Memento Amari

Первое, что делает король, вставая, — это подбегает к зеркалу и осматривает свои глаза. Склонившись над зеркалом, он наблюдает за малейшим оттенком своих радужных оболочек, как будто может избежать обрушившейся на него участи. Но цвет их меняется, неотвратимо, и всё больше склоняется к красному. Пока цвет ещё незначительный, но те, кто часто смотрел королю в глаза, могут заметить его. Именно из-за цвета, а также рогов, которые с каждым днём кажутся более внушительными, хотя всегда скрыты под его волосами, у короля портится настроение. Он весь день торчит в своей комнате, вдали от чужих глаз, за исключением Иваидзуми, который регулярно навещает его. Рыцарь занял его место за столом Совета, предоставленное самим Ойкавой, чтобы заменить его во время отсутствия. Он получает указания от короля и передаёт их советникам. И, кроме того, даже если окажется, что главнокомандующий армией высказывал своё личное мнение, король знает его достаточно, чтобы знать, что он полон здравого смысла и полностью доверяет ему. Кроме того, он поручил Иваидзуми сообщить Тобио о его болезни, не раскрывая ему истинную природу — просто чтобы держать его подальше, пока он обдумывает, как сообщить ему. Он боится нескольких вещей признания ему в правде: с одной стороны, что Кагеяма отвернётся от монстра, которым он становится; с другой стороны, что выход из проклятия убедит его действовать и он совершит злой поступок. Поэтому король почти в одиночестве последние несколько дней наблюдал происходящее с ним превращение. Когда слуги приходят к нему с подносом в обеденное время, он притворяется спящим или поворачивается к ним спиной, чтобы они ничего не заметили. Он прочитал всю книгу о магии, почти в отчаянии, в поисках последней возможности, последнего средства, которое могло бы избавить его от превращения в демона. Ничего не поделать, никакого решения нет — кроме немыслимого способа. Если ему придётся смириться с тем, что он становится зверем, то король сделает всё, чтобы иметь возможность сохранить максимальный контроль над собой. И это требует контроля над своими силами. Ойкава быстро понял, что его жесты рук не имеют последствий, если за ними нет намерения. Он может двигать руками во всех направлениях, если ничего не желает, то не оказывает никакого влияния на окружение. Если книга упала, значит, он просил Иваидзуми принести её, желая перечитать. Так он упражнялся, сидя на кровати, стараясь притянуть к себе книги из своей библиотеки или безделушки, украшающие его комнату. Сначала он видел, как предметы дрожали, затем падали на землю. Затем, через два дня, предметы достигали его. Сначала его руки жгло, но чем больше он упражнялся, тем меньше болели. Сначала странная радость овладела им, когда первая книга попала ему в руки, ощущение доселе неведомой силы, намного превосходящей всё, что он мог знать как смертный. Но вскоре он понял, что всё будет не так просто. Его силы постоянно растут, и он уже не может управлять ими, как это было всего несколько дней назад. Когда протягивается рука, предметы уходят слишком далеко, словно их тянет сила, превосходящую его собственную, врезаются в стену напротив. Страх и волнение разделяли его сердце, когда он видит, как она становится всё сильнее и сильнее. Он не только тренируется притягивать к себе предметы, его способности охватывают множество действий. По своему желанию он может взрастить или тушить пламя свечи, толкать или тянуть мебель на расстоянии. Точно так же наступил период правильной меры, когда всё в точности соответствовало его желаниям. Сейчас, за последние несколько дней, всё снова впадает в крайность. На мгновение он задумался об освобождении Тендо, чтобы тот мог научить его, как правильно использовать свои силы. Но решение проклятия, столь жестокое, удержало его от того, чтобы снова прибегнуть к помощи колдуна. Он уверен, что Тендо точно знает подробности его продвижения, чувствует все магические волны, которые он проецирует, пусть и глубоко под землёй, в своей темнице. То, что пугает его, очень точно написано в книге. Это тот факт, что его силы в основном зависят от его эмоций, а в данном случае они совершенно неуправляемы. Держась подальше от любого источника раздражения, король не был свидетелем подобных