Memento Amari

Тёмная ночь уступила место серой заре. По грунтовым дорогам дует ветер, влажный и холодный, предвещающий зиму. Иваидзуми старается бодрствовать на своей лошади после ночи спасения. Естественно приободряется при мысли о пассажире, которого он везёт. Тендо связали, руки надёжно связаны за спиной, глаза завязаны, во рту кляп. Его швырнули на круп лошади, за седло Иваидзуми. Его голова качается в воздухе, но он последний, о ком думает Ойкава. Наоборот, чем меньше внимания, тем лучше. Король сидит прямо в седле с замкнутым выражением лица, по-прежнему прижимая к себе Тобио. Иваидзуми вспомнил тот момент, когда он наконец увидел их возвращающимися, когда пожар распространился по лагерю Шираторидзавы: Ойкава, с руками и лицом, испачканными кровью, нёс лучника на руках, серьёзный и торжественный. Выражение выполненного долга намекало на то, что Ушиджима мёртв. Отсутствие боли на его лице означало, что Тобио в безопасности. «По крайней мере, он жив», — подумал Иваидзуми, бросив на парочку косой взгляд. Лучник сидел попёрек седла, упираясь ногами в бок лошади. Ойкава дал ему свой плащ, чтобы он не простудился, и Иваидзуми, предпочитая страдать от ветра и дождя, чем рисковать тем, что монарх заболеет, предложил тогда королю взять его, но тот решительно отказался, решив как можно скорее удалиться из лагеря. Волосы монарха развевались ветром. На пальцах и на щеках засохли капли крови. Одной рукой он держит уздечку, другой прижимает лучника к груди. Иваидзуми не знает, спит ли Тобио, так как он прижался лицом к шее короля, и откинутый капюшон плаща мешает ему различить его лицо. Ойкава, по крайней мере, похоже, сделал всё, чтобы ему было как можно удобнее, и заставлял свою лошадь идти — обратный путь предстоял гораздо долгий. Когда солнце показалось за горизонтом, колдун начал шевелиться. Из его горла вырывались приглушённые крики, когда слова не могли выйти, заглушённые кляпом. Ойкава поворачивает к нему свой ледяной взгляд, на мгновение рассматривает его: посиневшие от верёвок руки колдуна надежно обездвижены, и он едва может пошевелить несколькими фалангами. — Шевельнись ещё, — сухим голосом предупредил король, — и я отрежу тебе руки. Угроза правдива: Тендо немедленно прекращает. Незадолго до полудня они решили остановиться, чтобы поесть и отдохнуть. Они шли по дорогам подальше от деревушек, чтобы никого не встретить, и им нетрудно было найти укромное местечко на опушке леса, чтобы передохнуть, у ручья, где можно черпать свежую воду. Иваидзуми разжигает костёр, пока Ойкава достаёт из сумок припасы и фляги. Они садятся, рыцарь напротив лучника и короля. Иваидзуми чувствует себя почти бестактным, находясь рядом с теми, кто только встретился. Он не знает, что случилось с Тобио, но печально констатирует его потухшие, опущенные глаза, бледные щёки, сбитый с толку взгляд. Король сидит рядом с ним и не отрывает от него взгляда. Иваидзуми видит, как он незаметно соединяет свои пальцы с пальцами лучника. Он уходит на мгновение под предлогом того, что надо наполнить фляги. По правде говоря, видя, что они так любят друг друга, он расстраивается. Он никогда не стремился ни к любовным похождениям, ни к женитьбе, весь занят своей военной службой королевству, и хотя он был молод, часто бросал отцовский взор на своих солдат, особенно новобранцев. Через несколько минут Тендо снова зашевелился. Без сомнения, неудобная поза, к которой он принужден, стала невыносимой. Боль и жажда должны были одолевать его. Ойкава едва бросает на него взгляд, краткий и мстительный. Тобио позволяет своим