***
— Так, признавайся — сколько за эту телепередачу Малькольм Рид стряс с канала нулей? — Чимин, который теперь сопровождал Джина в основном потому, что давно мечтал посмотреть на телевизионную кухню изнутри, открыл дверь высотного здания, пропустив своего подопечного вперед. — Я снимаюсь на добровольных началах, и Малькольм Рид остался не у дел. — Джин испытывал волнение, которое теперь придавало всем его движениям больше резкости, чем обычно. Но это волнение было связано не со съемкой как таковой, а со встречей с почти что кумиром его еще не запятнанной известностью молодости, когда он только мечтал оказаться в телевизоре. — Я никогда бы не взял деньги за то, чтобы постоять рядом с бабушкой Сим. И сам готов был бы приплатить за то, чтобы она готовила рядом. — Ах, ты мой маленький альтруист. — Чимин, который уже успел профессионально быстро перекинуться профессионально емкими фразами с подоспевшим к ним администратором, взял Джина за талию, направляя к лифту. — Хотя, кого я обманываю. Не маленький. — Чим, а вдруг она в жизни не такая, как в кадре? Вдруг я ей не понравлюсь? А вдруг… — Вдруг бывает только… Только то, что в кадре категорически запрещено. И тебе не стоит волноваться — с приглашенной звездой в любом случае все будут вежливы. Тебя вряд ли будут обзывать, выводить на эмоции и даже бить. Более того, уверен, твоя искренняя улыбка растопит любое сердце. Особенно, бабушкино. А она — заслуженная бабушка всей нации. Последнее Чимин сказал с необъяснимой гордостью в голосе, которая могла бы вызвать на как всегда красивом лице Джина улыбку, но он теперь для этого был слишком напряжен. — Доброе утро, мистер Ким. — Чонгук уже ждал их при входе в нужный съемочный павильон, сразу обратив внимание на с интересом разглядывающего его Чимина. — Чонгук. Телеоператор. Он протянул свою татуированную руку, в которой тут же оказалась маленькая на контрасте с его ладонь, но взгляд менеджера теперь был направлен не в глаза новому знакомому, а на его виднеющуюся из-под закатанного рукава рубашки татуировку. — Ого! — Чимин в удивлении и восхищении открыл рот, затем все же подняв глаза на явно удовлетворенного такой реакцией Чонгука. — Чимин, менеджер этого… Вот это роспись! Он притянул к себе руку, которая все еще находилась в рукопожатии, чтобы получше рассмотреть собранные в единую, брутальную композицию рисунки. — Спасибо. Мне тоже нравится. — Чонгук еще самодовольнее улыбнулся, никак не сопротивляясь, когда Чимин очень самонадеянно закатывал его рукав еще чуть выше. — Мистер Ким? Прошу на грим. — Они все не заметили быстро подошедшую к ним девушку, в чертах лица которой угадывалось очевидное сходство с Чонгуком, тут же обратившим на нее внимание и известным жестом давшим ей понять, что выглядела она исключительно хорошо. — Вы сестра Чонгука, верно? — Джин сразу вспомнил о том, что у его знакомого была сестра-близнец. — Да, так уж не повезло. — Девушка театрально вздохнула, с непередаваемым удовольствием наблюдая за тем, как ее младший брат закатил глаза. — Чон Юдзи. Можно просто Юдзи. Девушка протянула свою ручку, которую Джин, с вежливым кивком, аккуратно пожал. — Можно просто Джин. — Он улыбнулся, и девушка тут же смутилась, очень стараясь это смущение, которое очаровательно разлилось розовым на ее щечках, не выдавать. — Это мой менеджер — Пак Чимин. Пак Чимин, хватит разглядывать картинки! — Но… — Чимин нехотя, потому что не успел рассмотреть всё, оторвал свой взгляд от татуировки, почти сразу заметив вопросительно смотрящую на него девушку. — Я Пак Чимин. Очень приятно познакомиться, Юдзи. — Взаимно. — Девушка улыбнулась, протягивая свою руку. — Я могу забрать… мистера Джина? — Разумеется. Вы можете делать с ним всё, что угодно — только не обижайте. — Чимин уверенно кивнул, затем вновь обратив