демонстраций со времён беседы с Тендо, где пламя колыхалось вместе с его паникой. Теперь, когда его силы выросли, он с трудом представлял себе последствия эмоционального шока. И король прекрасно знает, что его характер и так достаточно сложен, чтобы он мог уберечься от очень опасных последствий. Вот почему он не решается снова увидеть Тобио, беспокоясь о том, что его чувства оказать влияние на окружение. Или же это касается только негативных чувств? Но в таком случае, как бы он повлиял на мир, находясь под властью любви? Будут ли последствия столь же трагичными под воздействием такого чистого, такого позитивного чувства? И снова король задумался, не находя ответов, и попытался обрести контроль над ещё неуправляемыми силами. Сидя за столом перед зажжённой свечой и разными лежащими на нём предметами, с закрытыми глазами, он пытался вспомнить ночь убийства Ушиджимы. Он помнит огонь, металл и кровь, помнит гнев, ненависть, страх, которые боролись в нём в адском хаосе. Он чувствует, как его силы растут, на мгновение утраченные глубоко внутри него, как поднимается чувство беспокойства от воспоминаний. Магия, кажется, накапливается в его сжатой груди, в кончиках его пальцев, готовая хлынуть при малейшем указании. И когда воспоминание достигает кульминации, которым овладевает отражение чувств той ночи, она больше не контролируется. Предметы, лежащие на столе, стремительно разлетаются, словно под действием взрыва, свеча резко гаснет. Ойкава не осмеливается представить себе последствия светлых чувств, увидев последствия, которые уже произвело это воспоминание. Эксперимент укрепил его мысли об изоляции, хотя он прекрасно понимал, что дальше так продолжаться не может. Он знает, что ему нужна помощь, что превращение в демона подрывает его силы и боевой дух. Иногда, когда он контролирует свои силы, он чувствует странную гордость, и перед ним открывается мир возможностей. В других случаях, понимая, что его человеческий облик покидает его, что он превращается в злое существо, обезображенное заклятием, он погружается в состояние апатии, депрессии. Он лежит неподвижно, свернувшись клубком в углу своей комнаты, не в силах думать ни о чём, кроме своей ужасной судьбы. И ему кажется, что температура в комнате падает, вторя его ощущению пустоты и холода. Именно в один из таких моментов сомнений и смирившегося отчаяния Иваидзуми застал его в тот день, когда он неожиданно вошёл. Он единственный, кто имеет на это право. Спальню короля заботливо охраняют два стражника. Хотя ему больно в этом признаваться, эта предосторожность предназначена для защиты от назойливых советников, врачей и от Тобио. Рыцарь вздохнул, обнаружив своего друга в таком состоянии, прижавшегося к стене. Он пересекает застывшую комнату, вздрагивая. Затем он тянет короля за руки, чтобы вернуть его на место, крепко подпирает его к кровати и укладывает там как можно осторожнее. Он подтягивает стул и садится у постели, вид у него явно беспокойный. — Не волнуйся, Ива, — шепчет Ойкава. — Я привыкну. — Мы должны привыкнуть, — ответил рыцарь и кивнул, хотя выглядел встревоженным. — Ойкава… Вот уже две недели ты сидишь здесь взаперти. Я бы хотел пожалеть тебя, но нам нужно серьёзно поговорить. Король не смотрит на него, лёжа в постели, устремив глаза в потолок. У него бледный цвет лица, и он похудел из-за того, что перестал правильно питаться. Глаза теперь имеют промежуточный цвет между карим и красным, похожий на красное дерево. Его рога, что больше всего потрясло рыцаря, всё ещё скрыты его волосами, но это лишь вопрос времени, прежде чем они начнут отчетливо проявляться. — Слушаю тебя, — объявил король. Капитан гвардейцев почесал затылок, несколько смущённый. — Начнём с официальных дел, мы до сих пор не приняли решения проблемы Инаридзаки. Одна половина совета выступает за разделение королевства надвое, другая — за коронацию только Осаму. Завтра мы окончательно проголосуем. Ойкава кивнул, и рыцарь продолжил: — Из-за сильных холодов в последние дни мы направили в крупные города королевства ресурсы, чтобы провинции могли нормально провести зиму, в том числе дрова и продовольствие. Ах, и подтверждение той королевской свадьбы, король Некомы Куроо женится на члене королевской семьи Карасуно… в данном случае, на