Вслед за Солнцем

Кристиан, Кай и Дио расселись вокруг очага, освещающего внутренний покой дома. Низкие скамьи были удобнее, чем лесные бревна, а пища, налитая в миски и розданная Сванагардой, была приятнее и лучше для желудков, чем наскоро зажаренная дичь. Её отец, подслеповатый бывший соратник Фритигерна, пожал гостям ладони стареющей, но ещё крепкой рукой. Опросив каждого, зачем и куда они держат путь и получив лишь один осмысленный ответ от египтянина и два неопределенных от гота и иудея, мужчина выслушивал выдуманную историю Кристиана о том, как его занесла сюда судьба, в положении проповедника. Узнав, что отец Сванагарды ходил в походы против Атанариха и присутствовал на пирах, когда вожди столковывались о мире, парень боялся, что тот как-нибудь разоблачит его, вспомнив племянника умершего вражеского предводителя. Но видел ли он когда-нибудь Вульфана до того, как он принял христианство? Наверное, он был ещё совсем мальчишкой в те времена, потому что лицо зрелого гота не всплывало в его памяти. Хозяин дома сдабривал трапезу рассказами о своей былой удали и разными легендами, обросшими паутиной старины. - Значит, вы воевали против Атанариха? – риторически вопрошал Кристиан. Хоть его уже и не касалось прошлое, однако какой-то зов крови пробуждал в нем неприязнь к хвальбе победами над покойным дядей. - А как же! – плохо видевшие глаза воина-ветерана с гордостью устремились в потолок. – Все мы с радостью ходили против этого дьявольского племени! Мы боролись со злом, потому исполнение долга было не только почетным, но и приятным для нас, мужчин Фритигернова племени. - Почему же вы решили, что именно они зло, а вы добро? – не выдержал досужий Кай, попросив перевести этот вопрос хозяину дома. Повсюду ищущий гармонию и справедливость язычник не мог безосновательно принять простое заявление о том, что что-то является злом, за правду, если это не было бы подкреплено хоть каким-нибудь аргументом. Юноша-гот перевел вопрос отцу Сванагарды, впервые почувствовав какое-то отдаленное и тонкое расположение к египтянину за то, что тот удосужился поставить под сомнение обвинение Атанарихова семейства во зле. - Как почему? – взмахнул руками старый вояка и положил их на колени, покачнувшись туда-сюда, слева на право, и усевшись поудобнее. Его дочь разогревала над огнем вино, чтобы предложить гостям. Кристиан заранее отказался. – Ах, ну да, вы же издалека, и вряд ли слышали, что говорили о них. Сейчас-то уже не говорят, ведь их не осталось. Истребили, нечестивцев! А, между прочим, поговаривали, и я со своими братьями однажды видел своими глазами кое-какое подтверждение, что род Атанариха шел от демонов, потому они умели обращаться волками! Они зверели от крови, бросались на людей, даже на собственный народ и терзали его, поедая сырое мясо! Вот так-то! И было дело, раз я видел, как один из кузенов Атанариха вошел в палатку, а оттуда выскочила звериная тень. Мелькнула, только и видели! Я заглянул внутрь, а там никого. А? Каково! Невольно задумался и поверил, что не сказки это. Потому и сказано, что зло они и были, самое настоящее. А я правую сторону держал. Кристиан поднялся и, не в силах объяснить своего порыва, извинился перед присутствующими и вышел на улицу. Вот как, значит, о них складывали байки, что они дьявольские отродья? Молодой человек зашагал перед входом в жилище, внушая себе спокойствие и смирение. Это всё его уже не должно волновать. Месть, гордыня – это чуждо христианину, которым он стал, исцелившись от родового проклятья. Кристиан посмотрел на ночное небо. Луна была почти полной. Завтра полнолуние, и он в который раз убедится в силе креста, который останавливал его, делая настоящим человеком, не опасным для других. Мог ли он после этого спорить, что их род не был злом? Был, конечно же, был. Его настоящее имя – Вульфан – то и означало, что он происходил от волков. Оставшись без переводчика, отец Сванагарды быстро закончил разговоры, и велел дочери отвести молодых людей на ночлег, на сеновал на окраине деревни. Допив вино, Кай и Дио, в сопровождении девушки, вышли наружу, где молчаливый и угрюмый, смотрящий на небеса, стоял Кристиан. - Ну, что, христианин? – хлопнул его по плечу язычник, немного подобревший от вина. – Бросил нас, чтобы мы не смогли общаться с гостеприимными хозяевами? Какая оса тебя укусила? - Никакая. – Проповедник опустил лицо, с трудом оторвав глаза от желтой, как волчье око, луны. – Я хотел помолиться. Разве это воспрещается? - В отличие от тебя, я никому ничего не запрещаю, - усмехнулся Кай и кивнул своим товарищам головой, призывая следовать за Сванагардой, идущей с зажженным факелом впереди. – Прошу тебя, спроси у неё, какие ей нравятся молодые люди? - Египтянин! – Кристиан свысока посмотрел на него, прищуром выказывая презрение. – Я не буду работать сводником