Memento Amari

Сады Карасуно всегда великолепны весной. Песчаные дорожки усыпаны цветами, затенёнными большими ветвями широких дубов. Несколько детей играют на краю небольших водоёмов, а придворные дамы расселись на скамейках, укрывшись под своими зонтиками. Именно по утрам консорт Карасуно предпочитает там гулять. В первые часы после восхода солнца он может спокойно бродить по садовым дорожкам, не пересекаясь с кем бы то ни было, оставляя за собой право регулировать свой темп и продолжительность своего отдыха. Иногда он останавливается, и одним пальцем вытирает росу с листа, как слезу. Это его время уединения, безмятежности и мечтательности, прежде чем дела королевства и его мужа настигнут его. Также он испытывает лёгкое раздражение, когда слышит за спиной торопливые шаги, быстро сопровождаемые шумным дыханием. Обернувшись, он увидел Хинату: молодой рыцарь ещё только в рубахе, щёки покраснели от бега, и старается он старался отдышаться, прежде чем заговорить с консортом. Не забывая поклониться. — Вставай, — сказал ему Суга, улыбаясь. — Я же говорил тебе вчера, Хината. Ты не должен вести себя так официально. — Простите, — воскликнул Хината, выпрямляя голову. — Я должен был найти вас как можно скорее. Вы просили меня предупредить вас, когда он проснётся, так вот. Раненый, мой принц, вы знаете. — О? Лицо консорта просветлело, когда улыбка растянула его губы. Его охватило нетерпение, и он тотчас последовал за Хинатой в сторону лазарета. — Он что-нибудь сказал? — Нет, ещё нет! Ячи заботилась о нём, давала ему поесть и попить. Тон рыцаря выдал волнение. Он почти скачет через двор, на лице широкая улыбка, а обитатели замка даже не оборачиваются, привыкшие к естественной жизнерадостности и эмоциям юноши. Суга не стал его упрекать, а лишь торопливо отступил на шаг, засучив руки в рукава. Войдя в лазарет, они находят ложе незнакомца в окружении трех лекарей: главного целителя — Такеды, человека лет тридцати с лишним, но держащегося сдержанно, почти застенчиво, несмотря на его звание. Затем молодой темноволосой женщины, Киёко, довольно замкнутой, но заинтересованная и результативная в своей работе, которая отвечает за лазарет и тех, кто там работает. И, наконец, Ячи, молодая медсестра, которой был доверен раненый. Тот сидит в кровати, прислонившись спиной к нескольким подушкам, одеяло поднято до живота. На нём белая рубашка: наверное, Ячи позаботилась о том, чтобы постирать одежду, которую он носил по приезде, и которая была в плачевном состоянии. Весь свет, окружающий его, белье и рубашка, подчеркивают бледность его лица. И Суга впервые обнаруживает королевскую, глубокую синеву его радужных оболочек, которая тотчас завораживает его. Целители поклонились консорту, который жестом руки предложил им подняться. — Вы хорошо поработали, Такеда. — Благодарю вас, мой принц, — пробормотал главный целитель. — Его состояние позволяет провести небольшую беседу наедине? — спросил Сугавара с учтивой улыбкой. — Конечно. Мы оставим вас наедине. — Спасибо. Целители удаляются через главные двери, и Хината, после минутного колебания, в конце концов подражает им. Суга особенно ценит этот знак благоразумия. Ведь он ещё не знает, какую информацию преподнесёт этот незнакомец, и знает, что Даичи доверяет ему донести до него его слова, не допуская поблизости лишних ушей. Эта близость также позволяет, прекрасно знает Суга, создать более прочные доверительные отношения. И он полагает, что, внезапно оказавшийся в этом большом замке, молодой человек нуждается в ориентирах. Консорт указал на край кровати и спросил, не переставая ободряюще улыбаться: — Можно присесть? Раненый лишь кивнул. Его сапфировые глаза по-прежнему смотрели на консорта, с любопытством, но недоверчиво. — Я Сугавара, принц-консорт Карасуно, — представился Суга. — Другими словами, я — супруг короля Даичи. — Я знаю, кто такой консорт, — ответил незнакомец. В его голосе есть что-то холодное, что удивляет Сугу, но не обижает его. Он опускает голову, показывая раненому, что позволяет ему говорить: — Я не хотел быть высокомерным. Как дела? Он