внимание на Чонгука. Но он не успел озвучить свой готовящийся вопрос. — Гук, тебе тоже пора заняться приготовлением кадра и аппаратуры. — Это прозвучало достаточно многозначительно, чтобы можно было уловить в этом скрытый подтекст. — Ты помнишь? Ты оператор. — Я оператор. Я оператор… Пойдемте. Нам всем пора заняться делом. — Итак, кого сегодня вы отдаете бабуле на растерзание? — Джин услышал знакомый голос и встрепенулся, тут же поднявшись, когда к его столу, за которым до этого трудился гример, подошла пожилая невысокая женщина, с внушающей доверие проседью в темных волосах, собранных на затылке в простой пучок, и блестящими улыбающимися глазами, сразу отнимающими у ее реального возраста несколько десятков лет. — Доброе утро… — Бабушка Сим. Зови меня так, потому что сегодня, на несколько часов я стану твоей реальной бабушкой, которая будет тебя усиленно кормить и бить по рукам, если ты без спроса полезешь в тарелку. — Женщина серьезно нахмурила брови, поставив перед лицом Джина указательный палец, затем звонко рассмеявшись. — Я знаю тебя, мистер Ким Сокджин. Смотрела вместе с детьми фильм, и уже уверена, что они будут мне завидовать. — Я обожаю ваше кулинарное шоу и тоже завидую. Сам себе. — Увидев, что его партнерша по кадру и за кадром была воплощением подернутого мудрыми морщинами и сединой очарования, Джин тут же расслабился, протянув руку. — Джин. — Очень приятно познакомиться, милый. — Теперь бабушка Сим звучала спокойнее, мягче, так же мягко улыбаясь, сжимая руку Джина в двух своих теплых, сухих ладонях. — Представляю, как тебя замуштровали всякими интервью и телешоу, поэтому предлагаю просто хорошо провести время и вкусно покушать. Никаких разговоров о популярности и твоем блестящем актерстве. Сегодня ты просто маленький Джин, который будет крутиться у бабушки под ногами, пока та будет готовить что-то вкусное. Услышав это, Джин сразу понял, что это будет очень хороший день.***
— Джинни, я могла бы задать тебе очень много вопросов, но меня давно мучил один. — Бабушка Сим, вытерев руки о фартук после того, как помыла зелень и грибы, облокотилась о кухонную столешницу, наблюдая за тем, как профессионально Джин промывал лапшу. — Откуда у тебя такая королевская осанка? — Мама выключала мультики, когда я сутулился перед телевизором. А я слишком сильно любил «Покемонов»… — Джин ностальгически улыбнулся. — Это был достаточно длинный мультсериал, чтобы сидеть с прямой спиной однажды вошло у меня в привычку. — Оказывается, всё очень просто… — Пожилая женщина задумчиво улыбнулась, затем вздохнув. — Надо было начать смотреть «Покемонов», когда возраст начал клонить меня к земле. В обществе твоей мудрой дальновидной мамы, потому что прямая спина — это огромный вклад в старость. Чтобы под закат жизни не стать похожей на вопросительный знак, молчаливо венчающий вопрос «Почему же я, немощная рухлядь, в молодости не следила за своей осанкой…». Бабушка Сим сказала это с такой забавно отыгранной тоскливой безнадежностью, что Джин не смог сдержать смешок, затем всё же бросив на нее укоризненный взгляд за применение к себе некрасивого сравнения с немощной рухлядью, заставив пожилую женщину улыбнуться. — Когда ты молод, здоров и полон сил, будущее в виде «немощной рухляди» кажется слишком далеким и потому нереальным. — Джин аккуратно перекладывал лапшу в мерно кипящий и источающий головокружительные запахи соус. — Но это, разумеется, пока не дойдешь до отметки тридцать лет. Отсюда до «немощной рухляди» уже рукой подать и впору готовиться к закату жизни. Бабушка Сим рассмеялась, не спеша вновь приниматься за готовку, теперь с удовольствием наблюдая за тем, как профессионально с ней справлялся Джин. — Не будем о грустном, потому что я невольно начала вспоминать о том, где теперь мои тридцать лет, а значит, нужно