Три в одном

Чувство справедливости было с детства обострено у Игоря. Спасти собаку от хулиганов, защитить слабого — он испытывал потребность в помощи другим, но наступило время, когда помощь потребовалось ему. Максим успешно справлялся с ролью внутреннего мотиватора и того, кто полюбит любым и всегда поддержит, вплоть до тринадцати лет. Игорь помнил, как двое старшеклассников удерживали его над наполненной водой раковиной в школьном туалете. Он вырывался, пытался ударить, тщетно. Разница в росте и возрасте сыграла против него. Игорь не кричал, упёрто думал, справится сам. Старшеклассникам его дикие повадки не понравились, они приложили его лицом о край раковины. Из носа полилась кровь. Со вторым ударом появился Максим. — Давайте решим всё мирно? Зачем я вам? Что я сделал? — Шустов не сопротивлялся. Покорно стоял, сглатывал стекающие в рот багряные капли и ждал. Максим всегда выбирался из трудностей мирным путём, выискивая компромисс. В туалет зашёл третий старшеклассник. Его, в отличие от двух сзади стоящих, Шустов запомнил. Высокий, короткие русые волосы и злые карие глаза, одет в чёрную поношенную красную безрукавку и рваные коричневые брюки не по школьной форме. Он закрыл за собой дверь и подпёр шваброй уборщицы. — Пожалуйста, отпустите, я ничего не скажу, — попросил Максим дрожащим голосом. Старшеклассник вздёрнул его за подбородок, принуждая запрокинуть голову. — Гром, а хнычешь, как Дождик, — оскалился парень. — Или тебе дай повод? Хныкай, сколько влезет, мне-то побоку и папашке твоему, видимо, тоже. Знаешь, сопляк, что твой мент сделал? А он моего упёк на три года в кутузку, нормально это?! Шустову не дали сказать, взяли за волосы и обмакнули головой в раковину. Он открыл рот, в горло залилась мутная вода. Максим мотал головой, вырывался, его держали. Старшеклассник обождал немного и позволил глотнуть воздуха, приподняв его обратно. Из глаз выступили слёзы. — П…пожалуйста, мне очень, очень жаль, что так случилось. Я представляю, как тебе больно. — Нихрена ты не представляешь! Максим снова заглотил воды, вёл плечами, не доставая до спутников обидчика. Те гоготали за спиной, а Шустов дико боялся задохнуться. Когда его достали во второй раз, он кричал: — Помогите! На помощь! — слова булькали, как вода с кровавыми разводами. Но в следующий миг он захлебнулся не от неё, а от резкой вспышки боли. Старшеклассник ударом в живот заставил его замолчать. — Кончайте с ним, пусть ментяра узнает, как семью у других отбирать. Боль, острая у разбитого носа и ноющая от врезавшегося в живот кулака заволакивала чёрной дымкой. Максим отказывался принимать её, спасался бегством, но ни к Игорю, отдать ребёнка трём ненормальным… Шустов никогда не простил бы себе такого. Тогда в наступившую темноту пришёл новый человек. Максим понял это, почувствовал, что кто-то взялся за «штурвал», когда очнулся у кровавой раковины и выплюнул выдранный кусок кожи под ноги визжащего с окровавленной рукой обидчика.

