Memento Amari

Хината поставил перед собой задачу ходить каждый день к раненому. Поэтому он использует малейшую минуту своего свободного времени, чтобы пойти к нему в гости. Будь то до или после еды, рано утром или поздно вечером, как только у него перерыв в тренировках. Он находил что-то завораживающее в том, чтобы видеть этого незнакомца, пришедшего издалека, прошедшего столько испытаний и, кажется, не старше него. Поначалу он не может сказать, что Кагеяма очень разговорчив. Но по мере того, как проходит время, он начинает гордиться Ячи, что ей удаётся вести с ним настоящий разговор. Через несколько дней Тобио, кажется, уже не удивился тому что, он вдруг появился во всей своей веснушчатости и порой буйной жизнерадостности. — Как ты сегодня? — воскликнул Хината. Он садится у его ног, бросает извиняющийся взгляд в сторону Такеды, который снисходительно смотрит на него, поднося палец ко рту, указывающий ему говорить потише. Кагеяма, похоже, с каждым днём больше поправляется, хотя он ещё не покинул лазарет. — Всё в порядке, — механически ответил он. Затем рыцарь заводит разговор о своём обучении, описывает движения, которые он тренирует, или те, которым его учат Нишиноя или Танака, и часто хвалит доброту военачальника армии Азумане Асахи. Иногда он также рассказывает о своей жизни, воспоминаниях о своей семье и особенно о своей младшей сестре, к которой он возвращается, как только получает отпуск. И тут же возвращается к жизни в замке. — Ты сможешь научить меня стрельбе? — спросил он вдруг, сверкнув глазами. — Если хочешь, — ответил Тобио, пожав плечами. — Отлично! Главный целитель, когда Кагеяма сможет выбраться отсюда? Такеда, слушая пациента чуть дальше, улыбнулся нетерпению юноши. — Если дела пойдут в том же духе… Может быть, завтра. — Ооо! — воскликнул Хината. — Ты слышал, Кагеяма? Завтра! Тобио изобразил лёгкую улыбку. Кажется, он рад, что наконец-то может покинуть свою постель, где проводит все свои дни. Погулять немного уже будет желанным прогрессом. Несмотря на то, что его цвет лица вновь обрёл краски и он стал немного охотнее разговаривать, Хината заметил, что он по-прежнему выглядит немного усталым, но свежий воздух должен быстро исправить это. Юный рыцарь садится на кровать, скрестив ноги, признак того, что он здесь надолго. Наступил полдень, и двор почти безлюден, если не считать нескольких рыцарей, играющих в карты в тени, рядом с конюшнями, ожидая возобновления тренировок. — Ячи сказала, что я продвинулся с мечом, — сказал вдруг Хината, выпятив грудь. — Это правда, она из лазарета запросто может наблюдать за нами, когда мы сражаемся. Кагеяма кивнул в знак согласия, затем спросил неуверенным голосом: — Ячи, это… твоя невеста? Хината разразился громким смехом, чистым и светлым, который эхом разносился под высоким каменным потолком и отражался между арками. — Хината! — упрекнул его Такеда. — Мне придётся выгнать тебя, если ты продолжишь шуметь! — Ячи? — прошептал Хината, наклоняясь к Тобио. — Думаешь, она моя невеста? Кагеяма недовольно надул губы, немного поморщившись, что ему смеются в лицо. — Откуда я должен был знать? — прошептал он в ответ едким тоном. — Ты всё время о ней говоришь! — Нет, нет, — продолжал рыцарь, не переставая улыбаться, — Ячи очень хороший друг. Но у меня нет невесты. У нас нет на это времени, когда стремимся стать героями! Тобио не может подавить весёлую полуулыбку, глядя проявленную гордость Хинаты, который скрестил руки и с притворным высокомерием вскинул подбородок. — Любовь — это потом. Зачем? У тебя кто-нибудь есть? Хината наклоняется вперёд, с любопытством и немного насмехаясь. Но атмосфера замирает, когда Кагеяма вдруг перестаёт улыбаться, слегка отворачивает голову и