Цукишиме. Празднование должно состояться в ближайшие месяцы. — Мы этого и ожидали. Продолжай. — Это касается внешней политики и королевства. Теперь… Как я уже сказал, вот уже пятнадцать дней никто не знает, что с тобой случилось. Кроме того, что ты болен, но без прояснения подробностей. Советники начинают бояться… ну, что ты заболел неизлечимой болезнью и уйдёшь из жизни, не оставив наследника. — Неизлечимая болезнь, — повторил король с горькой усмешкой. — Вопрос о тайном муже, который мы обсуждали перед ними в момент приезда Шираторидзавы, вспыхнул вновь, все стали выяснять, правда ли это. Я снова засвидетельствовал, они знают, что кое-кто есть. И всё, чего они ждут, — это назначения консорта. И чтоб ты поскорее выбрал преемника. Они хотели сами прийти и поговорить с тобой, но я настоял, что зайду один. Ойкава, ты должен как можно быстрее раскрыть Тобио и найти способ увековечить род — вот и всё, или ты перед всеми признаешься, что превращаешься в демона. — Не так быстро, — вздохнул король. — Я не хочу, чтобы меня видели таким. — Даже Кагеяма? Король стиснул зубы. Иваидзуми становится более настойчивым: — И долго ты собираешься держать его в стороне? Он беспокоится, Ойкава. Ты должен сказать ему… Если не из обязательства не скрывать тайны друг от друга, то сделай это хотя бы потому, что королевству нужен консорт. — Тобио не правитель, Ива. Он не хочет этой роли. — Неважно, какие у него способности, — возразил рыцарь. — Советники, министры и я сами сможем следить за ним и его решениями. Что требуется, так это лицо и титул, чтобы показать, что королевская власть всё ещё присутствует. Ойкава вздохнул. Он улавливал момент, когда ему придется признаться Тобио в проклятии, в превращении в демона, в магических способностях, которыми он теперь обладает. Новое состояние заставляет его ужасно стыдиться, и если чужие взгляды ему безразличны, он не может заставить себя предстать таким перед тем, кого любит больше всего на свете. — Хорошо, — вздохнул он. — Ты скажешь ему, чтобы он пришёл сегодня, когда наступит ночь. Таким образом, он сначала не увидит ничего необычного. Рыцарь, кажется, с облегчением. Он кивнул, потом встал. — Мне придётся идти, — с сожалением сказал он. — Слушай, ты знаешь… Эти силы… Он колебался, потом выложил наконец у двери: — Может быть, они не так уж и плохи. Конечно, они исходят от злой силы, но ты волен использовать их, чтобы делать добро. Их происхождение не определяет, кто ты и что ты должен делать. Ты всё ещё Ойкава Тоору… всё ещё мой лучший друг. Король почувствовал, как у него глаза покрылись влагой от такого заявления. Ему кажется, что Иваидзуми расставил всё на места. И когда рыцарь исчезает, он снова берёт книгу магии из-под кровати, чтобы прочитать в ней отголосок того, что он только что услышал: «В целом, золотые глаза и красные глаза различаются как две большие категории: золотые глаза показывают силы, исходящие от добра, красные глаза — силы, исходящие от зла. Однако было бы неразумно определять характер существа по природе его способностей, будь они врождёнными или приобретёнными. Златоглазое существо способно творить зло так же, как красноглазое существо — творить добро.» Но что хорошего он мог сделать со способностями, которые он едва контролирует? Сможет ли он создавать ресурсы, пищу или золото из ничего и раздавать его людям? Нет, он знает, он не алхимик, и всё, что он может сделать, это воздействовать на уже существующее реальное. И что? Во время войны он мог себе представить, что одним движением оттесняет целые ряды солдат невидимой силой. Но здесь, в замке, в мирное время, как извлечь максимум из того, что он стремится увидеть в качестве дара? Именно тогда идея предстала перед ним во всей красе. А вместе с ней и решение всех его проблем. С его новыми способностями, возможно, он сможет сравниться с магами. И выполнить сам процесс, позволяющий мужчине забеременеть. Он прекрасно понимал, что ни один маг не придёт ему на помощь, раз у него теперь демоническая форма — ни мудрый Кенма из Некомы, ни Ацуму из Инаридзаки, слишком занятый собственными проблемами. Но теперь, возможно, ему удастся осуществить это без посторонней помощи. Он уже прочёл всю магическую книгу, не находя в ней объяснения действия. Он слышал