глазам задержаться на нём, а брови слегка хмурятся. Иваидзуми не простит Шираторидзаву за то, что они сделали, но, тем не менее, он не бесчеловечен. Резким рывком он сбрасывает Тендо с коня. Колдун падает на землю, стонущая масса катится в пыль. Рыцарь схватил его за воротник, чтобы поднять на колени, мгновение смотрел на него и в конце концов снял с него кляп. Мгновение все трое оставались неподвижно, всё своё внимание приковав к колдуну. Он смачивает пересохшие губы, несколько мгновений вдыхает и наконец шепчет низким, хриплым голосом: — Я хочу пить. — Оставь его, — отвечает Ойкава. — Садись, Ива. Иваидзуми бросил на Тендо жалостливый взгляд, но подчинился и оставил его. Ойкава отворачивается от него, словно от нечего делать, продолжает есть. Тобио, напротив, не сводит глаз с жалкого вида колдуна. Через мгновение он схватил флягу и встал, Ойкава схватил его за низ его туники, чтобы не дать ему подойти к колдуну. — Что ты делаешь? — Я дам ему выпить, — ответил лучник. — Конечно. Садись. — Не отдавай мне приказов. Брови короля приподнялись, и даже Иваидзуми не смог сдержать выражения удивления. Тон лучника спокойный, но твёрдый. Однако король слишком зол последними событиями, чтобы принять отказ. Он встал во весь рост, чтобы загородить дорогу Тобио. — Нет. Пожалуйста, сядь и не обращай на него внимания. Лучник поднял на него ясный, решительный взгляд. — Он дал мне выпить в лагере. Я должен оказать ему услугу. На застывшем лице короля расплылась недовольная улыбка. Он бросил презрительный взгляд на Тендо, стоявшего на коленях и вытянувшегося, губы всё ещё приоткрыты. Он всё слышит. — Тобио, — подхватил Ойкава более низким, торопливым голосом. — Возможно, он дал тебе выпить, но именно он наложил на весь замок заклинание, чтобы похитить тебя. Это он положил мне в руку кинжал с просьбой убить тебя. Во всём, что случилось, виноват он. Без него Ушиджима никогда бы не добрался до тебя. Лучник нахмурился. Он ничего не помнит из событий в замке, как и остальные, он был погружен в глубокий сон. Следующие его воспоминания возвращались к тому времени, как он проснулся в шатре Ушиджимы. Он понятия не имел, как прошло его похищение. До сих пор он считал само собой разумеещимся, что люди Шираторидзавы его просто нашли, вырубили и увезли. Он ничего не знает о заклинании или шантаже со стороны Тендо, чтобы убить его. Он колебался, потом решил не гневать короля дальше. Он положил флягу, занял своё место у огня. Но уже поздно. Ойкава глубоко вздохнул и направился к колдуну. Он наклоняется к нему, снимает платок, скрывающий его красные глаза, наслаждаясь выражением боли из-за слишком тугих верёвок, и бормочет дрожащим от гнева голосом: — Тебя больше никто не захочет. Шираторидзава считает, что ты убийца их принца. Не успеешь ты вернуться, как в твой живот вонзят залп стрел. Теперь ты мой пленник, и я казню тебя, если мне будет угодно. — Вы убили моего принца, — повторил колдун глухим голосом. — Вы изгнали меня из моего королевства, выставив меня преступником. Всё потому, что вы проявили неосторожность. — Всё потому, что ты это заслужил! Глаза Тендо пылают гневом. — Я ничего не заслуживал, господин. Это вы, кто обманулся своей свободой, кто подумал бросить вызов всему миру, выйдя замуж за лучника. Вы вообразили, что последствий не будет? И чтобы другие взяли их за вас? Позвольте мне сказать вам, молодой неразумный король, что люди моего вида могут и должны восстановливать равновесие, справедливость, мир, когда его нарушают такие безумцы, как вы! Король ответил не сразу. Сначала он улыбнулся словам