будет вспомнить и о старческом склерозе. — Женщина улыбнулась, вновь заметив на себе укоризненный взгляд Джина, который он адресовал ей уже при слове «старческий», не желая мириться с тем фактом, что его любимая телевизионная бабушка уже слишком давно переступила за черту совершеннолетия. — Скажи мне лучше, где ты так научился готовить? Подозреваю, что в этом так же виновата твоя замечательная мама. — Отчасти. Меня всегда в этом плане вдохновлял отец, который умеет готовить не хуже мамы. Он учил меня, что мужчина, при случае, обязан уметь накормить и себя, и семью, при чем, без жертв. Поэтому я достаточно рано начал приобщаться к кухне, однажды заметив, что мне это доставляет удовольствие. — Наверное, такое же, как маме, которая могла получить выходной от своих кулинарных обязанностей. Хотя, готовить для любимых — это почти всегда в радость. Пока они кушают с аппетитом. — Пожилая женщина задумчиво улыбнулась, явно вспомнив свой опыт, затем строго посмотрев на Джина. — У тебя, я надеюсь, нет проблем с аппетитом? Я знаю весь этот шоу-бизнес… Постоянно требуют соблюдения диет, пока кости не начнут просвечивать! Мне повезло — я уже старая, и от любого сильного стресса могу в любой момент коньки отбросить, а лишиться чего-то вкусного — это всегда трагедия, но вот молодые… — Бабушка, тебе не нужно сидеть на диете, чтобы быть в отличной форме. Как и мне, потому что я итак всемирный красавчик. — Это аксиома, но все-таки — в чем твой секрет? — Бабушка Сим хитро улыбнулась, приблизившись к Джину и заглядывая ему в глаза, пока улыбка на его лице становилась все шире. — Любить себя и хотеть для себя самого лучшего. В моем случае, самое лучшее — это здоровый дух в здоровом теле, поэтому я серьезным ограничениям в еде предпочитаю спорт, который спасает меня от всего. — Так уж от всего? — И от стресса, и от боли, и от всех переживаний… Главное, выбрать спорт по душе. Нет, серьезно! К черту эту фигуру — нет большего наслаждения, чем не слышать в коленях хруст, когда приседаешь, и хорошенько размять и потянуть мышцы после тяжелого трудодня. — Ну, недаром же говорят, что движение — это жизнь. — Говорят. А до моего менеджера до сих пор никак это не дойдет. — Джин вздохнул, затем посмотрев на Чимина, уже активно возмущающегося рядом с расположившимся за камерой Чонгуком. — Кто-то, попав в телевизор, передает привет маме, а я говорю — Пак Чимин, перестань отлынивать от тренировок! Бабушка Сим рассмеялась, затем резко обратив свое внимание на томящийся на плите соус, который стал слишком быстро выкипать. — Так, я пока добавлю в этот шедевр грибы и бок чой, а ты — нальешь нам чайку. Какая я вообще бабушка, если не угощу тебя конфетами?!***
— А когда выйдет этот выпуск? Я должен предупредить маму. Она, конечно, гордилась мной до этого, но теперь точно начнет ценить по-настоящему. — Джин буквально светился изнутри и казалось с его лица теперь, под напором чистого, почти детского восторга, стерлись даже не существующие до этого тени и морщины. — Через четыре дня. — Чонгук, который теперь оставил свою вновь лишь недавно освоенную операторскую профессию, смотрел на Джина и уже успел невольно проникнуться его до небес приподнятым настроением, то и дело забывая прикладываться к кофе, которое они теперь пили в небольшом, но насквозь пронизанном светом, воздухом и окнами кафетерии. — Гук, спасибо тебе. — Джин положил Чонгуку руку на плечо, заглядывая ему в глаза с такой искренней благодарностью, что Чонгук, который до сих пор не оставлял затею мистеров Кимов разоблачить, немного виновато сглотнул. — Это, кажется, то, что действительно мне было нужно. — Даже я испытал эмоциональный подъем, находясь за кадром. — Чимин переводил свой взгляд с невольно засмущавшегося Чонгука на Джина, и, кажется, впервые за последнее время