***

Из-за внешнего сходства с собой Максим назвал его Максом, а фамилию дал Кольцов, как у одного известного журналиста. Макс стал его противоположностью. Если Максим культурно излагался, предпочитал правильное питание и здоровый образ жизни, то Макс поступал с точностью наоборот. Кольцов появлялся, когда не справлялся Шустов, а порой и являлся вместо него. Он решал проблемы не словесно и не грубой силой, она осталась привилегией Игоря. Кольцов избирал тёмные дорожки и хранил в памяти лица всех обидчиков, чтобы поквитаться с ними при удобной возможности. Старшекласснику, о котором перед отцом и его коллегой из милиции смолчал Игорь, потому что стыдился, что не ответил на издевательства, Макс придумывал наказание, наблюдая. Разузнал, что парень занимал место командира в городской футбольной команде, выведал, где и когда пройдёт следующая игра. Матч обещал быть зрелищным, последний, решающий в сезоне. Напоследок поглядел в расписание уроков обидчика. Собственные копания привели Кольцова к тому, что он через слухи был осведомлён и о тяге парня к курению. Тот иногда выходил во время уроков, прикрываясь тем, что бегал до туалета. Макс тоже отпросился и караулил старшеклассника у большой каменной лестницы. Когда тот показался, Кольцов толкнул его в спину. Парень упал и покатился по ступеням. Макс смотрел на него с верхней площадки и улыбался. Обидчик стонал от боли и кричал. Это услышал Максим и побежал за медсестрой. Кольцов так и планировал. Солнечный мальчик или шахматный, не так важно, кто-то из них точно вернулся бы. Как Макс высчитал это, так и смеялся от души, когда старшеклассник на полном серьёзе доказывал медсестре и классной руководительнице, что его, почти выпускника, сбросил с лестницы мальчишка, ростом недостающий ему до груди. Тот мальчишка, что среагировал на его травмы и позвал на помощь. Игорю не очень нравился футбол, но на игру ему неимоверно хотелось, точно кто-то внутри разгорячённо зазывал, а он чувствовал эту тягу и вёлся. Перед матчем тренер команды-фаворита объявил, что их командир слёг часами ранее в травматологию. У него диагностировали несколько серьёзных переломов, поэтому его будут замещать. Болельщиков команды это огорчило. Победу соперников многие освистывали и кричали с трибун, что им просто повезло. — Тронет тебя ещё раз, и я навсегда закрою ему дорогу в спорт, — Кольцов улыбался и хлопал победителям ладонями мальчика.

