***
— Подожди… — Юнги отложил свой телефон, с помощью которого до этого отвечал на атаковавшие его после приземления сообщения, и посмотрел на Джина, который решил признаться в самый неожиданный момент. — Ты замужем? — Да. — Джин кивнул, заметив на лице Юнги недоумение, которое даже он не мог скрыть. — Два месяца. Или полтора… Не помню точно. — И я узнаю об этом только сейчас? — Юнги был настолько серьезен, что даже внезапно отстранен, и Джин, почувствовав этот слегка могильный холод, сразу понял, что Юнги был недоволен. И вполне справедливо. — Ну… Просто не было случая это обсудить. — Джин пожал плечами, решив во имя спасения покрепче взяться за руль и подумать, куда ему стоит свернуть после светофора, чтобы еще немного потянуть время. — Ах, ну да. Разумеется. Не было случая рассказать о таком важном и большом событии в своей личной жизни. — Юнги фыркнул, вновь обратив внимание на свой телефон. — Скажи еще, что ты боялся ранить мои чувства. — Ранить твои чувства? — Джин с сомнением посмотрел на Юнги, который быстро взглянув на него, вновь опустил свой взгляд. — После того, как мы расстались, у меня не было серьезных отношений, и ты прекрасно об этом знаешь. Возможно, в определенный момент у тебя закрались опасения по поводу того, что я еще планирую что-то вернуть, потому не тороплюсь искать новую любовь. И ты боялся ранить мои чувства, всё выжидая удобный момент, чтобы мне было не так больно и обидно. Так? — Нуууу…. А ты планировал что-то вернуть? — Сердце, очевидно, чуть ускорилось в грудной клетке, и Джин теперь старался этого не выдать. — Ох, ну точно не теперь, когда ты находишься в официально оформленном браке. — Юнги фыркнул, а затем прямо посмотрел на Джина, для этого чуть к нему развернувшись. — Меня всё устраивает. Просто я реально не могу понять, почему ты умолчал об этом. Вообще, я наверное мог узнать о твоей свадьбе из прессы, которая наверняка продолжает следить за каждым твоим шагом... Но у меня вьетнамские флэшбеки по нашей совместной жизни в лучах твоей славы, потому я избегаю читать такое, надеясь, что всегда смогу узнать всё из первых уст. Твоих пухлых уст. В голосе Юнги не было укора или обвинения — просто констатация факта. — Я познакомлю вас. Если ты не передумал остановиться у меня, узнав, что я живу не один. — Джин чувствовал напряжение между ними, но он был к нему готов, потому что в этом напряжении была только его вина. — Я не хочу вас стеснять. — Юнги слишком сосредоточено смотрел на разворачивающееся под колесами дорожное полотно, избегая смотреть на Джина, который, в силу причин объективных, также не мог оторваться от дороги. — Ты никогда не будешь стеснять меня. — Джин прозвучал настолько уверенно и непривычно для своих обычно мягких интонаций строго, что Юнги невольно перевел на него взгляд. — Так же как и я тебя. Мне кажется, мы определились с этим еще давно. Юнги смотрел на него задумчиво, а затем хитро улыбнулся. — Ты злишься на меня, а вообще я должен злиться на тебя. — Я не злюсь. — Джин, воспользовавшись вовремя подвернувшимся светофором, решил промочить горло, потянувшись за всегда находящейся под рукой минералкой. — Я редко говорю такое, но… Я действительно очень скучал по тебе. И надеялся своим внезапным появлением поднять тебе настроение, зная, что у тебя сейчас не лучшие времена. Джин прекрасно понимал, насколько тяжело Юнги давались такие откровения, потому он не стал долго сохранять интригу. С нежностью улыбнувшись, он отложил бутылку и взял Юнги за руку, сжав его ладонь в своих пальцах. Пока он находился в таком сентиментальном настроении, это было не опасно, и Юнги не стал вырываться — Я скучал по тебе больше. И ты поймешь, насколько я рад тебе, когда мы засядем у меня на кухне, и я не отпущу тебя спать, пока ты всё мне не расскажешь. И я всё не расскажу тебе. И не растает последний