бриджит, и Джинджер в детстве. И только теперь, глядя на татуировку, Сэм в полной мере понимает пережитое Бриджит. Вокруг рисунка ни цветов, ни виноградных лоз, только изгиб чёрного полумесяца в задней части черепа, придающий ему объём, реалистичность. Всё это разбивает сердце. Сэм ловит взгляд Бриджит, и она открывает рот, будто собираясь что-то сказать, но, видимо, передумывает. Но слова вообще излишни. Сэм думает, что это, должно быть, очень больно. Косточки грудной клетки находятся так близко к коже, что линии смотрятся и тяжёлыми, и нежными одновременно. Почему она так поступила? Возможно, потому, что шрамы Сэма ещё заметны на груди, на боку, на шее, за которую его тащил волк, у Бриджит нет шрамов физически. Может быть, татуировка — её понимание искупления вины? Сэм проводит кончиками пальцев вдоль пояса её юбки, всё ещё привыкая к факту, что она позволяет это сделать. Бриджит покрывается мурашками, но не от холода, она не дрожит.Бриджит
Она начинает дрожать уже в постели Сэма, в тепле. Дрожь сотрясает её тело, потому что Бриджит просто не знает, как дать выход всей той энергии, которая переполняет её изнутри. Губы Сэма нежны и мягки. Они оставляют едва ощутимые дорожки тепла на её шее. Никаких зубов, никаких отметин. Только ласка, порождающая эту дрожь. — Ты в порядке? — шепчет он тепло и знакомо, поэтому она не отвечает, а просто кивает. Даже не открывая глаз, Бриджит видит тёплую улыбку Сэма, подразумевающую: «Просто ты дрожишь, как листок на ветру». С тех пор, как за ними закрылась дверь, Бриджит думает, что происходящее должно превратиться в один сплошной момент истины, в честный разговор, в которых, на самом деле, она не сильна. Бриджит делает глубокий вдох, чуть приподнимаясь. Оба всё ещё не полностью обнажены, и Бриджит рада, что она частенько раздевалась перед Призрак, — теперь ей легко быть нагой перед Сэмом. Даже не так. Она всегда чувствовала себя немного отстранённой от собственного тела. Ей нравится мысль, что она может сделать что-то для людей, для Сэма. Это куда приятнее, чем просить или получать что-либо для себя. Когда она садится, то даже в тусклом свете замечает беспокойство во взгляде Сэма. Всё ещё дрожа, Бриджит видит, как он чуть отстраняется, жестом этим показывая, что ему небезразлично каждое её решение. И у неё появляется странное, всепоглощающее чувство, с которым она не хочет и не может иметь дело прямо сейчас, а потому Бриджит задвигает это ощущение подальше в подсознание и снова ловит взгляд Сэма. Она выбирает самую простую и понятную политику — честность. Потому что с Сэмом можно только так.Сэм
Она смотрит на него и спрашивает тихо, мягко: — Ты когда-нибудь желал чего-то со страшной силой? И вроде вопрос простой, но Сэм запинается: — Да, разумеется да. И он понимает, что, возможно, сейчас его сердце разобьётся на куски, но снова просто ожидает. С Бриджит всё просто не может пройти гладко. Она всегда отличалась прямолинейностью и невероятным самообладанием. Сэм снова задаётся вопросом, о чём он думал тогда, когда Бриджит было пятнадцать, и о чём он думает сейчас. Сэм понимает, что больше всего он хочет заботиться о ней. Бриджит всегда казалась ему самим одиночеством, и Сэм хотел разбавить его. Или доверить Бриджит кому-то, или самому стать кем-то для неё. Но совершенно определённо он хотел быть большим, чем был для неё тогда, он хотел стать частью неё. Не только парнем со справочником по ботанике, не просто её личным водителем, и он совершенно определённо хотел стать большим, чем просто человек, к