на мгновение испугался, что снова обидит собеседника своей фамильярностью, на мгновение забыв о своём королевском титуле и праве наказывать за слишком резкие слова. Но юноша, похоже, не обращал на него внимания, осознавая, что столкнулся с человеком старше и солиднее его. — Я в порядке, — сказал он, и голос его прозвучал более приглушённо, чем при первом ответе. — Ну, лучше. Суга осторожно кивнул, по-прежнему демонстрируя умиротворённое выражение. Он предпочёл не говорить, чтобы сделать атмосферу более благоприятной построения доверия или, по крайней мере, для начала разговора. Но незнакомец, похоже, решил больше не говорить. — Как тебя зовут? — спросил наконец принц. Молодой человек поднимает на него свой синий взгляд и ждёт несколько секунд, прежде чем тихо произнести: — Кагеяма Тобио — Можно я буду звать тебя Тобио? — спросил Суга. Кагеяма опустил глаза, внезапно побледнев. Консорт пытается понять смысл этого молчания. Но в то же время, берёт себя в руки, кто бы не впечатлился в подобной ситуации? Он здесь никого не знает, а вопросы, пожалуй, слишком насущные. — Конечно, — пробормотал наконец раненый хриплым голосом, потом с болезненным вздохом: — Вы — консорт. Вы можете называть меня как хотите… — Спасибо, Тобио. — он ободряюще улыбнулся ему. На мгновение в безупречном лазарете вновь воцарилась тишина. Большие окна, высеченные в камне над кроватями, пропускают солнечные лучи и погружают комнату в золотистый свет, усиленный светлыми каменными стенами. — Откуда ты? — спросил наконец консорт. — На тебе одежда двора Инаридзаки… а точнее, принца Осаму. — Верно, — просто констатировал Кагеяма. Есть что-то в его манере держаться, говорить и даже смотреть, что кажется прирождённым благородством. И именно с уверенностью, что будет утвердительный ответ Суга спрашивает его: — Ты ведь был человеком его двора? Аристократом? Изумление, нарисовавшееся на лице Кагеямы, на мгновение затмило сомнение и недоверие в его чертах. Он кажется почти ребёнком с расширенными от удивления синими глазами, и он отвечает застенчивым голосом: — Нет, нет… Я всего лишь лучник. Настала очередь Суги быть застигнутым врасплох. Инстинкт редко обманывал его, и всё же доказательства были: одежда, которую он носил, была довольно роскошной, и не походила на доспехи. Но зачем ему лгать? — Что случилось с Инаридзаки, Тобио? — спросил Суга, более серьёзно, слегка наклонившись к нему. — Ацуму нарушил соглашение, — пробормотал лучник. — Он вторгся в земли Осаму и его замок. — Это оттуда ты сбежал? Кагеяма кивнул и снова опустил глаза. Его тонкие пальцы неподвижно покоились на одеяле. — Это люди Ацуму ранили тебя? — прошептал консорт. Он получает новый кивок в ответ, и его сердце сжимается. Он чувствует, что есть кое-что отягощающее разум молодого человека. Его бегство и приезд не могут быть единственными причинами печали, которая, кажется, всё время омрачает его лицо. — Принц Осаму жив, — попытался утешить его Суга. Он снова пытается повернуть диалог более личное русло: — Скоро ты сможешь найти близких. Своего короля, друзей, свою семью… того, кого ты любишь. — Того, кого я люблю, — медленно повторил Тобио. Консорт впился глазами в его, надеясь, что его карие глаза, полные уверенности и тепла, успокоят юношу. Но ему кажется, что чем больше он старается, тем больше ошибается. Он хотел бы понять, уловить причины его огорчения, на мгновение решается положить свою руку на его. Но ему кажется, что слишком рано. — Хината нашёл тебя, — сказал он, вставая. — Рыжеволосый юноша, ты не мог его не заметить. — Я отблагодарю его, — просто сказал лучник. Его интонации пусты, и Суга предпочитает не настаивать. — Если тебе что-нибудь понадобится, не стесняйся попросить. Ты находишься под моей защитой всё то время, пока находишься в замке. — Спасибо. Тобио выглядит усталым, и консорт решает дать ему отдохнуть. Ему нужно время на адаптацию, это точно. Он идёт по тому же выходу, что и остальные до него. И когда он закрывает за собой тяжёлые деревянные двери, он находит главного целителя, который ждёт его в маленькой смежной