Memento Amari

Осень начинает наступать на королевство Аоба Джосай. Урожай собран, поля лишены своей позолоты и теперь имеют тусклый блеск под всё более пасмурным небом. Идут первые дожди, они покрывают кровли замка струйками воды, которые скользят над черепицей серебристыми полосками, те собираются в ручейки и превращают тренировочную площадку в болото. Поэтому солдаты, особенно младшие, которые еще не привыкли к этому, жаловались на то, что в течение дня терпели их мокрое и грязное снаряжение. В отведённом им крыле замка плиточный пол коридоров усеян лужами и там царит запах сырости. По одному из тех коридоров, Кагеяма неторопливо возвращается, когда его обучение закончилось. Ненастная погода была беспощадна к лучникам, и он провёл пальцами по мокрым волосам, отбрасывая назад взмокшие от воды пряди и тем самым не давая им упасть ему на глаза. У него, как и у всех его сверстников, скромная комната, соответствующая остальным: кровать, шкаф — солдатам королевства большего не нужно. В конце концов, они не должны заставать короля, сидящего на их кровати по возвращении. — Что ты здесь делаешь? — воскликнул Кагеяма, захлопывая за спиной дверь. Ойкава встает и поправляет полы своего пальто. Яркие цвета его королевской одежды с золотой вышивкой, с украшениями из драгоценных камней, символы богатства и власти, которые он носит, контрастируют со скудностью спальни. На нём нет короны, инкрустированная драгоценными камнями — она была бы пределом контрасту. Тем не менее, король по-прежнему окружён аурой силы, к которой Тобио, кажется, равнодушен: — Мы могли бы увидеть тебя. Я мог быть не один. Ойкава морщит нос: — С кем? — С Киндаичи, Куними, с другими лучниками, не знаю. — ответил Кагеяма, несколько сердито надув губы. Взгляд короля на мгновение стал жёстким. — Кто это? Твои друзья? — Это мои братья по оружию. — ответил Тобио, нахмурившись. — Ничего более. Ойкава принимает более расслабленное выражение, но холодный блеск в глубине его глаз исчез только после того, как он обнял Тобио, крепко прижав к себе. Похоже, он не беспокоился о том, что испачкает свои роскошные одежды, приближая их к мокрой одежде лучника. — Я просто хотел навестить своего мужа. — шепчет он ему в шею. — Ты бы меня остановил? — Нет. — ответил Тобио с тенью улыбки. — Никто не может помешать тебе делать то, что ты хочешь. — Именно. — улыбнулся король. Его улыбка несколько померкла, когда он отстраняется. Его глаза на мгновение пробежались по некачественной кровати, старому шкафу, грубым, не покрашенным каменным стенам и единственному окну, пропускающему слабый свет в эти дождливые дни. Наконец, он объявляет, более низким, более зрелым, одним словом, более серьёзным голосом: — Прибытие Шираторидзавы неминуемо. Я хотел ещё немного насладиться тобой, прежде чем я буду полностью поглощён переговорами. — O, — шепчет Кагеяма. — Верно, нам придётся быть ещё более осторожными, чем обычно. И он снова поджимает губы, чтобы сформировать слегка раздражённый вздох, очень ясно означавший, что осторожность — это, очевидно, не совсем черта поведения Ойкавы. Он просто смеётся над этим и рассеянно провёл рукой по волосам, размышляя с нежным взглядом: — Ты придёшь сегодня вечером? Тобио кивнул. Он прекрасно понимает, что может добраться до королевской башни незамеченным. Почти каждый второй вечер он проводит в покоях Ойкавы. Но на этот раз они оба чувствуют, что эта ночь важна, поскольку она, возможно, будет последней в скором времени. Действительно, принц Ушиджима и некоторые наиболее значимых членов его двора будут размещены в той же башне, идеально расположенной и предназначенной для общественной элиты. Их присутствие, несомненно, поставит под угрозу ночные передвижения Тобио. И попасться одному из их подданных, было бы одним из худших возможных исходов. Поэтому Ойкава надеется, что ему удастся доминировать на переговорах и, таким образом, как можно скорее отправит представителей в их королевство; заодно он восстановит своё спокойствие и средства для продолжения своей тайной идиллии. Разумеется, он не говорил это Тобио, зная его слишком хорошо, чтобы предвидеть его реакцию. Но всё же от всего сердца надеялся, что сможет принять перед всем миром эту запретную любовь. В глубине души он