Замуж, или туда и обратно

      — Бюрократы ебаные! — Намджун, безупречный в своем безупречном светло-бежевом костюме, с силой захлопнул за собой дверь. — Я всё равно улечу и никто мне не запретит! Пусть они там и дальше долбятся в глаза, а я поеду…       Он обернулся, и как только заметил устремленные на него теперь очень недоумевающие лица, много знакомых и приятных лиц и одно незнакомое, тут же смутился до кончиков ушей.       — Эээ… простите. Меня довели. Просто я на следующей неделе улетаю на пару дней в Штаты, а эти тупорылые формалисты не дают мне продохнуть, слишком глубоко вонзившись зубами мне в задницу. — Он быстро опустился на оставленное для него место, сразу начав разбирать свой портфель.       — А зачем тебе в Штаты? — Джин догадывался, что его это в принципе не касалось, но какая-то часть его сознания почему-то была уверена в том, что он знал причину.       — Деловая встреча. — Намджун еще старательнее теперь прятал свои глаза, затем выдохнув и начав бороться с раздражением, смущением и всем тем, что мешало теперь его высокому профессионализму. — Нам нужно переходить к делу.       — Мы не можем перейти к делу, пока ты не выскажешься по поводу своего отношения к данной ситуации. — Тэхен скрестил на груди руки, прямо смотря на Намджуна, который теперь невольно разглядывал Чонгука, будто где-то его видел.       И Чонгук заметил этот взгляд, быстро поднявшись и протянув через стол руку.       — Чон Чонгук. Я журналист. Посвященный в этот узкий круг.       — Журналист… — Намджун был растерян, но затем улыбнулся, ответив на рукопожатие. — Ким Намджун. Адвокат. И да, Тэ, я не верю в то, что Ким Сокджин алкоголик. И на это у меня есть несколько пусть и косвенных, но всё же причин.       Он быстро стал перебирать бумажки, а потом раздраженно махнул руками и сцепил их перед собой.       — Вы настроены внимательно слушать, значит, я передам суть. Я не успел подать официальное прошение по поводу расторжения контракта, потому что твой, Джин, агент выпустил это заявление. Для меня очевидно, что тем самым он как раз и желал остановить мою работу, потому что явно после такого заявления у меня будет… другая работа. И тогда я решил углубиться не в твой контракт, а в суть этой шарашкиной конторы. Которая была таковой до того, как они подписали тебя. Я смотрел юридическую информацию: Малькольм Рид стал соучредителем после того, как был заключен ваш контракт. Из чего я делаю вывод, что они изначально планировали срубить на тебе бабла, и потому подписание тебя было первостепенной задачей и главной целью, с которой справился мистер Рид. Теперь… Если они планировали на тебе подняться и навариться, также, в свете последних заявлений, становится понятно, откуда появился пункт об обязательном и регулярном медицинском обслуживании. Алкоголизм — это очень удобный и неэнергозатратный повод подточить репутацию. Следы алкоголя в организме не задерживаются, а последствия, такие, которые можно чисто конкретно привязать к зависимости, появляются лишь спустя какое-то время. Продолжительное. По началу даже банальный недосып, когда ты опухаешь и ходишь с красными глазами можно списать на неудавшуюся пьянку. В общем, моя теория такова, что мистер Рид и второй его подельничек, с которым они держат это актерское агентство, решили перестраховаться и сразу привязали тебя за ножку, чтобы если ты вдруг рыпнулся от них, вернуть тебя на место. Ну или по крайней мере сделать так, чтобы никто кроме них не мог на тебе заработать.       Намджун впервые выдохнул, с удивлением посмотрев на поднявшегося к своему селектору Хосока.       — Ты куда?       — Хочу организовать тебе кофе. — Чон Хосок явно знал основную потребность своего главного юриста, который сразу посмотрел на него с неподдельным обожанием, как будто кофе было теперь всем, к чему он стремился и на что уповал.       — Джин, скажи, ты обращался к этому врачу с чем-то? Ну, помимо тех приемов, что предусматривала твоя диспансеризация? — Намджун воодушевился, особенно тогда, когда секретарь поставила перед ним пол-литровый картонный стакан с необычайно крепким и так волшебно горчащим на языке американо.       — Да. — Джин теперь пытался вспомнить точнее, а затем на глазах погрустнел. — Обращался по поводу своей бессонницы, по совету Малькольма, а также доктор вел меня во время сезонного обострения моего гастрита.       Намджун слушал и обрабатывал полученную информацию, затем на несколько жадных глотков сосредоточенно приложившись к стакану.       — Я почти уверен, что они при случае будут козырять историей болезни, которыми, согласно контракту, в праве распоряжаться почти как угодно, если это не угрожает твоему здоровью. По крайней, опубликовать самое интересное из них они вправе. — Намджун сосредоточенно смотрел на свои руки, затем подняв глаза на Джина. — Ты подписывал какие-то бумаги по окончанию приема?       — Да. — Джин уверенно кивнул. — Но я внимательно их читал, потому что там были не только мои симптомы, но и рекомендации и диагноз и прочее, поэтому… Там точно не было ни слова про алкоголизм.       — Ага, понятно… — Намджун вновь приложился к своему кофе, на глазах становясь бодрее и спокойнее. — Смею предположить, что они могут совершить подлог — слишком велики ставки.       — Но ведь это противозаконно. — Элли единственная теперь была сосредоточена так же, как Намджун, явно понимая больше, чем остальные, и теперь в них легко можно было разглядеть бывших сокурсников по юридической академии.       — Разумеется, но ты хрен докажешь, что был подлог. Джин обращался в клинику? Обращался. Жаловался на что-то? Жаловался. А то, на что он жаловался, прекрасно лепится к последствиям принятия алкоголя. К сожалению, в делах гражданских презумпция невинности работает намного хуже, чем в других отраслях права, потому что здесь другие законы. И слово Джина в этом случае будет весить намного меньше, чем слово и документальное подтверждение Рида.       — Ублюдок! — Чимин нервно закинул ногу на ногу, не рассчитав и со всей дури стукнувшись коленом о деревянную столешницу. — Да чтоб тебя!       Он теперь смотрел в свой телефон, и присутствующие почти сразу догадались, что «ублюдок» было адресовано не Малькольму Риду, хотя он тоже был достоин.       — Что такое? — Чонгук пытался вглядеться в экран телефона, но Чимин больше повернул его к себе, принявшись цитировать.       — В любое другие время я бы не поверил этим слухам, решив, что все это клевета, но после того, что мистер Ким позволил себе на Дне Кино… Я знал его, как воспитанного, талантливого, трудоспособного и исполнительного юношу, который с уважением относился не только к себе, но и к окружающим, но в тот момент я понял, что такого Ким Сокджина я не знал. Очевидно, что так повести себя он мог только находясь не в себе, что вполне естественно, если ты пьешь и, особенно, если злоупотребляешь. Мне жаль, что такой талантливый актер, который подавал серьезные надежды по поводу своего блестящего кино-будущего, так быстро встал на скользкий путь, не успев как следует подняться. Я очень надеюсь, что у него хватит ума обратиться за помощью, и тогда всё обязательно наладится. — Чимин зачитывал с явным желанием разбить этот самый телефон о голову этого самого главы Союза Кинематографистов. — Ебаный сноб! А мы ему такой пресс-релиз сочинили… А он дал такой отвратительный комментарий… Сука.       — Это моя вина. — Тэхен первым прервал повиснувшее в кабинете задумчивое молчание. — Я Джина провоцировал. Любой бы на его месте позабыл о своем воспитании, каким бы безупречным оно ни было.       — Тэ... — Джин тоскливо улыбнулся, явно только теперь осознавая последствия своей неосмотрительности и вдруг объявившейся горячности. — Перестань. В этом не может быть твоей вины. Я взрослый человек и должен нести ответственность за свои действия. Я, а не ты.       — Нет, я делал всё это сознательно. Я сознательно хотел вывести тебя на…       — Ребята. — Хосок сразу обратил на себя внимание обоих актеров. — Здесь неважно, кто прав, а кто виноват. Есть последствия, с которыми нам нужно бороться. Но… Это плохая новость.       Джин вздохнул. По нему было видно, что он сохранял теперь позитивный настрой лишь потому, что ему категорически нельзя было отчаиваться. Потому что как только он осознает и примет то, в какой заднице оказался, тут же пойдет ко дну. Ему нельзя было опускать руки. Особенно теперь, когда за его репутацию боролся не только он.       — Плохая, но… — Чимин был очень задумчив. — Это одно мнение, пусть и авторитетное. Можно порадоваться хотя бы тому, что он не поддержал и не подтвердил то, что Джин подлый злодей, которым его выставил Рид, сказав, что Джин всё же порядочный человек.       — Пусть и алкаш. — Чонгук зло ухмыльнулся.       — Гук, я серьезно. В этом деле важно всё, и то, что этот старый хрен упомянул положительные качества Джина всё же немного смягчает этот удар. А нам теперь нужно не только доказать, что Ким Сокджин независим от алкоголя, но и то, что он честный гражданин.       — Это всё нам удастся, если мы сможем достаточно дискредитировать Рида. Это единственный верный путь. — Элли откинулась на спинку стула, скрестив на груди руки и начав медленно раскачиваться, упираясь в ножку стола. — Нужно убедить общественность в том, что он не такой белый и пушистый, коим себя выставил. И тогда голос Джина будет звучать убедительнее.       — Я могу выступить с заявлением, что Малькольм Рид — зарвавшийся мудак. Это достаточно дискредитирует его? — Тэхен смотрел на Элли так серьезно, как будто хоть сейчас готов был созвать пресс-конференцию.       — Ага, дискредитирует. Тебя. — Элли вздохнула. — Здесь нужно действовать более тонко. В вопросах защиты репутации всё имеет значение. Абсолютно. Уверена, Чимин понимает, о чем я говорю.       — Да, и главное теперь, чтобы на каждый негативный отзыв приходилось высказывание в защиту Джина, и желательно, от лица не менее влиятельного. Иначе мы начнем проигрывать в счете, что в конечном итоге сможет привести нас к провалу. А нам нельзя…       — Ли, ты не хочешь взяться за это дело? — Намджун прямо смотрел на Элли, которая теперь округлила и без того круглые глаза, смотревшиеся теперь неправдоподобно большими.       — Я?!       — Ты, а кто же еще. Все знают, что ты всегда специализировалась на вопросах репутации, по которой защищала и бакалаврскую, и магистерскую работу. Ты была специалистом в этом вопросе тогда, а юриспруденция — это как научиться кататься на велосипеде: откроешь книжечку, посмотришь, как теперь принято крутить педали, и тут же поедешь. У тебя же есть адвокатская лицензия?       — Есть. Но… — Элли теперь всерьез сомневалась, так как, возможно, она и была лучшей на потоке в вопросе защиты и спасения репутации, за пределами академии ей не приходилось ими заниматься.       — Ему просто очень нужно уехать. — Хосок прямо и немного угрожающе смотрел на Намджуна, который теперь был в себе совершенно уверен.       — Нет, я бы с радостью помогла, но… Я не уверена в себе. Я уверена во всем, что касается моей агентской деятельности, но…       — Ты первое заинтересованное лицо, дорогая. — Намджун откинулся на спинку стула, повторив ее позу и скрестив свои сильные руки на такой же сильной груди. — Ли, я не отказываюсь от работы с Джином, не думай. И не отлыниваю. У нас с ним договор, и я готов безвозмездно помогать тебе. Но я просто уверен, что ты справишься лучше, вот и все. Я знаю, какая ты решительная и непримиримая.       — А тебе просто очень нужно уехать, Ким Намджун. Кто вообще тебе сказал, что я тебя отпущу? — Чон Хосоку, кажется, не нравилась эта идея, и он теперь был очень нахмурен.       — Я беру отпуск за свой счет. — Намджун был юрист и, разумеется, прекрасно знал, на что имел права. — Я буду вести дело Джина даже те дни, что меня не будет в стране. И всегда буду на связи. Просто теперь бумажная работа как таковая закончилась. По крайней мере, пока не появились новые подробности.       — Джун прав. — Элли подняла глаза на своего мужа. — В конце концов, лучше подписать актера, который с блеском защитил свою репутацию, чем не раскаявшегося алкоголика. А мы подпишем его так и так.       — У тебя действующие контракты, милая, по которым у тебя есть обязательства.       — Я всё успею. — Элли была решительно настроена теперь, пока Чон Хосок лишь закатил глаза.       — Звучит как «ты же мне всегда поможешь».       — Я пока беру перерыв и не собираюсь нигде сниматься и ни в чем участвовать, поэтому мной можно не заниматься. — Тэхен говорил спокойно, в то время как Хосок был явно удивлен.       — Здрасти приехали. На каких это основаниях? — Также как Джин, который теперь развернулся к своему фиктивному мужу.       — Я буду с тобой рядом. — Тэхен пожал плечами. — Тебе и так теперь непросто… Будем считать, что это забастовка.       Джин выглядел строго и собирался также строго звучать.       — Тэ, я ценю твою заботу, но мне не нужна нянька. А тебе не нужно ради меня жертвовать своей карьерой. Нам обоим не нужны такие жертвы, при том, что они совершенно напрасны.       — Ой, да какие жертвы… — Тэхен махнул рукой. — В кино меня пока не зовут, а для рекламы я всегда открыт. Как только позовут в кино, я, обещаю, подумаю, прежде чем отказать.       — Да, раньше я сокрушался, что снимаюсь только в рекламе, а теперь меня вряд ли даже в рекламу позовут… — Джин усмехнулся.       — Ладно, это всё лирика. — Чон Хосок продолжал испытующе смотреть на свою жену, которая теперь не хотела поворачивать к нему голову, потому что прекрасно знала этот взгляд. — Пусть будет по-твоему. Тэ, у тебя мероприятие по поводу завершения съемок и запуска последнего сезона послезавтра. Надеюсь, ты не забыл? Всё остальное будем решать дополнительно.       — Я прошу прощения, но вы ничего не говорите о прессе, а пресса в этом случае одна из ключевых вещей. — Чонгук, который до этого сидел, внимательно слушая, наконец, подал голос. — Мне кажется, что это первостепенный вопрос, потому что на волне цветущего скандала, некоторые не очень благородные, но натасканные в делах журналистских люди быстро подсуетятся и уговорят Рида на интервью с пометкой «эксклюзив». И можете мне поверить, они не будут стесняться в своих формулировках. А еще у меня есть к Джину вопрос.       — Да?       — У тебя есть какой-нибудь влиятельный человек в окружении, который в любом случае будет на твоей сторону? Ладно в любом, хотя бы в этом. Отец хочет пригласить этого человека к бабушке Сим на завтрак, потому что наша бабуля очень возмущена теми сплетнями, что крутятся вокруг тебя.       Джин удивленно округлил глаза.       — Серьезно?!       Чонгук снисходительно улыбнулся.       — Серьезно. Ты успел ее очаровать, и она была первой, кто пошла к моему отцу делиться своими впечатлениями по данной теме. Да, кстати, с выпуском нашего отснятого шоу придется повременить, потому что…       — Я понимаю. — Джин кивнул. — Спасибо большое за поддержку.       — Отец сказал, что ты друг нашего канала, потому что мой друг и друг Юдзи в том числе, поэтому на пяткой кнопке не будет никаких слухов о тебе.       — Мне кажется, или всё становится не только интереснее, но и проще? — Элли с надеждой посмотрел на мужа, а затем на Чонгука. — Ты же журналист, верно?       — Очень хороший журналист. — Чимин не мог не сделать это уточнение.       — Не сомневаюсь. — Элли улыбнулась. — Мы сможем, если что, рассчитывать на помощь твоей редакции? Разумеется, не безвозмездную. Просто на содействие.       Чонгук сомневался. Он работал в штате без году неделю, почти сразу свинтив в телевизор, и…       — Скажем так, вы всегда сможете надеяться на меня и на мою безвозмездную помощь. Насчет газеты и журнала… У меня нет сильной сердечной и журналистской привязанности с главным редактором, потому что я чаще свои материалы продавал, а не обсуждал на редколлегиях, но… Думаю, мой опыт в любом случае будет полезен. Даже при том, что я сам не могу заняться Ридом, будь он неладен! Слишком часто крутился рядом с Джином..Эх! — Чонгук обреченно запустил руки в волосы, затем опустив голову на плечо ласково его погладившего Чимина.       — Твой опыт так и так будет полезен! Разумеется, будет... Ты абсолютно прав насчет прессы. Интернет это разумеется много, но не все. Некоторые до сих пор предпочитают периодику и… Так. — Элли решительно хлопнула ладошками по столу. — Теперь, когда все стало прозрачнее, можно приняться за обдумывание конкретных действий.       — А можно Джин пойдет на вечеринку со мной? — Тэхен обращался к Элли, затем переведя взгляд на Хосока и остановив его на Чимине. — Я могу прийти с парой, а Джин моя пара.       — Я… — Джин забеспокоился, в то время как Чимин смотрел на него не мигая, явно взвешивая все за и против.       — Можно. Только никаких официальных заявлений. Разговариваешь только с теми, кого Тэхен представит тебе лично, то бишь, с его друзьями. И да, не нужно шарахаться от шампанского — ты можешь позволить себе бокал, как это принято на всех светских мероприятиях. Держись естественно, будто ничего не произошло. Как будто все эти слухи тебя не касаются. И да, никакого общения с журналистами.       — Я прослежу за этим. — Тэхен явно просиял, взяв Джин за руку. — Уверен, мы прекрасно проведем время!       Но у Джина на этот счет были большие сомнения…

***

      Джин испытывал такое волнение, будто он теперь был на заре своей карьеры и только собирался вливаться в пестрое и громадное по размаху кинематографическое общество. Он был не уверен в себе, и его это раздражало. Потому что эта самая неуверенность была ему навязана. И не помогало даже то, что он теперь великолепно выглядел. Хотя, этот классический костюм сидел на Тэхене, который настоял на парном выходе, явно эффектнее. На Тэхене все выглядело эффектнее, и решись он теперь прийти на это мероприятие в пижаме, все бы в один голос заявили, что это новый стильный тренд, настолько он был бы хорош. И Джин не завидовал этому — только восхищался.       — Эй, улыбнись. — Ким Тэхен крепко сжимал его руку, остановив у входа в студию, знакомый съемочный павильон в которой теперь явно был подготовлен не для кадра, а для вечернего выхода. — Будь всегда рядом со мной, и никто не посмеет посмотреть на тебя косо.       — Ох, Ким Тэхен, я здесь только ради тебя, рядом с кем же мне еще держаться…       И они вошли в просторное помещение, сразу заметив, что обычно работающий в вестибюле администратор теперь была одета в красивое коктельное платье. Она приветливо улыбнулась актерам, не отказав себе в удовольствии задержать на двух изумрудных, идеально скроенных смокингах взгляд, затем проводив их к месту главного действа.       В съемочном павильоне, который теперь был стильно и достаточно минималистично украшен для принятия дорогих гостей, было достаточно много людей, мягкого приглушенного света, закусок и шампанского. Также Джин смог разглядеть небольшую сцену, с которой с вдохновляющею речью, наверняка, должны были выступить продюсер и режиссер виновника этого торжества (только отснятого сериала), а также небольшое, но все же заметное количество журналистов, с болтающимися на шеях пестрыми пропусками и фотокамерами. Их появление не осталось незамеченным, и в скором времени в их сторону начали раздаваться щелчки затворов, с приглушенными отблесками вспышек.       — Вот ты где! Я думал, что ты не придешь! — Рядом с ними, не дав Джину погрузиться в волнительные переживания по поводу обилия внимания, возник высокий молодой человек в черном костюме, белой классической рубашке, которая была очень волнующе расстегнута и аккуратно заправлена в красный шелковый камербанд, переходящий в узкие черные, не слишком классические брюки. А молодой человек теперь вцепился в плечо Тэхена.       — Бэк, познакомься. Это Ким Сокджин, мой муж. А это Бэкхен, мой лучший друг и верный соратник.       Молодой человек резко перевел взгляд на Джина, и на его лице отразилось сначала удивление, а потом восхищение. И Джин вспомнил, что однажды видел его. Как раз тогда, когда они с Тэхеном чуть не подрались. И это был тот самый Бэкхен, к которому он однажды приревновал.       — Можно просто Джин, потому что друзья Тэхена — мои… — Джин протянул руку, но молодой человек, который обхватил ее двумя своими ладонями, не дал ему закончить.       — Я очень рад, что ты пришел. И я очень рад знакомству. И я поклонник «Эмпатии» и… — Он восторженно тараторил, затем вдруг с недоумением задумавшись. — А я могу обращаться к вам на ты?       Джин не мог не улыбнуться такой детской наивности, почувствовав, что до этого висевшее за его спиной напряжение, тянувшее его к полу, стало легче.       — Можешь. И я тоже рад знакомству. Хоть и помню до сих пор, как вы с Тэ плясами.       — Ай, до он просто хотел тебя позлить. — Бэкхен махнул рукой, до этого аккуратно отпустив Джина. — Как я мог ему отказать!       — А вот обязательно нужно было об этом сейчас говорить, да? — Тэхен смотрел на друга строго, слишком серьезно, и друг сразу понял, что это были лишние подробности.       — Пойдем к Юми. Я сказал ей, что ты придешь с мужем, и она уже начала заливаться шампанским от волнения. — Бэкхен свободно, аккуратно и очень естественно взял Тэхена и Джина под локти, куда-то направляя. И Джин теперь понимал, почему они были с Тэхеном друзьями — оба очень легко и непринужденно сходились с мало знакомыми людьми.       Они быстро настигли девушку с длинными черными волосами и в прямом, уходящем в пол сапфирово-синем платье, игривым, но приличным разрезом приоткрывающем ее стройные ноги. Она оживленно болтала с каким-то мужчиной, элегантно отставив бокал.       — Эй, девушка. — Бэкхен обратился к ней тогда, когда мужчина, пользуясь случаем, отошел ради другого диалога, а то время как Юми обернулась, уже готовая ответить на слишком фамильярную интонацию, но увидев Джина ее глаза округлились, а пухлые, накрашенные губки открылись удивленным кружком.       — Мать твою… — Она неловко поправила волосы, затем густо покраснев. — Простите. Я…       — Джин, познакомься. Это Юми, моя коллега по кадру и нескончаемая батарейка. — Тэхен, взяв девушку за плечи, приобнял ее, чтобы ободрить.       — Неврастеничка. — Бэкхен самодовольно улыбался. — С биполяркой, которая теперь находится…       — Тэ, я его сейчас ударю, можно? — Девушка недовольно сжала губки, смотря на Бэкхена, затем переведя взгляд на Джина. — Очень рада с вами познакомиться! Тэ только рассказывал всегда, ну и я картинки рассматривала в светской хронике, но не думала, что смогу познакомиться с вами.       Она протянула свою изящную ручку, которую Джин, слегка наклонив голову, мягко пожал.       — Можно на ты. И тоже рад знакомству.       Девушка вновь покраснела, растерянно посмотрев на Тэхена, а затем вдруг став очень сосредоточенной.       — Я читала этот ужас. Мы с Бэком читали, пока снимали тизер к последнему сезону, и сразу решили, что это клевета. Что за вздор?! Какой алкоголизм?! Да в нашей индустрии каждый второй алкоголик! Я лично уже осушила три бокала, и не собираюсь останавливаться. Но меня никто не торопится клеймить, потому что я еще не стала такой популярной… — Девушка тоскливо вздохнула, пока Джин не мог определиться с тем, как относиться к ее словам. — Я не верю, что ты алкоголик. А этот Рид… Просто завидует твоей славе. Знаешь, никто здравомыслящий не поверит. — Заметив на себе серьезным взгляд Тэхена, девушка смутилась. — Я лишнего наговорила, правда? Это все волнение и шампанское, но честное слово, я планировала тебя поддержать, а не…       — Всё в порядке. — Джин улыбнулся. — Спасибо. И знаешь, если меня назвали алкоголиками, то, пожалуй, да, вся киноиндустрия погрязла в алкогольной зависимости.       — Это точно! — Бэкхен, который теперь занял место рядом с Юми, давая ей необходимую поддержку и опору, вдруг огляделся. — Вот наш режиссер. Он постоянно закладывает за воротник из термоса, если подряд повторяется более пяти неудачных дублей. А видел бы ты, как все самоотверженно бухают после особенно сложных эпизодов… Молча, не чокаясь, хороня в этот момент своим нервы и желание жить. Так что… Мы не ханжи и не лицемеры. Да и по твоему красивому лицу… Какой ты вообще алкоголик?!       Джин улыбнулся, а затем…       — Ким Тэхен, я думал, что буду первым, кого ты теперь представишь своему мужу, с которым нам довелось уже пообщаться.       