кубик льда в стакане. В стаканах. Но это завтра, потому что сегодня ты явно захочешь выспаться. — Романтик… — Юнги задумчиво качал головой, затем самодовольно улыбнувшись. — Ты прощен. — А ты всё-таки обиделся! — Джин закатил глаза. — Мы так давно с тобой вместе, что обижаться на такое даже стыдно. — Да? В таком случае, ты узнаешь последним, если я вдруг решусь завести себе мужа. Настолько последним, что во время празднования золотой свадьбы, на которую я приглашу тебя в последний момент, чтобы обидеться на то, что ты пришел без подарка. Джин засмеялся. — Чимин был прав, ты реально вредный гном. — Ой, кто бы говорил… — Юнги закатил глаза, затем с любопытством посмотрев на Джина. — Где он, кстати? Специально ему не говорил о своем приезде, надеясь, что не встречу его, но раз уж зашел о нем разговор… Надо бы повидаться. — Обязательно. — Джин уже предвкушал этот до умопомрачения и потемнения в глазах приятный вечер. — Но сначала ты заселишься и познакомишься с Тэхеном. И, пожалуйста, будь ласков. — Думал, что это твоя прерогатива, но если ты настаиваешь… — Юнги задумчиво закатил глаза, затем широко улыбнувшись. — Харе губехи дуть. Я буду лапочкой, обещаю.***
Тэхен волновался? Разумеется, Тэхен волновался. Он еще раз проверил спальню на наличие своих вещей, потом проверил свои вещи в спальне Джина… Он будет спать в спальне Джина. Если бы кто-то сказал ему это каких-то пару месяцев назад, он бы рассмеялся, а теперь… Эта мысль как-то слишком приятно волновала. Не в том плане, что он надеялся на что-то сексуальное. Совсем нет, по крайней мере, он этого не осознавал. Грела мысль, что Джин согласился на это и даже предложил ему свою кровать. Точнее, не стал искать пути для отступления, чтобы не делить ни с кем одеяло. Эта мысль грела. И не терпелось дождаться ночи. — Мы дома! — И Джин, как будто почувствовав, что о нем теперь усиленно и с удовольствием думали, подал свой голос из гостиной. И Тэхен, глубоко вдохнув и протяжно выдохнув, вышел из их теперь общей спальни, сразу заметив спутника Джина, миниатюрного и облаченного во все черное. Судя по тому, что ему удалось о нем узнать, у него был достаточно сильный и при этом сложный характер, чтобы теперь его эта мнимая миниатюрность могла обманчиво навевать мысли о его легком нраве. Типа как у Чимина. Непонятно, почему это вообще пришло к нему в голову. Ладно, на самом деле понятно. Он волновался. — Тэ, познакомься, это Юнги, мой лучший друг и самый верный соратник. Юнги, это Ким Тэхен, мой муж. Джин отошел в сторону, дав возможность двум мужчинам пожать руки и получше разглядеть друг друга. И по тому, что Тэхен теперь не улыбался, он сразу понял, что он сильно волновался. Достаточно сильно, чтобы Джин теперь мягко обнял его за плечи. — Тоже актер? Слишком высокая концентрация красивых мужчин на квадратный метр. Я себя имею ввиду, разумеется. — Юнги сказал это равнодушно, но затем очаровательно улыбнулся, позволив Тэхену с облегчением выдохнуть. — Очень приятно, Тэхен. Не могу сказать, что Джин много мне о тебе рассказывал, но тем лучше — узнаю сам. — Взаимно. — Тэхен пожал большую руку, улыбнувшись искренне, но все же не так широко, как он умел. — А вот Джин мне о тебе рассказывал… — Признайся, негодник — пугал его мной как бабой-ягой, да? — Юнги насупил брови, строго посмотрев на Джина, который лишь хитро улыбнулся. — Выставил тебя не в очень выгодном свете, так что придется обелять свою репутацию. Давай, покажу тебе твою комнату. Думаю, ты хочешь принять душ и переодеться. — Джин гостеприимно ухватился за чемодан Юнги, который согласно кивнул. — Тэхен, к слову, спасибо, что согласился принять меня дома. Я уважаю личное пространство, а также ценю, когда его со мной делят. — Юнги был серьезен, но эта серьезность не вызывала неприятных эмоций, наоборот — этим словам точно можно было