Мелисса

Мистер Монти вытащил из кармана маленькую лупу ювелира, которую всегда носил при себе. Пристроив лупу на глаз, он наклонился к лежавшим перед ним изумрудным запонкам. Ему хватило и беглого осмотра, да и тот лишь подтвердил то, чего Пеймон ожидал с первого же мгновения: запонки не были поддельными. Мелисса воссоздала их суть. Это была изящная, старинная магия, от которой у пожилого чародея навернулись на глаза слёзы. Пеймон увидел оптимальное соотношение светлой и тёмной магии, ясного разума и совершенной геометрии. Он-то думал, что подобные техники давно канули в Лету. Бедная девочка такая талантливая, подумал он, и его охватил восторг, разбавленный горечью, словно талант должен был навлечь на Мелиссу много бед. Он не стал делиться с ней своей оценкой, проронив лаконичное «Хорошая работа, мисс Ридли!» Старик боялся пробудить в молодой колдунье тщеславие. От похвалы многие пали, говорил он себе. Завязав кожаный мешочек с позолоченным барсуком, старик вернул его Мелиссе. Она взяла его и положила себе в сумку. Восторг мистера Монти ускользнул от её внимания. А он в свою очередь не заметил её подрагивающей височной вены. И не удивился тому, что её руки были в атласных перчатках. У Мелиссы всё ещё виднелись следы от ушибов. Она никому ничего не рассказала. Залечила как умела свои ссадины и наплела Роджеру о выходке каких-то малолетних забияк в Лютном. Ещё вчера она проигрывала в уме события минувшего дня и поражалась тому, что вытерпела. Полдня она просидела в своей комнате с закрытыми глазами, спиной к стене, балансируя на грани крика. Сегодня она без размышлений решила поставить точку в этой истории. Её ужасала перспектива играть по правилам какого-то отбитого психа и утаивать его злодеяние. Был момент, когда она собиралась обратиться к аврорам, но мысль о том, что слово Реддла будет весомее её собственного, остужала её пыл. У него безупречная репутация, даже несмотря на то, что он работал в Лютном Переулке. А Мелисса... была Мелиссой. Нередко она попадала в истории, так как не умела играть на публику и страдала от импульсивности. Мистер Монти похлопал в ладони в определённом ритме: появилась одетая в кремовую наволочку Жози с подносом. Бутерброды с ветчиной и сыром. — Поешьте, мисс Ридли. Мистер Финниган сказал, что вы сегодня не завтракали. Яркое солнце окрашивало небо в желто-белый цвет, а окна в лавке превращало в зеркало. Сентябрь стремительно приближался к концу. *** Мелисса едва пересилила себя, когда при виде Тома Реддла перед домом мисс Смит её прошиб пот и возникло желание бежать. В его взгляде было какое-то злое внушение, подавляющее волю. Жёсткий лоск его волос сам по себе источал угрозу. Мелисса считала, что столкнулась просто с плохим человеком. Она и подумать не могла, что это был увертливый, как угорь, убийца, который отправил на тот свет уже четверых человек. Он стоял на верхней ступеньке и, похоже, не собирался посторониться. — Я мог бы вести себя повежливее, просто крови захотелось, — произнёс он самым благонамеренным тоном. — Я захлебнусь кровью от того, что ты стоишь у меня на проходе? Реддл рассмеялся почти беззвучно, словно ветер зашуршал в голых ветвях засохших деревьев. — Зачем ты пришёл? — Надо же удостовериться в том, что ты не выкинешь никаких фокусов. — Думаешь, я буду тут расколдовывать мисс Смит от твоих чар? — Колдовать — это тебе не крестиком вышивать, грязнокровка, — прыснул Реддл. Он повернул ручку двери позади себя и отошёл в сторону, жестом указывая девушке проходить внутрь. *** Мелиссу поразила произошедшая с Хэпзибой метаморфоза. На ней был грязный халат, надетый поверх ночной рубашки, и пара суконных тапочек на босу ногу. Парика больше не было, жидкие волосы пучками торчали в стороны. Женщина была рассеяна, смотрела на Мелиссу, словно невидящим взором. В хрустальной вазе на столе были черные ирисы, перемешанными с пламенеющими розами. Скверное сочетание, подумала Мелисса, и это не к добру. Том и Хэпзиба расположились на диване напротив Мелиссы. Когда она достала мешочек с запонками, он обратился к Хэпзибе: — Вы позволите, мэм? — Позволю, — последовал лишенный интонации ответ. Бледные длинные пальцы выхватили мешочек из рук Мелиссы. Когда Том извлёк запонки, правильные черты его лица исказились то ли от изумления, то ли от алчности. Мелисса не могла поверить своим глазам. «Неужто ему одной пары мало?..» — мысленно вздрогнула она. Казалось, его руки прыгают от нетерпения. Реддл немигающим взглядом уставился на молодую колдунью. — Удивительная работа, — еле слышно проронил он. Взгляд Мелиссы метался