Memento Amari

Время, похоже, течёт с десятикратной быстротой для консорта, который видит приближающуюся дату отпуска Тобио. Этот срок сильно пугал потому, что он не решался рассказать лучнику о возможном толковании воссоединения, боясь разбить ему сердце во второй раз. Хуже того, теперь он оказывается привилегированным доверенным лицом Кагеямы и с опаской видит, как растёт в нем надежда по отношению к мужу. Тобио кажется гораздо более безмятежным с тех пор, как он доверил свою тайну консорту. И наверняка мысль о том, что Ойкава, возможно, всё ещё любит его, оживляет его. Если он достаточно силён от природы, то, по крайней мере, кажется, что ему становится всё более комфортно с другими солдатами, и Суга всегда видит его в компании Хинаты в течение дня, иногда в сопровождении Нишинои, Танаки или Ямагучи. Он не может не считать недели, а вскоре и дни, отделяющие лучника от его отъезда. О чём регулярно напоминает сам Тобио, когда они беседуют на привычном месте под солнцем, которое всё дольше угасает. Консорт осознал, как трудно Кагеяме оставаться равнодушным, когда он упоминает о своём браке или ребёнке, обо всех прелестях королевской жизни, обо всём, что касалось неведомой тайны лучника. Теперь он чувствует себя в том же положении, носителем информации, которую он не знает, как раскрыть, вынужденный носить маску, когда он переживает боль. Именно это и гложет его, когда он слушает, как молодой человек мечтает о тех вариантах, которые он сейчас рассматривает. — Возможно, — сказал он однажды консорту через две недели после откровений, — я мог бы сказать ему, что передумал. Возможно, он простит меня за то, что я колебался, теперь, когда я уверен в себе. — Так ты уверен? — спросил Суга, перекрывая дрожь в голосе. Тобио улыбнулся ему. В этом редком для него жесте, направленного консорту, есть уверенность к своей судьбе. «Молчи». — То, что вы мне рассказали, мне очень помогло. Вы, кажется, получаете от ребёнка столько счастья… И практика кажется такой простой… «Возможно, именно твоей смертью он и заплатит за создание жизни». — Возможно, ребёнок будет наполовину демоном, — вдруг забеспокоился Кагеяма, а потом вновь обрёл спокойствие: — Но ничего. Мне всё равно. Поскольку он от него… Он опирается на стену, погруженный в обозревание пейзажа. Теперь Суга понимает, почему это место так важно для него, и его охватывает дрожь. — Хотелось бы, чтобы он был похож на него, — вдруг заявил Тобио. — Полегче, — успокоил его консорт, нервно улыбаясь. — Не торопись, ладно? — А почему бы и нет? «Потому что, возможно, он хочет тебя убить.» — Потому что ты ещё не знаешь, чего от него ожидать. — Верно, — пробормотал Кагеяма, нахмурившись. — Не знаю, влияет ли превращение в демона на его личность. Консорт сунул руки в рукава, задумчиво: — Мой муж написал магу Кенме об этом проклятии, чтобы узнать, можем ли мы что-нибудь сделать, но он был непреклонен: превращение может быть только результатом проклятия, и единственный способ положить ему конец — найти выход из него. — Выход? — Когда колдун или маг проклинают человека, оно не бывает полностью окончательным. Всегда есть возможное решение, которое определяет в момент проклятия. Суга тревожно поджимает губы. Возможно, выход связан с судьбой Тобио… Что, если Ойкава ищет его не для того, чтобы разорвать брак, а для того, чтобы избавиться от своего проклятия? Оно было наложено злым колдуном, выход не должен быть откуплением… Что, если, чтобы наказать его, Тендо установил в качестве решения что-то против лучника, и Ойкава полон решимости осуществить это? — Возможно, я смогу помочь ему, — вдруг сказал Тобио. — Может, ему нужна моя помощь, может, поэтому он меня и ищет. «Но