Memento Amari

С момента предложения короля прошло две недели. С тех пор он несколько раз виделся с Тобио, но не осмеливался говорить ему ни об официальном оформлении их брака, ни, соответственно, о возможности зачать наследника. Он очень хорошо видел сомнение на его лице, по многим причинам, так что он с трудом сдерживал своё нетерпение. Он рассказал об этом Иваидзуми, как и обо всём. Если рыцарь большую часть времени считал его решения необдуманными и выступал против многих из них, он, похоже, не счёл абсурдными последние планы короля — он видит в них логическое завершение, неизбежный прогресс в свете последних событий. Другие заботы тяготят Ойкаву. Если политическая ситуация спокойна — он отправил своих послов на похороны Ушиджимы, и об этом ещё говорят, — на данный момент его здоровье не даёт ему никакого продыху. Внезапные и мимолётные боли в голове стали постоянными. Несколько раз он консультировался с целителями, которые не находят разумного объяснения этому явлению, если не считать последствий недельного переутомления и, может быть, эмоционального потрясения, тем более что на него наводил до сих пор необъяснимый шрам на щеке короля. Эти мигрени скручивают ему голову, и он иногда вынужден уединяться, ожидая, когда они пройдут. Боли переменчивы: иногда они проходят через его голову из стороны в сторону, как железный прут, иногда они влекут за собой глаза, и тогда он не может вынести очень яркого света. Но когда он пытается выяснить, влияют ли эти боли на зрение, ему отвечают, что острота его зрения всё так же хороша. Тайна остаётся открытой. Чтобы не потерять лицо и оставаться в делах королевства, Ойкава продолжает посещать собрания и советы, чтобы подвести итоги геополитической ситуации и предложить различные реформы, направленные на улучшение повседневной жизни его народа. Он почувствовал себя более чувствительным к нему с тех пор, как начал свою историю с лучником, хотя Тобио очень редко рассказывал ему о своей семье и детстве. Возможно, если бы он стал королём-консортом, то смог бы участвовать в этих советах и лучше руководить политикой министров, которые всегда жили в замке и обладали лишь чисто теоретическими знаниями о народе. В зале Совета холодно в эти зимние утра. Факелы теперь горели днём и ночью, отбрасывая свои оранжевые отблески на стены из светлого камня, но их было недостаточно, чтобы согреть атмосферу замка. Ойкава занимает место, и его глаза автоматически обращаются к той части стены, где на него напал Ушиджима, — чего все за столом не знают. Он вздыхает, проводит рукой по усталым глазам, в третий раз спрашивая себя, что с ним происходит. Едва заседание только начинается, в зал врывается посланник из королевства Инаридзаки. Всё в нем свидетельствовало о срочности: его сапоги, покрытые засохшей грязью, и пыльный плащ, признаки того, что он не удосужился переодеться перед тем, как отправиться на совет, наверняка только спустился с лошади. Он глубоко поклонился присутствующим, замечает Ойкавы в корону и в королевских одеждах, а затем громким голосом произнёс: — Король Кита мёртв. Встревоженные кивки приветствуют это известие. Царь Кита, как известно, был справедливым и мудрым королём, который всегда старался сохранить мир в своём и чужом королевстве. Он был стар, и новость не вызвала такого удивления, как смерть Ушиджимы. — Соболезнуем, — ответил Ойкава. Его советники присоединились к нему с соболезнованиями. Посланник принимает их, а затем продолжает, переходя к причинам, которые побудили его приехать в Аобу с такой поспешностью: — Наша страна зашла в тупик. У короля есть два наследника, которые являются братьями-близнецами. Ведутся переговоры о том, как разрешить ситуацию, и принц Осаму поручил нескольким послам, таким как я, собрать мнения других королевств. — Почему бы не отдать трон первенцу близнецов? — Господин, эти два брата не похожи во всех отношениях. Старший — Ацуму, родился с магическими способностями, в то время как младший — Осаму, полностью лишён их. — Да, — кивнул советник. — Ацуму из Инаридзаки и Кенма из Некомы — единственные маги, известные на данный момент, к которым, надо признать, следует добавить колдуна из Шираторидзавы. — Он маг или колдун? — спросил Ойкава, нахмурившись. — Маг, Ваше Величество, хотя его личность может ввести в заблуждение. Я никогда не видел, чтобы он использовал свои силы на сотворение зла. По крайней мере, пока не видел. Здесь он затронул основную проблему, и продолжает: — Принц Осаму справедливо опасается, что он воспользуется своими сверхъестественными способностями, чтобы окончательно закрепить свою власть на