Пожалуйста, будь моим смыслом

— Выходит, его жизнь тоже нехило помотала, — Игорь уже больше получаса мерит свою квартиру широкими шагами, стараясь не перебивать и без того путаный рассказ Макарова. Сейчас половина восьмого утра, но сном в этом месте уже и не пахнет. Лёша мрачно сверлит стену взглядом. Игорь сосредоточенно обдумывает план действий. Петя спокойно следит за кипящим кофе. Сейчас в комнате абсолютная тишина. Лёша, который приехал ещё час назад и уже успел посвятить всех в курс дела, упустив ту часть, где Гречкин ни с того ни с сего сгребает его в объятия и тот факт, что после этого он не спал всю ночь, сейчас чувствует какое-то странное опустошение. Нужно что-то придумать. И делать. Времени остаётся мало. Он обдумывает все детали их с Кириллом разговора, но так и не находит зацепок. «Думай, думай» Момент их прощания вопреки желанию самого Макарова встаёт поперёк всех основных мыслей. Что это было? Попытка сблизиться, чтобы Лёша наверняка помог ему с поисками дочери? Но он и так помогает. Это его работа. Способ выразить благодарность? Но за что? Он ведь по сути ещё ничего не сделал, а следовало бы. Возможно, это была попытка попросить у Лёши прощение. Эта мысль Макарову не нравится. Как ни силится, не может допустить хоть на секунду то, что он Гречкина простил. Не может и всё. Внутри уже что-то на уровне привычки: «ненавидеть убийцу своей сестры». Впрочем, Алексей лукавит. Он винит его, винит во всём. Гречкин для Макарова — причина всех его бед и огромной части той боли, что ему довелось пережить. Вот только ненависть, почему-то, медленно начинает видоизменяться, перерастая во что-то новое, пока что незнакомое и даже пугающее. Что это? Неужели сочувствие? Только этого ему сейчас не хватало. От невесёлых мыслей Алексея отвлекает трель дверного звонка. Макаров, полностью погружённый в свои мысли, вздрагивает от неожиданности и озирается в сторону Грома. Игорь неопределенно пожимает плечами и отправляется открывать. Наличие гостей в такую рань не сулит ничего хорошего. — Приношу извинения, если разбудил, — Макаров слышит голос, доносящийся из прихожей и чувствует, как сердце медленно, но верно повышает ритм. Списывает всё на кофе и, стараясь как можно меньше думать, стремительно направляется вслед за Громом. Если Гречкин здесь в такое время, значит случилось что-то серьёзное. — Оу, привет, — Кирилл встречается с Макаровым взглядом и торопливо отводит глаза, развязывая шнурки на своих белых кроссовках, — Я заезжал к тебе, но быстро сообразил, что ты, скорее всего, у Грома. — Почему не позвонил? — Алексей намеренно старается избегать прямого контакта, чувствуя, как сердце делает очередной кульбит, услышав чуть хрипловатый голос. Да что с ним сегодня? Наверняка, от недосыпа организм на любой внешний фактор так остро реагирует. — Я звонил. Ты недоступен, — Кирилл виновато пожимает плечами. Лёша лезет в карман своих потрёпанных от долгого ношения джинсов и выуживает телефон, нажимает на кнопку блокировки, но экран остаётся чёрным. — Чёрт, сел, — сквозь зубы цедит Макаров. Игорь какое-то время молча переводит взгляд с одного на другого: Макаров выглядит немного раздражённым, Гречкин виноватым. Что-то между этими двумя произошло. Но об этом потом. — Да вы в зал проходите, чего на пороге-то стоять? — произносит возникший буквально из ниоткуда Хазин. По его глазам нельзя прочитать буквально ничего. Но Игорь почему-то меняется в лице и, почти по-доброму ухмыляясь, приглашающим жестом указывает всем в сторону зала. — Выкладывай, что произошло? — спрашивает Лёша, когда все находят себе в зале свободное место. Получается немного резко. — Думаю, все тут уже знают мою историю, — сбивчиво начинает Гречкин. — О том, что тебе нереально везёт избегать смерть? Да, наслышаны, — Игорь берёт со стола кружку с горячим крепким кофе, которую приготовил для него Петя, и делает большой глоток, — Ну, как говорится: оно и в огне не горит, и в воде не тонет. Хазин давится кофе и посылает Грому гневный взгляд: — Тебя за твои неуместные шуточки когда-нибудь точно прибьют где-нибудь в подворотне и в люк скинут. Если я не сделаю этого раньше. Игорь делает вид, что всё сказанное адресовано не ему, и, как ни в чём не бывало, продолжает: — Так что произошло? Если кратко, то мы уже знаем обо всём, что произошло с тобой после твоей псевдокончины. Так что можешь опустить детали. — В общем, сегодня, в районе шести мне