колдуна, как взрослый перед наивностью ребёнка, наслаждаясь своим превосходством. Он качает головой в знак мягкого, снисходительного отрицания: — Чему верить словам красноглазого монстра? Затем Тендо одарил его такой же улыбкой: — Это вы монстр, мой король. Разве не помните? Вот кем вы стали вчера ночью в результате убийства. А я, которого вы презираете, буду вашим судьёй. Вы издеваетесь над моими красными глазами, но у вас будут такие же. — Твои угрозы мне ни к чему! — воскликнул Ойкава, внезапно ожесточившись. — Меня не волнует демон вроде тебя, который заставил меня видеть ложь, кучу лжи! Ты всего лишь коварная змея, и я буду твоим судьёй! Когда мы вернёмся, я тебя сожгу заживо. Его карие глаза одновременно расплывчаты и пылкие. Его улыбка выдаёт мстительную радость того, что он всемогущим перед этим существом, связанного и покорного перед ним. Он ждал, когда гнев или огорчение отразятся на лице Тендо, готовый смаковать любое отчаяние, которое он захочет ему предложить. Колдун ещё мгновение смотрит на него, потом его улыбка исчезает. Ничего от отчаяния. Он плюнул в ноги короля, застыв перед этим в выражении чистого презрения. — Будь ты проклят, Ойкава Тоору, король Аоба Джосай! — воскликнул Тендо, и воздух вокруг них словно зарядился грозовыми частицами и магией. — Будь ты проклят за свою гордыню и безумие, за убийство, за свои оскорбления! Ты обидел меня, раздели же моё бремя! И, со страшным смехом: — Это ты сгоришь. Ойкава сделал взмах рукой, сдерживая и сомнительный смех, и удивление, переходящее в гнев. Затем, без всяких предупреждения, он нанёс ему жестокий удар. Его сапог ударяет по лицу Тендо, который со стоном перекатывается на бок. Жестокость и неожиданность этих немногих действий ошеломляют Иваидзуми и Тобио. Они не понимают ни смеха Тендо, ни агрессивности короля. Атмосфера нарушена. — Ты сгоришь, — слабо повторил Тендо, дыхание которого перехватило от удара, но чьё тело всё ещё охватили приступы смеха. — Давай, мой юный король, бей меня сколько хочешь. Ты никогда не отнимешь у меня удовольствия от мести. Ойкава обнажает меч, не в силах больше терпеть. Всё перемешалось в его голове: проклятие, убийство ночью, книга, которую он читал о колдунах, похищение Тобио. Он больше ничего не хочет слышать. Он поднимает клинок, готовясь нанести удар и положить конец словам колдуна, когда рука крепко сжимает его запястье и не дает ему дойти до конца. — Прекрати, — прервал его Иваидзуми. — Достаточно одного убийства, Ойкава. Мы возвращаем его в качестве пленника. Он повёл его в сторону, к Тобио, всё ещё неподвижно стоявшему у костра. Он следил за всей сценой и, как и накануне, был немым свидетелем жестокости, которому мог поддаться Ойкава. Король вставил меч в ножны, не без последнего ненавистного взгляда в сторону Тендо, которому Иваидзуми снова закрыл глаза и рот. Они быстро уезжают. Они ехали в том темпе, что ехали уже несколько часов. Но Иваидзуми, повернувшись к королю и лучнику, на этот раз встретил пристальный взгляд Кагеямы, прикованный к нему. Он положил голову на плечо Ойкавы, но глаза его были открыты. Рыцарь несколько мгновений отвечал на этот взгляд, потом отвернулся, чтобы Ойкава не задавал вопросов. «Он тоже, — подумал Иваидзуми, — должно быть, был потрясён всем случившимся.» Бесспорно, его похищение и последствия от него являются травмой. Но в задумчивых синих радужках ему скорее кажется, что он видит ответную реакцию на всё более опасное поведение Ойкавы. И он знает, что оба задают один и тот же вопрос по отношению к мужу и другу. «Как далеко он зайдёт?»