НекроТравники

Ночи, подобные этим, называли слепыми. Луна, пребывая в фазе новолуния, пряталась в ночной тени средь россыпи мириадов звёзд, которые, будучи удивительными украшениями небосвода, тем не менее, не могли озарять своим далёким светом узкую тропинку, что вилась сквозь густой дремучий лес, словно тонкая нить. Худенькая, измождённая долгой дорогой девушка брела по еле различимой тропке, спотыкаясь на каждом шагу. Кроме потрёпанного ситцевого платья да пухового дырявого платка, в который она усиленно куталась, на девушке ничего больше не было, что смотрелось весьма дико в холодную морозную ночь. По обледенелому снегу она ступала голыми ногами, но, кажется, вовсе не заботилась об этом. Она никуда не спешила и ни к кому не стремилась. Пустой взгляд карих, почти чёрных глаз скользил от уходящих ввысь сосен к пушистым, разлапистым елям, которые, несмотря на высоких соседок, каким-то чудом умудрились разрастись даже без доступа к прямому солнечному свету. В почти кромешной тьме они уподоблялись жутким чудовищам, что тянули огромные лапы к забредшей на их территорию незнакомке. Но девушка не боялась ни елей с острыми иголками, что успели ей расцарапать и ноги, и руки, и даже лицо; ни протяжного воя голодных волков, цепочки свежих следов которых обступали тропинку со всех сторон; ни подозрительного хруста в кустах неподалёку. В какой-то мере она даже надеялась на то, что погибель настигнет её раньше, чем она выйдет из леса. Но волки нашли добычу и поинтереснее, пожирнее: виновником хруста оказался белоснежный кролик; а ели скорее заботливо закрывали гостью леса от холодного, пронизывающего до костей ветра, чем пытались утащить её в тёмную чащу. Так она и брела по извилистой тропке, пока не наткнулась на утопшую в сугробах перекособоченную избушку. Скромная поленница у дома, заботливо укрытая еловой веткой, припорошенной сверху недавним снежком, да еле различимый тусклый свет в окошке говорили о том, что жилище, пусть и не слишком надёжное, обитаемо. Девушка уже хотела пройти мимо и поспешно спрятаться в лесной гуще, когда дверь не без усилия распахнулась. На просторную полянку вышел молодой парень в одних лишь тёплых штанах и валенках. Он быстрыми ловкими движениями выудил из поленницы пару деревяшек и уже было поспешил обратно в дом, когда его взгляд наткнулся на тёмную фигуру. Парень вздрогнул от неожиданности, выхватил из-за пояса старый топор и приготовился защищаться, но, прищурившись и разглядев в мнимой опасности лишь замёрзшую девушку, растерянно опустил импровизированное оружие. — Что ты здесь делаешь? — спросил он тихо. — А ты? — еле-еле выдавила девушка, не решаясь сделать шаг навстречу обитателю леса. — Я здесь живу, как видишь, — улыбнулся он, кивая в сторону избушки. — Совсем один? — В голосе незнакомки послышалось удивление. — Зачем? — Действительно, зачем молодому, полному сил парню обрекать себя на жизнь в глуши? — Потому что… так проще, — пожал он плечами. — Но вот тебя в качестве соседки я что-то не припоминаю. Кто ты и что здесь делаешь? — Я… — Девушка запнулась, будто раздумывая, стоит ли отвечать или всё же следует развернуться и поторопиться навстречу холодной или голодной смерти. — Ты ведь наверняка замёрзла. В таком-то наряде, — не дождавшись ответа, вздохнул парень. — Можешь зайти и отогреться. — Он жестом пригласил девушку внутрь. Незнакомка не сдвинулась с места. — Я ничего тебе не сделаю. Обещаю, — робко добавил отшельник. Белокурая девушка, немного помявшись, нерешительно засеменила в сторону избушки. Внутри оказалось немногим теплее, чем снаружи. Освещала же просторную комнату одна-единственная свеча, сиротливо подрагивающая под порывами гуляющих по дому сквозняков. — Садись у печи, сейчас я её растоплю, — засуетился парень, убрал заслонку, кинул к углям поленья и начал разжигать огонь. Странно, но девушка так и не заметила в руках молодого отшельника ни лучины, ни свечи — и тем не менее, через пару минут холодные брёвна заполыхали как миленькие. Гостья села ближе к огню и скромно подставила побелевшие руки к источаемому пламенем жару. — И валенки на-ко надень, и кто только надоумил с босыми ногами по лесу блуждать? — чуть нахмурился парень, стягивая с ног неизменный атрибут зимнего наряда и, несмотря на слабые сопротивления незнакомки, надевая его на худенькие, почти прозрачные ножки гостьи. Внутри валенки оказались не просто тёплыми. Горячими. — Ты наверняка голодна. У меня с ужина осталось немного молока и хлеба. Только он чёрствый, — извиняясь, предложил отшельник нежданной гостье скромный ужин. Девушка благодарно протянула руки к угощению, но так и не коснулась его, наконец рассмотрев лицо парня в свете полыхающего в печи огня и замерев. — Ты… ты же… — залепетала она с нотками ужаса в голосе. Руки её задрожали, на глаза навернулись слёзы. Что ж она за дурочка такая наивная?! Из огня да в полымя! — Пожалуйста, не пугайся. Я же сказал, что ничего тебе не сделаю, — тут же поняв, в чём дело, поспешно заверил её парень, отходя в тень. — Не надо судить обо всех по отдельным неприятным личностям. Ну же, лучше поешь, тебе сразу станет легче, — ободряюще улыбнулся он. Первая мысль, возникшая при этом у девушки, — бежать, всё равно куда, не разбирая дороги, по сугробам, в ночь, холод, обратно под покров дремучего леса. Вот только улыбка парня, да и взгляд миндалевидных светло-жёлтых глаз почему-то не внушали ужаса, всё больше за отшельника это делала разыгравшаяся бурная фантазия девушки. — А ты правда… не съешь меня? — почти прошептала она пересохшими губами. — Правда… Было бы ещё, что есть, — прыснул хозяин избы, за что, к своей неожиданности, тут же получил ощутимый щелбан. — Да я! Да я знаешь какая?! Да у меня много всего, чего можно… съесть, — было распалившаяся девушка последние слова еле выдавила, поняв, что говорить этого не стоило. Отшельник рассмеялся больше прежнего, окончательно разрушив нагнетаемую страхом незнакомки атмосферу. Гостья же, обиженно насупившись, забрала из рук парня скромное угощение и буквально накинулась на чёрствый хлеб и обжигающе-холодное молоко. — Так как ты здесь оказалась? — поинтересовался отшельник, усаживаясь на край скамейки. Теперь-то, поняв, кто он, девушка больше не задавалась вопросами ни по поводу того, почему в такой холод он спокойно расхаживает по пояс голый, ни по поводу того, почему валенки его такие горячие внутри, ни даже как он умудрился разжечь огонь без лучины. — Выгнали, — нахмурилась незнакомка, отводя взгляд. — Из деревни, что у края леса? Девушка еле заметно кивнула. — А за что выгнали? Можешь не отвечать, — поспешно добавил парень, поймав на себе испуганный взгляд. — За ведовство, — чуть подумав, призналась гостья. — Бабушка моя была ведьмой. Научила меня всяким премудростям, всё больше полезным для людей: настойки всякие делать, заговоры снимать. Вот только она