которому она заходила после школы по мере появления у неё определённых вопросов. Он понял, чего хочет, но не понял, как осуществить, а самое главное, совершенно непонятным оставалось то, хочет ли Бриджит, чтобы Сэм стал для неё КЕМ-ТО большим. Да, Бриджит до сих пор тянется к покойной сестре, к кому-то ещё. К Призрак, которая, возможно, и подходит Бриджит больше. Но Сэм думает и о том, что не с Призрак, а именно с ним сейчас находится Бриджит. Здесь и сейчас. Она с ним и говорит: «Ты желал когда-нибудь чего-то со страшной силой?» Сэм думает, что мог бы объяснить ей всё прямо сейчас. — Да, знаешь, Бриджит, я… Но она обрывает его на полуслове, делая странный, неловкий выпад. Она не завершает жест, но Сэм всё равно замолкает. Пространство между ними, то, что осталось недосказанным… она может долго говорить, если позволить. Всё, что оставалось внутри много лет, буквально рвётся наружу. Но Бриджит сдерживает себя ещё сильнее, чем раньше, хотя, может быть, раньше всё было точно так же. — Давай об этом позже, ладно? — Хорошо, — соглашается он. Она глубоко вдыхает, подвигается к нему и… снова целует. Сэм целует её в ответ, но всё ещё не позволяет себе дотронуться до Бриджит так, как ему на самом деле хочется. Сэм замечает, что в постели с Бриджит всё совершенно по-иному, чем с другими, будто всё внимание сосредоточено только на нём. Все девушки, с которыми он был раньше, заполняли собой пространство без остатка: прикосновения, поцелуи, стоны, извивания. С Бриджит всё очень тихо. Так чертовски тихо, что он слышит щелчки реле радиатора в другом конце комнаты. Она всё ещё трясётся как осиновый лист, лёжа под ним. И руки её дрожат, когда они проскальзывают по телу Сэма, едва ли задевая его. Он целует её в ключицу, ведёт губами вдоль татуировки и… чувствует напряжение. Везде: в руках, в дыхании, в бёдрах. Это похоже на паузу, а Бриджит даже не может моргнуть. Сэм смотрит нежно, и какое-то время они просто лежат не шевелясь. И тогда она запускает пальцы в его волосы, а Сэм воспринимает это как знак, что можно продолжить. Он делает это. Только ещё медленнее. «И всё равно слишком быстро для неё», — думает он. Когда его губы скользят к тёмным линиям татуировки, Бриджит сжимает его волосы, едва ли не отталкивая. — Извини, — шепчет он. Она не отвечает и выглядит так, будто на самом деле хочет позволить ему всё, но не хочет никаких объяснений. — Прости, — повторяет Сэм и смещается в сторону, чувствуя, что она, наконец, расслабляется, когда он уходит от этих тёмных линий. Бриджит притягивает его к себе, вовлекая в поцелуй, но она всё ещё избегает смотреть в глаза, оставляя горячие, дрожащие выдохи на его коже. — Бриджит? — говорит он её в губы. — Что? — выдыхает она. Он покрывает поцелуями её лицо и спрашивает: — Точно? Она кивает, на мгновение переставая перебирать его волосы. Бриджит чуть давит в его плечо, принуждая скатиться на бок, а потом прижимается к Сэму сильнее — именно так она чувствует себя в безопасности. Её острые бёдра вжимаются в его, рассеивая последние обрывки мыслей в голове. Бриджит тёплая, и руки её тёплые, и бёдра, и… Сэм ищет положение, чтобы ещё сильнее прижаться к ней, проникает между её бёдер. И она вздыхает так, будто ей нравится. Они ласковы друг к другу, без счёта времени, ускользающего точно песок сквозь пальцы. Где-то снаружи воет автомобильная сигнализация, словно отмечая, что пальцы Сэма позволили себе что-то большее, чем просто гладить её поверх белья. Бриджит выдыхает: «Ох, чёрт», — немного испуганно, но глухо от наводнившего её желания. И эти слова кажутся почти странными в тишине, нарушаемой разве что шелестом постельного белья. Он улыбается, а она смущается, но улыбка Сэма убивает неловкость. Его пальцы вновь проявляют настойчивость, и Бриджит покоряется, проглатывая стон. Чтобы освободиться от остатков одежды, им почти не требуется времени.Бриджит
