Memento Amari

Иваидзуми не видит конца их путешествия. Правда, двигались они медленнее, чем раньше, когда под давлением срочности вывели своих коней за пределы их возможностей. Но особенно напряжённая атмосфера, нависшая над ними, кажется, чрезмерно растягивает минуты и часы. Ойкава, по возможности, ещё более замкнут, чем в то самое утро. Он не сказал ни слова со времени своей стычки с тенду, а колдун тем временем едва может что-либо сказать. Иваидзуми позаботился крепко затянуть кляп. Он не пытался говорить и больше не жаловался, вернувшись в исходное положение, закинутый как мешок на крупу лошади. Время от времени рыцарь пересекался глазами с Кагеямой. Затем они обмениваются тяжёлым взглядом смысла, который тотчас же обрывают, от страха — да, действительно ли это страх, который они испытывают? Что Ойкава настигнет их врасплох. Иваидзуми почувствовал странное сострадание к лучнику, который стал жертвой неконтролируемой, разрушительной любви и которая, в конце концов, причинила ему столько же вреда, сколько радости. Начинает опускаться ночь, и они понимают, что до замка ещё далеко. Рыцарь предлагает найти постоялый двор, но Ойкава качает головой. Это слишком рискованно. Они с Иваидзуми — две самые выдающиеся личности в королевстве, они несут сверхъестественное и опасное существо, и Тобио любой ценой должен остаться целым и невредимым. Они ехали ещё некоторое время, под ритмичными вздохами Иваидзуми, пока не решили свернуть немного в сторону от дороги, на опушку небольшого леса, чтобы защититься от ветра и скрыться от взглядов путников. Рыцарь разжигает огонь, и они, как и раньше, собираются вокруг. На этот раз он оставляет колдуна там, где он лежит. Их спешно унесённые пищевые пайки опасно иссякают. Но они рассчитают, что вернутся на следующий день в полдень, если не задержатся. Ойкава до сих пор не надел плащ, его плащ покоится на плечах Тобио, и холодный ветер, свистящий между голыми ветвями деревьев, прижимает ткань его роскошные, но тонкие королевские одежды к коже. Его каштановые волосы развевались на ветру. Глубокий порез, который он получил в схватке с Ушиджимой, оставил прорезь на его лице, а на коже вокруг проступают следы засохшей крови. Иваидзуми знает свою роль перед своим королём, который также является его лучшим другом. Он сбросил с себя плащ, протянул ему без единого слова. Ойкава ответил лишь небрежным взмахом руки. — Оставь его себе, мне не холодно. — Бери, — настаивал рыцарь. — И очисти лицо. Король колебался мгновение, прежде чем взять его в руки. Он выглядит неуверенным, и вздыхает, отвернувшись к пустынному пейзажу: — Кажется, чуть дальше я видел реку. Пойду ополоснусь. — Я иду с тобой, — сказал Иваидзуми. — Ты король, и не может быть и речи о том, что ты идёшь один. — Мне нужно немного побыть одному, — отрезал Ойкава. — Я доверяю тебе защиту Тобио. За короткое время многое произошло, я должен сделать шаг назад, прежде чем вернуться в замок и сделать вид, что ничего не произошло. Иваидзуми кивнул, немного настороженно, но с облегчением, что тот осознал своё поведение. Если это поможет ему успокоиться… Он наблюдает, как тот завязывает плащ вокруг плеч, откидывает капюшон и исчезает в полумраке, потом он возвращается к их маленькому очагу, возле которого Кагеяма греет руки. Тот бросает вопросительный взгляд на рыцаря, когда тот садится рядом с ним. — Как ты себя чувствуешь? — спросил Иваидзуми, протягивая руки ближе к его, в нескольких дюймах от пламени, чтобы согреть онемевшие пальцы. — Ничего страшного, — просто ответил лучник. У них никогда не было возможности много поговорить. Иваидзуми наблюдает за ним на тренировочной площадке, как и за всеми другими солдатами, но он не может отрицать, что уделяет ему особое внимание, зная, как много он значит для Ойкавы. У них были только отношения начальника с лучником, редко пересекающиеся моментами, когда король сближал их. Когда Иваидзуми служил им посредником сообщений, чтобы Тобио присоединился к нему, или же во время свадьбы. И в этот момент Хаджиме немного растерялся, не зная, что сказать. На мгновение он рассматривает лицо Тобио, на котором пляшут оранжевые отблески пламени. Он ещё подросток, на несколько лет моложе их, наверное. Его глаза такого