комнате. — Вы хотите поговорить со мной, Такеда? — тихо спросил консорт. — О нашем новом пациенте, — поспешил ответить целитель. — Ничего от него не выяснил, — вздохнул Суга. — Не больше того, что мы уже знаем, если только не набрал больше вопросов. — Он не разговорчив, — пожаловался Такеда. — Будем надеяться, что всё придёт постепенно. То, что произошло в Инаридзаки — это определённо травма… и, боюсь, не единственная. Консорт сел, внезапно встревоженный. Он скрестил руки на чёрной ткани своей одежды и смотрел, пока целитель занял место напротив него. Оба мужчины обменялись взглядом. — Я осмотрел его, когда он был без сознания, — сказал Такеда. — Рана, которая чуть не убила его, была нанесена железом — думаю, это наконечник стрелы, разорвавшей ему бок. Сама по себе рана было бы не так уж ужасна, если бы инфекция не распространилась таким образом. И время, за которое она так развивается, совпадает со временем пути от Инаридзаки до Карасуно. — Да, он сказал мне, что солдаты Ацуму ранили его. Он поправится? — Да, он поправится. От неё останется только несколько шрамов, ничего серьёзного. Консорт вздохнул с облегчением и расслабился. Его сжатые руки ослабли, когда он прислонился к спинке сиденья, до этого будучи наклонённым вперёд в ожидании того, что собирался сказать целитель. Его покой недолгий: — Есть ещё кое-что. — Что вы имеете в виду? — Я имею в виду, что он носит более ранние шрамы, и ничего, что меня действительно успокоит, — начал Такеда, нахмурившись. — Мне показалось, что я заметил следы на его теле, которые могут свидетельствовать о каком-то… насилии, которому он якобы подвергся. Небольшие шрамы, правда, незначительные, но… я их всё-таки осмотрел. Он прочистил горло, явно испытывая неловкость, и бросил многозначительный взгляд на ужаснувшегося консорта. — Они тоже исчезнут, — сказал он. — Они тоже несерьёзны. Но они свидетельствуют о том, что с ним недавно что-то произошло. — Вы планируете поговорить с ним об этом? — спросил Суга. — И выяснить, откуда эти шрамы? — Мне этот вопрос пока кажется деликатным, — признался Такеда. — Вы видели — он недоверчив. Но ему придётся пробыть в лазарете ещё добрую неделю, пока его рана не закроется, и я удостоверюсь, что угрозы заражения больше нет. Всё это время можно будет использовать для того, чтобы познакомиться с ним, и, возможно, найти ответы на вопросы, которые мы себе задаём. Он адресовал консорту взгляд, в котором смешались доброжелательность и непоколебимость. Суга медленно кивнул, чтобы усвоить всю информацию. Этот раненый, лучник из далёкого царства, Кагеяма Тобио, интриговал его до крайней степени. Он уверен… не в том, что он скрывает что-то политического значения, а в том, что тот несёт в себе тяжёлые тайны. И простодушный, естественно заботливый характер Суги бунтовал, в мыслях лишь бы вновь увидеть безмолвную глубину его взгляда. — Я позабочусь о нём, — вдруг сказал он. — Король просил меня поговорить с ним, но теперь это моя забота. Я хочу, чтобы он чувствовал себя в безопасности в замке и нашёл здесь то же гостеприимное и тёплое королевство, которое приняло меня четыре года назад. — Очень благородно с вашей стороны, мой принц, — ответил лекарь. — И вы знаете, как высоко вас ценят королевство и двор замка. Я уверен, что этот незнакомец будет вам благодарен. — Тобио, — ответил Суга мягким голосом. — Его зовут Кагеяма Тобио. Когда он встаёт, чтобы покинуть комнату, поблагодарив лекаря, он слышит возгласы, доносящиеся из лазарета, и замирает. Но вскоре на его губах заиграла улыбка, когда он узнал голос Хинаты, сделавшийся резким и быстрым от волнения. И он подумал, что Кагеяма не сможет насладиться одиночеством… Он неторопливо поднялся, немного успокоенный тем, что раненый попал в руки хоть и шумного, но не менее общительного и отважного рыцаря. Его компания, надеется он, несомненно, будет ключевым элементом в его интеграции в Карасуно или его благополучии, если его пребывание закончится. Несмотря на всё ещё живое беспокойство о Кагеяме и его прошлом, спокойствие начинает занимать своё место в сердце Суги.