между ним и мисс Смит. Всё это время Хэпзиба сидела с выражением неодушевлённого предмета. Казалось, она наблюдает за сценой, которая её не касается. Похлёбы нигде не было видно. Шторы были плотно задёрнуты. Мелисса упрямо отказывалась смотреть на Реддла, что забавляло его. — А вы не хотите, — обратилась она к Хэпзибе, — взглянуть на запонки вашего деда, мэм? Ничего не выражающие серо-зеленые глаза на мгновение остановились на Мелиссе. — Удивительная работа, — ответила Хэпзиба не своим голосом. Холодок пополз по спине Мелиссы. Взгляд карих глаз задержался на засохшей капле от чая на подносе, перешёл на стоявший рядом футляр с серебристой змеей на крышке. Мелисса подняла глаза на Тома и увидела, что он пристально наблюдает за ней. — Вам не здоровится, мисс Ридли? — он изящно вскинул бровь. От возмущения Мелисса покраснела до корней волос. Она вскочила на ноги и нависла над Хэпзибой. — Я бы хотела переговорить с вами с глазу на глаз, мэм. В глазах Реддла сверкнуло торжество, будто этого он и ожидал. Он протянул руку и накрыл ею обе руки Хэпзибы, сложенные на коленях. — Вы хотели кое-что сказать мисс Ридли, не так ли, дорогая? Старая дама поднялась и, устремив свой взгляд поверх макушки Мелиссы, дескать, она недостойна её взора, изрекла с расстановкой как заводная: — Я не желаю больше видеть у себя Мелиссу Ридли. Если я впредь захочу вести дела с «Воображариумом Монти и Мерлина», я хочу иметь дело лично с Пеймоном Монти. — И села обратно. Черты Мелиссы исказились в страхе и замешательстве. Она выхватила палочку из кобуры и нацелилась на Реддла. — Заканчивай с этим, Реддл! Ты хоть понимаешь, что делаешь?! — А ты понимаешь, во что вляпалась? — мрачное веселье сверкнуло в его глазах. После минутной паузы он холодно добавил: — У тебя крепкая голова. Интересно, с какого по счёту Круциатуса она лопнет? На мгновение потеряв дар речи, Мелисса выдавила: — Да у тебя совсем башня поехала... Реддл поморщил лоб. — Отвратительное выражение, грязнокровка. Он еле заметно повёл кистью, и Хэпзиба, резко подавшись вперёд, шлёпнулась с громким звоном лицом на поднос. Она не поднимала головы, но было слышно её дыхание. Мелисса смотрела на её затылок, едва не плача от ужаса. — Что... что всё это значит? Зачем ты?.. Реддл обошёл девушку полукругом, всматриваясь в её лицо, словно в попытке взглянуть на мир глазами своей жертвы. Мелисса уже и не пыталась удержать зрительный контакт, не понимая толком, что происходит, и что будет дальше. Горящие угли сверлили её. — Я бы на твоём месте воздержался от любых комментариев, — протянул Реддл. — Ты очень впечатлительная, и в этом отчасти виновата твоя комплекция. Ты низкая и щуплая. Невесомая. Незначительная. Грязнокровка, одним словом. Но... — он остановился в шаге от Мелиссы, чуть наклонившись вперёд, — если ты благоразумная грязнокровка, я пощажу тебя. Уходи. Сейчас же. — Страховидная палочка Реддла материализовалась в его правой руке. Он направил её в лицо Мелиссе. — Иначе живой ты отсюда не выйдешь. Грудь девушки вздымалась, ей хотелось вздохнуть поглубже, чтобы злость не задушила её. Но страх задушил злость. У неё земля уходила из-под ног, когда она бросилась к выходу. Едва нога Мелиссы ступила за порог, она трансгрессировала, крутанувшись в воздухе, как перепуганная птица. *** В лавке Мелисса застала мистера Монти за разговором с миссис Лавгуд. Её появление обычно всегда разряжало обстановку, хотя темы её увлечений — от санаториев для морщерогих кизляков до сети пещер для пухлых заглотов — мало подходили для продуктивного разговора. Мелиссу сотрясала мелкая дрожь, и она намеревалась тут же броситься к мистеру Монти и всё ему рассказать, — как вдруг услышала предмет их разговора. — Она странно себя ведёт в последнее время, — сумрачно поведала миссис Лавгуд. — Её эльфийка тоже чудит. Вместо чая подала мне кипяток, а когда Хэпзиба это увидела, то злорадно ухмыльнулась. Это на неё совсем не похоже, Пеймон. Не знаю, что и думать. Она была очень рассеяна и вздрагивала, будто теряла координацию каждые несколько минут. Если честно, мне страшно за неё. — Вы какие-то басни рассказываете мне, Доротея. Как такое возможно, чтобы респектабельная дама вдруг взяла да спятила? — А кто говорит, что она спятила?! Она чудит. — А разве вы, дорогая моя Доротея, чудить не любите? — галантно осведомился Монти. Миссис Лавгуд эта реплика ничуть не покоробила. — Чудачество чудачеству рознь, и вам это хорошо известно, дражайший Пеймон. Мелисса уже знала, что нужно делать. Незаметно юркнув за дверь, ведущую на второй этаж, она направилась к себе.