об этом во обучения принцем, когда ему представлялись различные способы сохранения рода, но без подробностей. Такое казалось ему чем-то сказочным, в хорошем смысле, волшебным. Мысленный образ коронованного Тобио, подаренный ему Тендо, медленно вытеснялся другим. Король с надеждой представляет, как его муж вынашивает его ребёнка — их ребенка, принца, которому суждено править королевством Аоба. Ему приятно представлять, как лучник отказывается от кожаных доспехов в пользу королевского шёлка. А когда наступит весна, он будет гулять с ним по садам, одна рука в руке короля, другая лежит на округлом животе. Король поднялся с постели, внезапно разгорячённый этим образом. Эта мысль вывела его из депрессивного состояния, воодушевила. Но ему нужна дополнительная информация. Он вспомнил забытую библиотеку на верхних этажах: нет риска встретить там кого-нибудь. Он вышел из своей комнаты впервые за две недели, достаточно быстро, чтобы стражники, по обе стороны двери, не могли увидеть его глаз. Он освободил их издалека, стараясь остаться наедине во всей верхней части башни, и в то же время, предоставил вечером свободный доступ Тобио. Он поднимался на последние этажи башни, как взбирался несколько месяцев назад, в день приезда Шираторидзавы. Он находит заброшенный штаб, его следы в пыли, ведущие в библиотеку. Местонахождение книги по магии чётко обозначено пустым местом, зияющей дырой в несколько дюймов, где она когда-то была. Именно в этой области Ойкава сосредоточил своё внимание и нашёл пожелтевшие свитки, которые заинтриговали его во время первого визита. Он схватил несколько свитков и положил их на центральный стол, где всё ещё лежали изношенные временем карты, датированные до северной и южной войн. Он подтягивает стул и садится, чтобы развернуть первый свиток, надеясь найти ответы. Но надписи на незнакомом ему языке, и он тотчас сдаётся. Он наблюдает ещё несколько свитков и с удовлетворением обнаруживает, что некоторые из них написаны на общем языке. Он собирает все, что способен прочесть, отодвигает остальные и, наконец, вникает в содержание каждого. Поиски занимают у него больше часа. Одни показывают процесс изготовления зелий различного назначения, другие — странные превращения. Королю приходится сдерживаться, чтобы не прочитать каждый из листов, любопытствуя обо всём, видя перед собой бесконечное множество возможностей. К нему вернулась уверенность в своих силах, и когда он наконец находит то, что его интересует, он ощущает чистую эйфорию. Он торопливо развернул пергамент и пробежался жадным взглядом. Как он и ожидал, он находит правило, усвоенное из книги: равновесие должно сохраняться; неестественное воскрешение или рождение может произойти только после убийства. Но то, что читает Ойкава, превосходит всё, что он мог себе представить. «Отнятая жизнь должна быть восстановлена и сохранена с помощью заклинания. Затем достаточно будет проглотать её, чтобы жизнь развивалась внутри тела так же, как и беременность, в новой форме, без какой-либо связи с предыдущей жизнью». Процесс кажется невероятно простой. Заклинание в момент убийства позволяет материализовать жизнь умирающего в призрачной форме, считает Ойкава. И с достаточной консистенцией, чтобы быть заключенным в колбу или флакон. Затем достаточно выпить его, чтобы в чреве заинтересованного человека образовалась новая жизнь. Когда свиток закончился, король оставил пергамент и вернулся в свою комнату, сияя надеждой на будущее. Жертвоприношение — это отнюдь не проблема. Он искал лишь предлог, чтобы окончательно уничтожить Тендо, а казнить колдуна, предавшего его ради служения собственным интересам благодаря силам проклятия, казалось ему совершенной местью. Ведь колдуны и маги остаются существами из плоти, которые поддаются смертельным ранениям. Привязанный Тендо наверняка не сможет защититься. И даже если дело пойдёт плохо, что представляет собой одна жизнь для зачатия будущего короля Аобы? Вечер понемногу наступает, но не гасит вновь обретённый энтузиазм молодого монарха. Остаётся только одно — закончить уговоры Тобио, и уже на следующий день, может быть, они смогут заняться этим — нет, лучше один раз потренироваться, чтобы убедиться, но на ком? Следует посмотреть, король правит тысячами подданных, он