сильной была, а у меня способностей чуть. — Деревенские, может, и боятся ведьм, но уважают. Какие проблемы, так сразу к ним бегут. Как же они могли тебя выгнать? И где была твоя бабушка? — Бабуля месяц назад ушла к праотцам. А мне пришлось занять её место. — И после этого деревенские решили от тебя избавиться? Обречь себя на житьё без ведьмы — не каждая деревушка при дремучем, кишащем нежитью лесу решится на такое. Что же ты натворила? Ошиблась в заклинании или потравила кого? — не скрывая интереса, продолжил расспросы хозяин избушки. Изголодавшийся по общению, он слишком поздно сообразил, что затронул больную тему, развивать которую не стоило. — Да… Да это всё… — зашептала девушка, не замечая, как по красным щёчкам катятся крупные капли. — Всё потому… — пробормотала она, поспешно стирая слёзы грязными рукавами платья. Ещё пару минут она старалась сдерживаться, но в конце концов разревелась в голос. Парень некоторое время удивлённо смотрел на плачущую девушку, не зная, куда деваться и что делать. В последний раз живого человека он видел лет пять назад — охотника, забредшего слишком глубоко в лес. Но заводить с ним разговор отшельник не решился, побоялся сам сыграть роль дичи. С девушками парень сталкивался и того раньше. А с плачущими… даже не припомнить. Заметив, что гостья и не думает успокаиваться, хозяин избы наклонился и скромно потрепал её по плечу. Помогло это едва ли. Тогда, тяжело вздохнув и с безграничной мукой во взгляде, он пересилил смущение, подсел к незнакомке ближе и украдкой обнял её за плечи. Гостья будто этого и ждала, кинувшись отшельнику на грудь и разревевшись пуще прежнего. Ей понадобилось около получаса, чтобы успокоиться и вновь взять себя в руки. — Извини меня, в последний раз я плакала ещё в глубоком детстве — на похоронах родителей. Тогда бабуля сказала, что в последний раз позволяет мне подобное и что больше никогда я плакать не должна, потому что уже слишком взрослая для всего этого. Но теперь… когда нет и бабушки, а меня выгнали из собственного дома просто потому, что глупая купеческая дочка взревновала меня к какому-то конюху!.. Глаза б мои его не видели! — Слёзы девушки сменились праведным гневом. — Каждый день ко мне ходил! То с цветочком полевым, то с баночкой меда. Бабуля всё отвадить его не могла, да я и сама хороша! Дурочка! Парень видный обратил внимание, что ты! Краснела, бледнела да хихикала. Аж противно! — стукнула она себя кулаком по колену. — А как поняла, каков он — не к одной мне с цветочками-то ходил, половину девиц в деревне попортил! — так поздно уже было. Слишком поздно… — Незнакомка снова всхлипнула, грозя разразиться новой порцией рыданий. — И что же они, вот так просто выкинули тебя из деревни? Как они могли? — стараясь вызвать в гостье новую порцию гнева, охнул парень. — Вот так, — пожала девушка плечами неожиданно спокойно. — Взяли и выгнали. Даже баба Нюня не вступилась. А я ведь её грыжу сколько лет лечила, массажи всякие делала, сыну её настойки от простуды ваяла. На несколько лет вперёд наварила. И скидку сделала, как другу семьи! А вот как всё вышло… Мне некуда идти, некуда возвращаться. И не к кому. — Мда-а-а… — протянул парень, почёсывая затылок. — Но всё не так уж и плохо! — бодро выговорил он. — Ведь ты могла замёрзнуть или стать жертвой диких зверей. Но добралась до моей избушки. Можешь оставаться здесь сколько угодно, — отзывчиво подмигнул он. — П… правда? — не поверила своим ушам девушка. — Правда, — кивнул её спаситель. — Но как же… — А что такого? Ты и сама заметила, живу я здесь абсолютно один. И я совру, если скажу, что иногда мне не становится одиноко. Потому твоя компания меня только обрадует. Если, конечно, ты согласишься жить в пропылённой лачуге с чудовищем, — рассмеялся отшельник. — Ой, пыль — это не проблема! — воскликнула незнакомка, не скрывая счастья. — И я не считаю тебя чудовищем, — тише добавила она. — Вот и договорились, — подмигнул хозяин избушки. — Ты доедай, а я пока постелю тебе на печи, — улыбнулся парень. — А… а почему ты ушёл в лес? Почему не со Своими? — набравшись смелости, спросила гостья, уже забравшись на печь и укутавшись в тёплое ватное одеяло. — Как тебе сказать, — вздохнул парень, устремляя взгляд на пламя. — В некотором роде со мной произошло то же, что и с тобой. Меня не признали. Конечно, выгнать бы никто не рискнул, но собратья создали все условия для того, чтобы я сам от них сбежал, — грустно вздохнул хозяин хижины, подбрасывая в огонь ещё дров. — Вот это да, я-то думала, что только у людей такие глупые, ни к чему не ведущие розни. А оказывается, о как всё сложно, — поразилась незнакомка, сладко зевая. — Так везде, в любой расе, к сожалению, — вздохнул парень, приглаживая отросшие до плеч пепельные волосы. — Но ничего, мы же не сдадимся. И со всем справимся, не так ли? — весело подмигнул он, и гостья едва заметно кивнула в знак согласия. — А ты можешь… можешь посидеть рядом? — внезапно попросила девушка. Отшельник удивлённо воззрился на гостью, но, заметив вырывающийся из её рта пар, вспомнил, что в хижине всё ещё оставалось довольно холодно, тогда как тело парня источало спасительное тепло. — Да, конечно, — кивнул он, ловко забрался на печь и уселся рядом с новоявленной соседкой. Девушка осталась жить в доме своего спасителя. Она убирала, готовила, делала заготовки на зиму, собирала различные травы для зелий и на глазах у отшельника расцветала, будто весенний цветок. Он не заметил, как мысли его начали принадлежать лишь девушке, что как-то ночью набрела на его избу. Она не поняла, когда успела привязаться к своему спасителю настолько, что жизни без него уже не представляла. Произошло то, чего никто не мог ожидать. Два одиночества полюбили друг друга. А через три года у них родилась дочь. — Как ты хочешь её назвать? — поинтересовалась блондинка, укачивая укутанную в одеяло малютку. — А ты? — вторил ей счастливый отец. — Даже не знаю, — выдохнула юная мама, не отводя взгляда от дочурки. — Все имена, которые идут мне в голову, носил кто-то из тех деревенских, что когда-то выгнали меня. — К счастью, выгнали. Иначе бы мы никогда не встретились, — улыбнулся парень, целуя девушку в лоб. — И всё равно — я хочу для неё особенное имя. Сильное. — Тогда… давай назовём её Виской. **** — Виска. Виска же! Открывай! Я слышу, как ты сопишь! Ви-и-ис-ка-а-а-а! — Может, прекратишь орать?! Девять утра! — проворчал кто-то за соседней дверью. — Не прекращу, пока она не откроет, — без стеснений заявил Тон. — Тоже мне, голубки нашлись. Нормальные парни к девицам по ночам ходят, а не под утро! — Нормальные девицы по ночам парней в комнаты не пускают, а вот утром — самое то, — в тон собеседнику ответил Тон и вновь постучал в дверь. — Она спит крепче медведя! — выругался он, таки добиваясь своего. Я всё же отбросила подушку, которой всё это время зажимала голову, дабы не