Бриджит так сильно этого хочет… этого совершенно другого, нового чувства. Не того, которое она испытывала на бёдрах или на подушечках пальцев Призрак. И уж конечно дело не в том, что ей не нравилось давление собственных пальцев внутри Призрак. Причина кроется в том, что она искала нечто подобное и в своём теле. Нежное, трепетное, но настойчивое давление. Как в Сэме. В этом контрасте его рук и напряжённой длины, вдоль которой она скользит, не пуская его вовнутрь, когда он поскуливает в её шею. Бриджит это нравится. Именно это она пыталась нащупать пальцами внутри себя, чувство, которое она ненавидела раньше. Позже она поняла, как удовлетворять себя, не проникая. Ей не нравится, когда что-то находится внутри. Это словно унижает её. Бриджит думает о том, как могла раньше допустить мысль, чтобы отдаться Сэму, не сказав, что до него у неё не было мужчин. Она сознательно хотела причинить себе эту боль, как самонаказание. Но теперь, когда он полностью обнажён и выглядит столь же уязвимым, как и она, Бриджит не может так поступить в ним. Он заслуживает большего, лучшего. Возможно, она тоже. Просто иногда об этом сложно помнить. Она больше не хочет причинять ему боль и страдания. Бриджит дотрагивается до шрамов на его шее, прикрывая их ладонью, а затем чуть отдаляется от его бёдер. Она невольно думает о том, что с мужчиной можно быть только единственным способом, и то, что происходит теперь, вовсе не то, чего он хочет. А может быть, он просто потакал ей всё это время? Она задаётся вопросом, не кажется ли Сэму всё происходящее теперь ребячеством и глупостью? Ей действительно важно знать, что он обо всём этом думает, и на мгновение у Бриджит даже проскальзывает мысль, чтобы прекратить всё немедленно и уйти. Но потом она видит, как нежно, затаив дыхание, смотрит на неё Сэм. Зрачки его расширены и темны, и Бриджит понимает, что Сэм просто не может быть таким, как все. Он здесь. Он с ней. — Ты чего-то хочешь? — спрашивает Бриджит. — А… да, да, конечно. Она не знает, как и сказать, но: — Я никогда не спала с мужчиной, но мы с тобой могли бы… если ты хочешь… Брови Сэма поднимаются, как будто он шокирован этой новостью. Бриджит поджимает губы. — Ты чего, прости? — спрашивает Сэм, меняя тон, когда понимает, что Бриджит улыбается. Он приподнимается, и Бриджит понимает, как холодно становится без него. — Выглядишь удивлённым. — Я более чем удивлён. Просто Призрак… — Сэм ёрзает и отводит взор. — Я грёбаный убийца настроения, но ты уверена, что вообще этого хочешь? — Я и Призрак… мы не вместе. — Я не о том. Просто вы много лет были вместе и… это, в общем-то, обычное дело. Бриджит вздыхает и поднимается на локтях. — Мы правда не вместе. Мы просто друзья.Сэм