верить. — Друзья Джина — мои друзья. Я вообще не сомневался, когда… — Тэхен на мгновение задержал дыхание. — Муж сказал, что приехал его лучший друг. — Это он настоял на том, чтобы поселить тебя здесь. — Джин улыбнулся. — Ох, твой муж уже нравится мне больше, чем ты. Который всё от меня скрывал. Но это потом, а пока — мне нужна вода и полотенце. Терпеть не могу перелеты. И пока Джин показывал Юнги его спальню и ванную комнату, Тэхен устроился на кухне, задумчиво глядя в окно. Это было приятное знакомство. По крайней мере, в Юнги не было ничего отталкивающего, наоборот, он производил впечатление серьезного человека, которому можно доверять. И в проявлениях к которому стоит быть сдержаннее, потому что он явно не ценит широкие эмоциональные жесты. — Ну как он тебе? — Джин вошел на кухню и облокотился о подоконник, встав напротив Тэхена. — Понравился. — Тэхен не улыбнулся. Не потому, что обманывал, а потому, что о чем-то думал глубоко внутри себя. — Он замечательный. У него всегда есть чему поучиться, потому что Мин Юнги — самый мудрый человек из тех, кого я встречал. У него непростой характер, он всегда лепит всё в лицо, но можно быть уверенным — он всегда честен с тобой и ничего не утаивает в кармане. Именно он научил меня ценить честность и прямолинейность, хотя по началу мне было непросто… — Джин задумчиво улыбнулся. — Ох, забыл его главное достоинство: он никогда не учит, если его об этом не попросить. Но если спросить совета… Уже не остановить. — Ты очень рад его видеть, правда? — Это был достаточно неожиданный вопрос, на который ответ, казалось, был очевиден. — Да. — И в улыбке Джина появилась счастливая ностальгия. — Мой самый близкий человек, не считая мамы и папы. — Понятно… — Тэхен улыбнулся, опустив голову. — Тебя что-то тревожит? Мне кажется, ты слишком напряжен, а я никогда не замечал у тебя страха перед новыми знакомствами. — Джин смотрел на Тэхена с искренним беспокойством. — Ты не хочешь, чтобы он жил здесь? Тэхен возмущенно округлил глаза. — Нет! Нет, разумеется, нет. Не… Не обращай внимание. Это просто… наверное, настроение. Не знаю. Всё будет в порядке.***
— Тэхен, ты предпочитаешь чай или кофе? — Юнги, успевший освежиться и теперь пребывающий в отличном расположении духа, крутился рядом с кофе-машиной, почти по-хозяйски управляясь с ней. — Чай. Я люблю чай. — Тэхен сидел за столом, подперев голову двумя руками. — Джин, мне кажется, или он всерьез намеревается тебя пережить? Или ты сократил потребление кофеина? — Сократил. Как только ты свалил, потому что именно ты подсадил меня на кофе. — Джин, изучающий холодильник, продолжал изучать его, не считая нужным смотреть на Юнги, который также теперь был поглощен работой. — Враки. Я не подсадил тебя, а показал новый мир. — Одна чашка была готова, и Юнги принялся за приготовление второй. — Тебе как обычно: средняя крепость, одна часть эспрессо, три части кокосового молока и никакого сахара? Я не знаю, как пользоваться конкретно этим капучинатором, так что, сегодня без пенки. Юнги не дождался ответа, сразу принявшись за приготовление. И Тэхен понял, что он итак знал ответ. А Тэхен не знал, какой кофе предпочитает Джин. — Тэхен, я бы с удовольствием за тобой поухаживал, но понятия не имею, какой чай ты пьешь и как правильно его заваривать. — Юнги закончил с варкой кофе, теперь на глаз оформляя чашку предоставленным ему Джином из холодильника молоком. — Джин, поухаживай за мужем, спаси меня. — Тэ, черный или зеленый? — Джин закрыл холодильник, направившись к шкафу, в котором были чайные запасы. — Зеленый. — Значит, с персиком, цветками апельсина и мятой. — Джин знал наверняка, потому что нередко заваривал для Тэхена чай после ужина. — Точно… — И Тэхену стало стыдно за то, что в отличие от Джина, он не мог похвастаться таким уверенным познанием его предпочтений. Перед собой