мечтал о том времени, когда им больше не придётся прятаться, встречаться по ночам, любить друг друга в замкнутых местах, и когда к Тобио, наконец, будут относиться по истинному достоинству. В тот вечер, во время ужина, в дополнение к еде, жители замка возбуждены, беспокойны, чтобы увидеть, наконец, грандиозную делегацию Шираторидзавы. Это королевство, о котором они слышали из сказок своего детства, королевство, с которым происходит торговля, которое, доминируя над всей северной частью континента, претендует на роль региональной державы. И за столом снова и снова повторяются одни и те же истории: — Они были союзниками народов Севера, Датеко, Аобы во время Великой войны, разделившей мир на две части. Именно они склонили чашу весов — южные королевства ни разу не смогли вторгнуться в Шираторидзаву. — Это предок Ушиджимы лично разбил две соединившиеся армии Некомы и Фукуродани за горами. В течение шестидесяти лет ни одна из них не осмеливается ступать на север континента. — Ни Шинзен, ни другие их союзники. — А как же Карасуно? — спрашивает наивный голос, кто-то слишком юный, чтобы знать все подробности минувшей войны. — Карасуно предпочли остаться нейтральными. — ответил кто-то с поучающей интонацией. — Во всяком случае, это было и остается очень маленьким королевством, чтобы иметь весомое влияние. — Не то, что Шираторидзава, — возразил другой. — Это самое большое королевство на континенте! Все восторгаются величием этих грядущих людей, иностранцев с обычаями, отличными от их собственных. Но самые старые, слабые, мудрые голоса не упускают возможности быть услышанными, и их слушают с почтением: — Шираторидзава на самом деле не была нашим союзником. Когда война была выиграна, они отозвали несколько провинций у Аобы в качестве компенсации за участие в сражениях и окончательную победу. Это были самые плодовитые провинции. И с тех пор, когда они стали стали богаче, а мы обнищали, они держат нас в зависимости. Громкость голосов падает, и превращается в шумный ропот, то один, то другой заново открывая историю, перебирая северные, южные королевства, битву в горах, потерянные провинции, предстоящую свадьбу удивляются. Их глаза расширяются от ощущения того, что перед ними разворачивается новая история, затем устремляются на помост, где король, опустив голову, отбросил свою тарелку и не спеша удалился в свои покои под тяжелыми взглядами всего сбора. — Чего вы смотрите? — рявкнул Иваидзуми в сторону солдатского стола. Этот приказ он адресует только тем, над кем имеет власть, затрагивает весь зал, и даже придворные, кажется, принимают его для себя. Но после минутного затишья слухи пошли снова. Девушки замка мечтают об иностранном рыцаре, далеко идеальном и фантастическом, который сделал бы их придворными дамами. Солдатам не терпелось встретиться с солдатами из Ширатори и обменяться с ними техникой. Наступает ночь, но замок продолжает кипеть работой. Приезд Шираторидзавы должен произойти на следующий день, и все хотят принять участие, все хотят быть небольшой частью славы Аобы. Слуги соревнуются в уборке, чтобы сделать замок безупречным, повара начинают готовить самые грандиозные блюда и самые востребованные деликатесы. Король тем временем находится в своей комнате, сидя на кровати, в огромной комнате из темного дерева, покрытой пурпурными тканями, шитыми золотыми нитями, из-за того, что даже в его уединении нет ничего слишком прекрасного для короля. Тяжёлые занавески опускаются по обе стороны перьевого матраса, скрытого толстыми тканями, которые шуршат, когда король тянет их к себе. Кровать была переделана, констатирует он, наверняка в связи с приездом Шираторидзавы. Но шансов, что они попадут в эту спальню, нет, так как брачная ночь у него уже была. В ожидании Тобио он старается отвлечься, забыть, что завтра ему придётся столкнуться со своими первыми серьёзными обязанностями. Он знает, что он одинок перед лицом великой державы, которая, если не получит желаемого, сделает всё, чтобы поставить в неловкое положение его королевство. Он изо всех сил пытался представить себе, что может им дать — во всяком случае, не новую провинцию, всё-таки Шираторидзава изрядно пользуется ими годами ранее. Аоба не переживёт нового ограничительного раздела их