отвечает низким, пустым голосом: — Нет. Нет, у меня никого нет. — П… Прости, — пробормотал Хината. Он не ожидал, что другой так серьёзно отнесётся к нему, и вдруг испугался потерять друга. Он почувствовал, как его ладони стали потными перед бледным, замкнутым лицом Кагеямы, его отношение вдруг стало гораздо более жёстким и отстранённым. — Давай, Хината, — вмешался заботливый голос главного целителя. — Дай ему немного отдохнуть. — Да… До свидания, Кагеяма! Он внимательно следил за выражением лица выздоравливающего, надеясь найти в нём след одобрения от этого прощания, которое на самом деле является просьбой. После этого маленького недоразумения ему всё-таки разрешат прийти, не так ли? Он ищет оправдания, но не находит, что сказать, слишком неосведомлённый о прошлом Тобио, чтобы сказать что-то относящееся к ситуации. — Да, увидимся вечером. — голос Кагеямы звучит немного оглушённо, но, по крайней мере, эти слова снова вызывают улыбку на лице Хинаты. Он выходит из лазарета, и вскоре слышится, как его крики смешиваются с криками Танаки и Нишинои — двух солдат, которые часто высовывают голову за дверь лазарета, чтобы посмотреть, там ли Киёко. И, если их ожидания не оправданы, хотя бы отдают раненому дружеский взмах. — Прости его, — тихо сказал Такеда, поправляя одеяла на кровати Кагеямы, чтобы сгладить складки, которые Хината оставил на простынях. — Никакой злобы в нём нет, только неловкость. — Знаю, — ответил Тобио. Главный целитель некоторое время смотрел на него, словно надеясь, что он что-то добавит и, может быть, оправдает тот отстранённый вид, который натянул на своё лицо с момента разговора с Хинатой. Но он ничего не говорит. Такеда уважает его, не представляя себе, через что он мог пройти. — Хочешь встать? — спросил он, протягивая руку в его сторону. Синие глаза Кагеямы прикованы к пальцам, раскрытым в приглашении. Кажется, он немного колеблется, прежде чем схватить их и отодвинуть одеяла. Затем он садится на край кровати и медленно встаёт. — Осторожно с головокружением… Такеда наблюдает, как он встаёт и делает несколько неуверенных шагов, прежде чем возобновить более твёрдую походку. Вскоре он проходит через лазарет к дверям и возвращается в обратном направлении. Очевидно, покидая постель, где он был прикован уже несколько дней, Кагеяма вытянул руки над головой, и его лицо, которое к моменту вставания немного побледнело, уже приняло некоторую окраску. — Ого, какие успехи, — поднялся новый голос. Тобио и Такеда одним движением оборачиваются к противоположной двери, той, что ведёт в замок. Там, в дверном проёме, одетый, как обычно, в простую чёрную тунику, несмотря на свой титул, стоит Сугавара с мягкой улыбкой на губах. — Рад видеть, что тебе лучше, — тепло произнёс он, подавшись вперёд, чтобы положить руку на плечо Тобио. На мгновение он испугался, что зашёл слишком далеко, установив такой физический, почти отцовский контакт. Но Кагеяма лишь почтительно склонил голову: — Спасибо. — Может быть, я познакомлю тебя с замком? Он не очень велик, по сравнению с некоторыми королевствами… Но он гостеприимный, и теперь, когда ты можешь прогуляться, это может тебе пригодиться. — С удовольствием. Главный целитель слабо пытается вмешаться: — Кагеяме ещё надо отдохнуть. Он едва поднялся с постели… — Всё в порядке, ничего страшного, — пробормотал Тобио. — Я могу ходить. Я уже несколько дней жду выхода из этого лазарета. Суга разразился лёгким смехом перед его угрюмым выражением. Его пальцы скользнули вдоль плеча и руки лучника, сомкнулись вокруг его запястья, и он потащил его к выходу: — Принц-консорт! — возмутился Такеда, не смея повысить голос. — Он выздоравливает! — Всё будет в порядке, — возразил Суга с безмолвной