Мы друзья. «Хорошо, — думает Сэм. — А кто же мы в таком случае?» Вслух же он задаёт вопрос: — Ты собираешься ей сказать? Бриджит хмурится и не смотрит на него. — Да, — говорит она и добавляет, будто защищаясь: — Тебе-то какая разница? — Просто я пытаюсь узнать. Не хочу понять неправильно. — Что тут можно понять неправильно? — Хорошо, я расскажу, как вижу всё со своей колокольни, — говорит Сэм. — Маркус — парень Призрак. Призрак — твой друг, а я… я некая такая удобная штука. Сказанное больно ударяет по нервам. Бриджит вздрагивает, вскакивает, садится, нащупывает свою рубашку, но Сэм и не пытается её остановить. Да, его охватывает страх, но он слишком далеко зашёл, говоря правду, чтобы вдруг дать теперь заднюю. — Почему тебя это так беспокоит? — спрашивает Бриджит, прикрывая грудь. Она похожа на кошку. — Не думала, что для тебя это проблема. Сэм смотрит ей в глаза. Что ему делать? «Она знает, что всё это слишком отличается от обыкновенного секса ради секса. Она знает, что он снова и снова пройдёт с ней сквозь любой ад, если только она позовёт. Она знает это, не так ли?..» Поэтому он просит: — Не заставляй меня говорить об этом вслух. Это всё не так. Бриджит понимает. А Сэму снова остаётся только ждать. Как всегда, по отношению к ней. Бриджит склоняет голову набок и что-то пытается оформить в мыслях. А он… он снова как на иголках. — Нет, ты не просто запасной вариант, не человек, с которым просто удобно. Но позволь мне справиться с Призрак без твоей помощи. Я смогу с этим справиться. — Помни, не обязательно всё делать самому. — Вот я и стараюсь не делать этого. В её голосе смесь веселья и гнева, потому что именно этим она и занимается. Она здесь и сейчас с Сэмом по какой-то нужде, но она наверняка смогла бы провести вечер и одна. В своём доме, в своей постели. Но она спрашивает Сэма, хочет ли он, и это слишком щедрый подарок, чтобы от него отказаться. Он не улыбается, хотя по-своему это смешно. Она забавная, но больше всего беспокоится о том, что там где-то что-то рушится для Призрак, а не для неё самой. И в то же время она с ним в постели, нагая, решительная, как всегда, и, Боже, он действительно знает чего хочет. — Хорошо, да, ладно. Она твой друг, и ты справишься. — Ты тоже мой друг. — Это то, что ты делаешь со всеми своими друзьями? — Похоже на то, — парирует Бриджит, и между ними всё снова становится лёгким.Бриджит
Сэм до отвращения прав. Но ведь они с Призрак её единственные друзья. Будь у неё больше друзей, она бы отличала дружбу от чего-то совсем другого. Возможно, она действительно не видит разницы между дружбой и сексом. Но одно Бриджит знает точно — она никогда не дрожала, когда была с Призрак. Бриджит скучает по сестре и не понимает, что всё это значит. С Джинджер всегда и всё было легко и понятно, пока она не изменилась, хотя, может быть, это просто отретушированные воспоминания? Бриджит смотрит на Сэма, но он не смотрит на неё. Его силуэт бликует на плече синим от света, проникающего в окно. Нет, с ним не просто удобно, хотя, возможно, в каком-то смысле она и использует его. Просто он — безопасность, он — человек, который хорошо ей знаком. — Так мне одеться? — спрашивает Бриджит очень тихо, а Сэм улыбается и отвечает: — Нет. И это «нет» звучит как просьба, и, Боже, она чувствует острую привязанность к нему. И Бриджит не знает, как со всем этим справиться. Она не одевается. Бриджит бросает рубашку на пол и, когда Сэм не двигается, протягивает к нему руки. Он колеблется, но она уже нет. И он идёт к ней.Сэм