«Минни, мне нужна твоя помощь, и как можно скорее! Жду тебя у себя!»

Угостив свою сову парой сушёных ягод, Мелисса отдала ей записку. *** Газельи глаза Минервы Макгонагалл смотрели на Мелиссу с ужасом. — Реддл на такое способен? — изумленно прошептала она. — Он всегда был таким вежливым и тихим. Конечно, слизеринец, но я и подумать не могла, что он такой негодяй. Поведение мисс Смит наводит на мысль о Конфундусе или Империусе... Минерва испустила прерывистый вздох. Потрясение уже отступило, оставалось негодование. — Это не должно сойти ему с рук! — Она отодвинула стул от стола так резко, что ножка стула взвизгнула. — Господи, Мэл! Как же ты могла быть так неосторожна? Тебе грозит серьёзная опасность. Нужно привлечь авроров. — Затем я тебя и позвала, — сказала Мелисса и нависла над подругой, держа в руке кофейник. — Помнишь, ты рассказывала, что у тебя есть знакомый аврор, у которого нет предубеждений касательно магглорожденных? — Конечно! Деймос Белби. Он учился на Рэйвенклове, очень толковый молодой человек, — на одном дыхании протараторила Минерва, решительно отняла у Мелиссы кофейник и сама наполнила чашки. — Организуешь нам встречу? — Да прямо сейчас напишу ему! Обрадовавшись, Мелисса почувствовала прилив сил и тут же призвала чистый лист бумаги. Минерва схватила его и села за стол. Спустя каких-то пять минут она вручила письмо сове и улыбнулась: — В «Трёх Мётлах», в семь. Расскажешь Белби то же, что мне. А если нужно будет, то покажешь. Такого негодяя, как Реддл нужно изобличить и отдать под суд. Подумать только, напал на вас с Роджером! Грозил тебе Круциатусом... — Ты бы видела его глаза, — холодными губами произнесла Мелисса. — То, что в них плескалось. То, что я видела в них, что чувствовала… — Она умолкла. — Чувствовала? — повторила Минни. — Что ты чувствовала? Мелисса закрыла глаза рукой. — Убийство, — шепотом сказала она. — Что он хочет убить меня... Обещает убить меня. — Ну вот, теперь ты бредишь, — удрученно сказала Минерва. — Возьми себя в руки, Мэл! Авроры выведут гада на чистую воду. — А если у него есть алиби? — Ты уж прости, но это у магглов алиби имеет вес, а в твоём случае воспоминания являются главным свидетельством! Твоих воспоминаний будет достаточно, чтобы вызвать наряд авроров и схватить негодяя! — Ох, Минни... — колдунья вытерла ладонью навернувшиеся на глаза слезы. — Просто... ты бы видела его... Он держит себя так, будто его распирает от алиби. Он уверен в том, что ему всё сойдёт с рук! Минерва не шелохнулась и промолчала. Глаза её были устремлены на подругу, и только она видела, что в них отразилось. — Что тогда? — простонала Мелисса. Прежним ровным тоном Минерва откликнулась: — Полагаю, тогда мы обратимся к профессору Дамблдору. *** Настенные часы показывали начало шестого. Молодая колдунья ходила по своей комнате из угла в угол, обдумывая предстоящую встречу с аврором. Она верила в то, что справедливость восторжествует. В то, что Тома Реддла остановят, и он больше не будет опустошать женские головы и шкатулки. Мелисса была в предвкушении успеха. Подойдя к окну, девушка раздвинула тяжелые плюшевые шторы и выглянула на улицу. Свежий предвечерний воздух, как бальзам, заполнил её легкие. Вдруг она замерла. На противоположной стороне улицы, как раз напротив вывески «Воображариума» стояли трое волшебников: Орсон Эйвери, Рэмси Лестрейндж и Оскар Нотт. Все трое были довольно крепкого телосложения и с бледными самодовольными физиономиями. Мелисса узнала их. Слизеринские головорезы. — Повернись! — приказал грубый голос за её спиной. Застигнутая врасплох, колдунья на мгновение оцепенела, затем медленно повернула голову. В дверном проёме, держа в руке палочку, стоял Криспин Мальсибер. Квадратное лицо с