глубокого синего цвета, какого Иваидзуми ещё никогда не видел, сейчас те задумчиво смотрели прямо перед собой. — Кагеяма. Он встревоженно повернулся к капитану. Иваидзуми не знает, что с ним происходит в этот момент, но у него есть слова, которые он должен был произнести гораздо раньше, но пока он не нашёл возможности рассказать. Просто потому, что они несут в себе роковое подтверждение того, что их король изменился. — Если Ойкава причинит тебе боль, в первую очередь, скажи мне. Да, вот что Иваидзуми испытывает сейчас, когда стоит рядом со своим другом — неуёмное чувство опасности. Он боится его решений, столь чреватых последствиями и вместе с тем всегда необдуманных, подчинённых капризам пылкой души. Он не может предсказать поведение короля, иначе он сделает всё, чтобы защитить то, что он считает своим самым ценным достоянием — Тобио. И Кагеяма, среди всего этого, играет одновременно и жизненно важную, и смертельную роль. Да, он стал причиной жизни короля, но это привилегированное и секретное место может быстро привести его к смерти, если Ойкава продолжит идти по наклонной. И Иваидзуми не может закрыть на это глаза. — Он не причиняет мне вреда, — искренне ответил лучник. — То что случилось… Это не его вина. — Тендо манипулировал им, — соглашается Иваидзуми. Он впился взглядом на огонь, не в силах унять охватившее его беспокойство. Он молча смотрит, как ветки сгорают в пламени. Ветки чернеют, потрескивают, наконец, вспыхивают. Регулярное потрескивание, отнюдь не успокаивающее, кажется ему тревожным. Он бросает нервный взгляд в сторону Тендо, вспоминает слова колдуна и беспокоится об их последствиях. Ведь они не знают, кто он на самом деле, каковы пределы его власти. — Ойкава обрёл с тобой счастье, — сказал он совсем тихо. — Он действительно любит тебя. Он не решается добавить «Может быть, слишком сильно», но это в значительной степени подразумевается, и Тобио это понимает. Он медленно кивнул, на его губах заиграла лёгкая улыбка. — Он мне тоже очень нравится, — сказал он серьёзным тоном. — Не потому, что он король, богат и могуществен. Я люблю его таким, какой он есть. Но какой теперь Ойкава? Какие общие черты у убийцы Ушиджимы с восторженным королём? Куда делось озорство его глаз, дерзость его жестов? Он вспомнил счастье в его взгляде, когда он смотрел на Тобио за столом во время ужина: мечтательный, с улыбкой на уголках губ, излучающий впечатление безмятежности и тихой радости. Теперь, когда он обращается к Кагеяме, его глаза темны, обеспокоены, вызывающие, словно он боится, что его снова отнимут. — Я дал клятву, — продолжал Тобио, убирая руки от огня и погружая их в рукава. — Пока бьётся моё сердце- — И до тех пор, пока твои глаза видят, — закончил Иваидзуми. — Одним словом, до самой смерти. Тобио хмурится, бросает украдкой взгляд в сторону лошади Иваидзуми, привязанной дальше, и на бесформенную фигуру Тендо. — Он сказал мне, что некоторые смерти наступят раньше, чем ожидалось, — произнёс он на одном дыхании, с неуверенным видом. Иваидзуми прищурил глаза. Тенду много говорит, и в основном с целью посеять сомнение в головах других, чтобы те служили его собственным интересам. Он хорошо видел это в Ойкаве. И хотя его полномочия неоспоримы, капитан гвардейцев чувствует, что в его словах есть доля лжи, что-то порочное, слишком поспешное, чтобы быть полностью правдой. Может быть, даже видения ориентированы на его желания? Он положил руку на плечо Тобио: — Не позволяй его словам повлиять на тебя. Они не имеют никакой ценности. Затем, с доброжелательной улыбкой: — Теперь других смертей не будет. Тобио одарил его слабой улыбкой. Иваидзуми встаёт, ищет в своих припасах то, что они могли бы съесть, старается распорядиться им как можно лучше. Он чувствует, как растёт тоска из-за того, что Ойкава не вернулся, упрекает себя за то, что не сопровождал его. С облегчением он видит, что через несколько минут он снова возвращается бледной фигурой в ночи. На его щеке, теперь уже отчетливо, вырисовывается глубокий порез, от которого он, вероятно, будет шрам. Они едят молча, тишина продолжается даже после приёма пищи, и Иваидзуми решает нарушить её, предложив встать первым на стрёме. — Хорошо, — ответил Ойкава. — Я устал. Он возвращает