Это был уже знакомый Джину режиссер, который, в отличие от стоявших рядом с ним актеров, не выглядел дружелюбным. Он смотрел оценивающе и был скорее равнодушен, чем рад его видеть.       — Мистер Мин, это Ким Сокджин. — Тэхен пытался определить по лицу своего режиссера, насколько хорошо и приятно он был настроен.       — Чжи Мин. — Режиссер протянул руку, которую Джин тут же пожал. — Приятно познакомиться.       Все затихли, и мистер Мин оглядел всех притихших.       — Мне кажется, вы до этого очень оживленно болтали, я помешал?       — Нет, господин Мин, ну как вы и можете помешать… — Юми округлила глаза, затем закатив их, и махнув рукой. И на удивиление на безучастном лице режиссера появилась улыбка.       — Мистер Ким, вообще, я не ожидал вас увидеть здесь. Мне всегда казалось, что во времена общественных волнений хочется запереться дома, но… Мужественный поступок.       И вот они ступили на тонкий лед, и Джин почувствовал как у него обожгло нервным холодом пятки. Он был не слишком ласков с режиссером до этого, чтобы теперь надеяться на поддержку.       — Ну-ка, дети, скажите, я добрая фея или злая мачеха? — Он строго посмотрел на своих актеров, пока Джин уже было собирался что-то сказать, но Чжи Мин прервал его. — Очень хорошая аллегория, спасибо. Я теперь каждый раз говорю себе это тогда, когда собираюсь вызвериться. В конце концов, все имеют право на ошибки. И пока тебе не дали звание народного и заслуженного, никто не может тебя за это осудить.       — Мудро. Я очень рад, что вы восприняли мои слова так, потому что я не хотел вас обидеть.       Режиссер смотрел на Джина прямо, а затем махнул рукой, которой затем взял его под локоть, чуть отведя в сторону.       — Я прекрасно знаю, что теперь поднялось вокруг вас. И очень надеюсь, что вы выплывите. Это лишнее доказательство вашей популярности и влияния, потому что будь вы ничтожеством, никто бы даже не посмотрел в вашу сторону, не говоря уже о том, чтобы плюнуть. Думайте об этом. И не слушайте злые языки. — Чжи Мин смотрел на Джина прямо, пока Джин очень искренне удивлялся таким словам и такой поддержке. — Вы совсем не производите впечатление подлого алкоголика, а те, кто кивают подобному мнению просто понимают, что сами никогда не дотянут до вашего уровня воспитания. Им легче вас принизить, нежели попытаться подняться.       — Большое спасибо, мистер Мин. — Джин в искренней благодарности взял режиссера за руку, чтобы ее пожать. — Честно сказать, я не надеялся, что вы меня поддержите.       — Я адекватный человек. Вспыльчивый, но… Вы не оскорбили меня, а указали на мои ошибки. Верно указали. Любой способный критически мыслить человек за это только поблагодарит. А вообще… Я просто терпеть не могу этих агентских проныр. Зачастую именно они портят замечательных актеров. — Чжи Мин покачал головой. — Я поддерживаю вас, о чем могу сказать открыто, но, к сожалению, не все также лояльны как я.       — Понимаю. — Джин кивнул. — Еще раз спасибо.       — Услуга за услугу. — Режиссер улыбнулся, вернув Джина актерам, которые замерли и, кажется, даже задержали дыхание, пока он отсутствовал. — Развлекайтесь, дети. Тэ, ты мне нужен — с тобой хочет поговорить наш дорогой продюсер.       Тэхен собирался отказаться, но мистер Мин уже взял его под локоть.       — Не переживай, твой муж в надежных руках.       — Иди, мы не оставим Джина. — Бэкхен уверенно кивнул, и Тэхен, заметив, что Джин был, кажется, спокоен, сдался.       И они удалились в сторону уже ожидавших их мужчин, которые сдержанно оценивающе оглядывали Джина издалека.       — Что сказал? — Бэкхен в нетерпении смотрел на Джина.       — Поддержал. — Джин пожал плечами, будто до сих пор не мог в этом поверить. — Даже странно.       — Он истерик, но порядочный мужик. — Юми скрестила руки на груди. — Доводит до слез, а потом сидит как папка успокаивает и наставляет так на путь истинный, что ты сразу все понимаешь.       — Издержки профессии. — Джин улыбнулся. — Успокаивает только то, что…       — Ого! Какие люди… А почему не угощаетесь шампанским? Боитесь, сорваться и нечаянно осушить все запасы?       Возникший непонятно откуда журналист нагло смотрел на Джина, расстегнув пиджак, под которым был пропуск прессы.       — Нашли отличную компанию. Юми, сколько ты успела осушить?       — Для тебя... — Девушка сделала пренебрежительный акцент на этом местоимении. — Мисс Ли. Пойдемте отсюда.       — Сбегаете? Неужели, нечего сказать в свое оправдание? Слухи ходят вполне конкретные. Хотя, что-то мне подсказывает, что это не слухи, а вполне себе очевидная правда. Вашему ангельскому образу всегда не хватало реализма. И по итогу ангел оказался обычным алкашом...       Джин остановился, пока Бэкхен пытался его отвлечь, свободно взяв за руку, чтобы увести с линии огня. Но Джин решительно отверг его руку.       — Хороший журналист полагается на факты, а не на слухи. Это удел желтушников, которые готовы рыться в помойке, чтобы найти сенсацию, совершенно не заботясь ни о чистоте рук, ни об отсутствии в голове серого вещества.       Журналист хищно улыбнулся, заложив руки в карманы.       — А хорошие актеры не заливают свою невостребованность спиртным, а что-то делают для этого. Хотя, понимаю, грустно, когда тебя не зовут в кино. А еще грустнее чувствовать себя ничтожеством, после всех своих заслуг. Согласен, тут грех не схватиться за бутылку.       — Джин, пойдем. Нечего разговаривать с теми, кто не заслужил. Обычный хлыщ. — Юми выглядела испуганной, видя, насколько Джин теперь был… зол, пытаясь это сдерживать, но…       — Что, я сказал что-то не так? Не думаю. Закрыться дома и глушить коньяк — это самое простое в этой ситуации. Проще всего прятаться и жалеть себя. А потом… — Журналист деланно трагично вздохнул. — Бессильно наблюдать за тем, как репутация и былые заслуги катятся в тар-тарары.       — Я не собираюсь оправдываться за то, что у кого-то отсутствуют всякие понятия о чести и достоинстве.       — О, это ты о себе? — Журналист самодовольно улыбнулся.       А Джину очень не вовремя пришли на ум все те негативные и агрессивные ассоциации, которые вызывали у него журналистские пропуска. Ему теперь было настолько обидно, что здравый смысл покорно отступил под напором желания выговориться и отомстить за то время, когда из-за таких вот пронырливых, бесчестных журналюг он не мог спокойно дышать. И Джин позволил себе…       — Не смей мне тыкать. — Он опасно приблизился к журналисту, который только этого и ждал. — У тебя нет права так со мной разговаривать. Если в одно время ты не дополучил воспитания и каких-то минимальных понятий о том, как следует вести себя в приличном обществе, не нужно теперь это демонстрировать всем. Потому что обязательно найдется человек, который укажет тебе на твое место.       — Ты укажешь мне на мое место? Как указали на твое место тебе? Люди вокруг тебя осуждают. Пока шепотом, но стоит только кому-то высказаться вслух… Каждому будешь указывать на место? Кишка тонка. Алкоголизм — это удел слабых людей. Тех, которые взлетели слишком высоко лишь благодаря везению, если почти сразу ушли в пике.       — Юми, иди… — Бэкхен знал, что если теперь он вмешается, сделает только хуже, хотя искать Тэхена было тоже так себе решение, потому что тогда бы Тэхен сделал хуже не только Джину, но и себе…       — А что защитники заглохли? — Журналист пренебрежительно посмотрел в сторону Бэкхена. — Язык отсох? Или печетесь о своих задницах?       Джин рукой преградил Бэкхену путь, своими широкими плечами закрыв его от самоуверенно улыбающегося журналиста.       — Что, пользуешься теперь тем, что я не могу здесь при всех снести тебе башку? — Джин злобно улыбнулся, и улыбка впервые сползла с губ журналиста. — Мог бы ты сказать мне все это наедине, не тогда, когда за твоей спиной десяток фотокамер, которые теперь следят за каждым моим движением, ожидая, что я вот-вот оступлюсь, чтобы потом еще поглубже закопать меня? Мог бы? Яйца не отрастил. Лучше быть алкоголиком, чем законченной мразью.       Джин не испытал облегчение, даже видя, что журналюга успел подкиснуть. Но сразу начал замечать направленные на него взгляды, которые оценивали и готовились осудить, хотя он теперь не позволил себе ничего из того, что могло бы испортить его репутацию. И он окончательно возненавидел свою популярность, которая теперь не позволяла ему осадить как полагается того, кто на это осознанно напрашивался. Он мог только трястись от бессильной злобы, жалея себя. И он жалел себя. И ему впервые захотелось, чтобы его пожалели. Пожалели, согрели и приласкали. Слабость? Возможно. Но он имел на неё право, как любой человек. Особенно тот, которого теперь пытались втоптать в грязь.       — Где он?! — Тэхен с испуганной Юми за руку подошел к Бэкхену, который был растерян, расстроен и при этом зол.       — Я пытался его удержать, но…       — Юми, с кем он говорил? — Тэхен взял растерянную девушку за плечи, и она подняла на него растерянные глаза.       — Не говори ему. Тэ, чего ты хочешь добиться? Ты же знаешь, что они только и ждут этого. Тебе кажется, что ты отомстишь, но на самом деле, сделаешь хуже только себе. И Джину. Не нужно вестись на эти провокации. Это сложно, пиздец как сложно, но не нужно. Джин не повелся.       — Это моя вина.       Это был Ким Тэхен, которого они не знали и которого вполне серьезно можно было бы бояться. И нужно было опасаться. И он теперь озирался по сторонам, пытаясь распознать того, кто только недавно стоял на его месте и доводил его мужа, пока он… Но не было ничего подозрительного. Пресса разбрелась по помещению, вежливо что-то выпрашивая и делая снимки. Никаких следов несправедливого происшествия.       — Я еду домой. — И он решительно направился к выходу.       Однако, дома его никто не ждал.