найдёт много добровольцев… Он читает и перечитывает пергамент, инструкции, стараясь всё правильно понять, и всё представляется ему ясным и точным. Убийство? Если это Тендо, то никаких проблем, наоборот, оно доставит ему такое же удовольствие, как убийство Ушиджимы. Он пробуждается из мечтаний от негромких стуков в дверь, и кажется, это ожидаемое присутствие положило первый камень во все планы на будущее. Он зажёг несколько свечей, расставленных дальше, на столе, которые являются единственным и далёким источником света. Так лучник не сможет различить истинный цвет его глаз. Сначала надо заручиться его поддержкой в плане родов, а потом, только потом, попытаться рассказать ему о проклятии. — Войди. Кагеяма проскользнул в комнату, тщательно закрыл за собой дверь. Вид его здесь вызывает у Ойкавы противоречивые чувства: страх отказа, ужас, что он обнаружит его новую форму; любовь и желание, которые стали сильные после двух недель разлуки и надежда, предвкушение предложения, которое он собирается возобновить. — Добрый вечер, Тобио, — приветствовал он его, улыбаясь. — Добрый вечер, Ойкава, — ответил ему лучник, не смея подойти. — Ты хотел меня видеть? Король с удовольствием бы встал, подошёл к нему, обнял и прошептал, что вполне естественно, что он хочет видеть своего мужа, но его одолевают сомнения. Что, если Тобио потрогает его волосы, как он любил это делать, и обнаружит рога? Что, если он заметит что-нибудь неестественное? Что, если силы Ойкавы предадут его? Поэтому он остался сидеть на кровати и жестом пригласил супруга присоединиться к нему. Кагеяма подчинился, но, похоже, насторожился. — Ты тоже хотел меня видеть, — наконец ответил король, когда лучник сел рядом с ним. — Прости, что не смог видеться с тобой в последние несколько недель. Мне было очень плохо. Было лучше, чтобы ко мне никто не приходил. — Иваидзуми приходил к тебе, — возразил Тобио с тоном упрёка. — Если бы он подхватил мою болезнь, никто бы не удивился. С другой стороны, если бы ты был заражён, то как объяснить, что лучник делит болезнь короля? Люди ещё выпустили бы слухи. Он почти поражён тем, как ему легко удаётся лгать. Сказать правду было бы лучше, гораздо проще, если бы проклятие, обрушившееся на него, стёрло бы обиду с лица Тобио. Но сказать это кажется непреодолимым и невозможным. Кагеяма мог испугаться сверхъестественных явлений, к которым он совершенно чужд. И, возможно, предпочёл бы покинуть его. — Я думал, ты больше не хочешь меня видеть, — пробормотал лучник. Ойкава положил одну руку на его и слегка наклонился, всё ещё сдерживаемый неуверенностью. Если света достаточно, и Тобио заметит его глаза, если… Боль, которую он испытывал, заставила пламя свечей заметно дрогнуть. К счастью, Кагеяма ничего не замечает, опустив глаза в ожидании ответа. — Разлука с тобой причинила мне больше страданий, чем все муки болезни, — прошептал король. — Тобио, я хочу видеть тебя каждый день. Ты же знаешь, что для этого есть очень простой способ. — То, что я стану королём-консортом, я прекрасно знаю. Король придвинулся к нему поближе и стал срочно, нетерпеливо пытался подойти к тому, что близко к его сердцу, к его дневным открытиям. Для того чтобы они осуществились, необходимо сначала, чтобы Кагеяма согласился взойти на трон вместе с ним… — Ты принял решение? Лучник сглотнул, всё ещё не решаясь поднять глаза. В глубине души это успокаивает Ойкаву. Он продолжает настаивать: — Мне нужно знать. Тобио глубоко вдохнул и наконец встретился взглядом с королём: — Всё нормально. Я согласен. Я согласен. Я хочу стать твоим королём-консортом. Радость, которая захватывает короля, не имеет равных, но имеет мало магических последствий. Как демону, чувства, которые имеют значение, являются отрицательными, и малую долю счастливые. Одно лишь пламя, вдруг затихает и, кажется, горит теплее, чем когда-либо. Король тем временем страстно обнимает лучника, бесконечно радуясь тому, как всё обернулось. — Ты не представляешь, как я счастлив, — наконец произнёс он, отстраняясь с широкой улыбкой. — Всё будет хорошо, обещаю. Я люблю тебя. — Я люблю тебя, — ответил Тобио. Король долго обнимал его, наслаждаясь соприкосновением их тел, прижатых друг к другу, и которого они были лишены слишком долго. Он поглощён