улыбкой. — Пойдём со мной, Тобио. Мы найдём тебе более подходящую одежду, чем эта больничная рубашка. Он почувствовал, как Кагеяма робко следует за ним, и обернулся, чтобы обменяться с ним понимающим взглядом. Впервые он видит это выражение на лице юноши, почти умиротворённое, почти веселое. Черты его лица расслаблены, глаза сверкают неведомым доселе консорту блеском. Суга обнаружил в нём что-то вдруг прекрасное, помимо его физического облика, что-то чистое и искреннее, и, как он догадывался, какие-то остатки беззаботности, которую раздирали смуты. Они идут по коридорам, хватка консорта на Кагеяме не ослабляется. Он ведёт его в огромный переполненный зал, где около десятка молодых женщин занимаются шитьём. Повсюду лежит одежда, кучками на комодах, на столах, выстроившихся вдоль рядов. Цвета бросаются в глаза новоприбывших, а также непрерывное движение женщин-работниц, стоявших на коленях у широких лотков с водой для стирки рубашек, а также развешивают одежду на верёвках у пылающих каминов. Третьим сёстры помогают складывать простыни. Наконец слуги в длинных юбках и фартуках проходят мимо и поглаживают, уносят стопки белья и тотчас исчезают в коридорах. Радостный, торопливый слух, царивший до сих пор, внезапно прервался, когда оба мужчины вошли в комнату. Как единое целое, все рабочие делают реверанс, оставляя мыльную одежду в своих резервуарах или наполовину висящей на верёвке. Суга подаёт им знак, чтобы они возвращались к работе, и одна из них, одетая несколько иначе, чем другие, вероятно, начальница, направляется к ним. У неё светлые, короткие волосы, но она нисколько не похожа на Ячи. Взгляд у неё открытый и вызывающий, как и улыбка. От неё исходила прирождённая бодрость, хотя она была молода. Она бросила на Тобио уверенный и сочувственный взгляд, почти материнский. — Здравствуйте, Саэко, — поприветствовал её консорт. — Мой принц, — ответила девушка, снова кланяясь. Её зоркие глаза тотчас вернулись к лицу Суги, затем скользнули по Тобио. Она одобрительно подмигнула ему. — Не найдётся ли у вас какой-нибудь одежды, которая могла бы подойти нашему другу? — мирно спросил Сугавара, слегка подталкивая Кагеяму вперёд. Саэко схватила его за плечи, повернула лицом к себе, осмотрела со всех сторон, потом кивнула, вид у неё довольный: — У меня должна быть. Подождите минутку! Суга расплылся в улыбке, увидев, что Тобио совершенно растерян. Вероятно, манеры всё более неформальные, куда бы он ни шёл. Он выглядит совершенно растерянным посреди мастерской, когда с ним обращаются, как куклой. Остальные молодые женщины не переставали бросать на него осторожные взгляды и обменивались шёпотом. Наконец Саэко возвращается с кучей одежды, которую она сунула в руки Тобио. Она адресует ему ехидную улыбку, затем снова поворачивается к консорту: — Думаю, для него прекрасно подойдут, мой принц. Там есть комната для переодевания. Одной рукой она указала на маленькую дверь. Кагеяма стоит неподвижно, неуверенный, что делать. Суга чувствует, как он растерялся, и, снова схватив его за руку, ведёт в комнату. Он колеблется мгновение, затем заходит с ним. Это небольшая комната с немногочисленной мебелью, и там тоже повсюду куча белья. — Саэко — сестра Танаки, — предупредительным тоном произнёс он. — Они оба выросли здесь. Лучник удовлетворённо кивнул. Он положил стопку одежды на маленький столик и, встав спиной к консорту, снял рубашку. Он торопливо надел то, что было приготовлено для него: тунику тёмно-синего цвета, напоминающую его глаза, светлые штаны, черные сапоги с манжетами. Прежде чем обернуться к Суге, он неуверенно посмотрел на себя. — Тебе очень идёт. Оставь рубашку здесь, Саэко позаботится о ней. Они покидают зал, снова пересекают