он видел его таким умиротворенным. Именно умиротворенным, как будто полностью избавившегося от всех внутренних сомнений и терзаний, и уже потому лишь довольным и счастливым. — Ну, мы вряд ли останемся после этого в накладе, скорее, наоборот, поэтому, на самом деле благодарить меня не за что. Но… — Чонгук замялся, смотря на свои крепко обхватившие картонный стакан руки, затем подняв взгляд на Джина. — Я рад, что это смогло тебе поднять настроение. Он позволил себе вспомнить о том, что это было изначальной целью всей затеи, но только ненадолго. — Смогу пробыть без работы еще какое-то время, не рискуя пуститься в депрессию, сильнодействующие седативные средства или алкоголизм. — Джин улыбнулся, и пока в этой улыбке не было ни намека на тоску — только внушающее оптимизм воодушевление. Внушающее в Чимина, разумеется. — Пусть ты и без работы, но в кадре до сих пор смотришься более чем органично. Даже немного великолепно. Все-таки, мастерство не пропьешь и не проешь, правда, Чонгук? Ты оценил? — Чимин обращался к новоявленному оператору, который не сводил с Джина свой прямой, но при этом как будто рассеянный взгляд, а затем, одумавшись, перевел его, этот взгляд, уже более осознанный, на Чимина. — Да. Да, разумеется. Отличная была картинка. Все-таки, не зря его называют самым красивым лицом — для этого есть вполне объективные основания. — Например, обилие удачных ракурсов, да? — Джин обрамил собственные, теперь очаровательно улыбающиеся щечки руками, при этом прикрыв глаза. — Точно… — Чонгук смотрел как завороженный, вдруг окунувшись в воспоминания. Тогда Джин был такой же: красивый, улыбающийся, расслабленный, пусть и сдержанный, даже немного холодный, но при этом источающий вокруг себя мягкое, приглушенное манерами, и при этом все равно отчетливо бросающееся в глаза очарование. Очарование, которое могло быть присуще только ему, так эффектно контрастирующее с тем образом, который он привык показывать в кадре. И так волнительно оттеняющее его сильный, возможно, даже немного властный характер. — Предлагаю немного отобедать и познакомиться поближе. Если никто не возражает. — Чимин, до этого быстро сверившись со своим расписание, вопросительно посмотрел на Джина и на Чонгука, которые не возражали. И здесь Чонгук невольно забыл о том, что по его же легенде его рабочий день должен был продолжится, но на это теперь никто не обратил внимание.***
— И когда я смогу посмотреть эту передачу? — Тэхен сосредоточенно убирал со стола тарелки, пока Джин, откинувшись на спинку стула, с удовольствием допивал свой кофе. — Через четыре дня, если верить Чонгуку. — Ну и какой Чонгук оператор? — Тэхен, сгрудив всю посуду в раковину, с многозначительным видом и направленным на Джина взглядом натягивал перчатки. — Ты сейчас выглядишь так, как будто собираешься меня убивать с особой жестокостью. — Джин беспечно улыбался, до сих пор находясь под впечатлением от своей маленькой, но очень заветной и уже счастливо исполнившейся мечты. — Кто знает… Но в любом случае, сначала посуда. — И Тэхен включил воду, отрегулировав напор, температуру и взяв в руки губку, быстро снабдив ее моющим средством. — Ты что, до сих пор дуешься? Ревнуешь? Я приглашу тебя в этот ресторан и даже заплачу за ужин — могу себе позволить угостить своего дорогого супруга. — Джин взял за пару глотков опустевшую чашку и направился к раковине. — Мне нельзя тебя ревновать, потому что ты мой фиктивный муж. А даже если бы был настоящим, я бы не сказал, что ревную, но потом бы обязательно отомстил. — Ответной ревностью? Это плохой метод для поддержания благоприятного микроклимата в семье. При том, что я ни в чем не виноват. — Нет, не ответной ревностью. — Тэхен усердно, но при этом заботливо намыливал посуду, в то время как Джин остановился за его плечом, одной рукой