стыдно, потому что Джину и в голову бы не пришло его за это упрекнуть. — Звучит так, что хочется попробовать. Но по вкусу наверняка уступает хорошо обжаренной элитной арабике. — Юнги устроился напротив Тэхена, поставив рядом со своей чашкой и чашку Джина. — Извини, ничего личного. Просто по моим жилам течет кофеин. — Я пробовал кофе, но для меня он слишком… горький. — Но всё равно не такой горький, как жизнь… — Юнги закрыл глаза, философски приложив к груди ладонь, и Джин, который поставил чашку перед Тэхеном, положил руку Юнги на плечо, устроившись на стуле рядом с ним. Рядом с ним, а не с Тэхеном. И Тэхен сразу понял, что это была годами выработанная привычка. — Мы еще не начали пить, а тебя уже потянуло на глубокомыслие. — Ну что поделать, если я глубоко мыслю. — Юнги пожал плечами. — Правда, раньше для этого, и правда, нужен был градус. — Ты стареешь. — Джин сочувственно улыбнулся. — Скоро каждое твое изречение будет начинаться с «А вот в мое время…». — Юнги старше тебя? — Тэхен решил вклиниться в разговор, и это было встречено с одобрением, что немного успокаивало в нем чувство, что он третий лишний. — Юнги младше меня на три месяца, но его ментальный возраст стремится к плюс бесконечности. — Джин улыбнулся Тэхену. — Это снаружи он молодой птенчик, а внутри — прожженный жизнью дед. — Знаешь, Тэхен, это снаружи Джин — половозрелый взрослый мужчина, а внутри — молодой птенчик. Слишком молодой. Еще не вылупившийся из гнезда. — Юнги, сказав это, задумался. — Из яйца. Так точнее. Из гнезда можно только вылететь. Кукухой. — А мне казалось, что Джин… — Тэхен прервался. Он не знал Джина так, как знал его Юнги. В этом не было его вины, разумеется, но… — Тебе не казалось, Тэ. Не слушай его. — Джин улыбнулся. — Для него всё, что способно смеяться, веселиться и радоваться жизни чаще, чем раз в год, на День Рождения, признак инфантильности. — Ты меня давно отучил от этого, и теперь я умею радоваться и веселиться чаще. Два раза в год. — Юнги, многозначительно посмотрев на Джина, затем обратил свой взгляд на Тэхена. — Расскажи мне, пожалуйста, как вы познакомились. Я спрашиваю не из праздного любопытства — мне правда интересно. И твоему рассказу я почему-то доверяю больше, чем его. Тэхен улыбнулся, а Джин, кажется, под столом Юнги ущипнул, потому что тот сначала дернулся, а затем самодовольно заулыбался. — Мы с ним вели одну музыкальную премию, и я позволил себе облить его водой. И ему это очень не понравилось. Мы встретились, чтобы я принес ему извинения, но вместо этого… Искра, буря, безумие. — Я даже вижу этот взгляд, которым он посмотрел на тебя. — Юнги быстро глянул на Джина, который успел поднять на него глаза. На мгновение. — Уверен, он хотел тебя прибить в этот момент. Но если потом изменил своему намерению, да причем настолько, чтобы выйти за тебя замуж… Снимаю шляпу. — Он покорил меня со… второго взгляда. Если с первого я хотел его убить, то со второго сразу потащил под венец. Потому что Ким Тэхен слишком завидный жених… — Джин многозначительно улыбнулся, и на этих словах Тэхен хотел взять его за руку, но в последний момент его пальцы ухватились за воздух, потому что Джин слишком не вовремя взял в руки чашку. И Тэхен почувствовал, как внутри что-то неприятно защемило в районе самолюбия. — Очень романтичная история. Предлагаю вернуться к ней за обедом или, скорее, за ужином, потому что, честно признаться, я голоден — Юнги поднялся. — Для этого нужно сходить в магазин, потому что продовольственные запасы успели истощиться. — Джин сразу вспомнил том, что успел наизучать в холодильнике. — Я схожу. — Я могу составить тебе компанию. Меня долбит джет-лаг, и надо как-то протянуть хотя бы до вечера. Юнги опередил Тэхена, и Тэхен проглотил своё невысказанное предложение. Как-нибудь в другой раз.***