прачечную. Они выходят в пронизанный аркадами коридор, где солнце освещает плиты, по которым они ступают. — Пойдём, — сказал консорт. — Я покажу тебе сады и дворы, пока погода хорошая. Тобио последовал за ним, не говоря ни слова. Суга неосознанно замедляет шаг, приближаясь к садам, которые он так любит, и где он любит гулять каждый день. Он указывает Кагеяме растения, их названия, их происхождение. Он с восторгом показывает ему водоёмы, выложенные песком, где различаются следы маленьких детей, которые приходили туда играть. Консорт идёт по различным тропинкам, желая, чтобы его спутник ощутил всю красоту этого места: плющ, покрывающий старые стены, виноградные лозы, поднимающиеся на деревянные конструкции, цветы повсюду, всё время представляющие палитру ярких и нежных лепестков. Они проходят под беседкой, когда добираются до главного двора, и солнечные лучи сквозь листья освещают их зелёными отблесками. Суга наблюдает за Кагеямой уголком глаза, выражение которого остаётся нейтральным, и выдаёт не более чем лёгкое удивление или вежливое любопытство. — Этот наряд тебе очень идёт, — пробормотал он наконец. — Ты похож на настоящего солдата Карасуно. — Завтра я буду тренироваться с остальными, — просто ответил Тобио. Кажется, он какое-то время колебался, что бы добавить ещё, но Суга не торопил его, понимая, что всему своё время. Он заставляет его обойти главный двор, где каждое утро проходит рынок, и через который проходят посетители, направлявшиеся в замок. Потом они взобрались на стену, на сторожевые башни, чтобы Тобио мог полюбоваться пейзажем Карасуно. — Вот юг, — сказал Суга. — Там, в этом лесу, тебя нашли. А дальше, в тумане, горы, отделяющие нас от Некомы. Ты их видишь? Кагеяма кивнул. Консорт на мгновение обвёл глазами равнину перед ними, потом дальше — необъятность просторов леса, густой полог, которого кажется однородным с того места, где они находятся. А дальше - бледные тени, острые вершины, сливающиеся с горизонтом. Суга начинает обходить вокруг, отслеживая периметр замка, время от времени обозначая то или иное здание для информирования Кагеямы. — Восток, — сказал он потом. — Поля, насколько хватает зрения. Если ты продолжишь двигаться в этом направлении, не отклоняясь, то доберёшься до моря. Продукты доставляют к нам через эту реку. Чуть выше есть порт. Наконец, запад. В этом и преимущество, и недостаток Карасуно. У нас есть столько соседей. Он теряется в пьянящей симметрии полей, в их коричневых, зелёных и золотых красках, пересекаемые бороздами воды или рощами. Фермы подчёркивают этот плоский, сельский пейзаж, всё меньше и меньше по мере того, как они теряются вдалеке. Вдалеке блестит, под дневным светок, изгиб широкой реки с прозрачной водой. Они идут ещё какое-то время, и Суга приветствует каждого стража, которого он встречает на прогулке по стене. Тобио подражает ему и следует за ним, не говоря больше ни слова, рассеянно проводя рукой по камням стены. — А вот и север, — сказал наконец консорт. — Равнины, леса, поля и даже озёра. Граница находится в нескольких днях езды отсюда, но места, которые нужно пересечь, чтобы добраться до неё, очень красивы. И очень просто. Как Карасуно в целом. Он ласково улыбнулся, глядя на горизонт с особой, абстрактным обожанием, а затем возобновив: — Это граница с Аоба Джосай. За ней находится Шираторидзава, а там, чуть западнее, королевство Датеко. Они образуют северные королевства. Кагеяма не отвечал, поглощённый наблюдением в даль. Есть кое-что в его глазах, между восторгом и отчаянием, когда он смотрит прямо перед собой, прямо на север. Суга даёт ему время усвоить информацию, прежде чем предложить посмотреть изнутри. Тобио согласился, не без последнего взгляда в