***

Кольцов выбирал играть по-грязному. Избитые на допросе преступники давали обет молчания на угрозы раскрыть их теневые дела полиции. Макс не брезговал и шантажом. Связавшись на питерской пьянке с московским айтишником, быстро перенял от него навыки хакерства для личных целей. Денис Титов прославился в столице тем, что создал уникальную программу распознавания лжи, работающую при включённой камере телефона даже в режиме звонков. С ним Кольцов налаживал общение, разглядел, что потерявший голову на деньгах и онкологии парень будет им троим полезен. Титова тревожило разве что то, что его новый друг выходил из полицейских. — Я же майор, Дениска, не трусь передо мной. Бояться будут другие. Его тянуло в журналистику, Шустова в пожарные. Игорь чувствовал, как его изнутри рвут на части. Одна звала на журфак, козыряя дипломами победителя олимпиад по русскому языку и литературе, в которых Гром что-то и смыслил, но не уровне тех баллов, что поднимали его на верхнюю строку безоговорочного обладателя первых мест. Другая в МЧС, вот от чего, а от огня Игорь держался подальше. Пламя навеивало дурные воспоминания, от которых он уходил в себя. Он хотел помогать людям и делать это по справедливости. Он выбрал усреднённый вариант — полиция. Максиму и Максу пришлось смириться, содействовать продвижению Грома по карьерной лестнице, каждый своими путями и методами. И всё же Кольцов завёл блог и некоторое время работал на неполную ставку в редакции. Несмотря на отсутствие образования в данной сфере, редактор разглядел в нём талант к писательству. Макс пустил в ход всё обаяние и харизму, красноречиво сводил слова к мысли, что журналист в полицейских погонах принесёт немало пользы. Он не просчитался. Так и жили. Игорь расследовал, Максим занимался тем, что убеждал всех его не увольнять, а Макс писал в колонку под анонимом и получал за это деньги. Финансы числились их второй по крупности проблемой после агрессивной полицейской деятельности Игоря. Майор работал почти за ничего. Им нечем было оплачивать квартиру и кормиться. Максим брал гитару и в свободные часы побирался в парках. Шустов отказывался радовать людей за деньги, Кольцов настаивал, аргументируя это тем, что Максим из-за своей природной благодетели оплачивал мелким воришкам продукты в магазинах, лишь бы те не крали, жертвовал деньги симулянтам, просящим милостыню в подземных переходах, и покупал у всяких бабушек цветочки, обставляя пышными букетами ромашек, ирисов и пионов квартиру по периметру. Страдали от его благотворительности Макс с Игорем. Вот Кольцов и клал открытый футляр от гитары. Но и так не хватало. Их солнечная певичка разливалась соловьём часами, теряя голос к концу дня ради жалкой тысячи. Макс спускал часть денег на сигареты, те, как и энергетики, приводили его в чувства и позволяли расслабиться маленько, часть оставлял Игорю на еду. Максим не просил, свои карманные также тратил на попрошаек и на корм бездомным животным. Случалось, что везло. Кольцов припоминал случай. Заслушавшаяся жизнерадостным гитаристом в венке из жёлтых одуванчиков девушка подала купюру номиналом в пять тысяч рублей. Одета она была просто — футболка, юбка ниже колен, на ногах балетки. Макс сообразил, что та не доглядела нолика на конце, но Максиму об этом принципиально сообщать не стал. Не их заморочки, девушке стоило думать, прежде чем делать. Вырученные с пения деньги пошли на задолженную оплату по коммуналке. Тяжёлые деньки наступили тогда, когда Кольцов согласился периодически мелькать в редакции. Работу майора он сохранил, но и от газеты не отказывался. Макса манили новые возможности и личностное развитие. Препятствием стал дурной нрав, взращённый им для защиты солнечного и шахматного мальчиков. Изворотливый, дрянной, вечно с никотиновым шлейфом, обвившимся шарфом вокруг шеи, с перчинкой мата в речи, Кольцов иногда забывался и, как и Гром, плевать хотел на общественные нормы. Его чудом не уволили из редакции за секс с секретаршей в кабинете шефа. Девке хватило ума соскочить под стол, когда открывали дверь, а Макс натянул штаны поживее и стёр рукавом толстовки прозрачные разводы, взяв в руки статью, что написал и хотел отдать. Кольцов потерял работу по причине того, что тот же шеф застал его на рабочем месте с включённым на ноутбуке порно и рукой, торчащей из штанов. Инцидент удалось замять усилиями Титова. Дэнчик ржал в голос от его истории и своими связями, во-первых, убедил редактора с прошлой работы лишний раз не тратить тепло во рту и держать его закрытым, во-вторых, дал почту другого журнала, на который дрочащий товарищ майор мог удалённо поработать. Естественно, помогал айтишник не за милые глаза. Шустов дотошно отчитывал Кольцова за каждую мимолётную связь. Максиму категорически не нравилось просыпаться с кем попало в общественных местах. Макс пошёл на мирное соглашение. Теперь просыпались в квартирах «отношений на ночь». Однако и так Максим московского айтишника невзлюбил. Засыпал тирадами о том, что вот настанет время, Игорю сказки про преступников, отбивавшихся так сильно, что расцарапали ему всю спину, покажутся подозрительными, как и взявшиеся из ниоткуда сливки, браслетики в вазочке в коридоре на память. К тому же, у Титова что ни день, то безумная выходка в леопардовой шубе и с домашним ружьём или совместная пьянка, имевшая честь закончиться на двуспальной кровати. Максим возмущался и кричал: «Нам нужны нормальные отношения с одним человеком! Денис не в счёт, понятие «нормальный» слишком далеко от него.» Кольцов слушал и поступал иначе. Случайные связи продолжались, хоть с Титовым виделись реже из-за расстояний. Тот уговаривал перебраться в Москву, ныл часами по телефону, что одному скучно. Макс принял решение повременить в пользу Игоря и Максима. У «руля» преимущественно находились они. Игорь работал, тосковал в пустой квартире, приходил Максим и заботился о нём, согревал одинокими вечерами, пел и играл на гитаре, готовил из чего попадалось под руку. Макс редко показывался. Писал о мелких случаях краж в их с Максимом телефоне на двоих и засыпал. Кто же знал, что Чумной Доктор разрушит их мирное сосуществование играми с огнём.