облокотившись на каменную столешницу. — А чем? Насыпал бы соль в сахарницу? — Джин смотрел на льющуюся воду, которая постепенно смывала с белого фарфора пену. — Это слишком жестоко. — Честно сказать, я даже не думал о таком. — Тэхен улыбнулся, сделав напор сильнее. — Но теперь подумаю. — Ай, Тэхен, ты как ребенок, хотя на самом деле… — Джин рассуждал, на спуская с лица умиротворенную улыбку и совершенно не замечая готовящееся преступление. Идеально спланированное и очень эффектное в своем исполнении. Тэхен, чуть отодвинувшись, чтобы не попасть под мокрый обстрел, подставил под струю воды большую ложку, которой до этого сервировался ужин, и Джин совершенно не успел сориентироваться, когда на него с большим ускорением полетели теплые брызги, из-за большого напора воды слишком быстро намочившие спереди его футболку. Так быстро, что он не успел сориентироваться и что либо предпринять, кроме того, как закрыть глаза. — Месть — это блюдо, которое подают холодным! — Тэхен, вполне довольный достигнутым результатом, отложил орудие преступление, выключив воду. — Так, ты должен знать, что за месть мстить нельзя. Он поставил перед открывшим глаза Джином указательный палец, как будто он мог не только придать убедительности его словам, но и спасти его от какой-то готовящейся катастрофы, потому что он вновь увидел тот взгляд. Ну, возможно, в этом взгляде было что-то еще, кроме смертоносного блеска, но Тэхен не успел об этом подумать, стремительно рванув в сторону своей комнаты, чтобы нечаянно из преступника с благородными мотивами не стать униженной и оскорбленной жертвой. Он закрыл дверь своей комнаты и стал прислушиваться к тому, что происходило в квартире. А в квартире было тихо. — Джинни, мы квиты! Я прощаю тебе Чонгука и вместе с тем отпускаю тебе все грехи. Которых у тебя не может быть, потому что ты очень хороший. Крепко сжимая в руках дверную ручку, Тэхен продолжал прислушиваться, теперь, наконец, расслышав шаги, потом хлопнула дверь... Судя по всему, Джин пошел в свою комнату переодеваться, но выходить пока было слишком рискованно, потому Тэхен притаился, старательно вслушиваясь в то, что будет происходить далее. А через несколько минут раздался плеск воды. Джин решил принять душ? Восемь часов вечера — достаточно раннее время, чтобы начинать готовиться ко сну, но с другой стороны… Это могло значить, что Джин на него обиделся и теперь не будет с ним разговаривать, потому что если бы он не обиделся, обязательно бы захотел отомстить, а не принять душ. Но плеск воды продолжался, и Тэхен аккуратно приоткрыл дверь. В гостиной было пусто и тихо, как и на кухне. Он старался быть максимально бесшумным, то и дело заглядывая себе за спину, чтобы не пропустить какой-нибудь неожиданный выпад. Но, кажется, Джин не собирался на него нападать. И Тэхен медленно двинулся в направлении ванной комнаты, дверь в которую была неплотно закрыта. Интересно… Он осторожно схватился за дверную ручку, чтобы затем ее приоткрыть и заглянуть внутрь, но… — Пошли, купаться. Тэхена крепко схватили за свободную руку и завели ее за спину, затем ловко скрутив и вторую руку, которой до этого распахнули дверь. — Ты думал я и второй раз останусь в стороне? — Хитрый, интригующий своим самодовольством шепот раздавался прямо у уха Тэхена, который вопреки всем возможным сценариям развития событий, теперь лишь улыбался. Джин явно не был обижен, а это уже была хорошая новость. — Я не хочу купаться. — Но сильные руки уже направляли его в ванную, где он смог заметить открытую дверцу душевой кабины и включенный душ. — Я не спрашиваю. — Джин подталкивал его вперед, не давая даже малейшей возможности высвободиться. — Давай добровольно — я не хочу тебя травмировать. — Дай мне хотя бы раздеться. — Вода была уже в очень опасной близости, до которой