территории. Итак, золото? Конечно, они — богатое королевство, но богатства, хранящиеся в замковой казне, накоплены веками королями, предшественниками Ойкавы, и со временем они, кажется, истощаются. И в тысячный раз молодой монарх размышляет о временах величия королевства, тех временах, когда их земли простирались за лес, за горы. Если бы он был во главе такого огромной страны, его аргументы имели бы равный вес против Ушиджимы. Но теперь он находится в слабом положении. Легкий скрип почти вывел его из размышлений. В мерцающем золотистом сиянии свечей, которые прислуга зажгла по всей комнате, он видит, как из тени вырисовывается фигура, очертания которой ему знакомы. — Добрый вечер, Тобио. — шепчет он. Глаза юноши блестят, когда он приближается к кровати. Ойкава наслаждается плавностью его шагов, с почти кошачьей уверенностью. Когда лучник подошёл к краю кровати, где он сидит, король положил руки ему на бёдра и притянул к себе. — Возможно, это будет наша последняя ночь. — тихо сказал он. — прежде чем Шираторидзава уедут. — Они ещё не прибыли. — заметил он. Лучник небрежно скользнул пальцами по волосам короля, покрытым переменчивыми бликами в колеблющемся свете пламени. «Ему нравится трогать их», — заметил монарх. — «Может быть, из-за того, что они доступны только тогда, когда я не ношу корону.» Лишённый клейма королевской власти, он кажется ближе к себе, ближе, в конечном счёте, к обычным людям. — Я люблю тебя, — вдруг заявил он, охваченный неудержимой потребностью выразить то, что чувствует до самой глубины своей души. — Я сильно тебя люблю. Кагеяма открывает рот, чтобы ответить, но Ойкава целует его прежде, чем с его губ сорвётся хоть слово. Одна его рука лежит у него за затылком, другая — на пояснице, чтобы приблизить его ещё ближе, ещё, ещё. И когда он на мгновение обрывает поцелуй, тяжело дыша, с губами, блестящими от слюны, он мягко добавляет, и в глубине его глаз появляется страстный блеск: — Я убью собственными руками любого, кто приблизится к тебе. И он с яростью подхватывает его губы, откидывая назад, растлевает Тобио под собой. Его руки бегают по телу, обнажают горящую кожу, которую он тотчас же целует. Он оставил бы следы, если бы мог, так сильно он жаждет заполучить лучника — и, в этом его слабость, показать это. Между полузакрытыми шторами дыхание укорачивается, уступая место истошным стонам. Одежда одна за другой, ставшая ненужными клочками ткани, в итоге выбрасывается на ковёр. Звезды вращаются в небе, следуют своему небесному, ровному балету. Ночь продвигается вперёд, погружает в темноту замок. А между тем на вершине одной из башен, где в окне сияет слабый дрожащий свет, два человека любят друг друга, прильнув друг к другу, пытаясь физически прийти к той же связи, которая объединяет их души. Задыхавшиеся, взмокшие от пота, с затуманенными от желания глазами, они наслаждаются этой ночью, которую они величают особенной. В момент экстаза больше ничего не существует, кроме них. Больше нет ни чинов, ни короля, ни солдата, ни иностранного принца — их нет. Они всего лишь два простых смертных, оказавшихся в водовороте событий. Свечи погасли, купаясь в собственном воске, и в комнате, где прежде раздавались страстные вздохи и приглушённые крики, вновь наступило спокойствие. Через несколько часов в исторический день взойдёт рассвет. Отдых слишком краток для влюбленных. Как только небо сменило свой чернильный цвет в пользу более светлой палитры, Тобио, как всегда, оделся и собрался покинуть спальню, прежде чем в коридорах становилось слишком много прохожих. Однако в этот день он немного задержался. Пламенные признания короля до сих пор звучат в его голове, и он в который раз удивляется, почему именно он, почему судьба объединила в одно целое два обещания людей со столь разным будущим. Король ещё спит, его лицо умиротворено в тусклом свете: когда он смотрит сны, никакие политические хлопоты его не преследуют. Кагеяма осторожно гладит его по щеке, боясь разбудить. Затем, бросив последний взгляд, ушёл в свою маленькую комнату, оставшуюся ещё и этой ночью необитаемой. Если бы он выглянул в окно, у него был бы прекрасный вид на сельскую местность королевства на расстоянии многих миль и, возможно, он уже увидел бы вдали знамёна Шираторидзавы.