— Сури, я привел тебе обещанную жертву. — Чонгук вошел в небольшую, но при этом очень чисто убранную и волшебно освещенную студию как к себе домой, пока Чимин не мог позволить себе такую свободу. Он почти прокрался за порог, аккуратно прикрыв за собой дверь. — Сураааан! Выходи, я знаю, что ты здесь! — Чонгук остановился напротив окна, глядя на открывающийся за ним с высоты одиннадцатого этажа вид. — Что ты орешь? Я пыталась быстро зарисовать пришедший внезапно в голову эскиз, и вдохновение вместе с мыслью покинуло меня именно в тот момент, когда ты начал вопить. Чимин, крадучись и оглядываясь по сторонам, разглядывая развешенные по стенам затейливые и в разной технике, но всегда талантливые рисунки, наконец, смог разглядеть тату-мастера, который будет его пытать. И им оказалась высокая девушка со светло-голубыми, с розовыми бликами волосами, убранными в пушистый пучок почти на макушке. Она находилась к Чимину спиной, и на ее оголенных плечах и лопатках он мог разглядеть волшебные цветочные узоры, которые поднимались от плеч к шее, а так же спускались куда-то в район поясницы. И ему сразу захотелось подойти поближе и рассмотреть получше. — Чимин? — Девушка обернулась внезапно и застала Чимина врасплох. — Очень приятно познакомиться, я Суран. Можно просто Сури, но это только если мы договоримся насчет эскиза. И Чимин теперь мог полюбоваться ее лицом. Она была похожа на героиню мультика: с большими темными глазами, длинными ресницами, курносым носиком и маленькими пухлыми губками, которые теперь растягивались в улыбке. Чимин ожидал увидеть пирсинг или что-то такое, красивое и неформальное, но вместо этого его внимание привлекли татуировки. Бледно-золотистая кожа девушки, казалось, просвечивала между искусно нарисованной на ней цветочной поляне. Это было настолько красиво, женственно и нереально, что Чимин сделал шаг ближе, совсем позабыв о приличиях и пристально разглядывая женское тело. — Чим, ну ты бы хоть постеснялся… — Чонгук самодовольно улыбался, видя, как захвачен был его спутник. — Прости… Мне тоже приятно познакомиться! — Чимин поторопился протянуть девушке руку, которую она с понимающей улыбкой приняла. — Просто… Это потрясающе красиво. — Спасибо. И ты можешь разглядывать без стеснения — я горжусь своей кожей, частью которой стали эти рисунки. — Девушка приподняла свой топик и стала медленно разворачиваться к Чимину спиной, чтобы он мог во всей красе разглядеть изображенную на ней пышно цветущую сакуру, в ветках которой можно было разглядеть крошечных птичек. — Моя лучшая подруга использует меня как модель. Она художница, и ей в один момент стало не доставать бумаги и холстов. — Это… — Чимин, который решил, что пялить достаточно, пусть и девушка совсем не стеснялась, поднял на нее восхищенные глаза. — Настоящее искусство. Такое нужно показывать противникам татуировок, которые до сих пор сравнивают их с наскальной живописью. — Дело вкуса. — Девушка пожала плечами. — Но я рада, что ты относишься к тем, кто ценит тату по достоинству. Как искусство. Потому что это искусство. Пусть и достаточно болезненное. — Сури обновляет все татуировки раз в три года. — Чонгук с некоторым сочувствием посмотрел на девушку, пока Чимин удивленно округлял глаза. — Не хочу, чтобы краски блекли. Краски блекнут на коже, и внутри все становится мрачнее… А к боли я почти привыкла. Никакая физическая боль не сравнится с душевной, поэтому я лучше буду страдать под иглой, зная, что меня будет ждать такая красота… — Девушка прикрыла глаза от удовольствия, затем серьезно нахмурив бровки. — Хватит болтать. Гук, занимай место, я уже все подготовила. А мы с Чимином пока быстро обсудим его эскиз. Чонгук кивнул и отправился в ту сторону, где было сосредоточение всего профессионального, что могло бы понадобиться тату-мастеру, а Суран потянула Чимина к своему столу, в угол студии, скрытый за напольными