оставался один лишь шаг. — Заманчиво, но не сегодня. — И Джин, крепко схватив Тэхена за запястья, одним решительным движением впихнул его в душевую кабину. — Всё для тебя. Он сделал шаг назад, теперь беспечно наслаждаясь разворачивающейся прямо на его глазах картиной — Тэхен, в домашних шортах и футболке, стремительно и убедительно становился мокрым, очень эффектным движением отбросив от невозмутимого лица влажные волосы. — Доволен? Отмщен? — Он не торопился выходить из-под воды, как будто давая Джину чуть больше времени насладиться его триумфом. И Джин наслаждался. И триумфом в том числе. — Ладно, не буду тебе мешать. — Он уже собирался развернуться, еще ненадолго задержав взгляд на мокрой футболке, которая теперь очень нескромно облепила мужественное тело. — Ты можешь присоединиться. — Тэхен улыбнулся, как ни в чем ни бывало заложив руки в карманы шорт и с вызовом подняв подбородок, как будто совершено игнорируя льющуюся на него воду. — Не в этот раз. — Джин самодовольно улыбнулся, двинув в направлении двери. — В этот, Джинни, в этот. — И Тэхену хватило пары шагов. — Черт, Тэ!! Первое, что ощутил Джин — как насквозь мокрое тело прижалось к нему сзади, крепко сцепив свои руки у него на животе. И он тут же стал если не таким же мокрым, то достаточно влажным, чтобы начать ощущать не очень приятно щекотавшую нервные окончания прохладу. Свежесть. Из которой хотелось поскорее выбраться. — Отпусти меня! — Но в его голосе почему-то не было раздражения или агрессии, и Тэхен лишь крепче прижал его к себе, убедившись, что и тренировочные штаны Джина теперь начали впитывать в себя стекающую с него воду. — Тэ! И совершенно неожиданно Джин рассмеялся. Причем делал он это не отрепетировано, а очень искреннее, в один момент начав звучать как плохой стеклоочиститель. — Тэ, хватит, я оценил твою сообразительность. — Джин обхватил державшие его руки, пытаясь их расцепить, но затем он ощутил, как мокрые волосы коснулись его шеи, затем чиркнув по щеке. — Хорошо, правда? — Тэхен положил ему голову на плечо, затем носом уткнувшись в кожу прямо под ухом, успев невзначай коснуться ее губами и заставив Джина вздрогнуть от слишком неожиданно чувствительного касания. Ладно, это действительно было серьезное нарушение личных границ, и Тэхен, который решил не дожидаться строгого увещевания и отпустить Джина, сделал шаг назад. — Извини. — Не за что. — Джин, лишь мгновение размышляя и сохраняя молчание, развернулся, и на его лице опять же не отразилось ничего негативного — только глубокая задумчивость. Ну, или намерение решиться на что-то, на что ему решиться было сложно. — Сегодня слишком хороший день. Джин сделал шаг ему на встречу, ладонями разгладив мокрую футболку на его плечах. Тэхен замер. Он боялся двинуться или не вовремя взволнованно задышать, просто следя за Джином своим прямым, теперь особенно тяжелым и немигающим взглядом. Ему хотелось всего и сразу, теперь, когда впереди замаячила реальная перспектива получить хоть что-то из того, о чем он думал последнее время. То время, за которое они с Джином успели достаточно сблизиться, чтобы не только не вызывать друг у друга раздражение, но и… — Жаль, он скоро закончится. — Джин грустно улыбнулся, и Тэхен поймал себя на мысли, что он впервые видел его таким. Таким, какой он есть. Не в момент праведного гнева, не тогда, когда он мудро философствовал о профессии, наставляя Тэхена… Он теперь наверное испытывал счастливый момент. Момент, в котором счастье безусловное. Да, сегодня исполнилась его маленькая мечта, но потом все обстоятельства сложились таким образом, что у счастья и тепла на душе больше не было конкретного повода. — Джин. — Тэхен даже для себя звучал непривычно тихо, как будто его низкий, уверенный голос также боялся спугнуть этот момент, как боялся и весь