какая помощь?» Суга вздохнул. Как признаться лучнику во всём, что у него на сердце? Он знает, что время поджимает, но не может заставить себя разбить надежды Тобио. Так что? Ждать кануна отъезда, чтобы высказать ему свои сомнения? Но не рискует ли он ухудшить ситуацию, беспрестанно упуская момент, чтобы взять своё мужество в обе руки? Прошло ещё несколько дней. Кагеяме не хватало двух дней, чтобы завершить свой план, иначе говоря, новую неделю тренировок без отдыха. Он начинает уставать, это видно. Но нетерпение, которое он испытывает, чтобы уехать, компенсирует любую слабость, и теперь это финишная прямая. Консорт наблюдает за ним за ужином, теперь совершенно взаимодействующего со своими товарищами, которые далеки от того, чтобы представить, какой компанией он является на самом деле… Да и у самого Суги иногда бывают моменты, когда он глубоко озадачен настоящим рангом Тобио. Его лёгкая встревоженность, должно быть, отразилась на лице, потому что король наклоняется к нему: — Всё в порядке? — Всё в порядке, Даичи, — тут же улыбнулся ему консорт. — Не волнуйся. Савамура кивнул, а через несколько секунд продолжил доверительным тоном: — После ужина мне нужно будет кое о чём с тобой поговорить. Такая просьба довольно редко исходит от короля. В общем, этот торжественный тон означает, что разговор имеет отношение к королевству и его делам. Консорт во всём этом мало замешан, не будучи дипломатом строго говоря. В случае кризиса Савамура скорее обращается к Азумане, чем к нему. Поэтому с лёгкой опаской Суга появился в кабинет мужа часом позже, когда ужин закончился. Он находит его в окружении кипы бумаг, документов, писем. Король поднимает на него усталый взгляд. — Что происходит, Даичи? — тихо спросил консорт, подходя ближе. — Очень много всего, — ответил король, подперев голову рукой. — Я начинаю чувствовать себя подавленно. — Объясни мне. Суга занимает место и садится напротив мужа. На мгновение чувство вины захлестнуло его: он тщательно скрывал обращение Аобы и не раскрыл мужу, кем на самом деле является Кагеяма, каково его значение в нынешней политике. Он надеется, что Аоба не отправит второе письмо, иначе он не сможет сделать что-либо, чтобы продолжать покрывать Тобио… — Беженцы из Инаридзаки начинают вступать в земли, которые я им предоставил, но с местным населением не всё гладко, несмотря на все указы, которые мне удалось распространить. Осаму явится в замок в ближайшую неделю, чтобы выразить мне свою благодарность и преданность, заключить последние соглашения между нашими народами о защите и условиях и постараться как можно скорее решить проблемы. С другой стороны, миграция из Аобы продолжается и беспокоит весь север королевства. Граждане селятся по всей границе, и там тоже всё усложняется. Хуже всего то, что Ойкава, похоже, ничего не делает, чтобы удержать их. И если его королевство начнёт так рушиться, я начинаю опасаться его планов поправить положение. — Что ты хочешь сделать? — спросил Суга. — Я думал лично отправиться в Аобу. Консорт не смог сдержать изумлённого восклицания. Нечасто Даичи покидал своё королевство, зная, что король не может покинуть свой народ. — Таким образом, я смогу напрямую переговорить с Ойкавой. Это позволит мне рассказать ему о проблемах, которые вызывает его политика, о том, как всё это исправить, с нашей помощью, конечно… А заодно проверить, не питает ли он по отношению к нам воинственных идей. — Ты думаешь, люди из Аобы поселяющиеся у нас… на самом деле готовят вторжение? — Нет, не думаю. Но я вижу, что Аоба с каждым днём беднеет, и такими темпами скоро только радикальные решения смогут спасти королевство от разорения. Я бы предпочёл… принять меры