эйфорией, и теперь, когда первый шаг сделан, остальное кажется ему решённым, ожидающим только его слов, чтобы перейти в действие: — Твой ответ избавит от многих проблем. Советники постоянно заставляли меня представить своего мужа и начать продолжение рода. Они боялись, что болезнь лишит меня жизни, и я боялся, что их тревоги могут быть обоснованы. — Не говори так, — шепчет Кагеяма. — Ты не умрёшь. — Откуда ты знаешь? А если бы это случилось, что стало бы с королевством? Лучник хранил молчание, осознавая, что Ойкава играет на его политическом невежестве. — Если ты станешь моим консортом, первым делом мы займёмся вопросом продолжения рода. И даже, если процесс будет сделан раньше, это только поможет тебе лучше интегрироваться, сделав твоё присутствие незаменимым в королевстве в качестве носителя принца Аобы. — Подожди, — перебил его Тобио. — То, о чём ты говоришь, только последнее решение, не так ли? То, которое требует мага? — Не беспокойся о магическом аспекте, всё очень просто, это совсем не больно! — воскликнул король, переполненный энтузиазмом. — Вот увидишь, очень просто, я кое-что об этом прочитал, в мгновение ока всё будет сделано! Нужно будет только подождать девять месяцев, как и в любой другой беременности, и у нас будет наследник… И тогда все проблемы будут решены! Ойкава молчал, конечно, ожидая сначала одобрения Тобио, чтобы признаться. Но Кагеяма покачал головой: — Нет, не хочу. Для Ойкавы словно весь мир рухнул. Температура в комнате, кажется, падает, когда он повторяет пустым голосом: — Что, не хочешь? Тобио встаёт перед ним, скрестив руки: — Нет, не хочу. Это противоестественно. Король в свою очередь встаёт. Он чувствовал, как гнев закипает в нём. Он сильно сдерживал его, опасаясь неприятных последствий, которых нужно избежать любой ценой. Он делает глубокий вдох, кладёт руки на плечи лучника, словно заставляя его прислушаться, понять. — Это не противоестественно. В этом случае сама наша любовь противоестественна. Это, это решение, это способ позволить нам быть вместе. — Есть и другие решения! — воскликнул Тобио и отпрянул. — Ты правда хочешь увидеть, как я потолстею на несколько месяцев, а потом в конце вскроешь мне живот? Возьми для этого женщину! — Ты должен рассматривать это как везение! — ответил король, сжав кулаки. — Независимо от пола, вынашивать ребёнка короля — это благословение! Он закрывает глаза, пытается овладеть собой. Он чувствует, как в нём нарастает магия, слышит скрип занавесок кровати, которые сами по себе вздрагивают за его спиной, скрип мебели, незаметно передвигающейся по паркету. Когда он открывает их, Кагеяма, кажется, даже не заметил. Его глаза влажные, а взгляд, который он устремляет на короля, пронзает Ойкаву, как клинок. — Значит, это всё, что я для тебя значу? Большой живот? Король снова пытается схватить его за руку, возмущённый тем, что Тобио верит в это –нет, он любит его за то, кем он является, но у них есть такой шанс! Когда лучник отталкивает его руку и отступает, словно боится короля. К гневу примешивается паника, и Ойкава потихоньку чувствует, что теряет контроль над собой. — Благословение вынашивать ребёнка короля… — повторил Тобио. — Я никогда не считал, что быть любимым тобой, быть женатым на тебе — это удача, Ойкава. Я здесь потому, что люблю тебя, как человека, а не как монарха. Но ты видишь только то, что я могу тебе преподнести, не обращая внимания на моё мнение! Всё, что ты видишь во мне — надежда на продолжение рода! Это официальное признание! Он снова отступил к двери, его яростные глаза всё ещё смотрели на лицо Ойкавы, полностью застывшего в попытке усмирить то, что он чувствует, не добиваясь результатов. Все отрицательные эмоции: страх, гнев, возмущение, отрицание смешиваются в его груди, и напряжение вот-вот лопнет. Тобио открыл дверь, чтобы уйти, и презрительно бросил: — Ты всего лишь требовательный и эгоистичный король. Всё ломается. Злая сила, неконтролируемая мощь, овладевшая королем, вдруг высвобождается, как приливная волна, уносит всё на своем пути. Полетела мебель, раздался крик, хлопнула дверь, занавески поднялись, свечи резко погасли, и хаотичная комната погрузилась в темноту. После этого тяжелая тишина, и, наконец, сорванный голос: — Тобио? Тьма оставалась безмолвной.