позвонили. Сказали, что если я хочу дочь живой увидеть, то ни к каким ментам нельзя соваться. И вообще никто ничего знать не должен. — Это они запоздало спохватились, — Гром сосредоточено разглядывает содержимое своей кружки, полностью погружаясь в свои мысли. — Номер высветился? — спокойно спрашивает Хазин. Он единственный из всей компаний, кто совершенно спокойно смотрит Кириллу в глаза. Словно пытаясь показать, что здесь есть кто-то, кто на его стороне и не осуждает. Гречкин ловит этот взгляд и в ответ смотрит с благодарностью. Оба они, конечно, не замечают того, как в одно мгновение мрачнеют и Гром, и Макаров. Да что сегодня не так? — Нет. Неопределённый, — Гречкин обречённо пожимает плечами. — Жаль, не успели поставить слежку, — Петя встаёт из-за стола и направляется на кухню, попутно забирая из рук задумавшегося Игоря пустую кружку. — Так, давай по порядку. Что конкретно тебе сказали? — голос Макарова звучит слегка напряженно. — Сказали, что Лиза жива. Пока что, — Кирилл нервно сглатывает и торопливо продолжает, — Ещё сказали, что если ещё хочу увидеть её живой, то должен сидеть тихо и ждать указаний. — А ты? — А что я? Я сказал, что мне нужны доказательства, что моя дочь жива. Они сказали, что доказательства будут, и отключились. Через минуту мне пришло вот это видео, — Кирилл несколько раз жмёт на экран своего айфона, после чего поворачивает его в сторону Макарова. На видео девочка («такая же, как на фото» — отмечает про себя Макаров) сидит на каком-то старом диване в обшарпанной комнате. В её перепуганных глазах видны невыплаканные слёзы, но девочка держит их изо всех сил, стараясь не показать своей слабости. К концу видео Лёша переводит взгляд на Гречкина и резко чувствует, как где-то внутри расходится ещё одна маленькая трещинка. Кирилл выглядит потерянным. Как маленький мальчик, который заблудился в парке аттракционов и теперь не может найти маму. Лёшу разрывает от этого взгляда. Лёше хочется убивать, лишь бы больше никогда не видеть ТАКОГО взгляда. Эти чёртовы льдинки, смотрящие с такой отчаянной надеждой. Чёрт! Это сочувствие? Макаров, серьёзно?.. Да, серьёзно. Затянувшуюся тяжёлую тишину прерывает голос Хазина: — Хорошо, что есть видео. Все остальные смотрят на него с недоумением. — Ой, вот не надо, — Петя устало трёт переносицу, — Я могу, конечно, сейчас ударится в сопереживание, только это делу никак не поможет. А вот видео — это уже материал для изучения. Скинь мне его, будь добр. Попробую узнать, из какой точки велась съёмка. Гречкин молча кивает и поспешно лезет в телефон. — Есть одна мысль, — Игорь, словно только проснулся, резко подрывается, хватает кепку и, крикнув на бегу, мгновенно скрывается за дверью. — Да, мне тоже не помешает кое-куда скататься, — в полной тишине произносит Макаров, накидывая ветровку. — Думаю, всем нам теперь есть чем заняться. Если что, я на связи. Звоните, — миролюбиво произносит Хазин, провожая ребят до двери, — Думаю, к вечеру уже что-то будет известно. И, к тому же, слежка на телефоне должна сработать при следующем звонке, так что уже очень скоро узнаем, где эти ублюдки обитают. — Хорошо бы ещё знать, кто эти ублюдки, — говорит Алексей и выходит из квартиры, за ним, пытаясь не отставать, следует Гречкин. — Я с тобой, — голос Кирилла звучит слишком утвердительно, даже слегка угрожающе. — Нет, я еду один. К тому же, ты даже не знаешь, куда я направляюсь. И светиться тебе всё так же нельзя. — И что мне, по-твоему, делать? Сидеть сложа руки и ждать? — Именно. Тебе сейчас нужно ждать звонка и не светиться. Поезжай домой. Уверен, очень скоро мы всё узнаем. Макаров делает шаг в сторону автобусной остановки, но чувствует руку на своём запястье и неосознанно замирает. — Будь осторожен, — громкий шёпот опаляет шею, и Лёша чувствует, как сердце ускоряет ритм. Опять. Нет, ему определённо не нравится то, что с ним происходит. Но с этим он разберётся позже. Сейчас не время. Он аккуратно высвобождает свою руку, кивает, не поворачивая головы, и почти бегом удаляется в сторону уже поджидающего автобуса. День слишком сумбурный. Почти ничего не давший. Макаров идёт мимо детской площадки в сторону своего дома, затягиваясь очередной сигаретой. Его поездка инкогнито под видом клиента в контору Гречкина дала всё же кое-какие сведения. Всё-таки не зря ему было даровано природное обаяние, которое он часто прятал за хмурым видом. Сейчас оно сыграло на руку и