***

Солнце, которое освещает замок Аобы омывает и пустые дворы. Несколько слуг торопливо проходят мимо, встревоженные, с сероватым цветом лица, несмотря на возвращение хорошей погоды. Некоторые бросают нервные взгляды на королевскую башню, возвышающуюся над дворцом, окна которой закрыты тяжёлыми бархатными занавесками, которые их загораживают. В покоях сидит король. Он сидит в своём обычном кресле у камина, задумчиво глядя на него. Его локти покоятся на подлокотниках, а ладони, украшенные перстнями с большими камнями, лежат по обе стороны от массивной золотой короны, лежащей на коленях. Из-за изогнутых рогов, выглядывающих из-под каштановых волос, невозможно носить её, как раньше. Его кожа бледна, щеки кажутся впалыми. Пурпурный цвет тёмных кругов и ярко-красный цвет его глаз лишь ещё больше подчеркивают бледность кожи. Губы его застыли в мучительном вздохе. Второй мужчина смотрит на него. У него колючие чёрные волосы. Огонь камина придаёт его коже медные оттенки, что делает контраст с его ясными, зоркими, зелёными глазами. Между ними расположился декоративный стол, заваленный официальными документами. — И что ты хочешь сделать, Ойкава? — пробормотал второй. Глаза короля горят, как расплавленная лава, когда он поднимает их на своего друга детства: — Всё, Ива. Командующий армией встаёт. В его плечах чувствуется напряжение. Он делает несколько шагов по кабинету, его густые брови встревоженно нахмурены. Когда он говорит высоким, взволнованным голосом, он сопровождает свои слова жестами руки. — Он может быть где угодно на континенте. Где угодно. Ойкава в свою очередь встаёт и, схватив его за руку, увлекает к более большому столу, на котором расстелена карта мира. Король положил на него палец и по мере своих слов скользил по ней, время от времени поднимая на своего друга злобный взгляд: — Нет, нет, смотри. Он был там — Инаридзаки, на половине Осаму. Его замок был здесь. Видишь? Рядом с лесом. Если Тобио и сбежал, то именно туда. Под пологой землёй, где он мог бы оторваться своих преследователей и лазить по деревьям… Он умеет лазить, Ива, я видел много раз. Он умеет лазить по этой башне, так что мог бы спрятаться на дереве, не так ли? Значит, он направился на север! В Фукуродани и Некому. Он, должно быть, пересёк всё королевство. — И прошёл через горы? Потом лес Карасуно, один и не заблудился? — Он едет, — объявил король с отчаянием. — Он ведь возвращается в королевство? Что бы он ещё делал? Он должен быть на границе Карасуно. Военачальник глубоко вздохнул и на мгновение закрыл глаза. Когда он открывает их снова, в его взгляде есть что-то вроде жалости. — Ойкава, послушай меня. Есть множество других возможных вариантов. Кагеяма вполне мог пойти на юг. — Опять на юг? В варварские края, за границами Инаридзаки? Там только пустошь, куда ещё никто не ступал! Зачем Тобио захотелось туда направиться? — Чтобы убежать, — отрезал рыцарь. — Или он мог идти на восток, в Шинзен или Убугаву. Никаких серьёзных препятствий на этой дороге не было, ему оставалось только идти прямо, а не углубляться в неведомо какой глубокий лес. Или даже в сторону Нохеби, к северо-востоку от Инаридзаки… Король, похоже, уже не слушал его. Он упрямо фиксирует точку на карте, и опускает кулак в этом месте, на небольшой рисунок замка: — Это тот принц-маг! Это