горшками с разной зеленью. Она взяла протянутый ей телефон, разглядывая изображение. — Надпись. Шрифт мне нравится, но я бы немного его подкорректировала, если ты не против. Слишком острый. Где собираешься бить? Чимин быстро показал выбранное им до этого место. — Ого. Это первая тату? Чимин кивнул. — Первая тату на ребрах — ты отважный парень, уважаю. — Девушка тем временем начала профессионально быстро переносить рисунок на бумагу. — Бить будем в несколько этапов. Сначала контуры — потом заливка. Если за один сеанс сможешь вытерпеть все девять букв, хорошо. Если нет — ничего страшного. На девять букв контуром уйдет в среднем около… полутора часов. Столько же на заливку, может чуть больше. Я временно не беру людей, так что время есть, можешь спокойно определяться с датой. — А это… очень больно, да? — Во взгляде Чимина было сомнение, а не страх, потому девушка улыбнулась. — У всех разный болевой порог, но рожать, думаю, больнее. Так что, всё можно пережить. — Она положила свою ладонь, на которой Чимин заметил тонкий узор из веток и листьев, ему на плечо. — Можешь спросить у Гука — у меня легкая рука. Я всегда бью так, что ко мне возвращаются. А так как это твоя первая татуировка — буду еще нежнее и ласковее, чем обычно. Суран многозначительно улыбнулась и затем, подмигнув Чимину, направилась к Чонгуку. — Пойдем, посмотришь, как это бывает. Мы быстро справимся. И первое, что увидел Чимин, когда вышел из зеленых зарослей на свет — голый по пояс Чонгук. Он даже остановился. Почему-то, он не думал о том, что Чонгуку придется раздеваться полностью и не успел себя к этому подготовить. И теперь снова таращился, благо, Чонгук сидел к нему вполоборота, и все внимание посвящал Суран, которая облачалась в перчатки, одноразовый фартук и делала все остальное прочее, чего требовала техника безопасности и санитарные требования. — Чим, подойди. Только ничего не трогай! — Девушка пригрозила ему пальцем в перчатке, и Чимин уверенно кивнул. — Гук, тут работы на полчаса максимум. Докрашу тебе цифры и подживлю орнамент. И немного штриховки. Я долго думала, и поняла, что ее здесь не хватает. — Делай, что считаешь нужным. — Чонгук кивнул, теперь только посмотрев на Чимина. — Ты покраснел. — Я?! — Чимин, на долю которого теперь свалилось слишком много впечатлений, поспешил придать себе невозмутимости, которая, на фоне милого розового румянца, не была столь убедительна. — Я просто никогда не видел в живую, как бьют тату. Только и всего. — У Гука здесь столько мышц и все такое упругое, что забивать его — одно удовольствие. — Девушка уже включила машинку, до этого окунув иглы в краску. — Ну… Я заметил. — Чимин облокотился на находящийся рядом подоконник, теперь наблюдая Чонгука в анфас. Если бы его спросили, мол, Чимин, тебе нравится то, что ты видишь? Чимин бы не смог внятно объяснить. Насколько ему нравилось то, что он видел.***
— Нет, не хватает соли. — Юнги задумчиво сверялся со вкусовыми рецепторами, смотря на все еще находящуюся у его губ ложку. — Соль — это вредная штука. За ней не видно вкуса. — Джин нахмурился, вновь поднеся ложку ближе к его губам. — Давай еще раз, и на этот раз я жду правильный ответ. Тэхен сидел за столом, подпирая голову двумя руками и беспомощно наблюдая за тем, как Юнги и Джин готовили обед. Они с первого взгляда производили впечатление пожилой супружеской пары, в лучшем смысле этого красноречивого сравнения. Создавалось ощущение, что они понимали друг друга без слов. Только Джин хотел о чем-то попросить, только успев открыть рот, как Юнги тут же давал то, что ему было нужно. Они постоянно что-то клали друг другу в рот, издавая довольные или недовольные звуки, обсуждали, как можно приготовить лучше и вкуснее, всё это снабжая очень органичными и совершенно естественными касаниями. Они были близки настолько, что эта