между чистой девой и бесноватым. - Это эгоистично с твоей стороны, святоша. – Кай со вздохом окинул взглядом спину юной представительницы местных готов. – Разве вас не учат помогать ближнему и отзываться на его просьбы? - Если они изначально не ведут к блуду и не содержат злого умысла, – продекламировал Кристиан. - Я знаю! – щелкнул пальцами язычник, озарившись новой идеей. – Ты ушел, потому что испугался сказок об оборотнях, не так ли? Ты трус, ой ты трус… - Не смей обвинять меня в трусости! – вспыхнул Крис, но тут же поймал себя на том, что не должен оскорбляться и его смиренная душа выше обиды за воинскую честь. Он уже не воин, храбрость ему ни к чему, а глупому язычнику не понять, какими достоинствами руководствуется он сейчас. – Оставь меня, пожалуйста. Смолкнув, Кай чуть приотстал и, переглянувшись с Дио, вывел на лице ворчливую гримасу, карикатурно изображая их третьего приятеля. Иудей захихикал, знаками соглашаясь, что очень верно подмечены главные черты гота. Кай перестал паясничать и, покачав головой, нагнал метры, на которые они отстали от Сванагарды, освещавшей путь. Как бы ни раздражала ворчливость и вредоносность Криса, всё же плохим его вряд ли можно было назвать. Но что-то в нём вызывало сомнения, не давая полностью поверить во всю его напускную благочинность и степенность. Что-то в нем было как будто бы не так. Сванагарда не стала близко подходить к риге с факелом и указала на неё молодым людям, когда было совсем близко. Кристиан поблагодарил её от лица всех, и Кай и Дио, уставшие за день, полезли на пышный и душистый сноп сена. Гот, посмотревший на них, потом опять на ночное небо, завораживающее его сегодня, выбрал соседний и угрюмо забрался подальше от спутников. - Нынче с ним явно что-то не то, – заметил шепотом Дио, слегка зарываясь для тепла в сухую прошлогоднюю траву. - Определенно. – Кай приподнялся на локтях, проваливаясь в постель из скошенных трав, и стал следить за удаляющимся огоньком в руках Сванагарды. Какая девушка! Жаль, что завтра им опять предстоит двинуться в путь, и он не успеет сблизиться с ней. Впрочем, разве стоит жалеть о таких расставаниях? Если судьба привела к их встрече, то она устроит её снова. Если же это не судьба, то он встретит другую, которая ещё более покорит его сердце. – Дио, а у тебя есть любовь? Ты влюблялся когда-нибудь? - Я? – юный иудей зыркнул из потемок белками своих круглых глаз. Кай ждал какого-нибудь внезапного нюанса в биографии сребролюбца, который открыл бы в нём нечто более человечное, чем всё, что до сих пор было о нем известно. Не рождаются же люди с тягой к золоту и обманам? Возможно, его когда-то постигла несчастная любовь, и теперь он предпочитает искать радости в богатстве. – Зачем? Мне мама выберет невесту, на ней и женюсь. - Спокойной ночи! – не скрывая разочарования, произнес египтянин и завалился на спину. Иудей и в Нижней Мезии иудей. Как после этого можно не испытывать симпатии к христианину? Утром, приняв скромный узел с пищей в дорогу от Сванагарды, они простились с ней и отправились в дорогу. Солнце ещё было низко-низко, лес не прогрелся и обдавал рассветной прохладой. Девушка указала им, как выйти на дорогу, которая вела бы в нужном им направлении. Рассыпаясь непонятными для неё благодарностями, Кай долго смотрел ей в глаза, наконец, заставив смутиться и отвести их. Но как бы ему ни хотелось задержаться, его главная цель – следовать за Солнцем и найти истинное счастье – была важнее, и пока он не проверит теорию своего учителя, он не может остановиться. До Истра оставалось около дня пути. Там обязательно должен быть перевалочный пункт, оживление, возможно, Дио встретит соплеменников и уйдет к ним. В предвкушении неизведанного, Кай прибавил ходу и бодро зашагал по протоптанной тропе. Когда приближаешься к широкой, полноводной реке – это чувствуется ещё на некотором расстоянии. Не то далекий плеск волн, не то увлажняющийся воздух, не то птицы, кружащие обычно над водой выдают её недалекое присутствие. Понимая, что одна из промежуточных целей вот-вот окажется прямо перед ними, молодые люди ускорились, и в обед следующего дня, после того как вышли из готской деревни, оказались у переправы через Истр, сверкающий изумрудной гладью под ослепительным субтропическим солнцем. Кай вдохнул полную грудь свежего воздуха, вспоминая родной Нил, но даже там, на берегах, где он родился, не было такого живительного бриза, такого легкого шелеста листвы над головой, оповещающего о том, что всё вокруг живо, что сама природа разговаривает с людьми. Дорога заметно опускалась вниз, к пологому берегу, где виднелась гавань, у которой наблюдалось множество лодчонок, привязанных или снующих к причалу и от причала. От гавани отплывал паром для переправы на тот берег. Неподалеку от деревянного настила, по которому сновали