предосторожности. — Например, лично отправиться в Аобу? — повторил Суга, ошеломлённый. — Я тоже думаю усилить нашу армию. Между войной в Инаридзаки и тем, что происходит на севере, обстановка напряженная, и мне это совсем не нравится. Я предпочитаю немного их удержать и показать, что Карасуно может защищаться. Король пробегает по бумагам, хватает некоторые из них, протягивает их Суге. Он узнаёт шаблон официального объявления, план замка, несколько черновиков. — Я начну новую вербовочную кампанию по всему королевству. Цель будет удвоить или утроить нашу армию. Мы сделаем новые перестройки в крыле солдат, поменяем это здание на новые общежития, увеличим оружейную… Я ещё раз поговорю об этом с Асахи. Третьей реформой в армии Карасуно будет обучение по специальностям, как это делают другие великие королевства. Придется разделить солдат на три основные категории: всадников, пехотинцев и лучников. Параллельно будут обучаться новые целители и кузнецы, а подростки смогут легко пройти обучение помощи лагерю. — Ты действительно готовишь войну, — пробормотал Суга, чувствуя, как растёт его тревога. — Я готовлюсь к самому худшему из возможных вариантов, — вздохнул Даичи. — Для этого потребуется время, но, по крайней мере, мы не покажемся лёгкой добычей в глазах Аобы. И даже если они решат напасть на другое королевство, как Датеко, мы будем экипированы, чтобы пойти им на помощь. Консорт слабо кивнул, ошеломленный предстоящими приготовлениями. — Я раньше вызывал Асахи, чтобы спросить его мнение, конечно. На уровне новой военной иерархии мы договорились распределить задачи. Он останется главнокомандующим всей армией и займётся обучением всадников. После некоторых колебаний мы решили назначить Танаку начальником по пехоте. Обязанности должны успокоить его темперамент, и он без проблем будет мотивировать войска. А для лучников нам казалось логичным, что их командование достанется Кагеяме, который, безусловно, самый опытный в этой области, хотя он прибыл совсем недавно. Я знаю, что всё это: Осаму, беженцы, реформы — является непосильной задачей… Но я хочу, чтобы ты заменил меня во главе королевства, пока я не вернусь. Я знаю, ты справишься, Суга. Всё очень быстро крутится в голове консорта. Взять всё на себя? Если Кагеяма будет назначен на важный пост, он не сможет покинуть королевство… И если Савамура отправится в Аобу… — Даичи, — вдруг сказал он. — Твоё место здесь, вместе со своими людьми. Ты должен принять Осаму и солдат. Отпусти меня в Аобу от своего имени. Король уставился на него, замерев, в течение долгой минуты. Затем он встаёт, внезапно спешит, и берёт руки Сугавары в свои: — Суга, это опасное путешествие. — На то, чтобы захватить замок Аоба, требуется всего десять дней. — Ойкава причинил боль Арану. Он стал опасным… И я не хочу подвергать тебя опасности. Консорт ласково улыбнулся проявлению ласки, но продолжил, твёрдым и обнадеживающим голосом: — Я твой принц-консорт, Даичи. Ойкава не причинит мне никакого вреда. — Суга, — умолял его король. Со всеми проектами, которые у нас есть… Ты действительно думаешь, что я рискну твоей безопасностью, отправив тебя туда? — Ты должен быть здесь, — настаивал консорт. — Пожалуйста, Даичи. Верь в меня. Он читает беспокойство в глубине тёмных глаз Даичи, но не прогадал. Это возможность, которую он обязательно должен использовать, и шанс, возможно, восстановить некоторое равновесие на севере континента… Если бы он мог поехать туда и поговорить с Ойкавой лично! Это была бы прекрасная возможность решить все тайные проблемы, с которыми он сталкивается… — Хорошо, — вздохнул Даичи. — Но не может быть и речи о том, чтобы ты уехал один. Я дам тебе несколько солдат из моей личной гвардии. Суга кивнул, позволяя условию развиться само собой. Он получил то, что хотел. Итак, решено, он отправится в Аобу… встретится с самим Ойкавой, с королём демоном, мужем Кагеямы. Наверное, он понял, что Карасуно так и не ответило на сообщение.