слышать злосчастного некроманта, вскочила с кровати и со злости распахнула дверь. — Чего тебе?! — просипела я, жалея, что моей соседки по комнате нет в городе. Уж она бы не постеснялась и высказала напарнику много хорошего за столь ранний приход. Сегодня намечался один из любимейших праздников народа Сайроссии — Новый год. Бубенчики, наряженные мишурой еловые ветки и разноцветные огоньки украшали каждое окошко, каждый вшивый столб и заплесневелый постоялый двор. Купцы все как один кричали о новогодних ценовых послаблениях и дарах за покупку определённого количества товара. Народ ходил пьяный и счастливый, кидался снежками, катался с горок, а самые отчаянные прыгали через костёр. Я Новый год не любила по определению. Дурацкий праздник, в который каждый раз я ощущала всю глубину своего одиночества. Ученики школы в это время разъезжались по домам, учителя запирались в комнатах с бутылкой горячительного, а на улице не нашлось бы ни единого одиночки: всё парочки да группы дебоширов. Естественно, я каждый год в это время завидовала другим (куда без этого) и усиленно жалела себя любимую. И в этот Новый год не собиралась изменять устоявшимся традициям. Вот только в самый неподходящий момент нарисовался Тон с его личным представлением о праздновании данного события. Он буквально растоптал мои планы, вклинив в них свои собственные. Разрешения, естественно, спрашивать он и не думал. Я вообще давно заметила за напарником столь неприятную черту: он всегда и всё решал сам. Причём не только за себя, но зачастую и за меня. Если же что-то шло не по его указке, у Тона будто крышу срывало. Вот и в тот день, когда он сообщил мне о праздновании Нового года — некроманту с чего-то взбрело в голову, что мы этим вечером должны быть вместе, — а я учтиво отказалась, объяснив, что не питаю любви к новогоднему дебошу, напарник оскорбился до глубины души. Тон даже специально убрал обычно скрывающие его лицо чары, чтобы продемонстрировать гримасы удивления, разочарования и обиды, которую он ко мне при этом испытал. — Это ещё почему?! — возмущался он. — Тебе же не с кем праздновать? И мне не с кем! И мы друзья! Так в чём проблема? — Впервые мне предоставили возможность лицезреть обижающегося некроманта. Я действительно постаралась объяснить ему, что праздник мне этот не нравится, а потому я собираюсь, как обычно, с заходом солнца свалиться в кровать с книгой, а затем и вовсе пойти спать. И Тон даже сделал вид, что понял меня. Но вот канун Нового года, и напарник в девять часов утра стоит на пороге моей комнаты в дурацкой голубой шапке, отороченной белым мехом и от и до покрытой снежинками. — Я же сказала, что праздновать не хочу, не буду, не собираюсь! — повысила я голос, порядком раздражённая ещё и прерванным сновидением. — А я и не из-за этого здесь, — с напускным равнодушием заявил Тон, вламываясь в комнату и усаживаясь на мою кровать. — Куда ты лезешь в грязных штанах, чёрт бы тебя побрал, противный некромант! — Я б их снял, но боюсь, твои соседки по общежитию не так меня поймут, — хмыкнул напарник, широко зевая. Ага, мало того что сам не выспался, так ещё и меня поднял спозаранку. — Так зачем пришёл? — сдалась я, поняв, что проще выслушать Тона и поскорее выпроводить его из комнаты, чем препираться наверняка до самого вечера. — Дело у нас. Срочное. Заплатят вдвойне, — ухмыльнулся он, протягивая мне свиток. — Миленькая пижамка, кстати. Кто это, единороги? — А ты что-то имеешь против? У меня ещё и с поросятами есть, — фыркнула я, пробегаясь взглядом по тексту на желтоватой бумаге и не веря глазам. — Похитили… праздничную ель? — выдохнула я, в полной мере ощущая весь маразм происходящего. — Тс-с-с, тихо ты! Это же секретно! — зашипел Тон, зажимая мне рот рукой. — Нам следует вернуть ель до двенадцати ночи. Никто из жителей не должен узнать о краже, иначе панику разведут — жуть! Весь праздник коню под хвост! — Вы-ваво-мнов-ивдеваеффя?! — воскликнула я, не обратив внимания на ладонь Тона, что зажимала мне губы. — А, прости, — поспешно убрал он руку. — Я говорю, ты надо мной издеваешься?! Какая, к чертям, ель?! Городская? — Да говори же ты тише, дура! — Хорошо-хорошо, — понизила я голос. — То есть ты хочешь сказать, что нашёлся придурок, который спилил городскую ель, так? — Так. — И нам теперь её надо отыскать, так? — Так. — Тридцатиметровую, так? — Ну… Кажется, в ней двадцать восемь метров, — поправил меня Тон. — Неважно! Мы должны найти двадцативосьмиметровую ель, так? — Так. — И донести её до города, так? — Так. — На своих горбах, так?! — Так… То есть нет! Я захвачу пару трупов, — бодро отозвался друг. — То есть мы найдём ель, после чего водрузим её на ходячих мертвецов и принесём обратно в город? — План таков, — кивнул Тон. — И, естественно, сделаем мы всё это Незаметно. Никто из горожан и не подумает обратить внимание на армию разлагающихся трупов, что тащат через весь чёртов город огромную ель, украшенную мишурой, стеклянными игрушками и разноцветными фонариками! — Хм… Вот здесь небольшая загвоздка, конечно, — устало вздохнул некромант. — Да, малость самую, — усмехнулась я, обессиленно падая на кровать рядом с Тоном. — И вообще, толку-то скрывать пропажу ели, будто народ сам не заметит её отсутствия. Её же было видно почти из любого уголка города! — Пока что на место пропажи наслали морок. Так что если ты выглянешь на улицу, то ель увидишь, хотя на самом деле её там нет, — кивнул друг в сторону окна. Я тут же сделала, как он сказал, и действительно разглядела вдалеке зелёную верхушку, украшенную игрушкой с изображением солнца. — И что, больше некому взяться за это дело? — простонала я. Плакал мой вечер с книгой в руках. — Были желающие, но я всех отвадил, — с гордостью сообщил мне Тон. — Раз не хочешь отдыхать со мной в Новый год, будешь работать! — выдал он. — Ах так! Это ты мне так мстишь?! — возмутилась я. — Точно, — не стыдясь, заявил некромант, — так что скорее одевайся и пошли, — почти приказал он. — Но… но зачем же в такую рань? — перешла я от нападения к откровенному нытью. — А ты как думала? У нас трое подозреваемых, каждого из которых следует проверить. Я и вовсе собирался зайти к тебе сразу после получения задания — в час ночи, но решил пожалеть и дать поспать, — явно ощущая себя героем, провозгласил напарник. — Что ты, какой заботливый, — фыркнула я, поворачиваясь к Тону спиной, без стеснения стаскивая пижаму и заменяя её рубашкой, тёплыми гольфами, штанами с начёсом и необъятным вязаным свитером, что доходил мне почти до колен. — Угу, — тут же сник друг, скорее всего в этот самый момент не зная, куда деть глаза. Пусть Тон постоянно и подтрунивал надо мной по поводу непривлекательности моей фигуры, неуклюжести или неженственности, в последнее время он отчего-то начал подобных моментов здорово смущаться. А потому я не лишала себя возможности поиздеваться над ним. Сама-то