низко нависшими густыми бровями, бесцветными глазами и мощной челюстью. Такие физиономии часто встречаются в досье полицейских участков. — Однo неверное движениe — и я проделаю в тебe третью дырку! Мелисса слышала в ушах гулкий стук собственного сердца. — Что тебе здесь надо? — Решил зайти и поздороваться. — Его голосом можно было колоть орехи. В мгновение ока выхватив палочку из кобуры, Мелисса крикнула «Флиппендо!» Заклинание отбросило Мальсибера в коридор, хлестнув по балюстраде, да так, что один из зубцов вонзился ему в голень. «Инкарцеро» туго связало его за минуту до того, как он потерял сознание. Мелисса ошалело смотрела на противника. «Реддл прислал их. Прислал их за моей головой». Она почувствовала, как вся кровь отхлынула у неё от лица. Как назло в лавке никого не было. Мистер Монти отправился к Лавгудам на ужин. Роджер отправился в «Дэрвиш и Бэнгз» за новой метлой для брата. Из здания «Воображариума» нельзя было трансгрессировать. Оставался только камин, но к сети был подключен только тот, что располагался на первом этаже. Мелисса ринулась к лестнице, но не успела она сделать и двух шагов по ступеням вниз, как услышала топот у входа. Ботинки Реддловой свиты громыхали на первом этаже. Казалось, что мчится стадо буйволов. Колдунья помчалась наверх. Перепрыгивая через несколько ступеней, она молниеносно преодолела два пролета и уперлась в чердачную дверь. Она дернула за ручку, и дверь распахнулась. Применив к двери запирающие чары, Мелисса сделала попытку трансгрессировать. Она понадеялась, что на крыше сможет найти лазейку в антитрансгрессионном барьере. Как же горько она ошибалась. Головорезы настигли ей спустя каких-то пять минут. Три палочки сообща сняли её Протего Максима. Влажный ветер ударил Мелиссе в лицо — начинался дождь. Она осмотрелась по сторонам. Ближайшее к лавке здание, дом Монти, было на один этаж выше, и окна выходили с другой стороны. — Гы-гы, — Эйвери шумно втянул сопли, уставившись на колдунью. Она не теряя времени даром бросила в него Иммобулюс, затем проделала то же самое с Ноттом. — Поганая грязнокровка! — наперебой загорланили они, свалившись, как подкошенные истуканы. Лестрейндж, всё это время наблюдавший за реакцией Мелиссы, мрачно осклабился: — Не хочешь по-хорошему, поговорим по-другому. Безо всякой заминки он отбил её Иммобулюс, а затем и Петрификус Тоталус. Экспеллиармусом он выбил палочку у неё из руки. Последовал Круциатус — первый в её жизни. Непростительное заклятие исторгло у колдуньи сдавленный вопль, а немного погодя — настоящий вой: Мелиссе казалось, будто у неё заживо сдирают кожу с головы. В глазах заплясали багровые блики, тьма подхватила её, закружила, куда-то зашвырнула… От боли Мелисса потеряла сознание. *** Мальсибер застонал и ошалело осмотрелся. Постепенно взгляд его сделался осмысленным. Они всё ещё были на крыше. Он сидел полулёжа у парапета. — Что чувствуешь, придурок? — спросил Эйвери. Рану Мальсиберу уже подлатали, но целительские чары у его товарищей были скупы на обезболивающий эффект. Мальсибер разразился отборной бранью. Рэмси Лестрейндж хмуро смотрел на лежащую Мелиссу. Из уголка её рта тянулась струйка крови, но моросящий дождь смывал её, в размеренном ритме накрапывая девушке на лицо. Свитеp туго облегал её маленькиe острыe груди, выставляя на oбозрениe полоску бeлой кожи над поясом юбки. Во взгляде Лестрейнджа мелькал зловещий букет всякой всячины. Он конечно же не забыл Мелиссу Ридли. Знал, о какой грязнокровке шла речь, когда Реддл отдавал распоряжения. Знал, кто работает в «Воображариуме Монти и Мерлина». Он был вне себя от ярости, когда магглорожденную волшебницу приняли на работу в Косом Переулке. Волшебный мир претерпевал изменения, и одна половина была