развязало язык секретарше, которая за чашкой чая выложила почти всю информацию о сотрудниках. Интересного было немного. Но всё то, на что Лёша всё же обратил внимание, теперь требовало большой обработки и доступа к базе данных. Благо для этого не нужно ехать в участок. Доступ есть у него прямо в квартире, где уже полгода и по сей день стоит архивный компьютер со всеми базами. За всеми этими мыслями Макаров, незаметно для себя самого, заворачивает во двор и вдруг останавливается как вкопанный. На лавочке перед подъездом как ни в чём не бывало сидит Кирилл. Голова его опущена настолько низко, что кажется, что он спит. Стоп. Или не кажется. Лёша подходит ближе и понимает, что Гречкин действительно уснул, судя по всему, дожидаясь его здесь уже давно. «И какого хрена он не позвонил? А, точно, телефон же сел ещё утром» — думает про себя парень, подбираясь ближе к спящему. Тот не реагирует. Словно вообще мёртв. На секунду горло Макарова сжимает тревога. Он резко присаживается на корточки, пытаясь рассмотреть лицо Кирилла. Тот медленно, но дышит. Никаких ранений на теле внимательный взгляд парня не находит. Страх постепенно отпускает, после чего накатывает усталость. Лёша, не задумываясь, опускает руку на колено Кирилла и начинает аккуратно тормошить. Парень бессвязно стонет и медленно открывает глаза, какое-то время пытаясь осознать, где он вообще находится. Его расфокусированный взгляд останавливается на глазах напротив и резко становится ясным. Словно ему только что пощечину влепили. — Ну и какого лешего ты тут забыл? — Лёша внезапно удивляется тому, сколько тревоги сейчас в его собственном голосе. — У тебя телефон недоступен, — снова этот виноватый тон. Гречкин переводит взгляд с лица Макарова на своё колено, на котором всё так же покоится Лёшина рука. Тот немедленно убирает руку в карман ветровки, чувствуя, как всё внутри накрывает волна смущения. — Вопрос всё тот же: что ты тут делаешь? — внутренний мандраж выдаёт легкая дрожь в голосе. Макаров злится. Злится на себя за эту странную слабость. На Гречкина, за то, что снова так резко и без предупреждения врывается в Лёшино личное пространство. На всю эту ситуацию. — Не могу дома находиться. Ёбнусь скоро. Там всё о Лизе напоминает. Это слишком. Я больше не вывожу, — Кирилл говорит отрывисто, с паузами. Глухо. Словно камни на дно колодца бросает. Макаров молчит, продолжая сидеть в той же позе и рассматривая носки своих кроссовок. Спустя минуту всё же встаёт, и бросая на ходу : «Пошли», направляется в сторону подъезда. Гречкин, ничего не понимая, следует за ним. — Тут кухня. Дальше первая дверь — туалет. Вторая — душ. В зале есть диван. Если что, раскладывается. Постельное бельё возьмёшь в шкафу, на второй полке. Вроде, всё. Если что-то нужно, стучи. Кирилл растерянно разглядывает квартиру, пока что до конца не веря, что его действительно пустили или даже позвали. От этой мысли внутри впервые за очень долгое время становится тепло. Он даже начинает улыбаться этим мыслям, но тут же себя одёргивает. Ага, как же. Его приютил тот, кто ненавидит его всей душой. Если бы не Лиза, его бы уже давно настигло правосудие от рук этого самого Макарова. Тепло резко исчезает. Хочется сбежать немедленно, но он не решается. Лишь продолжает рассеянно кивать на короткие реплики полицейского. — Так, всё. Я спать. Завтра сложный день. Нужно разобраться со всей информацией, что нарыли за это время, — Лёша уходит. Кирилл молча обходит зал. Красиво. В спокойных цветах. Без лишних деталей. Всё здесь было просто и по делу. «Как и в самом Алексее Макарове» — думает про себя Гречкин, попутно разглядывая картины на стенах. Среди них он замечает какие-то небольшие и редкие фотографии. Сердце сжимается. Вот маленький Лёша стоит возле фонтана, обнимая крошечную девочку. Вот он уже постарше держит её на руках. На следующем фото они держатся за руки на фоне какой-то картины в музее. Кирилл внезапно осознаёт, в какой день было сделано это фото. К горлу подкатывает ком. Хочется прибежать, ворваться в спальню к Макарову и долго просить прощения, ползать на коленях, если нужно. Но он лишь почти без сил спускается куда-то на пол, откинувшись головой на диван, и закрывает глаза. Не нужны уже никому его раскаяния. Поздно. Не исправить ничего, сколько не ползай. Всё бессмысленно. Он заслужил эту вечность мучений. Это вечно терзающее чувство вины, которое уже ничем и никогда не заглушить.