близость была видна издалека и невооруженным взглядом. Они были как один человек, поделенный на два тела, одно побольше и другое поменьше. — Тэ, подойди, пожалуйста. Джин быстро повернулся, затем развернувшись к плите, и Тэхен стремительно поднялся. — Что такое? — Он стал с интересом заглядывать Джину за плечо, пытаясь рассмотреть, что такого аппетитного барахталось теперь в глубокой сковороде. — Пробуй. — Он зачерпнул ложной густой красный соус, и прежде чем поднести ее к губам Тэхена, несколько раз подул. — Только осторожно, горячо. Тэхен открыл рот, и через мгновение почувствовал на языке кисло-сладкий, чуть острый, приятно пощипывающий язык томат. — Что скажешь? — Джин смотрел на него серьезно, сосредоточенно, явно ожидая качественный отзыв. — Мне нравится. — Не слишком остро? Ты сможешь кушать это с удовольствием? — Он все еще был очень сосредоточен, а Тэхен подумал о том, как быстро Джин запомнил его вкусовые предпочтения. — Идеально. — Тэхен улыбнулся, и Джин, наконец, улыбнулся в ответ. — Юнги, дополнительный перец только к себе в тарелку. — Как скажешь. — Юнги что-то промывал в дуршлаге под сильным напором воды. — Я могу помочь? — Вопреки ожиданиям, в вопросе была надежда на то, что Тэхен сможет поучаствовать, но Джин отрицательно покачал головой. — Мы справимся. И осталось ждать совсем чуть-чуть. И Тэхен на этот раз решил не возвращаться на свое место, отправившись в гостиную и взяв валявшийся на столе журнал, просто чтобы было. Он перелистывал страницы, совершенно не замечая то, что было на них изображено, и думал. Думал сразу обо всем, поэтому не мог сказать точно, что именно теперь больше занимало его голову. Он очень старался не чувствовать себя лишним. И очень настойчиво уговаривал себя, что они всего лишь друзья, и то, что они когда-то состояли в романтических отношениях, совсем не значит, что они вдруг захотят повторения этого опыта. Но… Между ними до сих пор что-то было. В каждом мимолетном взгляде, в каждом бережном прикосновении… Побочный эффект от испытываемой близости. Безусловная близость ментальная всегда накладывает свой отпечаток на физическое. И здесь никто не виноват. И Джин… У них был контракт, и винить за что-то Джина было бы неправильно, нелогично и вообще очень глупо. Но Тэхен не мог ничего с этим поделать. Может, это был каприз, а может голос подали где-то глубоко внутри проклюнувшиеся, выходящие за рамки контракта чувства. — Так, я на правах гостя, значит, мне мыть посуду. — Юнги первым поднялся из-за стола, сразу став собирать в одну кучу грязную посуду. — Ты на правах гостя должен сидеть и ковыряться в носу, так что не нарушай традицию. — Джин поднялся следом, мягко, но настойчиво побуждая Юнги вновь занять его место. Юнги чисто на автомате накрыл его ладонь на своем плече рукой, и Тэхен, который весь вечер чувствовал себя будто в социальном эксперименте, лишь наблюдая со стороны за социальным взаимодействием двух воркующих голубков, закатил глаза. Нет, он, разумеется, участвовал в разговоре, о нем ни в коем случае никто не забыл, и даже внимательно слушали, но… Он встал. — Я могу помочь. — Нет, Тэ, спасибо, я справлюсь. Ты итак постоянно стоишь у раковины, теперь моя очередь. — Джин с теплом улыбнулся, и у Тэхена как будто чуть прояснилось на душе. Но небо вновь заволокло облаками, когда Джин обратился к Юнги, сразу отдав ему всё свое внимание. — Мы однажды с ним разъехались из-за немытой посуды. — Ты не мыл посуду, Джинни? Я поражен, мне за тебя стыдно! — Юнги нахмурился, в то время как Джин засмеялся, а Тэхен скрылся в своей комнате, без прощаний и объявления о том, что он теперь обижен. И в их первую совместную ночь он засыпал один. А затем, на утро, которое также должно было стать первым совместным, один проснулся. Один в кровати. Один в квартире, в которой теперь их на самом деле было трое.