***

      — Здравствуйте, мистер Рид! — Только что вошедший в кабинет агента молодой человек с журналистским пропуском на шее, который сразу с порога вместо него заявлял о его намерениях, протянул поднявшемуся для приветствия Малькольму Риду руку. — Спасибо, что так быстро согласились на встречу.       — Вы сказали, что хотите сотрудничать, а я всегда готов пообщаться с прессой, так как все мои намерения и действия совершенно прозрачны. — Он усадил своего гостя в кресло.       — Хорошо, тогда сразу к делу. — Молодой человек положил руки на колени, сцепив их в замок. — «Мир и люди» в моем лице хотят выкупить у вас право на эксклюзивное интервью по поводу ситуации вокруг актера Ким Сокджина, о который вы заявили до этого.       — Выкупить? — Водянисто-голубые глаза Малькольма Рида хищно блеснули.       — Да. Мы прекрасно понимаем, что это слишком лакомый материал, за который вы, наверняка, сорвете жирный куш. Двадцать пять тысяч сейчас, за подписанную бумагу, чтобы у меня были гарантии, что вы не понесете сенсацию в другое издание, и двадцать пять непосредственно после интервью. Только я надеюсь на то, что у вас будет что сказать кроме того, о чем вы уже успели заявить.       Рид решительно кивнул.       — Разумеется! Есть документы, подтверждающие то, что у мистера Кима были симптомы алкогольной зависимости. Симптомы и побочные, если можно так сказать, действия.       — Последствия? — Молодой журналист улыбнулся. — Это очень хорошо. На самом деле, лично я подозревал, что у человека с кристально чистой репутацией просто обязаны быть скелеты в шкафу.       Малькольм Рид делано тоскливо вздохнул, опустив глаза.       — На самом деле, мне его жаль. Несмотря на то, как он со мной поступил…       — Вы точно хотите продолжать его разоблачение? — Журналист в сомнении поднял брови, и Малькольм Рид тут же упустил все свое театрально отыгранное благочестие.       — Разумеется! Вы что-то говорили о бумагах. Мы можем оформить всё прямо сейчас.       — Ах, да! Гарантии! — Молодой человек порылся в своем портфеле, затем достав из него чистый белый лист. — Достаточно, если вы просто дадите расписку о том, что не будете больше давать комментарии по этой ситуации. Точнее, развернутые комментарии, которые будут затрагивать какие-то новые детали дела.       — Отлично. — Малькольм Рид сразу схватился за свой золотой Паркер. — Я понимаю, о чем вы говорите. И готов дать расписку, но только после того, как вы переведете на мой счет деньги.       — Справедливо. — Молодой человек улыбнулся, взяв в руки смартфон. — Номер телефона? Я сделаю два перевода, чтобы вписаться в банковский лимит.       И спустя несколько минут счет Малькольма Рида пополнился двадцатью пятью дополнительными тысячами, от чего он не мог скрыть свою довольную улыбку.       — С вами приятно иметь дело. — Он тут же взялся за ручку. — Составляю в официальной форме, с датами и парой подписей.       — Вы знакомы даже с такими мелочами… — Молодой журналист удивленно и как будто с уважением поднял брови. — С вами тоже приятно иметь дело.       Он внимательно наблюдал за вдохновенно пишущим агентом.       — А можно я задам один вопрос? Он волновал меня с того самого момента, как я вообще узнал об этом… скандале.       — Можно. Мы же с вами в одной команде. — Малькольм Рид оторвал от бумаги взгляд, заговорщицки улыбнувшись журналисту, который ответил ему такой же улыбкой.       — Мистера Кима совсем не приглашали сниматься? Или с ним не заключали контракты, потому что… Ну, вы понимаете.       — Конечно, приглашали. В «Горящий пруд», «Беспокойные сердца», «Срочно в номер» и даже «В поисках смысла». Однако, мы не могли рисковать его репутацией и ждали, когда же его эмоциональное и физическое состояние стабилизируются.       — Понимаю. — Журналист был задумчив. — Вы закончили?       — Да. — Малькольм Рид быстро оглядел написанное. — Прошу.       — Спасибо. — Журналист быстро прочитал составленную расписку, затем аккуратно спрятав ее в портфель. — Я позвоню вам и приглашу в редакцию для большого интервью. Договорились?       — Договорились. — Малькольм Рид теперь был абсолютно доволен.       Теперь всё складывалось даже лучше, чем он предполагал.