я его не стеснялась: во-первых, потому что грудь мою он как минимум лицезрел на задании, когда мы боролись со старым некромантом; во-вторых, Тон был прав и природа действительно не удостоила меня чести родиться красавицей; ну и в-третьих, мы стали слишком близкими друзьями. Если уж я могла Тону доверить свою жизнь, то было бы смехотворно прятаться от него за дурацкой ширмой, которой у меня, к тому же, и не было. — Ну что, пошли? — осведомилась я, выводя друга из ступора, который сама же напустила на некроманта своими переодеваниями. — Да мы и так уже опаздываем! — заявил друг, выбегая из комнаты. — Куда?! — опешила я. — В морг, конечно же! Новый завоз неизвестных! — Ах вот в чём дело. Сразу бы так и сказал, а то всё прячет за благородными миссиями детское желание накупить новых «игрушек». Понимаю, что отзываться так о людях, что ещё вчера дышали, а за ночь успели уйти в мир иной вследствие мороза, несчастного случая или намеренного убийства, неуважительно, но некромант воспринимал их не иначе как свои игрушки или даже питомцев. Тон называл это издержками профессии, и я успела к этому ощутимо привыкнуть, сама иногда проникаясь дружескими чувствами к творениям некроманта. Погода в канун Нового года выдалась замечательная. Лёгкий морозец чуть щипал нос, но и только. Холодное, но яркое солнце озаряло всё вокруг, заставляя сугробы переливаться и блестеть, а сосульки сверкать не хуже драгоценных камней. Люди, явно находящиеся в одинаково приподнятом настроении, поздравляли друг друга с наступающим праздником, зазывали приобретать сладости, различные сувениры и подарочные упаковки. Особенно успешно шла торговля в магических лавках: заговоры на весь следующий год, различные зелья и снадобья для увеселения домашних, петарды и фейерверки и, конечно же, гадания — без этого не обходился ни один Новый год. И хотя Пталигея — пышная дама, в которой не присутствовало и толики магии — ваяла эти гадания как придётся, относились к ним слишком серьёзно. Если кому-то попадались бедность или несчастье, человек награждал окружающих добротной истерикой и затем без зазрения совести пил все праздники. Повод-то восхитительный! Когда мы с Тоном проходили мимо лавки Пталигеи, женщина активно зазывала народ на покупку новых, свежеисписанных высосанными из пальца предсказаниями миниатюрных свитков. Я, какая-никакая, а ведьма, миновала торговку даже глазом не моргнув, но, к своему ужасу, через пару минут обнаружила, что дурацкие непростительно дорогие бумажки приобретает напарник. Две штуки. — Тон, ты сдурел?! — выпалила я, хватая друга за руку и оттаскивая от пышной дамы. Правда, два предсказания уже были оплачены и теперь разместились в кармане куртки некроманта. — Что? Это же традиция, — удивился мой друг. — Да что с тобой не так, Виска? Новый год — единственный праздник, который мне действительно нравится. В этот день никого не заботит, что я некромант, или гений, или «трупоед». Меня поздравляют, как и остальных, предлагают выпить или потанцевать. А ты всё портишь! — Так может, не надо тогда пытаться провести его со мной?! — огрызнулась я, понимая, что действительно перегибаю палку. — Но я Хочу провести его с Тобой, — не сказал, а будто выплюнул Тон и, спрятав руки в карманы и нахохлившись, будто воробей, поспешил к моргу, оставив меня на растерзание собственной совести. — То-о-он! — Конечно же напарник искусно мной манипулировал. — Прости, ладно? Я не хотела. Просто я не разделяю твоего восторга по поводу этого праздника. Но… если для тебя это важно, я тоже постараюсь… насладиться, — выдавила я, скорчив гримасу отвращения. — Куда ж ты денешься, — хмыкнул напарник. Иногда его самоуверенность доводит меня до трясучки! В морге, как и в любом другом заведении в этот прекрасный день, устроили фантастическую распродажу, вызвав у напарника неописуемый восторг. Трупы, от которых отказались родственники, стоили на пару серебряных меньше обычного, а при покупке двух неизвестных третьего можно было получить абсолютно бесплатно. Тон оформил заказ, расплатился, тут же уселся рядом с новоприобретёнными знакомыми и занялся некромантией. Стандартная процедура заняла около часа, за который я успела сто раз пожалеть о том, что таки вылезла из постели. Нежилась бы сейчас под тёплым одеялом, видела десятый сон о мирах, в которых никогда не была, и слушала истории, которых никогда не слышала. Нет же… Сиди и смотри, как бледные мужчины и женщины встают неподалёку и взирают на тебя пустыми, ничего не видящими глазами. Бр-р-р… После того, как разобрались с носильщиками, нам оставалось всего ничего. Собственно, отыскать саму ёлку. Подозреваемых, способных сотворить этакий вандализм, насчиталось целых три. Первые — это, естественно, воровская гильдия. К ним мы и направились. Лично нам бояться там было нечего, ибо после того, как мы спасли несчастных от навязчивого духа, в Тоне воры души не чаяли, да и ко мне относились вполне неплохо — карманы, по крайней мере, не обчищали. Вломились мы, как всегда, без приглашения и тут же обнаружили елку. Вот только не в двадцать восемь метров, а в три, и украшенную не дорогими игрушками и магическими фонариками, а кошельками и сумочками. Гильдия с упоением наряжала башню, едва ли обращая на нас хоть какое-то внимание. — С наступающим! — воскликнул откуда-то сверху Король Воров, выряженный в синюю праздничную шубу и колпак, похожий на тот, что значился на голове Тона. Ребята, да вы издеваетесь! — С наступающим… — вяло выдавила я, желая поскорее уйти из этого места. — Эгей, какая хмурая девица! Праздник — прекращай, куница! — окликнули меня. — Какая ещё куница?! — Да какая разница, какая! Главное, что складно! — заявил вор. Я лишь поморщилась. Оставили бы вы меня в покое, а? Ну пожалуйста! Желание моё, конечно же, не исполнилось. Вместо того чтобы уйти, мы проторчали в гильдии не меньше часа, посмотрев и на ёлку, и на обряженные сикось-накось комнаты башни, а заодно освежили все заговоры против духов. Абсолютно бесплатно. Праздник же, чтоб его! Следующим по списку злодеем, которому бы хватило мозгов украсть елку, оказался Безумный Мик — маг, сбрендивший на старости лет. Не то чтобы он действительно был таким уж злым и так жаждал напакостить. Скорее наоборот, стариком он был добрым и отзывчивым. Вот только в маразме. И, как любой уважающий себя маг, частично потерявший рассудок, творил он такое, что хоть смейся, хоть плачь. То мановением волшебного посоха выряжал всех жителей города в дурацкие костюмы, то насылал мороки на зеркала, из-за чего все смотрящие в отражающую поверхность видели монстров или того хуже. Вы не подумайте, старичок так шутил. Вот только юмора его никто не понимал. Безумный Мик, издалека завидев гостей, оседлал козу и встретил нас с распростёртыми штанами… — Приветствую Вас, о благороднейшие ученики школы чародейства и магии! — воскликнул он