Он обещал оставаться для неё только другом всего лишь месяц назад, но что теперь происходит? «Неужели это значит быть другом? — думает Сэм. — Можно ли спать с друзьями?» У него нет однозначного ответа на этот вопрос, но Бриджит выглядит такой уверенной. Уверенной, что хочет быть с ним здесь и сейчас, что он тот, кому она хочет отдаться. Сэм надеется, что в целом секс не изменит ничего, что они и наутро останутся друзьями… но он не знает, как задать этот вопрос. Они уже целую вечность прячутся друг от друга, и Сэм боится, что если они остановятся сейчас, то всё будет по-другому. Эгоистично ли, мелко ли желать этого? Горячего, интимного, удовлетворяющего на короткое время? А что потом? Возможно, он потеряет её навсегда? Она вернётся к Призрак, к другим приоритетам? Но Бриджит так непоколебима и честна, чиста, и она так нежно обвивает его шею, что он просто не может сказать ей «нет». Только не ей. Теперь, когда он знает, что она никогда не была с мужчиной, он чувствует себя совершенно по-другому. Она всё ещё удерживает его бёдра и находит тот самый верный угол. Всем телом она мягко и горячо скользит по нему. И требуется лишь мгновение, чтобы вернуться к тому захватывающему моменту, когда оба задыхались от желания. Его член между её бёдер, и этого достаточно, чтобы не менять ничего. Но Бриджит сама останавливает Сэма, дыша так, будто находится на грани. Он зажимает её нижнюю губу своими. — У тебя есть что-то… ну… для… — она имеет в виду резинки, а он смотрит на неё, будто не понимая. — Ты этого хочешь? Приходит её черёд удивляться. — Это… — начинает она, но замолкает, потому что понимает, а Сэм продолжает. Она думает, что это всего лишь один из путей. И он ничуть не хуже остальных. — Так тоже хорошо. Это прекрасно, — заключает Сэм. — Правда? — Правда. Она смотрит скептически, но Сэм смеётся. — Иди ко мне, — говорит он. И он не проникает в неё, даже не собирается. И более того, Бриджит чувствует — ему действительно хорошо и так. Она помогает ему как может, чувствуя, что и самой ей восхитительно легко, хорошо. Бриджит думает, что могла бы снести и боль, любую, какой бы сильной она ни была. Просто губ Сэма на её губах достаточно, чтобы компенсировать что угодно. Бриджит просит: «Возьми меня за волосы», и Сэм делает так, как она просит, сжимая их в тугой кулак. Бриджит впивается в его губы. Она крепко зажимает его между бёдрами, не стесняя движения, но двигаться уже и не нужно. Они так близки, что действо само по себе напоминает дыхание. И больше уже не требуется времени, чтобы со всем этим закончить. Она всё ещё удерживает его, пока Сэм не падает на неё, зарываясь лицом в её растрепавшиеся волосы, чуть отстраняясь, чтобы ничего не попало вовнутрь. …Бриджит легонько толкает его локтем, чтобы встать, потому что всё ещё находится в его объятьях. Сэм немного отстраняется, уступая ей дорогу. Он слышит шум воды в ванной, после чего Бриджит возвращается. Она снова ложится в постель, но не касаясь его. — В твоей квартире теплее, чем у меня. — Это потому, что она меньше. Он смотрит на неё, и Бриджит что-то готова сказать, но Сэм опережает: — Ты ведь останешься, правда?Бриджит
Однажды она уже оставалась у него на ночь. Но тогда это было случайностью, теперь это нечто другое, больше похожее на закономерность. Но Бриджит говорит «хорошо» не потому, что так надо, а потому, что она так хочет. Сэм снова целует её, и это удивляет. Поцелуй перестал быть средством достижения цели, остался посредником удовольствия. Сэм оставляет целое созвездие поцелуев на её лице, касается кончиками пальцев подбородка, вновь пробуждая в ней смутное желание, но затем он отстраняется, чтобы ненадолго исчезнуть в ванной. Когда он возвращается в постель, между ними остаётся расстояние. — Предпочитаешь держать дистанцию? — улыбается он. — Нет, — отвечает она. — Значит, приходи. И после некоторых перемещений Бриджит находит себя тесно прижавшейся к Сэму. И ей нравится, ей не кажется ошибкой — всё должно быть именно так. Засыпая, она мечтает об одном: чтобы и утром ей так казалось.