троне. Союзники предпочли бы, чтобы Осаму стал королём, чтобы восстановить равновесие. Один был бы королём, другой магом, было бы что-то справедливое в этом распределении сущностей и обязанностей. — Это правда, маги, даже не будучи королевской крови, всегда имеют большое влияние на правителя, — признал Ойкава. — Так в Некоме царь Куроо, говорят, никогда не расстаётся с Кенмой. Ацуму ничего бы не потерял, оставив трон брату. — Но Ацуму получил тоже образование принца, как и Осаму. Ему было бы обидно признать брата единственным законным наследником. — Почему бы вам не разделить королевство пополам? — предложил монарх. — Каждый будет править своей частью. Первый, у кого появится наследник, сможет назначить его законным преемником всего королевства. И этот наследник сможет воссоединить королевство после смерти обоих братьев. Посол, кажется, на мгновение задумался, затем кивнул. — Благодарю за ваши предложения, Ваше Величество. Впрочем, сам я не смог бы донести их до князя Осаму, надо разнести весть по другим королевствам. Теперь я должен спросить короля Карасуно и так далее. Я пришёл как можно скорее, пока ситуация ещё достаточно спокойна, но мы опасаемся неминуемого переворота… Если это возможно, отправьте гонца, чтобы доставить ваши решения в Инаридзаки. — Конечно, — кивнул король. — Мы обдумаем другие варианты, но сделаем это без промедления. Посланник немедленно покинул комнату, и на маленьком собрании вновь воцарилась тишина. Король подносит руку ко лбу, внезапно устав, в то время как советники начинают говорить друг с другом: — Мы ничего не знаем об этих двух принцах, если не считать того, что у них разный темперамент. Осаму спокойнее брата. — Что делает Ацуму ещё более трудным для него. — Разве король Кита не назначил наследника? Разве он не сделал выбор перед смертью? — А что, если они будут чередовать правление каждый год? — Это ни за что не сработает, посмотрим! Кто откажется от власти, вкусив её? — А если… — Тише, тише! — отрезал вдруг Ойкава. Он резко упал на кресло. Одной рукой он поддерживает голову, лицо повёрнуто вниз, глаза закрыты. Все молча, поворачиваются к нему. Гримаса страдания искажает губы короля, и, несмотря на запрет, слышны крики: — Ваше Величество, с вами всё в порядке? — Позовите лекаря! Ойкава с трудом поднял голову. Его головная боль вновь появилась внезапно, с редкой силой. Он уже смутно воспринимает неразборчивые звуки и размытые фигуры, всё размыто от силы боли. Он хочет встать, шатается, чувствует, как руки поддерживают его. Голоса вокруг него в панике, и он видит, как каменные плиты движутся у него под ногами. Его зрение окрашивается красным, он слышит только торопливые удары собственного сердца. Он теряет сознание. Когда король приходит в себя, он лежит в постели. Его тут же охватила та же боль, едва ли не слабее той, что испытывал раньше. Шторы в его комнате были задёрнуты, и полумрак комнаты позволил ему без особого труда открыть глаза. Вокруг себя он узнал знакомые лица нескольких советников, нескольких целителей, и Иваидзуми, стоящего у его постели. Он говорит первым, как только видит, как он шевелится: — Как ты себя чувствуешь? — Получше, — пробормотал Ойкава, изобразив бледную улыбку. — Ваше величество, вы больны, — вмешался один из целителей. — У вас жар, — добавляет второй. — Вам нужно отдохнуть. — Да, — в свою очередь сказал один из его советников, один из тех, наверное, кто помог ему добраться до его комнаты. — Мы обо всём позаботимся, но вы должны беречь своё здоровье… Он не заканчивает свою фразу, но подразумеваемое значение доносится до короля: «Потому что, если король уйдёт из жизни, нам будет очень трудно найти ему преемника.» Он кивает, показывая, что понял, и рассеянно слушает советы целителей, которые прежде всего выступают за несколько дней отдыха. Самая важная личность королевства, не может пренебрегать своим здоровьем, остерегают они. Они постепенно отступают, но когда Иваидзуми хочет сделать то же самое, король хватает его за запястье. Дверь закрывается, рыцарь и король остаются одни. По жесту Ойкавы Иваидзуми садится на кровать рядом с ним. — Тебе надо поспать, Ойкава, — начал рыцарь. — Иначе не поправишься. Прошло уже несколько недель, и стало ещё хуже. — Да, — вздохнул король. — Голова кружится, глаза горят, всё тело болит. Я не знаю, что со мной происходит. Ива, я думаю, пора принять меры предосторожности. — Меры предосторожности? Король слегка вздохнул, опустил глаза, затем перевёл их на своего верного друга: — Если дела не пойдут на лад, я хочу, чтобы ты принял правление над Аоба Джосай. Ты единственный, кому я по-настоящему доверяю в своём политическом окружении. Я знаю, что ты поступишь правильно. — Ойкава… — Я напишу где-нибудь, чтобы ты мог это подтвердить. Я прошу тебя только об одном.