так, будто был не стариком на сизой хромой козе, а как минимум рыцарем на белом жеребце. — И вам здрасте. — С наступающим! — громче прежнего прогремел старик. — Агась. — Что привело вас в мою обитель?! — вопросил маг, имея в виду малюсенькую избушку и скудный огород перед ней. Обитель обителей, честное слово. — Вы, случаем, ёлку не одалживали? — не стал ходить вокруг да около Тон. — Ёлку? Какую ёлку? — вполне правдоподобно удивился маг. Но мы всё равно обошли его избушку со всех сторон и даже внутрь заглянули — вдруг он припрятал роскошную двадцативосьмиметровую красавицу за печкой или под кроватью. Ели так и не нашлось. И это не сулило ничего хорошего, ибо третий подозреваемый был не столь безобиден, как первые два. Болотная ведьма. Вириэндел. Нетрудно догадаться, что искомая личность проживала среди болот. Иначе бы ей не дали столь пикантное имя. Но это вовсе не означало, что встретить нас должна была жутковатая старуха, живущая в не менее жутковатом доме. О нет, Вириэндел являлась одной из тех роскошных сильных ведьм, которой в своих фантазиях хотела стать каждая ученица школы чародейства и магии. Независимая, властная, до чёртиков наглая и такая же интересная. Она часто захаживала в школу в качестве приглашённого преподавателя: вела у боевых магов занятия по мракоубийству и тренировала бой с магическим жезлом и без него. Травникам она читала лекции про самые ядовитые растения мира и не менее ядовитые снадобья из оных. Причём, в отличие от других преподавателей школы, она всегда приносила лишь свежие растения и всё показывала на практике, а не просто диктовала нудные лекции. Восхищалась ли я ей? Однозначно. А боялась ещё больше. Связано это было как с её довольно непростым характером и пугающими своей мощью способностями, так и с личным отношением ведьмы ко мне. Не раз на парах я ловила на себе её пристальный немигающий взгляд, значение которого не узнала и по сей день. Потому мне и не хотелось идти к и без того не любящей нежданных гостей ведьме да в чёртов праздник и без подарка. Ведьмины болота, против канонов сказаний и мифов, передававшихся из уст в уста, находились вовсе не за городом на жуткой одинокой пустоши. Вириэндел не желала жить отшельницей, потому что, как она сама утверждала, иногда стоило выйти в люди, чтобы убедиться, что ты не один из них. Потому ведьма жила в городском парке. В самом его центре. Не стоит говорить, что после того как Вириэндел туда переселилась, посетителей стало в разы меньше. Власти же так и не смогли ничего с этим поделать: ведьма была слишком сильна и полезна. Да и что плохого, если чуть-чуть парка — примерно половину его территории — займут ведьмины дом, сад и прилегающие к ним искусственные болота, что являлись природным забором от любопытных глаз. — Уверена, что она ёлку не трогала, — пробормотала я, переминаясь с ноги на ногу перед роскошными заросшими болотцами. — На кой чёрт ей сдалось какое-то там дерево? Кроме того, если бы Вириэндел всё-таки украла ель и поставила у себя, скажем, в садике, мы её верхушку увидели бы и отсюда! — не слишком убедительно предположила я. — Она же могла воспользоваться магией сжатия, — напомнил Тон, — не то что некоторые. — Эй! А сам-то! — Я некромант. Согласен, в обычной практической магии у меня достаточно пробелов, но лишь потому, что основной упор я делаю на некромантию! — Основной упор, как же! Почему же мы почти неделю выслеживали твою последнюю причудливую уродливую зверушку, так как она вышла из-под контроля?! Где-то хвалёное некромантское мастерство? — Это другое… — насупился напарник. — Кстати, о причудах. Где наши трупики-носильщики? — оглянулась я по сторонам, только теперь осознав, что уже минут пять как ни на одно обезображенное смертью лицо взглядом не натыкаюсь. — Да они же пошли впе… — Тон запнулся, поняв, что здорово сглупил, как обычно дав своим трупикам слишком много вольности. Пока мы размышляли о том, идти к ведьме или нет, любопытные трупы решили пройти чуть дальше и утопли в болотах, как будто их и не было. А что ещё можно ожидать от зомбяков? Дороги не разбирали, все как один нашли прохудившийся лёд и махом ушли под него. Лишь жуткая торчащая из болота рука с изогнутыми пальцами, что медленно уходила в топь, доказывала, какие мы идиоты. — Великолепно, три золотых на ветер! — вздохнул Тон обречённо. — Мда… И ёлку тащить больше некому, — удручённо заметила я. — Что ж! Мы не справились! Куда деваться! Пошли домой! — еле скрывая радость, зашагала я прочь от болот, но некромант не собирался сдаваться так просто. — Давай проверим. Если не найдём ель и здесь, тогда бросим это дело, — пообещал он. — Но если она там, нам всё равно… — Виска, надо хотя бы попробовать! — настоял друг. Вот и как тут откажешь? Сквозь болотные топи мы пробирались медленно и печально, периодически грязно ругаясь из-за промоченного ботинка или испугавшись какой-нибудь мелкой жуткой нечисти, безвредной, но гадкой на вид. После десяти минут криков, визгов и шипения мы добрались до границы болот и земли, порядком уставшие и раздражённые. Лишь когда я ступила на твёрдую поверхность, мне в глаза бросилась огромная, украшенная многочисленными шарами и блёстками ёлка. Что было очень странно, если учесть… Я сделала шаг назад, и ёлка исчезла. Вновь ступила на землю — и вот она, красивая, сверкает перед моими глазами. — Вириэндел наложила морок на всю территорию дома и сада, полностью скрыв дерево от чужих глаз! — восхитилась я. — Она спёрла ель, — менее восхищённо буркнул Тон. — Что ж так грубо-то, — послышался знакомый мелодичный голос, принадлежавший ведьме, что расположилась в кресле-качалке за ёлкой. Чёрные длинные волосы она, как обычно, собрала в низкий хвост на затылке, густая чёлка бросала тень на тёмные глаза. Одевалась она всегда своеобразно, и зимой и летом облачаясь в кожаные узкие брюки, тяжёлые сапоги на толстой ребристой подошве, увитые ремнями с серебристыми пряжками, и куртку-платье, полы которой доходили Вириэндел до носков её сапог. От талии и до самого пола тянулись два выреза, разделявшие нижнюю часть куртки-платья на два прямоугольных куска ткани, которые абсолютно не сковывали движений ведьмы, позволяя ей создавать даже самые замудрённые заклинания. Мрачное одеяние украшали серебристые магические руны защитного типа. Так что застать ведьму врасплох было практически невозможно. — Доброго Вам времени суток, — пискнула я, тут же прячась за спиной Тона. — И вам утро доброе, — ухмыльнулась ведьма, поднимаясь с кресла и подходя ближе. — Вы же из школы магии и чародейства, не так ли? — узнала она в нас своих учеников. Несмотря на то, что в общей сложности обучала она больше тысячи человек, Вириэндел помнила каждого поимённо. — Да, оттуда, — слишком спокойно выговорил Тон. — Сегодня занятий я проводить не планировала. Как видите, Новый год, — кивнула она на ель. — Кстати, о