он! Он забрал его у меня! — Ойкава… — Ацуму, Ива! Ацуму, должно быть, держит его пленником в своём замке! Если его больше нигде нет, то значит, только там он может быть! Чистая ненависть искажает его черты при этой мысли, которая медленно стирается с его лица, уступая место выражению паники. — Надо идти, не дожидаясь. Ты поедешь со мной, да? Как и в прошлый раз. Как тогда, когда мы убили Ушиджиму. На этот раз… На этот раз мы убьём Ацуму, и Тобио вернётся сюда. Теперь он навсегда останется здесь. Он уже собрался выйти из комнаты, но предводитель войск тут же остановил его и движением затащил внутрь. — Что ты делаешь? — воскликнул Иваидзуми. — Успокойся! Ойкава, это ты и только ты отправил Кагеяму прямо в Инаридзаки! И теперь ты снова хочешь отказаться от своего королевства, чтобы пойти на помощь мужу, которого ты отвадил, когда мы даже не уверены, что он до сих пор там? От фигуры короля исходит аура ярости. Его руки дрожат, он сжимает их в кулаки рядом с собой. Слова рыцаря эхом отдаются в его голове, эхом отдаются, как бешеные удары его сердца о грудную клетку, эхом, как и многие другие голоса, пробуждённые в нём с тех пор, как он стал демоном. — Я от него не избавлялся! — крикнул он. — Я отправил его в безопасное место! — Бросив его в объятия принца-мага? — возразил Иваидзуми. — Конечно, Ацуму всё увидел, всё узнал! Прямо как Тендо! А с Тендо не обошлось без убийства и проклятия… А теперь ты говоришь о том, что отправишься в королевство Инаридзаки, прямо в замок Ацуму, может быть, из разочарования? Даже если Кагеяма там, мы никогда не выберемся оттуда живыми! — Тогда что? Ты хочешь оставить его там? Ты хочешь, чтобы я его бросил? — Ты уже бросил его! Раздался внезапный щелчок, и Иваидзуми с силой отбрасывается назад. Он врезается в дверь, на другой стороне комнаты, с грохотом доспехов. Как раз там, где он стоял секундой раньше, на паркете лежит почерневший, дымящийся след, словно в это место только что ударила молния. Лицо короля теряет последние краски, и он бросается к рыцарю: — Ива! Прости меня! Я… прости! Рыцарь встаёт со стоном от боли, но принимает трясущиеся руки короля, протянутые к нему, чтобы помочь ему. Он поправил доспехи, когда монарх остался стоять рядом с ним, на лице его была написана тревога. — Я… Я ещё не контролирую… — извинился Ойкава. — Гнев охватил меня. — Ничего, ничего, — заверил рыцарь. — Ты уже сделал огромные успехи в своих способностях, но… Мои слова тоже зашли слишком далеко. А теперь я хочу, чтобы мы могли спокойно поговорить. Король лихорадочно кивнул и снова опустился в кресло. Он бросает взгляд на след от огня, оставленный на паркете, и на своего друга, который сидит напротив него, стараясь не обращать внимания на то, что только что произошло. — И всё-таки есть другие варианты, прежде чем мы вторгнемся в Инаридзаки? — вздохнул Иваидзуми, массируя себе затылок. — Есть, — отвечает Ойкава. — Мы могли бы послать шпионов по всему континенту, по постоялым дворам на… вероятно, дороги, которыми пользовался Тобио. И особенно в королевство Инаридзаки, чтобы найти его след. — Всё та же проблема. Чем больше шпионов мы посылаем, тем больше шансов, что их обнаружат, и из-за этого возникнет политическая напряжённость. Мы не можем расположить более чем нескольких в каждом королевстве. Король