готова низвергнуть устаревшие устои, но Лестрейндж относился ко второй половине. «Нынчe многo всякoй дряни напридумывали», — говорил он, как и некогда его отец, а до него — его дед. К своему несчастью, в Хогвартсе Лестрейндж был тайно влюблён в Мелиссу, хотя продлилось это недолго и сменилось лютой ненавистью. Ведь она была маггловским отродьем, грязной шлюшкой, — все так говорили. Эйвери доходчиво объяснил ему, какие волшебницы достойны внимания: чистокровные, богатые, с массивной грудью и длинными ногами. И желательно, чтобы бёдра у них были мускулистые для крепкого обхвата. Первое время Лестрейндж не мог побороть себя и по-прежнему засматривался на Мелиссу, но так часто преследовал её в своих снах, что — о чудо! — возненавидел её до глубины души. Не любовь то была, а лишь наваждение, убеждал он себя, однако теперь он не мог на неё насмотреться. Ему понравилось причинять ей боль и видеть её в беспомощном состоянии. Его любвеобильная ненависть полнокровно расцвела. Мелисса об этом и знать не знала. А если бы знала, то хотела бы не знать. Даже будь Рэмси Лестрейндж последним мужчиной на Земле, которым прервётся род человеческий, Мелисса бы его добила. — Вот всегда так, — подал голос Нотт. — Никогда человеку отдохнуть не дадут! Нотт — туда, Нотт — сюда! И почему всегда я должен цацкаться с Белби?! — Может, заткнешься, наконец! — Сам заткнись, Лестрейндж! — Пожрать бы чего, — вклинился Эйвери, потирая ушибленное плечо. — Иди и пожри, — зло бросил Лестрейндж. — Это не харчевня! — Как ты догадался? — процедил Лестрейндж. — Довольно! — рассердился Нотт. — Лучше объясните, что нам делать с грязнокровкой? — ПОДПАЛИМ ДОМ И ЗАЖАРИМ СУЧКУ ЖИВЬЁМ! — раскричался Мальсибер. Его глаза сверкали, как у дикого кота. Лестрейндж, Эйвери и Нотт многозначительно переглянулись. Его реплику они пропустили мимо ушей. — Забираем её в условленное место, — глухо процедил Лестрейндж. — Так он распорядился. — Он? — ощетинился Нотт. — Он, говоришь?! Когда ты уже начнёшь называть его повелителем, или хочешь сказать, что у тебя гордости больше, чем у нас?! Лестрейндж готовился ответить ему, но Эйвери завёл старую шарманку: — Жрать хочу, сил нет! — Трансгрессируем на место. Там перекантуемся. Достанем эльфа, — Лестрейндж перевел взгляд на Эйвери: — будем жрать. — Ох, быстрее, твою ж мать! — Я сразу предупреждаю, — голос Нотта взял истеричные нотки, — своего эльфа я больше не дам. Мать прибьёт меня, если тот снова не сможет ходить! — Да кому нужен твой дохляк? От него за версту несёт твоей маманей! — гоготнул Мальсибер и презрительно сплюнул — прямо под лакированные туфли Нотта. Тот открыл было рот, чтобы начать перепалку, но Лестрейндж помешал ему. — Кто потащит грязнокровку наружу? — спросил он, мрачно глядя на колдунью. Три пары глаз застыли на нём. — СЛЫШЬ, РЭМСИ! САМ ТАЩИ ЭТУ ТВАРЬ! — перекосившись от злобы, зарычал Мальсибер. — ЕСЛИ Я ДО НЕЁ ДОБЕРУСЬ, Я ЕЙ РУКИ И НОГИ ПЕРЕЛОМАЮ! *** Лестрейндж намотал на кулак волосы Мелиссы и, словно муравей гусеницу, поволок за собой на первый этаж. Впереди шагал Эйвери, проверяя, не маячит ли кто на горизонте. Процессию замыкал Нотт в обнимку с Мальсибером, который был опять на волоске от обморока. Дождь прекратился, но тучи раcceиваться не cпешили, coбираясь с cилами для нового ливня. Мелиссу выволокли на безлюдную улицу, ставшую невольной соучастницей преступления. Мерцали яркие вывески, горели в окнах огни, но никому не было дела до жутких звуков, раздающихся по ту сторону безопасных жилищ. Лестрейндж отёр выступивший на лбу пот. Мобиликорпусом было бы проще, но Мобиликорпус его не устраивал. Его часто занимала мысль, каково это, откруциатить грязнокровку до потери сознания, а потом тащить за волосы на верную смерть.