зелёной красавице, что стоит в вашем саду, — забормотала я робко. — Можете меня поправить, но разве это не дерево с главной площади? — с опаской поинтересовалась я, готовая в любую секунду закрываться от магических пульсаров некромантом. Нет, ну а что? Он-то потом себя воскресить сможет хотя бы частично, а я умру безвозвратно! Впрочем, ведьма и не думала нападать на нас. — Именно оно, — с полуулыбкой произнесла женщина, касаясь новогоднего шарика, что висел на одной из пушистых веток, снимая его с иголок и начиная вертеть в руках. — А вы не могли бы вернуть ёлочку на место? — с надеждой спросила я. — Нет, — тон ведьмы не изменился. — Но почему? И зачем? — вступил в разговор мой напарник. — Зачем? — Вириэндел почесала подбородок, изображая задумчивость. — Да просто так. Могу и ворую! — наконец ответила она, расплывшись в очаровательной змеиной улыбке. — Но вы же портите праздник! — выдохнула я. — В этом вся соль! — воскликнула женщина, воздев руки к небесам. — В каждом уважающем себя городе должна быть противная ведьма, которая портит всем праздники! — заявила она. — В Тарине столь тяжёлую обязанность я возложила на свои хрупкие плечи. И чего только ни сделаешь ради любимой безумной родни, — промурлыкала она таинственно. Что ещё за родня? — Но как же… — выдохнула я. — Вы взрослая молодая всеми уважаемая ведьма! Преподаватель в школе магии и чародейства! Одна из сильнейших ведьм во всей Сайроссии! Магистр! И… и вам не стыдно творить такое?! — Нисколько, — пожала Вириэндел плечами. — То есть ёлку вы не вернёте? — И не подумаю. — Тогда нам придётся забрать её силой! — грозно заявил Тон. — Сказал Некромант, не уследивший за своими упыриками, — прыснула ведьма. — Ты, как обычно, слишком беспечен. Одно моё слово — и вы окажетесь в другой стране, — не угрожала, а скорее констатировала факт Вириэндел. Действительно, сделать она с нами могла что угодно, хоть в бараний рог завернуть, а вот мы в ответ — ничего. — Так что, детки-конфетки, почему бы вам не разбежаться по домам и не отпраздновать Новый год со своими родителями, — предложила она, буравя меня взглядом. — Папочка, наверное, заждался, не так ли? — ухмыльнулась мне болотная ведьма. Тон почему-то вздрогнул. Я недоуменно перевела взгляд с друга на ведьму и обратно. — А при чём здесь мой отец? — нахмурилась я. — Ты его знаешь? — осведомилась Вириэндел. С каких это пор болотные ведьмы интересуются моей семьёй?! Что-то здесь нечисто. И Тон ведёт себя подозрительно! — Конечно знаю, — нахмурилась я. — И он живёт в этом городе? — Нет, мои родители — лесники, потому и живут там же, — осторожно ответила я, пытаясь разгадать намеренья брюнетки. Неужели она захотела что-то сделать моим родным? — И всё равно ты не знаешь, верно, — ухмыльнулась она. — А вот мальчишка уже догадался, — кивнула ведьма в сторону Тона. — Догадался о чём? — непонимающе уставилась я на напарника. — Фиг с ней, с ёлкой, пошли отсюда подобру-поздорову, — внезапно предложил некромант, схватил меня за руку и силком потащил обратно к болотам. Вот только невидимая стена порушила ему все планы, преградив дорогу. — Не так быстро, — заулыбалась Вириэндел, подходя ко мне и вглядываясь в глаза. — Я заметила тебя ещё в школе, но всё не могла понять, то ли ты искусный маг, то ли… Теперь понимаю, что всё-таки второе. — Да о чём вы говорите?! — раздражённо воскликнула я. Не слишком приятно осознавать, что болотная ведьма, равно как и твой напарник, знает о тебе что-то, чего не знаешь ты сам. И судя по усмешке женщины и нервному вздоху Тона, это что-то было ещё и важным! — Тебе, случаем, никто не говорил, что означает твоё имя? — ответила вопросом на вопрос Вириэндел. — Оно ещё и значение какое-то имеет? — фыркнула я, не понимая, какое это имеет отношение к моему отцу. — Оно означает «Пламенное дитя», — поведали мне. — Может, вы знаете, что означает и имя Тона? — Это легко, — отмахнулась Вириэндел, — в переводе со старосайросского оно означает «хлеб». — То есть ты Хлеб? — не смогла я сдержать саркастической усмешки, повернувшись к напарнику. Тот лишь что-то пробормотал себе под нос. — Ну, хорошо, пламенное я дитя или не пламенное, какая разница? — Дело не в переводе, а в том, с какого именно он языка, — подмигнула ведьма. — Виска — это драконье имя. — Если и так, я всё равно не… — А ты, судя по всему, полукровка. Драф. Драф-драф-драф, слово смутно знакомое, но, хоть убейте, не помню, что оно означает. — Кто, простите? — Драф, — терпеливо повторила болотная ведьма. — Раньше таких, как ты, было много. Ещё до Сайланской войны между людьми и драконами, после которой священные существа создали своё собственное государство и полностью отгородились от остального мира. Знаешь ли, до семидесяти лет — примерно столько времени длится взросление дракона — он имеет человеческий облик. Потому союзы между людьми и драконами были распространены. Драконихи от человеческих мужчин детей иметь не могли, но девушки от драконов-самцов рожали полноценных младенцев — Драфов. От людей вы отличаетесь, в первую очередь, драконьим резервом при наличии обыкновенных человеческих сил. Судя по твоему резерву, твой отец — сильный дракон, а судя по силе, мать — слабая чародейка. Очень слабая. Потому способности Драфа в тебе и проснулись раньше обычного: организм пытался восполнить то, в чём он остро нуждался. Именно Драфы продемонстрировали магам возможность поглощать энергию чужих резервов. У полукровок это умение врождённое, природа даровала им огромный резерв и позаботилась о том, чтобы у них был способ заполнить его не своей, так чужой магической силой. Ты же впитывала энергию других магов, верно? Если уж на то пошло, поглощать ты можешь абсолютно любую магию в разных видах. Даже высасывать её из зачарованных предметов. Именно наблюдая за Драфами пополнять свой резерв искусственно научились и маги, но, во-первых, овладеть способностью очень тяжело, а во-вторых, есть опасность увлечься и переполнить свой резерв инородной энергией, что приводит к полной потере способностей. Так-то, деточка. Твой отец — дракон, а ты и в ус не дуешь, — хмыкнула ведьма, явно торжествуя. Я стояла как вкопанная, не смея пошевелить и пальцем. Что за глупости говорит эта женщина? Какой ещё дракон?! Отец, при нашей следующей встрече нам предстоит серьёзный разговор! — Тон? — тихо пробормотала я, надеясь, что друг заступится и успокоит меня, подтвердив, что я человек и никто больше, но ненормальная бледность напарника, которую не скрывали даже пресловутые чары, ничего хорошего не сулила. — Помнишь случай на кладбище, — заговорил он. — Тот, после которого кладбища, собственно, не стало. Ей-богу, лучше бы молчал! — Ты тогда впитала слишком много моей силы. Она вышла из-под твоего контроля, и тогда… У тебя за спиной я увидел очертания огромных крыльев. И твои глаза. Они уже не были человеческими. Конечно, меня и раньше