… — Ты не умрёшь, — пробормотал Иваидзуми. Король пожимает плечами, но рыцарю кажется, что глаза его блестят от слёз. Он почувствовал, как какой-то страх поселился в его груди, какое-то полыхающее, холодное чувство при мысли о том, что монарх может когда-нибудь уйти из жизни. Они воспитывались вместе, несмотря на разные судьбы, и даже сейчас, когда король отклонился от намеченного им пути, он оставался самым дорогим человеком в глазах Иваидзуми. — Кто знает? — ответил Ойкава вполголоса. — Это не болезнь. Это… это тварь уничтожает меня. Завтра будет хуже, а послезавтра ещё хуже. Ты это понимаешь так же, как и я. Он прервал себя. Лицо его бледное и потное, глаза горят ярче обычного, между лихорадкой и отчаянием. — Я прошу тебя только об одном, — он схватил его за руку и умоляюще посмотрел на него. — Присмотри за Тобио. Иваидзуми медленно кивнул: — Я уже присматриваю за ним, не волнуйся. Всё будет хорошо, ты поправишься, даже если… Иваидзуми остановился на своей фразе, внезапно охваченный сомнением. Дрожь пробежала по его шее, когда он наклонился к королю, внезапно встревоженный: — Это… Возможно, это Тендо. То, что он сказал на днях, он тебя… Он тебя… — Проклятье, — прошептал король. — Да. Он закрывает глаза для того, чтобы проникнуться этой мыслью, так и для того, чтобы защитить их от всё ещё слишком яркого света. Руки у него чесались, пальцы кололи, словно их разорвали. Огромная тяжесть нависла над ним, поскольку он медленно осознаёт все эти явления в свете проклятия. Он снова открыл глаза и выпрямился в постели, внезапно притянув Иваидзуми к себе, пока их лица не оказались всего в несколько дюймах. — Мои глаза! — воскликнул Ойкава, погружая взгляд в зеленые радужки своего друга. — Мои глаза, какого они цвета? — Они… — пробормотал Иваидзуми, запнувшись. — Они тёмные, как обычно, но… Мне нужно больше света. Он вскочил с кровати, раздвинул занавески, и дневной свет проник в спальню, отбрасывая свои блики на гладкой деревянной мебели, освещая бледное лицо Ойкавы. Рыцарь возвращается к нему, и король старается держать глаза открытыми, чтобы показать их ему. — Они того же цвета, что и обычно, — наконец произнёс Иваидзуми. — Может быть, чуть больше… Не знаю, но ничего вопиющего. — Они не красные? — встревожился король, и паника начала сочиться в его голосе. — Тендо сказал, что у меня будут красные глаза! Он хочет превратить меня в злое создание! Ива, он хочет…! — Успокойся, — прошептал рыцарь. Он схватил его за плечи, с силой отшвырнул назад. — Твои глаза нормальные, и всё наладится, -пообещал он. — Я пойду найду Тендо. — Нет, я сам пойду! Это между нами. Должно быть решение… В проклятиях всегда есть выход, и если я найду его… Он повернулся к своей библиотеке и увидел книгу о магии, лежавшую вертикально перед всеми остальными книгами. — Вот! — воскликнул король и протянул руку, чтобы указать рыцарю. — Она нужна мне! — воскликнул он и поднёс руку к груди, словно обжёгся. Книга падает с полки. Как будто сильный удар был нанесён в грудь двум мужчинам, когда они смотрели на книгу, открытую на полу, в нескольких метрах от них. Глаза Ойкавы расширились от ужаса, губы приоткрылись, рука в сжатая в кулак прижалась к сердцу, не в силах поверить в то, что только что произошло. Иваидзуми замолкает, смотрит то на упавший на землю предмет, то на своего короля, лицо которого потеряло весь цвет. — Это… это ты сделал? — шепчет он, и голос его, кажется, доносится откуда-то издалека. — Нет! — крикнул король, испугавшись. — Это не… я… Но они оба это чувствуют, они чувствуют, магию, витающую в воздухе с тех пор, как Ойкава протянул руку, они видели, как книга двигалась сама собой в ответ на жест короля. Рыцарь подался вперёд, с бьющимся сердцем, и подхватил книгу. «К существам с красными глазами (список не полный) относятся колдуны, демоны, вампиры (вымерший вид), некоторые призраки». Он поднимает глаза на Ойкаву, и ему кажется, что всё остановилось. Всё просто перевернулось. Король свернулся калачиком в постели, с руками, засунутыми в рукава, совершенно испуганный самим собой, кем он становится сейчас? Наконец его голос поднимается, дрожащий и едва слышный: — Никто не должен знать, Ива. Никто не должен знать, что я… что я становлюсь… Рыцарь, не в силах вымолвить ни слова, медленно кивнул. Он встречает глаза короля, их обычного карего цвета, может быть, чуть светлее, прикованные к нему со страшной серьёзностью из-за страха: — Никто.