… Суга никогда не был слишком надёжным как дипломат, склонный идти на слишком много уступок, быть слишком чувствительным или слишком понимающим, чтобы настаивать. Но на этот раз переговоры будет другого характера, и он чувствует, что он единственный, кто может всё уладить. Возникает ещё одна проблема — уход Кагеямы. Он так упорно трудился, чтобы получить свой отпуск, неожиданное повышение велит застрять в замке Карасуно. Суга на мгновение задумался о том, чтобы потребовать лучника для своей личной охраны, но, помимо его новой роли, это может быть чрезвычайно опасно для него, если Ойкава захочет причинить ему вред. И всё может обернуться плохо для него, как и для консорта. Как он отреагирует, узнав, что он теперь прикован к замку? И что его доверенное лицо, консорт — уедет в его старое королевство? Суга боится презрения и предпочёл бы остаться в своей комнате в этот вечер, опасаясь встречи один на один с лучником. Его отъезд намечался через несколько дней, и Даичи планировал без промедления вызвать своих новых капитанов, чтобы как можно скорее завершить военную реформу. На следующий день Танаку и Кагеяму вызывают в тронный зал, где сидят король, его консорт и предводитель воинов. Они нерешительно подходят, опускаются на колени перед каменными ступенями. Азумане, уже зная ход церемонии, присоединяется к ним и подражает им. — Все трое, поднимайтесь, — приказал Савамура. — Сегодня вы будете вознаграждены за работу в армии Карасуно и вашими талантами. Танака и Тобио обменялись взглядами. — Я принял решение резко увеличить армию Карасуно, — продолжил Даичи. — Для этого мне показалось более разумным расставить приоритеты солдат, создав несколько категорий. Трое, если быть точным: лучники, всадники и пехотинцы. Мы с главнокомандующим объединились и пришли к выводу, что вы наиболее способны обучать новобранцев. Танака, ты будешь отвечать за пехотинцев, а ты, Кагеяма — за лучников. Азумане займётся кавалерией. Все трое тут же преклонились этой чести. Щёки Танаки приобрели ярко-красный цвет. — Я доверяю вам обучение наших людей и быть готовыми, если… если, к несчастью, разразится война. Я понимаю, что возлагаю на ваши плечи тяжёлую ответственность и удваиваю вашу рабочую нагрузку. Было бы лучше, если бы вы оставались в замке на ближайшие несколько месяцев и были готовы принять всех новых солдат, которые прибудут. Суга не отрывает глаз от Кагеямы, всё ещё склонившегося в знак признания, как и остальные. При этих словах он видит, как он вздрогнул и тут же пришёл в себя. Но этот знак, уже незаметный, полностью замаскирован Танакой, который поднимает голову: — Война? Господин? Даичи бросает взгляд на Сугу, как будто видит, как далеко он может раскрыть. И консорт, не обращая на него внимания, решает ответить сам: — Ситуация осложняется на западе и севере Карасуно. Но война будет только в крайнем случае, и мы не станем её инициаторами. Я лично поеду в Аоба Джосай, чтобы снять потенциальную напряжённость. Глаза Тобио округлились, он слишком хорошо это понимал. Воспринимает ли он это как предательство? Консорт старательно избегает смотреть на него. — Верно, — подхватил Даичи. — Но пока никаких оснований для огорчений. Это всего лишь стратегия сдерживания. Вы слышали достаточно. Если вы примете свои обязанности, завтра я публично назначу вас на глазах у всех остальных. Они принимают, как положено. Савамура вздыхает, одновременно с облегчением