удивляла твоя способность к поглощению. Слабая магичка с навыками третьеклашки проделывает столь сложные манипуляции. Но последний Драф встречался людям больше сотни лет назад, потому я и подумать не мог… Но при виде крыльев меня наконец осенило. — И ты молчал?! — А что я мог сказать и… как? Привет, Виска, как дела, как спалось, а ты знаешь, что наполовину дракон?! То-то бы ты удивилась, — выдохнул напарник. — Тоже мне, друг нашёлся! Увидел крылья — и молчит! А я хожу, живу, дышу и жру в полной уверенности, что человек! — Виска, но это же ничего не меняет! — воскликнул было друг, но меня несло дальше. — А ты… ты знаешь кто?! Ты хлеб! — в гневе выкрикнула я и топнула ногой для пущей убедительности. — Вот так новость. Способность проснулась раньше, но организм ещё не приспособлен для управления слишком большим количеством магической энергии? Интере-е-есно! — протянула Вириэндел, вытянула руку и сжала кулак, явно чародействуя. — Не делай этого! Я не позволю! — воскликнул Тон, внезапно вставая между мной и Вириэндел. — Трусливый мальчишка, когда же ты наконец поймёшь… — ухмыльнулась женщина, сформировав на ладони маленький мерцающий ярко-фиолетовый энергетический шарик, — что со мной совладать у тебя не получится! — Ведьма ловко извернулась, преодолела препятствие в виде Тона и с силой втолкнула шарик энергии мне в грудь. И время остановилось. Мир вокруг меня замер. Исчезли звуки, погасли краски, испарились запахи. Я оставалась стоять в саду ведьмы, но будто бы была далеко-далеко от него. Рядом со мной всё ещё кричал Тон, всё ещё смеялась Вириэндел, но я смотрела на них будто через толстое, покрытое пылью стекло. А затем я увидела дракона. Совсем ещё маленького, только-только вылупившегося. Он избавлялся от налипшей на тонкие крылышки скорлупы и неуклюже переступал с лапы на лапу. А рядом с ним заботливая мать с серебристой чешуёй поправляла соломенную подстилку и внимательно следила за каждым шагом своего чада. А в следующее мгновение целая группа взрослых драконов бороздила небеса, красотой и силой заставляя живущих внизу людей раболепно падать ниц. Были и другие картины, много картин, связанных с жизнью драконов, с их войнами друг против друга и, в завершение, с людьми. Одни истории наслаивались на другие, вспышки чужой памяти ослепляли и сводили с ума. Я знала, что происходит. То, что испытывал на себе каждый дракон, достигнув подросткового возраста: во мне пробуждалась память предков, содержавшая в себе всю историю существования этих благородных существ. Вот только я была к этому не подготовлена. Голова сначала стала тяжёлой, а затем взорвалась кошмарной болью. Всё вокруг расплывалось и меняло структуру. Я не помнила, где я и кем являюсь, дракон я или человек, мерещится ли мне очередной полёт или вся прошлая человеческая жизнь была лишь долгими грёзами. Я упала на колени, схватившись за голову и умоляя, чтобы кто-нибудь прекратил весь этот кошмар. Я видела, как умирают драконы, как их тела заковывают в цепи, как их мучают люди, как они дерут друг друга когтями и как самцы заживо сжигают детёнышей своих конкурентов. И для меня это было слишком… Не совсем понимая, что делаю, я упёрлась руками в землю и, размахнувшись, ударилась головой о твёрдую поверхность. Мне хотелось подавить душевную боль физической. Но она не могла сравниться с муками, что я испытывала глубоко внутри, ощущая скорбь сотен драконов, гнев — тысяч и отчаянье — миллионов. Уже не пальцы, но мои когти взрыхляли землю. Кто-то пытался остановить моё битьё головой, но я продолжала, стараясь довести себя до бессознательного состояния. А затем на спину мне будто водрузили нечто кошмарно тяжёлое. Я прогнулась, еле удержавшись на коленях, не сразу сообразив, что тяжёлыми были появившиеся у меня за спиной огромные кожистые цвета тёмного серебра крылья. Чтобы повернуть голову и взглянуть на них, мне потребовалась, кажется, целая вечность. — Мамочка! — только и смогла я воскликнуть, увидев пугающего размера отростки, выходящие прямо из моей спины. Эти метаморфозы были мне чужды и пугали не меньше проснувшейся памяти. А вслед за крыльями пришёл жар. Он окутал всё моё тело, разгораясь изнутри, словно где-то в лёгких. Я начала задыхаться и кашлять, ощущая, как по лицу моему бегут слёзы, а к горлу подкатывает комок. Во рту появился неприятный привкус палёной плоти. Я устремила глаза к небу, мучаясь от мыслей, что меня вот-вот стошнит собственными внутренностями или, как минимум, ужином, но вместо пищи изо рта моего вырвалось пламя. В оглушительном рыке, что при этом наполнил весь ведьмин сад, я не сразу распознала собственный болезненный крик. — Великолепное зрелище, — услышала я одобрение Вириэндел. — Воистину — Драфы по своей красоте и могуществу ушли недалеко от драконов. Я вижу мощь и потенциал. Огромный потенциал. Если бы только ты согласилась стать моей ученицей. — Не приближайся к ней! — вклинился голос Тона. Он почему-то подействовал на меня успокаивающе. — Всё должно было быть не так! — выговорил напарник. — Виска! Возьми себя в руки! Давай же! Ты должна! — Тон подбежал ко мне и начал тормошить за плечи, не страшась того, что в любой момент я могу изрыгнуть очередную порцию яркого пламени прямо на него. Надо было срочно что-то сделать. Меня обуревали страх и отчаянье, но я не могла понять, истинно ли они мои или относятся к пришедшей памяти. Соберись, Виска, дракон, драф или человек — это не важно. Ты всегда принимала себя такой, какая ты есть, неужели теперь станет иначе?! Вот уж дудки. Нет у меня времени скорбеть, грустить и размазывать сопли по подбородку. Почему? Потому что… я обязана… вернуть ёлку! Да, вы будете смеяться, но я всегда справлялась с проблемами подобным образом. Когда на меня наваливались паника или ужас, я концентрировала внимание на одном простейшем действии, полностью отрубала все остальные чувства и мысли и все силы кидала на выполнение примитивной функции. Вот и сейчас, находясь в полном физическом и моральном раздрае, я совершенно чётко осознала, что следует делать дальше. — Ёлка-а-а-а… — выдохнула я. — Что? — удивилась ведьма. — Тебе раскрыли жуткую тайну твоего рождения, а ты всё о том же! — Тон, — мой голос стал куда более хриплым, а говорить мешали заострившиеся и явно удлинившиеся нижние клыки. — Виска, с тобой всё?.. — На спину, — гаркнула я, только теперь понимая, насколько огромная сила струится по моему телу. Появилось ощущение собственной непобедимости. Только способность говорить я будто бы частично утратила. — Ты хочешь, чтобы я прямо… — Хватайся, — прорычала я, и напарник, больше не медля ни секунды, схватил меня сзади за шею, разместившись между крыльев. Пусть тело моё осталось таким же, но стало оно явно сильнее. Молниеносно я оказалось у ели, вонзила в неё когти, а затем взмахнула огромными кожистыми крыльями и взмыла в воздух, увлекая за собой