граждане империи (а готы теперь тоже ими были, поэтому разнородные племена почти равно перемешивались под Римским владычеством), виднелись два выделяющихся всадника. Один из них был на белоснежном статном коне, похлестывающем своим пепельно-жемчужным хвостом, другой на гнедом, смирно стоящем немного диагонально от белого. Наездники о чем-то спорили с человеком, который, судя по всему, отвечал за переправу. Вернее, спорил только один, рыжеволосый юноша на светлой лошади, а второй молча присутствовал, только этим поддерживая того, с кем был заодно. Пока происходила словесная баталия, Кристиан, Кай и Дио приблизились к препирающимся. Если стоявший перед всадниками был распоряжающийся здесь, то им в любом случае нужно было к нему, чтобы за приемлемую сумму денег получить место на каком-нибудь небольшом корабле, который бы поднимался вверх по реке. - Послушайте, я не давал лодки разбойникам, повторяю вам ещё раз! – громко отрицал мужчина. - Тогда как же они перебрались на тот берег? – низковатым, не совсем совпадающим со своей ангельско-очаровательной внешностью голосом, горячился рыжеволосый молодой человек. - Откуда мне знать? Если они были на лошадях, значит, на них и переплыли. - Лошади плавают? – округлил юноша глаза и обернулся через плечо на своего сопровождающего на гнедом коне. Тот величаво кивнул головой, прикрыв глаза. – С ума сойти! Всадник на некоторое время замешкался, осматривая животное под собой, будто узнал о каких-то его магических свойствах. Кай, заинтересовавшийся услышанным, подошел ближе. - Простите, я правильно понял, что здесь обитают разбойники? - Да, представьте себе! – отвлекся от исследования коня его владелец. – Нас этой ночью обокрали до нитки. Оставили лишь лошадей и одежду, куда это годится? Я хочу догнать их и покарать! - В чем же трудность? – уточнил египтянин, залюбовавшийся красивыми жеребцами под наездниками. - В том, что у меня не осталось денег заплатить за переправу! И я удивляюсь, как можно было пропустить тут разбойников, и отказываться бескорыстно помочь пострадавшему человеку! - Но как вы собираетесь их покарать? Я так понял, что вдвоем вы не справились… что же теперь? - На том берегу должен быть римский пост. Я велю солдатам помочь мне и разобраться со всей этой ситуацией. – Кай внимательнее вгляделся в плащи и наряды неизвестных. «Велю солдатам»? Что за замашки? Неужели это патриций или военачальник? Нет, для последнего слишком молод. Впрочем, с современными римскими порядками можно ждать чего угодно. Египтянин был наслышан, насколько римское общество было продажным, развращенным и неправильным. Там всё было поставлено с ног на голову. Купить должность или получить по родственным связям - минутное дело. - Ещё раз вам повторяю, я не помогал разбойникам! – взбесился управляющий гаванью. – Они тут не одним вам причиняют неудобства, так что я бы с радостью их поймал, но они переправляются не здесь, а чуть выше по течению и самостоятельно! - Да-да, на плавающих лошадях! – рыжеволосый негодующе всплеснул руками и опустил голову к Каю. – Вы знали о том, что лошади плавают? - Догадывался, – сдерживая улыбку, как можно более серьёзно ответил тот. - Как думаете, а наши тоже? - Несомненно. – Кай убеждался в том, что это аристократ, потому что любой, связанный с воинством мужчина, не мог не знать, что кони плавают. Откуда выпал этот неумелый и не знающий простейшего парень? Кристиан и Дио подошли следом, услышав часть беседы. - О, епископ! – всадник хлопнул в ладоши, увидев гота. – Как вовремя. Я читал эту вашу… как её… - Он поперебирал пальцами протянутой в сторону гота руки, в поисках подходящего слова, затерявшегося в его памяти. – Септу! Септуагинту*! Вы, случаем, не можете так же, как Моисей, чтобы мне не пришлось мочить плащ? Ну, я имею в виду раздвинуть воду, нет? Кристиан разве что не открыл рот, услышав просьбу. Его брови приподнялись до середины лба, несмотря на его попытки оставаться безмятежным. Кай не выдержал и прыснул со смеху в кулак. Дио обиженно скрестил руки на груди. - Между прочим, Моисей наш, – проворчал он себе под нос, чтобы его не услышал никто, кроме его приятелей. - Нет, к сожалению, не могу, – собравшись, серьёзно выговорил Кристиан. - Да вы ненастоящий! – рыжеволосый засмеялся, похлопав себя по ногам. – Шучу, шучу. Нет, так нет. Придется вплавь. - В этом нет ничего страшного, – подал голос молодой человек с гнедого коня. - Ох, Бэк, ты же знаешь, как я боюсь воды… - Я знаю, принц. - Четверо пеших вытянули лица, а произнесший заветное слово «принц» обернулся к ним и, возвышенно и значимо, произнес: – Позвольте представить вам Флавия Юлия Феникса, сына покойного императора Валента**. Путники поспешили поклониться, не представляя, как в этой глуши и в таком состоянии мог оказаться настоящий принц восточной половины империи.