и тревогой по поводу будущего, к которому они готовятся. Закончив взаимные благодарности, он поспешил вернуться в свой кабинет. Азумане снова вышел во двор, чтобы присоединиться к своим солдатам. — Ты не идёшь, Кагеяма? — спросил Танака, следуя за своим командиром. — Минуточку, — потребовал Тобио. Тяжёлые двери тронного зала закрылись, и лучник и консорт остались одни. Зал показался Суге огромным для них обоих. Он медленно спускался с платформы, не зная, что сказать, кроме как извиниться. — Тобио… — начал он. — Почему же, — отрезал лучник дрожащим голосом. — Почему вы едете туда без меня? — Прости, — пробормотал консорт. — Есть вещи, которые я должен был сказать тебе задолго до этого. — Как насчёт той поездки, которую вы собираетесь совершить в мой замок, чтобы увидеться с моим мужем, пока я буду здесь тренировать новичков? Ярость в его голосе совершенно чужда Суге, который всегда видел Тобио сдержанным, по крайней мере с ним, всегда спокойный или замкнутый. Но тут он очень зол и возмущён. Красные пятна усеивают его щёки, глаза светятся яростью. Он приподнял подбородок, и взгляд, который он адресовал консорту, наполнен упрёками. И у Суги мелькнула мысль, что такое поведение абсолютно походит на поведение правителя. Да, в этот миг аура, исходящая от Тобио, гордого и требующего ответов, ничуть не меньше, чем у консорта могущественной страны, которого так и не признали. — Пожалуйста, — шепчет Сугавара, и громкость его голоса контрастирует с голосом Кагеямы, эхом разносящегося между сводами. — Тобио, я боюсь, что Ойкава, возможно, питает к тебе другие замыслы, кроме тех, о которых ты думаешь. — Что вы имеете в виду? — повторил Кагеяма властным голосом. — Я знаю, что его чувства, возможно, изменились. Но я хотел разобраться с этим сам, а не через посредника. Я не трус. — Тобио! — воскликнул консорт. Он схватил его за плечи и впился взглядом в его, надеясь, что он прочтёт в них своё огорчение: — Может быть, Ойкава ищет, чтобы убить тебя! Есть один способ покончить с браком… Один из супругов должен убить другого. Если он захочет снова жениться и править как демон, или если проклятие требует, чтобы он причинил тебе вред… Это слишком опасно! Он видит, как в глазах Кагеямы мелькнуло сомнение, губы его застыли. Консорт знает, что его выражение искажено сожалением, когда он завершает: — Иначе почему он не указал, что ты его консорт в послании? Это всего лишь розыскное извещение, Тобио. Он ждёт, что тебя доставят к нему… и не даст место, которое должно быть твоим. Лучник закрывает глаза, задумчиво проводит руками по лицу. Суга знает, что он только что отбросил все иллюзии, которые он питал с тех пор, как узнал, что Ойкава ищет его, и ожидает новой волны упрёков. Но вместо этого Тобио говорит слабо и не глядя на него: — Тогда зачем вы туда едете? — Чтобы выяснить его истинные чувства к тебе, — пробормотал консорт. — Я отказываюсь посылать тебя туда, не зная, что тебя ждёт впереди. Это будет моя неофициальная миссия. Моя официальная миссия на той территории — избежать ненужной войны. — Войны с Аобой? — повторил Тобио. — Так это та напряжённость, о которой вы говорите? — Моя цель — успокоить их. — А если нет? Суга оставляет вопрос открытым. Лучник, несмотря на последовавшие откровения, сохранил хладнокровие. Его ясные глаза неустанно исследовали лицо консорта, словно надеясь найти в нём новые ответы. В нём было что-то решительное, почти жёсткое. Последние сведения, должно быть, окончательно доконали его сердце. Сугавара почувствовал, как печаль захлёстывает его, но не успел он произнести и нескольких слов, как Кагеяма опустился на одно колено перед ним и склонил голову, как перед своим