кивает, побеждённый. Он вроде бы успокоился, успел отогнать всё, что пожирало его со времени визита Арана, страх и гнев, панику и угрызения совести. Но взгляд его уже расплывается, и он снова начинает поддаваться своим внутренним демонам: — Мы найдём его, правда, Ива? Мы должны найти его. Как мы это сделаем? Как я буду жить, если мы его не найдём? Если Тобио не вернётся в замок… — Я думал, — решительно прервал Иваидзуми, — о втором, более масштабном решении. Просто послать письма в каждое королевство, а оттуда надеяться, что правители устроят розыски в своих масштабах. Он наклоняется, чтобы немного сдвинуть лежащие перед ним бумаги, и извлекает из них листок, который протягивает Ойкаве. Тот резким движением схватил его и тут же углубился в чтение. — Весь континент будет искать его, итак, — пробормотал тот. — Но как мы оправдаем поиски? Иваидзуми обращается к нему со слабой улыбкой: — Потому что, когда он вернётся, ты сделаешь его своим принцем-консортом. Всё равно всё раскроется. Так что давай немного опередим события. Ойкава вернул ему улыбку, и рыцарь оценил её. Как давно он не видел, как губы короля растягивались от радости? Мысль о том, чтобы найти Тобио и наверстать упущенное, наконец-то, кажется, оживила молодого монарха. Но его улыбка в конце концов увяла: — А если мы не получим ответа? — Лишь тогда мы подумаем о том, чтобы связаться с Ацуму, — сказал Иваидзуми. — Но не раньше. Давай не будем начинать войну, пока у нас не будет реального мотива. Я отправлю в Инаридзаки нескольких наших лучших шпионов. Они уедут ещё до заката. Если через месяц у нас не будет новостей, перейдём к официальному обращению. — Хорошо, — пробормотал король. — Это кажется мне самым разумным. Большое спасибо, Ива. Без тебя я не знаю, что бы я делал… Кажется, на грани слез, и с трудом переводит дыхание: — Ты не ошибся. Я бросил его. Я отбросил его в даль без всяких объяснений, дав ему понять, что больше не люблю его. Нет ни часа, ни минуты, даже секунды, когда я не сожалею о содеянном. Но теперь я научился использовать свои силы… Даже если я не контролирую свои приступы гнева. Я думаю, что… Теперь я готов. Его маска ломается, он увлажняет губы, затем глотает, подавляет рыдания. Он поднимает глаза и хлопает ресницами, пытаясь прогнать слезы: — Я хочу снова увидеть его. Мне нужно увидеть его ещё раз. Я женился на нём, Ива. И мне плевать на наследников. Я хочу только его. Рыцарь делает вдох, готовый что-то сказать, но сиплый и глубоко искренний голос короля останавливают его слова: — Пожалуйста, Ива… верни его мне. Иваидзуми наклоняется, хватает руки короля в свои. Они ледяные. На мгновение он снова оказывается в том же положении с Кагеямой несколькими месяцами раньше, давая обещания, которые он даже не уверен, сможет ли выполнить. И он говорит ему, бесстрашно впиваясь своими зелёными глазами в те, яркие, короля: — Я верну его тебе, Ойкава. Я клянусь. Он встаёт, король подражает ему. Они обнимаются на краткий миг. Рыцарь оставил его одного в своём кабинете, прекрасно зная, что его друг проведёт следующие несколько часов, склонившись над картой, изучая каждый возможный путь, по которому мог бы проехать Тобио. Со своей стороны, он должен добраться до штаба шпионов… И, возможно, возродить надежду отыскать след будущего консорта Аобы.