сторону бесконечного пейзажа. Консорт представил ему большую столовую, обозначил места, отведённые каждому. Он показывает ему вход в кухни, входы в комнаты слуг, направление в королевскую башню. Он упоминает часовню, жилища духовенства, башню, предназначенную для королевских художников. — Я оставляю Хинату на попечение солдат, — тихо произнёс он. — Но у меня есть ещё одна вещь, которую хочу показать тебе. Я сохранил её на конец. Он снова выходит во двор, проходит через главный вход и поднимается по длинному, богато украшенному коридору. По обеим сторонам тёмных каменных стен висели портреты целых поколений королей Карасуно, вперемежку с вечно горящими факелами и гвардейцами в доспехах. В конце две огромные двери из чёрного дерева, которые солдаты открывают для консорта. Затем их взору предстал огромный тронный зал. Бесконечные колонны поднимаются рядами по обе стороны главного проходя и ведут к балконам с железными решётками, намного выше. А ещё выше огромные щели пропускают дневной свет, который светит на пути к трону. Остальная часть освещена красочными, священными отблесками витражей. Синие, красные, зеленые блики рисуют фигуры на погруженных в темноту плитах колонн, а они, на королевском пути, плавают в ярком свете. В самом конце находится трон короля Карасуно, внушительный трон из тёмного дерева, покрытый драгоценными тканями, где, кажется, до сих пор преобладает чёрный цвет. Рядом с ним ещё два трона меньших размеров, все они помещены на каменной платформы. Суга на мгновение понаблюдал за восхищённым выражением на лице Тобио перед таким величием. Они медленно идут по центральному проходу. — Этот для меня, — улыбнулся Суга, указывая на трон слева от трона короля. — Тот, что справа — для военачальника. — Впечатляет, — пробормотал Кагеяма. Их шаги эхом разносятся по пустым просторам зала. — А ты не видел его в праздничные дни… Консорт поднимает глаза на балконы, бегущие вдоль стен, и добавляет, с чем-то в голосе, полном тепла и эмоций: — Здесь Даичи женился на мне. Тобио повернул к нему голову. — Вы поженились здесь, — повторил он пустым голосом. Суга слишком увлёкся счастьем своих воспоминаний, чтобы заметить лёгкую перемену, произошедшую в его собеседнике. — Да, четыре года назад, — тихо сказал он. — Зал был заполнен, толпа ликовала. Здесь были представители других королевств. С той стороны, на балконах, стояли музыканты, группа музыкантов, игравших для нас… с другой — люди из народа, бросающие лепестки. Было солнце, как и сегодня… Я видел, как они кружились вокруг меня, слышал гармонию музыки, ловил все взгляды, смотревшие на меня… Его глаза расплывчаты, а улыбка, которую он носит, отличается от той вежливости, которую он обычно показывает. Его голос медленный, размеренный, немного весёлый, но все ещё отмеченный счастьем, которое даёт ему воспоминание: — А у меня глаза были только на Даичи. Он стоял там, на платформе, ожидая меня. Даже его королевский наряд, покрытый золотом и камнями, я едва разглядел. Самое ценное в этот момент, единственное, что мне хотелось увидеть — это его лицо. Он улыбался… Он облегчённо вздохнул и осторожно покачал головой. Его глаза сверкают. Он бросил взгляд на Кагеяму, опустившего глаза на плиты. Вид у него был несколько растерянный, и он опасался, что проявил себя слишком эгоистичным. Он повторил чуть более строгим голосом: — Знаешь, мне не суждено было стать принцем-консортом. Я, конечно, королевской крови, но из менее знатной семьи. Я даже не был старшим ребёнком. Выйти замуж за короля Карасуно было безумной мечтой, неосуществимым замыслом. И всё же… Не знаю, каким обаянием я сумел угодить ему. И вот где я сегодня. Тобио кивнул. — Понятно, — сказал он низким, почти неслышным