королём. — Принц-консорт, — сказал он твёрдым голосом. — У меня к вам просьба. — Всё, что пожелаешь, Тобио, — ответил консорт. Может быть, он попросит его передать Ойкаве слова, которые он хотел бы сказать ему лично? Но когда Кагеяма поднимает лицо, он совершенно серьёзен. — Я прошу вас взять меня в заложники. Мгновение Суга не понимал. — В заложники? — повторил он медленно. — Скажите ему. Пожалуйста, скажите ему, что вы взяли меня в заложники. — Почему? Выражение боли сквозит в чертах Кагеямы. — Потому что, если он всё ещё будет заботится обо мне, он откажется от войны. И если он не послушает вас, и напряжённость продолжит расти до такой степени, что он нападёт на Карасуно… Тогда это будет означать, что я больше ничего не значу в его глазах. Это безжалостная логика. Да, если Ойкава увидит, что Тобио угрожает опасность, и он по-прежнему любит его, то он не посмеет рисковать тем, что могло бы навредить его мужу. Но если когда-нибудь его жизнь уже не будет иметь для него никакой ценности, что если он всего лишь супруг, ставший назойливым, тогда он без колебаний вступит в войну, какими бы не были последствия для Тобио. И если захват заложника означает тюремное заточение, конечно, тяжёлое, но не влияющее на само существование Кагеямы, он всегда может надеяться вернуть его, чтобы отнять у него жизнь… — Да, — пробормотал консорт. — Я представлю ему ситуацию таким образом. Это будет идеальное испытание, чтобы проверить истинные чувства Ойкавы. Тобио встал. После яркости предыдущих сцен он выглядит истощённым. — Аоба уже предупреждена о моём приезде, — сказал Суга. — Я должен быть там через две недели. Консорт представил лучнику ободряющую полуулыбку: — Не волнуйся, Тобио. Я вернусь с ответами, которых ты ждёшь. Если выяснится, что Ойкава намерен выполнить свои супружеские обещания, мы отправим тебя обратно в Аобу в обмен на мир. И если его демоническая форма изменила его чувства, то ты останешься здесь, в безопасности, с нами, а я сделаю всё возможное, чтобы снять напряжение. — А если не получится, мне придётся сражаться с Аобой? — спросил Кагеяма тихо. — Против своих бывших братьев по оружию? Суга не знает, что ответить. Тобио склонил голову набок, прежде чем уйти, оставив консорта одного, раздавленного тяжестью обязанностей. Он понимает, что является лишь посредником, как в отношениях, так и в назревающих планах. Но он знает, что именно из его уст выйдут роковые слова, те, которые могут разжечь войну, так и погасить напряжение… те, которые исцелят сердце или разобьют его окончательно.

***

Иваидзуми почувствовал тяжёлый груз, поднимаясь по лестнице, ведущей в покои Ойкавы. Или, может быть, это груз новостей, которые он преподнесёт, что мешает его шагам в этот момент. Он нашёл Ойкаву погруженнего в магическую книгу и сидящего на кровати. Он не встаёт, чтобы поприветствовать рыцаря, даже не поднимает глаз от пожелтевших страниц. Жестом руки он закрывает дверь только силой своей мысли. Это не перестанет впечатлять командира… И пугать его. — Ты получил два письма, — наконец выдавил он. Наконец на него устремились красные глаза короля, светящиеся интересом. — От кого? — Инаридзаки и Карасуно. Ойкава вдруг встаёт, протягивает свои длинные бледные пальцы к Иваидзуми в безмолвном приказе вручить ему письма. Командир замолкает, потом садится, не дожидаясь разрешения. Его зелёные глаза прикованы к лицу Ойкавы, надеясь прочитать его эмоции. — Это единственные два королевства, которые не ответили на обращение, — сказал Иваидзуми. — По крайней мере, всё ясно. Начни с Карасуно. Ойкава разворачивает листок, и его алые радужки со всей скоростью пробегают по рукописным строчкам. — Они посылают сюда своего