ему плащ. Ведь, они с Тобио могут разделить друг с другом второй. Иваидзуми наблюдает, как они прижимаются друг к другу, по другую сторону костра. И снова это странное чувство овладело им. Это не ожжог от ревности, не то ледяное объятие беспокойства. Это братская нежность, которая связывает его с этой парой, у которой он видел, как она образовалась, поженилась, была разделена, а затем воссоединилась. Несмотря на всё своё опасение за будущее, на данный момент подавленное перед этой трогательной картиной, он надеется, что они смогут спокойно жить своей любовью, тайной или оглашённой. И он предчувствовал, что Ойкава, как только вернётся, захочет оформить их отношения — и по возможности сделать Тобио своим королём-консортом. Это довольно распространённая практика, в современных королевских семьях: выходить замуж за кого-то одного пола и усыновлять наследника. Это то, что Ушиджима хотел совершить с Ойкавой. Иваидзуми помнил, что иногда его посылали на такие королевские свадьбы представлять своего короля. На события такого масштаба предпочитали не пускать единственного наследника Аоба Джосая, и ему была предназначена эта честь. Три или четыре года назад он присутствовал на свадьбе короля Карасуно Савамуры с принцем из меньшего семейства. Хаджиме оглядел главный зал, украшенный гирляндами и цветными знамёнами королевств новых супругов, лепестки цветов, брошенные с балконов, гулкую музыку. Куда бы он ни смотрел, он видел рыцарей в сверкающих доспехах, дам в блестящих бархатных платьях, придворных с улыбающимися лицами, одетых в свои самые красивые наряды. В конце центральной прохода, оставшегося безлюдным, поверх радостных лиц, украдкой вытирающих слёзы, он мог видеть, как женихи обмениваются клятвами. Он задаётся вопросом, возможно ли провести такую церемонию в Аобе, столь отличную от тайной свадьбы, при очень скудных гостях, на которой он присутствовал. Но искренность и эмоциональность краткой церемонии, в маленькой часовне и посреди ночи, была сравнима с пышностью официальной королевской свадьбы. И Ойкава не отступит перед повторным утверждением этой свадьбы, Иваидзуми в этом уверен. Он захочет сделать всё по-крупному, лично пригласит сильных мира сего, отпразднует целую неделю. И эти излишки послужат лишь иллюстрацией того, насколько он свободен в любви, каково его пренебрежение к обязательным традициям, что он женился на лучнике и совершил для него то, чего не сделал бы один король для другого. Во время стрёма он с тревогой думал о последствиях только что выполненной ими миссии. Шираторидзава обвинит Тендо в убийстве Ушиджимы, и они не попадут под подозрение, хотя отказ от брака может привести к разрыву отношений между их королевствами. А война, что тогда, Ойкава сохранит свои воинственные амбиции сейчас, когда он больше не находится под давлением шантажа? Прошло несколько часов, когда Кагеяма внезапно сел. Лицо у него бледное, потное, грудь неровно вздымается, а нервные глаза, кажется, что-то ищут. «Он проснулся от кошмара», — догадывается Иваидзуми. Их взгляды пересеклись, лучник, кажется, узнал его и успокоился. Перед обеспокоенным взглядом своего капитана, он всё ещё задыхаясь шепчет, стараясь не разбудить Ойкаву, который всё ещё держит его в объятиях: — Всё в порядке, был всего лишь дурной сон. Я подумал, что… Нет, ничего. Он явно старался успокоиться и контролировать дыхание. Его глаза неотвратимо возвращаются к Тендо, и Иваидзуми может только представить себе содержание его сна. Вероятно, обрывки воспоминаний о последних днях, когда он подвергался надругательствам Ушиджимы и Тендо. Он хотел бы ещё раз поговорить с ним, предложить себя в качестве доверенного лица, но не успевает открыть рот, как Кагеяма продолжает: — Теперь, когда я проснулся, я могу постоять на стрёме. Рыцарь чувствует, как усталость давит на его веки, и не отказывается. Если он хочет, чтобы на следующий день он смог скакать верхом и как можно скорее вернуться в замок, ему нужен отдых. Поэтому он ложится на землю, свернувшись, чтобы сохранить тепло. Сквозь полузакрытые глаза он видит, что Тобио сидит, голова Ойкавы лежит у него на коленях, и он гладит его волосы. Это последний образ, который он видит перед тем, как погрузиться в желанный сон.