голосом. — И… королевские свадьбы всегда так устраивают? — Таков обычай, да. Чтобы все увидели священные узы, объединяющие короля с новым консортом. — И… Он долго колебался, снова опустил глаза. — Да, Тобио? — подбадривает Суга. — Разве король может жениться на том, у кого нет королевской крови? — спросил наконец Кагеяма. — Такого никогда не было, — ответил консорт. — Традиция гласит, что король выбирает своего избранника из знатной королевской семьи. И их достаточно, чтобы он мог найти среди них того, кто ему подойдёт и даже к кому у него развилась определённая симпатия. Так случилось со мной и с Даичи. — Но иногда… Иногда у короля нет выбора. Суга вздохнул. Они ходят по залу, вдоль стен и расставленных там деревянных скамей. — Знаешь, Тобио.… Я иногда думаю, что в таком мире, как этот, есть несправедливость быть королём. Даичи женился на мне по любви. Я знаю, что другие браки тоже заключаются по любви… один принц Карасуно, Цукишима, только что уехал в Некому, чтобы жениться там на короле Куроо. Они любят друг друга, понимаешь? Но я знаю, что он из стран, где правящие семьи очень традиционны и рассматривают прежде всего интересы королевства, прежде чем принимать во внимание человеческие чувства. Некоторые родители до сих пор решают за своих детей, чтобы те помолвились с самого детства, на принце из более знатной семьи… И часто бывает так, что супруги встречаются во время свадьбы. Он слегка хмурится, сам расстроенный тем, что объясняет. Рядом с ним неподвижно стоит Тобио, с напряжённым вниманием слушает каждое слово, вылетающее из уст консорта. — Это иногда приводит к неприятным ситуациям, — продолжает Суга. — Восемь или девять месяцев назад… Принцу Ушиджиме из Шираторидзавы надо было жениться на короле Аоба Джосай Ойкаве. Свадьба не состоялась. Он на мгновение задумался, схватив подбородок ладонью. Затем, вдруг произнёс оживлённее: — Здешние барды часто поют эту песню. Говорят, Ушиджима был так влюблён в Ойкаву, что, отчаявшись от его отказа, покончил с жизнью. Он поворачивается к Кагеяме, и у него замершие черты лица: — Тобио! Ты в порядке? Давай, садись! Он притягивает его к скамейке, совсем близко к ним. Лицо лучника стало оживлённее. Суга схватил одну из его рук в свою и обеспокоенно наклонился к нему. — Я в порядке, — пробормотал лучник. — Мне не следовало надолго вытаскивать тебя из лазарета, — вздохнул консорт. — Прости меня. Тебе нужно отдохнуть. Он поддерживает его, чтобы поднять, и проводит до лазарета, где главный целитель торопливо встречает их. — Всё в порядке, — пробормотал Тобио, устраиваясь на кровати. — Просто приступ слабости. — Меня это не удивляет, — ответил Такеда, положив руки на бёдра. — Едва вылез из постели, а уже бродишь по замку в такую жару! — Простите меня, — пробормотал консорт, склонив голову. — Ничего, мой принц. — Я всё равно смогу выйти завтра? — спросил Тобио, почти робко. — Посмотрим. Всё так же раздражённый этим злоключением, он уходит к другим пациентам, в то время как приходит Ячи, вся ошеломлённая, и тут же спрашивает Кагеяму, не нужно ли ему чего-нибудь. — Итак, я оставлю тебя здесь, Тобио, — объявил консорт. — Спасибо, — ответил Кагеяма. — И ещё я благодарю вас за посещение замка. — Я рад, — улыбнулся консорт. — Увидимся завтра. Он выходит, и хотя он по-прежнему немного беспокоится за Тобио, он не перестаёт надеяться. Он чувствует, что этот мальчик чрезвычайно важен. Но он всё ещё ощущает себя в темноте, чтобы дотянуться! Однако он начинает чувствовать, что дела продвигаются вперёд, и может только терпеливо ждать того момента, когда Кагеяма сможет рассказать ему всё, что у него на сердце. И у консорта складывается печальное впечатление, что это бремя особенно тяжко.