консорта? То есть. Я думал, что приедет Савамура, но, очевидно, мы уже слабая держава, и мы достойны лишь приёма второстепенных членов. Особенно горькая улыбка скривила его губы. Он сложил листок, сунул его под письмо Инаридзаки. Как только он узнаёт подпись, его лицо темнеет: — Ацуму. Иваидзуми молчит, просто наблюдая, как он читает. Выражение его лица меняется с недоверия на удивление, потом снова на недоверие. — Он честен? — прошептал король. Он ещё раз перечитал послание. — Ива, ты же его читала? Ты считаешь это правдой? Рыцарь сжал руки и ответил, как можно разумнее: — Он упоминает что у него есть то, чего ты желаешь любой ценой. Что это может быть, кроме Кагеямы? — Ничего, — пробормотал Ойкава. — Это может быть только он. Поэтому Ацуму подтверждает, что держит его в плену… И что он охотно вернёт его мне, если я предложу обмен. — Чего он может хотеть? И главное, что мы сможем дать ему в качестве выкупа? Ойкава вдруг смотрит на него так, словно он потерял рассудок. Он медленно приближается к Иваидзуми, почти как хищник, и наклоняется к нему, чтобы их глаза были на одной высоте. Погружение в эти отблески цвета крови заставило рыцаря почувствовать дрожь. — Ива… ты отказывается дать что-либо, чтобы спасти Тобио? — Ойкава, — пробормотал командир, поднимая руки в знак протеста. — Ты должен помнить, что Кагеяма — всего лишь один человек, и что у тебя есть тысячи других людей, о которых ты должен заботиться — твой народ! — Я знаю! — воскликнул Ойкава. — Но подумай, Ива. Тобио… Тобио для меня не просто решение. Мой народ, как сказано, ужасается меня в таком виде, не так ли? Но если они увидят, что у меня есть консорт, разве это не восстановит в их глазах часть моей человечности? Если я смогу выйти замуж на глазах у всех, то они увидят, что я не тот монстр, каким они себе там воображают! Тобио сможет представлять королевскую власть Аобы во всём. А ещё лучше из-за что он сам из народа! Нет? Ива! — Да, — согласился Иваидзуми. — Возможно, это повлияет. Ойкава вдыхает. Пряди каштановых волос скрывают его глаза, когда он наклоняет голову, и он возвращает их нетерпеливым жестом. — Я готов пожертвовать многим, Ива, чтобы снова увидеть Тобио. Ты не представляешь, как мне его не хватает. Но… Усталая, но неподдельная улыбка нарисовалась на его лице. «Это та же улыбка, что всегда была у него,» подумал Иваидзуми. Та, что обнажает ряд белых ровных зубов, излучает радость в его глазах. Даже сейчас, несмотря на его болезненную бледность и демонические атрибуты, этот жест украшал его. «Может быть, — подумал рыцарь, — может быть, он все-таки найдёт счастье в таком облике.» Хотя он прекрасно понимал, что у этого счастья есть имя. — Кажется, я знаю, что может послужить разменной монетой, — пробормотал Ойкава. — Так что же? Ему ответила загадочная улыбка. — Я завтра поплыву по морю. Менее чем за две недели всё должно быть решено. — Ты уверен, что это благоразумно? — Не беспокойся обо мне, Ива. Я не намерен выходить на берег, я приму Ацуму в своей каюте. Но я не могу больше ждать. Я хочу уехать завтра. — А как же королевство? — Я поручаю его тебе. — Ойкава, — шепчет Иваидзуми. — Надеюсь, ты знаешь, что делаешь. Его монарх медленно кивнул. У него задумчивые глаза и когда его друг собирается покинуть комнату, тот поворчаивается, чтобы отдать ему свой последний приказ: — К завтрашнему дню надо будет подготовить сопровождение и приготовить корабль. — Будет сделано сегодня вечером. — О, Ива. Не забывай о самом важном, но прими некоторые меры предосторожности. Рыцарь склонил голову, не понимая, и Ойкава, отвернувшись от комнаты, повернулся к окну, к горизонту: — Ты выведешь Тендо из камеры. Я возьму его с собой.