как некроманта, так и огромную ёлку. Благо Тон и без моей указки догадался наслать на нас морок, чтобы скрыть происходящее в небе от любопытных глаз. — Забыла сказать, котики! — выкрикнула ведьма, когда я уже отлетела на порядочное расстояние от её сада. — Мне и в голову не могло прийти, что драф, узнав, что он драф, побежит утаскивать ёлку. Потому сил я тебе даровала на каких-то пару минут! Что за глупости говорит Вириэндел? Мои силы бесконечны, и потому… Уже через полминуты огромная ель, не скрытая каким-либо мороком, живописно и со свистом летела прямо в центр городского рынка. За ней, визжа, аки голодная свинюшка, падала я, и заканчивал небесную процессию практически невозмутимый, просто смертельно бледный Тон. Я упала не ахти как мягко — на ёлку. Тону повезло больше — он упал прямо на меня. Задание по Возвращению Ели На Законное Место Незаметно От Горожан провалилось. **** — Ненавижу чёртов Новый год, — пробубнила я, удобнее кутаясь в одеяло. — Прекрати, всё же хорошо! — Если не считать штрафа, который мы должны оплатить трём купцам, лавки которых пострадали от ёлкопада! — Ничего, думаю, я смогу с этим разобраться, так что не беспокойся, — улыбнулся Тон. — А ещё не забудем о том, что мои родители всё это время зачем-то скрывали от меня, что я Драф! — Наверняка хотели защитить тебя. — От чего? — Мало ли, — туманно ответил некромант. — Виска, хватит дуться. Приободрись… — Не могу. — Неужели тебя действительно так расстроило, что ты полудракон? По мне, так это круто. — Это действительно круто, а потому меня злит совсем не это. — Тогда что? — То, что ты свалился на меня и СЛОМАЛ МНЕ ТРИ РЕБРА, ЗАПЯСТЬЕ И НОГУ, может быть! — проскулила я. — Я ж не специально, — вздохнул Тон, даже не пытаясь изобразить раскаяние. — И всё равно… Всё закончилось круто, — улыбнулся он, поворачиваясь к распахнутому окну. Городские часы били двенадцать. Бом… Бом… Бом… Дети заворожённо смотрели на красавицу-ель, которую, как ни странно, на место вернула всё-таки сама Вириэндел. Бом… Бом… Бом… Парочки, не разрывая крепких объятий, тихо секретничали под покровом праздничной ночи. Бом… Бом… Бом… Старики и старухи не хуже меня самой распахнули окна в ожидании Новогоднего чуда. Бом… Бом… Бом… и Бабах! Первый магический салют, взмыв в небо, взорвался россыпью ярко-зелёных искр. А вслед за ним тут же раскрылся столь же яркий большой розовый сноп, напоминая неведомый цветок из какой-нибудь красивой сказки. Волшебное разноцветье украшало небо всё новыми причудливыми всполохами целых восемь минут, после чего всё затихло и послышалось народное ликование. Вот и наступил Новый год. — Ах да, совсем забыл! — спохватился Тон, извлекая из кармана два гадания. Одно он протянул скептически хмыкнувшей мне, вторым занялся самостоятельно. Без восторга повертев скрученный пергамент в руках, я потянула за ленту и раскрыла новогоднее предсказание: «Рядом с вами есть тот, кто никогда вас не покинет. Не это ли настоящее счастье? С Новым Годом!» — гласила записка. Что за чушь. Я уже хотела было поделиться возмущениями с Тоном, когда поймала напарника на том, что он вновь убрал чары с лица. Чёрные глаза без белков, свойственные каждому некроманту, руны на скулах и взлохмаченная шевелюра придавали напарнику своеобразное очарование. Рядом со мной есть тот… Нет, оно же не хотело сказать, что… Виска, да это гадание — чушь! На том и порешив, я спрятала свиток под подушку и уже собралась выгонять напарника из комнаты, дабы он дал поломанной им же девушке вздремнуть пару часиков, а то и суток. Вот только выражение лица некроманта мне не понравилось. — Что-то не так? — осторожно поинтересовалась я. — Угу, — лишь кивнул Тон, — предсказание… — Что там? — Оно говорит, что, если в ближайшее время меня никто не поцелует, я превращусь в пельмень, — проговорил друг с таким видом, будто действительно поверил во всю эту чу… Тон, нет, ты издеваешься, что ли?! — Глупости всё это! — отмахнулась я, нервно посмеиваясь, но некромант меня уже не слушал. — Сейчас же поцелуй меня, — вовсе не в шутку приказал он. — Что-о-о?! Обойдёшься! Превратиться в пельмень — подобные предсказания курам на смех! — Ты не понимаешь! Это же вопрос жизни и смерти! — Тон! — воскликнула я. — Виска! — Это же бред сивой кобылы! Будто ты сам не… — Некромант, угрожающе нависнув надо мной, впился в мои губы с таким рвением, что у меня не осталось сомнений: он действительно пытается спасти свою жизнь. Ценой моей. Так и быть, я дала возможность напарнику не превратиться в пельмень, но, когда он отстранился, въехала ему по лицу книгой, которую нащупала рукой во время поцелуя. — За что?! Эгоистка! — Тон искренне не понимал, что сделал не так. Боже, что взять с этих некромантов. — Всё, я хочу спать, так что убирайся, — проворчала я, плотнее заворачиваясь в одеяло. — Не, я останусь с тобой, вдруг предсказание всё же сбудется, — задумчиво пробормотал напарник, комкая свой свиток с гаданием, выбрасывая его в окно, а после закрывая то на щеколду. — Ага, конечно-конечно, — хмыкнула я. Я была бы рада начать новый спор с Тоном по поводу его наглого решения остаться. Или из-за очередного незапланированного поцелуя. Или, в конце концов, можно было впасть в апатию из-за нежданно нарисовавшихся драконьих корней. Но всё это можно было отложить и на утро. Сейчас же я хотела одного. Спать. — И всё ж я не поняла, на кой чёрт Вириэндел украла ёлку, — зевая, пробормотала я сквозь сон. — А… об этом. — В голосе некроманта послышались нотки раскаяния. — Так я… это… сам её об этом попросил. — М-м-м… ЧТО?! — Сон как ветром сдуло. — То есть как это? — Понимаешь… ты не хотела праздновать Новый Год, и потому я не придумал ничего лучше, чем попросить тётю помочь и… — Тётю? — Ну да… Потому что… — Тон, — выдохнула я, угрожающе приподнимаясь. — Но я даже подумать не мог, что она решит рассказать тебе про твоё… — Во всём виноват ты? — Нет, во всём виновата ты! Это ты не хотела праздновать! — Ах так! ТАК, ЗНАЧИТ! — Я зашептала себе под нос одно из заклинаний. Этот гнусный человечишка ещё поплатится за свои деяния! Ночь обещала быть долгой. **** Дряхлая старушка, что вышла со двора, дабы посмотреть на новогодний салют, как раз семенила домой, когда скомканный шарик упал на неё откуда-то сверху. Она удивлённо взглянула вверх, но увидела лишь захлопнувшееся окно. Немного подумав, любопытная бабушка подняла свёрток и разгладила его. Это оказалось предсказание — одно из тех, что раскупала молодёжь и раскрывала в Новый год. Написано в нём было следующее: «В этом году вы добьетесь того, чего хотите. Сноровка и хитрость помогут вам в этом. Только не переусердствуйте. С Новым Годом!» Не старушка, но уже молодая девушка вновь взглянула на закрытое окно и, привычно ухмыльнувшись, пробормотала: — С Новым Годом, племянничек. Некромант и Драф, Боже, такого мир ещё не видел! — вздохнула ведьма и исчезла.