остальной организм, особенно мозг, отказывающийся внятно функционировать. — Можно? Тэхен сам не мог бы теперь сказать, на что именно он просил разрешения. Вопрос сам сорвался с губ, и теперь оставалось лишь очень нетерпеливо ожидать согласия. Но Джин молчал и просто смотрел ему в глаза. Он ладонями, которые до этого успели остановиться у шеи Тэхена, заскользил ближе к плечам, и Тэхену на миг показалось, что он собирался отстраниться. И его руки сами собой сомкнулись на мокрой талии, не давая шанса на какой-либо маневр. И ладони Джина на плечах остановились, а спустя мгновение Тэхен смог ощутить пальцы, зарывшие в его мокрые волосы на затылке. — Нельзя. И Джин притянул Тэхена к своим губам. Сегодня был особенный день. Сегодня он не мог себе отказывать и не хотел держать себя в руках. Именно сегодня он хотел позволить себе немного больше, совсем чуть-чуть, лишь пару бесконечно долгих мгновений здесь и сейчас установившегося счастья. И если Тэхен хотел его поцеловать, а об этом слишком красноречиво говорил то и дело сползающий к губам томный карий взгляд, он ему позволит. Он сам его поцелует, потому что сам думал о том же. Сегодня он может позволить себе в этом признаться. Только сегодня. И это был другой поцелуй. Не обычные нарочито нежные касания губ, которые они всегда демонстрировали на публике, лишь как подтверждение наличия между ними реальных чувств, при том, что каждый из них в уме держал заключенный контракт. Сейчас губы позволили себе открыться, впитать в себя другой вкус, который затем продолжился сладко ощущаться на языке. Неторопливый, бесконечно ласковый, особенно в сравнении с их первым противостоянием языками, поцелуй, мягкий в каждом своем движении, касании, повороте головы, для большей глубины ощущений… Сладостный как только что исполнившаяся мечта. Да пусть даже отрывок, обрывок мечты, но этот момент все равно запомнится. Джин прекрасно знал, что несмотря на всю головокружительную нежность поцелуя, это была игра с огнем, и в момент, когда руки Тэхена оказались под его футболкой, горячими пальцами сжав успевшую остыть от воды кожу, а до этого бережный язык стал нетерпеливее, Джин мягко отстранился, пальцами при этом продолжая обрамлять мужественно острую челюсть. — Ты фантастически целуешься. — Он хитро улыбнулся, заглядывая Тэхену в глаза, в которых лишь спустя пару мгновений вновь зажегся разум, до этого находящийся за завесой чувственного желания. — Ты. — Тэхен ответил быстрой улыбкой, в которой можно было уловить разочарование. Не в Джине, не в моменте, не в поцелуе, от которого до сих пор как будто дрожали колени, а от того, что между ними все же была граница. За ее переход теперь не грозила смертная казнь, но все равно, подходя к ней, ты невольно ощущал нерешительность и страх. Что будет, если решиться вероломно ее нарушить? В этом случае можно испортить абсолютно всё. Собственными руками сломать, разбить, порвать на мелкие куски, без малейшего шанса на восстановление. Это того не стоило. — Предлагаю, наконец, одеться в пижамки и выпить волшебный успокаивающий отвар Хоби, прежде чем идти спать. — Джин мечтательно улыбнулся, затем отпустив Тэхена и сделав шаг назад из покорно отпустивших его рук. — Яркие положительные впечатления так же опасны для сна, как и негативные. — Я за. — Тэхен вдохнул и выдохнул, от испытываемых чувств и эмоций перестав замечать то, как влажно прилипала к его телу одежда, а босые мокрые ноги на самом деле не слишком надежно удерживали его на плитке. — Уступаю тебе первым очередь. Потому что у тебя был сегодня… хороший день. Но в жизни всегда срабатывает закон подлости, который наверняка был открыт еще Ньютоном наравне с тремя основными законами механики: за очень хорошим днем рано или поздно обязательно придет плохой, даже если ты его совсем не ждешь.